Текст книги "Хроники Единорога. Охота (СИ)"

Автор книги: Роберт Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

А теперь пришло время для самой интересной части. Лис осторожно вступил в мысли старого священника и убедился в том, что тот очень прост для считывания, в основном, потому, что он не думал ни о чем другом, как только о поверенной миссии. Он ведь участвовал в событии года, если не целого десятилетия. Именно таким в данной округе должно было считаться прибытие, да, бывшего, но архиепископа и группы его фаворитов. А он, скромный приходский священник, должен был иметь в этом великом деле свое существенное участие. Лис просил Господа лишь о том, чтобы старик не оказался слишком большим конфабулятором[32]32
  Конфабуля́ции (лат. confābulārī – болтать, рассказывать) – ложные воспоминания, в которых факты, бывшие в действительности либо видоизменённые, переносятся в иное (часто в ближайшее) время и могут сочетаться с абсолютно вымышленными событиями.


[Закрыть].

– Ну, чего там творится? – Молодой толкнул телепата локтем, вырывая того из транса.

– Сиди спокойно на заднице и думай про ужин, – рявкнул разозлившийся Мундек. – Дай мне сконцентрироваться, это продлится, самое большое, с четверть часа.

– Ладно, спокуха так спокуха...

Прежде чем Лис вернулся к анализу образов из разума пожилого священника, он еще раз проверил лес, выхватив два сигнала, очень далеко, практически на границе приема. Он посвятил им десятка полтора секунд, этого хватило, чтобы открыть приземленный повод, ради которого парочка отправилась в укромное местечко. Мундек вздохнул. Другие, обычные и серые люди могли жить на полную катушку, а он, существо, одаренное таким могуществом... Эх, да чего там говорить. Он вновь сконцентрировался на священнослужителях.

Молодой тем временем, по причине отсутствия лучшего занятия, наблюдал за пауком, ткущим сеть между зеркалом и крылом "пассата". Прежде чем членистоногое успело растянуть две нити, целитель почувствовал легкий подзатыльник. Он глянул на Лиса и почувствовал поднимающуюся по спине холодную дрожь. Пётрек потянулся к ключику, предварительно вставленному в замок зажигания, но телепат удержал его руку.

– Что-то не так, – сообщи Мундек.

– Нашему дедуле приделали хвост?

– Нет. – Лис вновь, ради уверенности, омел округу со стороны леса, но ничего не услышал, кроме стонов влюбленной парочки. – Дело в центре.

– Ты рассказывай, дядя, рассказывай, – подогнал его Молодой.

– На воротах стояли люди, которых я не сумел распознать, похоже, какие-то новые. Долгополого запустили после того, как записали его в книгу приходов. – Молодой скорчил дурацкую рожу, он тоже не мог поверить, что не ушло внимания Лиса. – Слушай дальше. Никто его не сопровождал, так что он устроил себе прогулочку по берегу озера, заглянул в столовку и только потом отправился в контору. И знаешь что? Директриса центра отдыха... ты слышишь, что я говорю?... директриса курортного центра, пани... Ванда Розмус, пообещала, что переговорит в министерстве о возможности приема группы семинаристов. Потом провела ксёндза по домикам, показывая ему комнаты, тренажерный зал и отдельные бунгало.

– Не врубаюсь... А откуда там вдруг взялась директриса?

– Хорошо поставленный вопрос.– Мундек одарил товарища бледной усмешкой. – Бабец вел себя так, словно вел этот бизнес с незапамятных времен.

– А что с нашими помещениями, лабораторией?...

– А нету, пропали. Словно камень в воду, или лучше: испарились будто камфара. Эта Розмус завела долгополого в медицинско-реабилитационную часть в подвале. Все выглядит так, как в проспекте, который мы осматривали вместе с Левинским, когда выбирали объекты, годящиеся для базы. Повсюду стандартное оборудование, не новые металлические двери с алюминиевыми дверными ручками.

– Это невозможно, – Молодой провел ладонью по неожиданно вспотевшему лбу.

Это крыло здания было оснащено для потребностей группы за бешенные миллионы. Даже в случае эвакуации такие вещи, как бронированные двери с системой электронных замков никто бы не демонтировал. Впрочем, даже если бы кто-то и настоял на том, чтобы их забрать, на их место не навешивали бы старинные конструкции. Пластик был гораздо дешевле, более функционален и, просто, красивее.

– Я тоже так считаю, – согласился телепат, а Молодой не мог понять, то ли дело в том, о чем он только что говорил, то ли в последней мысли.

– Мундичек, как мне кажется, наш долгополый навешивает нам лапшу на уши.

– Ну да, – соглашаясь, кивнул телепат, – только это та самая лапша, которую ему ранее кто-то умело продал.

– А это означает...

– ...что базу захватили русские, как я и подозревал, – решительно закончил Лис. – Как видишь, осторожность оплачивается.

Молодой кивнул. Когда Мундек придумал многоэтажную интригу, которая должна была позволить им проверить центр, он считал, что это признак паранойи. Как обычно, он голосовал за более простое решение. К примеру, они должны абсолютно нормально проехать мимо входа и попытаться просканировать охранников с ходу или же попробовать "достать" людей, находящихся за оградой, если бы таковые появились. Но телепат утверждал, что это угрожало бы их раскрытием, если российские телепаты и вправду были на страже. А то что те на страже находились, причем, дело свое знали хорошо – в этом уже никаких сомнений не было.

– А знаешь, что во всем этом самое смешное? – неожиданно спросил Мундек.

– Выкладывай.

– На территории курортного комплекса находятся гости.

– Гости?

– Похоже, что наши телепаченные приятели устроили для себя там оперативную базу. – Мундек рассмеялся. – Помнишь, как я тебе говорил, что лично бы не уничтожал центр, а только занял бы его со всем оснащением? Ведь в том бардаке, который воцарился в столице после покушения на премьера и его подлиз, никто в течение кучи месяцев не спросит, а что происходит здесь. Левинский обладал истинным даром прятать инвестиции, так что наша база отдыха, возможно, даже и не фигурирует в перечне недвижимости министерства.

– А наши приятели тем временем спокойно вытянут все из доктора Каревича и подождут всяческго маленького червячка, что был связан с программой, а теперь незадачливо вернется на эти территории...

Молодой начал барабанить пальцами по рулю.

– Про нас им пока что не известно, это точно, – сказал Лис. – Разве что кто-то из них позаботился смотаться, так, на всякий случай, на место операции.

– Об этом я как раз мог бы и не беспокоиться, – ответил на это Молодой. – Существует серьезная вероятность, что они придут к выгодным для нас умозаключениям. К примеру, они могут подумать, что наши уборщики их опередили.

– Может, и подумают, но, может, и не подумают.

– Я бы подумал.

– Дядя, мы имеем дело с профи. С самыми настоящими, закаленными в боях профессионалами, с людьми, уже много лет обладающими силами, пользованию которыми я только учусь.

– Что вовсе не меняет того факта, что Сабина с нами была слишком недолго, чтобы обо всем узнать. – Молодой победно усмехнулся. – Левинский, наверняка, ничего ей не выдал, и даже в неэкранированных она не могла войти без стука. Такое ведь почувствовать можно...

– Давай-ка я кое-что покажу тебе, – перебил его Лис.

Целитель с любопытством глянул на коллегу, ожидая либо видения, либо какой-то иной передачи. Через мгновение его пальцы продолжили выстукивать ритм на руле.

– Ну? – нетерпеливо произнес он. – Так как там с показом?

Мундек жестом головы указал на его промежность. Молодой глянул вниз и... его челюсть опала.

– Но ведь я же не...

– Ты – нет, – подтвердил телепат. – Это сделал я. Сделал так, что ты расстегнул себе ширинку, даже не зная об этом.

– Но как... Перед тем я всегда чувствовал, когда ты копался у меня под черепушкой.

– То было до изменения.

– Не только, после него – тоже... – Молодой замялся. С того момента, как Лис начал контролировать свои мысли, он ни разу не нарушил его приватности, во всяком случае, так ему до сих пор казалось.

– Наша курва во время пребывания в центре могла считать из тебя все, что ты знал относительно программы и группы, – подвел итог Мундек. – Ты не был экранированным.

– А что я такого знал?...

– Ты и сам бы удивился. – Лис заложил руки под шею. – Мозг регистрирует столько мусора, о котором ты даже понятия не имеешь, а умелый селекционер способен извлечь из него массу нужных сведений. Это всего лишь вопрос времени. Воь я, к примеру, тольуо что докопался до расписания движения автобусов с автовокзала в Груйце. Оно у тебя в голове уже семь лет, равно как и сотни секретных документов, которые висели на доске во время совещаний у Левинского, плюс все разговоры с Гольцами, сплетни из будки охранников. На выбор, на вкус и на цвет...

– О fuck... – охнул Молодой, а Лис расхохотался. Люебовники из леса именно в этот миг пережили оргазм.

   

Затененный дворик, видимый с другой стороны проходной калитки, манил прохладой и цветными зонтами, украшенными логотипом местного пивного заводика. Мундек поглядел на часы, до встречи был еще час, а он едва стоял на ногах. Прогулки по мощенным улочкам на такой жаре, даже со шляпой на голове и в рубашке с короткими рукавами, удовольствием назвать было нельзя. Тем более, в легких словно перышко, чертовых итальянских туфлях за две с половиной тысячи. Ведь их легкость означала еще и то, что подошвы обладали толщиной листочка промокательной бумаги точно такой же жесткостью. Мундек чувствовал каждую неровность средневековых дорожек, словно бы ступал по ним босиком. Даже сейчас, когда стоял, лучше не становилось. Вид официантки, направляющейся с охапкой кружек к одной из лавок, заставил принять решение. Пора чуток расслабиться.

Он присел за свободный столик справа от входа в небольшое заведение. В это время, ближе к полдню, в уютном садике пивной серьезного круговорота клиентов еще не было. Одна из трех длинных лавок была пуста; на второй, наиболее далекой с точки зрения Мундека, сидело шестеро мужчин с лицами, носящими многочисленные следы неравной борьбы с вредной привычкой – в этот миг они как раз поднимали тяжелые кружки в тосте. На ближайшей лавке несколько находящихся уже в состоянии подпития личностей шумно разговаривали. Лис заказал у пробегавшей официантки большую кружку "живца", к ней – салат "капрезе", к сожалению, в меню больше не было чего-нибудь посущественней, когда же девушка исчезла в темном зале, он уселся поудобнее и закурил сигарету.

Сквозь клубы дыма он наблюдал за гибкой блондиночкой в розовой блузке и обтягивающих брюках с низкой посадкой, которая практически откровенно пускала слюнку в отношении молодого, одетого во все черное, цыгана. Парень и вправду был красив, даже Лис должен был это признать. Темный оттенок кожи, черные, покрытые гелем волосы, худощавый, и в то же время широкоплечий. Типичный провинциальный казанова, ну совершенно как Стефан. У Мундека не было необходимости приникать в мысли любовника, чтобы знать, чтобы знать, что у того в данный момент ходит по голове. Как правило, мужчина смотрит женщине глаза. Цыган, тем временем, не отрывал взгляда от приличных размеров декольте, с трудом скрывающего роскошные груди девушки.

Напротив этой парочки сидел мрачный тип, скорее всего – отец или отчим блондинки. На первый взгляд, ему было уже гораздо больше шестидесяти, хотя, судя по числу стоящих перед ним рюмок и учтя относительно раннее время, не было исключено, что он был значительно моложе, чем выглядел. Он с безразличием следил за прохождением разыгрывающегося у него перед глазами романа, время от времени расправляясь с очередным "бешенным псом"[33]33
  Коктейль «Mad dog». Рецепт на одного: 20 г малинового сиропа; 30 г водки; 2 капли табаско.
  Совет: Сначала налейте на дно рюмки малиновый сироп. Затем ложкой в ​​стакан налейте ледяную водку. В завершение добавьте 2 капли табаско.


[Закрыть]. Зато сидящая рядом женщина, слегка надкусанная временем дамочка, все еще выдающая себя под подростка, с наслаждениям приглядывалась страстным поцелуям, которыми цыган одарял блондинку между глотками дешевого вина – только сейчас Мундек заметил, что эти трое пьют самую гадкую «софию»[34]34
  «Sophia». Как пишут эксперты: «пойло, всего лишь смесь лимонной кислоты, спирта и сахара, зато приносящее миллионные прибыли торговцам». Бывает красным, белым, полусладким и сладким, часто с добавлением клубничного ароматизатора. В Польше – культовая марка.


[Закрыть].

Целостность картинки дополнялась маленькой девочкой, верной копией сексуальной мамочки, которая, словно заводная, бегала вокруг лавки.

Когда Мундек начинал вторую кружку, шестерка алкоголиков удалилась согласным, хотя и шатким шагом по направлению раскаленной солнцем улицы. Идя цепью, они чуть не сбили низенького парнишку в бейсболке и сопровождавшего его пузатого типа, которые как раз сворачивали в калитку.

– Вот же курва!

Ругательство, вопреки кажущемуся, не прозвучало из тенистого прохода, его произнесла блондинка, выпутывающаяся из страстных объятий смуглого ухажера. Девица совершенно не выглядела при этом перепуганной, самое большее – от нее так и било злостью. Ее дочка, обегающая лавку, по меньшей мере, в сотый раз, с воплем бросилась в сторону подходящего молодого человека. Толстяк куда-то исчез, похоже, пошел за пьяницами.

– Филипек! – запищала девочка, прыгая в вытянутые руки паренька. Там она и осталась, держа его за шею, когда они подходили к сидящим.

– Присаживайся, Филипп, – пожилая женщина подвинулась. – А я должна оттащить Зыгмунта.

Но по выражению ее глаз вовсе не следовало, что она желает закончить забаву. Зыгмунт тоже не позволял оторвать себя от сидения и очередного "бешенного пса", даже несмотря на усилия его супруги. Молодой же человек проигнорировал обоих, поставил девочку на землю и с укором поглядел на блондинку.

– Что же ты делаешь, Марта? – ломающимся голосом спросил он, слишком низким тоном, чтобы это не обратило внимания цыгана.

– Ничего не делаю, – ответила девица "на отвяжись", прижимаясь к своему новому принцу. – Что тебе надо?

– И кто этот тип?

Цыган радостно улыбнулся; Мундек отметил при этом, что у него не хватает множества зубов, хотя оставшиеся были снежно-белыми.

– Садись, братан, – мягко сказал он, – и расслабься.

Филипп глянул на него исподлобья, но, о чудо, уселся на месте, несколько секунд назад покинутом накачавшимся Зыгмунтом. Было заметно, что вся это ситуация для него чертовски болезненна. Тем более, что блондинка не переставала клеиться к новому хахалю, делая из всего этого самое настоящее показательное выступление.

– Ты можешь мне объяснить, – в конце концов попросил паренек, – зачем ты громоздишься на этого... типа?

– Кхарав Ромек, – вмешался цыган, садясь удобнее, а блондинка впилась в него еще сильнее.

– Чего?

– Этот тип только что сообщил, что его зовут Ромек, – перевела девица.

– Выпей, поговорим... – цыган подвинул Филиппу рюмку, из которой до сих пор пила пожилая женщина, и налил в нее теплой "софии". Парень криво поглядел на рубиновое содержание рюмки, затем – с нескрываемой ненавистью – на своего соперника, поскольку именно такой статус тот должен был обрести в его глазах.

– Это вовсе не объясняет того, зачем ты к нему клеишься!

– Да отвяжись от меня, Филипп. – Блондинка выпрямилась. – Я не твоя жена.

– Но ведь...

Парень собрался протестовать, но девица тут же продолжила:

– Отведи Мартынку домой и не устраивай тут скандалов, – она достала из-под стола спортивную сумку, по-видимому, с вещами девочки.

– Похоже, у тебя шарики за ролики зашли!

Глаза в тени козырька бейсболки загорелись злобой.

– Спокуха, парень, спокуха, а то у тебя вино проливается.

Цыган снова оскалился, только эта улыбка уже не была веселой или красивой.

Мундек начал подозревать, что недостатки в зубах казановы появились в результате подобного рода событий. С одной стороны, ситуация была просто комичной – если бы он рассказывал о ней Молодому, тот наверняка бы не поверил; с другой стороны, паренек, которого блондинка послала к черту, должен был в этот момент переживать сущий ад. Лис задумался, почему он попросту не набьет морду ромскому барончику. Сам он на его месте давно бы уже так и сделал.

Телепат глянул на часы и тихо выругался. Наблюдение за местной жизнью поглотило его настолько, что он забыл про встречу. Часик в тени пролетел, словно стрела, а ведь ему нельзя было опоздать. Лис мысленно проник в зал за официанткой, чем отвлек ее от интереснейшей беседы с сотрудницей. В то время, как он рассчитывался, в игре за соседним столиком наблюдался пат.

Лис поднялся, парень в бейсболке сделал то же самое, разве что секундой позднее. Вместе они направились между столиками к калитке. Мундек чувствовал ненависть и печаль, вскипающие в невысоком парне, не нужно было приникать в его мысли, чтобы знать, как сильно тот страдает. Когда они очутились в темноте прохода, Лис обнял Филиппа рукой, глянул прямо в изумленные карие глаза и высвободил от нагроможденной боли.

   

– Пан аспирант[35]35
   В 1990 году в польской полиции класс хорунжих был переименован в класс аспирантов полиции, звания хорунжих отменены, и вместо них введено одно звание – аспирант полиции (которое существовало в полиции в 1918—1939 годах и соответствовало воинскому званию хорунжий). В 1995 году введены также звания младший аспирант, старший аспирант и штабной аспирант. В 1997 году звание младший аспирант было отнесено к классу званий сержантов, и являлось старшим среди них; а в класс аспирантов как самое старшее было введено звание подкомиссар. В 2001 году звание младший аспирант было возвращено в класс аспирантов, а звание подкомиссар перенесено в младшие офицерские звания как самое младшее.


[Закрыть]...

– Чего ты хочешь, Щепочка?

– Я... Ну, вы знаете...

– Нет, не знаю.

Старший постовой Киевский нервно прикусил губу. Он знал, что желает сказать начальнику, только не мог найти соответствующих слов.

– Ну... я же сразу пану аспиранту говорил, что эта Соболевская – она... – прервался он, видя, что уже зашел далеко.

– ...всего лишь обычная блядища, – спокойно закончил Филипп. – Думаешь, я этого не знаю?

Толстяк остановился, словно в землю врытый.

– Что такое? – Аспирант остановился в двух шагах, заметив, что идет один, и, весьма удивленный, повернулся. – Я что-то не то сказал?

– Еще как, – буркнул Киевский, глядя исподлобья на идущего к нему аспиранта.

– Так что ты хочешь сказать?

Они встали лицом к лицу, что выглядело комично, учтя как минимум сорок сантиметров разницы в росте.

– Ну...

– Давай, говори!

– Ладно, скажу. – Щепочка набрал в легкие воздуху, словно бы собирался нырнуть, и заговорил очень-очень быстро, наверняка желая высказать все, прежде чем случится реакция, которую можно было предвидеть. – Пан аспирант был такой влюбленный в Соболевскую. Света за ней не видел. И вы орали, когда кто-нибудь начинал что-нибудь говорить, а ведь все знали, что она гулящая. И когда пан туда пошел, так я остался в калитке, потому что она же с тем цыганом на ваших глазах облапывалась, так что даже мне, человеку чужому, глупо было глядеть. А потом пан вышел из пивной с тем седым типом, улыбаясь, как будто ничего и не...

Парень в бейсболке внимательно поглядел на своего подчиненного. Чем дольше он слушал его речь, тем больше чувствовал себя не в своей тарелке. Он помнил все, каждый день, каждое мгновение, которое провел в компании Марты, все унижения, как мелкие, так и побольше, которые терпеливо сносил во имя большой, неподдельной, как ему казалось, любви. И никогда никому не признался, сколько это ему по-настоящему стоило. Никогда еще не позволял, чтобы кто-либо при нем плохо говорил о Марте. Он заклинал реальность, страдал, а сегодня, в тот самый день, когда познал по-настоящему огромное унижение... Ничего. Полнейшее спокойствие и расслабленность. Щепочка был прав: несмотря на то, что он до сих пор еще помнил отблеск чертиков в цыганских глазах, похотливое выражение на лице своей бывшей – да, не станем бояться этого определения: бывшей – он не чувствовал ничего, ни гнева, ни злости, ни печали.

– Так что ты сказал, Щепочка? – спросил Филипп, сдвигая бейсболку на затылок.

– Да я ничего...

Старший постовой уже жалел, что вообще заговорил. Слишком часто он видел, как его начальник нервно реагирует на малейшую критику своей дамы сердца.

– Погоди, погоди, ты сказал, что из калитки я вышел в сопровождении какого-то седого мужика?...

– Так и было. – Толстяк кивнул. – Худощавый, в шляпе и белом костюме. Он обнимал вас рукой, так, по-дружески, и, по-моему, что-то шептал вам на ухо.

Филипп прищурил глаза и стиснул зубы. Не помнил он никакого седого мужика. Тем более, такого, с которым только что шел и разговаривал, позволяя на фамильярность. Он быстро осмотрелся, изучая дальний конец улицы. К сожалению, среди немногочисленных туристов он не заметил никого, соответствующего описанию постового. Он немного подумал и бросил взгляд на фронтон ближайшего дома. Напротив прохода, ведущего в пивную, размещался банк. Размещенная над входом камера могла зарегистрировать изображения людей, покидавших садик.

– Пошли!...

Не ожидая толстяка, он побежал в направлении стеклянных дверей.

   

Владелец этого заведения вкусом обладал. А если даже не он, то декоратор, который превратил первый этаж одного из домов Старого Города в классический ирландский паб. Лис уселся за столиком на двоих в глубине, под стенкой. Сразу же под имитацией дна громадной бочки, как и было договорено. Попивая «гиннес» с соком, он разглядывался по длинному залу и оценивал тщательность исполнения отдельных элементов интерьера и их гармонию. Темно-бронзовый цвет дубовой древесины стенных панелей и такая те темная зелень обоев идеально совпадали друг с другом. Как и много лет назад, в Дублине. Даже музыка была похожей: фолк-ритмы, немного электроники, пискливый вокал. Неосознанно он погладил утолщения на коже ладони. Несколько похожих заведений вышло из-под его собственных рук, только это было очень давно, в другой жизни.

Мундек отпил еще один глоток холодного пива. В таком месте, как это, можно было почувствовать себя словно на Изумрудном Острове, если бы не одна мелочь. Прохладным, кондиционированным помещениям, перетащенным на континент, не хватает души. Того существенного элемента, который отличает живого человека от мертвого тела. Вроде бы как все неподдельное и при месте – если только мы не имеем дело с жертвой несчастного случая или убийства – но достаточно одного взгляда, чтобы открыть громадную разницу. Этому заведению не хватало запаха, выделяемого толпой потных тел, взвеси табачного дыма под потолком, говора десятков никогда не закрывающихся ртов и звона опорожняемой посуды. Паб был холодным и стерильным, чего невозможно было бы сказать о неподдельном ирландском public house.

– Пан Лис?

Телепат вздрогнул, вопрос, донесшийся из-за спины, застал его врасплох, хотя бесстрастный голос очень соответствовал настрою этого интерьера.

– Да.

Мундек указал на стул напротив себя, даже не поднимая головы. Карский не переставлял его изумлять. Рутинер, он должен был прибыть гораздо раньше. Лис уселся так, чтобы в его поле зрения были только двери. Заходя, он дополнительно проверил в мыслях бармена, что задний выход и паба закрыт по причине ремонта во дворе.

Щуплый, жилистый мужчина баскетбольного роста присел на указанном месте. Глаза у него все так же были слегка красными, тогда, в ходе полицейской блокады он получил весьма приличную дозу газа. Если бы не реакция и дождь, кто знает, закончилось бы все только лишь тремя днями больничного.

– Туалет? – спросил Мундек, не скрывая веселья.

Полицейский подтвердил, потом повернулся, чтобы подозвать официантку. К сожалению, ни одной из них в радиусе взгляда не было. В соответствии с планом.

– Чего вы выпьете? – спросил Мундек. – Как я понимаю, спиртное даже не рассматриваем.

– Как вижу, домашнее задание вы отработали, – Карский бросил быстрый, оценивающий взгляд на телепата.

– Стараюсь, – подтвердил Мундек. – Если мне можно предложить, в такую жару газированная вода со льдом и лимоном была бы в самый раз.

Полицейский легонько кивнул и вновь повернулся, махая рукой бармену, который на мгновение выглянул из-за заслонявшей бар колонны, чтобы протереть тряпочкой стойку. Он был настолько занят своим делом, что не обратил внимания, на подзывающего его клиента.

– Не желаю тратить понапрасну ваше ценное время, – заговорил тем временем Мундек, – поэтому сразу же перейду к делу. Вы на самом деле необычный человек, пан Анджей, и ваше сотрудничество для меня крайне важно.

Карский выпрямился, отказавшись на время от желания сделать заказ.

– Почему вы считаете меня кем-то необычным? – спросил он, и в его голосе появилась нотка подозрительности.

– Вы обладаете неким даром... – продолжил Лис. – Дар, о котором вы даже понятия не имеете.

– Зато вы владеете о нем всей полнотой сведений.

На лице полицейского появилась усмешка.

– И да, и нет, – тоном судьи, зачитывающего приговор, огласил Лис, отодвигаясь от столика, чтобы официантка могла поставить перед полицейским стакан воды со льдом и лимоном.

– Ничего штучка.

Карский провел взглядом девушку, которая удалилась без слова, словно автомат.

– Это не штучка, приятель. – Телепат поднял кружку, поглядел на веточку клевера, нарисованную соком на пене "гиннеса", и следующий глоточек сделал осторожно, чтобы слишком быстро не уничтожить рисунок. – Наверняка ведь вы потратили немного времени и проверили, что разведывательный департамент, о котором я упоминал, существует на самом деле.

Полицейский, соглашаясь, кивнул.

– То есть, вам известно, что дела, о которых я упоминал – это не выдумка.

– Мне известно, что раскрываемость виновных в преступлениях с помощью ясновидящих и других... чудотворцев, минимальна, – ответил на это Карский. – А статистика ведь не лжет.

Лис усмехнулся.

– Существует ложь, большая ложь и статистика. Работая столько лет в полиции, вы должны были бы прекрасно об этом знать. – Улыбка исчезла с лица телепата. – Это не шутки, пан Анджей. Все новостные издания переполнены сообщениями о хаосе в стране. Для вас, это результат трагической катастрофы, а для меня... – Лис вновь ненадолго снизил голос. – И нечего тут ходить вокруг да около. Несколько дней назад российские эсперы провели очень эффективную атаку на власти нашей страны...

– Все это пустые слова, пан коллега. – Карский не позволил Мундеку закончить предложение. – Это был несчастный случай, банальный, пускай и трагичный в своих последствиях несчастный случай.

Лис отставил кружку.

– То есть, вы считаете, что полтора десятка самых важных во всем государстве людей договариваются тайно встретиться, и супербезопасный резервуар с газом взрывается в тот самый момент, когда собравшиеся входят в наиболее охраняемое помещение?

– Три независимые комиссии экспертов, обследуя место случившегося, пришли именно к такому заключению. – Карский несколько раз стукнул выпрямленным указательным пальцем о столешницу. – Об ошибке не может быть и речи.

– Соглашусь с вами, что никакой ошибки и не случилось, – кивнул Лис и склонился к собеседнику, чтобы говорить потише. – Ответственные за данный инцидент люди – это профессионалы, они позаботились о мельчайших деталях. А члены комиссий увидели то, что им следовало увидеть.

– Чушь.

– Правда. Чистейшая правда.

– Вы пытаетесь мне сказать, что на месте... покушения или же катастрофы были подброшены доказательства, которые должны были обмануть экспертов?

– Не совсем...

– Тогда о чем мы говорим? – – начал злиться Карский.

– Знаете ли вы, что такое телепатия? – вопросом на вопрос ответил Лис.

Полицейский глянул на него с состраданием. Мундек уже не в первый раз пожалел о том, что не может читать его мысли, равно как не может послать ему никакого видения. Тем более, что последнее значительно упростило бы дело.

– Способность гнуть ложечки взглядом?

– Нет, – не согласился Лис. – Изгибание предметов взглядом – это телекинез. Тоже полезная штука, отрицать не стану... Но я имел в виду чтение человеческих мыслей. Умение внушить кому-нибудь, что он видит нечто иное, чем находится у него перед глазами. Умение заставить людей делать вещи, которые они делать не хотят, самой только силой воли.

– Да хвати уже заливать! – рассмеялся Карский, привлекая тем внимание.

– Ладно, как тогда вы объясните поведение официантки? – указал Мундек на наполовину опустевшую, все еще покрытый инеем стакан.

– Очень просто, – без малейших колебаний ответил на это полицейский. – Фокусник и его ассистентка... По данному ей знаку официантка принесла мне питье, которое предложили именно вы.

– Вот же скептик попался... – буркнул Лис. – Да, пан Анджей, вы правы, я мог бы все это аранжировать именно таким образом. Ладно, тогда я покажу вам кое-что другое. Следите внимательно, через мгновение эти два типа, сидящие возле окна справа, чокнутся рюмками, и сделают это так чильно, что посуда разобьется.

Карский не стал поворачиваться, только при звуке разбитого стекла пошевелил головой.

– У меня тоже имеется пара коллег, которые по данному им знаку могли бы сыграть небольшую комедию. Раз уж вы телепат, тогда скажите, о чем я сейчас думаю. Вот это должно меня убить гораздо сильнее, чем все другие демонстрации, так ведь?

Мундек вздохнул.

– Этого я сделать не могу. Мне очень бы того хотелось, но я на самом деле не могу. Это вопрос дара, о котором я упоминал, вопрос вашей исключительности. Но я могу сделать с лицами, находящимися в этом зале все, что вы не пожелаете.

Полицейский триумфально усмехнулся.

– Тогда... – он на момент понизил голос, – сделайте так, чтобы официантка, которая нас обслуживала, подошла к столику под стенкой, за которым сидят четыре иностранца и показала им грудь.

– Нет.

– Почему? Это же простое задание. – Карский сделал большой глоток воды через соломинку. – Вот видите, и на этом мы ставим точку по делу теле-чего-то там и ваших возможностей.

Лис прикусил губу.

– Вижу, дорогой мой Анджей, – медленно произнес он, – вижу, что ты банальный придурок. – Лицо полицейского застыло, но Мундек, совершенно не обращая на это внимания, продолжил: – Эта женщина работает здесь недавно, за несчастные два куска в месяц плюс чаевые. Хуярит она по четырнадцать часов в день, чтобы обеспечить содержание ребенку, который никогда уже в жизни не увидит снега, а ты желаешь, чтобы я заставил ее сделать что-то такое, что лишит ее столь тяжело добытой работы? Хочешь ёбаного доказательства, тогда заставь поработать свою пустую башку и придумай самую сумасшедшую штуку, которая только придет тебе в голову, но такую, исполнение которой никому не наделает вреда.

Последние слова прозвучали по-настоящему зловеще, в соответствии с намерениями Лиса.

– Сволочами не бывают, ими нужно родиться, горько подумал Мундек. Перед глазами у него все еще была салфетка, которой он вытирал лицо Марыси. Хотя прошло уже несколько дней, но этот вид все так же мучил его. Тогда он поддался панике, желая спасать любой ценой, но... Если бы он мог повернуть время....

Карский закусил губу, скорее всего у него было желание подняться и уйти, поэтому Мундек прибавил еще одно слово, хотя оно с трудом прошло через его горло.

– Пожалуйста...

– О'кей, – выражение на лице полицейского несколько смягчилось. – Я дам вам еще один шанс... – Он наморщил лоб. – А вот сделайте так, чтобы все в этом заведении запели "Харукану"[36]36
  https://www.youtube.com/watch?v=UxefEMyDsoQ


[Закрыть].

У Лиса опали руки.

– И что такое "Хару-бля-кана"?

   

Уже в сороковой раз Филипп перемотал запись назад и пустил ее на замедленной скорости. Камера была установлена на лестнице, но объектив у нее был широкоугольный, так что при случае она захватывала всю улицу. В том числе: и выход из калитки, и даже небольшой фрагмент дворика пивной. Демонстрируемая покадрово картинка показывала момент, когда полицейский отошел от столика, было четко видно, как цыган с триумфом скалится у него за спиной, а Марта вонзает ногти в черную, словно дно преисподней, рубашку и притягивает к себе ее владельца. Еще лучше было видно, что Филипп очутился на краю нервного срыва. Он знал себя, прекрасно знал, что был бы в состоянии прибить урода голыми руками, и сделал бы это без малейшего колебания, если бы не малышка. Она не заслужила на то, чтобы расти в подобной семейке видеть такие сцены...