Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 8"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 2

Той ночью я проник в тело покойника, пытаясь отыскать в клетках мертвого мозга какие-нибудь следы или метки. Я узнал, что его звали Кет и что он служил более могущественному, чем он сам. Больше ничего.

Скользя по высшим небесным сферам, уничтожая крыс в канализационных колодцах теми способами, которым я недавно обучился, играя и нежась в лунном сиянии, лавируя между плотами сплавляемого леса в поисках водяных пауков, я все время думал и анализировал события вечера. Передо мной вставал вопрос за вопросом. И каждый был по-своему насущным. Странно, что это не волновало меня раньше.

Энергия созданий, которых я подбирал, оказывала живительный эффект на мое существование, рождала стремление к совершенству. Я удивлялся широте и новым поворотам своих мыслей. Другие существа были многочисленны и жили скученно, тем не менее я не встречал никого, подобного себе. Означает ли это, что я уникум, единственный в своем роде? Если нет, то где же мои сородичи? Если да, то почему? Откуда я взялся? Существует ли какая-нибудь причина моему существованию? Если да, то в чем она заключается?

Я вихрем проскочил вдоль крепостного вала. Я опускался в пещеры и парил около спящих драконов и других чудовищ. Я не замечал сходства и не чувствовал родства ни с кем из них.

Лишь спустя много времени мне пришло в голову, что я как-то особенно предан самому Рондовалу. В прошлые времена я бы удивился такому открытию. Я понял, что предпочитаю замок и предместья любым другим уголкам этого мира. Что-то позвало меня обратно. Что? Внутренний голос?

Я вернулся к спящему Полю и тщательно осмотрел его. Я проделывал эту процедуру много раз с момента появления юноши в замке. Как всегда, я будто помимо собственной воли в нерешительности замер, разглядывая родимое пятно на правой руке молодого человека. Оно необъяснимо влекло меня. Почему, я не мог понять. Именно с приездом Поля мое эго всколыхнулось, я начал путь к своему самопознанию. Его ли это проделки? Или каким-то образом это связано с замком? Здесь долгое время никто не жил…

Желание докопаться до смысла моего существования вновь окрепло во мне. Я начал осознавать, что мой видимый недостаток в этой области носит характер случайности, что, возможно, я одержим сверхидеей, что я должен сделать нечто, что-то обрести, но это «что-то» каким-то образом потерялось и его невозможно обнаружить. Насколько важно для меня это открытие?.. Снова неопределенность. Я начал понимать, что породило мое стремление докопаться до сути.

Поль завтра уезжает. Мои воспоминания о том прошлом, которое было до него, потускнели с появлением молодого человека. Вернусь ли я к своему неразумному бытию после его отъезда? Я не верил в это, однако мне хотелось, чтобы он был частью того стимула, породившего мое стремление к индивидуальности, осмыслению жизни.

Я понял, что именно сейчас принимаю самое важное решение. Остаться ли мне в замке Рондовалов, или я должен сопровождать Поля? В том или в другом случае – почему?

Я попытался сбить летучую мышь во время полета, но ей удалось благополучно убраться восвояси.

Следующим утром они пешком отправились на север. Весна окрасила листву и траву в светлый зеленый цвет. Их путь лежал по равнине до пересечения дорог, именно это место Поль отметил на карте, которую всегда носил с собой.

Они прислонили дорожные мешки к стволу могучего дуба, все еще влажного от утренней росы, и сделали привал. Утренняя дымка, молочной белизной окутавшая все пространство, доживала последние мгновения. Поднимающееся из-за склона горы солнце вступало в законные права и уже объявило о себе ярким румянцем зари. Откуда-то сверху слышались первые пробные аккорды птичьих трелей.

– К вечеру ты сможешь уже выйти на равнину, – сказал Поль, глядя на встающее солнце. – Ты на несколько дней раньше преодолеешь горы. А мне предстоит лишь короткий переход по равнине, затем снова бесконечное карабканье по горам. Ты уже будешь греться на берегу и наслаждаться легким морским бризом, а мне, дураку, брести и брести. Ладно, удачи тебе и еще раз спасибо…

– Побереги слова, – ответил Маусглов, – я иду с тобой.

– На Белкен?

– Все равно.

– Но почему?

– Я очень любопытный. Мне не терпится узнать, чем все это кончится.

– Вот именно – кончится.

– Ты сам не веришь в это, иначе бы не пошел. Не пытайся отговорить меня. Возможно, тебе повезет.

Маусглов закинул мешок за спину и двинулся в дорогу. Вскоре Поль нагнал его.

Солнце наконец показалось из-за могучих горных хребтов, и день распахнул свои объятия. Впереди путников весело заскакали тени.

На ночь они расположились на подстилке из сосновых веток.

Полю приснился странный сон, такие сны никогда раньше не посещали его. Все смешалось в единый клубок. Ясность и понимание переплелись с прошлыми событиями и, словно кривое внутреннее зрение, исказили реальность. Во сне чувствовалось зловещее предзнаменование. Но это предчувствие угрозы было облечено в форму злой шутки.

Семь бледных огоньков в медленном танце кружили над головой Поля. Призывно маня, они взывали к его душе, приглашали присоединиться к ним. Он медленно покинул свое тело и бледной бестелесной тенью встал рядом с ними. Огоньки сверкнули и покинули землю. Он последовал за ними к верхушкам деревьев и дальше, выше. Они вели его к северу, все выше и выше скользя к облакам, манящим своей белизной. Внизу, словно детские песчаные замки, виднелись горы. Но вот и они скрылись из виду. Вокруг завывали ветры, мимо проносились черные тени. Поль мчался все быстрее, все, что окружало его, словно темная рябь, летело в обратном направлении. Шум ветра превратился в оглушающий рев, хотя он не чувствовал ни силы его порывов, ни холода.

Наконец впереди замаячил огромный черный силуэт. Он напоминал большую гору, то здесь, то там украшенную блестящими огоньками: высокие стены, узорчатые башни. Во всем чувствовалась мощь и неприступность. Это был замок, не меньше замка Рондовалов, только процветающий, не запущенный.

Странный полусон-полуявь на мгновение прервался. Поль замерз, прохлада ночи напомнила ему о реальности своим холодным дыханием. Он стоял перед массивной двустворчатой дверью, обитой железом и запертой на тяжелые засовы и замки. На железе была вычеканена огромная змея, ее тело было пробито гвоздями. Над дверями висело чучело большой серой птицы. Поль не знал, где находится, но все ему казалось до боли знакомым – будто он уже бывал здесь в своих снах, но забыл.

Он едва заметно качнулся вперед и тут же почувствовал легкое дуновение, словно Врата окружала невидимая аура, реагирующая на малейшие движения.

Как по мановению волшебной палочки в обеих руках Поля зажглись огни-факелы. Им овладело непреодолимое желание войти внутрь, но он не знал, как открыть загадочные Врата. Двери выглядели массивными и неприступными…

Он проснулся, одолеваемый холодом и волнением. Подбросив на подстилку еще веток и, поплотнее укутавшись плащом, снова лег. Утром Поль хорошо помнил сон, но не стал рассказывать о нем. Следующей ночью он снова вернулся к нему…

Он опять стоял перед неприступными Вратами; забытые ощущения путешествия вновь завладели им, пополнившись некоторыми новыми впечатлениями. Теперь он стоял, высоко подняв руки и чертя древнее заклинание, открывающее проходы. Врата нехотя повиновались: створки дернулись и со скрипом чуть-чуть разошлись. Холод дохнул ему в лицо. Он двинулся в открывающееся пространство…

Каждую ночь на протяжении первой недели пути Поль возвращался в свой сон, проходя дальше и дальше. Огоньки больше не сопровождали его, оставшись за Вратами. В полном одиночестве он бродил по чужой местности – серой и бронзовой, черной и коричневой, погруженной во мрак; черное небо тяжелым пологом нависало над головой. Лишь редкие красные всполохи указывали на то, где должен быть восток.

Это было царство камня и теней, песка и тьмы, холодных, пронизывающих ветров, внезапных огней и скуки. Все, что окружало его, вяло вползало в память, откликаясь равнодушными воспоминаниями. Это было царство зловещего, все чувствующего света, темных пещер и разрушенных статуй, чудовищ и масок. Где-то в глубине маленькая частичка его души горько жалела его, остальная часть духа наслаждалась…

На следующую ночь Поль увидел местных обитателей – грубые чудовища, покрытые чешуей; нескладные, неуклюжие пародии людей с длиннющими руками. Они ползли и скакали, преследуя одинокого человека, убегающего от них; на лице человека застыло презрение и отвращение.

Человек пробежал между двумя каменными колоннами и, обнаружив, что попал в тупик без выхода, дико закричал. Твари окружили его, свалив на землю, принялись плакать и стенать над ним. Затем что-то пробормотали и начали сдирать кожу с человека; земля потемнела под ними.

Внезапно одно из чудовищ пронзительно взвизгнуло и ринулось вон от ужасного сборища. Его длинная чешуйчатая рука превратилась во что-то короткое и бледное. Ругаясь и дразня, твари схватили убегающего собрата. Удерживая его, они вновь обратились к тому, что лежал на земле. Сомкнувшись и подавшись вперед, они образовали плотное кольцо. То, что лежало на земле, перестало быть чем-то человеческим.

Окруженное их зловонным дыханием, оно потихоньку менялось, становилось все крупнее, что-то мерзкое стало проглядывать в его облике. Другое чудовище, которое стремилось вырваться, наоборот, стало усыхать, сжиматься. Его покров стал светлее и мягче. Он приобретал все более странные черты, становился человеком по облику и в целом.

Твари, которые теперь вместо себе подобного держали человека, толкнули его, и он упал. Тем временем дьявольский оборотень тоже остался один. Твари уползали, покидая их. Оборотень судорожно дергал конечностями, силясь встать.

Новоявленный человек с трудом поднялся на ноги, споткнулся, потом с воем бросился вперед к колоннам. В тот же момент темные твари ответили ему пронзительным воплем, затем, расталкивая и царапая друг друга, погнались за убегающим превращенцем, который совсем недавно был одним из них.

Поль проснулся, услышав громкий смех. А пробудившись, понял, что смех – его собственный. Сон оборвался слишком внезапно, и он долго лежал без сна, наблюдая сквозь ветви деревьев за плывущими в лунном блеске облаками.

Один день они ехали в кибитке фермера и его сына, как-то раз им было по пути с мелким коробейником. Но на протяжении следующей недели им не встретился ни один путник. Лишь однажды они столкнулись с купцом и врачом, едущими в противоположном направлении.

Но как-то теплым солнечным вечером впереди замаячили пыльные темные фигуры. Лишь ближе к ночи им удалось нагнать группу путешественников. Процессия состояла из старого колдуна Ибала Шенсона, двух его учеников, Нарфа и Шахая, и десяти слуг – четверо из них несли кресло, на котором восседал Ибал.

Поль обратился к Нарфу – невысокому худому усатому пареньку, который шел в самом конце, замыкая шествие.

– Приветствую вас, – сказал он.

Правая рука паренька описала едва уловимую полуокружность, когда он оглянулся на голос.

Так случалось довольно часто – едва столкнувшись с проявлениями магии, внутреннее зрение Поля рефлексивно включалось в игру. Он увидел слабо мерцающую серую нить, которая, образовав петлю на конце, медленно двигалась к его голове. Он поднял руку с пульсирующим родимым пятном и отбросил нить.

– Довольно! Или здесь так принято отвечать на приветствия путника?

В глазах, смотрящих на него, промелькнул испуг, смешанный с уважением.

– Прими мои извинения, – произнес паренек, – никто вас не знает, путники. Я только пытался защитить и обезопасить учителя. Я не знал, что встретился с братом по Великому Искусству.

– Теперь все в порядке?

– Да. Вы направляетесь на Белкен?

– Да.

– Доложу учителю. Думаю, он пригласит вас составить ему компанию. От кого передать приветствия?

– Я – Поль Детсон, а это – Маусглов.

– Отлично.

Паренек повернулся и бросился догонять своих. Поль и Маусглов последовали за ним. Выглядывая из-за плеча ученика, Поль пытался рассмотреть волшебника, пока тот не обратился к нему сам.

Ибал был одет в голубые одежды, серая шаль укрывала его плечи, коричневый плед укутывал колени. Его облик производил впечатление хрупкости и крошечности. Нос на лице превратился в острый крючок, словно птичий клюв, бледные, почти прозрачные глаза наполовину скрывались под тяжелыми веками. Щеки и лоб старика были испещрены глубокими бороздами морщин, кожа свисала безобразными пористыми складками. Густые длинные волосы отливали чернотой и напоминали парик, особенно в соседстве с абсолютно седыми кустистыми бровями. Руки старика скрывались под пледом.

– Подойди ближе, – прохрипел волшебник, поворачивая голову и глядя из-под опущенных век.

Подойдя к старику, Поль невольно задержал дыхание, стараясь спрятать свое волнение.

– Детсон? – повторил старик. – Откуда ты?

– Замок Рондовалов, – подсказал Поль.

– Я думал, он пустует все эти годы. Кто теперь там правит?

– Я.

Коричневый плед зашевелился. Сухая, темная рука с длинными узловатыми пальцами медленно выползла из под пледа. Так же плавно она двинулась к правому запястью Поля и застыла около рукава.

– Будь любезен, оголи свое предплечье. Поль исполнил просьбу.

Два тощих пальца протянулись к руке Поля и прикоснулись к родимому пятну. Старик усмехнулся и поднял голову, внимательно разглядывая юношу, будто стараясь увидеть сквозьнего.

– Все так, как ты сказал. Я ничего не знал о тебе, хотя теперь ясно вижу, что ты тоже обеспокоен томлениями Рондовала. Ты несешь печать его прошлого.

– Возможно, – ответил Поль. – А как тебе это стало известно?

– Они окружили тебя, словно рой блестящих насекомых, – произнес Ибал.

Поль внимательно обследовал себя внутренним зрением, но, кроме нитей заклинаний, не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминающее нимб из насекомых.

– Я не вижу…

– Так и должно быть, – ответил колдун, – ты воспринимаешь все иначе, чем я. Если, конечно, ты вообще можешь обнаружить это. Ты ведь знаешь, как отличаются друг от друга восприятия и понимания колдунов, какое значение они придают разным вещам.

Поль нахмурился.

– Или нет? – спросил Ибал.

Не дождавшись ответа, старый колдун сощурил глаза и еще пристальнее стал вглядываться в Поля.

– Сейчас я не так уверен, – промолвил он. – Сначала я подумал, что дисгармония и беспорядок твоих светил – лишь хитрая маскировка, но теперь…

– Моих светил? – переспросил Поль.

– Кто проводил твое обучение и где ты проходил посвящение? – потребовали ученики колдуна.

– Я рос очень далеко отсюда, – ответил юноша, – там, где все вещи сделаны не так, как здесь.

– О, ты из Страны Безумия! Храни нас от Страны Безумия! Но… Ты не совсем дисгармоничен – любой с такой отметиной, – Ибал кивнул на родимое пятно Поля, – должен обладать внутренним чутьем и подсознательным талантом к Великому Искусству… Очень интересно. Так… А зачем ты идешь на Белкен?

– Чтобы научиться… кое-чему.

Старый колдун снова усмехнулся.

– А я иду для самоуспокоения. Зови меня Ибал. Если хочешь, составь мне компанию. Всегда хорошо иметь нового собеседника. Твой человек – не собрат по Великому Искусству?

– Нет. Кроме того, Маусглов – не мой человек, он – мой товарищ.

– Маусглов, ты сказал? Кажется, я уже слышал это имя. Возможно, в связи с драгоценностями?

– Я не ювелир, – поспешил с ответом Маусглов.

– Ладно, все равно. Завтра я скажу тебе кое-что интересное, Детсон. Но мы до сих пор в полулье от места, где я хотел заночевать. Нужно поторапливаться. Поднимайтесь! Вперед!

Слуги подняли носилки и двинулись в путь. Поль и Маусглов пристроились в конце процессии.

Они разбили лагерь среди руин, которые некогда были маленьким амфитеатром. Поль долго лежал с открытыми глазами. Тревога не покидала его, он опасался возвращения зловещих сновидений. До сих пор он никому ничего не рассказывал, днем события ночи казались далекой сказкой. Но лишь только спускалась ночь и на лица людей ложились длинные ночные тени, изредка разгоняемые вспышками костра, ему начинало мерещиться, что какой-то неведомый призрак влечет его в царство танцующих огней, завывающих ветров и жестокости. Он снова удивился значению и смыслу ночного кошмара, как будто рожденного больным воображением и поддающимся описанию только в терминах патопсихологии, и в то же время ясности и отчетливой связи ночных видений с реальностью. Его мысли медленно перетекли в другое русло, к недавним событиям в Рондовале. В тот же момент он погрузился в сон, и засыпающий разум вновь поразился возможной связи между событиями.

Мог ли тот странный человек, умирая, заложить в нем зерно тревоги, которое не дает покоя по ночам?.. Мысли вновь изменили свой ход, унося его дальше от тревог, усыпляя стрекотанием лесных насекомых, доносящимся из рощи. Интересно, как поступил бы Марк. Нашел бы какой-нибудь легкий наркотик, чтобы избавиться от видений… Возможно. Мысли снова поплыли.

Что это? Еще ближе. Вокруг все знакомо. Страх куда-то исчез. Осталось только ожидание знакомых событий. Вот Врата, и…

Все остановилось. Застыло. Поль замерз до того, как открылись Врата. Видения стали блекнуть и совсем растаяли. Он почувствовал, что чья-то рука сжимает его плечо. В какой-то момент он хотел было закричать.

– Все в порядке, – послышался шепот, и рука отпустила его плечо.

Поль попытался сесть, просто повернуть голову. И обнаружил, что не может пошевелиться. Крупный мужчина, лицо которого наполовину скрывала тень от плаща, поднялся с колен и исчез из поля его зрения. Полю показалось, что мелькнули светлые усы и, что совсем невероятно, ряд сверкающих ровных зубов.

– Почему я не могу двигаться? – прошептал он сквозь сжатые зубы.

– Мне легче наложить защитную оболочку на весь лагерь целиком, чем на кого-то выборочно. Затем мне нужно было разбудить тебя, но так, чтобы остальные оставались в спящем, бессознательном состоянии. К сожалению, паралич здесь необходим.

Поль предполагал, что все это ложь, но сил бороться не оставалось.

– Я увидел, что твой сон вызывает много тревог, поэтому решил даровать тебе облегчение.

– Каким образом ты увидел, что чьи-то сны доставляют тревогу?

– Я в некотором роде специалист в тех проблемах, с которыми ты столкнулся.

– Что?..

– Разве твой сон не связан с массивной дверью?

Поль некоторое время молчал, затем ответил:

– Да. Да, связан. Но как ты можешь знать об этом? Не причастен ли ты к моему сну?

– Я не вызывал твой сон. Кроме того, я здесь не ради освобождения тебя от него.

– А ради чего?

– Причина моего появления – твое путешествие на Белкен.

– По-моему, ты знаешь слишком много.

– Не будь таким нетерпеливым. Просто наши интересы совпадают, я пытаюсь помочь тебе. Я больше понимаю в тех силах, что воздействуют на тебя. Ты совершил ряд ошибок, странствуя по миру и везде называя себя и рассказывая о своей карьере. Теперь понадобится много энергии, придется причинить даже боль, чтобы стереть твое имя и наружность из памяти Ибала и его окружения. Утром он будет помнить лишь то, что ты – Одержимый Магией, идущий на Белкен. Даже твоя внешность будет видна ему словно в тумане. Если он вновь спросит твое имя, то имей наготове иное. То же имя используй и на Белкене. У Рондовалов до сих пор есть враги.

– Догадываюсь – судя по недавнему покушению на мою жизнь.

– Когда это произошло? Где?

– Чуть больше недели назад. Прямо в моем доме.

– Я не подумал об этом. Значит, началось… Ты будешь в безопасности некоторое время, если сохранишь инкогнито. Я хочу выкрасить твои волосы, чтобы замаскировать эту белую прядь. Она очень приметна. А затем мы должны спрятать родимое пятно.

– Как?

– Очень просто. Каким образом ты видишь проявления Магии, когда делаешь заклинания?

Поль почувствовал щекотание усов у себя на лбу.

– Обычно, как цветные нити – нитки, струны, веревки.

– Очень интересно. Ну хорошо. Теперь вообрази, что я заворачиваю и укрываю твое пятно телесного цвета нитями, так плотно, словно из нитей сделан целый покров. Это ни в коей мере не помешает твоим манипуляциям. Когда ты захочешь открыть его, тебе просто необходимо проделать ритуал распутывания клубка нитей заклинаний.

Поль почувствовал, что его руку подняли.

– Кто ты? – спросил Поль. – Откуда ты знаешь все это?

– Я волшебник, которого нет на самом деле. Я прочно связан с твоим Домом.

– Мы – родственники?

– Нет. Даже не друзья.

– Тогда почему ты помогаешь мне?

– Я чувствую, что если ты и дальше будешь жить, это сослужит мне службу. Все. Твое родимое пятно довольно надежно замаскировано.

– Если ты действительно хочешь защитить меня, то было бы лучше, если бы ты хоть что-нибудь рассказал мне.

– Не думаю, что это самый удачный способ. Во-первых, с тобой может ничего не произойти, зачем же тебя отягощать излишней информацией. Во-вторых, твое неведение выгодно мне.

– Послушайте, кто-то уже вычислил меня. И мне совсем не по душе перспектива дуэли с другим колдуном.

– Ладно, пока ты все еще цел.

– Чисто случайно.

– Все отлично, мой мальчик. Будь бдительным. А теперь мы слегка огрубим черты твоего лица и чуть-чуть удлиним глаза. Может, посадить на нос бородавку? Нет? Тогда сделать шрам на щеке? Да, пожалуй, не помешает…

– Ты не назовешь мне своего имени?

– Оно вряд ли тебе что-нибудь скажет; с другой стороны, знание моего имени может в дальнейшем принести мне много хлопот.

Поль пытался оживить драконово пятно, надеясь, что маскировка убережет и скроет его пульсацию от постороннего внутреннего зрения. Казалось, незнакомец не среагировал на пульсацию пятна. Поль заставил энергию пробежать вниз и вверх по правой руке, освобождая ее от паралича. Затем высвободил шею. Он мог немного повернуть голову… Все, достаточно. Каталепсию очень нелегко имитировать.

– Теперь они все решат, что ты из Гейдельберга…

– Что, – спросил Поль. – Как ты сказал?

– Так, в голову пришло, – поспешно произнес незнакомец. – Знаешь, хорошему колдуну известно и о других местах, вне этого мира…

Поль заставил энергию циркулировать по всему телу, преодолевая паралич. Он создал петлю круговым движением руки и, выбрав момент, выбросил лассо из серой нити. Она обвилась и обхватила запястье незнакомца. Сжимая его нитью, Поль начал натягивать ее, одновременно вставая на ноги.

– Я снова повторяю свой вопрос, – заявил он.

– Глупейший из Одержимых Магией! – воскликнул незнакомец.

Нить, словно живая, скорчилась в руке Поля, затем будто электрический ток ожег его руку. Драконово пятно горело словно в огне. Он открыл рот, чтобы закричать. Но звуки застряли в горле.

– Тебе везет, – услышал напоследок Поль. Затем шквал мыслей обрушился на его мозг, и он провалился в небытие.

Утренняя заря лишь слегка раскрасила облака на востоке, когда он открыл глаза. Его разбудили голоса слуг Ибала, собиравших вещи в дорогу. Поль поднял руку и по дрожанию пальцев пытался определить, много ли он вчера выпил…

– Ты кто? Где Поль?

Он повернулся и увидел Маусглова, стоящего руки в боки и непонимающе таращившего глаза.

– У меня на щеке есть шрам? – спросил он, дотрагиваясь пальцами до него.

– Да.

– Слушай мой голос. Не узнаешь? Седая прядь тоже исчезла?

– Ой… да. Теперь вижу. Зачем этот маскарад? Поль встал и принялся собирать вещи.

– Расскажу, когда мы будем одни.

Он обыскал все вокруг в поисках следов ночного посетителя, но почва было каменистой и ничего не сохранила. Уже следуя за слугами Ибала к тропе, Маусглов указал на скопление кустов поблизости.

– Что скажешь?

Три мумифицированных кроличьих трупика покачивались в гуще ветвей.

Покачав головой, Поль молча зашагал вперед.