Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 8"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Снова поворот, и он оказался в огромной комнате с высокими потолками. Комната была вырублена прямо в скале. Большое прямоугольное отверстие в стене слева открывало вид на бледнеющее небо и верхние террасы горы. В центре стояли тяжелые стулья и длинный стол. У дальней стены…

Поль остановился и огляделся.

– Неси ее сюда.

Медленно, почти механически, его тело исполнило приказ. Он едва понимал, что делает, глаза были прикованы к дальней стене.

– Положи сюда. Нет. Головой в другую сторону.

Поль опустил тело Тайзы на наклонную плиту, ногами к возвышению. Ее голова оказалась в широком углублении, вырубленном в серой породе. Машинально он поправил длинное голубое платье девушки, при этом заметив неглубокий бассейн в конце вырубленного прохода. Кинжал из черного камня лежал на его краю. Он механически отметил все это, не придав фактам значения. Его внимание по-прежнему было приковано к другому.

Он в ужасе смотрел на стену перед собой, где находилась массивная двустворчатая дверь. Его лоб покрылся испариной, руки дрожали, когда он отходил от тела и двигался вперед. Это были Врата из его забытых снов, теперь представшие перед ним во всей мощи и величии.

Поль подошел ближе. Двери были массивными, прочными, с железной обивкой и инкрустациями из черного дерева. Казалось, на них нет замков и запоров, только петли и фигурные ободки.

Прямо на Вратах был выгравирован искусно сделанный сложный рисунок. В центре помещалось изображение огромной змеи, взмывшей над гладью вод. В ее тело были вбиты три массивных гвоздя – один в шее, один в хвосте и один в середине тела.

Подняв глаза, Поль увидел знакомые очертания громадного, птицеподобного существа черного цвета. Большие, словно паруса, крылья были вытесаны в скале. В нем тоже торчали гвозди – по одному в каждом крыле.

Поль продвинулся еще на шаг вперед, дыша тяжело и прерывисто. Он снова стал Продромолу, Открывающим Путь, посягнувшим на рай самого Кода. Взмыв из глубин, внизу извивалось могучими кольцами тело Толкне, Великой Змеи Мертвых Вод, поднимаясь навстречу ему. Найалис пронзительно крикнула, предупреждая его. От крика содрогнулись горы; все, что таилось в их сердцах, выплеснулось наружу. Описав в воздухе круг, Поль стал падать грудью навстречу гладкому зеркалу воды…

Он тут же пришел в себя, вспомнив о Ключах и об обещании черным богам вывести людей с проклятых земель, соединить разделенные пространства, открыть новый светлый путь между мирами. А Ключи…

Ключи!

Статуэтки и есть те Ключи. Странные Ключи, живущие своей собственной жизнью… И…

Поль нахмурился, его выразительные глаза потемнели и сверкнули.

Да…

Прямо на полу была вырезана большая несимметричная диаграмма, расцвеченная бледно-желтыми, красными, голубыми цветами. Одна ее часть захватывала плиту, где лежала Тайза; другая секция диаграммы простиралась вперед, касаясь косяка левой половины Врат. Резко выделенные, почти треугольные сегменты были вытянуты, обозначены шипами и выделялись из общего тела схемы.

Внезапно Поль ощутил сильную пульсацию родимого пятна. И принялся считать.

– …Пять, шесть, семь.

– Точно.

Он посмотрел на огонек, который теперь завис около Тайзы.

– Возьми наше физическое воплощение и осмотри плоские изображения, затем поставь каждого из нас на свое место. Ты знаешь порядок.

– Хорошо.

Поль перешел на внутреннее зрение, поднял правую руку, поймал одну из семи черных нитей, тянущихся от уровня правого плеча. Вращая рукой, начал наматывать нитевидное волоконце, пока не почувствовал напряжение. Энергия выплеснулась из родимого пятна в форме дракона и стала подниматься по нити.

Он поставил на ладонь одну из статуэток – высокую, стройную женскую фигурку, с волевыми резкими чертами и властной осанкой. Ее одежду украшали золотые блестки и кушак из оранжевых, красных и желтых камней. Во лбу сверкал крупный ярко-зеленый изумруд.

Она излучала теплоту. Ладонь Поля становилась все горячее, пока он внимательно разглядывал статуэтку.

Да…

Он повернулся направо и поместил фигуру на самой вершине второй выпуклости с конца, повернув лицом к Вратам.

Выпрямившись, бросил взгляд на прямоугольный проем и увидел, что все звезды уже исчезли, а небо стало почти светлым. Снова поднял руку, отыскивая нужную нить.

Однако нити исчезли, и Поль обнаружил, что его зрение вернулось в нормальный ракурс. Он попытался настроиться на внутреннее видение, но ничего не получалось.

Родимое пятно тоже утратило прежнее кипение энергии. Поль стал массировать предплечье, потер в области родимого пятна. Затем вновь попытался установить внутреннее зрение.

– Что случилось?

– Не знаю, я не могу справиться.

– Что значит – не можешь справиться? Ведь ты только что делал это!

– Знаю. Но что-то исчезло, ускользнуло от меня. Энергия возникает и теряет свою силу с тех пор, как я вышел из Белкена. Теперь я утратил ее.

Огонек придвинулся и застыл перед ним на уровне глаз. Поль зажмурился от яркого света.

– Держи глаза открытыми.

Он послушался и увидел, что огонек разрастается, переходит в пламя, становится огромным костром почти с него ростом, даже больше его.

Поль отшатнулся и отступил назад.

– Стой спокойно, не шевелись! Мне нужно обследовать тебя.

Пламя обернулось вокруг него словно покрывало, охватив целиком. Он почувствовал, что пламя пронизывает его тело, каждую клетку. Но он не ощущал жары или ожогов; было только чувство вибрации, словно у моряка, спустившегося на берег после долгого плавания.

Внезапно вибрация исчезла, пламя сморщилось и стало гаснуть, пока не превратилось в прежний маленький огонек.

– Ты сказал правду. Сейчас ты не способен к сеансам магии. Понятия не имею, как долго продлится этот период немощи, а ночь уже на исходе. Утром за тобой может послать Райл Мерсон… Ладно, мы вынуждены отказаться от прежнего плана и запереть тебя в твоей келье. Верни статуэтку обратно и…

Поль отрицательно покачал головой.

– Конечно. В таком состоянии ты не в силах ее вернуть, а мы не способны осуществлять прямой контроль за нашими аналогами… Возьми фигурку. Мы проходили мимо множества выступов и ниш по пути сюда. Ты найдешь, куда спрятать ее.

– А что будет с Тайзой?

– Оставь здесь.

– А если кто-нибудь ее здесь найдет?

– Неважно. Пошли.

Пламя скользнуло мимо и повело в путь. Поль взял статуэтку и зашагал вслед за огоньком. В туннеле он обнаружил подходящий тайник и спрятал ее в трещине горной породы.

Они вышли из пещеры и направились в замок. Уже после нескольких поворотов Поль понял, что они идут совсем другим маршрутом. Теперь они двигались намного быстрее. На их пути совсем не встречались комнаты, наполненные дымом, и темные коридоры.

Через короткое время Поль оказался перед кельей, вошел внутрь и закрыл дверь. Снаружи донесся звук задвигаемого засова.

– Так что же, выходит, зря мы путешествовали? Только для показухи, так?

– Постарайся уснуть.

Пламя исчезло. Внезапно усталость совсем одолела Поля, голова закружилась. Он едва добрался до скамьи и растянулся на ней. У него не было времени обдумать создавшееся положение, уже накатывались мягкие черные волны сна…

Глава 12

Генри Спаер перевоплотился в новый облик, покинув пещеры Белкена и полностью неузнаваемым появился в зачарованном городе. Он провел весь день в бесконечных празднествах с собратьями-колдунами, никто из которых не знал его настоящего обличья. Довольный и сияющий он разгуливал среди них, и никто не подозревал о том, что он вынашивает роковую черную тайну. Он пил вино, приправленное легкими наркотиками, творил чудеса, но старался избегать самых могущественных своих коллег. Здесь не было такого мага, схватки с которым он опасался, однако он не хотел вступать в конфликт с большими мастерами Великого Искусства, дабы его преждевременно не разоблачили.

Спаер ходил, разбрасывая проклятья и посылая рок на тех, кого он не любил и осуждал, и как бы случайно одаривал благами других, снискавших его расположение. Ему нравился подобный ореол таинственности и льстила роль приближенного к Богу. Он слишком долго сдерживал себя и выжидал. Но теперь… Сейчас Спаер видел будущее, свободное от всяких ограничений. Это великое будущее, словно птичка, вспорхнет с его протянутой руки. Он почувствовал странное всеподавляющее чувство близости и родства с теми, кто обретет много выгод от его трудов, пока никому неизвестных.

С наступлением вечера город распускался во всей своей колдовской красе и очаровании. Спаер уже долгие годы не испытывал подобного превосходства. Его сила достигла невероятных пределов, но он удерживал себя от демонстрации своего могущества, ограничиваясь малой толикой того, чем он обладал. Хотя и это вызывало немалое удивление его новых друзей, собравшихся для состязаний и игр.

Он веселился и танцевал до самой ночи. Затем тщательно и кропотливо подготовил все для грандиозной по масштабам послеполуночной трапезы. Поборол сон, восстановил энергию и бодрость с помощью мастерски сработанных заклинаний. Потом дрейфовал на серебристом катерке по каналу, кольцом окружившему город, прихватив с собой куртизанку и хороший запас игристого вина. После долгих лет мрака и неясности, вечных маскировок и тайн это было зовом на праздник.

Ночь была в разгаре, и город превратился в настоящее царство света и цвета, буйство магических фантазий, гармонию звуков и чувств. Спаер продолжал пировать до тех пор, пока небо не побледнело на востоке. Лишь только появились первые всполохи над городом, словно пелена, промелькнула мгновенная волна тишины. Пролетев над замолчавшим, сверкающим огнями городом, она разбилась о скалы Белкена. Прерванное веселье и ночные забавы возобновились с прежней силой. Но общий дух веселья стал медленно угасать.

Стряхнув с себя пыль мечтаний и избавившись от нахлынувших чувств, Генри Спаер поднялся с благоухающего ложа. Ночные забавы и веселые развлечения больше не влекли его. Теряя последние капли легкомыслия, он покидал обманчивую территорию блистательного города. Хмурясь и увеличиваясь в размерах, он двигался к северу. Подошел к краю околдованного города и смело вышагнул из его оболочки. Распрощавшись с городом-сном, он стал подниматься по отлогому холму. На его вершине остановился и огляделся по сторонам, затем поспешил вниз.

Наконец Спаер остановился, поднял сухую суковатую палку с торчащими во все стороны мелкими веточками. Он ласково погладил ее и начал что-то нежно нашептывать, указывая палкой во все четыре стороны света. Потом замер и долго смотрел на нее, медленно поглаживая рукой. Тем временем утро занялось сильнее, на улице заметно посветлело. Когда он встал на колени возле вертикально стоящей палки, тень от нее задвигалась, приобретая очертания маленького животного. Спаер стал распевать какое-то заклинание.

– Иохиппус, Мезохиппус, Протохиппус, Хиппарион… – так начинался замысловатый речитатив.

Пыль и песок, поднятые с земли, закружились в стремительном вихре вокруг крохотной фигурки. Смерч полностью поглотил ее очертания. Кружение продолжалось с бешеной скоростью, теперь вихрь превратился в гигантскую воронку. Скрежет песка и камней стал оглушительным, превратился в могучий рев. Воронка, подобно бездне, вовлекала в себя все живое и неживое – кусты, гравий, камни, валуны, траву и лишайник.

Спаер отшатнулся от грохочущего вихря, поднял руки и начал серию одному ему понятных пассов. Длинный протяжный крик вырвался из центра воронки и на секунду заглушил ураганный рев.

Прогрохотав напоследок, вихрь улегся. Стала оседать пыль и вздыбленная земля. Сквозь оседающую пыль выступила большая, о четырех конечностях фигура, застывшая с высоко поднятой темной головой.

Маг подошел ближе и ласково потрепал по длинной шее животное, абсолютно незнакомое обитателям этого мира. Оно тихо заржало в ответ, а мгновение спустя успокоилось и замерло. Спаер вскочил в седло и натянул поводья. Они стояли в центре кратера, которого не было, пока маг не начал творить заклинания. Он ласково заговорил с песочного цвета животным, нежно поглаживая того по шее и почесывая за ушами. Затем легонько потянул за поводья уздечки.

Животное начало выбираться из ямы, осторожно карабкаясь по склону. Спаер заулыбался, затем довольно рассмеялся. На востоке появились первые розовые зарницы, верхушки облаков окрасились нежным румянцем. Маг поддал коленками под бока, пришпорил чудо-животное и рванул повод.

– Гей! Прах, гей! – закричал он. – Вперед!

И его неутомимый скакун вихрем помчался по равнине.

Глава 13

Они добрались лишь к вечеру. Маусглов и Лунная Птица кружили над разрушенной вершиной горы Анвил. Внимательно вглядываясь в руины, Маусглов, проведший здесь столько времени, с трудом узнавал знакомые очертания. Они видели лишь один громадный кратер, безмолвный и зловещий. Рядом находилось какое-то почти разрушенное огромное здание.

– Это где-то здесь, – сказал он, – вот то место, куда Поль бросил посох.

– Да, это оно, – подтвердил Лунная Птица.

– Говорят, что глаз дракона видит дальше и глубже человеческого глаза.

– Все верно.

– А вдруг какие-нибудь механизмы до сих пор работают?

– Я не вижу ни малейшего движения.

– Тогда давай спускаться.

– В кратер?

– Да. Вон площадка около конуса. Я залезу и все обследую.

– Внутри все спокойно. Я не чувствую особенного тепла.

– Ты видишь до самого центра, до недр?

– Во время парения я могу скользить и прослеживать тепловые потоки. Да, я могу видеть недра.

– Тогда давай спускаться, если ты уверен, что это не опасно.

Лунная Птица начал спускаться, двигаясь по спирали вниз, вдоль обожженных, тлеющих краев кратера. Приблизившись к нужному месту, дракон стал замедлять вращение, сложил крылья, поджал конечности и начал медленно падать. В момент посадки он чуть распустил крылья, подобно парашюту, и мягко коснулся земли.

Сжав зубы и сощурившись, Маусглов с тяжелым чувством оглядывал серые неровные стены. Его подбрасывало и раскачивало из стороны в сторону, когда они передвигались по изуродованной поверхности. Схватившись за Лунную Птицу, он наклонился над впадиной, затем выпрямился и прижался к вонючему крупу. Кругом царило гробовое молчание, тени безмолвно скользнули по склонам.

Лунная Птица огляделся по сторонам, затем посмотрел вверх, потом вниз.

– Я немного просчитался, – заметил дракон.

– Что ты имеешь в виду?

– Размеры этого места. Здесь нет достаточного пространства, чтобы взлететь.

– Что же нам делать?

– Просто выкарабкиваться, когда подойдет время.

Маусглов тихо выругался.

– Есть и другая, более светлая, сторона дела.

– Любопытно.

– Посох определенно находится здесь, – огромная голова повернулась, указывая направление. – Там.

– Откуда ты знаешь?

– Драконы могут чувствовать присутствие магии, магических предметов. Я знаю, что он находится под землей. Примерно в этом месте.

– Покажи мне.

Лунная Птица заскользил по руинам и развалинам. Наконец остановился, вытянул левую лапу и огромным черным когтем нацарапал на земле букву «X».

– Копай здесь.

Маусглов развернул заранее взятые инструменты, выбрал кирку и принялся за работу. Расширяя углубление во всех направлениях от отметины, он старался до пота, кашляя и чихая от вздымаемой пыли. Он снял плащ, затем и прилипшую рубашку, чтобы не стесняла движения. Спустя какое-то время застыл как изваяние и тупо уставился на серую груду земли. Его тело облепил слой пепельной пыли. Плечи ныли, ладони покрылись пузырями и отказывались держать кирку.

– А твое драконье чувство, – спросил он наконец, – не может подсказать, как глубоко захоронен посох?

– На глубине примерно трех твоих ростов.

Кратер отозвался гулким эхом, когда Маусглов отшвырнул кирку.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– Я не думал, что это столь важно. – Дракон помолчал. – А что, важно?

– Да я же никогда так глубоко не докопаюсь!

Маусглов уселся на груду гальки и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Губы трескались от пепла. На зубах скрипела зола. В носу стоял вкус и запах золы.

Лунная Птица подошел ближе и уставился в неглубокую яму.

– Может, у тебя плохие инструменты? Слушай, вдруг здесь кое-что сохранилось со времен правления Рыжего Марка?

Маусглов стал медленно поднимать глаза, пока его взор не застыл прямо над головой.

– Пожалуй, я могу забраться туда и поискать, – сказал он. – Но даже если мне посчастливится найти что-нибудь взрывчатое – или один из лучеметов, светом разрезающих предметы насквозь… Не повредят ли подобные орудия тому, что мы ищем?

Лунная Птица со смехом зафыркал, брызгаясь слюной. Куда бы ни попадали плевки, они тут же закипали и начинали тлеть. Через несколько секунд в каждом плевке плясал огненный язычок.

– Эту вещичку однажды спрятали только потому, что никто не может уничтожить ее.

– А ведь верно… Кроме того, иначе все равно ничего не выйдет.

Маусглов поднял свой плащ и принялся выбивать им из себя пыль. Достаточно похлестав себя, вновь надел рубашку.

– Ладно. Мне кажется, я помню, где могут быть спрятаны подобные вещи. Если, конечно, они все еще целы. И если мне удастся отыскать это место среди развалин.

Он направился к тому, что казалось наиболее непреодолимой стеной кратера. Лунная Птица заскользил следом.

– Я лучше прямо сейчас начну выбираться.

– Вон там, по-моему, вполне подходящая ступенька для твоей туши.

– Иди. Я сам вылезу. Мне хотелось бы быть подальше от всех волнений и потрясений.

– Хорошая мысль.

Маусглов отыскал опоры для ног и для рук и начал подъем. Позднее, уцепившись за край какого-то выступа и переводя дыхание, он оглянулся и увидел, что Лунная Птица, хоть и черепашьими темпами, но упрямо движется вверх. Дракон медленно и осторожно ощупывал кромку, отыскивая наиболее подходящее место для опоры, затем вонзал в нее мощные острые когти, делал прочные зарубки, прежде чем навалиться всем своим весом.

Маусглов отвернулся и снова внимательно оглядел территорию. «Да, – решил он. – Туда на юго-восток. Одно из мест, где я когда-то прятался, под тем монолитом. И…»

Он посмотрел на солнце, клонящееся к горизонту, пытаясь определить, сколько времени у него в запасе. Затем проделал со всей возможной скоростью и ловкостью путь, маршрут которого уже неоднократно прокручивал в голове.

Маусглов проходил мимо покореженных балок, нагромождения камней, воронок от снарядов, развороченных машин, куч гальки и мусора, осколков стекла, мимо скелетов людей и драконов. Поверженный город весь высох, превратился в прах. Ничего живого. Ничего не шевелилось, кроме теней.

Он вспомнил дни своего трусливого бегства. Глаза машинально скользнули к небу, отыскивая механических птиц круглосуточного наблюдения и разведки. В воображении возникла мощная фигура Марка Мараксона, словно монумент; выпуклая линза искусственного глаза переливалась всеми цветами радуги, когда Марк двигался от света к тьме и наоборот.

Проходя по одному из перекрытых тротуаров, около разрушенного моста, Маусглов нырнул в полуобвалившийся дверной проем, ведущий в здание без крыши. Внутри он шел, лавируя между скрюченными телами миниатюрных роботов Марка. (Его возмущало прозвище «карлик», которым их называли другие, поскольку они были одного с ними роста.) Любопытно, каково пришлось участникам того сражения – подняться от варварства до уровня высокоорганизованного существования и вновь кануть в бездне лет, быть похороненным здесь, на этом кладбище изуродованных машин и мертвых технологий. Возможно, период высокоразвитой цивилизации длился лишь короткое время, они еще не успели забыть примитивных привычек и навыков. Когда-нибудь все это превратится в очередную легенду…

Вдруг откуда-то – Маусглов не мог определенно сказать, откуда именно, – донеслись звуки ударов молотком, затем дважды он услышал клацанье и рычание, говорящее о том, что кто-то пытается завести машину.

Он отыскал ведущую вниз лестницу и в течение десяти минут очищал ее от хлама, мешающего пройти. Спустившись, проследовал по закоулкам блестящих туннелей, ведущих внутрь горы. Все хитросплетение подземных коридоров ожило в его памяти, как будто он только вчера проходил данным маршрутом. С одной лишь разницей – передвигаться приходилось в почти полной темноте, так как генераторы, питающие энергией и обеспечивающие освещением подземные мастерские, были разрушены. Маусглов шел буквально на цыпочках, ступая осторожно и бесшумно, в правой руке нервно сжимая пистолет. Но никто не собирался нападать на него.

Дверь в арсенал оказалась закрытой, но он мог открыть ее даже в кромешной тьме, чувствительные пальцы ловко орудовали, перебирая бесчисленные отмычки, с которыми он не расставался. Эти пальцы имели собственную память, поэтому справились с замком раньше, чем Маусглов сообразил, что путь свободен.

Он прошел в комнату и отыскал нужную полку. Убедившись, что гранат вполне достаточно, стал распихивать их в специальный пояс, затем остановился, чтобы отыскать и пополнить патронами свой пистолет.

Покидая арсенал, Маусглов вдруг по самому ему непонятным причинам запер дверь. Затем поспешил в туннель, держа пистолет в полной боевой готовности.

Лишь только он поднялся по ступенькам, его охватила паника. Он тут же подавил ее, однако в душу закрались нехорошее предчувствие и тревога. Чем было все это вызвано, он не стал даже задумываться, но полностью положился на свое шестое чувство, так как оно не раз выручало его в прошлом.

Маусглов остановился и замер, потом вжался в стену и стал медленно подниматься по ступенькам. Он двигался бесшумно и был невидим.

Когда его голова достигла уровня пола, он снова замер и прислушался к шорохам полуразрушенного помещения. Никакого движения. Казалось, ничего здесь не изменилось с момента его первого прохождения.

Он глубоко вздохнул и одним рывком одолел оставшиеся ступени, затем рванул к дверному проему.

Справа от себя он заметил едва уловимое движение.

Он замер, увидев одного из коренастых, мускулистых аборигенов, которые ранее работали на шахте. Абориген притаился за обвалившейся плитой потолка, намереваясь преградить ему путь. На человеке болтались лохмотья былой униформы, которую носили при Марке.

Маусглов поднял пистолет, но не выстрелил.

Коротышка был вооружен длинным кривым ножом. Его оружие казалось совсем смехотворным по сравнению с тем, что сжимали чуткие пальцы Маусглова. Человечек был один, однако если поблизости существуют остальные, то звуки выстрелов могут насторожить и привлечь их.

– Не волнуйся, – дружелюбно начал Маусглов, опуская пистолет, – я уже ухожу.

Еще до того, как рот коротышки перекосила гримаса, он понял, что ему не следовало говорить подобным тоном.

– Ты один из тех, – прорычал человечек, двигаясь на него и замахиваясь ножом. – Ты друг колдуна…

Маусглов согнулся, его правая рука скользнула к рукоятке кинжала, торчащей из голенища, большой палец привычно отстегнул крохотный ремешок, удерживающий кинжал на месте.

Все еще согнувшись, он вынул кинжал и медленно начал отступать, забирая вправо. Противник бросился вперед, возле самой головы Маусглова сверкнуло кривое лезвие. Маусглов увернулся от удара, размахнулся кинжалом и ударил человека в плечо. Затем отскочил вбок и, делая боковой маневр, притворился, что намеревается нанести удар прямо в грудь. Извернувшись от выпада противника, Маусглов нанес коротышке небольшую рану в области правой брови. Лишь легкий мелкий порез – но выступившая кровь должна была охладить противника и снизить его темп.

Внезапно Маусглов споткнулся о неровный выступающий край каменного пола и некоторое время отчаянно размахивал руками, пытаясь сохранить равновесие. Ему удалось устоять, но он продолжил движение и подхватил с земли пригоршню камней.

Выпрямившись, он швырнул камни в лицо преследователю, метнулся вправо и вперед. Лезвие кинжала попало коротышке в левый бок, но вытащить его Маусглову сил не хватило.

Противник оттолкнул его и замахнулся собственным ножом. Маусглов метнулся в сторону, снова подобрал горсть камней, бросил их, но промахнулся. Коротышка угрожающе двинулся вперед – кинжал по-прежнему торчал в его боку, нож застыл в поднятой руке, побледневшее лицо ничего не выражало.

Маусглов не мог сказать, сколько еще он протянет. Новый бросок, возможно?.. Слишком рискованно повернуться спиной или наклониться вниз за камнями – противник все еще довольно-таки успешно охранял дверь. Он решил просто увертываться от него, пока коротышка совсем не обессилит. Абориген до сих пор не делал попыток позвать на помощь, и Маусглов решил не пользоваться пистолетом, пока не останется другого выхода или не поднимется тревога.

Противник кривил губы, пытаясь выдавить улыбку. Он шел прямо на него. Тут Маусглов понял, что уперся спиной в огромную плиту, бывшую когда-то перекрытием крыши.

– Я выживу, – прорычал коротышка, – я залечу раны. А вот ты…

Он бросился вперед, размахивая ножом и теперь не опасаясь промаха.

Маусглов отстегнул тяжелый пояс с гранатами и со всей своей силой швырнул его под ноги нападавшему.

Коротышка споткнулся и начал падать, Маусглов отодвинулся от плиты. Ему не удалось отскочить, так как нападающий снова замахнулся ножом. Однако он сумел задержать поднятое вверх запястье и всем телом навалился на врага. Другой рукой схватился за торчащую рукоять кинжала и начал неистово крутить ей. Наконец ему удалось выдернуть кинжал.

Отклонившись назад, Маусглов приставил острие к горлу противника – и тут заметил кулак, стремительно приближающийся к его лицу. Маусглов отклонил голову и еще больше откинулся назад. Он тут же почувствовал, как ноги противника сжали его тисками. Тело охватила адская боль. Рука противника вновь устремилась ему в лицо, теперь растопыренные пальцы нацелились на глаза.

Маусглов выставил руку, блокируя удар. Но рука неумолимо приближалась к лицу. Ноги противника сжимались все сильнее. Маусглову казалось, что его поясница вот-вот хрустнет. Коротышка, сжав зубы, расправил плечи и стал медленно отрывать их от земли.

Не мешкая ни секунды, Маусглов перестал сдерживать руку противника, выхватил кинжал и ударил его в другой бок.

Противник вздрогнул и упал, стукнувшись головой о каменный пол.

И Маусглов перерезал горло врагу его же собственным ножом.

Кровь била фонтаном, а Маусглов не отпускал нож, опасаясь уйти, пока не прекратятся судороги. Он не обращал внимания, что его руки по локоть в крови, кровью заляпаны рубашка и ноги. Наконец он выдернул нож и отбросил его в сторону. Затем встал и пошаркал ногами по телу, обтирая кровь, потом выдернул из тела кинжал и тщательно вытер его одеждой убитого. Он убрал кинжал в голенище, подобрал пояс с гранатами и перекинул его через плечо, вытащил пистолет и вышел из здания.

Ничто больше не возникло на его пути до самого кратера, и Маусглов почти уверился, что его противник был единственным уцелевшим; возможно, бедняга просто свихнулся, находясь в полной изоляции и почти заживо погребенный среди руин, питаясь только воспоминаниями о прошлом.

Внезапно он услышал шум падающих камней, металлический скрип, скрежещущие и шелестящие звуки – каждый из них в одиночку мог вполне сойти за шум ветра, рокот обвала или возню крыс. Однако все вместе они доносились с места недавней схватки и означали совсем иное.

Маусглов ускорил шаг, перейдя почти на бег, а звуки неслись за ним вслед. Он тщательно осматривал каждый дюйм проходимой поверхности, но не находил ничего вызывающего лязганье или шарканье. Тем не менее шум усиливался.

Достигнув начала подъема, Маусглов тут же принялся карабкаться вверх, не оглядываясь назад. Осмотрев все до самого края кратера, он нигде не увидел Лунной Птицы, даже у самой вершины. И все время сзади слышались шаги. Бросив взгляд назад, Маусглов увидел человек шесть-восемь преследователей, бегущих за ним среди руин. Они были вооружены дубинками, ножами и копьями. У Маусглова отлегло от сердца: никто из них не пользовался боевым оружием, в котором преуспел Марк; разрушительные лучеметы так и не прижились в их обиходе. Некоторые на шее носили металлические части машин, подобно амулетам. Он еще удивился, как же они могли обслуживать столь прогрессивную технику, если, оторвавшись от нее, вновь сразу же превратились в дикарей. Его размышления были быстротечны, однако подтвердили давнюю мысль: примитивизм и варварство нелегко отмирают даже в высокоразвитом обществе.

Забираясь вверх, Маусглов поразился той призрачной, почти нереальной связи, которая накрепко соединила его с Лунной Птицей. Двадцатилетняя совместная летаргия сцепила их словно оковами. До сих пор он разговаривал с драконом только с близкого расстояния, но и теперь ему казалось, что их разделяет лишь одна горная терраса.

– Лунная Птица! Ты слышишь меня? – мысленно закричал Маусглов.

– Да, – донесся откуда-то ответ.

– Где же ты?

– Лезу вверх.

– Я в беде. На меня напали те люди, которые некогда работали на Марка.

– Много?

– Человек шесть-восемь. Может быть, больше.

– Плохо.

– Ты ничем не можешь помочь?

– Отсюда ничем.

– Что мне делать?

– Быстрее выбираться.

Маусглов смачно выругался и оглянулся назад.

Почти все его преследователи были уже у стены – один из них, самый мускулистый, размахнулся, чтобы бросить копье.

Маусглов вынул пистолет и выстрелил. Он промахнулся, но рука нападавшего дрогнула, и копье пролетело мимо.

Он снова выстрелил. Теперь один из преследователей выронил дубинку и с воем схватился за правое плечо.

– Что это было? – донесся мысленный вопрос Лунной Птицы.

– Пришлось выстрелить пару раз, – ответил Маусглов, продолжая подъем.

– Ты нашел, что искал?

– Да, у меня есть взрывчатка. Но мои преследователи слишком рассредоточены, чтобы накрыть их одним взрывом.

– Но ты ведь можешь использовать оружие на расстоянии?

– Да.

– Когда поднимешься до края, бросай взрывчатку в то место, где копал.

– А ты далеко отсюда?

– Это не столь важно.

– Может возникнуть сильная воздушная волна.

– Будет забавно. Не беспокойся.

Маусглов снова посмотрел вниз. Три преследователя уже начали карабкаться по склону. Замерев на мгновение, Маусглов осторожно вытянул руку и выстрелил в первого. Человек упал.

Он не стал больше задерживаться на расправу с остальными, а, отвернувшись от погони, вложил в подъем все свои силы. Теперь Маусглов находился около вершины. Его преследователи оказались сильны и проворны. Но он был легче и более подвижен, поэтому сумел оторваться на приличное расстояние.

Наконец он достиг края, быстро перелез через него и укрылся под его защитой. Только тогда снова взглянул вниз. Лунная Птица старательно подтягивал увесистое тело. За все это время он одолел лишь четверть подъема.

– Я не могу бросать гранаты, – мысленно обратился к дракону Маусглов, – ты слишком близко!