Текст книги "Пепелище славы"

Автор книги: Роджер Джолли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 9.

Шенгара разбудила эльфийская речь, звенящая совсем рядом с решеткой. Судя по раздраженности интонаций, длинноухие спорили.

– Это всего лишь орк! – разобрал Шенгар знакомые слова. Длинная фраза, проследовавшая далее, по всей видимости, была посвящена тому, что злопакостные порождения Тьмы недостойны траты на них драгоценного эльфийского времени.

«Чтоб на вас ледник обрушился, – зло подумал охотник. – Дайте хоть поспать нормально!»

Однако, голос, ответивший первому, в момент выдернул его из дремы. Он уже слышал его однажды во время пути, но счел порождением горячечных грез. Мелодичный, глубокий, этот голос завораживал одним своим звуком. Сейчас в нем слышались холодные нотки гнева, но это ничуть не уменьшало его магической притягательности. Ничего подобного Шенгар в жизни не встречал.

Он приоткрыл глаза, стараясь не выдать неосторожным движением, что находится в сознании. Ушастика, стоящего возле решетки, он узнал сразу: и лицо, и темно-лиловый фингал, приятно оттеняющий правильные эльфийские черты.

– Слишком опасно! – настаивал давешний противник. – Орки – как дикие звери!

Его спутница отозвалась рассерженно. Кажется, говорила что-то про зверей, которые тоже нуждаются в заботе. Орк понял лишь последнюю фразу:

– Он тяжело ранен и может умереть!

Начисто забыв об осмотрительности, Шенгар уставился на эльфийку широко распахнутыми глазами и, кажется, даже открыл рот.

Образ девицы из клана Песня Войны, с которым он засыпал и просыпался уже как два месяца их похода (для Шенгара это был долгий срок, и объяснялась подобная верность банальным отсутствием других предметов воздыхания), поблек и исчез, словно легкое облачко, накрытое великолепной грозовой тучей. У северных женщин причудливая смесь орочьей и человеческой крови давала порой диковатую яркую красоту; но все они вместе взятые, от косоглазых дурнушек до самых роскошных ворожниц, разом потеряли для молодого охотника очарование. Так исчезают на небе звезды, затмеваемые восходящей луной.

Все черты, что в мужчинах-эльфах служили поводом для раздражения и насмешек, обрели в женском воплощении свой настоящий смысл. Тягучая плавность движений, нежные изящные кисти рук… Штаны и куртка простого покроя оставили лишь чарующие намеки от элегантной стати ее стройной фигуры, но Шенгару и того хватило, чтобы почти наяву ощутить на своих ладонях бархатистую нежность кожи, спрятанной под прочной тканью. Волосы цвета полуденного солнца ниспадали мягкими волнами до колен, окружая эльфийку сияющим золотистым ореолом.

А в руках это сказочное создание сжимало большой кувшин, до краев наполненный водой!

Шенгар панически вжался в пол. «Такого не бывает. Это злое колдовство длинноухих, собравшее воедино все мои желания, специально чтобы пытать и мучить!»

– Нириэль, я прошу тебя, не надо! – продолжал обладатель фингала свою бесконечную песню.

Прекрасная эльфийка сдвинула тонкие брови и произнесла своим чарующим голосом то, что как раз вертелось у Шенгара в голове:

– Закрой свой рот, наконец!

Ее дальнейших слов молодой орк не понял, но разобрал среди них имя «Алангор», и у него слегка отлегло от сердца. Кажется, волшебное создание привлекла сюда не забота о нем, а тревога за потерявшегося товарища, о судьбе которого он мог поведать. Обретя, таким образом, свой корыстный интерес в оказании помощи раненому пленнику, эльфийка получила шанс перейти из категории колдовских наваждений в разряд живых существ.

Шенгар чувствовал, как начинает тихо завидовать Алангору. Хотя бы в том, что о нем вспоминает такое восхитительное создание.

– Открывай! – велела эльфийка, и ее разукрашенный спутник принялся обреченно отваливать от решетки тяжелые камни.

Разумом Шенгар отлично понимал, что думать ему следует исключительно о собственном спасении, только вот разум был последним, что сейчас управляло им. С трудом охотник убедил себя в том, что пора закрыть глаза и прикинуться бессознательным полутрупом. (Последнее, правда, не требовало особого притворства, поскольку вполне соответствовало истине).

Какой-то уголок сознания, оставшийся свободным от чар эльфийки, ошеломленно наблюдал за происходящим со стороны. «Придурок идиотский! – злобно шипел этот независимый уголок. – Ты же сам всегда первый потешался над всякими там безнадежно влюбленными! Кончай эти глупости, болван!» Последовавшие эпитеты и вовсе оказались непристойными. Но внимать последнему оплоту здравого смысла было некому, ибо оставшаяся часть рассудка блаженно твердила: «Нириэль! Ее зовут Нириэль…» Чуткие ноздри орка ловили каждую частицу ее близкого аромата.

Эльфийка остановилась и поставила на пол кувшин. Похоже, она окончательно разозлилась на своего болтливого сопровождающего и теперь общалась с ним только короткими словами-приказами.

– Помоги!

Гордый владелец фингала тяжело вздохнул и присел рядом. Каждое его прикосновение источало такую брезгливость, словно его попросили перекидать голыми руками содержимое выгребной ямы.

Когда смоченный водой мягкий кусок ткани коснулся растрескавшихся губ, Шенгар обнаружил, что пытается бормотать «Нириэль» вслух. К счастью, дыхание его было настолько шумным, что эти едва слышные звуки затерялись среди свиста и хрипа.

Влажная ткань прошлась по лицу, отмывая корку грязи и крови. Тут Шенгар решился на первый эксперимент и медленно приоткрыл веки, с благодарностью взглянув на свою избавительницу.

Фиалковые глаза эльфийки на мгновение испуганно расширились, но она очень быстро совладала с собой, чем поднялась в представлении Шенгара еще на одну ступеньку.

«О, Владыка, да упокой волны твой дух, о, Небесный Олень-прародитель, воинственный Эвора и вся ваша компания, уберите ее от меня ради всего святого, или я больше не выдержу!» – отчаянно взмолился молодой охотник.

Припомнили злопамятные северные боги, как беззастенчиво вплетал он в хвастливые охотничьи истории откровенное вранье о священных знаках и символах, якобы встреченных на пути, или то было простым совпадением, но раненое легкое вновь напомнило о себе приступом кровавого кашля.

Ушастый с фингалом резво вскочил на ноги и, схватив Нириэль за плечи, решительно вышвырнул ее из-под скального навеса. В лицо орку уставилось острие меча.

– Только дотронься до нее своими грязными лапами, – пообещал эльф.

Шенгар был готов высказать все, что думает о чьих-то других лапах и об их обладателе в целом, если бы не клокочущая в горле вязкая жидкость.

С большим трудом удалось ему приподняться на локтях. Вздрогнув, эльф отступил на шаг, и Шенгару сделалось смешно. Смачно сплюнув откашлянную кровь, молодой орк одарил ушастого самой очаровательной клыкастой улыбкой, на какую был способен.

– Гав! – рявкнул он, глядя эльфу в глаза, и клацнул зубами.

Прыжком, оказавшему бы честь горному козлу, удирающему от барса, длинноухий отлетел метра на два, едва не сбив с ног Нириэль, наградившую его таким выразительным взглядом, от которого стоило закопаться в землю. Хохот Шенгара потонул в затяжном приступе кашля.

Ни частицы света не попадало на темное осклизлое дно колодца. Таким образом, на стороне Орога было то неоспоримое преимущество, что он различал смутными тенями собственные ноги и руки – а также сжавшуюся у противоположной стены фигурку эльфа. Давно уже Орог не употреблял, даже мысленно, словечек навроде «длинноухий», но сейчас он чувствовал, как весь ругательный лексикон, относящийся к эльфам, оживает в его голове. Назвать иначе как «ушастый» трясущееся создание напротив не поворачивался язык.

Орог слышал в темноте, как клацают у того зубы. Наконец, ему надоела эта немая сцена.

– Ну как, свидетель ты наш ценный, добился чего хотел? – поинтересовался он свирепо.

– Ты… Ты… Ты убьешь меня за это? – спросил эльф, еще сильнее вжимаясь в камень.

– Стоит подумать, – буркнул Орог в ответ. – Есть дальнейшие умные идеи?

– Значит, не убьешь?

– Ну если ты так настаиваешь…

Молниеносным броском Орог сомкнул когти на шее эльфа и легко, одной рукой, оторвал его от пола. Длинноухий отчаянно захрипел и задергался. Орог хорошенько встряхнул его для усиления эффекта и отпустил хватку:

– Живи пока.

Некоторое время сидели молча. Убедившись, что карать за содеянное прямо сейчас его никто не собирается, эльф немного осмелел и спросил:

– А правда… Кто ты такой на самом деле?

– Посланник Темного Властелина, – отозвался Орог невозмутимо.

– Но ведь он погиб!

– Ты нырял на дно океана, чтобы лично осмотреть труп?

– Но…

– Но? Вижу, мой ушастый друг, ты еще и дурачок в придачу. Прежде чем кого-то подставить, не мешает узнать, каких врагов обретешь впоследствии. Очередная пауза повисла в смрадной тишине колодца.

– Если ты такой могущественный, – сказал эльф тихо, – почему сидишь здесь, а Уршнак – на троне?

– Он не продержится там и месяца, – презрительно фыркнул Орог. – Что до всего остального… Попробуй поднять меня за горло, ушастик, и тогда, быть может, я отвечу на твои вопросы.

От предложения померяться силами эльф благоразумно отказался. Орог удовлетворенно кивнул:

– Я рад, что мы разобрались, кто главный. А теперь ответь мне… Эльвидар, я правильно запомнил? Эльф изумленно заморгал глазами:

– Тебе известно мое имя?

– Мне вообще много чего известно. Так вот. Я знаю, ты и твои товарищи явились в горы на поиски минералов и руд. И некоторые из вас неплохо в них разбираются.

– Это так, – согласился Эльвидар. – Я сам отлично разбираюсь в металлах, их породах и свойствах.

Когда разговор повернулся неожиданно к теме, где эльф полагал себя непревзойденным знатоком, голос его стал гораздо увереннее. К нему даже вернулась отчасти спесивость повадок, изрядно поутраченная за время плена.

– Я также владею искусством превращения элементов, называемым людьми алхимией. Не знаю, как объяснить это столь примитив… Агхххх… – эльф захрипел, почувствовав на горле сжимающиеся орочьи пальцы.

– Что не мешает тебе оставаться самонадеянным болваном, – заключил Орог. – Однако, у меня есть к тебе одно предложение. И если ты согласишься, я прощу тебе сегодняшнее маленькое недоразумение.

В полной темноте даже орки видели плохо, различая лишь расплывчатые контуры нагретых предметов и теплокровных живых существ. Но этого хватило Орогу, чтобы разглядеть, как поморщился Эльвидар.

– Нечего кривить свою милую мордочку, как будто брезгуешь иметь с нами дело, – усмехнулся орк. – С Уршнаком ты уже торговался за свободу. Я предлагаю другой товар – жизнь.

– Может быть, я сам лучше умею делать мечи, чем махать ими, – с пафосом изрек эльф, – Но мой старший брат Элгиласт – воин и маг! Он и его товарищи придут мстить за меня!

– Начинаю трястись от страха, – фыркнул Орог, отпуская жертву. При этом он «ненароком» задел когтями нежную эльфийскую кожу. – Но советую остаться в живых хотя бы для того, чтобы сообщить ему, кому именно мстить.

Эльвидар испуганно схватился за шею, размазывая ручейки крови, бегущие из четырех глубоких царапин.

– Что тебе нужно? – спросил он.

– Всего лишь знания о металлах, которыми ты так бахвалился. В этих пещерах осталась от гномов куча полезных вещей. Твоя задача – помочь мне разобраться с ними.

– Ты говоришь так, словно десяток кровожадных убийц не заточил нас в такое глубокое подземелье, что не всякий гном…

– У тебя точно есть старший брат-воин? – перебил Орог.

– Ты в этом сомневаешься?

– Будь мой младший брат таким трусом, я бы его в детстве задушил. Исключительно из братских чувств – чтоб не боялся больше. Вообще-то, это верхние пещеры. Гномьи лабиринты начинаются дальше и залегают ниже. Окончательно пристыженный и напуганный, эльф замолчал.

Орог вспомнил, как во время последней вылазки в библиотеку наткнулся случайно на сборник эпических поэм и даже прочитал одну, интереса ради. Поэма показалась ему точной копией самых дурацких рассказов старейшин, только нелепого восторга больше раза в два. В одном из эпизодов нескончаемых подвигов, герой поэмы оказался брошен в темницу лютыми врагами. Автор смачно вырисовывал коптящие факелы, лязг цепей и вопли из камеры пыток в тщательных потугах описать мрачную тоску, охватившую душу пленника. Орог подумал, что поэта ни разу не совали в каменный мешок посреди Лесистых гор, иначе он бы счел времяпровождение героя в той темнице веселым и полным событий. Вокруг была только тишина, пустота и темнота. Внезапно Эльвидар подскочил, словно укушенный.

– Если вам нужны металлы, значит вы готовитесь к войне! – заявил он едва ли не радостно.

– Знаешь, что сказал бы сейчас мой брат? – отозвался Орог, уже порядочно уставший от непрошеного товарища. – Что у каждого длинноухого есть дурацкий предмет под названием вилка, а у некоторых даже две. И у него сердце кровью обливается, когда он видит, сколько бесценного металла уходит на такие ненужные вещи.

Мысли о Шенгаре отозвались в душе тревогой. Орог не догадался наведаться в пещеру до освобождения Уршнака, а потом было уже слишком рискованно. Не первый год имел он дело с шебутным характером братца, чтобы с уверенностью сказать: на месте Шенгар не усидит. И не пойдет к Гарту за подмогой. Хотя… Никто еще не брался предсказать, что способна выдумать эта уплетенная косами башка. Раньше авторитет старшего (особенно такого, что способен хорошенько врезать промеж глаз) имел для брата хоть какое-то значение. Неуправляемость Шенгара росла пропорционально его силе и способности дать отпор.

Орог знал точно: терпение брата сейчас на пределе, и очень скоро тот начнет действовать. Оставалось надеяться, хотя бы не наделает глупостей.

Солнце заползало под гребень медленно и неохотно, словно хотело сделать это тайком от длинноухих, решительно настроенных отказать раненому пленнику в любых удобствах.

Шенгар тяжело перевалился на освещенный теплыми лучами участок пола. Слабость и головокружение сделались привычными спутниками его существования. Молодой орк научился отчасти превозмогать это тягостное состояние, но собственное тело, словно подлый предатель, выжидающий удобного случая, готово было подвести в любой момент.

Дважды появлялась Нириэль, на этот раз без сопровождающих. Оглядываясь на каждом шагу, она быстро поднималась по тропинке к его «камере», просовывала за решетку хлеб, воду и быстро убегала, пока никто из соплеменников не заметил ее. И оба раза Шенгар глазел, словно тринадцатилетний идиот, впервые ощутивший магическую тягу к противоположному полу, не в силах вымолвить ни слова.

Кроме всего прочего, молодому орку совершенно не хотелось начинать с нее свой шантаж. Только выхода, похоже, не оставалось.

Пригревшись, Шенгар задремал, и разбудили его уже знакомые и такие долгожданные легкие шаги. Кажется, другие эльфы совершенно не одобряли забот Нириэль о пленном чудовище: девушка явно не желала быть застигнутой за этим занятием.

С превеликим трудом Шенгар заставил непокорное тело подняться до сидячего положения. «Тебе надо с ней поговорить, болван. Не имеет значения, кто перед тобой – она или старая уродливая карга. Или тот, с фингалом».

На этот раз эльфийка тоже уставилась на него с каким-то странным выражением. Не сразу догадался Шенгар, в чем дело. Он стер с рук и туловища грязь, и на коже ярко проступили замысловатые северные орнаменты, прибывающие в числе с каждой зимой.

На некоторое время Нириэль уступило ее эльфийское самообладание, и она с любопытством принялась разглядывать невиданный рисунок. По ее лицу Шенгар не смог понять, нравится ей это или нет, и искренне понадеялся на первое. (На самом деле, когда эльфийка хорошенько рассмотрела татуировки и разобралась, что это такое, они сочла подобный обычай верхом дикости и уродливого издевательства над природой. По счастью, клыкастому воздыхателю этого не пришлось узнать).

На мгновение их глаза встретились. Эльфийка вздрогнула и быстро придвинула к решетке свою ношу.

– Подожди! – поспешно окликнул Шенгар, видя, что она собирается уходить. Нириэль, уже сделавшая несколько шагов по дорожке, замерла и обернулась.

– Ты сказал «подожди»? – переспросила она. На человеческом языке она говорила с тем же птичьим акцентом, что и большинство ее соплеменников. Но в ее устах он не казался охотнику смешным.

– Да, постой немного. Эльфийка сердито сдвинула брови.

– Знай, я прихожу сюда вопреки решению моих товарищей. Не тебе требовать от меня большего, порождение Тьмы!

– А, – Шенгар бесстрастно откинулся на каменное «ложе». – Значит, один ушастый художник по имени Алангор скоро умрет. От равнодушия эльфийки не осталось и следа.

– Алангор? – вскричала она взволнованно и, бросившись к решетке, схватилась за прутья. – Ты знаешь, что с ним? Расскажи!

– Я бы с радостью, – ответил Шенгар. – Но только есть одна неувязочка. Я, знаешь ли, в плен на днях угодил. И мне там жутко не понравилось. Вот если бы удалось с этим что-нибудь уладить…

– Алангору грозит опасность?

– Он серьезно ранен, и не может о себе позаботиться. Освободите меня, и я покажу место, где он находится.

– Я немедленно скажу остальным! Нириэль убежала прочь, вдвое быстрее обычного.

Шенгар тяжело вздохнул. Его слова причинили боль эльфийке, это видно. Впервые в жизни он чувствовал себя законченным негодяем. Если бы он только мог, то притащил бы Алангора на плечах и бросил к ее ногам, лишь для того, чтобы увидеть счастливую улыбку на этом прекрасном лице. Что только нашла она в этом хлипком неудачнике? Он бы понял, если речь шла о ком-то, сравнимым доблестью хотя бы с Роэтуром. Но это ходячее недоразумение с восторженно-наивным отношением к миру, которое не смогло изменить даже тяжелое ранение и известие о возвращении орков…

«Он может быть ее братом», – подбросил вариант робкий голосок надежды. Но что-то внутри подсказывало, что нет. «Я даже не могу набить морду калеке», – мрачно подумал молодой орк.

Чувство времени, ни разу не изменявшее Орогу на поверхности, оказалось бессильно перед лишенной всяческих событий пустотой подземелья. Он не мог точно сказать, прошел час или целые сутки. Неизвестность раздражала. За отсутствием новых тем для размышления, раз за разом возвращались старые, и среди них особо упорствовала невеселая мысль о том, что он совершил ошибку, которая, возможно, будет стоить ему жизни. А вместе с ним погибнут планы, идеи и надежды на лучшее будущее для всей орочьей расы. Да еще вдобавок братец Шенгар может выкинуть что-нибудь необдуманное и столкнуться в одиночку с опасным врагом, который окажется ему не по зубам. За это Орог ощущал себя виноватым вдвойне: в его возможностях было вовремя навестить брата и поделиться с ним новостями о пещере и ее обитателях. И сейчас, быть может, Шенгар уже спешил бы на выручку – не в полном неведении, а имея под рукой все знания о клане Черное Солнце, которые ему удалось раздобыть.

«Это всего лишь урок на будущее, а вовсе не повод предаваться безнадеге», – убеждал он себя. Получалось неважно: сама обстановка способствовала погружению в мрачную трясину растущего отчаяния.

«Уршнак просидел здесь десять лет, и не спятил… Он что, выходит, крепче меня?»

Такие соображения подействовали на Орога, словно засыпанная под рубаху пригоршня снега (таким способом «добрый» братец нередко заменял более мирные варианты побудки). Он прекратил бесполезные самобичевания и сам не заметил, как быстро вернулся к хладнокровной логике, подаренной новой личиной; маской, снимать которую с каждым днем было все труднее и труднее.

Первым встрепенулся эльф. Приподняв голову, он начал вслушиваться во что-то. Скоро и Орог различил далекий грохот грубых орочьих сапог.

Отблески факела резанули ослепляющим сиянием по привыкшим к темноте глазам. Орог болезненно зажмурился, а когда, наконец, смог без труда поднять веки, то увидел физиономию «старикана», свесившуюся над колодцем.

Он не успел выучить всех по именам, но этого узнал сразу. Ригги, младший воин трехсот с лишком лет от роду. Извечный посыльный и кукла для отработки ударов.

– Здравствуй, Ригги, – сказал Орог самым мягким голосом, на который был способен посланник всемогущего Темного Владыки. – Ты и твои товарищи поддерживают предателя, отвернувшегося от милости нашего Повелителя.

– Но… Он сказал… Я не знаю…

– Значит, ты способен допустить мысль, что жалкие маги длинноухих своим глупым колдовством могли уничтожить Владыку?

– От Владыки не было вестей триста лет… Мы думали…

– Задача воина сражаться, а не думать! Стоило Повелителю отвлечься на какие-то триста лет, а уши у вас уже доросли до размеров эльфийских! И в них пролезают все сплетни, выдуманные врагами, чтобы сеять раздор в ряды наших армий!

Ригги виновато вжал голову в плечи. На этот раз никто не мог дотянуться до младшего, чтобы отвесить тумака, но он настолько привык к колотушкам, неизменно сопровождающим гневные речи, что принятие защитной позы получалось само собой.

– Но мы не знаем, кого слушать! – несчастно признался он. – Сначала один вождь, потом другой…

– И это служит вам некоторым оправданием, – смягчился Орог. – Но ты не ответил на вопрос. Могли, по-твоему, ушастые маги оказаться могущественнее Темного Владыки? От более прямой формулировки младший воин испуганно задрожал.

– Владыка – самый могущественный… – пролепетал он заученную с малолетства истину.

– А теперь скажи мне, Ригги. Мог ли вождь клана не знать таких очевидных вещей?

– Это все знают, – с ужасом отозвался тот.

Примерный воин Черного Солнца был достаточно туп, чтобы порадовать своим интеллектом любого из высших чинов темной армии. И все же, после серии последовательных упорных намеков, он сообразил, куда клонит урук-хай с глазами цвета янтаря, пылающими из темноты колодца.

– Теперь ты понимаешь, как опрометчиво было слушать приказы Уршнака? – вкрадчиво поинтересовался Орог.

– Он… предатель!

– Совершенно верно, Ригги. И сейчас тебе выпал шанс послужить нашему Повелителю. В твоих руках – честь клана Черное Солнце, что будет запятнана на вечные времена, если никто из воинов не остановит предателя.

Выслушав этот вдохновенный бред, Ригги преобразился на глазах. Плечи его распрямились, а на лице появилось выражение такой непередаваемой гордости, что Орогу даже стало немного совестно за совершенный обман. Впрочем, радовался младший воин недолго. Очень скоро его гордость сменилась крайней озадаченностью.

– Но что я могу сделать? – спросил он. – Все только и знают, что пинать меня и давать самую тяжелую работу… Никто даже слушать меня не будет!

«Да, инициативы от него ожидать явно не стоит. Может, оно и к лучшему», – решил Орог и поспешил успокоить своего нового подчиненного:

– Тебе не надо никого убеждать. Все, что от тебя требуется, это помочь мне выбраться из колодца и сообщить Уршнаку, что пришел и не застал здесь никого. И ни слова из того, о чем мы здесь говорили. Понятно?

Ригги усердно закивал. По коридору послышался его поспешный топот. Не пошло и нескольких минут, как он вернулся обратно, и на дно колодца упала прочная узловатая веревка. Очень скоро «урук-хай» был уже наверху.

– Уршнак меня убьет, – вздохнул младший воин обреченно.

– Ему будет не до того, – отрезал Орог и обернулся к колодцу, где смутно виднелась у дальней стены сжавшаяся фигурка Эльвидара. – Эй, ушастый! Ты хорошо обдумал мое предложение? Эльф шевельнулся, но ничего не сказал.

– Если согласен, лезь сюда! У тебя остался последний шанс исправить свою ошибку!

Еще некоторое время Эльвидар медлил с решением, а потом вдруг резво вскочил и, не колебаясь, схватился за веревку. Орог готов был поспорить, что поторопила эльфа с действиями следующая неожиданная мысль: «Они же убьют меня как ненужного свидетеля!»

Очень тихо двое беглецов и один новоиспеченный герой проскользнули по коридору, ведущему к реке. Бесшумная походка была естественной для всей эльфийской расы. Меховые сапоги Орога присвоил кто-то из воинов Черного Солнца, но охотник и без них умел ступать тихо, приходилось лишь следить, чтобы не царапали о камень когти. И даже Ригги старался меньше громыхать своими грубыми подошвами, хотя как раз ему прятаться было необязательно.

– Значит, Ришнара так и не поймали? – проговорил Орог, наполовину вопросительным, наполовину утверждающим тоном.

– Не поймали, – отозвался Ригги, и тотчас же выпучил глаза: – А откуда ты… вы… знаете?

– Я знаю многое, Ригги, – сказал «урук-хай».

Обращение по имени заставило младшего воина расползтись в блаженной улыбке.

– Ришнар ушел по реке, – сообщил он охотно. – Там два пути, в ущелье и в пещеру с большими печами. И везде солнечный свет. Вам-то он не страшен, а вот как Ришнар прошел… Некоторые думают, он в водопад свалился, но я не верю.

– Я тоже, – кивнул Орог, довольный, что его предположение оказалось правдой, и у нового вождя есть дополнительный повод для головной боли.

– Лучше идти через ущелье, – посоветовал Ригги и описал путь, и без того хорошо известный Орогу: вниз по течению, подняться по притоку, и наверх по скалам.

– Погоди, – сказал Орог, вытаскивая из потайного кармана под швом свернутую в четыре раза карту. Обычно в этом кармане у него лежал припасенный для врага костяной ножик, острый, как шило. Ножик отобрали во время обыска, но мысли о том, что бумажка может оказаться куда более ценной находкой, чем тайное оружие, оркам в голову не пришло.

– Это карта ушастых, – узнал Ригги. – У нас была такая, когда мы искали ворота гномов.

– Отдашь Уршнаку, скажешь нашел. У реки, куда отправился по нашим следам. Это объяснит присутствие твоего запаха рядом с нашими. – Орог ткнул когтем в точку на карте. – Видишь этот крест? Длинноухие стоят там лагерем. Выдашь это за свою догадку, если Уршнак сам не поймет.

– Ясно, – кивнул младший воин, забирая карту.

– И помни, Ригги, ты не должен подавать вида, что тебе известно о предательстве. Сделай это, и я расскажу нашему Повелителю о твоей доблести.

Сгорбленная фигура орка скрылась за поворотом. Орог затушил факел – стало совершенно темно. Эльвидар судорожно вцепился в его руку:

– Я ничего не вижу! – воскликнул он.

– И в этом большая разница между нами, – усмехнулся Орог, хотя на самом деле едва ли находился в выигрышном положении. Малейший лучик света надолго сбивал ночное зрение, не говоря уж о факеле, и видел он сейчас не больше эльфа.

– Держи веревку, обвяжись, – приказал он Эльвидару. Тот повиновался на удивление проворно. – Когда проплывем мимо зала, держись правой стороны. Берег там плоский, на него легко выбраться. Там передохнем. В случае чего я тебя вытащу.

Вода в подземной реке была обжигающе холодной, солнечное тепло никогда не касались ее лишенной волн поверхности. Но Орогу было не привыкать к бодрящему купанию: Ледяной пролив, омывающий пустынные берега его родных земель, не радовал теплом даже в самые жаркие летние месяцы. Эльвидар замешкался было на берегу, но резко натянувшаяся веревка рванула его в холодную бездну. Противостоять совместным усилиям Орога и течения тщедушный эльф не мог и плюхнулся в воду с головой.

Благополучно миновав тронный зал, они выбрались на плоскую каменную плиту, о которой говорил Орог. Опасения насчет того, что эльф выбьется из сил, и его придется волочь на веревке, не оправдались: Эльвидар даже не слишком запыхался по пути.

На берегу эльф первым делом принялся отжимать воду из длинных шелковистых волос.

– Этот приток уже недалеко? – поинтересовался он.

– Шагов двести, не больше, – ответил Орог, – но только мы туда не пойдем.

– Разве мы не собираемся убраться как можно дальше от проклятого Черного Солнца?

– Надеюсь, ты не забыл наш уговор по поводу гномов и их пещер? Эти «большие печи» – брошенные гномьи домницы. К ним можно спуститься у водопада. Наверняка там есть сообщение с другими подземельями.

– Мы идем туда прямо сейчас?! – ужаснулся Эльвидар.

– Не стоит терять время. Я знаю, что вы, ушастые, тоже умеете долго обходиться без пищи и сна.

– Но…

– В твоих же интересах ничего от меня не скрывать. Сделай, как мы уговорились, и я лично позабочусь о твоей безопасности.

Эльф выловил из тайных глубин своей изодранной одежды половинку изящного гребня и начал расчесывать волосы. Воины Черного Солнца побрезговали этой «слишком эльфовской» вещицей, только сломали на две части, которые Эльвидар бережно сохранил.

– Значит, я должен поверить, что ты позволишь мне уйти после того, как с моей помощью наладишь здесь выплавку металла? – спросил он. – Я вижу, ты не менее хитроумен, чем этот подлец Ришнар. Разве ты отпустишь кого-то, способного выдать врагу местоположение рудника? Орог счел подобное сравнение комплиментом.

– Уйти – не позволю, – честно признался он. – Но могу обеспечить существование куда приятнее жизни в яме… или на цепи. Даю тебе слово. К тому же, тайны со временем становятся всеобщим достоянием. Эльфийская жизнь длинна, и ты наверняка доживешь до момента, когда сокрытие рудника потеряет смысл. Тогда у меня не будет причин удерживать тебя.

– Другого выбора все равно нет, – покорно вздохнул эльф, убирая гребень.

«Любой из наших воинов рассмеялся бы и плюнул в лицо на такое предложение», – подумал Орог, но вслух ничего не сказал. Эльвидар оказался третьим эльфом, с которым ему пришлось общаться. И, в отличие от первых двух, он совершенно не вызывал к себе симпатий.

Шум водопада, многократно усиленный эхом пещеры, начал заглушать звуки задолго до того, как смутное пятно розоватого света показалось впереди. Орог, для которого этот грохот был мучительно громким, бросил взгляд на эльфа и увидел, чтот тот просто корчится от боли, зажав уши руками.

Наконец, они выбрались на узкую площадку над залом. Тоннель перестал усиливать звук, и переносить шум стало легче.

Орог уже видел раньше величественную картину гномьей архитектуры, но она все так же поражала его своим масштабом. Эльф замер в полном восхищении, забыв на некоторое время о том, как и для чего оказался в этом зале.

– Алангор был прав, что так хотел сюда попасть, – прошептал он. – Какая бесподобная красота!

Грандиозное зрелище оказалось стимулом, до самого дна всколыхнувшим его истерзанную страхом душу. Как в тот момент, когда невиданный порыв заставил его выдать тайну Ришнара и Барги, что-то внутри сжалось и сказало «сейчас».

Огромный урук-хай, порождение ночного кошмара, великан с могучими мышцами и хвостом черных волос на затылке, жестами показывал, что надо спускаться вниз. Его желтые глаза светились зловещим огнем, а безобразные клыки сверкали в кровожадной усмешке. Что значит обещание, данное орку?

Впервые в жизни Эльвидар почувствовал признательность учителю фехтования, которого, до встречи с орками, считал страшнейшим извергом, какого могла послать судьба. Но только благодаря настойчивости и жесткости учителя, сейчас он не задумывался, что и как делать. Обычно Эльвидару не хватало смелости, чтобы как следует применить на практике полученные уроки. Но сейчас невиданный душевный порыв смел все барьеры. Тренированное тело привычно расслабилось и устремилось вперед упругой лозой, способной поспорить силой удара с копытами рыцарского коня.