Текст книги "Поверженные правители"

Автор книги: Роберт Холдсток

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

С двумя служанками она ограбила собственное святилище, собирая горстями вещицы и амулеты, награды и секреты своей долгой жизни. Всю добычу она положила в три мешка и понесла на Арго. Первый мешок застрял в скалах, когда три женщины бежали к кораблю, а потные голые мужчины уже сталкивали его в море. Служанок расстреляли из луков, когда люди, посланные приемным отцом Медеи, который приказал любой ценой остановить беглецов, выбежали на гребень утеса. Царь Колхиды даже не догадывался, кто она и откуда явилась. Но он привык полагаться на ее пророчества.

Пропал еще один мешок.

Третий мешок кто-то из аргонавтов забросил на палубу, когда Арго, уже подхваченный отливом, отходил от берега.

Уже потом, на полпути через океан, после того как Медея убила и расчленила своего «брата» и сбросила куски его тела за борт, чтобы задержать корабли преследователей с отцом мальчика на борту, собиравшего останки для достойного погребения, – свалился за борт третий мешок. Один только Тисамин, одаренный быстрым разумом и могучими легкими, додумался спасти его. Большая часть содержимого утонула в темных глубинах. Тисамину удалось вынести на поверхность немного – даже ребенок мог бы унести. Это были фигурки, черепки и раковины из золота, бронзы и камня, и Медея с благодарностью приняла их.

Не зная, сколь ничтожную часть сокровищ удалось спасти, она свирепо стерегла остатки. Перед ней лежал еще долгий путь, но в конце его она установила их в новом святилище, в своем храме, в Зале Овна в Иолке.

И среди двадцати семи уцелевших даров снов была бронзовая карта Крита.

Теперь она показала ее Ясону. Он щурился, рассматривая значки и письмена: резьба была мелкой и сложной.

– Все здесь. Все, что тебе нужно знать. Не спрашивай, как попала ко мне эта карта. Я видела ее во сне, я призывала ее, и она появилась. Мне говорили, что в мире всего три таких. Одну хранит сам Мастер. И по одной он дал каждому из своих сыновей. Его сыновья погибли. Рассказывают, будто Икар упал с неба, когда отказали его крылья. Он ударился о землю близ Кизика, недалеко от Симплигад, «сходящихся скал». Его брат Раптор вознесся так высоко, что исчез за луной.

– У него были крылатые сыновья?

– Крылья создал для них отец. Он послал их искать землю над землей. Им предстояло стать его глазами и ушами, наблюдать жизнь за звездным пологом. Так рассказывают. Эта карта – от упавшего сына. И на ней показаны входы в лабиринт. И где искать пещеру Дисков. А найдя пещеру Дисков, ты наверняка найдешь в ней Мастера. У него там мастерская. Вот.

Медея пальцами взяла Ясона за подбородок, подняла его лицо, пристально всматриваясь в глаза.

– Но, Ясон, с меня вполне хватит песка и воды, – тихо сказала она. – Частицы твоего сердца, частицы жизни, которой ты жил до меня. – Она поцеловала его. Поцелуй был страстным, но она резко отстранилась. Ясон ответил ей холодно.

– Не уходи так скоро, – упрашивала она. – Погоди немного. Спешить некуда.

Но она уже знала, что все слова напрасны.

Ясон подушечкой большого пальца поглаживал золотую пластинку. Он уже рвался в путь. Он чуял приключение.

– Я велю перенести это на кожу, на большой кусок кожи, – сказал он. – На бычью кожу, чтобы было легко рассматривать. Ты получишь своего Мастера. С помощью Арго и его команды, даже без взбалмошного Геракла, я доставлю это чудовище в твое святилище. Ты получишь свадебный дар. Обещаю.

Улыбка Медеи (как показалось мне, призраку, подсматривавшему за ними) была загадочной.

Афина окутала спальню вуалью скромности и с озорным смешком простилась со мной взмахом руки. Она первой убежала по коридору. Я пошел за ее развевающимся зеленым плащом. Она свернула за угол, к высокой узкой двери, отделявшей мраморный дворец от обжигающего зноя улицы, но когда я выскочил на светлый двор, ее уже не было. Тень исчезла.

Остался только шепот тени.

– Ты все еще в сердце Арго, Мерлин. Теперь посмотри, что было после свадебного обета. Я тебе больше не нужна. Арго проведет тебя в следующие недели.

Побитый штормом, но с надутым попутным ветром парусом, Арго летел к темным горам Крита. Сам Зевс, казалось, вышел приветствовать его черным взбаламученным небом, проливным дождем и золотыми вспышками, открывавшими в прорывах облаков иззубренный край земли.

Ясон с Тисамином искали в скалах проход в бухту и наконец нашли.

Спустить парус, снять мачту и выложить весла, чтобы замедлить опасный бег корабля по бурным волнам к бухте, где тонкий цветной мазок подсказывал полоску берега, позволявшую причалить… Все глаза всматриваются в воду, выискивая скрывающиеся под туманом и бурунами рифы. Арго раз-другой ударился о подводные камни, но богиня благополучно провела его к берегу и выбросила на гребень прибоя, корабль накренился, и несколько аргонавтов вылетели за борт. Однако в дело уже вступили весла, и со следующей волной корабль надежно утвердился на суше.

Корабль обвили канатами, и, поминая затерявшегося в вечных поисках приключений Геракла, двадцать мужей вытащили судно за полосу прибоя и надежно закрепили, словно выброшенного из глубин левиафана. С подветренного борта на растяжках от мачты натянули парусину, устроили укрытие от ветра. Ясон, собрав четыре больших камня, соорудил алтарь и наполнил его огнем. Юный Мелеагр, все еще жадный до подвигов, пробился сквозь ураган вглубь суши, нашел там стадо коз и сбил утяжеленной на конце веревкой козленка. Ясон принес его в жертву Посейдону в благодарность за удачное плавание. Потом с костей срезали полоски мяса и поджарили над костром.

Посейдон принял жертву. К восходу буря улеглась. Облака спешили на восток, солнце согрело берег и промокших, потрепанных мореходов.

Укрепив Арго на песчаных берегах, Ясон вернулся на палубу. Остроглазый Линкей, хранивший карты Крита, срисованные с бронзовой таблички, теперь развернул одну из них. Он взирал на кожу сверху, как сокол, парящий над холмами и долинами.

– Где мы высадились? – спросил Ясон.

– Где-то здесь, – сказал Линкей, указав на изрядный кусок северного побережья.

– Точнее нельзя?

Линкей достал тонкую сланцевую линейку, размеченную рисками. Приложил ее так и сяк, что-то подсчитал в уме… Долго соображал…

– Мы здесь, – наконец твердо повторил он, отмерив тот же самый длинный отрезок береговой линии.

Акает вмешался:

– Отсюда в глубину острова уходят три долины, и все они встречаются у города, зажатого холмами и окруженного пещерами. Одна из них наверняка и есть пещера Дисков.

Ясон кивнул.

– И до Диктейской пещеры тоже недалеко, а к ней нам нельзя приближаться. Она наверняка хорошо охраняется, даже если старика Грома нет дома. – Он улыбнулся себе в бороду.

Мелеагр, тыча пальцем в кожу, сказал:

– Глядите, если эти отметки значат то, что мне думается, тут в каждой долине по мастерской. По всему этому проклятущему острову разбросаны мастерские. А прятаться он может в любой из них. Которую нам искать?

– Он окажется где-нибудь рядом с городом, – твердо сказал Ясон. – Если Медея не просчиталась, мы найдем его там. По ее словам, он уже стар и редко заходит в пещеры. А если он все же сбежал в холмы, выследить его будет нетрудно.

– Откуда ты знаешь? – поморщился Идас.

– Медея сказала.

– Медея сказала, Медея сказала! – Идас был явно не в настроении. – Ей-то, во имя Грома, откуда знать?

– Я ей верю. Она знает больше меня, а я не спорю с опасными женщинами. А тебе не советую спорить с опасными мужчинами.

Снова заговорил Мелеагр:

– Все пещеры связаны между собой. Если верить Эолерону, этот Мастер за один шаг попадает из одного конца острова в другой. Ты так же проворен, Ясон?

Ясон, раздосадованный возражениями, грохнул кулаком по карте и набрал в грудь побольше воздуха.

– Мы здесь ради добычи, – сказал он. – Так давайте искать добычу! Сделаем то, за чем явились. Нечего слушать сплетни волшебников, даже таких хороших, как Эолерон. И не обращайте внимания на байки, которыми оброс этот островок. Старик Гром – Зевс – родился здесь? – Он в притворном ужасе уставился на Мелеагра. – Да ну? Неужто ты в это веришь? Когда мы вошли в устье Даан, после бегства с руном из Колхиды, после бешеной гребли через то великое море, мы повстречались с истригийцами. Помнишь? Те утверждали, будто Зевс родился из черного камня, упавшего с неба и хранившегося в медном сосуде двадцатью поколениями. Сосуд лопнул и выпустил молодого бога только после того, как одну крестьянку растянули на его круглой крышке и изнасиловали родные братья. Этому тоже верить? Чему вообще можно верить, когда речь идет о Повелителе Грома? – Ясон с наслаждением бросал вызов божеству, блестящими глазами вглядываясь в полосу рассвета, каждую минуту ожидая увидеть черную тучу, из которой грянет гром.

Тучи таяли вдали. Ясон издевательски усмехнулся небесам и повернулся к своей команде.

– Нет. Этот человек, этот Дедал, любит свою бронзу и гордится своими дисками. Мы найдем его там, где тайна зарыта глубоко-глубоко.

– Что за диски-то? – спросил Мелеагр. – Они опасны?

– Не знаю. Мне все равно. – Ясон проницательно взглянул на Мелеагра. – Опасны? С каких это пор ты дрожишь перед опасностью? – Не слушая оправданий обиженного Мелеагра, он продолжал: – Пусть даже эти диски – колеса, на которых вращаются звезды, мне все равно! Пусть на них записана память двадцати тысяч поколений! Мне нет дела. Пусть на них записана во всех подробностях наша будущая жизнь и сроки смерти – меня это не касается. – Он потрепал юношу по щеке. – Я ничего не понимаю в дисках. Пусть другие ими занимаются. Но Медея захотела получить измыслившую их голову и тело, на котором держится эта голова. Чтобы забавляться с ним на свой лад. Она хочет вскрыть его разум, как ребенок вскрывает птицу, чтобы рассмотреть, как бьется ее сердце. На свой лад! И ее желание будет исполнено. Она получит свадебный дар. Создателя дисков. Его бьющееся сердце. А остальное, не считая попутной добычи и трофеев…

Последние слова были встречены радостными возгласами.

Ясон усмехнулся:

– А больше мне ничего и не надо.

Оставив пятерых товарищей сторожить Арго, Ясон повел остальных вверх по речному руслу, отыскивая в окрестных холмах приметы сходства с рисунком карты. Скоро они нашли их: залитую кровью рощу с разбросанными частями звериных тел, поклеванных воронами, но все еще достаточно свежих, чтобы навести на мысль о недавнем жертвоприношении. Высокое каменное изваяние Госпожи Змеи поднималось из гущи оливковых деревьев. Глаза статуи были пусты и всевидящи. Живые змеи лениво сворачивались кольцами на ее обнаженной груди, греясь на солнце. Каменные змеи в ее руках были раскрашены яркими красками, красной и зеленой, и вполне могли сойти за живых.

Это святилище было отмечено на карте из сна Медеи. Аргонавты теперь знали, что подъем по этой долине приведет их к пещере Дисков.

Днем позже они стояли на гребне невысокого холма, глазея на огромный город, через который протекала блестящая река. Кругом вздымались холмы. Город кружил головы. Высокие ступенчатые здания, облицованные черным камнем, видимо, были храмами. Все прочие постройки ослепляли буйством красок. Взгляд блуждал между ними, как в лабиринте, а земля у них под ногами ритмично вздрагивала, наводя на мысль о скрытом под ней механизме, недоступном их пониманию. Если зрелище и встревожило аргонавтов, они не выказывали тревоги. Жесткие взгляды обшаривали город.

– Река. И судоходная, – мрачно заметил Идас. – Мы могли бы поберечь ноги. У меня мозоли на подошвах от этих проклятых камней. – Он поднял вверх сносившиеся сандалии.

– Река на карте не отмечена, – сказал Ясон. – Тому должна быть причина. Эти места не предназначены для гостей.

– Может, и так. Но надо послать кого-нибудь за Арго. Я не хочу пешком добираться обратно.

Ясон вдруг вскинул руку:

– Чувствуете?

– Что чувствовать? – спросил Тисамин.

– За нами следят.

– Откуда?

– Откуда-то… оттуда, с гор. Ну-ну. Ближе, чем мы думали.

Глава 22
МАСТЕР

На тропе, огибавшей подножие его горы, прорезавшей лес и уходившей вдоль реки, часто можно было видеть движение, так что цепочка мужчин, целеустремленно двигавшихся внизу, его не встревожила.

Скорее всего, охотники, хотя цвет их туник – красное на черном – не походил на обычные цвета охотничьих отрядов, рыскавших по здешним холмам и лесам в поисках разнообразной добычи. В них имелась еще одна странность, но она была ему не видна. Они шли с луками и копьями, не поднимая глаз на ложную пещеру, скрывавшую уходившую вглубь земли полость. Шли по своим делам.

Все же на всякий случай он послал пронзительный призыв двум сторожевым псам. Их длинные худые деревянные спины поднялись над подлеском, где они спали, свернувшись. Бронзовые морды быстро обратились к пещере и снова опустились: оба зверя начали спуск к тропе, один позади отряда, другой впереди. Они не набросятся, если люди не свернут с тропы.

Удовлетворенно кивнув, Мастер вернулся к прерванному делу.

При первых проблесках рассвета он заметил падающий с неба огонь, который опускался к западу яркой полоской на темном небе, такой прямой поначалу, что он чуть не принял его за обычную упавшую звезду. Но вот огонек повернул к нему, словно встрепенулся во мраке, направляясь в сторону утренней зари, и скрылся в рассветных тенях над землей.

Раптор, бросавший эти диски из той части Срединной Земли, где он опустился, с каждым броском обретал не только точность, но и дерзкую смелость. Что бы ни происходило там, в невидимых далях, оно явно торопило, не допуская промедления.

Морское дно вокруг острова было усеяно упущенными снарядами Раптора. В горах на западной оконечности лежали еще сотни дисков, так и не найденных Мастером. В тех землях властвовала Укротительница, и проникнуть в ее кишащие чудовищами владения в поисках бронзовых дисков всегда было сложно.

Сейчас же Мастер прошел сквозь гору по вьющемуся проходу, выходившему точно в той стороне, где в середине зимы садится солнце.

Он взвалил тюк на плечи, подобрал крепкую палку, чтобы опираться на спуске, и клеточку с пчелами. Крошечные создания, предчувствуя новое поручение, расправляли крылышки. Клетка позванивала от ударов их бронзовых головок и хрустальных ячеистых глаз. Потом они успокоились.

Спустившись на дно долины, Мастер выпустил разведчиц, и пчелы, гудя и переливчато вспыхивая на свету, разлетелись в разные стороны.

Он шел точно на запад.

Вскоре одна пчела вернулась, дважды прожужжала над его головой, затем опустилась на землю и начала кружиться словно в танце. Всмотревшись в переплетающиеся петли ее пляски, Мастер понял, куда упал диск. Он свернул в сторону и пошел на запах горелого дерева.

Диск он нашел врезавшимся в ствол осины. Бронза почернела от падения с небес, но, протертая тканью, скоро открыла узор, извивающийся по обеим сторонам пластинки.

Мастер некоторое время рассматривал цифры и знаки. Многие рисунки были ему знакомы, но появились и новые, а это требовало новых толкований. Да, новых толкований и, значит, новых знаний о Срединной Земле.

И быть может, на этот раз он найдет долгожданное послание, несколько значков, в которых узнает собственное имя, и цепочку знаков, содержащих личное письмо отцу от мальчика, которого он научил летать и потерял в последнем ослепительном взлете.

Он тщательно завернул диск и пошел обратно в горы. Пчелы одна за другой отыскивали его и возвращались в клетку, спокойно усаживаясь на дно.

Было уже далеко за полдень, надвигающиеся с севера и запада облака затмили небо. Лес беспокойно шумел. Его гора вырастала впереди: с виду не более как заросший лесом скалистый обрыв, хотя привычный глаз различал на нем игру теней там, где входы и выходы в подземный лабиринт вдыхали свежий воздух и выдыхали каменную сырость. Эти узкие расщелины, подобно рыбьим жабрам, могли закрыться от случайного прохожего или открыться, заманивая и глотая неосторожного зверя.

Звери!

По шее пробежали колючие мурашки. Сотни тончайших бронзовых волосков, вживленных им себе в спину, подавали сигналы тревоги, указывая на юго-восток.

Укротительница!

Он позволил себе утратить бдительность. Ушел на запад в одиночку, без защиты. Но она уже больше поколения не засылала своих чудовищ так далеко на восток. Еле слышно шуршали змеи, ее наводившие страх любимицы. А другие создания ее ярости неслышно подкрадывались из-за деревьев.

Он бросился бежать. И на бегу выпустил пчел, всех, кроме одной, послав их против настигающих его колец, когтей и челюстей. Последнюю пчелу он отправил предупредить псов и одновременно издал высокий свист, неслышимый призыв, хотя и подозревал, что до дома еще слишком далеко.

Бег его ускорился, когда заработали усовершенствованные мышцы и сухожилия ног. Он открыл свое сердце и усилил позвоночник, отсек все ненужные ощущения. Лес, ручьи, камни, скалы и колючие заросли словно уменьшились для него, и он прорывался сквозь них и над ними, сердце качало кровь, ноги ступали без ошибки, в голове звенела отвлекающая песня, пронзительная мелодия разума, ложившаяся за его спиной как обманный след, который должен сбить с толку и устрашить зверье Укротительницы.

Мастер начинал ощущать свой возраст.

Он упал ничком у пруда и стал пить воду, чтобы влить в себя новые силы. Когда рябь на поверхности улеглась, он уставился на седые промокшие пряди, спадавшие по сторонам его испуганного исхудавшего лица. Его взгляд встретился с глазами, блестящими, как у ребенка, но все, кроме глаз, выдавало разрушительное действие времени. А потом лицо его преобразилось в синюю обезьянью маску, мерзкую рожу из кошмара, выкованное ужасом уродство, дитя природы, порожденное изуродованным чревом. Создание Укротительницы.

Он мгновенно вскочил и снова бросился бежать, но поймал себя на том, что карабкается по крутому откосу к гранитному гребню.

Слишком высоко! Не удержаться!

Он беспокоился напрасно.

Семь темных теней сорвались с каменного гребня, меркнущий свет блеснул на бронзе и влажной пене, стекавшей из их разинутых пастей. Его псы услышали зов, повиновались ему и теперь с лаем и ворчанием устремились на охоту за тварями Укротительницы.

Мастер перевел дыхание и бессильно приник спиной к жесткому валуну. Сквозь обертку он нащупал новый диск и посмотрел на вечернюю звезду, уже ярко загоревшуюся на небосклоне.

Охота, казалось, длилась целую вечность, но наконец его гончие псы вернулись к нему: изодранные, исцарапанные, обожженные, опутанные цепким плющом и утыканные шипами. Они, пыхтя, легли к его ногам и стали следить голодными взглядами за хозяином. Отдышавшись, принялись выдирать из себя шипы и срывать лианы, яростно щелкая зубами в злобе на это природное оружие.

– Хорошая работа, – прошептал каждому из них Мастер. – Вы избавились от ее жутких творений. Хорошая работа. Ее – слишком стары. Мои – новые, сильнее. Хорошая работа, звери мои. Мои звездные звери.

Каждый по очереди устремил на него обожающий взгляд и снова занялся приведением в порядок шкуры.

Позже, когда Мастер возвращался в пещеру, стражи бежали за ним, рыча и вылавливая мелкую лесную добычу: воспоминания дикой свободы, которой их бронзовые тела никогда не знали. Каждый из них вернулся на свое место. Мастер хорошо сделал их. В тихие минуты, когда от них не требовалось службы, им снилась жизнь, по образцу которой их изготовили.

Мастер вернулся в мастерскую – в малую мастерскую вблизи главной пещеры – и поместил диск на полированный камень, служивший ему для работы. Резные знаки на стене отражались в камне розовыми и зелеными бликами. Темный диск с последними известиями заставлял его склоняться все ниже, все глубже уходить в его тайны.

И тогда-то он услышал тихое эхо шагов в глубине горы и осознал, что в его пещеру кто-то вторгся и теперь обследует ее.

Как они сумели обойти сторожей и подобраться так близко? Второй раз за день его застали врасплох!

Он неслышно подобрался к выходу из пещеры.

Пятеро пробирались между механизмами, обнажив мечи и опустив щиты, на их жестких лицах – любопытство к невиданным ими созданиям. Один, высокий и властный на вид, раскрутил колесико диска и засмеялся его басовитому гудению. Теперь Мастер осознал, что еще отличало их от местных жителей.

Судя по странным прическам, по мечам и круглым разрисованным щитам, они были из Греческой земли.

Они чуть не весь день стерегли подножие горы, подражая движениям и повадкам охотников, каждый в свой черед урывая случай взглянуть на пещеру, оценить подходы и ожидавшие их опасности.

Подъем ко входу в пещеру был труден; другого Ясон и не ожидал от создателя лабиринтов. Остроглазый Линкей выстроил в уме карту запутанных троп. Мера предстоящих опасностей выяснилась достаточно скоро, когда два пса из кедра и бронзы, злобно рыча, набросились на пришельцев, норовя порвать их в клочья.

Закаленный в огне Иофест знал толк в металлах. До того как откликнуться на зов сновидения и присоединиться к походу аргонавтов за руном, он был подмастерьем у Гефеста. Работая у горна, любимый ученик бога-кузнеца свалился в самый жар и пролил себе на живот расплавленную бронзу. Иофест вырвал смертоносный металл из тела мальчика, швырнул бронзу обратно в огонь и только после этого открыл один из желобов для промывки руды, чтобы остудить его раны и свои обожженные руки.

В благодарность Гефест наделил руки Иофеста способностью плавить бронзу одним прикосновением. Теперь этот человек с дубленой кожей бросился навстречу сперва одному, затем другому псу и расплавил ощеренные морды. После этого уже нетрудно было нашарить мечами под их деревянной шкурой лубяные сердца.

Новые ужасы ожидали аргонавтов на подъеме, но для этих людей, победивших так называемых гарпий – вонючих ящеров, мучивших несчастного слепого Финея, который в знак благодарности направил спасителей на верный путь к руну; победивших войско мертвецов, взошедших из посеянных «зубов дракона» царя Аэта; перепевших «поющие головы» в геркинейских рощах; срубивших тевтонский «Иг Драсалит» прежде, чем чудовище из чащи в верховьях реки Даан успело выдернуть корни из земли, – для них изобретения Мастера казались простыми и грубыми, хотя и привлекательными.

В них чувствовалась работа воображения. Но им не одолеть было Ясона и его команду полулюдей, хотя Акасту и Мелеагру стражи нанесли смертельные раны.

– Совсем как встарь, – с улыбкой вздохнул Ясон, вступая вместе со спутниками под своды пещеры.

Теперь они крались через владения Мастера, дивясь и радуясь как дети высоким изваяниям и странным устройствам, наполнившим подземные залы. Одни механизмы предназначены были для полета, другие умели ходить. Точеное дерево и кованая бронза преобладали в них, но глаза у многих состояли из множества хрустальных ячеек, а головы больше напоминали стрекозиные, нежели собачьи. И еще части конечностей, и цельные конечности, и жар от пламени, горевшего в пузатых котлах, суженных кверху.

Диски заворожили Ясона. Когда он их раскручивал, они издавали глубокий мягкий звук, подобный голосу в далеком сновидении. Они были сложены так, что стоило раскрутить один, как начинали вращаться все, и пока они не замирали, в воздухе звучало нестройное неземное пение. И в те короткие мгновения, когда трепещущий стон наполнял пещеру, механизмы начинали вздрагивать, словно стремились ожить.

– Молот Гефеста! Что это за штуки? – беспокойно шепнул Тисамин.

Ясон задумчиво рассматривал одну за другой бронзовые пластинки.

– Не знаю. На них что-то нарисовано. Кое-что я узнаю – люди, идущий человечек, шлемы с гребнями, корабли, башни, созвездия. От других у меня голова идет кругом. Никогда не видывал подобного.

– Это голоса из мира за пределом мечты.

Ясон обернулся, пораженный прозвучавшим у него в ушах голосом. Тисамин и все остальные тоже развернулись, мгновенно выхватив из ножен мечи и прикрывшись щитами.

– Кто здесь? – грозно спросил Ясон.

Последовало долгое молчание. Потом тот же тихий голос отрывисто, по слогам произнес:

– Собиратель этих голосов. Вам, кто бы вы ни были, выпала редкая честь. Вы слышали мир, существующий невидимо и неведомо, меж землей и небесами.

– Где ты? – спросил Ясон. – Покажись.

Его голос эхом разнесся в пещере. Аргонавты уже выстроились в круг для обороны, и глаза их обшаривали каждую темную щель в камне. Снова долгое неуютное молчание.

– Кто вы? – спросил тот же голос уже жестче. – Чтовы такое? Что делаете здесь? Что вы сделали с моими созданиями?

– С какими созданиями?

– С моими сторожами. С собаками и коршунами.

– Они напали на нас. Мы их перебили. Они не оставили нам выбора.

– Лжец! У вас был свободный выбор. Как долго я трудился над ними! Они бы прогнали вас, но не тронули, если бы вы оставались на отмеченном пути, на охотничьей тропе. Но вы не на охоту собрались.

– О нет, на охоту! – мрачно проговорил Ясон.

– Мы уже не одни, – сказал Идас, указывая в глубину пещеры, и аргонавты, звеня оружием, развернулись навстречу видению.

Он был высоким и тощим, длинноволосым, с запавшими щеками. Длинная туника его переливалась красками, которые издревле связывали с этим островом: различные оттенки морской синевы, изумрудная зелень, алый цвет крови и зари. Но глаза его были серыми и твердыми. Из-под насупленных бровей он разглядывал стоящих против него мужчин. Поджав губы, уверенно, не скрывая гнева, он шагнул ближе.

– На этом острове есть создание, – отчетливо выговорил он, – имеющее вид женщины. Ужасное. Ужасное создание. Рожденная из лесных трясин, Хозяйка всех диких и древних, посвященных мертвой грязи под ногами. Она умеет вызывать змей и голубей единым дыханием. Такова одна из ее коварных уловок. Она всеми силами стремится уничтожить все, созданное мной. Тщетно. Она видит во мне осквернителя своей земли. Я со своей стороны хотел бы выкорчевать ее из зловонного чрева земли. Мы оба обречены на поражение: она и я. Друг против друга. Но в том, что не удалось ей, преуспели вы. Вы погубили многолетний труд. Эти псы были мне дороги. Они мне служили. Не было нужды – никакой нужды – убивать их. Вы хоть понимаете, о чем я говорю? Сомневаюсь. Кто вы? Чего хотите? Отвечайте быстро, мне еще делать новых собак.

– Меня зовут Ясон. Сын Эсона. Служитель Афины. Из Греческой земли. А это моя команда, моя маленькая дружина.

Мастер подступил ближе, пристально всмотрелся.

– Я узнал в вас греков, но тебя, Ясон, не узнал. Я слышал о тебе. По какому случаю, не припомню.

– А я слышал о тебе. Тебя зовут Дедал, не так ли?

– Да. Ты произносишь непривычно, но это так.

Что-то было в осанке Мастера, в его лице. Он казался одновременно взволнованным и озабоченным. Его проницательный взгляд притягивал Ясона.

– Зачем вы сюда пришли? Зачем так старались найти меня?

– Чтобы пригласить тебя вернуться на Греческую землю. Познакомиться кое с кем, кто слышал о тебе и тобой восхищается. Она желает беседовать с тобой о чарах и колдовстве, о делах, недоступных пониманию такого простого человека, как я.

Мастер вдумался в истинный смысл его слов.

– Приглашение от вооруженных воинов, – с горечью проговорил он.

– Нам повезло, что мы оказались при оружии, – напомнил ему Ясон.

Он вложил меч в ножны и опустил щит на пол. Аргонавты последовали его примеру.

– Откуда я тебя знаю? Откуда я тебя знаю? – повторял изможденный старик.

Теперь Ясон понял, что видит отражение Дедала в зеркале, но где находится сам отраженный, определить не удавалось.

– Он повел нас в поход за руном, за золотой шкурой овна, – с гордостью объявил Идас. – Рассказ о нем уже разнесли четыре ветра, о нем поют поэты, его повторяют сами боги.

Слова Идаса еще звучали в сводчатом зале, когда диски начали вращаться, одни быстро, другие медленней. Заунывный звук наполнил пещеру. Он набирал мощь, становился нестерпимым.

Образ Мастера пропал. Казалось, он нахмурился и шагнул назад, в темноту.

Трое аргонавтов подхватили щиты и бросились бежать к выходу из пещер. Но Ясон с Тисамином остались на месте, снова вооружившись и с тревогой поглядывая на клонящиеся к ним машины. Когда Тисамин заикнулся о поспешном отступлении, Ясон покачал головой.

– Останься со мной. Должен отыскаться путь в эту гору.

И снова сменился сон Арго, его воспоминание, его речь ко мне сквозь эти мучительные для него сновидения. Как он увидел Ясона с его людьми у Мастерской на горном склоне? Быть может, он питался снами-воспоминаниями самого Ясона на обратном пути с Крита к Иолку, когда трюм корабля наполнился козами, вином, добычей. А еще там был гневно кричащий человек.

Тот человек – Мастер – прошел сквозь путаницу шахт и переходов, созданных им же, и теперь смотрел на Арго. На севере лежала Греция. А за спиной – шорох движения человека, которому решимость помогла избежать всех ловушек в лабиринте.

Ясон напугал Мастера. Но теперь, увидев корабль на берегу, он расслабился. Корабль был знакомым. Союзником и старым другом. Теперь он лучше вспомнил слышанную когда-то историю похода за золотым руном священного овна. Ясон плыл на корабле, построенном из дуба, взятого в святилище Зевса в Додоне. Богиня Афина одолжила старому кораблю свой голос и взор.

Но перед Мастером ясно представало его судно, которое предшествовало этому кораблю и на котором он несколько лет был капитаном. Судно, уносившее его ночными дорогами в незабываемый Нижний Мир. Судно, в полной мере развившее его дар.

Он звал его Эндая, что на грубом языке этого острова означало «бесстрашный проводник». Он содрал с носовой части фигуру вопящей гарпии, Укротительницы, завладевшей кораблем, когда тот разбился у ее берегов. Он заменил ее более ласковой спутницей. Вошел в его Дух и встроил в него то, что даровало ему большую силу, более проникновенный взор и нечто, по чему он томился…

Он отворил деревянному другу воспоминания прежних времен и обратил смутные грезы корабля в осязаемые воспоминания. Он воскресил корабль, тысячелетиями странствовавший по рекам и океанам по прихоти капитанов, далеко не всегда достойных его.

Они провели вместе не так много времени, но это время полностью изменило жизнь человека. Он сумел прикоснуться к позабытым источникам памяти. Обрел свободу от гнета лабиринтов. Он мимолетно ощутил вкус тех чудес, испытать которые дано было лишь его сыновьям, одному более, чем другому (бедный Икар пропал вместе со всеми дарами отца); зато другой – Раптор – и по сей день постигает неведомые миры.

Теперь он удалился от берега и отыскал путь к Мастерской в Диктейской пещере. Отсюда с помощью дисков он послал преследователям призывный сигнал, и Ясон осторожно выбрался к нему. За ним по пятам следовал его остроглазый хитроумный спутник. Оба изготовились к бою.

– Опять оружие? Вечно оружие!

– Я чую океан, – сказал Ясон. – А мы гнались за тобой не больше времени, чем нужно, чтобы ввести коня в загон. Запутанные здесь переходы.