Текст книги "Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света."

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Корабль дураков

Медленно пробуждаясь, распластанный андреевским крестом на поверхности стального стола, скованный по рукам и ногам, под лучами яркого света, вонзающимися, словно электрические иглы, сквозь его желтые глаза прямо в мозг, Сет тихо стонет и пробует на прочность свои путы.

Доспехи его исчезли, бледное свечение в углу вполне может оказаться звездным жезлом; башмаков; которым все равно по чему идти, не видно.

– Привет, Разрушитель, – говорит некто в рукавице. – Ты – счастливчик, что выжил в этой бойне.

– Мадрак..? – спрашивает он.

– Да.

– Я не вижу. Этот свет...

– Я стою позади тебя, а единственная цель этого света – не дать тебе покинуть нашу посудину при помощи фуги, пока мы не будем готовы тебе это разрешить.

– Не понимаю.

– Битва внизу в самом разгаре. Я как раз наблюдаю за ней через иллюминатор. Похоже, что ты берешь верх. Через миг снова ударит Сокрушающий Солнца Молот, и ты, конечно, ускользнешь, как и в прошлый раз, использовав фугу. Вот почему удалось нам пару минут назад подобрать тебя – точно так же, как совершил это в стародавние дни Анубис. Тот факт, что ты появился, свидетельствует о том, что вот-вот произойдет. Ну вот! Озирис наносит удар, и Молот начинает опускаться – Анубис! Что-то не так! Что-то меняется! Молот... и… исчез…

– Да, вижу-вижу, – раздается знакомый лай. – И Озирис тоже, гм, исчез. Стальной Генерал – это его рук дело.

– Что нам теперь делать?

– Ничего. Совсем ничего. Такой поворот событий превосходит все наши ожидания. А недавнее появление Сета из фуги говорит о том, что вот-вот произойдет еще какой-то катаклизм. – Разве не так, Сет?

– Так.

– Твой завершающий удар уничтожит, без сомнения, весь мир.

– Вероятно. Я не остался посмотреть.

– Ну да, вот он, – говорит Мадрак.

– Чудесно! Теперь у нас есть Сет, от Озириса мы избавлены, Стальной Генерал не в состоянии нас преследовать. Ну а Тот как раз в том положении, в каком он нам и нужен. Приветствую тебя, Мадрак, новый Повелитель Дома Жизни.

– Спасибо, Анубис. Я никак не думал, что всего этого будет так легко добиться, – а что, кстати, с Безымянным?

– На этот-то раз оно наверняка должно пасть. А, Сет?

– Не знаю. Я ударил по нему всей мощью жезла.

– Тогда все складывается замечательна Теперь послушай меня, Сет. Мы не желаем тебе зла, не хотим мы причинить вред и твоему сыну Тоту. Мы спасли тебя, хотя могли оставить на произвол судьбы..

– Тогда зачем же вы меня связали?

– Потому что мне известны твои вспыльчивость и сила, и я хотел договориться с тобой, прежде чем вернуть тебе свободу. Ты мог не предоставить такой возможности, так что я обеспечил ее себе сам. Через тебя я хочу договориться с Тотом…

– Господин! – кричит вдруг Мадрак. – Погляди на разрушенный мир! На него падает чудовищная тень!

– Это Тифон!

– Да. Что он делает?

– Ты не знаешь, Сет?

– Это означает, что я потерпел неудачу и что где-то среди обломков Безымянное все еще кричит в ночи. Тифон доделывает начатое мною.

– Смотри, господин, огонь и – нет, я не в силах взглянуть на открывающуюся пустоту...

– Бездна Скагганаук!

– Да, – говорит Сет. – Тифон и есть Бездна Скагганаук. Он изгоняет Безымянное из вселенной.

– А чем же было это Безымянное?

– Богом, – говорит Сет, – старым богом! После ухода которого, я уверен, вокруг не осталось ничего божественного.

– Не понимаю… – говорит Мадрак.

– Он шутит. Ну а что с Тифоном? Как нам быть с ним?

– Очень может быть, что никак, – говорит Сет. – Скорее всего, в результате своего поступка он тоже будет извергнут из вселенной.

– Тогда мы победили, Анубис! Мы победили! Ведь ты боялся только Тифона, не так ли?

– Да. И теперь Срединные Мира навсегда в моих руках.

– И в моих, не забудь!

– Ну конечно. Скажи мне, Сет, – ты же видишь, как повернулись звезды, – ты не присоединишься к нам? Ты станешь правой рукой Анубиса. Твой сын сможет стать Регентом. Он может сам подобрать себе работу по вкусу, ибо трудно переоценить его мудрость. Что ты скажешь на это?

– Я должен обдумать это, Анубис.

– Ну конечно, сколько угодно. Не забудь только, что я теперь неуязвим.

– А ты не забывай, что я победил в битве Бога.

– Это не мог быть Бог, – говорит Мадрак, – коли Он был побежден.

– Нет, – говорит Сет. – Ты видел Его в конце. Ты лицезрел Его мощь. И даже сейчас Он не умер, он только изгнан.

Мадрак опускает голову, закрывает лицо руками.

– Я не верю тебе! Я не могу...

– Но это правда, и ты играл во всем этом свою роль, малодушный жрец, богохульник и отступник!

– Замолчи, Сет! – кричит Анубис. – Не слушай его, Мадрак. Он видит твои слабости, как видит их и у всего, что попадается ему на пути. Он пытается вовлечь тебя в борьбу иного сорта, чтобы боролся ты с самим собой и пал жертвой вины, которую он для тебя измыслил. Не обращай на него внимания!

– Но вдруг он говорит правду? Я был безучастным зрителем и ничего не сделал – и даже воспользовался...

– Так ты и поступил, – говорит Сет. – Вина в основном моя, но я ношу ее гордо. Но и ты сыграл свою роль в происходящем. Ты присутствовал и наблюдал, прикидывая, какая тебе с того может быть польза, в то время как Он, которому ты служил, был сбит на колени...

Анубис наносит ему чудовищный удар.

– Итак, как я понимаю, ты пришел к определенному решению, и это твой ответ: ты пытаешься настроить Мадрака против меня. Не выйдет. Он не так легковерен, как ты полагаешь, – не так ли, Отец?

Мадрак не отвечает, а продолжает глядеть в иллюминатор.

Сет пытается высвободиться из своих пут, но ему это не удается.

– Анубис! За нами погоня!

Анубис отходит от Сета, растворяется в темноте. Свет по-прежнему бьет Сету в лицо.

– Это Колесница Десяти, – говорит Анубис.

– Леди Изиды? – интересуется Мадрак. – С чего бы ей преследовать нас?

 – Ведь Сет был когда-то ее возлюбленным. И может быть, остается им по сю пору. А, Сет? Что там у вас?

Но Сет не отвечает.

– Как бы там ни было, – говорит Мадрак, – она приближается. Сколь сильна Красная Ведьма? Она не причинит нам неприятностей?

– Она не так уж сильна – хотя бы потому, что боялась своего давнего Господина, Озириса, веками скрываясь от него, – а я заведомо не слабее Озириса. Женщине нас не победить – особенно когда мы зашли так далеко.

Мадрак опускает голову, что-то бубнит, начинает бить себя в грудь.

– Прекрати! Не будь посмешищем.

 Но Сет смеется, и Анубис с рычанием поворачивается к нему.

– За это я вырву у тебя из груди сердце!

Но Сет поднимает окровавленную левую руку, которую ему удалось выпростать из оков, и протягивает ее перед собой.

– Попробуй, пес! Одна твоя рука против одной моей! Твой жезл и любое другое оружие против левой руки Сета! Подойди поближе!

И глаза его горят, словно солнца-близнецы, и Анубис отшатывается подальше, чтобы он его не достал.

Лучи света продолжают слепить и ввинчиваться в глаза Сета.

– Убей его, Мадрак! – кричит Анубис. – Он нам больше не нужен! На тебе же рукавица силы! Ему не устоять против нее!

Но Мадрак не отвечает, а причитает, ударяя себя в грудь:

– Прости меня Кто Бы Ты Ни Был или Не Был, где бы Ты Ни Мог или Не Мог Быть, за те деяния и недеяния, которым я потворствовал или не потворствовал, как тоже могло быть, только что происшедшим событиям. Ну а в случае...

– Тогда отдай мне рукавицу! – кричит Анубис. – Скорее!

Но Мадрак, не слушая его, продолжает каяться.

Дрожь пробегает по скорлупке, и, поскольку поэт и волшебник весьма в этом поднаторел, дважды запечатанная дверь распахивается настежь, и входит Врамин.

Он размахивает тростью и улыбается.

– Как ты? А ты?

– Возьми его, Мадрак! – кричит Анубис.

Но Врамин проходит вперед, а Мадрак не может оторвать глаз от иллюминатора и продолжает бормотать.

Тогда Анубис поднимает перед собой свой жезл.

– Ангел Седьмого Поста, падший, изыди! – говорит Анубис.

– Ты используешь мой былой титул, – говорит Врамин. – Теперь я Ангел Дома Мертвых.

– Ты лжешь.

– Нет. По назначению Принца я занимаю твой прежний пост.

Неимоверно изогнувшись и напрягшись, Сет высвобождает правую руку.

Врамин раскачивает перед собой подвеску Изиды, и Анубис отступает.

– Мадрак, я приказываю тебе, убей этого человека! – кричит он.

– Врамина? – говорит Мадрак. – О нет, только не Врамина. Он хороший. Он мой друг.

Сет высвобождает правую лодыжку.

– Мадрак, если ты не убьешь Врамина, то придержи хотя бы Сета!

– «Отче или не отче наш, иже еси возможно на небеси...» – заводит нараспев Мадрак.

Рычит тогда Анубис и наставляет, словно базуку, свой жезл на Врамина.

– Ни шагу дальше, – заявляет он.

Но Врамин делает очередной шаг.

Вспышка света падает на него, но ее гасят алые лучи из подвески.

– Слишком поздно, пес, – говорит поэт.

Анубис кружит, отступает к двери, возле которой стоит Мадрак.

Сет высвобождает левую ногу, растирает ее, встает.

– Ты мертвец, – говорит Сет и шагает вперед. Но в этот миг падает Анубис от ножа Мадрака, который всадил лезвие ему в шею прямо над ключицей.

– Я не хотел причинить вреда, – говорит Мадрак, – и пусть это хоть частично оплатит мою вину. Пес сбил меня с пути истинного. Я раскаиваюсь. Я дарю тебе его жизнь.

– Глупец! – говорит Врамин. – Я собирался взять его в плен.

Мадрак всхлипывает.

Кровь Анубиса красными струями бьет на пол скорлупки.

Сет медленно опускает голову и трет глаза.

– Что будем делать дальше? – спрашивает Врамин.

– «...Да святится имя Твое, если есть у Тебя имя и хочешь Ты, чтобы оно святилось...» – говорит Мадрак.

Сет не отвечает, он закрывает глаза и погружается в сон, который продлится много дней.

Femina ex machina

И, тяжелая ребенком, лежит она внутри шасси машины. Стена кабинки откатилась назад. Проводники отпали от головы и спинного мозга, отключив ледяную логику, холодные фригидотронные банки памяти, категорический секс-комп императив, питающие трубки. Она распрограммирована.

– Принц Гор…

– Да, Мегра. Не волнуйся.

– Ты развеял заклятие.

– Кто так чудовищно поступил с тобой?

– Ведьма Лоджии.

– Мать! Всегда она была необузданна в поступках. Мне очень жаль.

Он прикасается к ней рукой.

– Почему она так поступила?

– Она сказала, что причиной тому – факт, о котором я не знала: я ношу ребенка Сета...

– Сет! – и Гор оставляет на металлическом столе глубокие отпечатки своих пальцев – Он взял тебя силой?

– Не совсем.

– Сет... Что ты чувствуешь сейчас к нему?

– Я его ненавижу.

– Этого хватит.

– Ему наплевать на жизнь...

– Знаю. Я больше не буду тебя о нем спрашивать. Ты отправишься со мною в Дом Жизни, Мегра из Калгана, и навсегда останешься там со мною.

– Но, Гор, боюсь, что мне придется остаться здесь. Я слишком слаба, чтобы отправляться столь далеко, и время мое на подходе.

– Быть по сему. Мы задержимся здесь до поры до времени.

И она складывает руки на животе и закрывает кобальтовые глаза. Отсветы и жар от машины заставляют ее щеки пылать.

Рядом с ней сидит Гор.

Скоро она вскрикивает.

Бракосочетание Неба и Ада

Цитадель Марачека – пустая, не пустая, вновь пустая. Почему? Послушай...

Сет без колебаний встречает чудовище, когда оно бросается на него.

И некоторое время они борются там, во дворе.

Наконец Сет ломает ему хребет, и оно лежит и вопит от боли.

Глаза Сета горят, как два солнца, и он в очередной раз обращает их туда, куда направлялся.

Тогда Тот, его сын, его отец, Принц Который Был Тысячью, снова открывает флакон с быстросотворимыми чудищами и вытряхивает из него очередное семя.

Посаженная прямо в пыль, тут же у него из-под руки произрастает очередная напасть и бросается на Сета.

Безумие, таящееся внутри глаз Разрушителя, падает на тварь, и разгорается новая схватка.

Стоя над очередным поверженным телом, наклоняет Сет голову и исчезает.

Но не отстает от него, сея чудовищ, Тот, и призраки Сета и монстров, с которыми он сражается, свирепствуют по всей мраморной памяти – то есть разрушенному и заново отстроенному Марачеку, древнейшему из городов.

И каждый раз, когда уничтожает Сет очередную тварь, обращает он глаза снова к тому месту и мгновению, где и когда сражался он с Безымянным и разрушил целый мир, и где встает на дыбы и пылает тень черной лошади, его сын; и, откликаясь на зов разрушения, стремится он на это место в это мгновение. Но не отстает от него Тот, отвлекает его чудовищами.

Все потому, что Сет – разрушитель, и он разрушит сам себя, если не будет у него под рукой или перед глазами ничего подходящего – в пространстве или во времени. Но мудр Принц и понимает это. Вот почему следует он за своим отцом в его путешествии сквозь время к алтарю уничтожения, начавшемся сразу после пробуждения от транса битвы с Тем Что Кричит В Ночи. Ибо знает Тот, что если сумеет он достаточно долго отвлекать отца от его паломничества, возникнет что-либо новое, против чего можно будет обратить руку Сета. Ведь всегда что-нибудь такое да возникнет.

Но сейчас движутся они вдвоем сквозь время, наполняя собою, быть может, его все, если смотреть из данного его момента, – мудрый Принц со своим смертоносным отцом/сыном, огибая все время Бездну, каковая – Скагганаук, сын, брат и внук.

Вот почему проносятся в ярости призраки Сета и монстров, с которыми он сражается, сквозь мраморную память – разрушенный и отстроенный заново Марачек, древнейший из городов.

Сон ведьмы

Она сидит в Доме Мертвых, в темной, глубоко схороненной крипте, и ее сознание – снежинка, тающая, уже исчезнувшая. Но ревет мотоцикл, именуемый Время, стоит нажать на газ, и там, в припоминаемом зеркале лежат битвы последних дней: мертвый Озирис и ушедший Сет. И там же зеленый смех Врамина, Врамина-безумца, Врамина-поэта. Едва ли пара он Ведьме Лоджии. Ну да лучше не поднимать тревогу. Проспать век, потом посмотреть, как устроил все Тот. Здесь, среди праха мумий и догоревших свечей, здесь, в глубочайшем погребе Дома Мертвых, где нет ни у кого имен, никто их не ищет и никогда не будет искать; здесь – спать. Спать, и пусть живут себе Срединные Миры, знать не ведая об Алой Леди, которая – Вожделение, Жестокость, Мудрость – и мать и возлюбленная выдумки и неистовой красоты.

Порождения света и тьмы пляшут под ножом гильотины; и пугает Изиду поэт. Порождения света и тьмы то надевают, то сбрасывают облачения человека, машины или бога; и по душе Изиде пляска. Порождения света и тьмы роем возникают, мгновенно гибнут, могут ожить, могут не оживать; и по нраву Изиде их облачения.

Видя эти сны, пугается ее наперсник и теснее прижимается к ней, малыш, который кричит в ночи.

Крутятся колеса, неуклонно нарастает рев мотоцикла, но это, конечно же, лишь вид тишины.

Ангел Дома Жизни

(Пешком пробираются они среди ночи. Их трое, вместе проходят они по местам веры и безверия. Они проходят через места развлечений для всех рас, и приходят наконец на ярко освещенный Проспект Оракулов, и идут вдоль него, минуя астрологов, нумерологов, гадателей по колоде таро, толкователей Ицзина.

И вот, пока идут они, постепенно убывает свет вокруг них, тусклость и сырость уступают место полумгле и запущенности. Но небо над ними ясно, и сияют им с него звезды. Все уже улочка, дома теснятся вокруг них, канавы заполнены отбросами; запавшими глазами смотрят на них дети, почти невесомые в обрамлении материнских рук.

Они перешагивают через мусор; бредут прямо по нему. И никто не питается заговорить с этой троицей. Словно запах, исходит от них сила, а цель придает им некое избранничество.

Осанка их непринужденна, богаты одежды. Они проходят мимо битых бутылок и сцепившихся кошек, и кажется, что все это для них не существует.

Над ними в небесах вспыхивает звезда, это свет мира, разрушенного Сетом, пришел, наконец, и сюда, явившись в облике новой звезды и расцветил их цветами от красного до синего.

Холоден ветер, но они не обращают на это внимания. Слово fuck на девяносто четырех языках выцарапано на стене, но они не замечают этого.

И лишь подойдя к полуразрушенной машине, останавливаются они перед непристойным рисунком на двери, ведущей внутрь.)

Первый

Мы на месте.

Второй

Давайте войдем.

Третий

Да.

(Первый прикасается к двери серебряным набалдашником своей трости, и дверь распахивается настежь.

Он входит, следом за ним остальные.

Они проходят по коридору, и он касается еще одной двери.

И она тоже открывается перед ним, и они опять останавливаются.)

Гор

Вы!

(Тот, чьи глаза блестят в тени зеленью, кивает.)

Почему вы здесь?

Человек с железным кольцом на пальце

Сообщить тебе, что твой отец мертв.

Гор

Кто ты?

Человек с железным кольцом на пальце

Ты знал меня как Стального Генерала. Я убил Озириса, и сам был разбит. Принц собрал меня, и до поры до времени я снова ношу плоть. Я пришел рассказать тебе, как все было, и прямо заявить, что сделал я это не украдкой и не злодейски, но в открытом поединке и в ходе войны.

Гор

Ты правдив. Скорее чем кому бы то ни было поверю я тебе. И я не ищу удовлетворения, если было честно содеяно это в рамках войны.

А чем кончилась война?

Толстяк, весь в черном, один глаз которого – серое, крутящееся колесо

Срединными Мирами вновь владеет Принц.

Врамин

И мы – его посланники, мы пришли к тебе с просьбой, чтобы вернулся ты в Дом Жизни и правил там вместо своего отца как Ангел этого Поста.

Гор

Ясно. А что с Сетом?

Врамин

Он ушел. Никто не знает куда.

Гор

Это меня радует. Весьма радует. Да, думаю, я вернусь.

Мадрак

(падая на одно колено перед Мегрой из Калгана.)

Что это за дитя?

Гор

Мой сын.

Мадрак

Сын Гора. Ты уже дал ему имя?

Гор

Нет еще.

Мадрак

Прими поздравления

Генерал

Да.

Врамин

От всех нас.

Гор

Благодарю.

Врамин

Я даю ему подвеску Изиды, средоточие силы. Я знаю, ей будет приятно, что владеет ею ее внук.

Гор

Спасибо.

Генерал

Я даю ему кольцо, это часть моего первого тела, и оно хорошо мне послужило. Во времена нужды оно всегда напоминало мне о моей человечности.

Гор

Спасибо.

Мадрак

Я даю ему свой посох, с ним ему будет спокойнее. По древнему преданию посохи обладают таким свойством. Не знаю почему.

Гор

Спасибо.

Мадрак

А теперь мне пора. Я начинаю покаянное паломничество. Славься, Ангел Дома Жизни!

Гор

Удачи тебе в странствиях, Мадрак.

(Мадрак уходит.)

Генерал

Вновь намечается революция, и мне надо ее поддержать. Пойду за конем. Славься, Ангел Дома Жизни!

Гор

Удачной революции тебе, Генерал.

(Генерал уходит.)

Врамин

А я отправляюсь в Дом Мертвых, где ныне правлю. Славься, Ангел Дома Жизни! Принц свяжется с тобой на днях из Марачека. И другие Ангелы остальных Постов соберутся воздать тебе честь.

Гор

Изысканной поэзии и доброго тебе безумия, Врамин.

Врамин

Благодарю тебя, и сдается мне, что почти все уже сказано.

Гор

Да, пожалуй.

(Врамин поднимает свою трость, и на пол падает и сияет на нем стихотворение.

Гор опускает глаза, чтобы прочесть его, а когда снова поднимает их, зеленый человек уже ушел.

Когда стихотворение блекнет и выцветает, Ангел Дома Жизни знает, что в нем содержалась истина, но забывает слова – как, собственно, и должно быть.)

Джек-из-Тени

I

Произошло это, когда Джек, чье имя произносят в тени, отправился в Иглес, в Сумеречные Земли, чтобы побывать на Адских Игрищах. Именно там, пока Джек пытался выяснить, где спрятан Факел Ада, его и заметили.

Факел Ада представлял собой узкий сосуд изящно перевитых язычков пламени, которые на самых кончиках удерживали рубин с кулак величиной. Они держали мертвой хваткой холодно сверкавший драгоценный камень.

На сей раз Факел Ада был выставлен на всеобщее обозрение. Видели, что Джек рассматривал его, – и это стало причиной для серьезного беспокойства. Не успел Джек прибыть в Иглес, как его увидали проходящим под фонарями в толпе зевак, которая двигалась через открытый с боков павильон. В павильоне демонстрировался Факел Ада. Джека опознали Смейдж и Квазер, которые на время покинули те места, где были по-настоящему сильны, чтобы вступить в спор за этот приз. Заметив Джека, они тут же отправились к Распорядителю Игрищ.

Смейдж переминался с ноги на ногу и дергал себя за усы до тех пор, пока в его квадратных глазах не появились слезы и он не заморгал. Вместо того, чтобы рассматривать живописную персону Бенони, Распорядителя Игрищ, он уставился на своего огромного спутника, Квазера, волосы, глаза и тело которого были одинакового серого цвета.

– Что вам нужно? – спросил Бенони.

Смейдж продолжал таращить глаза и моргать, пока Квазер наконец не заговорил голосом, напоминающим звук флейты:

– Мы хотим кое-что сообщить.

– Я слушаю. Говорите, – ответил Бенони.

– Мы кое-кого узнали. Он здесь, и это может причинить некоторое беспокойство.

– Кто это?

– Прежде, чем я смогу ответить, подойдем ближе к свету.

Распорядитель Игрищ покрутил головой на толстой шее. Когда он по очереди посмотрел на пришедших, его янтарные глаза блеснули.

– Если вы решили пошутить… – начал он.

– Нет, – не дрогнув, ответил Квазер.

– Ну, ладно. Следуйте за мной. – Он вздохнул и, взмахнув оранжево-зеленым плащом, повернулся, направляясь к ярко освещенному навесу.

Там он вновь обернулся к ним.

– Здесь вам довольно света?

Квазер огляделся.

– Да, – сказал он. – Здесь ему нас не подслушать.

– О ком вы говорите? – спросил Распорядитель Игр.

– Известен ли вам некий Джек, который всегда слышит свое имя, если его произнести в тени?

– Джек-из-Тени? Вор?.. Да, я слыхал о нем.

– Потому-то мы и хотели говорить с вами на ярком свету. Джек здесь. Мы со Смейджем видели его всего несколько минут назад. Он разглядывал Факел Ада.

– Господи! – Распорядитель Игрищ вытаращил глаза и забыл закрыть рот. – Он украдет его!

Смейдж перестал теребить усы ровно на столько времени, чтобы несколько раз кивнуть.

– А мы явились, чтобы попытаться выиграть этот приз, – засопел он. – Если его украдут, мы не сможем этого сделать!

– Надо его остановить, – сказал Распорядитель Игрищ. – Как вы думаете, что делать?

– Ваша воля на Игрищах – закон, – сказал Квазер.

– Верно… Возможно, следует засадить его в тюрьму до окончания Игрищ.

– Тогда, – сказал Квазер, – нужно убедиться, что там, где его схватят или там, где его запрут, не будет никакой тени. Говорят, его чрезвычайно трудно удержать где-либо – особенно если там есть тень.

– Но тут везде тень!

– Да. В этом-то и заключается главная сложность, когда сажаешь Джека под замок.

– Но тогда решение проблемы – яркий свет или полная тьма!

– Но если не установить все светильники под нужными углами и вне его досягаемости, – сказал Квазер, – он сможет создать тени и воспользоваться ими. А если ему удастся зажечь хоть крохотный огонек, тени тоже появятся.

– Какую силу черпает он из теней?

– Не знаю никого, кто знал бы точно.

– Значит, он человек тьмы? Не простой смертный?

– Поговаривают, что он – порождение сумерек, тех, что предшествуют тьме. Там всегда множество теней.

– Ну, тогда в нашей программе – Навозные Ямы Глива.

– Жестоко, – сказал Смейдж и хихикнул.

– Пошли, покажете мне его, – сказал Распорядитель Игрищ.

Они вышли из-под навеса. Серый цвет неба над головой переходил в серебряный на востоке и в черный на западе. Небо было чистым. Тьма над возвышавшейся вдали горной грядой была усеяна звездами.

Они шли по освещенной факелами дорожке через территорию лагеря, направляясь к павильону, в котором находился Факел Ада. На западе трепетали огоньки – казалось, у той черты, за которой находились храмы беспомощных богов.

Когда они подошли к открытому с боков павильону, Квазер тронул Бенони за руку и мотнул головой. Распорядитель Игрищ проследил направление этого выразительного жеста. Там, прислонясь к подпирающему, навес столбу, стоял высокий худой человек. Он был темноволосым, смуглым, а в чертах его лица было что-то орлиное. Он носил серые одежды, через правое плечо был переброшен черный плащ. Человек курил какую-то травку из тех, что растет в царстве тьмы, и дым в свете факелов казался голубым.

Некоторое время Бенони рассматривал его. Он испытывал чувство, знакомое человеку, столкнувшемуся с существом, рожденным не женщиной, а чем-то темным и загадочным. В таких случаях люди стараются держаться подальше.

Бенони сглотнул, потом сказал:

– Можете идти...

– Мы бы хотели помочь… – начал Квазер.

– Можете идти!

Бенони посмотрел им вслед, потом пробормотал: «Бьюсь об заклад, один не моргнув глазом продаст другого».

Он отправился за яркими факелами и стражей.

Во время ареста Джек не пытался ни спорить, ни сопротивляться. Пойманный в центре светового круга, окруженный вооруженными мужчинами, он медленно кивнул и, не проронив ни слова, подчинился их приказам.

Его отвели в ярко освещенный шатер Распорядителя Игрищ Джека подтолкнули к столу, за которым сидел Бенони. Стражники задвигались, чтобы снова окружить арестованного фонарями и зеркалами, уничтожающими тень.

– Тебя зовут Джек, – сказал Распорядитель Игрищ.

– Я этого не отрицаю.

– А иногда – Джек-из-Тени.

Молчание.

– Ну?

– Мало ли как можно называть человека, – ответил Джек.

Бенони бросил взгляд в сторону.

– Приведите их, – велел он одному из стражников.

Тот вышел и вскоре вернулся со Смейджем и Квазером. Джек быстро взглянул на них, но его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Вы знаете этого человека? – спросил Бенони.

– Да, – хором ответили они.

– Назовите его имя.

– Его зовут Джек-из-Тени.

Распорядитель Игрищ улыбнулся.

– И правда, мало ли как можно назвать человека, – сказал он. Но в этом случае, похоже, все сходятся на одном. – Я – Бенони, Распорядитель Адских Игрищ, а ты – Джек-из-Тени, вор. Бьюсь об заклад, ты здесь, чтобы похитить Факел Ада.

Снова молчание.

– Можешь отрицать, можешь соглашаться, – продолжал Бенони, – твое присутствие здесь говорит само за себя.

– Я мог явиться для участия в Игрищах, – сказал Джек.

Бенони расхохотался.

– Конечно! Разумеется! – сказал он, смахивая рукавом слезу. – Но здесь не состязаются в воровстве, так что тебе не в чем соревноваться.

– Вы относитесь ко мне с предубеждением, это нечестно, – сказал Джек. – Даже если я – тот, о ком идет речь, я не сделал ничего, чтобы нападать на меня.

– Пока, – сказал Бенони, – Факел Ада и впрямь отличная штука, а?

Глаза Джека, казалось, на миг вспыхнули, а рот дернулся в невольной усмешке.

– С этим никто не спорит, – быстро сказал он.

– И ты явился сюда выиграть его... по-своему. Человек тьмы, тебя знают как закоренелого вора.

– И это лишает меня права быть честным зрителем на общедоступном празднестве?

– Когда речь идет о Факеле Ада – да. Он не имеет цены. Его алчут и те, кто привык к дневному свету, и люди тьмы. Как Распорядитель Игрищ я не могу видеть тебя в опасной близости от него.

– Одни беды с этой проклятой репутацией! – сказал Джек. – Что бы ни случилось, все равно подозревают тебя.

– Хватит! Ты приехал, чтобы похитить его?

– Только дурак сказал бы «да».

– Значит, добиться от тебя честного ответа невозможно?

– Если «честный ответ» – сказать то, что вы хотите от меня услышать, то вы правы.

– Свяжите ему руки за спиной, – сказал Бенони.

Приказ был исполнен.

– Сколько у тебя жизней, человек тьмы? – спросил Распорядитель.

Джек не отвечал.

– Ну, ну! Все знают, что людям тьмы дана не одна жизнь. Сколько их у тебя?

– Мне не нравится подобный разговор, – сказал Джек.

– Но ведь ты умрешь не насовсем?

– Путь из Навозных Ям Глива на западном полюсе планеты долог, но не идти нельзя. Иногда на создание нового тела уходят годы.

– Значит, ты бывал там раньше?

– Да, – сказал Джек, проверяя прочность своих пут. – И я бы не хотел попасть снова туда.

– Значит, ты признаешь, что у тебя есть еще самое меньшее одна жизнь. Это хорошо! Тогда меня не будет мучить совесть, если я прикажу немедленно наказать тебя!

– Погодите! – сказал Джек, откинув голову назад и оскалившись. – Это же смешно! Я еще ничего не сделал. Забудьте про это, ладно? Прибыл я сюда украсть Факел Ада или нет, сейчас-то я не в состоянии сделать это. Освободите меня, и я добровольно подвергну себя изгнанию на время Игрищ. И вообще не появлюсь в Сумеречных Землях, а останусь в царстве тьмы.

– Чем же ты можешь поручиться?

– Своим словом.

Бенони снова рассмеялся.

– Слово человека тьмы, который к тому же стал героем воровских легенд? – произнес он наконец. – Нет, Джек. Я не вижу иного способа обезопасить наш приз, как только убить тебя. И поскольку в моей власти отдать такой приказ, я сделаю это. Писец! Запиши: в этот час я судил Джека и вынес ему приговор.

Горбун с кудрявой бородой выправил перо и начал писать. Те обязанности, которые горбун выполнял, оставили заметный след на его похожем на пергамент лице.

Джек выпрямился во весь рост и пристально посмотрел на Распорядителя из-под полуопущенных век.

– Вы смертные, – начал он, – боитесь меня, потому что не понимаете. Вы привыкли к дневному свету, и жизнь вам дана только одна, а когда она проходит, ждать больше нечего. Мы, люди тьмы, по слухам не имеем души – так же, как о вас говорят, будто у вас она есть. Но благодаря процессу, который вам недоступен, мы проживаем несколько жизней. Я полагаю, вы завидуете нам – вот почему вы хотите убить меня. Вы знаете, что умирать нам так же тяжело, как и вам!

Распорядитель Игрищ опустил взгляд.

– Это не...

– Примите мое предложение, – перебил его Джек. – Я покину ваши состязания. Но если вы приведете приговор в исполнение, то в итоге проиграете сами!

Горбун перестал записывать и обернулся к Бенони.

– Джек, – сказал Распорядитель, – ведь ты же собирался похитить его, а?

– Конечно.

– Зачем? От него было бы трудно избавиться. Он такой приметный.

– Он предназначался одному моему другу, перед которым я в долгу. Ему понадобилась эта побрякушка. Отпустите меня, а я скажу ему, что потерпел неудачу – это и впрямь так.

– Я не хочу обрушить на тебя свой гнев, когда ты вернешься.

– Чего вы не хотите – ерунда по сравнению с тем, что вам предстоит, если вы сделаете мое путешествие неизбежным...

– ...но человек в моем положении не может так легко заставить себя поверить тому, кто известен как Джек-Обманщик.

– Значит, мое слово для вас – ничто?

– Боюсь, что так.

Писцу Бенони сказал:

– Продолжай записывать.

– И мои угрозы тоже?

– Они беспокоят меня. Но на одной чаше весов – твоя месть несколько лет спустя, а на другой – наказание, которое понесу немедленно, укради ты Факел Ада. Попробуй понять, в каком я положении, Джек.

– Пытаюсь, – сказал тот, оборачиваясь к Смейджу и Квазеру. – Ну, ослиные уши и ты, гермафродит, вас-то я не забуду! Обоих!

Смейдж посмотрел на Квазера, а тот заморгал и улыбнулся:

– Скажи это нашему господину, Повелителю Нетопырей.

При звуке имени своего старинного врага лицо Джека изменилось.

Поскольку в Сумеречных Землях, где процветают науки, колдовство слабеет, то прошло добрых полминуты прежде, чем в шатер влетел нетопырь и пронесся над головами. Квазер продолжил:

– Мы состязаемся под знаменем Нетопыря!

При появлении гнусной летучей твари Джек перестал смеяться.