Текст книги "Краснокожая хищница"

Автор книги: Роберт Бэккер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Сейчас, в разгар августовской засухи, появление белого дактиля было более чем кстати. Сестры встали и повели детенышей к песчаной равнине за деревьями. Самец Рэд пребывал в замешательстве. Дактили были ему не по душе, но в конце концов он решил положиться на здравомыслие Рэд и бросился вдогонку.

Белому дактилю очень нравились рапторы из семейства Рэд, они быстрее всех других разновидностей воздействовали на окружающую среду. И еще: они признавали его положение Заслуженного Дактиля в экосистеме, положение, которое давало ему право на остатки от каждой добычи гигантских рапторов.

Он заметил высушенную солнцем тушу астродонта и хотел, чтобы его друзья рапторы помогли ему расчленить этот многотонный запас мяса и внутренностей. Сам он не мог разорвать высохшую шкуру, но знал, что Рэд и ее семья легко сделают это.

Дактилю определенно не нравились более мелкие родственники ютарапторов – дейнонихи. Эти хищники передвигались большими буйными стадами и грубо обращались с дактилями. Они даже пытались устроить на него засаду, когда он доедал их добычу. Поэтому он налетал на них в самые неожиданные моменты.

Он никогда не помогал дейнонихам в поисках добычи так, как помог сейчас стае Рэд.

Сестры продрались сквозь густые заросли молодых деревьев и вырвались на горячую песчаную равнину. Они остановились, нюхая спертый тяжелый воздух. «Вон оно где!» – ликующе просигналили в их мозгу обонятельные системы.

Они бросились к месту, где, засыпанная песком и ветками, лежала большая туша.

Когти рапторов вспороли высушенную солнцем шкуру.

Ребра астродонта хрустнули под напором задних когтей, впившихся в его грудь.

Рэд и сестра засунули свои чешуйчатые морды в огромные раны, продранные насквозь в теле астродонта, и окунулись в гастрономический рай. Куски печени и легких, которым начавшееся разложение придавало чудесный пикантный вкус, исчезали в глотках рапторов. Это было замечательно.

Настроение Рэд менялось по мере того, как в желудке и кишечнике включались в работу пищеварительные энзимы. Грозная перспектива надвигающегося одиночества исчезла. Рэд отхватила большой кусок внутренностей астородонта и подошла к самцу.

«Это мне?» – спросил он, покорно склоняя голову.

«Да!» – ответила Рэд, поднося кусок прямо к его пасти.

Большой дактиль дождался, пока рапторы закончат есть, и только потом стал выбирать своим длинным клювом оставшиеся лакомые кусочки.

Детеныши осторожно приблизились к туше, все еще опасаясь дактиля. Они принялись отщипывать клочья мяса, висевшие на ножных суставах. В скором времени, почувствовав сытость, они осмелели. Один из младших детей стал понарошку нападать на большого старого дактиля, который сидел, взгромоздившись на невысокую ветку. Угрожающе нагнув голову и рыча фальцетом, птенец бросился вперед, потом затормозил, зарывшись лапами в песок, визгливо закричал и остановился как вкопанный с поднятой головой и раскрытой пастью.

Старик на дереве даже не шелохнулся. Он подпускал детеныша все ближе и ближе. С каждым новым выпадом птенец смелел. На шестой раз он остановился как раз под веткой, на которой неподвижно, как статуя, восседал дактиль.

Большая птица не издала ни звука. Крылья оставались плотно прижатыми к телу, отчего дактиль казался меньше, чем был на самом деле.

Детеныша озадачила неподвижность птицы. Он вытянулся насколько смог и шумно принюхался. Кончик его морды коснулся ветки, на которой сидел дактиль. Детеныш слегка ткнул ноги дактиля носом.

Белые крылья раскрылись одним резким движением. Длинный палец, соответствующий нашему безымянному, взметнулся вверх, разворачивая необъятную поверхность крыла. Казалось, что дактиль в одно мгновение увеличился в сотню раз.

Тень от его крыльев накрыла детеныша.

Кланк!

Птенец попытался быстро отскочить назад, но вместо этого упал, замолотил в воздухе лапами, силясь подняться, развернулся и пустился наутек.

Дактиль стоял неподвижно с распростертыми крыльями.

Детеныш споткнулся, перекувырнулся через голову и кубарем подкатился к Рэд. У ее ног он вскочил с широко раскрытым от ужаса ртом и прижался к теткиному боку. Она скосила на него глаза и оттолкнула от себя.

Птенец, жалобно визжа, бросился к матери. Та взглянула на него, потом на дактиля, потом снова на детеныша и принялась как ни в чем не бывало жевать серовато-коричневое мясо с бедра дохлого динозавра.

Август
Пузыри

Белый дактиль решил поразвлечься. Полдня он наблюдал за стаей рапторов. Он съел столько мяса, сколько мог себе позволить, не рискуя лишиться способности взлететь. И теперь ему опять было скучно.

Над песчаной равниной дул сильный бриз. Белый дактиль спрыгнул с дерева и почувствовал под ногами и крыльями горячий песок. Он ходил, как летучая мышь, с развернутыми в стороны коленями и сильно согнутыми локтями. Это выглядело неуклюже и неудобно, но необычайно сильные грудные мышцы, благодаря которым он мог летать, давали ему возможность быстро взлететь, оттолкнувшись от земли передними лапами.

Он спускался на землю с большой осмотрительностью и ходил очень осторожно. Он делал это только тогда, когда дул постоянный ветер, достаточно сильный, чтобы поднять его тело, как только он расправит крылья. В безветренную погоду он избегал далеко ходить. Это могло плохо кончиться: слишком много хищников поддались бы искушению догнать и уничтожить его.

Три когтя на его передних лапах при каждом шаге зарывались в песок, оставляя глубокие борозды. Рядом со следами передних когтей тянулись следы от его узких задних лап с четырьмя маленькими прямыми когтями.

Полоса следов, которую он оставлял позади себя на песке, выглядела широкой и неаккуратной по сравнению со следами Рэд. Белый дактиль был дальним родственником рапторов – оба вида могли бы проследить свою родословную и обнаружить, что ведут ее от одних и тех же быстроходных наземных хищников.

Но конечности дактиля стали непригодными для передвижения по земле. Три острых, узких, крючковатых когтя на каждой передней лапе были прекрасно приспособлены для того, чтобы висеть на деревьях или скалах, но создавали много неудобств при хождении пешком. Грудные мышцы дактиля представляли собой гигантские летные машины, дающие силу и мощь крыльям, но были малопригодны для быстрого передвижения по земле.

Самые сильные конечности дактиля – два его больших пальца, увеличенные в тысячу раз по сравнению с обычными для динозавров размерами. Эти пальцы, толще и сильнее бедер дактиля, были гибкими распорками, поддерживающими всю переднюю кромку крыла.

Белый дактиль очень хорошо понимал, насколько он отличается от своих дальних родственников – динозавров. Он делил все живые существа на две части: тех, кто может летать, и тех, кто не может. Он знал, что любое летающее существо, если оно обладает достаточным умом, легко может избежать опасности смерти от зубов нелетающих животных.

Фуп! Дактиль перепрыгнул через узкое русло ручья на высокую песчаную насыпь, изогнул тонкую гибкую шею, чтобы посмотреть на стаю рапторов. Трое детенышей спали под теплым послеполуденным солнцем. Взрослые тоже почти не двигались. Никаких признаков нервозности и беспокойства.

Низкое солнце отчетливо выделяло на песке следы дактиля, ведущие от туши астродонта к реке. Белый дактиль высоко поднял голову и очень внимательно присмотрелся. Он привык видеть следы динозавров с высоты своего полета, как на карте. Он мог различить десятки видов динозавров из двух сотен следов по узору их следов и по форме отпечатков. Но он никогда еще не видел так близко и отчетливо собственные следы. Он умел определить следы дактиля с высоты – по широко расставленным отпечаткам их лап и необычайным трехпалым следам, – и он наслаждался моментом самоосознания, когда обозревал собственные следы.

Это было интересно, и его скука ненадолго прошла.

Дактиль нашел место, защищенное от ветра гребнем высоких песчаных дюн. Он вгляделся в лужу темной воды и увидел коричневое тело, медленно извивающееся в грязи на дне.

Его клюв нанес стремительный удар, и молодая двоякодышащая рыба в полтора фута длиной исчезла в его глотке.

Но он пришел сюда вовсе не за рыбой.

Зип-буль-буль-буль.

Большие коричневые пузыри медленно и как бы нехотя поднимались на поверхность, пока он выдыхал воздух, полностью погрузив голову в воду.

Пип-пип-пип. Пузыри громко лопались, когда дактиль ловко протыкал их по очереди кончиком клюва.

Эту игру он придумал месяц назад, когда случайно, пытаясь поймать черепаху, кашлянул под водой. Его поразили большие пузыри, которые начали тесниться вокруг него на поверхности воды. А поскольку основной принцип его подхода к природе состоял в следующем: «Если в чем-то сомневаешься – клюнь!», он открыл для себя новое веселое ощущение: пузыри с треском лопались под его клювом.

Буль-буль-грррг. Необыкновенно большой пузырь, самый большой из всех, что он выдувал, всплыл на поверхность и неподвижно застыл, как хрустальный купол.

Дактиль с восхищением смотрел на свою работу. Жук-водомерка скользил вокруг пузыря сумасшедшими зигзагами, то и дело врезаясь в него. Ветер принес кусочек сухого папоротника, тот упал на прозрачный купол и замер, словно приклеенный. Теперь целая флотилия более мелких пузырей присоединилась к своему флагману, некоторые слились с большим пузырем, некоторые просто пристали рядом.

Внезапно белый дактиль увидел отражение неба, искаженное сферой, пузырь действовал как выпуклая линза. Это испугало дактиля, он поднял голову и стал внимательно и пристально разглядывать небо.

Он увидел облака и стаю дактилей, летящих вдалеке, – и близко-близко морду раптора.

Его тело рванулось вверх, готовое к мгновенному взлету по тревоге. Левое крыло ударило по воде. Песок полетел из-под его лап во все стороны. Неуклюжий в панике, он взобрался на насыпь и поймал воздушный поток. Через несколько секунд он был уже в воздухе.

Рэд даже не взглянула на дактиля, улетающего вдоль берега реки. Она была поглощена зрелищем множества пузырей, больших и маленьких, возникших при взлете дактиля.

Исследование новых явлений – игра для ума. Плотоядные, обладающие большим мозгом, – самые любознательные и игривые существа в любой экосистеме. Рэд наслаждалась чувством сытости и довольства, лежа на песке, когда увидела дактиля, который занимался чем-то странным и непонятным. Она не боялась этого дактиля, и желания съесть его у нее тоже не было. И ее охватило любопытство.

Уже несколько минут она следила за игрой в пузыри. Как и дактиль и все хищники, она любила игры, в которых требовалось шлепать и хватать. Все маленькое и движущееся нужно было как можно быстрее схватить. Еще ребенком она выработала координацию между глазами и носом, хватая листья, проносимые ветром по земле. А когда подросла, то оттачивала свои рефлексы, пытаясь двумя руками захватить маленьких зверьков, пушных млекопитающих, которые жили колониями в норах, как степные собачки.

Но лопать пузыри ей еще никогда не доводилось.

Она сунула морду под воду, потом вытянула ее назад. Но слишком медленно. Пузыри получились мелкие и невзрачные.

Сплшш! Она плюхнулась мордой в лужу. Но слишком быстро. Волны и пена повсюду, а больших пузырей опять не получилось.

Рэд зашипела и закашляла. Она не могла понять, что происходит. Она была не на шутку раздосадована – всю жизнь ей удавалось осваивать новые трюки, подражая другим, наблюдая за взрослыми, сестрами и братьями и даже за хищниками других видов.

В этот раз она сдалась и отступила. Умственные способности складываются из врожденного интеллекта и долгого опыта. Белый дактиль был очень умный, очень старый и знающий. Рэд никогда не освоить всего, что знал он. Она посмотрела вверх, оглядывая небо. Белый дактиль был уже далеко.

И настроение у него было отвратительное. Он терпеть не мог, когда ему приходилось внезапно взлетать. Ему не нравилось, когда динозавры подкрадывались сзади – даже те, которых он считал дружественными. Он предпочитал контролировать ситуацию полностью.

Дактиль поднялся на тысячу футов, сердито ворча про себя. Он бросил сестер и детенышей рапторов. Тут он увидел большую стаю дейнонихов. Два десятка хищников среднего размера расположились в десяти милях от стаи Рэд.

Белый дактиль знал, что может развеять его плохое настроение. Он медленно поднялся и развернулся так, чтобы солнце светило ему в спину. Потом сложил крылья и камнем бросился вниз.

Он быстро набирал скорость. Угол пикирования он мог изменить легким движением мембран между бедрами и хвостом. В двухстах футах от земли он расправил крылья и выровнял полет.

На скорости сто пятьдесят миль в час дактиль промелькнул над деревьями. Он летел почти горизонтально. Дейнонихи ничего не подозревали. Вожак стаи стоял, почесывая за ухом и наслаждаясь теплом солнца, припекавшего спину.

Фуоооуууп!

В последнюю секунду дейноних успел пригнуться и, потеряв равновесие, свалился в группу подростков, которые тут же бросились врассыпную.

Белый дактиль нанес кончиком клюва удар и оставил на боку вожака небольшую, но болезненную рану.

Когда дактиль снова поднялся в вечерний воздух, то увидел сверху всю стаю дейнонихов, в панике кружившую по поляне.

Теперь старый птеродактиль чувствовал себя гораздо лучше.

Сентябрь
Нападай на того, кто хромает

Слишком быстро, слишком быстро, слишком быстро… Рэд затаилась в зарослях коричневых папоротников, и ее присутствие выдавал только блеск глаз, неотступно следивших за стаей страусовых динозавров. Стая пробегала мимо.

Слишком быстро. Рэд моргнула, тщательно, неторопливо, как делала всегда, чтобы убрать пыль с глазных яблок. Так моргает орел, выжидая благоприятный момент, чтобы спикировать на молодую антилопу.

Влажные пленки, закрывающие ее глаза от внутреннего угла к внешнему, проехались по глазным яблокам, как дворники по лобовому стеклу машины.

Рэд знала, что должна действовать на пределе всех чувств, всех двигательных органов и всех возможностей разума.

Сегодня они втроем с сестрой и самцом столкнулись со сложной задачей: накормить себя и удовлетворить ненасытные аппетиты троих прожорливых, быстро растущих детей, питаясь только страусовыми динозаврами, самыми ловкими и проворными из всех животных, на которых охотились рапторы.

Но Рэд была уверена в силах своей увеличившейся стаи. Присоединение к ним молодого самца удвоило их шансы на добычу. Старшая дочь тоже помогала по мере возможности. Действуя вчетвером, стая рапторов половину своих атак завершала успешно.

Быстро, очень быстро. Рэд внимательно следила за страусовыми динозаврами, скачущими мимо. Она видела, как действовал молодой самец. Он пугал свою стаю, забегая с противоположной стороны и время от времени высовывая голову и плечи из зарослей, чтобы динозавры запаниковали и шарахнулись от него в ту сторону, где сидели в засаде Рэд с сестрой.

Слишком быстро. Крупная самка весом по меньшей мере фунтов в триста двигалась по краю бегущей мимо стаи. Ее тело будто парило в воздухе. Невероятно длинные голени и лодыжки мелькали короткими, четкими взмахами, вздымая из сухого торфа облачка желтой пыли.

Без видимых усилий она держала скорость более пятидесяти миль в час. Никакой другой динозавр Раннего Мела не бегал быстрее. Ее умные глаза быстро осматривали все вокруг, изящная лебединая шея все время поворачивалась из стороны в сторону. Эта самка была уверена в своей способности убежать от опасности, в своей непревзойденной скорости, гарантирующей, что ни один динозавр не сможет поймать ее, если она разгонится как следует.

Это чувство неуязвимости основывалось не только на ощущении безграничных сил, заключенных в мышцах ее ног. Она была умна и легко всему обучалась. Ей было семь лет. Уже дважды она становилась матерью. Двадцать пять раз благополучно спасалась от засады рапторов и шесть раз от громадных неповоротливых акрокантозавров.

Самка была очень самоуверенна. Она знала, что слева и справа прячутся рапторы, но рассчитывала на свое превосходство. Единственное, что могло сейчас сбить ее с ритма, – это нора пушистого шарика, в которую она могла угодить лапой. Застрять ногой в норе на такой скорости значило наверняка сломать лодыжку. А это привело бы ее к неминуемой гибели.

Самка не думала о норах. Они, естественно, были здесь, но на такой высокой скорости она не могла их заметить. А все, что она не могла контролировать, ее не волновало.

Левая нога самки едва коснулась наружного края норы. Внутри, в глубине этого убежища, сбилось в кучу семейство пушных млекопитающих, вздрагивая от оглушительного топота над ними. Самка страусового динозавра споткнулась всего один раз.

Эта оплошность не ускользнула от внимания Рэд. Она сразу повернулась в ту сторону. Но самка динозавра уже выровняла бег, почти не потеряв скорости. Три прыжка – и она уже снова бежала с прежней быстротой.

Рэд вертела головой по сторонам, стараясь не упустить ни малейшего движения вокруг. Стая страусовых динозавров разделилась на шесть или семь отдельных групп. Мимо Рэд пронеслось светло-коричневое пятно – три детеныша, подростки, не уступающие в скорости своей матери.

Даже птенцы – и те слишком уж быстрые. Компьютер Рэд, автоматически оценивающий добычу, выдал неутешительный результат.

Вот! Взгляд Рэд остановился на самце динозавра, бегущем далеко позади самки с птенцами. Ее глаза моментально переключились с широкоохватного поиска на четкую фокусировку одного объекта. Острый взор выделил этого самца из всей стаи – он хромал.

Сестра Рэд тоже заметила это. Зрительная система хищников устроена так, что малейшее отклонение или сбой в ритме бега жертвы не ускользает от их внимания. Почти незаметная хромота ясно показывает, что какой-то сустав поврежден или болит.

Рэд побежала, пригнувшись к земле. Ее сестра, тоже согнувшись, бежала впереди. Вся стая страусовых динозавров изменила направление и побежала быстрее. Динозавры отрывались от сестер-рапторов.

Все, кроме одного.

Самец Рэд перемахнул через кусты, пригнулся к земле и побежал. В считанные секунды он настиг группу самок в центре стаи. Его короткие, массивные голени позволяли ему ускоряться быстрее, чем это делали страусовые динозавры. Он был уже в десяти футах от одной молодой самки, но она еще раньше успела разогнаться до максимальной скорости, и расстояние между ними стало увеличиваться.

Стая развернулась и побежала наперерез сестрам-рапторам.

У Рэд заложило уши от тысяч глухих ударов – это с неимоверной скоростью бешено топали по земле ноги страусовых динозавров. Над землей поднялась огромная туча пыли. Рэд уже не могла четко различить очертания динозавров, хоть они и были совсем близко. Отдельные фигуры возникали, как темные или светлые призраки – иногда на какого-нибудь из них падал свет, проникающий сквозь пыль, а иногда кто-то попадал в глубокую тень.

Ууооооуф. Большая самка пробежала прямо перед носом Рэд, но та не удостоила ее даже взглядом.

Уоооуф-ууоооф. Два птенца пронеслись мимо за спиной Рэд. Она почувствовала это по движению воздуха, но продолжала бежать вперед.

Большая неясная темная масса пролетела мимо, едва не задев ее. Это был самец страусового динозавра, подскакивающий от ужаса.

На мгновение Рэд увидела сквозь пыльную завесу сестру и старшую племянницу, бегущих в противоположную сторону. Рэд выпрямилась на бегу. Из пыли возникла и тут же исчезла длинная шея с почти беззубой пастью. Рэд увидела занесенные для толчка передние лапы с прямыми когтями.

Она резко пригнулась и едва успела избежать острых когтей страусового динозавра. Она заметила блеск его больших глаз, мечущихся в поисках спасения. И голова снова исчезла в туче пыли.

Кламп! Что-то тяжело ударилось о землю в нескольких футах от Рэд. Она притормозила и остановилась.

Это была ее сестра, взгромоздившаяся на поверженного самца страусового динозавра. Того самого, который хромал. Он был уже мертв, грудь вспорота размашистыми ударами задних когтей сестры Рэд.

К ним подоспел самец. Он часто и тяжело дышал. Ему пришлось побегать больше, чем остальным членам стаи. К тому же было очень жарко. Пыль забилась ему в ноздри, и он уселся, чтобы вычистить грязь задней лапой.

Сестра Рэд свирепо уставилась на него, но он сделал вид, что не замечает этого. Она принялась обиженно пыхтеть и оттаскивать добычу к деревьям, где ждали двое младших детей. Час назад, в начале охоты, они были вместе с матерью, но потом жара стала для них нестерпимой. Мать и тетка позволили им уйти и в этот раз не охотиться.

Пока два маленьких детеныша играли длинной берцовой костью страусового динозавра – это было все, что осталось от животного после часа бурной трапезы, – молодой самец осторожно придвигался к ним все ближе и ближе. Рэд следила за ним.

Самец был всего в футе от хвоста одного из детенышей. Рэд пристально смотрела на пасть самца. Пока она не увидит, как приподнимается верхняя губа, обнажая поблескивающие слоновой костью зубы, беспокоиться не о чем.

Сквооооккк! Сестра Рэд ворвалась в эту группу как ураган. Птенцы кубарем разлетелись в разные стороны. Молодой самец тут же сжался в комок и принял покорно-защитную позу: спина слегка согнута, все четыре конечности защищают уязвимый живот.

Ссссссхссс. Сестра Рэд встала между самцом и детьми. Она рассекала воздух левой задней лапой со смертоносным гигантским когтем. Она не шутила – и самец прекрасно понимал это. На девяносто девять процентов она была готова убить или быть убитой. Готова к смертельному противоборству.

Рэд притворилась, что не понимает кровожадных намерений сестры и остается совершенно спокойной. Она не спеша подошла к сестре, повернувшись спиной к самцу, и принялась ласково пощелкивать зубами у ее уха.

Долгие пять секунд самец и сестра Рэд не мигая смотрели друг на друга. Рэд ткнулась носом в шею сестры. Та отпрянула и оскалила зубы. Рэд снова прижалась к ней.

Сестра повернулась и посмотрела на Рэд глазами, полными ненависти. Затем зрачки ее сократились, и она отвела взгляд.

Тем временем самец стал крадучись отползать в другую сторону.

Рэд только внешне казалась спокойной. Внутри у нее все разрывалось от волнения. Она хотела, чтобы ее избранник стал ее постоянным партнером. Гормоны требовали, чтобы она продолжила свой род. Но родственная связь с сестрой была сильнее. И когда самец оскалил зубы на детенышей, Рэд сама была готова напасть на него. В ее голове шла настоящая война, и она была не в силах разобраться со своими чувствами.

Рэд посмотрела на самца, потом на сестру с детьми. Она поняла, что не хочет бросать ни сестру, ни племянников. Она должна была внести свой вклад в здоровье и благополучие семьи. Это была форма генетического эгоизма. Помогая своей семье, ты сохраняешь свои гены.

Конечно, гены не могут вырабатывать стратегию. Гены не могут думать, чувствовать, горевать о потере любимого. Гены не кусаются, не истекают кровью, не чувствуют боли. Они всего лишь крошечные частички наследственности, лишенные чувств. Маленькие химические сегменты, каждый из которых несет в себе команду построить определенную часть тела или выполнить какой-то момент запрограммированного поведения.

Но Рэд-то и думала, и чувствовала, и оценивала противоречивые требования своего молодого партнера и сестры. Она действительно несла в себе гены, которые уцелели в десяти миллионах поколений рапторов, принуждая самок помогать своим кровным родственникам. Но она не была автоматом, которым управляют гены. Узы, связывающие ее с сестрой, пробивались через целый комплекс эмоции и мыслей о том, что считать правильным, а что нет и как поступить.

Рэд верила, что должна вырастить своих юных племянников до возраста, когда они найдут себе пары и начнут выводить потомство. Это было гораздо важнее, чем ее собственное личное счастье или счастье ее самца. Такую мораль внушали ей гены, которые дали ее предкам возможность размножаться поколение за поколением. И сейчас эти самые гены создавали в ней невыносимый эмоциональный конфликт.

Рэд уже почти любила своего избранника. Но она знала, что самец может убить детенышей сестры. И если он попытается это сделать, Рэд не задумываясь уничтожит его.

Детоубийство заложено в ютарапторах, как и повсюду в природе. Этого требуют гены самцов. Что должен делать самец, если у его подруги уже есть дети от предыдущих спариваний? Они не несут его генов. Жестокая арифметика такова: самец создает самые благоприятные условия для распространения и выживания своих генов, уничтожая чужих детенышей: только так он и его самка могут спокойно и без помех вырастить новый выводок.

Задолго до ютарапторов детоубийство было обычным делом среди динозавров, мелких млекопитающих и лягушек. И через много-много лет после ютарапторов оно будет руководить действиями львов, аллигаторов и обезьян.

Рэд принадлежала к виду, в котором совершался важный переход от приоритета в стае самцов к зарождающемуся матриархату. Взрослые самки становились сильнее и крупнее самцов. Они могли принимать или отвергать ухаживания поклонников. Они склонялись к тому, чтобы заводить себе пару на всю жизнь. Родоначальники рапторов имели совершенно другую общественную систему. Самцы были крупнее. Они сражались между собой за право владеть всеми самками в стае. И чужих детей они прогоняли или уничтожали, если только мать не уходила из стаи вместе с детенышами и не начинала жить сама по себе.

Так возник вид, к которому принадлежала Рэд. Группы сестер покидали большие стаи, спускались в сухие долины и шли своим путем развития. Матери приобретали все большую власть и уже не зависели от милости вожаков стаи.

Рэд и ее сестра еще несли в себе гены недоверия и подозрительности к самцам, которые установились сотни лет назад, когда любой чужой самец был очень опасен для детенышей. Эти гены все еще были полезны, потому что самцы иногда вспоминали свои жестокие привычки. Рэд приходилось сталкиваться с этим. Она видела, как чужой самец разрывал на части птенцов своей подруги, предыдущий партнер которой погиб.

И Рэд видела, как хищно задиралась верхняя губа ее самца, когда детеныши невзначай натыкались на него. И как он подкрадывался к ним, думая, что ни Рэд, ни сестра не смотрят.

Да, ее избранник, который мог быть таким вежливым, изысканным и привлекательным, в то же время носил в себе гены детоубийства.

Молодой самец не понимал причины своих вспышек ярости, направленной на птенцов. Но он чувствовал, что они огорчают Рэд, и старался подавить их в себе. Его разум и привязанность к Рэд могли взять верх над дикими порывами, доставшимися ему от далеких предков.

Весь день взрослые рапторы находились в состоянии предельного напряжения. Всякий раз, когда самец поднимался, чтобы немного размяться, сестра Рэд и ее старшая дочь вскакивали и угрожающе раскрывали пасти. Младшие детеныши трусливо жались друг к другу за спиной матери, а самец отходил и отводил глаза. В конце концов с наступлением ночи, когда стая должна была построить себе гнездо, Рэд попыталась ткнуться носом в морду сестры. Та зарычала.

Рэд сердито заворчала на племянников и направилась к самцу. Подойдя, она игриво куснула его за шею, как делала это много раз.

Ему этот укус показался слишком сильным.

Кругом опасные хищники с гребнем на спине. Мозг Рэд был в состоянии повышенной тревоги.

Этим утром она охраняла стаю, сидя на краю стофутовой скалы и глядя вниз на равнину, где паслись три больших стада акрокантозавров. Обглоданные стаей рапторов скелеты жертв трещали у них под ногами.

Число акрокантозавров быстро увеличилось оттого, что стада дружно передвигались из засушливых районов к востоку.

Рапторы не любили связываться с большими группами акрокантозавров. Стая меняла территорию охоты почти каждый день. Они перемещались на северо-запад по мере того, как набирало силу нашествие акрокантозавров.

Один из акрокантозавров брел по глубокому сухому оврагу, прорезанному в красной почве дождями. Это был молодой самец, полностью созревший к этому сезону. Его вытеснили из семьи – неизбежная участь всех самцов этого вида, достигших зрелого возраста. Теперь он должен был подыскать себе постоянную партнершу и заявить свои права на нее.

Для молодого динозавра это время тревожное и беспокойное. У этого акрокантозавра не было напускной храбрости и заносчивости. Он еще не знал, что его вид – самый крупный и сильный во всей Северной Америке. Ему было известно только, что неделю назад он жил в безопасности и комфорте со своей семьей и вся их добыча была общей. А теперь он мог рассчитывать только на себя и чувствовал, что совершенно к этому не готов.

Он привык в одиночестве совершать небольшие вылазки, исследовать незнакомые запахи. Но до сих пор можно было, испугавшись чего-нибудь, прибежать под защиту матери.

Самец перестал облизывать свои десны и небо узким треугольным языком. Он не мог сильнее надавить на слизистую оболочку пасти, язык был слишком мускулистым и плохо ворочался из стороны в сторону. То место в пасти, куда в начале сезона его ударил усаженный шипами зверь, все еще болело.

Ему совсем не нравилось, что теперь придется охотиться самому. Но когда он попытался вернуться обратно в стадо к матери, та прогнала его.

Снфф… снфф… снфф… Снфффф! Легкая добыча – может быть – запах раптора!

Настроение сразу улучшилось. Его семья часто промышляла тем, что крала добычу у рапторов. При этом акрокантозавры не чувствовали никаких угрызений совести. Стянуть чужую добычу считалось у них делом не менее достойным и благородным, чем охотиться самостоятельно. Даже более благородным, потому что на воровство затрачивается гораздо меньше сил и энергии.

Молодой акрокантозавр привык связывать запах рапторов с возможной легкой добычей. Обычно рапторы не сопротивлялись, если только акрокантозавры не угрожали их детенышам. Тогда уж они словно с цепи срывались.

Снфффф. Акрокантозавр приник носом к стволу старого сучковатого дерева с расщепленной верхушкой. Очень странно: след раптора, казалось, вел вверх по стволу. Раньше акрокантозавр ни с чем подобным не сталкивался.

Он воззрился на дерево прямо перед своим носом. Ему не приходило в голову посмотреть вверх. Он не был запрограммирован на это, потому что добыча всегда находилась ниже уровня его головы. Так что он привык смотреть вниз или по сторонам.

Ветка и несколько сухих листьев упали ему на голову. Акрокантозавр зажмурился. Его голова была покрыта толстой ороговевшей шкурой, снизу укрепленной плотными костными слоями. Если что-то и падало сверху, вреда ему не причиняло.

Уанк! Большая мертвая ветка ударила его прямо между глаз. Он вздрогнул.

Это было незнакомое ощущение – удар падающих сверху тяжелых предметов. Акрокантозавру это совсем не понравилось.