сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)
Мгновением позже другой эльф, на этот раз совсем молоденькая девушка, выбралась из гущи резни и бросилась по направлению к Дзирту, выкрикивая одно и то же слово. Язык наземных эльфов был незнаком Дзирту, но, взглянув на прелестное, залитое слезами лицо девушки, он понял, что она говорит. Глаза её были прикованы к трупу у его ног; казалось, отчаяние пересиливало страх за собственную неотвратимую участь. Она могла кричать лишь «мама!».
Ярость, ужас, страдание и множество других чувств овладели Дзиртом в этот страшный момент. Необходимо было отбросить эти чувства, раствориться в слепом неистовстве, с каким дралась его родня, принять ужасную реальность. Если бы только удалось подавить муки совести, терзавшие его!
Девочка-эльф кинулась к Дзирту, но едва ли заметила его. Глаза её не отрывались от мертвой матери, а шейка обнажилась для неотвратимого удара. Дзирт поднял саблю, уже не способный отличить милосердие от убийства.
– Правильно, брат! – услышал он обращенный к нему возглас Дайнина, прорвавшийся сквозь вопли и крики его товарищей и прозвучавший в ушах Дзирта как обвинение. Дайнин, в крови с головы до ног, стоял посреди груды тел поверженных эльфов. – Теперь ты знаешь, какая это честь – быть Дроу! – И он победно выбросил в воздух кулак. – Сегодня мы умиротворим Паучью Королеву!
Дзирт зарычал, вторя брату, и повернулся, чтобы нанести убийственный удар.
Он едва не нанёс его. В своей слепой ярости Дзирт До'Урден чуть было не уподобился своей родне. Он уже готов был сделать то, от чего погасли бы глаза прелестного ребенка….
В последний момент она подняла голову, и глаза её, как тёмное зеркало, отразили ожесточенное сердце Дзирта. В этом отражении, перевернутом образе ярости, двигавшей его рукой, Дзирт До'Урден обрёл себя.
Следя краем глаза за Дайнином, он сделал широкий взмах саблей и опустил её рядом с ребёнком, не причинив ему вреда. Тем же движением, помогая себе второй рукой, Дзирт схватил девочку за край туники и бросил на землю вниз лицом.
Она вскрикнула, испуганная, но оставшаяся невредимой, и Дзирт увидел, как Дайнин снова поднял вверх сжатый кулак и помахал им.
Нужно было действовать быстро: бойня приближалась к страшному концу. Он осторожно провёл саблей по спине ребёнка, распоров одежду, но не настолько, чтобы задеть нежную кожу. Кровью обезглавленного трупа он завершил инсценировку, испытывая мрачное удовлетворение от мысли, что мать девочки-эльфа была бы счастлива узнать, что, умерев, она спасла жизнь своему ребёнку.
– Лежи тихо, – прошептал он малышке на ухо. Дзирт знал, что она не поймет его языка, но постарался, чтобы голос его прозвучал достаточно спокойно и помог ей разгадать замысел. Оставалось надеяться, что в следующий момент, когда к нему подойдут Дайнин и остальные, они не заметят обмана.
– Хорошая работа! – оживленно произнес Дайнин, дрожа от радостного возбуждения. – Два десятка чудовищ мертвы, а ни один из наших даже не ранен!
Повелительницы Мензоберранзана наверняка будут довольны, хотя нам и нечем поживиться у этих жалких созданий.
Посмотрев на окровавленную кучу у ног Дзирта, он потрепал брата по плечу:
– И они думали, что им удастся убежать? Дзирт отчаянно старался подавить отвращение, однако Дайнин был настолько опьянен кровавой бойней, что не замечал ничего вокруг.
– Но только не от тебя! – продолжал он. – За Дзиртом – двое убитых!
– Нет, один! – запротестовал другой воин, шагнув вперед.
Дзирт крепко сжал рукоять сабли и собрался с духом. Если этот Дроу разгадал его уловку, Дзирт не отдаст жизнь ребёнка без боя. Он убьет соратника и даже брата, чтобы спасти это существо с сияющими глазами, – или сам будет убит. По крайней мере, он не увидит, как погибнет девушка. К счастью, этого не произошло.
– За Дзиртом девчонка, – сказал Дайнину Дроу, – а мать убил я! Пронзил её мечом еще до того, как твои брат вынул саблю из ножен!
Очевидно, это был рефлекс, бессознательный удар, направленный против всего окружающего зла. Дзирт даже не понял, как это случилось, но мгновением позже увидел, что хваставшийся Дроу лежит на земле, схватившись за лицо, и стонет.
Только тогда Дзирт почувствовал жгучую боль в руке и увидел, что сжимающий саблю кулак весь в крови.
– Что это с тобой? – спросил Дайнин. Лихорадочно ища выход, Дзирт не ответил брату. Он посмотрел вниз, на корчившегося на земле соплеменника, и вложил в исторгнутое проклятие всю ненависть, кипящую в сердце, дабы у остальных не осталось никаких сомнений:
– Если ещё когда-нибудь ты украдешь у меня победу, – сплюнул он, стараясь говорить как можно искреннее, – то на место этой отрубленной головы я поставлю твою!
Тут Дзирт увидел, что девочка-эльф у его ног, несмотря на все свои старания, начала подрагивать от сдерживаемых рыданий, и решил дольше не искушать судьбу.
– А теперь пошли отсюда, – проворчал он. – От вони в этом наземном мире рот наполняется желчью!
Он устремился прочь, за ним, смеясь, пошли остальные, подхватив ошеломлённого товарища.
– Наконец-то ты узнал, что значит быть воином Дроу! – прошептал Дайнин, следя за твердой поступью брата.
В своей слепоте Дайнин даже не понял, какая ирония содержится в его словах.
– Перед тем как вернуться, мы должны выполнить ещё одну задачу, – сказала жрица группе у входа в пещеру. Ей одной была известна вторая цель вылазки. Верховные матери Мензоберранзана приказали нам стать свидетелями самого большого ужаса во внешнем мире, чтобы мы могли предупредить о нем нашу родню.
«Нашу родню!» – с сарказмом подумал Дзирт. Насколько он мог судить, налётчики уже видели здесь самый большой ужас – самих себя!
– Смотрите! – вскричал Дайнин, указывая на восток. Тонкая полоска света обозначила тёмные очертания отдаленных гор. Обитатели поверхности, наверное, и не заметили бы её, но тёмные эльфы отчётливо увидели это, и все, даже Дзирт, инстинктивно отпрянули.
После минутного созерцания этого зрелища Дзирт отважился сказать:
– Как прекрасно….
Взгляд Дайнина сделался холодным как лёд, но ещё холоднее был взгляд жрицы, брошенный на Дзирта. Она скомандовала группе:
– Снимите плащи и всё снаряжение, даже оружие. Быстро. Сложите всё в тень пещеры, чтобы свет не падал на них.
Когда приказ был выполнен, жрица вывела их навстречу приближающемуся рассвету.
– Следите! – раздался беспощадный приказ. Небо на востоке окрасилось в багряно-розовый цвет, потом стало совсем розовым. Рассвет заставил тёмных эльфов недовольно зажмуриться. Дзирт решил не обращать внимания на неприятное ощущение; он отвергал теперь всё, что говорил им Мастер Знаний и что хоть как-то касалось наземных эльфов.
И тут это произошло. Верхний край солнца показался из-за горизонта на востоке. Мир поверхности пробуждался навстречу его теплу, его животворящей энергии. Но те же лучи своим яростным огнём ослепляли тёмных эльфов, причиняя боль их глазам, не привыкшим к такому освещению.
– Смотрите! – закричала жрица. – Оцените весь этот ужас!
Налетчики один за другим с криками боли устремлялись в мрак пещеры, и скоро Дзирт остался рядом с жрицей один. На самом деле свет раздражал его точно так же, как и остальных членов отряда, но он наслаждался теплом, принимая его как очищение и подставив ему всего себя, чтобы обжигающие лучи очистили его душу.
– Пойдем, – сказала наконец жрица, не понимавшая, в чём дело. – Теперь мы обрели мудрость. Можем вернуться на родную землю.
– На родную землю? – подавленно спросил Дзирт.
– В Мензоберранзан! – крикнула жрица, решив, что это существо мужского пола совершенно спятило. – Пошли, пока этот ад окончательно не сжег кожу на твоих костях. Пусть наши наземные родственнички страдают от жары – это подходящее наказание для их жестоких сердец!
Дзирт неуверенно хмыкнул. Подходящее наказание? Ему хотелось бы собрать тысячу таких солнц с неба и поместить их в каждый собор Мензоберранзана, чтобы они сияли там вечно.
Но больше и он не мог выносить свет. Шатаясь, он забрался в пещеру и надел снаряжение. В руках у жрицы опять появился шар, и Дзирту вновь предстояло первому пролезть в щель. Когда вся группа собралась в туннеле, он занял своё место во главе колонны и повёл её назад, вниз по дороге, ведущей в темноту.
Обратно в темноту их существования.
Глава 21
Да будет это угодно богине
– Угодили ли вы богине?
Вопрос Матери Мэлис таил в себе угрозу. Рядом с ней сидели другие женщины Дома До'Урден – Бриза, Вирна и Майя. Они старались выглядеть бесстрастными, скрывая ревность.
– Ни один Дроу не ранен, – ответил Дайнин голосом, густым от сладости злобы присущей Дроу. – Мы опрокинули и уничтожили их! – У него аж слюни потекли, когда он вспомнил то чувство наслаждения, которое получил от кровавой резни. Мы искромсали их на мелкие кусочки!
– Сколько на твоём счету? – перебила верховная мать, более интересующаяся возможными последствиями для собственной семьи, чем общим исходом набега.
– Пятеро, – гордо ответил Дайнин. – Я убил пятерых, все – женщины.
Верховная мать одобрительно улыбнулась Дайнину, затем бросила сердитый взгляд на Дзирта.
– А он? – спросила она, не ожидая, что ответ её обрадует.
Мэлис не сомневалась в искусстве младшего сына владеть оружием, но начинала подозревать, что Дзирт слишком многое унаследовал от Закнафейна: его эмоциональность и нежелание участвовать в подобных предприятиях.
Улыбка старшего сына смутила её. Дайнин подошёл к Дзирту и одобряюще положил руку на плечи брата.
– Дзирт убил только одного, – начал он, – но зато это ребенок женского пола.
– Всего один? – нахмурилась Мэлис. Притаившийся в тени Зак с ужасом прислушивался к разговору. Он хотел бы забыть жестокие слова старшего До'Урдена, но они крепко засели у него в голове. Из всех зол, когда-либо встречавшихся ему в Мензоберранзане, это известие, несомненно, было самым страшным: Дзирт убил ребёнка.
– Но как он это сделал! – воскликнул Дайнин. – Расчленил на части! Со всей яростью Ллос вонзил он саблю в её извивающееся тело! Паучья Королева должна оценить это убийство выше, чем все остальные.
– Всего одна девчонка, – повторила Мать Мэлис всё так же хмуро.
– У него их могло быть двое, но Шар Надал из Дома Мэврет украл у его клинка вторую женщину.
– Значит, Дом Мэврет будет теперь в милости у Ллос, – заключила Бриза.
Дайнин отвечал:
– Нет. Дзирт наказал Шара Падала за его поступок. Сын Дома Мэврет уже не смог бы ответить на вызов.
В памяти Дзирта пронеслось воспоминание. Ему снова захотелось, чтобы Шар Надал накинулся на него, и тогда он нашёл бы выход для своей ярости! Но даже эта мысль причиняла боль и вызывала чувство вины.
– Хорошо сработано, дети мои, – улыбнулась Мэлис, удовлетворенная тем, что оба сына достойно действовали во время набега. – После этого похода Паучья Королева будет милостиво относиться к Дому До'Урден! Она приведет нас к победе над тем неизвестным Домом, что желает нам погибели.
Закнафейн вышел из залы для аудиенций с опущенными вниз глазами, нервно теребя рукоять меча. Зак вспомнил время, когда он обманул Дзирта световой бомбой, когда Дзирт был беззащитным и побеждённым. А ведь он мог спасти невинного юношу от его страшной судьбы! Он мог убить Дзирта тогда, убить милосердно и избавить от неизбежных в Мензоберранзане испытаний.
Следуя по длинному коридору, Зак на мгновение задержал шаг и оглянулся на дверь покинутой залы. В это время оттуда вышли Дзирт и Дайнин. Дзирт бросил на Зака один-единственный осуждающий взгляд и намеренно свернул в боковой коридор.
Этот взгляд пронзил сердце оружейника.
– Итак, вот до чего дошло! – пробормотал он про себя. – Младший воин Дома До'Урден настолько преисполнен ненависти, которая воплотилась в нашей расе, что готов презирать меня за то, что я такой, какой я есть.
Зак вновь подумал о том происшествии в учебном зале, о той судьбоносной секунде, когда жизнь Дзирта колебалась на острие нацеленного в его горло меча.
Право же, убить тогда Дзирта было бы актом сострадания.
Запечатлев в сердце оскорбительный взгляд молодого воина, Зак думал о том, что такой поступок стал бы актом милосердия скорее по отношению к нему самому, чем к Дзирту.
– Оставь нас, – приказала Мать СиНафай, врываясь в маленькую комнату, освещённую светом свечи.
Услышав это требование, Альтон разинул рот: в конце концов, это его личные покои! Но он благоразумно напомнил себе, что СиНафай – верховная мать семейства, абсолютная правительница Дома Ган'етт. Неуклюже поклонившись и извинившись за промедление, он повернулся и вышел.
Мазой внимательно наблюдал за матерью, пока она выжидала, чтобы Альтон вышел. Взволнованный голос СиНафай подсказывал ему, что визит её особо важен.
Неужели он сделал что-то такое, что прогневило его мать? Или, что более вероятно, это сделал Альтон? Когда СиНафай вновь повернула к нему искаженное злой усмешкой лицо, Мазой понял, что вовсе не волнение, а ликование.
– Дом До'Урден совершил ошибку! – прорычала она. – Он лишился расположения Паучьей Королевы!
– Как это? – спросил Мазой.
Он знал, что Дзирт и Дайнин вернулись из успешного набега, и об этом событии с большим одобрением говорил весь город.
– Я не знаю подробностей, – ответила Мать СиНафай более спокойно. Похоже, один из этого Дома, вероятно один из сыновей, сделал нечто прогневившее Ллос. Мне рассказала прислужница Паучьей Королевы. Это наверняка правда!
– Мать Мэлис постарается как можно быстрее исправить ситуацию, – заметил Мазой. – Сколько у нас времени?
– Некоторое время Ллос будет скрывать своё недовольство от Матери Мэлис.
Паучьей Королеве всё известно. Она знает, что мы собираемся напасть на Дом До'Урден, и только при несчастливом для нас стечении обстоятельств Мать Мэлис может узнать о своём безнадёжном положении прежде, чем падёт её Дом! Нам надо поторапливаться, – продолжала СиНафай. – Первый удар должен быть нанесён до истечения десяти циклов колонны Нарбондель. Решающая битва начнётся сразу после этого, чтобы Дом До'Урден не успел оправиться от потрясения, вызванного нашими действиями.
– И каков же этот первый удар? – спросил Мазой, надеясь, что ответ ему известен.
Слова матери прозвучали в его ушах сладкой музыкой:
– Дзирт До'Урден, – промурлыкала она, – возлюбленный сын. Убей его.
Мазой откинулся назад и сомкнул тонкие пальцы на затылке, обдумывая приказание.
– Не подведи меня, – предупредила СиНафай.
– Я не подведу, – заверил Мазой. – Хотя Дзирт и молод, но он опасный враг.
Его брат, бывший мастер Мили-Магтира, всегда поблизости от него. – Он взглянул на свою верховную мать, и глаза его блеснули:
– Можно мне убить и его?
– Будь осторожен, сын, – ответила СиНафай, – твоя цель – Дзирт До'Урден.
Собери все силы, чтобы добиться его гибели.
Низко поклонившись, Мазой ответил:
– Как прикажешь.
СиНафай понравилось, что младший сын без лишних расспросов согласился с её желанием. Она направилась к двери, уверенная, что сын способен выполнить возложенную на него задачу, но по дороге обернулась, чтобы вознаградить Мазоя за послушание:
– Если на твоем пути встретится Дайнин До'Урден, убей и его тоже.
Выражение лица Мазоя выдало его горячее желание выполнить и вторую задачу.
– Не подведи меня, – повторила СиНафай, на этот раз с открытой угрозой, которая поубавила ветра в раздутых парусах Мазоя. – Дзирт До'Урден должен умереть в течение десяти дней!
Мазой изгнал из головы соблазнительные мысли, касающиеся Дайнина.
– Дзирт должен умереть, – снова и снова шептал он ещё долго после ухода матери.
Он уже знал, как лучше сделать это. Оставалось только надеяться, что счастливый случай не замедлит представиться.
Страшные воспоминания о набеге на поверхность не покидали Дзирта, пока он бродил по комнатам Дармон Н'а'шезбернона. Он кинулся прочь из комнаты для аудиенций, как только Мать Мэлис отпустила его, и при первой же возможности ускользнул от брата, желая лишь одного – остаться наедине с самим собой.
Его не покидали видения: угасающий огонь в глазах девочки-эльфа, когда она бросилась на колени у трупа матери; выражение ужаса на лице матери, извивающейся в агонии, когда меч Шар Надала проткнул её тело. Наземные эльфы не выходили у Дзирта из головы. Образы эти в его видениях были такими же реальными, какими они были во время набега, когда отряд Дзирта оборвал их весёлое пение.
Юноша не знал, сможет ли он когда-нибудь освободиться от них.
Ощущение невосполнимой потери не покидало его. Он шёл не разбирая дороги, опустив вниз глаза. Обогнув угол, он неожиданно на кого-то наткнулся и, вздрогнув, отскочил в сторону. Перед ним стоял Закнафейн.
– Итак, ты дома, – рассеянно произнес оружейник, на равнодушном лице которого не отражалось ни одно из обуревавших его чувств.
Дзирт не был уверен, что сумеет скрыть своё отвращение.
