Текст книги "Краснокожая хищница"
Автор книги: Роберт Бэккер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Несмотря на пережитый страх, когда раптор грыз и бросал ее, преданность делу продолжения рода осталась непоколебимой. Сенсоры в ее маленькой обонятельной камере были настроены на единственный запах – запах того самого песчаного наноса, где двенадцать лет тому назад вылупилась из яйца она сама.
Спустя полчаса нюх подсказал ей, что пора остановиться и копать. Ее короткие крепкие задние лапы начали выгребать песок. Когда яма стала достаточно глубокой, черепаха перестала рыть и отложила одиннадцать круглых яиц. Если бы Рэд еще не спала и понимала, что происходит, она ощутила бы острый укол зависти.
Насколько ясным было черепашье инстинктивное, целеустремленное побуждение к продолжению рода в сравнении с запутанными трудностями теперешней жизни Рэд! Черепахе Тринити не приходилось разрываться между потребностью размножения и родственными привязанностями. У черепахи не было никаких обязанностей, кроме ответственности за свои яйца, да и этот долг был полностью исполнен, как только она засыпала кладку песком.
Так в эту ночь Раннего Мелового периода одна из черепах завершила жизненный цикл своего рода и вернулась к своей монотонной, удобной подводной жизни. А самке раптора пришлось лечь спать со слабой надеждой на то, что запутанные родственные связи в клане рапторов в один прекрасный день все же дадут ей шанс на продолжение рода.
Начало июня
Наводнение и броненосцы
Рэд проснулась среди ночи, что случалось с ней довольно часто. Сестра и дети спали в покинутом гнезде крокодила, выстланном сухими растениями, скрепленными глиной. Это было удобное, сухое логово. Из него как на ладони была видна вся долина, и взрослые могли следить за стадами травоядных, за передвижениями желтоносых и за гигантскими акрокантозаврами.
Рапторы жили в гнезде крокодила уже месяц, с тех пор как были вынуждены покинуть Луг клещевых птиц, захваченный акрокантозаврами. Рэд смотрела на запад. Смешанное стадо игуанодонов и астродонтов подняло оглушительный шум, мыча, визжа и фыркая.
У игуанодонов прекрасное зрение, но короткая шея и низкая передняя часть не позволяют им как следует обозревать окрестности и обнаруживать хищников издалека. Поэтому они часто объединяются с астродонтами, которые далеко видят благодаря своим длинным шеям – в двадцать пять футов над землей.
Последние несколько дней караульные астродонты очень мешали рапторам подкрадываться к игуанодонам. А огромные нервные игуанодоны, всегда готовые при малейшей провокации или атаковать, или обратиться в паническое бегство, не позволяли рапторам изолировать какого-нибудь одинокого астродонта.
Рэд и ее сестре пока что удавалось прокормить птенцов. Но это было трудно. На Лугу клещевых птиц практически каждое их нападение приносило добычу. Теперь же успешным бывало только одно из пяти.
Однажды Рэд услышала крики. Ее сестра была загнана в угол тридцатью или сорока разъяренными самками игуанодона. Они наступали на нее стеной, плечом к плечу. Их многочисленность придавала им храбрости, потому-то они и решили перейти от обычного для них бегства к активному наступлению. Вид мертвого тела одной из их сестер, растерзанного когтями раптора, подталкивал их к яростному мщению.
Тут сестра Рэд совершила одну серьезную ошибку: она закричала на нападавших и не отступилась от своей добычи.
Рэд уже успела отойти. Из них двоих она была более осторожной и осмотрительной, способной трезво оценить баланс риска и выгоды. Но ее сестра была убеждена в своей неуязвимости. Она размахивала когтями, лязгала зубами, нападая, вместо того чтобы отступить. Из-за необузданной воинственности она едва не оставила своих птенцов сиротами. Стадо самок игуанодона разделилось и образовало два широких полукруга, окружив раптора почти со всех сторон. Она отступила к оврагу, но его противоположный склон был крутой и скользкий.
Тридцать самок игуанодона подступили к оврагу, размахивая смертоносными шипами на больших пальцах передних лап. Еще пять или шесть десятков наступали справа и слева. Рэд видела, что через секунду-другую ее сестра будет растоптана сотней задних ног и растерзана сотней острых шипов на передних лапах самок игуанодона. Рэд предприняла обманную шумную атаку сзади. На какое-то мгновение дух, объединяющий игуанодонов, был рассеян. Те, кто был ближе всех к сестре Рэд, остановились и оглянулись. Сестра воспользовалась замешательством, бросилась наверх по склону оврага и спаслась, забившись в груду опавших хвойных веток.
Это случилось накануне утром. А днем сестры отыскали самку игуанодона, которая покалечилась при падении и лежала, покинутая остальным стадом. Это была легкая добыча. Теперь Рэд с особой осторожностью следила за ночным передвижением стада травоядных. Луна находилась в фазе полнолуния и освещала всю округу холодным желтоватым светом.
Короткие вспышки зловещего оранжевого света мелькали далеко на западе. Кобальтово-синие облака освещались снизу. До слуха Рэд доносился отдаленный грохот.
Внезапно небо на западе осветилось зазубренной ярко-белой полосой. Рэд напряглась, зная, что за этим последует оглушительный грохот.
Краккк! Рэд непроизвольно вздрогнула от грома. Стадо игуанодонов и астродонтов приближалось, проходя всего в четверти мили к северу от нее. Это было довольно опасно. Ветер дул в сторону стада, и они могли почуять запах логова рапторов. Рэд опасалась, что они придут отомстить за смерть своей подруги. Но раньше такое случалось редко. Игуанодоны не злопамятны. Если рапторы убивали одного из них, те или нападали немедленно, или уходили и, судя по всему, сразу забывали о своем погибшем сородиче.
Рэд была готова действовать, чтобы как можно быстрее увести свою семью из этого опасного места. Но шумные травоядные спокойно двигались на восток, не обращая на рапторов никакого внимания.
Рэд взглянула вверх, на луну. Затем посмотрела вниз – и тоже увидела луну. Лунное отражение на земле было почти таким же ярким, как сама луна. Но это отражение вибрировало и дрожало, и по нему пробегала зыбкая рябь. Рэд насторожилась. Что-то здесь не так. Луна не должна отражаться на сухой земле. Она может отразиться только в воде. И тут Рэд ощутила под ногами холодный поток. Она судорожно вскочила. Зыбкое отражение луны поднималось и уже почти достигло уровня гнезда. Мимо течением быстро проносило обрывки растений и обломки веток. Рэд вскарабкалась вверх по насыпи и налетела на свою сестру, которая тут же вскочила и споткнулась о своих детей. Те тревожно запищали, завозились и быстро скатились вниз, прямо в воду.
Плоп, плоп, плоп! Если бы Рэд умела смеяться, она покатилась бы со смеху. Вчера дети были просто невыносимы и путались у взрослых под ногами в самые неподходящие моменты. Рэд хотелось хорошенько их отшлепать. И вот теперь они бултыхались в воде.
Сестра встревожилась и прыгнула за малышами, обдав их брызгами. Рэд же спокойно ступила в воду, даже не подняв волн. Ее сестра плавала лучше, но Рэд зато умела пробираться по воде вброд в темноте. Один птенец вскарабкался по ноге Рэд и повис у нее на шее. Другой взобрался по ее хвосту и как червяк заполз вверх, присоединившись к первому. Рэд было трудно сохранять равновесие. Двое птенцов возились на ней, без конца перемещаясь с одной на другую сторону.
Она увидела третьего детеныша, который запутался в затопленных папоротниках. Рэд схватила его зубами.
Тем временем ее сестра в панике колотила лапами по воде, отчаянно пытаясь выловить своих детей. Она всегда была самой нервной в своем выводке, подверженной приступам истерической активности. Тем не менее она уже вырастила в прошлом году троих детей и довольно успешно справлялась теперь с малышами.
Мимо проплыла огромная черепаха.
Теперь и Рэд забеспокоилась. Вода прибывала все быстрее, в гнездо уже нельзя было вернуться: его вот-вот затопит. Такого испытания на ее долю еще не выпадало. Она не знала, что делать. Опыт ничего не мог ей подсказать.
Если бы она могла взлететь над бурлящим потоком и увидеть холмы далеко на западе, как это делал сейчас птеродактиль, она бы испугалась еще больше. Птеродактиль видел, что в предгорьях над холмами весь день перед этим шел дождь. Он уже пять дней видел над западными горами тяжелые свинцовые тучи. Но белому дактилю уже случалось видеть нечто подобное и раньше. Три раза за свою долгую жизнь. Сейчас он высоко парил в темном небе, потому что знал: начинается наводнение.
С высоты трехсот футов он видел, как реки вздуваются и выходят из берегов. Миллиарды тонн ничем не сдерживаемой воды вырываются за пределы берегов.
Деревья ломались и гнулись, как тонкие веточки. И лишь кубические километры грязи и песка сдерживали потоки воды.
На долю семьи Рэд выпала геологическая катастрофа, стихийное бедствие, потоп, какой случается раз в тысячу лет.
Когда в климатическом цикле произошли определенные изменения, влажный тихоокеанский воздух смешался с влажным воздухом Южных морей и над горами Невады установилась подходящая температура, начался бесконечный дождь. И Юту затопило грязной водой на десять, двадцать, тридцать футов. Илистые наносы грязи многометровой толщины остались повсюду, погребая под собой живых и мертвых динозавров. Крокодилы, рыбы, черепахи и маленькие млекопитающие, покрытые шерстью, были подхвачены стремительными потоками грязи.
Даже старому дактилю никогда прежде не приходилось видеть такого сильного наводнения. Катастрофы такого масштаба происходили настолько редко, что в генетической памяти рапторов не уцелело никаких воспоминаний на этот случай. Раз в тысячу лет – это действительно слишком редкое событие. В Рэд были заложены инстинктивные реакции на обычную грозу, на шторм или ливень, которые случались каждый год, но к такой ночи, как сейчас, она не была готова.
Многие рапторы погибнут в это наводнение. Сотни игуанодонов утонут, потоки подхватят их раздутые туши и выбросят на песчаные берега Колорадо. Крокодилица-мать выживет, унесенная течением далеко на восток. После того как наводнение кончится, она вернется домой, медленно плывя вверх против течения, построит новое гнездо неподалеку от места, где было когда-то ее прежнее гнездо, теперь погребенное под слоем ила.
Рэд умерла бы, если бы была одна. Она ничего не могла предложить семье для спасения в таких условиях. Но зато на это оказалась способна ее сестра.
В сестре Рэд было генетически заложено другое поведение. Все динозавры хоть немного, но различаются по характеру, исключение составляют редко встречающиеся близнецы. Сестра Рэд была слишком нервная, слишком неистовая и агрессивная, готовая атаковать даже в самой безнадежной ситуации, и слишком легкомысленная, чтобы вовремя понять, что выводок пора уводить от опасности.
Рэд была сообразительнее, хладнокровнее и лучше владела тактикой охоты. Но она не знала, как плыть в быстром течении и как взбираться на деревья в кромешной темноте, а ее сестра это умела.
Сейчас Рэд медленно и осторожно следовала за сестрой, пробираясь по темной воде. Поток нес огромное количество песка и ила, и это еще больше усложняло продвижение. Это было все равно что идти по колено в быстро текущем цементе.
Рэд поскользнулась и чуть не упала, ее левое колено погрузилось в несущуюся грязь. Птенцы заверещали. Сестра вернулась назад и приникла к Рэд, чтобы детеныши смогли перебраться на шею к матери. После этого Рэд удалось подняться.
Сестра завела их поглубже в воду. Рэд почувствовала, что ноги ее оторвались от дна и потеряли опору, она замолотила хвостом, пытаясь выбраться обратно на мелкое место. Но сестра продолжала плыть по течению, даже не пытаясь сопротивляться энергии потока.
Рэд тоже поплыла. Вообще-то она плавала медленно, но сейчас к ее скорости прибавлялась скорость течения.
Самец астродонта, тупой и растерянный, стоял в воде, как каменный мост, вода разбивалась о его ноги, вздымая тучи брызг. Он переживет эту ночь лишь благодаря инертности своих сорока тысяч фунтов.
Рэд не зависела от других с тех пор, как покинула родное гнездо. Но в эту жуткую ночь она решила следовать за сестрой, даже если это и не имеет смысла. Рэд поразили спокойствие и самообладание сестры. Все это свидетельствовало о том, что она либо сошла с ума, либо знает, как спастись.
Сестры плыли три часа. Это было совсем не трудно. Их несло течением, и они прилагали лишь небольшие усилия, чтобы держаться на поверхности. Другие рапторы выбьются из сил, сопротивляясь потокам. Они сдадутся и поплывут беспомощно и бессильно, чтобы вскоре утонуть, запутавшись в растениях или угодив в водоворот.
Справа неясно вырисовывался высокий черный лес вековых хвойных деревьев. Сестры повернули к нему. Они натолкнулись на стволы упавших деревьев, и Рэд почувствовала, как ее колени несколько раз ударились о них. Она уцепилась за ветку, глубоко впиваясь в кору когтями. Стало легче – течение ослабело. Рэд могла бы провисеть на этом дереве несколько часов, но ее сестра поплыла дальше, пробираясь между толстыми старыми стволами. Рэд нехотя отцепилась и последовала за ней. Все равно эту ветку скоро накроет вода.
Наконец сестра остановилась возле огромного дерева. Его ствол наклонился под углом в 45 градусов, верхушка застряла в кронах соседних деревьев. Можно было надеяться, что эту ночь оно еще продержится и не упадет окончательно.
Сестра вытянула вверх передние лапы и вцепилась в кору. Потом подтянула задние, ухватилась ими за ствол под водой и начала взбираться вверх. Медленно, очень осмотрительно и осторожно она сильными и скоординированными движениями поднималась по наклонному стволу. Десять футов, двадцать футов. Добравшись до кроны, она остановилась. Дальше шел запутанный лабиринт веток, растущих под прямым углом к стволу. Там уже спряталось несколько животных, тоже спасающихся от наводнения. Молодой желтоносый раптор смотрел на нее свирепо и злобно. Сестра Рэд вытянула шею, открыла пасть и издала очень низкий рык.
Желтый Нос отпрянул, свалился было, но успел зацепиться за ветки соседнего дерева.
Рэд в изумлении наблюдала за сестрой. Она и понятия не имела, что рапторы способны так ловко лазать по деревьям. В прошлом году она загнала на дерево несколько дейнонихов и видела, как те забрались так высоко, что она не могла достать их, да она и не пыталась сделать это.
Рэд была не гордая и не стыдилась учиться на чужом примере. Если уж ее сестра с детьми на шее смогла забраться так высоко, то и она сможет. Рэд попыталась вонзить передние когти в ствол, но кора оказалась на удивление твердой, и когти соскользнули. Она повторила попытку, попыталась уцепиться, используя инстинктивный способ работы когтями, как при нападении на толстокожего астродонта. Пальцы ее максимально напряглись, кончики когтей вонзились глубже. Она удержалась. Ее смертоносный задний коготь тоже пригодился теперь в качестве приспособления для лазания по деревьям. Вонзать его в кору было все равно что вспарывать большого игуанодона, разве что при лазании все движения были замедленнее и аккуратнее.
Мозг и инстинкты работали слаженно, чтобы помочь Рэд взобраться наверх. На самом деле лазание не было для нее чем-то абсолютно новым. Ей не раз приходилось взбираться на громадные туши жертв. Много раз она влезала вверх по спине и шее еще живого игуанодона. Подняться на этот ствол было нисколько не труднее. Даже наоборот: ведь дерево не пыталось стряхнуть ее, как это делали сопротивляющиеся жертвы.
Рэд обдумывала каждый шаг. Она должна была инстинктивные атакующие движения переделать так, чтобы они помогли ей удержаться на стволе и влезть еще выше. Ютарапторы слишком тяжелы, чтобы лазать по деревьям. Природа навязывает своим созданиям строгие правила инженерии: чем крупнее животное, тем больших усилий от него требует передвижение вертикально вверх.
У ютараптора, который весит 500 фунтов или больше, нет врожденной ловкости при лазании. Но этому можно научиться.
Вот Рэд и училась.
Она добралась до своей сестры. Там все они сгрудились в кучу, крепко вцепившись в дерево и друг в друга. Когда под их острыми когтями обламывались молодые ветки, в нос им ударял запах ядовитого сока. Рэд чувствовала, как дерево дрожало и покачивалось всякий раз, когда плывущие мимо коряги задевали ствол. Вода все еще поднималась. Тяжелые тучи скрыли луну, и дождь лил повсюду – от западных холмов до того места, где сидели рапторы. Рэд дрожала от холода.
После полутора дней непрерывного дождя наконец-то выглянуло солнце. От леденящего пронизывающего ветра хватка Желтого Носа ослабла, он свалился с дерева и утонул. Рэд слышала, как другие животные – правда, она не могла разобрать какие – тоже срывались и падали в воду. Большинство из них были мелкие. Некоторых сталкивали с веток вновь прибывшие, более сильные и злобные. Двое или трое более крупных, с громким криком свалившись вниз, подняли высокие фонтаны брызг. Оттуда, где шли драки за самые безопасные места, раздавались крики и шипение.
Рэд и сестра подвинулись, чтобы теплые солнечные лучи коснулись их тел. С детьми все было в порядке: они весь дождь просидели под укрытием у взрослых. Мягкая, тонкая кожа на животе у матери и тетки согревала их. Теперь вся крона дерева ожила: животные начали разминать затекшие конечности. Пальцы, так долго сжимавшие мертвой хваткой ветки, медленно, с болью сгибались и разгибались. Здесь бок о бок сидели те, кто на земле были заклятыми врагами. Хищники слишком устали и замерзли, чтобы думать об охоте.
Рэд заметила внизу какое-то движение. Это оказалось нечто среднее между черепахой, крокодилом и игуанодоном. Подобное животное ей еще никогда не приходилось видеть. Оно весило около сорока фунтов, спина его была покрыта бронированной пластиной, бока усеяны костяными шипами. Длинный хвост заканчивался небольшой костяной дубинкой. Даже верхние веки животного были бронированными.
Рэд наклонилась, чтобы поближе понюхать незнакомое существо – любопытство заставило ее забыть о мучениях этих дней. Можно было дотянуться до странного существа задней левой лапой. Она вытянула пальцы и слегка толкнула его.
Бум-бах-бах-бах! Она едва успела отдернуть лапу, как зверь судорожно замолотил своим остроконечным хвостом. Ветки хрустнули, и броненосное существо свалилось на мягкий сырой холм хвойных игл.
Бум-бум! Еще несколько конвульсивных движений, и зверь скатился еще ниже, на сплетение плавающих обломков наводнения. Это был детеныш гастонии, броненосного динозавра. Таких Рэд еще не видела.
Солнце стало припекать. Рэд заметила неподалеку участок сухой земли – нужно только чуть-чуть согреться, и тогда до него можно будет доплыть.
Другие динозавры тоже отогревались на солнце, готовясь спуститься вниз. Через несколько часов вынужденное перемирие закончится. Хищники и травоядные, которые только что мирно делили убежище на одной ветке, вернутся на землю, и охота возобновится.
Рэд окинула взглядом крону дерева и заметила множество пар глаз, мерцающих среди листвы. Одна пара ответно воззрилась на нее. Рэд увидела длинный нос, покачивающийся вверх-вниз, а на носу – ярко-красные полосы. Это был тот самый самец, которого она встретила на Лугу клещевых птиц и который пытался ухаживать за ней. Он тут же начал своеобразный брачный танец, крепко уцепившись за ветки задними лапами и грациозно двигая плечами и шеей.
Июнь
Молотилка
Бум-бух-бах-крак!
Зуб большого акрокантозавра сломался, обнажив нерв. Он бросил маленького бронированного динозавра, которого только что пытался проглотить.
Бах-бабах!
Ай! Он снова вздрогнул от острой боли, пронзившей голень там, куда ударил шип броненосца.
Бух-бах-бах! Маленький динозавр был словно огромная колючая сосновая шишка, состоящая из костей и мышц со встроенным мотором внутри. Акрокантозавр отступил. Его голень жгло после десятка ударов острыми шипами.
Бам-бух-бам! Детеныш гастонии выгнулся дугой, забрасывая акрокантозавра комьями грязи.
«Бесполезно, игра не стоит свеч», – подумал акрокантозавр.
Ему совсем не нравились даже лакомые кусочки, если они заставляют его истекать кровью как снаружи, так и изнутри. Ему уже приходилось целиком заглатывать крокодилов. Их зубчатые хребты слегка ранили его глотку, но этот закованный в панцирь демон был просто ужасен.
Сломанный зуб болел. Это был здоровый и крепкий зуб, которому еще рано было выпадать. Нет никаких проблем, если зубы выпадают вовремя, когда приходит их срок. Корень расшатывается, нервы и сосуды иссыхают, и новый растущий зуб просто вытесняет умерший из челюсти.
Но маленький монстр изо всех сил ударил по зубам акрокантозавра изнутри пасти, когда тот уже готов был проглотить добычу.
Несколько совершенно здоровых зубов треснули.
Акрокантозавр отступил еще, потом бросился вперед и с разбегу попытался пнуть гастона, однако маленький динозавр так низко припал к земле, что акрокантозавр промахнулся и наступил на его панцирь, вдавив динозавра в землю. Бульк! Гастон выдул ноздрями пузыри жидкой грязи.
Акрокантозавр пришел к заключению: эти сосновые шишки – не еда. Ему совсем ни к чему был этот противный деликатес. После наводнения по берегам реки валялись сотни тонн мяса.
Тысячи динозавров, измученных и слабых, застряли в лесных чащобах и зарослях саговника. Раздолье для хищника.
После того как разочарованный акрокантозавр удалился, детеныш гастонии поднялся на ноги и принюхался. Гастоны не столь умны, как рапторы. Как у большинства травоядных динозавров, у гастона средних размеров мозг, почти такой же, как у крокодила одинаковой с ним величины. Намного меньше, чем у дейнониха или ютараптора. Травоядным не приходится решать такие сложные задачи, какие каждый день выпадают на долю хищника. Гастону не нужно преследовать добычу, он просто обгладывает саговники и хвойную поросль – а эта добыча не пытается сопротивляться или убегать.
Детеныш гастонии знал всего несколько вещей, но знал их очень хорошо: питаться надо правильными растениями. Избегать ядовитых (система определения от рождения запрограммирована в его обонятельных центрах). Держаться подальше от разрушающихся скал и падающих камней (большинство наземных позвоночных рождаются со страхом перед крутыми склонами).
И колотить изо всех сил во все стороны, если тебя потревожат.
Поскольку все уязвимые уголки его тела были защищены прочными костяными пластинами с острыми шипами, непрерывные сильные удары были очень действенным средством в большинстве угрожающих ситуаций. У гастона была короткая, но сильная шея с крепкими мышцами, способными поворачивать бронированную голову из стороны в сторону. Тело было настолько широким и низким, что хищникам приходилось потрудиться, чтобы перевернуть его на спину. А длинный хвост приводился в движение самыми сильными мышцами (по сравнению с весом тела) среди всех динозавров.
Молотить во все стороны не переставая было простым и успешным методом защиты гастоний и их предков вот уже тридцать миллионов лет, с тех пор как в Юрском периоде появился первый представитель отряда анкилозавров.
Детеныш гастон понятия не имел, как очутился на дереве. Он помнил, что вся его семья сбилась в кучу, отвернувшись от ветра, чтобы дождь не хлестал в глаза, на высоком валу – намытой возвышенности вдоль берега реки. Внезапно вал рухнул.
Неистовый поток воды устремился в провал, швыряя в низину искромсанные комья грязи и тины. Волна захлестнула взрослых гастонов, а малышей смыла и унесла.
Детеныш зажмурился и принялся колотить по уносящей его воде. Почти два дня он так и не решался открыть глаза. Он помнил, как его швыряло из стороны в сторону, а также вверх и вниз, а затем подбросило высоко-высоко и после этого он остановился. Выглянуло солнце, и только-только он начал обсыхать, как вдруг чей-то пинок снова свалил его в воду.
Если бы он не зажмуривал глаза, он увидел бы, что проделал весьма впечатляющий трюк, достойный арены цирка.
Его подхватили изломанные ветки саговника. Саговниковые деревья очень легкие, и гастон поплыл на них, как на плоту. Так его несло мили две, а потом плот врезался в густые заросли хвойных деревьев. Быстрое течение кружило и вертело плот, пока наконец не занесло легкие саговниковые ветки на наклонные стволы трех почти упавших деревьев. Гастон слетел с плота и приземлился на нижние ветки старого дерева.
Из-за любопытства Рэд гастон вновь очутился в воде. Но течение уже ослабело, и совсем скоро он оказался на берегу, на длинной песчаной отмели.
Убедившись, что акрокантозавр ушел, гастон начал усиленно работать своими круглыми ножками: скорее туда, откуда доносился запах его семьи.
Гастонии благополучно пережили наводнение. Их широкие тела держались в воде прямо даже при бурном течении, не то что несчастные игуанодоны, которых все время переворачивало с боку на бок. А панцирные пластины гастоний хорошо защищали внутренности от всех столкновений со скалами, камнями и бревнами.
Вдруг детеныш увидел хищника весом около четырехсот фунтов, идущего прямо на него, высоко поднимая ноги. Гастон снова припал к земле и замер. Молодой красноносый ютараптор с любопытством приближался. Этот плотоядный держался гораздо осторожнее, чем акрокантозавр незадолго до него. Раптор поднял переднюю лапу и вытянул палец. Одно легкое постукивание – и послышалось: бум-бум-бум. «Нет, несъедобно, – подумал раптор. – Но зато этим можно поиграть». Самец на цыпочках обошел вокруг гастона и еще раз легонько постучал.
Бах-бабах-бах!
Пока что день у самца раптора складывался вполне удачно: кругом было полно пищи. О еде не придется беспокоиться еще целую неделю.
Родившийся пять лет назад, он был самым любознательным из всего выводка. Ему удавалось выйти сухим из воды только благодаря тому, что он был и самым быстрым. Он мог отскакивать в любую сторону, в том числе и назад, а мог подпрыгнуть и развернуться в воздухе.
Он ужасно любил задевать незнакомых животных и смотреть, что из этого получится. Вот и сейчас он крался вокруг гастона, пока не оказался позади него. Раптор в нетерпении взмахнул хвостом, и это движение навело его на мысль. Он развернулся и попытался ударить гастона хвостом.
Промах!
Он крадучись отступил на шаг и снова махнул хвостом, но лишь задел кончиком хвост гастона.
Бах-бах-бах!
Песок полетел во все стороны от энергичных ударов гастона. Тогда раптор зашел спереди и спрятался за грудой листьев папоротника. Там он присел и, спружинив, бросился вперед, замерев как вкопанный в метре от головы гастона.
На сей раз никаких ударов не последовало. Раптор вздохнул, снова присел и перепрыгнул через гастона. Никакой реакции. Раптору стало скучно с этой новой игрушкой. Он отступил, разбежался и прыгнул, вытянув палец ноги вниз так, чтобы задеть им гастона.
Бум-бум-бум!
Низкий кашляющий рев оповестил о приближении семи взрослых гастонов. Детеныш в ответ заревел. Пока гастоны приближались, раптор изучал их внимательным взглядом. Короткие ноги – очень медленные, – сделал он вывод.
Он усвоил, что чем выше туловище и длиннее ноги, тем быстрее динозавр передвигается. Сам он мог обогнать практически всех своих собратьев-динозавров, кроме страусовых – всеядных динозавров с маленькой головой и очень длинными ногами. Он знал, что гастонов-то можно не бояться. И он рысью побежал им навстречу. Они остановились, угрожающе нагнули головы и замахали хвостами.
Слишком большие молотилки – опасно, – оценил раптор размеры взрослых гастонов весом почти в тонну. Если эти примутся махать хвостами, будет уже не до игрушек. Ну, а раз их нельзя съесть или с ними поиграть, лучше просто уйти.
Раптор оставил свои забавы с гастоном, поднялся на песчаную дюну и повернул на запад, в широкую долину. Там были оставлены тысячи сообщений от других динозавров. Вызовы от молодых самцов ютараптора, брачные приглашения самок дейнониха, которые лишились своих пар во время наводнения. Панические сигналы юных астродонтов, разлученных со своими родителями и родственниками. Напыщенные заявления акрокантозавров, которые хвастались своим неоспоримым положением Королей Раннего Мела. Были там даже неприметные сообщения от мульти – травоядных пушных зверьков, живущих колониями: «Я только что вырыл здесь нору, и все кустарники в радиусе десяти метров отсюда – мои!»
Эти разноречивые, пересекающиеся претензии и заявления просто затопили мозг молодого ютараптора. Это была какофония запахов, как будто несколько песен звучали одновременно. Он пытался прочесть каждый из них в отдельности. Это был главный канал информации Мелового периода, сообщения по которому передавались на языке помета.
Навоз являлся главным средством передачи информации. Чувствительные обонятельные камеры ютараптора могли различить десяток тысяч разных представителей его вида по запаху навоза. Он мог прочесть из этих сообщений, одинока ли самка или связана узами моногамного союза. Мог определить, как долго это сообщение пролежало под солнцем и дождем.
Внешний вид может быть обманчив, и, как все рапторы, молодой самец требовал подтверждения личности и статуса незнакомца его фекалиями. И так среди длинноносых хищников будет всегда. У его дальних родственников – больших тираннозавров Позднего Мела – тоже будут большие обонятельные камеры. Так же и у медведей, волков, гиен в далеком будущем. Из всех животных, охотящихся на крупного зверя, только одно будет развиваться, не обладая способностью читать такие информационные послания, – Homo sapiens.
После того как самец прошел полмили, вчитываясь в эту «Доску объявлений», он подошел к небольшой свежей кучке, сделанной явно после наводнения на высоком песчаном гребне. Он понюхал ее, посмотрел, потом потрогал, чтобы усилить запах.
Это был помет раптора. Он еще раз принюхался – ютараптора, и не Желтого Носа, а своего, красноносого. И этот раптор ел свежее мясо астродонта и печень игуанодона.
Очень интересно. Он медленно, с шумом втянул воздух. Иногда попадаются неясные сигналы, и трудно понять, самец это или самка. Но в этот раз сигнал был сильным и однозначным: взрослая самка. И он даже распознал в этой памятке конкретную особь. Очень, очень интересно.
Молодой самец был смущен, заинтригован и очень взволнован. Он трижды обежал вокруг кучки, принюхиваясь, а потом аккуратно отложил поверх нее собственное сообщение: «Я был здесь после тебя. Я – молодой, здоровый, свободный самец».
И он пустился по следу этой самки, тщательно распутывая десятки накладывающихся друг на друга запахов. Он преследовал одну конкретную семью. И на следующий день он ее нашел.
Рэд и ее сестра чувствовали себя превосходно. Солнце и изобилие погибших при наводнении животных были просто сбывшейся мечтой хищника. Воспоминания о жуткой ночи в воде, а потом на дереве отодвинулись в самый дальний уголок памяти. Этот опыт еще не раз пригодится Рэд в будущем, но сейчас радости настоящего полностью вытеснили его из сознания. Единственное, что раздражало рапторов в этот замечательный день, – огромные стаи дактилей и птиц, круживших над падалью. Не только большие агрессивные орнитохерусы, но и орнитодесмусы, очень быстрые, проворные летуны с короткими острыми зубами, широкими полукружиями расположенными в передней части клюва.
