Текст книги "Стархэвен (сборник фантастических романов)"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 41 страниц)

– Что новенького? – спросила Хелейн.

– Ничего. Совсем ничего. Он пропал, Хелейн. Они не хотят признать это, но он совершил прыжок и больше никогда не переступит порог этой квартиры. Я теперь вдова.

– А что дали поиски с помощью телевектора?

Миссис Виснек пожала плечами.

– По закону его можно задействовать в течение восьми дней. Вот и все. Они просмотрели зарегистрированный список перебежчиков, но никто по фамилии Виснек в нем не числился. Разумеется, это ничего не значит. Очень немногие из них называли свое подлинное имя по прибытии в прошлое. А у тех, что прибывали первыми, нет даже запротоколированных описаний внешности. Так что трудно что–либо доказать. Но мой исчез. На следующей неделе я подаю заявление о начислении мне пенсии.

Всем своим сердцем Хелейн сочувствовала Бет. Здесь, в квартире гражданина четырнадцатого разряда, жизнь была малопривлекательной, но, по крайней мере, во время стресса можно было искать опоры в своей семье. Теперь же Бет лишена и этой возможности. Ее муж натянул ей нос и исчез в одностороннем путешествии в прошлое. «Прощай, Бет! Прощайте, детки! Прощай, паршивый двадцать пятый век!» – возможно, говорил он себе, исчезая во временном путешествии. «Трус! – подумала Хелейн. – Спасовал перед ответственностью! Кто теперь возьмет в жены Бет Виснек?»

– Мне так тебя жалко, – пробормотала Хелейн.

– Не надо! У тебя тоже будут неприятности. Скоро все мужчины посбегают. Вот увидишь. Норм тоже сиганет. Они болтают о высоких обязанностях перед обществом, а потом убегают. Бад клялся, что ни за что не покинет меня. Но он, понимаешь, был без работы более двух лет, несмотря на то, что отмечался каждую неделю. Он не смог больше выносить бездействия. Поэтому он и исчез.

Хелейн не понравился намек на то, что и ее собственный муж вот–вот начнет отмечаться. Несмотря на постигшее ее горе, со стороны Бет было нетактично высказывать подобное предположение. «Ведь в конце–то концов, – подумала Хелейн, – я зашла к ней для того, чтобы чисто по–дружески утешить ее. Слова Бет продиктованы исключительно завистью».

Бет, похоже, это поняла.

– Садись, – сказала она уже намного мягче. – Отдохни. Поговори со мной. Что я могу сказать тебе, Хелейн? Я едва понимаю, что происходит вокруг меня с того самого вечера, когда Бад не вернулся домой. Я искренне желаю тебе не испытать подобной пытки.

– Ты не должна оставлять надежду, – ласково произнесла Хелейн.

«Пустые слова», – Хелейн понимала это. И Бет Виснек понимала тоже.

«Может быть, поговорю со своим братом Джо, – подумала Хелейн, – навещу его снова. Может быть, ему удастся что–нибудь сделать для Бет. У него ведь седьмой разряд. Он важная персона!»

Она тепло обняла миссис Виснек. А в голове неустанно стучала мысль: «Боже, я не хочу, чтобы Норм стал перебежчиком!»

Глава третья

Квеллен был рад улизнуть от Колла и Спеннера. Оказавшись снова в своем собственном кабинете, за своим собственным письменным столом, Квеллен мог снова ощутить свой статус. Он был чем–то большим, несмотря на все попытки Колла помыкать им.

Он позвонил Броггу и Ливарду, и оба зама прибыли к нему в кабинет почти мгновенно.

– Рады снова видеть вас, сэр! – кисло произнес Стенли Брогг. Это был крупный мужчина, внешне мрачноватый, с массивным лицом и толстыми волосатыми пальцами. Квеллен кивнул и протянул руку к заслонке подачи кислорода, пытаясь принять такой же покровительственный вид, какой принял пятнадцать минут назад Колл, когда пускал в кабинет кислород. Брогг не выглядел испуганным. У него был только девятый разряд, но он имел власть над Квелленом, и они оба понимали это.

Ливард тоже не был напуган, но по совсем иным причинам. Он был просто нечувствителен к столь мелким уколам судьбы. Он был огромен как башня, бледен как смерть, сдержан, дело свое знал и делал спокойно и методично. Он не был болваном, но подняться выше девятого разряда не мог.

Квеллен внимательно посмотрел на своих помощников. Он не мог вынести пристальный взгляд Брогга. Брогг был посвящен в тайну африканского прибежища начальника. Треть немалого жалованья Квеллена была ценой молчания Брогга. Здоровенный Ливард об этом не знал, но ему было все равно. Он получал распоряжения непосредственно от Брогга, а не от Квеллена, и шантаж не был его специальностью.

– Я полагаю, вы осведомлены о том, что нам поручено заняться делом исчезновения пролетариев, – начал Квеллен. – Так называемые прыгуны во времени стали проблемой уголовного департамента, поскольку мы это предвидели уже в течение нескольких лет.

Брогг вытащил толстую папку мини–карточек.

– Я как раз собирался переговорить с вами о сложившейся ситуации. Верховное Правление очень интересуется этим. Колл наверняка сказал вам, что сам Клуфман причастен к этому. Я получил свежие статистические данные. За первые четыре месяца этого года исчезли шестьдесят девять тысяч пролетариев.

– Дальше!

– Пожалуйста, – Брогг стал расхаживать по маленькой комнатке, вытирая пот с лица. – Вам известна теория, хотя ее от случая к случаю оспаривают, В соответствии с ней, прыгуны во времени отправляются приблизительно из нашего времени. Я составил необходимые кривые. Расскажи, Ливард.

– Статистическое распределение, – начал Ливард, – показывает, что теория верна. Нынешнее исчезновение пролетариев непосредственно связано с историческими данными о появлении так называемых прыгунов в конце двадцатого столетия и в последующие годы.

Брогг показал на толстый том в голубой обложке на столе Квеллена.

– Материалы по истории. Я положил их перед вами. Они подтверждают мои изыскания. Теория верна.

Квеллен провел пальцем по подбородку и задумался над тем, как можно жить с таким количеством жира, как у Брогга. Этот толстяк обильно потел, и выражение его лица было печальным. Он почти умолял глазами его, Квеллена, пошире открыть заслонку подачи кислорода. Ощущение главенства принесло удовлетворение обираемому Броггом секретарю по уголовным делам Джо Квеллену, и он даже не пошевелил пальцем в сторону заслонки.

Вместо этого Квеллен бодро произнес:

– Все, что вы сделали, только подтверждает очевидцев. Мы знаем, что прыгуны отправляются примерно из нашей эпохи. Это зафиксировано начиная с 1979 года. Инструкция Верховного Правления предписывает нам изолировать вектор распределения. Я разработал план незамедлительных действий.

– Который был, разумеется, одобрен Коллом и Спеннером, – дерзко произнес Брогг. Складки под его подбородком подрагивали в такт произносимым словам.

– Вот именно! – с максимально возможным ударением произнес Квеллен. Его рассердило то, что Брогг смог столь легко бросить ему вызов. Колл – да, Спеннер – да! Но ведь этому жирному положено быть его помощником! Хотя, если честно, Броггу слишком многое известно о нем такого, чего нельзя говорить вслух.

– Я хочу, чтобы вы выследили этого ловкача, который переправляет в прошлое перебежчиков. Делайте в пределах закона все, чтобы приостановить эту нелегальную антиправительственную деятельность. Я хочу, чтобы его поймали прежде, чем он отошлет в прошлое всех наших пролетариев.

– Да, сэр! – непривычно подавленным тоном сказал Брогг. – Мы будем работать над этим. То есть будем продолжать уже намеченную линию расследования. Мы сделали все, что в наших силах, чтобы ухватиться за ниточку. Мы считаем, что теперь это только вопрос времени. Может, нескольких дней, а может, и недель. Но не больше! Верховное Правление будет довольно.

– Будем надеяться, – отрезал Квеллен и отпустил их.

Он активизировал смотровое окно и выглянул на улицу. Ему показалось, что он может различить удалявшиеся фигуры своих подчиненных, которые проталкивались к транспортной ленте, а затем исчезли в толпе. Отвернувшись, Квеллен с яростным наслаждением протянул руку к заслонке кислорода и полностью открыл ее. Потом откинулся на спинку кресла. Вмонтированные в нее невидимые пальцы стали массажировать его спину. Посмотрел на оставленную ему Броггом книгу и устало потер веки.

Перебежчики!

Это было неизбежно. Он знал, что это дело повесят ему как и все другие, странные и необычные. Четыре года тому назад это был подпольный синдикат по торговле искусственными органами. Квеллен содрогнулся. Дефектные поджелудочные железы продавались в вонючих переулках, распределялись остававшимися в тени ловкачами, которые бесследно перепархивали из одного округа в другой. Пульсирующие, наполненные кровью сердца, бесконечные мотки поблескивающих внутренностей. Затем банк, где хранилась сперма, и грязное дело, связанное с ее незаконным изъятием. А потом создания, появившиеся якобы из смежной Вселенной, которые шныряли по улицам Аппалачии, щелкая отвратительными красными челюстями, и хватали детей мерзкими чешуйчатыми когтями. Квеллен справился со всеми этими делами, правда, без особого блеска, ибо это не соответствовало его стилю работы, но достаточно профессионально.

И вот теперь – перебежчики!

Поручение выбило его из колеи. Одно дело торговля бывшими в употреблении почками или яичниками и совсем другое – нелегальные путешествия во времени. Вся структура Вселенной вокруг него как будто слегка пошатнулась от одного только предположения, что такое возможно. И без того тошно, когда понимаешь, что время продолжает неумолимо двигаться вперед. Но это доступно человеческому пониманию. А вот назад? Выворачивание наизнанку всех логических связей, отрицание всякой причинности? Квеллен был человеком рассудительным. Его беспокоили парадоксы передвижения во времени. «Куда легче, – подумал он, – ступить в стасис–поле и оставить позади Аппалачию, вернуться в безмятежное спокойствие африканского прибежища, стряхнув с себя бремя ответственности».

Он переборол исподтишка подкрадывающуюся к нему апатию и включил проектор. На экране зажглись цифры и буквы. Начала прокручиваться историческая видеокассета. Квеллен впитывал в себя поток острых и неумолимых слов:

«Первые признаки вторжения из будущего обозначились примерно в 1979 году, когда несколько человек в странном одеянии появились в районе Аппалачии, в те времена называвшемся Ман–хеттеном. Документы показывают, что они появились впервые в 1979 году и, начиная с этого времени, их поток со все нарастающей частотой захлестнул последующие столетия. На допросе они все в конце концов признались, что пришли из будущего. Под давлением повторяющихся доказательств люди двадцатого столетия были вынуждены прийти к тревожному заключению, что они на самом деле подверглись мирному, но досадному нашествию путешественников во времени».

Квеллен прочел далеко не все, что было записано в кассете, но на данный момент этого было достаточно. Он выключил проектор. Несмотря на кондиционирование воздуха и подачу кислорода, жара в крохотной комнатушке была угнетающей. Он ощущал едкий запах своего пота, и это еще больше раздражало его. Квеллен в отчаянии смотрел на стены, в которые было заключено его тело, и с вожделением думал о мутном потоке, который струился перед крыльцом его африканского убежища.

Он нажал панель диктофона и отпечатал себе несколько памяток:

1. Можем ли мы поймать живого прыгуна? То есть человека из нашей эпохи, который вернулся назад, ну, скажем, лет на десять или двадцать и прожил вторично свою жизнь? Есть ли такие люди? Что произойдет, если такой человек встретит себя самого до того момента, когда совершил прыжок?

2. Допуская возможность поимки живого прыгуна, необходимо разработать технику допроса, чтобы выяснить источник первоначального перемещения в прошлое.

3. Сейчас все указывает на то, что феномен прыжков во времени прекратился примерно в 2491 году. Указывает ли это на успех наших попыток предотвратить прыжки или это просто пробел в исторических документах?

4. Соответствует ли истине, что ни один из прыгунов не запротоколирован раньше 1979 года? Если это верно, то почему?

5. Надо продумать возможность маскировки под пролетария пятнадцатого разряда, чтобы спровоцировать агентов по перемещению перебежчиков. Будет ли арест рассматриваться как умышленная провокация? Надо проконсультироваться у законодательных компьютеров.

6. Взять показания в семьях пролетариев, где недавно был совершен прыжок. Социологический индекс, уровень благонадежности и так далее. Попытаться также проследить события, ведущие к исчезновению прыгуна.

7. Может быть…

Квеллен задумался, бросил в корзину для мусора последнюю неоконченную карточку и снял ногу с педали. Диктофон выдал ему семь мини–карточек. Он разложил их перед собой на столе и снова включил проектор.

«Анализ документов, посвященных прыгунам во времени, показывает, что все такие случаи имели место между 1979 и 2106 годами, то есть в эпоху, предшествовавшую установлению Верховного Правления».

Квеллен хорошенько это запомнил. Это могло пригодиться.

«Те из прыгунов, которые при допросе согласились назвать дату своей отправной точки, утверждали без всяких исключений, что она лежит между 2486 и 2491 годами. Разумеется, это не исключает возможности существования незарегистрированных прыгунов, отправившихся из другого промежутка времени, так же как не исключает возможности и прибытия их за пределами вышеупомянутых 127 лет. Тем не менее…»

Дальше в тексте был пропуск. Брогг вставил здесь одну из своих пометок.

«Смотрите доказательства А и Б. Проверьте возможность путешествий во времени за пределами упомянутых периодов времени. Религиозные феномены. Достойно расследования».

Квеллен отыскал на своей полке доказательства А и Б. Это были еще две кассеты. Он не зарядил ни одну из них в проектор, так же как и не стал прокручивать дальше кассету по истории. Вместо этого он сделал перерыв и постарался сосредоточиться.

Все прыгуны, по–видимому, прибыли из одного периода длительностью в пять лет, из которых сейчас идет четвертый год. Все прыгуны отправлялись в одну и ту же эпоху, длительностью в столетие с четвертью. Разумеется, часть перебежчиков осталась невыявленной. Быстро освоив образ жизни новой для себя эпохи, они больше не показывались в анналах путешествий во времени. Способы выявления лиц триста–четыреста лет тому назад, насколько мог судить Квеллен, были весьма примитивны. Даже удивительно, что так много прыгунов было обнаружено и зарегистрировано. Хотя пролетарии из низших слоев, по–видимому, не были особенно щепетильны и не пытались скрываться в эпохах, для них непривычных. Но, безусловно, синдикат, занимавшийся переправкой прыгунов, отправлял в прошлое не только пролетариев!

Вынув из проектора кассету по истории, Квеллен вставил в него кассету А, оставленную Броггом, и включил аппарат. Кассета А не представляла ничего любопытного – это был всего лишь перечень зарегистрированных прыгунов. Квеллен наугад начал считывать хранившиеся на ней данные:

«Баккалон, Элиот В. Выявлен 4 апреля 2007 года в Грентоне, штат Нью–Джерси. Допрашивался одиннадцать часов. Утверждает, что дата его рождения – 17 мая 2464 года. Специальность – техник по обслуживанию компьютеров пятого класса. Направлен в Кемдонский центр переориентации прыгунов. Переведен 30 февраля 2011 года на лечение в районную клинику в Уэствейде. Выписан 11 апреля 2013 года. Работал диспетчером электросистемы с 2013 года по 2022 год. Умер 7 марта 2022 года от плеврита и его осложнений.

Баккауз, Нартин Д. Выявлен 12 августа 2102 года в Хар–менберге, штат Пенсильвания. Допрашивался четырнадцать минут. Утверждает, что родился 10 июня 2470 года; дата отправления – 1 ноября 2488 года. Специальность – техник по обслуживанию компьютеров седьмого класса. Направлен в Балтиморский зональный центр переориентации. Выпущен с полной правоспособностью 27 октября 2102 года. Работал техником по обслуживанию компьютеров в федеральном налоговом управлении с 2102 по 2167 год. Женат на Лоне Уолк (смотри на букву «У») 22 июля 2104 года. Умер от воспаления легких 16 мая 2167 года.

Багровски, Эмануил. Выявлен…»

Квеллен остановился. Множество мыслей пришло ему в голову. Он включил быструю перемотку на букву «У» и сделал для себя открытие: Лона Уолк тоже была перебежчица. Она появилась в 2098 году и утверждала, что родилась в 2471 году и была переправлена в прошлое 1 ноября 2488 года. Это была заранее подготовленная встреча. Парень и девушка оставили двадцать пятый век и отправились в прошлое с тем, чтобы вместе начать новую жизнь. Однако Мартин объявился в 2102 году, а его подруга – в 2098! Ясно, что это не входило в их планы. Это открыло Квеллену тот факт, что процесс перемещения перебежчиков не был достаточно точным в смысле достижения цели. Или, по крайней мере, не был точным несколько лет тому назад. Это. должно быть, причинило Лоне массу неудобств. Оказаться в прошлом и обнаружить, что ее суженого в этом году не оказалось!

Квеллен быстро прокрутил в уме возможности подобных трагедий у прыгунов. Ромео объявляется в 2100 году, а Джульетта – в 2025 году. Убитый горем Ромео натыкается на посеревший за несколько десятилетий надгробный камень Джульетты. Или того хуже, юный Ромео встречает девяностолетнюю Джульетту. Как провела Лона Уолк четыре года, дожидаясь Мартина? Как она могла быть уверена, что он вообще появится? Что, если она изуверилась бы и вышла замуж за кого–нибудь другого за год до того, как он появился? Что, если четырехлетняя разлука разрушила бы их любовь, так как к тому времени, когда он очутился в прошлом, ей было биологически 21 год, а ему – 18?

Нет сомнений в том, что для драматургов 22–го столетия все это – богатейшая золотоносная жила, дающая возможность разгуляться воображению.

Но, разумеется, прошло почти четыреста лет с тех пор, когда были зарегистрированы известные науке прыгуны. Через несколько поколений эти события были начисто забыты. Только тот факт, что прыгуны пришли из современной эпохи, воскресил это. «И особенно жаль, – подумал Квеллен печально, – что мне приходится заниматься этим в своем кабинете».

Он стал размышлять над другими аспектами проблемы.

Предположим, некоторые перебежчики быстро адаптировались, обустроились, некоторые вступили в брак с жителями своей новой эпохи, с людьми, чьи временные векторы начались за 400–500 лет до начала их собственных. Таким образом они могли жениться на своих прапрабабках и стать собственными прапрадедами. Каким образом это повлияет на генетический фонд и непрерывность хромосомных цепей?

А что будет с перебежчиком, который окажется в 2050 году, подерется с кем–нибудь, случайно убьет его и обнаружит, что погубил одного из своих собственных предков и тем самым прервет свою собственную родословную? У Квеллена заболела голова. По–видимому, любой прыгун, совершивший это, в мгновение ока испарится, не будучи рожденным. Имеются ли документальные свидетельства на сей счет? «Надо сделать пометку, – напомнил он себе. – Проверить каждый нюанс».

Он не считал, что такие парадоксы возможны. Он твердо придерживался представления о том, что изменить прошлое невозможно, потому что прошлое, как книга за семью печатями, неизменяемо. Она уже была. Любое воздействие, произведенное путешественником во времени, было зарегистрировано. «Что делает всех нас марионетками? – грустно подумал Квеллен, обнаружив себя в тупике детерминизма. – Предположим, что я отправлюсь в прошлое и убью Джорджа Вашингтона в 1772 году. Но ведь Вашингтон, мы знаем об этом, дожил до 1799 года! Означает ли это для меня невозможность убить его в 1772 году?» Он нахмурился. От таких вопросов у него закружилась голова. Он бесцеремонно вернул себя к насущным делам, заставив себя искать какой–то способ приостановить дальнейшую утечку перебежчиков, выполнив таким образом подразумеваемое детерминированное предсказание о том, что после 2491 года перебежчиков больше не будет.

«Вот над чем следует поразмыслить», – неожиданно понял он.

Многие из документов, посвященных прыгунам, содержат действительную дату отправления в прошлое. Вот, например, Мартин Вакхауз. Он отправился 1 ноября 2488 года. Сейчас слишком поздно что–либо предпринять по отношению к нему. Однако, что, если в документах имеется прыгун, который отправился в прошлое 4 апреля 2490 года? То есть на следующей неделе. Если такое лицо взять под наблюдение, выследить агента по перемещению прыгунов, даже предотвратить отправление…

Квеллен пал духом. Каким образом можно помешать кому–то вернуться в прошлое, если документы многовековой давности утверждают, что он благополучно переправился в прошлое? Снова парадокс. Это может подорвать цельность структуры Вселенной. «Если я вмешаюсь, – подумал Квеллен, – и вытащу человека из пространственно–временного континуума, который он заполнил…»

Он стал просматривать бесконечный список прыгунов, составленный ему Броггом. С тайным удовольствием человека, сознающего, что он совершает нечто опасное, Квеллен искал желанную информацию. Это отняло у него довольно много времени. Брогг расположил материалы по алфавиту и не рассортировал их по датам прибытия или отправления. Кроме того, многие прыгуны просто отказывались назвать точную дату своего прибытия, давая приблизительные сведения, лишь бы от них отвязались. Некоторые просто не придавали этому значения. Просмотрев около четырех пятых перечня, Квеллен стал вообще сомневаться в успехе.

Еще полчаса терпеливого поиска – наконец–то!

Радант, Кларк Р. Обнаружен 12 мая 1987 года в Бруклине, штат Нью–Йорк. Допрашивался в течение 8 дней. Утверждает, что родился 14 мая 2458 года, а отправился в прошлое в мае 2490 года…

Точная дата отсутствует, но пока сойдет и так. Квеллен решил, что за Кларком Радантом в следующем месяце надо установить пристальное наблюдение. Посмотрим, сможет ли он улизнуть в 1987 год под нашим бдительным оком?

Он нажал кнопку доступа к основному архиву.

– Представьте мне документы на Кларка Раданта, родившегося 14 мая 2458 года, – отчеканил Квеллен.

Огромный компьютер, расположенный где–то глубоко под зданием, был предназначен для того, чтобы давать мгновенный ответ, но совсем необязательно он должен был давать мгновенное удовлетворение. Ответ, полученный Квелленом, был более чем бесполезен.

– Никаких данных о Марке Раданте, родившемся 14 мая 2458 года.

– Никаких данных? Значит, такого человека не существует?

– Ответ утвердительный.

– Но это невозможно. Он зарегистрирован как перебежчик. Проверьте! Он объявился в Бруклине 12 мая 1987 года. Верно?

– Ответ утвердительный. Кларк Радант числится среди перебежчиков, убывших в 2490 году и прибывших в 1987 год.

– Вот видишь! Значит, об этом человеке должны быть какие–то сведения! Почему же ты утверждаешь, что их нет?

– Возможно, мошенник–перебежчик назвался вымышленным именем. Проверьте возможность того, что Радант – псевдоним.

Квеллен закусил губу. Да, без сомнения, так оно и должно быть! «Радант», кто бы им ни был, назвал придуманную фамилию, появившись в 1987 году. Возможно, все фамилии бегунов, числившихся в архиве, являются псевдонимами. Может быть, каждый из них был предупрежден, что ему надо скрыть свою подлинную фамилию. А может, им это внушено под гипнозом. Загадочного Кларка Раданта допрашивали восемь дней, однако он так и не назвал фамилию, которая соответствовала бы дате его рождения.

Квеллен увидел, что его смелый план разлетается вдребезги. Тем не менее он попытался еще раз. Решив продолжать поиски еще полчаса, он был вознагражден новой находкой всего лишь через пять минут.

«Мортенсен, Дональд К. Обнаружен 25 декабря 2088 года в Бостоне, штат Массачуссетс. Допрашивался четыре часа. Утверждает, что родился 11 июня 2462 года, а отправлен в прошлое 4 мая 2490 года…»

Наверное, для Дональда Мортенсена это было веселое Рождество в Бостоне 402 года тому назад. Квеллен снова связался с Главным Архивом. Он приготовился к тому, чтобы услышать, что такое лицо не числится в пухлых анналах того года.

Вместо этого компьютер застрекотал ему о Дональде Мортен–сене – его специальность, семейное положение, адрес, описание внешности, состояние здоровья. В конце концов Квеллену пришлось даже заставить машину замолчать.

Прекрасно! Вот он, Дональд Мортенсен! Он не догадался – не Догадался? – прибегнуть к псевдониму, когда объявился на Рождество в Бостоне четыре столетия назад. Если объявится! Квеллен еще раз заглянул в перечень об этом человеке и узнал, что Мортенсен нашел в 2091 году работу механика на станции автотехобслуживания и женился на некой Донне Бруер, стал отцом пятерых детей и дожил до 2149 года, когда скончался от неизвестной болезни.

«Эти пятеро детей, без сомнения, и сами имели многочисленное потомство», – констатировал Квеллен. Тысячи ныне живущих людей, вероятно, происходят от них, включая, вполне возможно, и самого Квеллена. Или кого–нибудь из руководителей Верховного Правления. Теперь, если подручные Квеллена накроют Дональда Мортенсена в тот критический момент 4 мая и помешают переправиться в 2088 год…

Квеллен заколебался. Ощущение твердой непоколебимости, владевшее им несколькими секундами ранее, полностью исчезло, как только он представил себе последствия того, что Дональда Мортенсена собьют с избранного пути.

«Наверное, – подумал Квеллен, – мне не помешало бы сперва потолковать об этом с Коллом и Спеннером».