Текст книги "Дверь в лето (сборник)"
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Вздор! Ты получишь все, что нужно, но через полгода модель должна быть на конвейере.
– Черта с два! Это моя модель и она не пойдет в продажу недоработанной, она должна стать шедевром, должна делать все, что способны вместить лампы Форзена, а не только прибирать за кошками и умывать детей. Фрэнк сможет даже играть в пинг-понг, если покупатель захочет и если сможет заплатить за расширенную программу.
Я посмотрел на Фрэнка. Он методично вытирал пыль со стола, причем каждую бумагу клал именно туда, откуда брал.
– Правда, играть с ним будет неинтересно – он никогда не промахивается. Хотя, мы можем научить его изредка мазать – введем в “мозг” специальную цепь. Ммм… да, именно так. Покупателям это понравится.
– Год. Один год, Дэн, и ни дня сверх того. Я найму кого-нибудь, чтобы помогал тебе.
– Майлз, – сказал я, – когда ты, наконец, поймешь, что всей инженерией в нашем деле заправляю я? Когда Фрэнк будет готов, наступит твой черед… но ни секундой раньше.
– И все-таки, вермута многовато, – ответил Майлз.
Я дорабатывал Фрэнка, стараясь, чтобы он возможно меньше походил на разбитый мотороллер, чтобы хозяйка могла похвастать им перед соседями. Между делом я совершенствовал схему и даже выучил Фрэнка почесывать Пита под челюстью и поглаживав его так, что коту это нравилось. Честное слово, для этого потребовалась схема потоньше, чем у атомщиков. Майлз больше не подгонял меня, хотя и заходил иногда посмотреть, как движутся дела. Работал я, как правило, по ночам, после неизменного обеда с Белл. Спал я до полудня, потом ехал на фабрику, подмахивал накопившиеся у Белл бумаги, ревизовал мастерскую. Потом снова подходило время вести Белл в ресторан. Из кожи я не лез, памятуя, что творческая работа и так хоть кого превратит во вьючную лошадь. К утру от меня так перло потом, что только Пит мог это выносить.
Однажды после обеда Белл спросила меня:
– Ты сейчас пойдешь в лабораторию?
– Конечно. Почему бы нет?
– Это хорошо. Там нас должен ждать Майлз.
– Да?
– Он хочет провести собрание акционеров.
– Собрание акционеров? Зачем это ему?
– Это ненадолго. В самом деле, дорогой, последнее время ты совсем не в курсе дел фирмы. Майлз собирается подвести некоторые итоги и обговорить наш образ действий на будущее.
– Да, я занят только проектированием. А что еще я могу сделать для фирмы?
– Ничего, дорогой. Майлз говорит, это не займет много времени.
– А в чем дело? Он что, сам не может решить?
– Майлз не говорил мне, зачем. Пожалуйста, дорогой, допивай свой кофе и пойдем.
Майлз и в самом деле ждал нас. Он торжественно пожал мне руку, словно мы месяц не виделись.
– В чем дело, Майлз? – спросил я.
Вместо ответа он повернулся к Белл:
– Вы подготовили повестку дня?
Одно это должно было насторожить меня – ведь по ее словам, она не знала, о чем собирается говорить Майлз. Но не насторожило. Я верил ей, черт меня побери! Она подошла к сейфу, набрала шифр и открыла дверцу.
– Кстати, дорогая, – сказал я, – прошлой ночью я не смог его открыть. Ты изменила шифр?
Она перебирала бумаги.
– Разве я тебе не говорила? – спросила она не оборачиваясь. – На прошлой неделе кто-то пытался взломать его и полиция посоветовала сменить шифр.
– Ясно. Тогда сообщи мне новый, если не хочешь, чтобы я названивал тебе среди ночи.
– Конечно.
Она закрыла сейф и положила досье на стол.
– Давайте начнем, – предложил Майлз, прочистив горло.
– Хорошо, – ответил я. – Дорогая, пиши… впрочем, ты знаешь все эти формальности лучше меня… Среда. 18 ноября 1970 года, 9.20 пополудни. Присутствуют все акционеры – следуют имена – и Д.Б.Дэвис, председатель технического совета и главный инженер – Что осталось нерешенным от прошлого совещания?
Ничего такого не было.
– Чудесно. А. теперь, Майлз, выкладывай, в чем дело.
Майлз снова прокашлялся.
– Я хочу проанализировать торговую политику фирмы и предложить программу развития. Кроме того, нужно обсудить наше финансовое положение.
– Финансовое положение? Не мели чепухи. Оно превосходно и с каждым месяцем становится все лучше. В чем дело, Майлз? Ты что, не готов к докладу? Выкладывай все как есть и простыми словами.
– Наша новая программа потребует расширения основного капитала фирмы.
– Какая еще новая программа?
– Постой, Дэн. Сейчас ты все узнаешь. Пусть Белл прочтет ее нам.
– Ну… ладно. Пусть.
Короче говоря – а Майлз, как и все юристы обожал длинные периоды – он хотел: а) изъять Фрэнка из моего ведения, передать его на конвейер и без задержки пустить в продажу…
– Нет! – остановил я Белл, прежде, чем она дошла до пункта “б”.
– Подожди минутку, Дэн. Как председатель правления и главный управляющий я имею право высказаться до конца. Повремени со своими замечаниями и позволь Белл дочитать до конца.
– Хорошо… Но учти, с первым пунктом я не согласен.
Из пункта “б” вытекало, что нам не следует разбрасываться. Мы взялись выпускать вещи, не менее перспективные, чем автомобиль, но то, что мы уже сделали – только начало. Нам следовало увеличить акционерный капитал и соответственно расширить производство, чтобы выйти на общенациональный, а затем и на мировой рынок.
Я забарабанил пальцами по столу. Мне до смерти не хотелось становиться главным инженером большой фирмы. Тогда у меня, чего доброго, отберут чертежную доску, а если закуплю усовершенствованные паяльники, профсоюз объявит забастовку. Уж лучше было оставаться в армии и дослуживаться до генерала.
Но возражать я не стал.
Пункт “в” пояснял, что для этого потребуются отнюдь не гроши, но миллионы. Предлагалось стать дочерней корпорацией при “Мэнникс Энтерпрайзис” – передать им наши акции, активы и Умницу Фрэнка. И хотя мы оставались при своих прежних должностях (Майлз – главным управляющим, а я – главным инженером) и приобретали акции “Мэнникс Энт”, нашей свободе приходил конец: оба мы снова должны были работать на кого-то, в данном случае – на акционеров.
– Это все? – спросил я.
– Ммм… да. Бери слово и высказывайся.
– Значит, нам предоставляется сидеть за рулем и распевать спиричуэле.
– Не надо шутить, Дэн. Все идет так, как должно идти.
– А я и не шучу. Эти должности и привилегии – побрякушки для невольника, чтоб он не проклял судьбы своей. Ну, ладно, а что буду делать я?
– Руководить.
Я выставил контрпредложение: все мы устраняемся от производства. Джек Шмидт, продававший нашу продукцию, был хорошим человеком и принимал наш товар без единой рекламации; мне самому надо было копаться в схемах, совершенствовать их, находить неисправности. Без этого я чувствовал себя вялым и жизнь была мне не мила. Поэтому-то я и работал по ночам. И от всего этого придется отказаться, придется наступить себе на горло ради того, чтобы стать в один ряд с “Дженерал Моторс”, и “Консолидейтид”. Я не смог бы разорваться: изобретать и в то же время руководить производством.
Мое предложение сводилось к тому, что нам следует не разрастаться, а сократиться. Мы продадим кому-нибудь лицензии на производство Горничной и Оконного Вилли, а сами будем огребать процент с продажи. Когда Фрэнк будет готов, мы и его продадим тем же образом. Если “Мэнникс Энтерпрайзис” купит наши лицензии и таким образом захватит рынок – бог им на помощь! Тем временем мы изменим свое название и станем Исследовательской Корпорацией Дэвиса и Джентри. Работать будем как и прежде, втроем, разве что я найму себе в помощь одного или двух механиков, а Майлз и Белл будут подсчитывать прибыли.
– Нет, Дэн, – Майлз покачал головой. – Допустим, лицензии дадут нам некую прибыль. Но мы получим гораздо больше, если будем производить товар сами.
– Черт побери, Майлз, мы не будем производить товар сами, не будем и все тут! Ты хочешь продать наши души “Мэнникс Энтерпрайзис”, а чего ради? Только из-за денег? Но ведь человеку нужна только одна яхта, только один бассейн, да и то не каждый день, а время от времени… Не пройдет и года, как все это будет у тебя, раз уж тебе так хочется.
– Мне не хочется.
– Так что же тебе нужно?
Он посмотрел мне в глаза.
– Дэн, ты хочешь изобретать. Мой план обеспечит тебе все возможности для этого – людей, приборы, деньги – словом, все, чем мечтает любой изобретатель. А я хочу вести большое дело, большое дело. У меня такое призвание, – он быстро глянул на Белл. – Я не хочу до смерти торчать здесь, посреди пустыни Мохаве. Не хочу быть управляющим при изобретателе-одиночке.
Я вытаращился на него.
– Раньше ты говорил по-другому. Хочешь выйти из дела, старик? Ну, что ж… Мы с Белл не будем тебе мешать. Я могу наскрести деньжат и выкупить твою долю. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь чувствовал себя прикованным к тачке.
Досадно, конечно, но если Майлз хотел уйти, у меня не было права его удерживать.
– Нет, из дела выходить я не хочу. Ты слышал, что я предлагаю. Это для нашей же пользы. Пойми меня.
Наверное, я выглядел озадаченным.
– Значит, ты настаиваешь на своем? Хорошо. Белл, запиши, что я голосую “против”. Может быть, потом мы вернемся к этому вопросу. Желаю счастья, Майлз.
– Давайте проголосуем, как положено, – упрямо ответил он. – Записывайте, Белл.
– Хорошо, сэр. Итак, Майлз Джентри голосует пакетом акций… – она зачитала номера серий, – и подает свой голос…
– “За”.
Белл что-то пометила в своей книге.
– Дэниэл Б.Дэвис голосует пакетом акций… – опять цифры, словно она читала телефонный справочник; я пропустил их мимо ушей, – и подает свой голос…
– “Против”. И решает дело. Мне очень жаль, Майлз.
– Белл С.Даркин голосует; пакетом акций… – снова цифры. – Я голосую “за”.
У меня отвисла челюсть.
– Но, детка, ты не можешь так поступать, – выдавил я наконец. – Конечно, это твои акции, но ты же помнишь, что…
– Подведем итог, – пробурчал Майлз. – Большинство высказалось “за”. Предложение принято. Запишите это.
– Да, сэр.
Несколько минут я молчал, не зная, что сказать. Потом кричал на нее, убеждал, говорил, что она поступила нечестно – ведь я подарил ей эти акции, вовсе не намереваясь упускать контроль над нашим делом. Это был просто подарок от чистого сердца. Дьявол, я даже заплатил налог за них в этом году. Если она способна на такой фокус, тогда пусть объяснит, как быть с нашим браком…
Она посмотрела мне в глаза; лицо ее было совершенно чужим.
– Дэн Дэвис, если после того, что вы здесь наговорили, вы еще думаете, что между нами возможны какие-либо отношения, то вы еще больший болван, чем я предполагала. – Она повернулась к Джентри. – Подвезешь меня до дому, Майлз?
– Конечно, дорогая.
Я начал было говорить что-то, потом замолчал, повернулся и вышел, позабыв свою шляпу. Давно пора было уйти. А может быть, следовало убить Майлза, раз уж я не мог и пальцем тронуть Белл.
Естественно, мне было не до сна. В четыре часа утра я встал с кровати, позвонил в бюро перевозок, согласился заплатить сверх тарифа и в 5.30 был у ворот фабрики вместе с грузовиком. Я хотел подвести его к главному входу, чтобы погрузить Фрэнка тельфером – ведь в нем было добрых четыреста фунтов.
На воротах висел замок.
Опираясь о колючую проволоку, я перелез через забор. Запертые ворота меня не беспокоили – в мастерской была сотня инструментов и каждым я мог отомкнуть его. Но и на двери мастерской был новый замок.
Я огляделся, прикидывая, сломать мне его или просто снять дверь с петель, и тут мне крикнули:
– Эй, ты! Руки вверх.
Рук я не поднял, но обернулся. Средних лет мужчина направлял на меня шпалер преизрядного калибра.
– Кто вы такой, черт побери?
– А вы?
– Я – Дэн Дэвис, главный инженер этого бардака.
– А… – он немного обмяк, но гаубицы своей не отвел. – Да, вы соответствуете описанию. Но если у вас есть какой-нибудь документ, покажите мне его.
– Какого черта? Кто вы такой?
– Я? Вы меня не знаете. Я Джо Тодд из Мохавской Компании Охраны и Защиты. Работаем по частной лицензии. Уж вы-то должны знать нашу контору, ваша фирма – наш постоянный клиент. А я дежурю этой ночью.
– Вы? Тогда у вас, наверное, есть ключ от этого замка. Отомкните его, я хочу войти. И спрячьте вашу мортиру.
Он и не подумал сделать ни того, ни другого.
– Я не имею права, мистер Дэвис. Во-первых, у меня нет ключа. А во-вторых, насчет вас мне даны инструкции. Вам не разрешается находиться на территории фабрики. Я должен выставить вас за ворота.
– Не хотите открывать – не надо. Я все равно войду, – ответил я, озираясь в поисках камня, годного на то, чтобы высадить окно.
– Послушайте, мистер Дэвис…
– Да?
– Мне не велено вас пускать и я вас не пущу. Допустим, я плохой стрелок. Допустим, я не буду стрелять вам в живот, как это положено по инструкции, а буду целить по ногам. Но ведь и ноги у вас не железные, а пули у меня разрывные.
Это предупреждение заставило меня пересмотреть свои планы. И не только это: заглянув в окно, я обнаружил, что Фрэнка нет на месте.
Выпроводив меня за ворота, Тодд протянул мне конверт.
– Они велели передать это, если вы придете.
Письмо я прочел уже в кабине грузовика. Вот что там было:
18 ноября 1970
Дорогой мистер Дэвис,
На состоявшемся сегодня совещании дирекции было решено ограничить Ваши связи (кроме чисто финансовых) с нашей корпорацией. В соответствии с § 3 Вашего контракта Вы больше не являетесь служащим. Все Ваши личные вещи и бумаги будут посланы Вам незамедлительно. Правление надеется, что Вас не огорчит эта вынужденная мера, продиктованная нашими разногласиями относительно дальнейшей судьбы фирмы.
Искренне Ваши
Майлз Джентри,Председатель Правления и Главный управляющий и Б.С.Даркин, Секретарь-Казначей.
Я дважды перечел письмо, прежде чем до меня дошло, что никакого контракта с нашей фирмой у меня никогда не было и что я, хоть убей, представления не имею о третьем или любом другом параграфе.
На следующий день посыльный принес “мои личные вещи и бумаги” прямо в мотель, где я ночевал в те времена. В посылке я обнаружил свою шляпу, письменный прибор, планшетку, кучу разных книг, мою личную переписку и несколько документов. Ни чертежей Фрэнка, ни записей о нем там не было.
Среди документов попадались довольно любопытные. Мой “контракт”, например – его третий параграф позволял нанимателям выставить меня без предупреждения и даже без обычного выходного пособия. Еще интереснее был седьмой параграф. Он был воплощенным свинством, являл собой крайнюю форму порабощения. В течение пяти лет мне запрещалось работать на кого-либо по своей специальности, ибо фирма сохраняла за собой преимущественное право на мои услуги и в любой момент могла призвать меня обратно. Таким образом, мне оставалось с опрокинутой шля, пой в вытянутой руке идти упрашивать Майлза и Белл дать мне работу. Наверное, для этого мне и вернули шляпу.
Пять долгих лет я не имел права заниматься бытовыми приборами без их разрешения. Я предпочел бы перерезать себе горло,
В пачке были копии всех моих патентов, которые я, оказывается передал фирме: все, относящееся к Горничной, Оконному Вилли и кое-что помельче. (Фрэнк, естественно, там не фигурировал – его я еще не патентовал. Позже я узнал, что с ним стало).
Но я никогда не передавал фирме никаких патентов, не давал даже формального разрешения на использование моих изобретений. Зачем? Фирма была моим детищем и в каких-либо патентных отношениях между мною и ею просто не было нужды.
Три последних документа относились к моим акциям (к тем, которые я еще не успел передать Белл). Еще там был чек, а при нем – счет: мне платили за опцион седьмого параграфа, мне выплачивали “жалованье” за все время работы и за три месяца вперед, меня премировали тысячей долларов “за услуги, оказанные фирме”. Последний пункт, наверное, особенно им нравился.
Перебирая эту удивительную коллекцию, я мало-помалу осознавал, как глупо было не глядя подписывать все, что подсовывала Белл. Подлинность моих подписей сомнений не вызывала.
На следующий день я немного оклемался и решил посоветоваться с адвокатом, достаточно ловким и жадным до денег, чтобы взяться за такое дело. Сначала он не хотел со мною связываться, но потом, посмотрев документы и выслушав детали, уселся поудобнее, заложил пальцы за жилетку и принял обычный для их братии кислый вид.
– Дэн, – сказал он, – я дам вам бесплатный совет.
– Слушаю…
– Не затевайте ничего. Вам не за что зацепиться.
– Но вы же говорили…
– Я помню, что я говорил. Да, они обманули вас. Но как вы это докажете? Они могли выманить все ваши акции, выставить вас без цента за душой и все было бы шито-крыто. А вместо этого они выплатили вам жалованье, да еще положили тысячу сверху, чтобы не к чему было придраться. И уволены вы под вполне благовидным предлогом – несогласие с политикой фирмы.
– Но у меня никогда не было никакого контракта! Я сроду никому не передавал свои патенты!
– Но вот же документы. И вы согласны, что эти подписи – ваши. Кто может свидетельствовать в вашу пользу?
Я призадумался. Никто, пожалуй, кроме меня самого. Даже Джек Шмидт не знал, что творится за забором фабрики. Об этом знал только я… и Белл с Майлзом.
– Теперь – о ваших акциях, – продолжал адвокат. – Здесь, пожалуй, мы найдем зацепку. Если вы…
– Во всей истории это – единственная честная операция. Я действительно подарил ей эти акции.
– Да, но почему? Вы сказали, что это был подарок по случаю помолвки, в ожидании свадьбы. И она, принимая его, знала об этом. Вы можете заставить ее или вступить с вами в брак, или вернуть акции. Прецедент мы встречаем в деле Мак-Налти против Родис. Тогда вы вернете себе контроль над фирмой и вышвырнете их за ворота. Можете вы это доказать?
– Черт побери, не хочу я на ней жениться. Она мне больше не нужна.
– Дело ваше. Но это – единственная зацепка. Есть у вас свидетели или доказательства того, что, принимая акции, она знала о том, что они дарятся ей как вашей будущей жене?
Я повспоминал. Конечно свидетели у меня были… все та же двоица. Майлз и Белл.
– Теперь вам понятно? Ваше слово, против их слова, а на их стороне еще и куча бумаг. Это значит, что вы не только ничего не получите, но к тому же рискуете угодить в психушку с диагнозом: навязчивая идея. Мой вам совет – начинайте работать в другой области или… попытайтесь оспорить некоторые параграфы вашего контракта. Рад вам сообщить, что составлен он небезупречно. Но не пробуйте обвинять их в заговоре. Они выиграют дело, да еще и отберут у вас остальные акции за судебные издержки.
Я так и сделал. В подвале дома, где размещалась адвокатская контора я отыскал бар. Я осел там и заказал кучу выпивки.
Мне хватило времени припомнить все это, пока я добирался к Майлзу. Когда фирма начала приносить прибыль, он арендовал в Сан-Фернандо чудесный коттеджик и перебрался туда вместе с Рикки, предпочитая каждый день ездить на фабрику через пустыню, нежели все время изнывать от убийственной мохавской жары. Я с удовлетворением вспомнил, что Рикки сейчас далеко, в скаутском лагере, на Большом Медвежьем озере. Мне бы не хотелось, чтобы она видела, как я разбираюсь с ее отчимом.
Проезжая через туннель, я задумался. Что делать с сертификатом? Наконец, я решил оставить его где-нибудь, а уж потом – встретиться с Майлзом. Не то, чтобы я ожидал драки или чего-нибудь в этом роде (если, конечно, сам не начну ее), но мысль была хороша. Я теперь был словно кот, которому однажды прищемили в дверях хвост, то есть неизменно осторожным.
Оставить документы в машине? Но если уж мне самому может грозить насилие, то машину и подавно ничего не стоит угнать, хотя бы и на буксире.
Можно было послать их по почте на свое имя. Корреспонденцию я получал на Главном Почтамте, ибо менял гостиницу всякий раз, как там обнаруживали, что со мной живет Пит.
Мне подумалось, что можно послать их кому-нибудь из надежных людей.
Но таких было немного.
Наконец, я вспомнил, кому можно верить.
Рикки.
Казалось бы, глупо доверяться женщине после того, как Белл обманула меня. Но Рикки – это же совсем другое дело. Я знал ее полжизни (ее жизни, конечно) и если только человеческое существо может быть абсолютно честным, так это именно Рикки… и Пит был того же мнения. Кроме того, Рикки была физически не способна превратно истолковать мужской здравый смысл. Она была девчонкой только в том, что касалось ее лица, но даже не фигурой.
Выехав из туннеля, я свернул к аптеке, где разжился марками, двумя конвертами, большим и маленьким, и парой листов почтовой бумаги. Я написал:
Тут я задумался. Черт возьми, если со мною что-нибудь случится… автокатастрофа или еще что-то в этом роде. Рикки, получив это, будет винить во всем Майлза и Белл. Ну и пусть. Вдруг я понял, что уже принял решение не ложиться в анабиоз. Лекция, которую прочел мне док и несколько часов трезвых размышлений – вот все, что мне было нужно. Я решил остаться и бороться, а сертификат станет главным моим оружим. Он позволял мне ревизовать все документы фирмы, давал мне право совать нос во все дела. Если они снова попытаются не пустить меня на фабрику, я вернусь с адвокатом, помощником шерифа и постановлением суда.
За одно это я смогу потащить их в суд. Возможно, я проиграю процесс, но вони будет вполне достаточно, чтобы “Мэнникс” отступилась от фирмы.
А может не стоит отсылать сертификат Рикки?
Нет, пусть он будет у нее на всякий случай. Рикки да Пит – вот и вся моя “семья”. И я продолжал писать.
“Если через год от меня не будет никаких вестей или если ты узнаешь, что со мною что-то случилось, позаботься о Пите, если сможешь его отыскать, и, не говоря никому ни слова, бери маленький конверт, неси в ближайшее отделение Американского Банка и вели кому-нибудь из служащих вскрыть его.
Люблю, целую
Дядя Дэнни”.
На другом листе я написал:
“3 декабря 1970 года
Лос-Анджелес, Калифорния
Все свои наличные деньги до последнего доллара и прочие сбережения, включая акции (тут я перечислил номера), я перевожу в Американский Банк с тем, чтобы они были сохранены и переданы Фридерике Вирджинии Джентри в день ее совершеннолетия.
Дэниэл Бун Дэвис”.
Все это я писал прямо на прилавке аптеки, а в ухо мне орал динамик. Получилось четко и недвусмысленно. Я мог быть уверен, что Рикки получит все мои деньги, если со мною что-нибудь случится, и что ни Майлз, ни Белл не смогут их отнять.
Если все обойдется, я при первой же встрече попрошу ее вернуть мне конверт. Я не стал делать на сертификате передаточную надпись, мое “завещание” и без того было достаточно ясным.
И сертификат и “завещание” я вложил в маленький конверт, а его вместе с письмом для Рикки засунул в большой. Потом надписал адрес лагеря, наклеил марку и бросил в ящик у входа в аптеку. Все это заняло минут сорок. Забравшись в машину, я заметно повеселел… и не только оттого, что обезопасил свои сбережения, но и потому, что разобрался, наконец, в своих проблемах.
Не то, чтобы совсем разобрался, но, по крайней мере, решил смотреть им в лицо, а не убегать, не играть в Рипа ван Винкля [14]14
Рип ван Винкль – персонаж новеллы Вашингтона Ирвинга, двадцать лет проспавший на поляне эльфов.
[Закрыть]… надеясь, что все утрясется само собой. Конечно же, я хотел увидеть Двухтысячный год и обязательно увижу его… когда мне будет шестьдесят. Надеюсь, я и тогда еще буду свистеть вслед красоткам. Не стоит торопиться, перескакивать в следующее столетие в анабиозной камере. Это ненормально – видеть результат, не увидев Действия. До тех пор у меня было целых тридцать лет и я надеялся прожить их так, чтобы в двухтысячном году можно было оглянуться назад с удовлетворением.
Сначала я намеревался дать бой Майлзу и Белл. Может, я и проиграю, но неприятностей им натворю. Так мой Пит, приходя порой домой изодранным в клочья, все же торжествующе выл, словно говоря: “Посмотрели бы вы на моего врага!”.
От встречи с Майлзом я не ждал особых результатов. Это будет так сказать, официальным объявлением войны. Во всяком случае, спать Майлзу сегодня не придется… а он может, если захочет, разбудить и Белл.
