Текст книги "Месть железного дворфа (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Ты признаешь, что зима заставила дроу уйти с этих земель, бросая кампанию?

– Нет! – запротестовал Тиаго. Он развернулся и указал на Несме. Дым, поднимавшийся от горящих очагов, был виден с холмистой местности. – У тебя есть четверо благородных дроу, которые зимуют в Несме, где я – герцог.

– Четверо, – пробормотал дракон, не слишком, впрочем, впечатленный.

– Равель из К’Ксорларрина, города—побратима Мензоберранзона, – перечислил Тиаго.

– Благородный сын Матери Зирит, правящей К’Ксорларрином. Тос’ун из Дома Баррисон Дель’Армго, Второго Дома Мензоберранзона. И Жрица Сарибель, принадлежащая к Домам Бэнр и Ксорларрин.

– И Тиаго, больше не Бэнр, – заметил проницательный дракон. – Вы ведь все принадлежите к этому другому, маленькому, Дому, правда? Твои дроу принадлежат к Дому До’Урден, ни к Бэнрам, ни к Баррисон Дель’Армго, и ни к Ксорларринам!

Тиаго внимательно посмотрел на ящера. Араутатор совершенно точно проводил исследования куда более глубокие, чем простая слежка.

– Маленького? – спросил он, пренебрежительно качая головой.

– Какое место занимает Дом До’Урден среди Домов Мензоберранзона? – спросил дракон. – Где предводители дроу?

– Я – предводитель дроу в этой кампании. Не стоит подвергать сомнению важность этого молодого Дома… Дома, призванного опорочить имя этого бродяги, который снова пришел на эти земли.

– Снова он? – Араутатор не выглядел заинтересованным.

– Тебе стоит принять во внимание Дзирта До’Урдена, мой большой друг, – предупредил Тиаго. – Он – один из тех героев, чьи имена поют барды во всех тавернах Фаэруна. Ты дракон и точно знаешь такой сорт людей. Герои, которые свергают тиранов-правителей.

Араутатор зарычал, зная, куда клонит дроу, разумеется, но не останавливая его.

– Герои, убивающие драконов, – закончил Тиаго, не обращая внимания на рычание Араутатора.

Оба долгое время смотрели друг на друга.

– У меня больше людей, чем ты видел, – сказал Тиаго. – В туннелях Подземья Серебряных Пустошей, теснящие дворфов в их норах. Хорошо, что Несме пал, и еще лучше, что Сандабора больше нет, а когда Сильверимун падет перед нами – станет еще лучше.

– Я сожру всех пленников из этого проклятого города, – пообещал дракон. Араутатор испытал больше, чем несколько жалящих магических атак, когда совершал свой полет вокруг крепости.

– Нас ждет большая награда, – сказал Тиаго. – Рабы и сокровища, о да. Но лучшие рабы и сокровища находятся там, где их не так легко достать.

– Дворфы, – подытожил дракон.

– Конечно, дворфы, – согласился Тиаго. – Люди и эльфы Серебряных Пустошей не представляют угрозы для дроу – если они когда-нибудь решат отправиться на Мензоберранзан, то, в большинстве своем, погибнут даже не дойдя до города! Но дворфы… Мои люди не дадут им процветать, покуда мы находимся тут, в Серебряных Пустошах. Когда дворфы процветают, они копают все глубже, а когда они копают глубже – они мешают моему народу.

– Дроу находятся в туннелях Митрил-Халла, Фелбарра и Адбара, – заверил он ящера. – Каждый день, не исключено, что даже сейчас, мои люди сражаются с бородатым народом, загоняя их глубже в норы и не давая собирать еду за пределами их крепостей. Они выйдут, у них нет выбора, и тогда мы познаем большую победу, а Араутатор найдет много сокровищ для своего клада.

Дракон зарычал, но этот звук больше не был угрожающим. Скорее, он прозвучал как мурлыканье котенка. Огромный ящер кивнул в знак одобрения. Но, как это часто случалось с подобными существами, его настроение быстро переменилось.

– Вы не останетесь, – с укоризной сказал дракон. – Великий маг и Матрона Мать ушли.

Уйдут и все остальные. Если бы это дворфы были так важны, как ты утверждаешь – Громф бы остался. Его власть простирается надо всем, что Тиаго держит в своих руках.

Дроу покачал головой.

– Вы не останетесь! – настаивал дракон.

– Возможно, нет, – признался Тиаго. – Но мы навсегда оставим след на этой земле.

– Шрам, ты имеешь в виду.

– Называй, как хочешь, – согласился Тиаго. – Но этот шрам принесет пользу обоим.

– Громф ясно дал понять наши намерения, и только их мы счастливы были поддержать.

Подумай об этом, Старая Белая Смерть, так, как ты обдумал зимнее затишье. Мои люди ищут долгосрочную выгоду, в то время, как орки – просто толпа импульсивных тупиц. Хартаск и все остальные, возможно, отдали бы тебе причитающееся, но некоторые захотели бы скрыть эти сокровища, надеясь обмануть тебя. Ты знаешь орков многие века, поэтому понимаешь, что я прав.

– Дроу всегда куда умнее в своих обманах.

– Поэтому у дроу хватило бы ума даже не пробовать, – ответил Тиаго. – Нас мало интересуют сокровища, которые ты ищешь. Наша цель тут – не богатство, а могущество! Пища для Госпожи Ллос, знаешь ли…

Он сделал паузу и улыбнулся, напоминая дракону условия первой сделки, которую тот заключил с Громфом и Матроной Квентл. Араутатор и его сын вступили в войну, чтобы получить сокровища, и они не просто копили их, как другие драконы. Нет, цветным драконам нужны были кучи золота и драгоценных камней, чтобы подготовить дорогу для своей богини.

– Я делаю тебе одолжение, не правда ли? – сказал дракон.

Тиаго кивнул и засмеялся.

– Есть какие-нибудь новости о Митрил-Халле?

– Только орки, – ответил дракон, который проводил много времени, облетая территорию Митрил-Халла, чтобы отыскать Тиаго. – И их легион гигантов, который, вместе со своими боевыми машинами, встал на хребте у западной двери и долины, которую называют Долиной Хранителя. Великий мост через реку полон орков. Если дворфы соберутся на восток, они обрушат мост в Сарубрин.

– Ты держался повыше? Подальше от гигантов и орков?

– Как ты и просил.

– Ниже, чем в предыдущий раз? – спросил Тиаго.

Дракон пристально посмотрел на него.

– Найди их дымоходы и разведывательные выходы, – объяснил Тиаго. – Найди места на высокой горе, где мы можем оставить собственных разведчиков.

– Дворфы не дураки, – ответил дракон. – Они скрывают свои дымоходы в оврагах и ущельях, глубоко в темных пещерах. Я могу полетать ниже, как ты просишь. Но ты отправишься со мной.

Тиаго понял, что слова дракона не были предложением. Это был приказ. Если он не согласится, Араутатор не станет летать вокруг горы, под которой лежит Митрил-Халла и подвергать себя риску быть подстреленным из баллисты или получить удар магией. Никогда, если Тиаго не был готов взять на себя тот же риск.

Тиаго кивнул, подумав только, что, возможно, было бы целесообразным прихватить с собой Равеля. Маг мог бы оградить его от холодных ветров, которые будут жалить кожу на спине дракона, и, быть может, заклинания Равеля могли бы оказаться полезными при разгадке тайн умных жителей Митрил-Халла.

Труднее всего будет убедить Хартаска отвести гигантов и большинство орков. Несмотря на обещания Араутатору, дроу в Верхнем Подземье не сильно озадачивались нападениями на Митрил-Халл. Из трех небольших крепостей эта была самой самодостаточной, и они осознавали это.

Дворфы могли оставаться в своей крепости неопределенно долгое время, чего Тиаго терпеть не мог.

Не сейчас, когда его собственное время здесь подходит к концу.

Не тогда, когда Дзирт До’Урден был в этой дыре рядом с ними.

Доум’виль лежала на кровати в своей комнате, уставившись в темный потолок. Слезы застилали глаза девушки, но не из-за боли, которую она чувствовала в разбитой челюсти. Многие мужчины-дроу были такими. Они так сильно уставали проявлять подобострастие к женщинам своей расы, что, обычно, ужасно обращались с остальными, такими, как Доум’виль, к которым они могли относиться небрежно, словно к отбросам.

Отбросам. Иблис, как сказали бы они.

Она тоже принадлежала к дому До’Урден, потому что так было приказано. Но девушка навсегда останется иблис. И, что еще хуже, дартиир.

Сейчас она думала о своей матери, оставшейся там, в Сверкающем Лесу. Синафейн была королевой, а Доум’виль – принцессой.

А теперь она – отброс.

Она вспомнила своего брата, и слезы свободно потекли по её щекам. Она представила взгляд, которым одарил её отец, когда Равель протянул ей руку. Эльфийка так ясно могла видеть его теперь перед своим мысленным взором. Девушка пыталась понять это странное выражение.

Желание Равеля воспользоваться его Маленькой Ланью вероятно – она надеялась! – причинило боль Тос’уну, но, как поняла теперь Доум’виль, снова представляя отца, в его взгляде нельзя было не заметить страстного желания. По началу, она решила, что это было желание пойти и наказать Равеля за оскорбление его Маленькой Лани, но сейчас, оглядываясь назад, другое, более тревожное понимание обрушилось на девушку.

Что если отец готов был отдать её Равелю или любому другому благородному темному эльфу из Дома До’Урден, пожертвовав дочерью во имя того, чтобы лучше обезопасить свое положение в доме? Он был Баррисон Дель’Армго, в конце концов. Из семьи, являвшейся непримиримым соперником Домам Бэнр и Ксорларрин. В доме До’Урден, с Тияго, Сарибель и Равелем под рукой, он был крайне уязвим.

Все эти мысли снова завертелись вокруг девушки. Равель взял её не для того, чтобы скоротать время или утолить иные плотские желания. По крайней мере, не в первую очередь. Он использовал её, чтобы проверить лояльность Тос’уна.

Отец предупреждал её об испытаниях, с которыми им придется столкнуться – конечно, не такими особенными, как это, но все же, он рассказал дочери, что пути дроу не слишком напоминают пути лесных эльфов. В Сверкающем Лесу чувства и сексуальность всегда были великим даром. Его часто разделяли, но никогда не брали насильно. Не принуждали.

На несколько мгновений Доум’виль почувствовала, что тонет. Тяжесть всех совершенных ею поступков опустилась на неё, словно кожистые крылья Араутатора. Она поднесла руки к глазам, ожидая увидеть, как они окрасятся кровью Тиерфлина. Она хотела, чтобы рядом была её мать. И чуть не выкрикнула имя Синафейн.

Чуть. Момент был мимолетен, и голос, обещающий великие перспективы, позвал её из темноты.

Доум’виль выкатилась из кровати и направилась через комнату, шлепая босыми ногами к стулу, стоявшему у окна. К портупее, лежавшей на стуле.

К перспективам для своего разумного меча.

– Ты становишься нетерпеливым, – сказал Араутатор Тиаго несколько дней спустя.

Пара нашла еще одну пещеру, глубокую расщелину, уводящую далеко вглубь горы, известной как Форспик. Она казалась достаточно непримечательной, лишь трещиной в горах, но острое обоняние Араутатора помогло ему учуять запах дыма, выходящего изнутри. И вот, дракон уже отрывал камни друг от друга, а Тиаго проник внутрь и обнаружил скрытый дымоход.

Дроу не стал спорить с драконом.

– Никакого движения? – снова спросил он.

– Горы молчат, – подтвердил дракон.

– Запечатай дымоход, – велел Тиаго своему богоподобному скакуну и быстро отступил.

Араутатор оглядел камень, оценивая его целостность – или, в нынешних условиях, наличие трещин.

– Залезь на спину, юный Бэнр, – сказал он, опускаясь и поворачиваясь так, чтобы Тиаго мог забраться в седло.

Как только Тиаго уселся, Араутатор изо всех сил дохнул в расщелину. Смертоносный холодный туман запечатал верх дымохода коркой льда. Приняв во внимание тепло очага, поднимавшееся снизу, лед не продержится долго, но ящер знал это. Поэтому налетел на гору, разрывая когтями камень и размахивая крыльями, чтобы столкнуть вниз валуны. Дракон запрыгнул на вершину груды щебня, которая некогда была расщелиной между двумя камнями, чтобы утрамбовать свое творение.

Пусть дворфы задыхаются в клубах собственного дыма!

– Отличная работа, друг мой, – поздравил Тиаго, когда зверь закончил.

– Ты отлично знаешь, что у них сотни отверстий вокруг горы, – ответил дракон. – Наши усилия причинят им некоторые неудобства, но ты не выкуришь их таким образом.

Тиаго кивнул. Он знал. Со спины дракона он посмотрел вниз, на горные тропы, на чернеющий лагерь гоблинов и орков, на линию гигантов с их боевыми машинами, стоявшими на вершине Долины Хранителя.

– Полетели в Сандабар, – предложил он ящеру.

– В Хартаск, ты имел в виду, – ответил дракон, лукаво глядя на дроу. Оба они знали, что это имя было предложено лишь для того, чтобы ублажить лидера тупых орков.

Несмотря на опасения, что дворфы переживут его, Тиаго рассмеялся.

Дракон полетел прочь, распростертыми крыльями ловя восходящие потоки воздуха. Они двигались на восток. Пришло время уговорить полководца.

ГЛАВА 2. ГЛУБИННАЯ БИТВА

Грязные маленькие пальцы медленно крались через стол к тарелке с мясом угря – четвертое такое “похождение” для руки гоблина-карманника.

Вор бросил внимательный взгляд из стороны в сторону. Во время третьей вылазки его заметили, поэтому теперь гоблин старался быть более осмотрительным.

А может быть он просто устал от всего этого.

Воришка успел отпрянуть как раз вовремя – на стол грохнулся тесак, который запросто мог оставить гоблина без руки. Он отступил на шаг, рассматривая орка-мясника, неповоротливого и уродливого. Грудь монстра резко вздымалась. Он задыхался от ярости.

– Один! – прорычал он на маленького гоблина. – Ты получаешь только один! Может, мне положить на эту тарелку твою руку, а?

Остальные приблизились, без сомнения надеясь, что в скором времени смогут принять участие в расчленении гоблина, а ведь это считается одним из лучших орочьих развлечений для служивших в этих неприветливых туннелях Подземья.

– Я съел один, – ответил гоблин.

– И попытался украсть еще!

– Я должен кормить своего питомца! – пояснил вор.

Это заставило орка замолчать и с любопытством взглянуть на воришку.

– Он много ест, – сказал гоблин, преувеличено кивая и шлепая огромными губами. – Так что я взял второй, третий и четвертый кусок тоже! И украл бы пятый, если бы твой тесак не стукнул по столу.

Эта похвальба заставила орка ошарашено уставиться на существо. Его челюсть отвисла от удивления, а остальные орки и гоблины едва могли поверить своим ушам. Этот малыш только что подписал себе смертный приговор.

Когда огромный тесак взметнулся в воздух, а орк-мясник зарычал, они решили, что все так и случится.

– Моего питомца надо покормить, – признался гоблин. – Нам нельзя его злить.

– Что за питомец? – требовательно спросил орк.

– Там, – пискнул воришка, указывая в темную нишу за спиной орка. – Вон там!

Орк скептически посмотрел на него, пару раз бросив взгляд в сторону указанного места.

Он начал отступать от гоблина, не отрывая от воришки глаз, пока не остановился прямо рядом с низкой нишей. Орк заглянул в неё как раз вовремя, чтобы увидеть митриловую голову огромного молота, вылетевшего из темноты.

Орк заметил его лишь на мгновение, Но и этого мгновения было достаточно, чтобы его желтые глаза расширились от ужаса.

Потом орк ощутил краткий приступ боли, и ничего больше, так как молот с такой силой влетел в его череп, что голова монстра просто взорвалась, осыпая ближайших зевак осколками костей и мозгов.

Орк, стоявший по другую сторону от гоблина, вскрикнул. А затем вскрикнул снова, когда, как показалось, из неоткуда в руках у гоблина появилась великолепная рапира. Он сделал быстрый шаг и вонзил кончик оружия в горло визжащего орка. Когда противник упал, гоблин достал другую руку, на этот раз вынимая арбалет.

Второй орк споткнулся, арбалетная стрела торчала из его глаза.

Там, где недавно была рука с арбалетом, теперь появился прекрасный кинжал, чьи боковые лезвия-обманки были выполнены в виде аккуратных и смертельно опасных змей. Гоблин больше не был гоблином, он был хафлингом. Возможно, грязным и растрепанным, но по-прежнему выглядевшим довольно модно в своем берете в синюю крапинку, белой рубашке и черном кожаном жилете.

Боевой молот пролетел мимо хафлинга, в своем смертельном полете сшибая с ног гоблина и орка. И, наконец, появился питомец гоблина – огромный человек с золотистыми волосами, бородой и ярким огнем, горящим в голубых глазах.

Глаза, в которых отражался свет факелов. Глаза, которые сияли жаждой битвы, стоило человеку вступить в бой, пусть даже без оружия. Он подхватил гоблина и использовал его в качестве дубинки, прежде чем бросить существо к ногам троих орков, бежавших на него.

Налетев на внезапное препятствие, враги споткнулись и запутались. Выпрямляясь снова, орки нашли человека держащим в руках неведомо откуда взявшийся молот.

Один косой взмах великолепного оружия отбросил всех троих в сторону.

Рядом с ним, быстро кружась, вертясь и танцуя, хафлинг делал выпады и парировал, уворачиваясь от удара дубиной, ударом кинжала в центр лезвия низко отводя меч противника, и выхватывая нож из руки третьего гоблина, который волшебная рапира выбила прямо из рук существа.

Парочка работала идеально согласовано, хафлинг бросался во все стороны, обороняясь и иногда нанося удары, но всегда незначительные. У него не было времени на то, чтобы добить какого угодно врага. Вместо этого он двигался к следующему, защищая спину и бока огромного человека.

Тот, чудовищно сильный и смертоносно быстрый, убивал, всегда убивал, сметая орков и гоблинов, которым не посчастливилось оказаться рядом. Замах его молота размалывал кости в пыль и разрывал жертв на части своим яростным ударом чистой мощи. В какой-то момент человек запустил молот в полет, кидая оружие в огра, который вошел в комнату, и, конечно же, полетел назад через дверной проем, падая в коридоре.

Орк воспользовался этой возможностью и прыгнул на противника, замахиваясь на него дубинкой. Человек подставил руку, принимая тяжелый удар, и, прежде, чем орк успел отступить для второй атаки, обвил дубину рукой и с силой дернул, крепко сжимая оружие и отбрасывая незадачливого орка в сторону.

Свободная рука мужчины ухватила морду орка, и он тот час же сжал её, снова и снова ударяя уродливое существо.

– Реджис! – прокричал человек, когда остальные орки бросились на него, а огр вернулся назад.

Он навалился на орка со всей своей чудовищной силой… слишком большой даже для мощного существа. В конце концов противник перестал сопротивляться, его позвоночник хрустнул и затрещал под беспощадным напором варвара. Он даже не подумал поднять оружие, обе его руки были зажаты в тисках этого смертоносного объятия.

Человек бросил дубину в подходящих орков, и его молот вернулся, аккуратно опускаясь в свободную руку.

Хафлинг тенью промелькнул мимо него, прыгая на приближающихся орков. Его рука легко взмахнула один раз, затем второй, и через мгновение двое из четырех монстров полетели назад, на пол, утянутые плотоядным призраком, появившемся позади них, держа живых змей, которые, словно гаррота, стали закручиваться у горла существ.

С кинжалом, на котором осталось лишь одно лезвие, и своей великолепной рапирой, хафлинг занялся двумя оставшимися противниками. Он пошел на них боком, вытянув рапиру перед собой и отведя назад руку с кинжалом. Легкое движение клинка отвело меч орка, а затем оттолкнуло копьё.

Перенеся вес на заднюю ногу, хафлинг отшатнулся.

К радости орка, который решил, что противник отступает.

Но вместо этого хафлинг сделал шаг, перемещая свой вес и подаваясь вперед всем телом.

Его рука внезапно вытянулась.

Так неожиданно.

Слишком внезапно.

После этого фехтовальщик снова двинулся вперед. И в третий раз его шаги были непредсказуемыми и решительными.

Он быстро оказался один на один с орком, товарищ которого быстро упал на землю, дрожащими руками хватаясь за три отверстия, пробитые хафлингом в его груди. Все они располагались в районе сердца существа. Два из них пробили сердце насквозь.

Позади хафлинга послышался финальный треск костей, и варвар бросил на пол поломанного орка, отпрыгивая в сторону мимо хафлинга. Он приземлился, резко останавливаясь и поворачиваясь с жутким намерением. Его молот вылетел вперед.

Это мощное оружие, этот могучий замах, оторвал голову преследующему гоблину.

И стоило этой голове свободно пролететь по воздуху, как остальные противники изменили направление своего движения.

– Давай! Давай! – крикнул хафлинг своему большому товарищу, и варвар развернулся, запуская свой молот в грудь приближающегося огра, снова отбрасывая его назад.

Рапира хафлинга совершала свой завораживающий танец вокруг расширенного копья, орк безуспешно пытался ударить по тонкому лезвию, но у него не получалось угнаться за хафлингом.

Несколько мгновений казалось, что монстр сосредоточился на этом крутящимся оружии, но затем орк взревел и нанес яростный удар вперед.

Точно так, как рассчитывал хафлинг. Небольшой парирующий удар рапиры и внезапный пируэт подальше от колющего копья, пронес его прямо над наконечником оружия по направлению к орку.

Орк разинул рот и ударил хафлинга по лицу.

И, конечно же, орк проглотил лезвие кинжала.

Обезумев от боли, орк отскочил, ужасно крича, молотя руками и катаясь по полу. Хафлинг промчался к нему и начал опускать свою рапиру на упавшее существо, чтобы прикончить его. Но потом хитро улыбнулся и поднял лезвие. Пускай жалкий урод страдает.

– Давай! – кричал огромный человек, тыча молотом прямо перед собой, чтобы заставить отступить огра, таким образом отвлекая его внимание. Молот взлетел вверх и за плечо, словно варвар собирался нанести рубящий удар сверху.

Но хафлинг бросился мимо огромного человека, прямо на огра.

Проскользнув между ногами монстра, хафлинг вылетел в коридор.

Недалекий урод последовал за бегущим противником, наклоняясь вперед, чтобы схватить его. Однако, он действовал слишком медленно.

И тогда молот не вернулся назад, чтобы нанести удар сверху. Он продолжил опускаться вниз, совершая полный круг и снова вылетая вперед, с силой врезаясь в лицо нагнувшегося огра.

О, как чудище выпрямилось во весь свой десятифутовый рост!

Человек нырнул между его ног, выкатываясь в зал, и даже не оглядываясь, когда земля задрожала под тяжестью бегущего огра.

– Многовато усилий ради четырех угрей, – заметил хафлинг, мчась через туннели.

– Мой рычащий живот говорит, что оно того стоило, – ответил варвар, но крякнул, как только закончил говорить. Теперь жар битвы был позади, и он вынужден был зажать свой молот в правой руке, так как левая безвольно повисла.

Он тяжело втянул в себя воздух, и хафлинг повторил движение, когда друзья обернулись, чтобы прислушаться к звукам и осмотреть рану.

Предплечье человека было бледным и опухшим. Кровь стекала с руки варвара.

Это была не первая кровь, которую эта двоица пролила в коридорах Верхнего Подземья за последние несколько декад.

И, конечно же, она не станет последней.

Многие дворфы радостно подняли свои кулаки, когда битва продолжилась. Воины Цитадели Адбар вели бои в туннелях, расшвыривая гоблинов и орков и ведя счет убитым монстрам.

– Никакой пощады! – прокричал король Харнот. – Прорываемся! Оставляйте их корчиться на полу! Ба, собаки!

Все южные проходы Адбара были полны дворфами, собравшимися в разрушительные боевые отряды. Щитовые дворфы шли в первом ряду, их большие щиты переплетались между собой, образуя стену металла перед отрядом. Эти огромные щиты с плоским низом служили для поддержки алебард копейщиков, идущих во втором ряду. Они тыкали и кололи любого врага, который подбирался слишком близко.

В третьем ряду шли воины с мечами. Их лезвия неизбежно были направлены вниз, чтобы наносить удары по извивающимся и растоптанным телам гоблинов, устилавшим пол. А потом шли жрецы и арбалетчики, которые посылали свои жалящие стрелы перед отрядом.

Группа Харнота вошла в большую камеру, Рундберг, как они называли это место, широкую и почти круглой формы, полную драгоценных металлов. Сталактиты и сталагмиты заполняли пространство вокруг, словно зубы дракона. Все они сияли в свете факелов, привлекая глаз вкраплениями слюды и серебристого металла.

Король Харнот кивнул, стоило отряду проникнуть внутрь залы. Он был рад вернуться сюда. В этом месте, еще до войны, Цитадель Адбар работала над укреплением и укладкой рельс в туннелях, так как их шахтеры искали районы, покрытые серебристыми прожилками, поближе к цитадели.

– Как хорошо, что мы добрались сюда так быстро, мой король, – заметил Донаго Блудифест, который командовал отрядом Диких Дворфов пока Ортео Спайкс был на юге, участвуя во встрече в Цитадели Фелбарр… Король Харнот не одобрял этот поход, и одно это не давало ему спать спокойно сейчас, когда Уктар переходил в Найтол – последний месяц 1484 года по летосчислению Долин.

– Я думал, их орки стоят выше, ближе к крепостям! – добавил Донаго.

Король Харнот не мог не согласиться с такой оценкой. Он привел в Верхнее Подземье почти все силы своих дворфов. Казалось, они не смогут прорвать наземную блокаду, но им обязательно нужно было справиться с ней здесь. При всей своей отличной и неприступной обороне, Адбар не сможет выдержать такую осаду. Его молодые короли, Харнот и Бромм стали слишком зависеть от торговли.

Правда, очевидной эта печальная ошибка стала только сейчас, когда зима стала суровее, а туннели Адбара были забиты врагами. Цитадель Адбар служила арсеналом Луруара. Обычно в девятый месяц года можно было увидеть огромный караван, отправляющийся в путешествие по туннелям к житницам Сандабора, чтобы совершить торговые поставки болтов для арбалетов, копей для баллист и кучу оружия, доспехов и других металлических изделий, способных обеспечить Адбару достаточно пищи, чтобы дворфы сыто и счастливо прошли через мрак зимы.

Но не в этом году, когда Сандабор все лето провел в осаде и, в конце концов, пал под натиском Многих Стрел.

Они стали слишком зависимы от торговли с большим городом. Запасы еды Харнота начали истощаться еще до конца года. Он уже ограничил рацион своих подданных и приказал фермерам вернуть большие участки в Нижнем Городе и возобновить работу в своих грибных садах. Но если они не пробьются сейчас, не смогут открыть пути на юг, к Фелбарру и Митрил-Халлу, в частности, эта зима станет для них голодной и тяжелой.

Донаго, находившийся рядом с ним, приказал рассеять передние ряды, которые теперь могли свободно развернуться с обоих флангов, пока дворфы шли по широким туннелям Рундберга.

– И смотрите на колонны! – крикнул он воинам. – Проклятые огры могут скрываться за одним из них и выбраться прямо посреди отряда!

Король Харнот кивнул, но что-то казалось ему странным. Волосы на его затылке зашевелились. При первых словах Донаго он понял свою ошибку.

Они не пробивались сюда, к Рундбергу. Орки заманили их в ловушку!

– Нет, держите строй! – отменил он приказ. – Идем к той и той колонне, – поручил он первому ряду, указывая на пару больших сталагмитов, которые тянулись от пола до потолка в четырех десятках шагов от входа в туннель и в пятидесяти дворфах друг от друга. – Окружите эти каменные столбы, – приказал Харнот. – И поднимите щиты.

– Вы слышали приказ короля! – крикнул Донаго. – Построиться квадратом!

Дворфы толкались, чтобы встать в строй, и Харнот послал пару гонцов туда, откуда они пришли, отправив посланников на запад и восток, чтобы остановить другие легионы. Король не слишком доверял этому затишью и желал проверить каждый шаг дороги за пределами Адбара.

По крайней мере, этого хотела часть его. Другая часть желала крови орков и огров, хотела отомстить за умершего брата. Он поморщился, отдавая приказ замедлить марш. Король предпочел бы стремительно пронестись через пещеру Рундберга. Враги будут обречены, враги будут убиты.

Но осторожность Харнота в этот день спасла его жизнь, как и большую часть его сил. Едва дворфы выстроились квадратом, окружая сталагмиты, противники с ревом вылетели в пещеру.

Орки бежали в центре отряда, ведя перед собой гоблинов. Рядом с ними шла куча огров и огриллонов.

Стена монстров, словно лавина, натолкнулась на стену дворфских щитов. Длинные алебарды пронзили идущих впереди, иногда даже доставая до следующего врага в отряде, но когда давление стало слишком велико, древки алебард затрещали, и так единодушно, что звук эхом отлетал от стен Рундберга, словно целый лес скрипел ветвями под тяжестью ледяного шторма.

Несмотря на напор орды, несмотря на яростное давление, стена щитов выдержала. Щитовые дворфы мужественно поддерживали друг друга, не разнимая рук, стоило им сцепить свои щиты вместе, и уповая на своих собратьев, стоявших позади, которые должны были отклонить в сторону мечи, проникавшие сквозь металлический барьер.

Голос короля Харнота ревел над всеобщим смятением, отдавая приказы сородичам, руководя арбалетным обстрелом каждый раз, когда видел неподалеку огра, который мог добраться до строя дворфов, прорвав их защиту.

Они держались. Гоблины умирали так часто, что их тела стали укреплять стену из металла.

И, судя по утверждению возвратившихся гонцов, подкрепление было близко.

А затем наступила тьма, такая беспросветная чернота, что многие дворфы закричали, думая, что ослепли.

Когда первый огненный шар пронесся мимо них, обдавая ряды дворфов невидимым, но отнюдь не безболезненным, пламенем – все уже знали истину – пришли дроу.

По мере того, как крики и вопли боли сопровождали магический обстрел, король Харнот не стал тратить времени на сомнения. Он приказал своим войскам отступать, возвращаться из Рундберга, в туннель, откуда они пришли.

Магические молнии дроу обрушивались на отходящие ряды. Безумные орки и огры продолжали сражаться, в слепую, во тьме, зачастую поражая союзника вместо врага.

Тем не менее, чаще они попадали по дворфам.

Коридор, находившийся за пределами пещеры, не был накрыт магической темнотой, там дворфы перегруппировались в плотный, отступающий отряд. Больше дня туннели к югу от Адбара заливала кровь. Сотни монстров погибли, вот только сотня лучших Адбарских воинов тоже не нашло дороги домой.

И они вернулись в свой дом, загнанные в крепость. Молнии продолжали бить, даже когда захлопнулась нижняя дверь Адбара, эхом отскакивая от стен дворфских залов и отзываясь болью в сердце короля Харнота.

Петля затянулась, кладовые пустели.

Это стало началом серии сражений в туннелях Верхнего Подземья, которые стали известны как Глубинные Битвы. Дворфы упорно направляли свои отряды вперед, пытаясь прорваться, но все попытки были отбиты назад в крепость ордой орков и дроу. Потому что темные эльфы отлично изучили территорию вокруг Адбара. Они тщательно следили за каждым туннелем, держа под рукой монстров, которые готовы были подавить любую попытку побега.

Дворфы Адбара чуть приободрились, спустя две декады, когда Ортео Спайкс и его мальчики каким-то чудесным образом проскользнули обратно в цитадель мимо туннелей, заполненных монстрами. Большинство из отряда были живы, но многие получили ранения.

Король Харнот не слишком-то воспрянул духом. Как бы рад он не был, что его дорогой и надежный друг Спайкс выжил, мрачные слова дворфа о расположении противников подтвердили худшие опасения Харнота.