Текст книги "Хроники Единорога. Охота (СИ)"

Автор книги: Роберт Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Вы плохо догадываетесь.

– Не хотите же вы сказать, будто...

– Не хочу, но скажу. Сегодня утром, когда я позвонил в Варшаву, то узнал, что Томек... Якобы, ему стало плохо за рулем и он врезался в столб виадука. Всего лишь через два часа после нашего разговора. На обратной дороге из прокуратуры. Мужик был здоров, как бык... сейчас же лежит в отделении интенсивной терапии в критическом состоянии. Говоря практически, он превратился в растение.

Лис скривился: если Карский верно оценивает ситуацию, даже Молодой мало чего сделает. Хотя, с другой стороны...

– Я же говорил, что мы имеем дело с профессионалами.

– Теперь вы понимаете, почему я не хочу рисковать? – спросил полицейский.

Мундек поглядел прямо в глаза Карскому, это был единственный способ вглядеться в чью-то душу. По крайней мере, для людей, не обладавших даром телепатии. Если антитеррорист когда-либо и обладал хоть каплей сожаления, сегодня оно бесповоротно испарилось из его сердца. За синими радужками скрывалась лишь бездонная чернота. С такими людьми невозможно торговаться. И хорошо.

– Вчера утром я проснулся, как всегда, рядом со своей женой, – продолжал тем временем Карский, – глядел на ее спокойное лицо, потом перенес взгляд на фотографии наших дочурок и подумал, что годами рвал себе жилы, чтобы дать им хотя бы суррогат счастья и покоя. Когда же достиг стабильности, появились вы с самой абсурдной теорией заговора в истории... – Телепат уже открывал рот, чтобы протестовать, но Карский успокоил его одним движением руки. – Прошу меня не перебивать. Вы прекрасно знаете, что как бы эта авантюра не завершилась, ничто уже не будет так, как раньше.

– Вы абсолютно правы... – Мундек склонился над столиком и, все так же глядя прямо в глаза Карского, сказал: – ...только ваш отрицательный ответ теперь не имеет ни малейшего значения.

– Не понял?

– Высылая приятеля за доказательствами, вы выписали смертный приговор и себе, – сказал Лис. И, кто знает, не на всю ли семью, хотел он прибавить, но пока что оставил эту мысль для себя. Он решил давить только так, как это было нужно.

Карский побледнел. В мгновение ока кровь отлила от его лица. Он понял.

– Нет!

Полицейский поднялся бы, если бы Мундек не придержал его ладонь, но и так обраьтл на себя внимание.

– Да! – прошипел Лис, тут же гася эмоции в небольшом кафе. – Они уже знают, кто послал его шпионить... Твердого человека, а ваш коллега наверняка был таким, пытки не сломают, зато опытный телепат вытянет из его головы все в одно мгновение, не оставив ни малейшего следа. – Он постучал себя пальцем по виску. – Даже те события и факты, о которых "допрашиваемый" давным-давно забыл. Когда русские доберутся до тебя, приятель, – он сознательно перешел на более фамильярную фору, – а можешь мне поверить, что это вопрос, самое большее, нескольких дней, и они откроют твой дар – идиллия закончится.

Карский нервно сглотнул слюну. Он уже понимал, в чем заключалась его ошибка. Раз телепатия позволяла читать мысли, любой, кто довел до аварии Томека, мог вытащить из его мыслей информацию относительно лица, которое заказало проверку доказательств.

– Только с нами у вас имеется какой-то шанс на то, чтобы выжить и отомстить за коллегу, – прибавил Мундек, видя, что полицейский до сих пор сражается с мыслями. – Теперь вы не можете отступить.

– Похоже на то, что у меня нет выхода...

– Хотелось бы сказать, что я рад. – Лис поднял обе руки в жесте извинения, – вот только цена, за которую я обрел в вас союзника, мне этого не позволяет...

Карский со злостью поглядел на телепата, но, прежде чем успел открыть рот, чтобы ответить, девушка в красном клетчатом платьице склонилась над столиком, ставя перед ним новый стакан воды, а перед Мундеком – покрытую капельками росы рюмку с водкой.

– И все-таки фокус-покус, – буркнул полицейский.

– Когда гибнут хорошие люди, ничто другое не считается, – отрезал Лис. – За ушедших приятелей, – одним движением он опустошил рюмку и облизал запекшиеся губы. Он сам чуть не утратил над собой контроль, когда услышал слова Карского, но ни за что не мог показать ему, как боится.

– В такие минуты я жалею, что совершенно не выпиваю, – полицейский вздохнул и взял воду.

– Нечего жалеть... Лис вытащил сигарету и постучал ею по столешнице, стараясь, чтобы этот жест выглядел естественно, что при дрожащих пальцах было совсем даже нелегко. – Выпивка и курево – это признаки слабости. Выступать против жизненных трудностей на трезвую голову – вот для этого необходимо обладать настоящей храбростью.

– Наверное, нам следовало бы вернуться к нашей теме...

Карский, скорее всего, уже взял себя в руки, профи до мозга костей.

– Правильно. – Мундек прикурил и затянулся первым дымом. – Как быстро вы сможете собрать сюда своих ребят?

– Самое позднее, через полчаса они будут на месте, – немного подумав, ответил полицейский.

– Отлично. Нам понадобятся шесть человек. Три группы. Седьмого отошлите домой. Будет лучше, если бы ваша жена с дочками на какое-то время исчезли из поля зрения. Мундек еще раз склонился над столиком. – Пускай едут куда-нибудь, на неделю, возможно даже дольше, и пускай никто, даже вы, не знает места их пребывания. Они должны забрать всю наличность, которой вы располагаете. С этого момента и вплоть до отбоя нельзя пользоваться ни кредитными карточками, ни документами...

– Вам не следует мне все это объяснять, какое-то время назад я работал по программе охраны свидетелей. – Анджей вынул мобильный телефон. – А что с оружием?

– Ну что же... – Лис глянул на висящие в глубине бара часы. – Где-то через час у меня договоренная встреча с солидным поставщиком. Что же касается вашего приятеля...

– Да?

– Не хочу пробуждать ваших надежд, но... – Мундек нервно облизал губы. – Прошу позаботиться о том, чтобы его не отключили от аппаратуры. Но на сей раз прошу быть осторожным. Возможно еще не все потеряно.

   

Киевский уже с десятый раз проверил служебный «глок».

– Успокойся, – положил ему на плечо руку Дзик. – А не то еще яйца себе отстрелишь.

– Ты понимаешь, все это меня чертовски достает, – охнул толстяк, втискиваясь поглубже в сидение. – А в особенности – ожидание.

– Дыши поглубже, Щепочка. Это тебя успокоит.

Аспирант процедил эти слова с трудом. У него самого были проблемы с сохранением спокойствия, не помогала даже жевательная резинка. Два дня ожидания. Две бессонные ночи. На сей раз он не отцепится.

– Можно тебя кое о чем спросить? – Киевский сильно нагнулся вперед, всовывая голову меду сидений.

– Если хочешь пойти в сортир, ответ звучит: нет!

Дзик поглядел на подчиненного с отвращением. Главный подлиза в отделении так же годился для операции как боа-душитель для галстука. Филипп терпел его только лишь потому, что толстяк доносил обо всем, а знал он и вправду много.

– Нет. Я хотел спросить не про сортир.

– Тогда слушаю.

– Почему пан аспирант так сильно желает схватить этого человека?

Дзик отложил бинокль, с помощью которого проверял окрестности входа в торговый центр.

– А тебе какое дело?

– Да вот так себе размышляю. Мужик вам так прислужился, камень с сердца снял... Лично я бы ему только спасибо сказал.

Филипп поглядел на Киевского с сожалением.

– Одна ласточка весны еще не делает, – сказал он и разблокировал двери "тойоты". – Тебе пора.

   

Мундек поглядел на часы. Без десяти четыре, пора идти. Он заплатил по счету и направился в сторону десятка стеклянных дверей. Подобные места его увлекали. Монументальные храмы мамоны. Заполненные до краев храмы новой веры. А в настоящих домах божьих теперь пусто, подумал Лис, глядя на протекающую вокруг него людскую реку. Хотя еще десять лет назад это казалось невероятным, алчный клерикализм проветрил ее намного эффективней, чем пятьдесят лет коммуны. Сегодня, особенно в крупных городах, они ничем не отличаются от соборов Парижа, Дублина, Мадрида. И походят, скорее, на музеи, чем на места распространения веры. Их роль беруь на себя всемогущие гипермаркеты. Это в них каждое воскресенье тянутся паломничества миллионов заработавшихся поляков. Люди приезжают семьями, даже из отдаленных местностей. Окутанные парами благовоний из испытанных дезодорантов, они проводят целые вечера, молясь алтарям полок, заполненных кучами рекламируемой продукции. Бросая банкноты, они добровольно жертвуют кассирам в такт мимолетных песен верховных жрецов безвкусицы, звучащих из невидимых динамиков. Исповедуются, признаваясь в грехах гордыни и обжорства, когда требуется застегнуть пуговицы в исповедальнях, называемых здесь примерочными. Измученные умерщвлением плоти, они жадно потребляют тело Господне в десятках уютных трапезных, плотно рассеянных вдоль главного нефа универсама. Вечерами же, когда приходит время покаяния, они толкают тележки, заполненные новоприобретенными грехами, прямиком в собственные дома.

Одного все еще не хватало святыням мамоны. Вечной прохлады мраморных интерьеров, столь ценной в летнюю жару.

Задумавшись, Мундек позволил захватить себя реке потных тел. Кондиционеры в застекленном атриуме явно не справлялись. Но на улице, сразу же за раздвижными дверями, было еще жарче.

– Кого я вижу...

В нескольких шагах перед Мундеком остановился высокий блондин в застиранных джинсах и сказочно цветастой рубашке, похотливо обтянутой на громадном брюхе.

– Пан Киевский, как мне кажется. – Лис улыбнулся, как будто бы увидел старого приятеля. – А куда же подевались ваши дружки?

– Это какие еще дружки? – Щепочка, следует признать, умел замечательно притворяться. Если бы не талант телепата, Мундек точно обманулся бы его невинной миной.

– Те самые, которые стоят где-то за мной, в толпе, с зудящими пальцами на спусковых крючках.

Мундеку не нужно было особенно тратить силы, чтобы выявить мусоров. Через пару секунд он локализовал шесть оперативников. Некоторые стояли поблизости, другие постоянно перемещались в потоках человеческих тел, чтобы как можно меньше бросаться в глаза.

– И что, тебя застали врасплох? – торжествующе улыбнулся толстяк.

– Уж-жас, – Мундек направился к нему. – Ну просто никак не могу понять, как вам удалось меня обнаружить.

Постовой отступил на шаг и вытянул руку перед собой. Вторая легда под рубашкой, на приличных размеров выпуклости возле пузыря громадного пуза.

– Не советую, – предупредил Щепочка.

Лис остановился. Потому что подобный жест выполнили семь стоящих вокруг него полицейских (под конец ему удалось выявить еще одного придурка, который до этого, вместо операции интересовался потными официантками в ближайшей кафешке). Щелчки курков, взводимых под верхней одеждой, в голове телепата прозвучали, словно звон церковных колоколов. Никто не шутил, в этом он был уверен.

– Чего вы от меня хотите? – спросил он спокойно.

Вместо ответа он получил мобильный телефон. Щепочка вытащил его из-под рубашки и небрежным движением перебросил его Мундеку. Скользкий от пота кусок пластмассы чуть не выскользнул из пальцев телепата.

– И что я должен с ним сделать? – спросил Лис, вытирая аппарат шелковым платочком.

– Нажми на кнопку приема и слушай...

Мундек поступил в соответствии с инструкцией: нажал на клавишу и прижал мобилку к уху.

– Дзик дик, Дзик зол, у Дзика[41]41
  Дзик (Dzik) – по-польски «дикий кабан».


[Закрыть] очень острые клыки...

Пискливый голос, исходящий из трубки, вне всякого сомнения принадлежал аспиранту.

– Ну а я из города, – спокойно заметил на это Мундек, входя в игру. – и что видно, что слышно?

– Пан достает меня, – Филипп быстро проглотил первое поражение в этом матче.

– Такой уж у меня сложный характер.

– ...А люди, которые меня достают, плохо кончают.

Это должно было прозвучать грозно.

– Как, например, красавчик цыган из пивной с садиком?

– Не перегибай палку, мужик... – прошипел, словно породистая змея, Дзик в трубке.

– Договорились, – согласился Мундек. – Перейдем к делу.

– Люблю разумных людей, пан...

– Друзья называют меня Мундеком.

– Пускай будет Мундек, во всяком случае – пока, пока мы лучше не познакомимся.

В голосе аспиранта прозвучала веселая нотка.

–Позвольте, пан аспирант, повторить вопрос. – Телепат проигнорировал последний фрагмент. – Чего вы от меня хотите?

– Эпоха товарищей закончилась, – поправил его Дзик. – Вопрос звучит: чего я хочу.

– Пускай будет и так. Так вот, чего вы хотите?

– Не знаю, понимаешь ли ты сам, приятель, каким громадным даром обладаешь...

– Скажем так: кое-какое понимание в этой сфере у меня имеется.

Дело принимало не тот оборот, на который рассчитывал Лис. Чертов сморчок оказался необыкновенно осторожным и предусмотрительным человеком. Мало того, что он не появился лично на месте встречи, так вдобавок еще не сообщил своим людям самых существенных данных про ловушку. А это означало смену планов. Мундек бросил взгляд на мобилку. Судя по состоянию, наверняка то был служебный аппарат Киевского. Классическая "моторола" М6 с камерой и подсветкой крупного жидкокристаллического экрана. Корпус сильно поцарапан, батарея наполовину разряжена. Замечательно.

– У меня имеется предложение, пан Эдмунд, – Дзик явно решил перейти к сути дела.

– Превращаюсь в слух.

– На сей раз никаких телепатических штучек не будет, – аспирант говорил медлено и спокойно, словно бы они беседовали о погоде. – У меня там четырнадцать человек и еще парочка за пределами комплекса, это на тот случай, если бы вы оказались лучше, чем я предполагаю.

– Снайперы, как мне кажется, – перебил его Лис и усмехнулся, слыша первый характерный "пик".

– Точно, – согласился Дзик. – Как видите, домашнее задание я отработал на пятерку.

– Вижу, вижу. Одну секундочку... – Мундек оттер пот с лица платочком, после чего осушил ним же телефон. – Прошу прощения, но здесь ужасно жарко.

– Парень, ты ничего там не комбинируй, – голос в трубке оставался холодным, – ты же прекрасно знаешь, что на этот раз не выкрутишься. Дай мне то, чего я хочу, или будешь грызть песок.

– А чего вы хотите?

– А ты не догадываешься?

Развеселенный своей игрой, Дзик не расслышал следующего пиканья.

– Не-а, не догадываюсь. И если ты мне этого не скажешь, – телепат тоже покончил с ненужной вежливостью, – так и умру в неведении.

– Ты о чем пиздишь?

– Об этом...

Очередное пиканье прозвучало гораздо быстрее, чем предыдущее, и уже не ушло внимания аспиранта.

– Что это за звук?

– Твой жирный придурок забыл зарядить батарею перед выходом, а может вы слишком много болтали, взаимно возбуждаясь хитроумным планом захвата меня в этой паровой бане... – Мундек отвел трубку от уха и глянул на экран, иконка батареи уже пульсировала красным. – У нас где-то пятнадцать секунд на то, чтобы закончить этот разговор.

Последующее пиканье подчеркнуло вес его слов.

– Ах ты сволочь...

– Если хочешь поговорить, приезжай, – перебил его Мундек, слыша еще один сигнал. – Даю слово, что ничего глупого я пытаться не буду. Поговорим снаружи, в четыре глаза и три телескопических прицела, если ты чего-то боишься.

– Ниско...

Мобилка сдохла без предупреждения, не дав Дзику закончить.

Мундек повернул аппарат в ладони и бросил его изумленному Киевскому. Он всегда считал, что подсветка экрана в "мотороле" совершенно бессмысленна – возможно, это и поправляло видимость в солнечный день, но заряд жрала, просто ужасно.

   

Двадцать минут. Ровно столько понадобилось Дзику, чтобы появиться на тротуаре перед входом в гипермаркет. Щепочка пока что еще не заметил его прибытия, он все так же бессмысленно пялился в Лиса, впрочем, точно так же, как и остальная часть отряда. Все согласно плану. Если бы не вмешательство телепата, нахождение другой мобилки никакой проблемой бы не было, у каждого из остальных мусоров имелась при себе своя – приватная или служебная ну а в толпе, клубящейся вокруг, можно было реквизировать сотни исправных аппаратов. К сожалению, никто об этом не подумал.

– Глянь-ка кто пришел, – жестом головы Мундек указал на стеклянную стену за спиной толстяка.

Киевский быстро повернулся, но его взгляд не сразу пал туда, куда было нужно. Лису пришлось направить его на карликовую фигуру аспиранта. Только лишь после этого вмешательства постовой взмахнул рукой, и внезапно вокруг Мундека сделалось душно. Вонь потных тел усилилась, когда пятеро бычков в гражданском окружило телепата плотным кольцом. Тот не протестовал, хотя мог сделать так, чтобы полицейские оставили ему побольше свободного пространства. Он посчитал, что, поддаваясь воле мусоров, успокоит подозрительность Дзика. Ему было нужно ещ несколько минут...

На дворе оперативники расступились сами; если в торговом комплексе царил африканский климат, то теперь они очутились внутри доменной печи перед самым выпуском чугуна. Завидовал им, особенно тем, кто носил пиджаки, на открытом пространстве они должны были испытывать истинную пытку.

Филипп указал место, которое снайперы, а их было согласно уверениям, трое, видели как на ладони. Мундек усмехнулся – его план реализовывался без сучка и без задоринки. Мусора встали на расстоянии нескольких метров в двух группах, образовывая вместе с отдельно стоящим Дзиком равносторонний треугольник. Все держали руки в карманах. Разумная тактика, достойная того, чтобы ее запомнить, оценил Лис. Таким образом, они могли стрелять в него, не рискуя ранить кого-то из своих. А кроме того, они не обращали на себя ничьего внимания. Ну вот, парочка знакомых встретилась, делая покупки, и теперь остановились поболтать.

– Думаю, излишние беседы можно пропустить, – сказа аспирант, когда Мундек переместился на предназначенное для него место. – Если ты телепат, то уже все знаешь.

Лис громко рассмеялся.

– Ты и вправду считаешь, будто бы это так просто? – спросил он.

– Честно говоря: да. Я прекрасно знаю, на чем основана телепатия...

– Прекрасно знаешь? – перебил его Мундек. – А откуда же?

– Ты что, насмехаешься надо мной, парень? – лицо аспиранта рзко стянулось.

– Нет. – Лис не переставал улыбаться. – Вовсе не насмехаюсь. Просто я не лез тебе в голову, раз уж мы собрались поговорить. Но если ты и вправду этого желаешь...

Дзик прищурил глаза – должно быть, ему было больно. Телепат выступил из его мыслей, не желая в ней ничего намешать, пока..

– Теперь ты уже знаешь, почему я предпочитаю нормально разговаривать с обычными людьми?

Мундек мог с ним сделать буквально все что угодно, но низкорослый аспирант с громадными амбициями до какой-то степени ему импонировал. Вообще-то, после того, как он углубился в его сознание, чувство увлеченности резко ослабело, но, раз уж они должны были провести вместе еще пару минут, беседа показалась самым разумным способом на то, чтобы убить время.

– А в прошлый раз я и не почувствовал... – Дзик с подозрением глядел на Лиса.

– В прошлый раз я стер твою боль вместе с небольшим фрагментом памяти, – легко соврал телепат.

Филипп кивнул. Действительно, он не помнил той встречи, если бы не Щепочка и не видеозаписи с камеры, наверняка бы о ней и не узнал.

– Скажем...

– Позволь мне повторить вопрос. Откуда ты знаешь, что я телепат?

– Видел всякое, – ответил аспирант, а Лис скорчил изумленную мину. – Люблю фантастику, мужик. Ужасы. Ты чего, телевизор не смотришь? "Мертвая зона", "Воспламеняющая взглядом", "Керри".

– Словом, про телепатию ты нихрена не знаешь.

– Может и нихрена, – усмехнулся Дзик, – но тебя же пришпилил.

– Это правда. Комбинируешь неплохо, хотя и движешься на ощупь. Делаешь верные выводы, но не знаешь базовых сведений. Этот номер со снайперами...

– Головка то работает.

"Головка, возможно, и так, жаль, что не голова", – подумал Мундек и заставил одного из полицейских поглядеть на часы. Черт, оставалось отыграть не менее минут пять этой комедии. Задавать вопросы, ответы на которые давно тебе известны, делается скучным.

– Говори, чего хочешь.

– Хочу Марту, – прозвучал короткий ответ.

– А мне казалось, что эту блядищу я тебе из головы выбил.

– Ты убил чувство, – сказал Филипп, – но не стер воспоминаний.

– Память – это тебе не магнитофонная пленка. Из нее ельзя удалить любые фрагменты, тем более, столь существенны. Ты подумал над тем, как выглядели бы твои воспоминания, если бы я выкинул все, что связывает тебя с этой гулящей девкой? Ты подумал, а что с людьми, которых вы вместе знаете? Имея такие провалы в памяти, паренек, ты бы просто с катушек бы съехал.

Дзик кивал головой. У него не было причины не верить словам телепата. Они звучали убедительно и без сверхъестественной поддержки.

– Другое дело – стереть боль, – продолжал Мундек. – Говоря по правде, там, в садике, мне тебя сделалось жалко. Но это, наверное, уже последний добрый поступок в моей жизни. Как видно на прилагаемой картинке, такие поступки возвращаются к нам с утроенной силой.

– Я хочу Марту, – повторил Дзик.

– Ну так возьми ее, – выпалил Мундек. – В чем проблема?

– Хочу Марту, но не хочу того блядуна.

– Филипп, несмотря на то, что я знаю твои мысли, иногда я просто не понимаю, что тебе нужно.

– Не строй из себя идиота, – фыркнул аспирант. – Я хочу, чтобы ты выбил ей блядство из головы.

Лис вновь проверил время, на сей раз по часам одного из водителей. Черт, как же это время медленно тянется, подумал он.

– Вот так, запросто? – спросил он.

– А почему бы и нет?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы монашка кому-нибудь добровольно дала?

Этот вопрос Мундек задал, снизив голос.

Дзик нахмурился. Телепат попал в его чувствительное место. Филипп желал марту такой, какой она была на самом деле: развязную, вульгарную, вот только хотел ее исключительно для себя.

– А что, не справится...

– Да может и справится, – попал ему в слово Мундек, – но зачем мне оказывать услугу типу, который устраивает на меня охоту, да еще в центре города.

– Возможно, потому, что у тебя нет выхода. – Аспирант тоже снизил голос. – Может быть, потому, что сейчас ты очутишься на земле, а когда встанешь, у тебя будут скованы руки и ноги. Более того, ключи от наручников тут же будут выброшены в сточную канализацию...

Левая рука полицейского выполнила неопределенное движение в направлении решетки возле бордюра.

– Ты думаешь, Филипп, что удержишь меня подобными штучками?

– Думаю. – Дзик начал накручиваться. – И ты еще не услышал самого лучшего. В округе тут у нас масса памяток, оставшихся после немцев. Ну просто заебательских бункеров, окруженных итрами армированного бетона и спрятанных под кубическими километрами породы. И вот в одном из них мы свили тебе гнездышко. Как сам видишь, к этой встрече я подготовился по-настоящему хорошо.

Лис рассмеялся, этот план он знал во всех мелочах, в конце концов, он сам был автором идеи. Но и Дзик произвел крупный творческий вклад в это дело. В особенности телепату нравилась система не требующего личного присутствия обслуживания пленника с помощью чего-то тип пневматической почты. Неглупым было и усыпление его на время перевозки. Аспирант Дзик обладал буйным воображением, наверняка сформированным сотнями дешевых фильмов ужасов, которые он обожал смотреть. Вот если бы у него еще был перевес на старте...

Вдалеке, на стоянке Мундек увидел знакомую фигуру. Мысленная передача длилась меньше секунды. Пора заканчивать представление.

– Ну что же, предложение звучит даже соблазнительно, но, к сожалению, вынужден отказать.

Одним мысленным импульсом он отключил всех людей их отряда Щепочки.

– Не издевайся, – Дзик указал на бетонные столбики, отделявшие стояночные места от мостовой. – Один шаг за эту линию, и получишь три пульки в голову.

– Эх ты, мишка колосапый, – на губах телепата вновь появилась улыбка, – а вот представь, что я рискну.

Филипп с недоверием глядел, как Киевский поворачивается, подходит к столбику и садится на нем. Очередные оперативники покидали свои посты, но сам он не мог даже дрогнуть, он чувствовал себя так, словно бы кто-то покрыл все его тело слоем камня или стали.

– Вот видишь, – Мундек подошел к Дзику и наклонился к его уху, – у тебя со мной серьезная проблема. Позволь объяснить тебе ее простыми словами. Если ты и дальше будешь меня доставать, я нанесу неожиданный визит даме твоего сердца, что будет означать, что каждый из них, – указал он головой на недвижных теперь полицейских, – а так же все остальные твои дружки по отделению вскоре познают то же самое наслаждение, которое охватило тебя. Мы поняли друг друга?

Аспирант вяло кивнул.

– Превосходно. Но это еще не все. Говоря по правде, я у тебя ту боль вовсе не забрал. Я ее лишь временно заблокировал. Так что, если я еще раз увижу или почувствую, что кто-то из твоих песиков обнюхивает меня под хвостом, я сделаю так, что кошмар возвратится. И постараюсь, чтобы он был во сто крат более страшным.

Филипп был бы ошарашен, если бы не то, что он и пошевелится не мог. Его глаза выражали безграничное изумление.

Телепат не мог отказать себе в удовольствии еще немного его накрутить.

– Мужик, ты и вправду верил, будто бы у тебя имеются какие-то шансы?... Знаешь, иногда банальный случай приводит к тому, что внезапно все начинает складываться. У меня была проблема, и проблема огромная, и тогда твои парни появились под пабом, тем самым предлагая, как на тарелочке, ее решение. Старичок, которого указал бармен, все выдал, ведь правда? Сдал меня, сукин сын. А вы, профи по допросам, заглатывали его слова, будто голодные пеликаны. Ты и поверить не можешь, как я балдел от радости, стоя в толпе на углу "Войска Польского", когда твои люди выпытывали у меня, в какую сторону я сбежал. Не тогда ли тебе пришла в голову гениальная идея применить снайперов? – Глаза аспиранта сделались идеально круглыми. – Все так, мишенька, я водил тебя на поводке с самого начала и ручаюсь, что это еще не конец. Это не ты ожидал меня здесь, а я тебя, а точнее, то оружие, которое мне нужно. Признаюсь, ты чуть не попутал мои планы с той мобилкой. Так выглядят истинные проблески гениальности, дорогой мой, именно так, только тебе не хватило решительности. В конце концов, ты прибыл сюда, и я вытащил из твоей головы расположение снайперов. Мои люди тут же занялись ими, а наша болтовня служила только тому, чтобы дать им время на действия. – Мундек бросил взгляд на часы. – А теперь последнее и самое важное. С этого момента ты работаешь на меня. Будешь делать все, что я тебе скажу. Правительства нет. Ваш комендант утратил покровителей и свалил за границы Союа. Половина его подлиз уже пакует чемоданы. Сам знаешь, какой бардак царит в комендатуре с момента "несчастного случая" с премьером. Не потому ли у тебя была столь большая свобода во время погони за мной? Ведь раньше даже твой дяденька из центрального аппарата не дал бы тебе подобной свободы.

Дзик кивнул в очередной раз.

– А..ак... как я опъясню п-потею оужия?

Аспирант начал разговаривать, поначалу нечетко, борясь с онемением, достававшим до шеи.

– Спокойно. Ничего опасаться не надо, во всяком случае, пока будешь вести себя вежливо. – Мундек оттер лоб платком. – Твои паяцы запомнят данную операцию, как неудачную. Я не появился на месте встречи. Так что напотелись напрасно. Но ты не сдаешься, операция продолжается, оружия ты не сдаешь, таишься и следишь. Дедок из паба вскоре получит новые сведения. Через пару-тройку дней расставишь на меня еще одну неудачную ловушку. После того получишь свои снайперские винтовки. Кстати о птичках, стрелков найдешь в темно-синем фургоне на поле "С". Они уверены в том, что ты взял их на разведку перед началом собственно операции, и не помнят, что брали оружие. Выступать они не станут, если ты устроишь им это время и сможешь удержать их подальше от интендантуры до времени нашей следующей встречи. Надеюсь, Филипп, что это начало нашего плодотворного сотрудничества. Через пять минут ваше болезненное состояние пройдет.– Мундек указал на неподвижных оперативников. – Еще тебе следует плюс за то, что послушал мою подсказку и выбрал место операции так, чтобы оно не находилось в радиусе действия камер охраны. Благодаря этому, ни у тебя, ни у меня не будет ненужных стрессов.

– Ну а Мавта? – проблеял полицейский, обильно пуская при этом слюну, когда паралич мышц достал уже до его нижней губы.

Телепат делал это сознательно, постепенно расширяя границы паралича мышц, благодаря чему усиливал чувство страха у собеседника. Он рассчитывал на то, что паника не позволит Филиппу разумно думать. В течение нескольких последующих минут аспирант останется один на один с медленно ползущим вверх онемением, задумываясь над тем, что произойдет раньше: невозможность зачерпнуть воздуха или высвобождение. Небольшой такой урок послушания.

– Терпение, поначалу ты должен доказать, что стоишь тех усилий, которые я на тебя трачу.

Мундек похлопал Дзика по покрытой потом щеке и спокойно вышел автомобилям, оставляя за собой восемь живых статуй, в том числе, семерых нечеловечески вспотевших "мыслителей" Родена, сидящих на бетонных столбиках, обозначающих границы парковки.

ЧАСТЬ III

МЕСТЬ

– Вредный ты сукин сын, Тадек, – но ты мне нравишься, – сказал Лис. – Вот попросту нравишься.

Молодой сплюнул под ноги кусочком зубочистки, которой он вытаскивал между зубов волокна разваренной куриной грудки. Чертов стукач в сутане питался, словно последний нищий в приюте. День за днем разваренные, хотя жесткие, как черт знает что, представители куриного рода, павшие, похоже, от старости, поскольку медлительная старушенция, которую ксёндз называл экономкой, ничего живого, наверняка, догнать не могла. От обещанных Лисом рулек в меду остались одни воспоминания.

Они сидели на веранде, ксёндз в серых брюках и черной, служебной рубахе, но без колёратки, они же – в застиранных сутанах, которые хозяин вытащил из бездонного сундука, стоящего на затянутом паутинами чердаке. Пользуясь бодрящим бризом, тянувшимся с озера, все болтали, словно старые приятели и попивали церковное вино, одновременно присматриваясь к закату солнца, видимому, только лишь благодаря просеке, по которой в направлении Помяниц шла линия среднего напряжения. Стоящий на подоконнике старый транзисторный приемник тихо жужжал, в тресках и помехах с трудом можно было выловить отдельные слова диктора. Но даже эти фрагментарные сообщения оптимистично не настраивали. Каждым третьим понятным словом было "кризис"...

Удивительно, что, хотя прошло уже какое-то время с ликвидации правительства, здесь, в провинции, среди обычных людей, паники заметить было нельзя. Жизнь шла обычным чередом – то есть, в меру обычным, поскольку хаос в учреждениях всегда имел место, даже когда по телевизору постоянно показывали говорящие головы правящей элиты.

Вот уже четвертый день они проводили в доме приходского священника, больше похожем на заброшенную лесную хижину, чем на жилище настоятеля. Лис посчитал, что это место идеально пригодно в качестве исходной точки для операций в базе отдыха, и в этом был весьма прав. Домик стоял на отшибе, местные особо не любопытствовали, а приходящей из деревни экономке отец Тадеуш представил их в качестве монахов, которые должны подготовить документацию, связанную с планируемой реставрацией церкви. Благодаря этому, им был гарантирован полный покой и уважение туземцев.