Текст книги "Красная Подать (ЛП)"

Автор книги: Робби Макнивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Что ты такое? – выговорил голос. Смотритель узнал младшего смотрителя Кленна. Послышался хруст, и Кленн закричал. Это длилось долго.

Звук шагов стал громче. На главного смотрителя упала тень. Дрожа и моргая от пота и крови, он поднял глаза. Автопистолет с лязгом упал на пол.

Над ним стоял гигант в шипастой броне. Шлем был выполнен в форме звериной морды с двумя короткими клыками, словно у колючего кабана. Глазные линзы горели темным и злобным красным огнем. Рельефный крылатый череп на огромном нагруднике скалился в безумной ухмылке.

Оно протянуло громадную шипованную перчатку, и главному смотрителю наконец-то хватило воздуха, чтобы закричать.

Что-то надвигалось. За все те годы, что он пробыл главой обслуживания хористориума на Зартаке, Андрей Павел еще никогда и ни в чем не был так уверен. Его подопечные, четыре астропата гамма-уровня, были взволнованы так сильно, как ему еще не доводилось видеть. Они плевались и стискивали беззубые десны, бледные обнаженные тела корчились в проводах и кабелях, которые связывали их с психореактивными передающими ложами. Один периодически испускал короткий визгливый вскрик, эхом отдававшийся от купола зала.

Хористориум служил связующим звеном между Зартаком и Империумом, единственной нитью, которая соединяла удаленную систему – балансирующую на грани галактического небытия – и остальное человечество. Андрей исполнял обязанности надзора за передачей и приемом астропатических сообщений на станции на протяжении четырех десятилетий. За это время он пережил три восстания в шахте и их подавления, а также столько нарушений безопасности и мелких бунтов, что даже не удосуживался их считать. Однако еще никогда ему не приходилось наблюдать, чтобы подопечные проявляли столь первобытный, не имеющий названия ужас. У двоих текла кровь из носа. Один чуть было не оторвал от себя нейроузлы, и Андрей был вынужден его пристегнуть. Казалось, будто усыпленные псайкеры пытаются физически вырваться из люлек жизнеобеспечения и убежать из зала.

Андрей стоял на своем обычном посту – у пюпитра вывода данных, отображавшего жизненные показатели и псайк-уровни астропатов. Он активировал еще одну инъекцию подавляющих стимуляторов для всех четверых, выругавшись, когда Р-88Е оторвал один из подкожных мемостабилизаторов.

– Варп его побери, – со злостью бросил он и послал через когитационную систему очередное сообщение о ситуации в Центрум Доминус. Что-то нужно было делать и причем быстро. Если стресс усилится, ему придется запросить разрешения на полное усыпление, а если это произойдет, никакие сообщения не дойдут на Зартак и не покинут его на протяжении по меньшей мере двадцати четырех часов по терранскому стандарту.

Сообщение снова выскочило на экране когитатора, не отправившись. Глава обслуживания нахмурил свой морщинистый лоб. Нажав на руническую клавишу, он отправил его повторно. Оно появилось опять. Сбой системы?

До него донесся звук, эхо которого отдавалось в коридорах окружной крепости. Быстрая гремящая дробь, похожая на бой чудовищно больших басовых барабанов.

Многие из коллег Андрея по чину никогда не слыхали этого звука, проведя всю жизнь под защитой в своих хористориумах. Однако глава обслуживания уже сталкивался с подавлениями бунтов. Ему доводилось слышать, как вопящее бешеное тюремное отребье колотит в эти самые двери астропатического зала. Нападение прекращалось лишь с прибытием боевого резерва арбитраторов. О начале подавления возвещал звук стрельбы. И Андрей знал, что именно его слышит теперь. Стрельба, доносящаяся из недр окружной крепости.

– Во имя Бога-Императора, что… – начал было он. Продолжить он не успел. Одна из астропатов, МЕЛ-1Е, закричала. Андрею потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что издаваемые ей звуки – на самом деле слова. Она повторяла их снова и снова, тряся головой туда-сюда, словно ее незрячие глазницы что-то видели в тенях под куполом над ее люлькой.

– Ave dominus nox! Ave dominus nox! Ave dominus nox!

От фразы на архаичном высоком готике у главы обслуживания по спине пополз холод.

Славься, владыка ночи.

Речь астропата снова сорвалась на чистый, ничем не замутненный крик. К ней присоединились остальные трое, заглушая отзвуки выстрелов. Их жизненные показатели приближались к критической отметке. Замигал красным предупреждающий экран. Уровни псайкерской активности тоже росли.

И она исходила не от астропатов.

Андрей судорожно вдохнул, когда над ним что-то шевельнулось. Он поднял глаза и увидел невозможное. Тени, таящиеся под изукрашенным и усаженным горгульями латунным куполом хористориума, двигались. Они физически вторгались в свет лампы-канделябра посередине купола, стекая и переползая по стенам так, как не могла позволить природа. Сферы одна за другой начали гаснуть.

Один из экранов когитатора перед Андреем треснул и взорвался дождем искр. Зазвонил тревожный сигнал, затерявшийся среди воплей астропатов. Тени продолжали движение, сплетаясь и срастаясь воедино, образуя контуры. Когти. Пасти. Щерящиеся и щелкающие зубами звериные черепа.

Раздался вой, словно вырвавшийся из самого варпа, и опустилась тьма.

Первыми умерли его подопечные. Тени забрали их, окутав разрезающей смертью. Крики стали сдавленными и задыхающимися, мрак лился в раскрытые рты, разрывая астропатов изнутри, терзая их и выдирая из кабелей так, что раскачивались люльки.

Андрей, спотыкаясь, попятился назад, когда темные бесплотные когти потянулись к нему, сворачиваясь вокруг информационного пюпитра неровными дымными кольцами. Астропаты затихли, равно как и далекая стрельба. Теперь было слышно только как панически дышит он сам, да с залитых останков в пси-люльках неторопливо падают вырванные внутренности.

– Император, избави меня, – сбивчиво заговорил Андрей, пытаясь зацепиться за знакомые слова псалма. – Снизошли свет свой указующий, сожги все нечистое, с-спаси…

Тени отпрянули. Андрей замер, уставившись на них. Работало. Сам Бог-Император вступился за одного из своих праведных подданных. Он снова начал молиться, на сей раз его голос звучал тверже.

– От тьмы эмпиреев избави нас. От ереси, порока и мутации избави нас. Против порчи и искуса дай нам сил! Хвала и слава тебе, о Повелитель Человечества!

Тени сжимались по направлению к центру хористориума, извиваясь, как от боли. Андрей торжествующе взглянул на них и набрал воздуха для последнего стиха. Ничто не выстоит перед истинной верой.

Тени рванулись друг к другу, словно их втянуло в вакуум. Корчащаяся тьма приобретала поддающуюся определению форму – как будто фигура медленно выходила из густой круговерти мрачного тумана. Слова Андрея прогоркли во рту, когда последние пряди затвердели, став блестящей темной броней.

Посреди хористориума стояло создание, сотворенное губительной тьмой. Оно было по меньшей мере семи футов ростом, облачено в силовой доспех и огромный рогатый шлем. В одной из шипастых перчаток оно держало длинную косу, окутанную жутковатым синим свечением. Хуже всего было то, что покрывало пластины брони твари – содранные куски кожи, многие из которых потрескались от старости, сшитые воедино и удерживаемые на месте черными железными шипами. Андрей видел сморщенные руки, ноги и тела, а также скальпы лиц с распахнутыми ртами и широко открытыми глазами, висящие поверх нагрудника и наплечников существа, словно гротескные маски. Сам воздух вокруг фигуры вибрировал и трещал от темной энергии. Все экраны когитатора Андрея закоротило.

Кошмарный воин неумолимой поступью зашагал к главе обслуживания. Андрей повалился назад, наступив на край своего зеленого облачения.

– Прошу, – забормотал он, отчаянно выискивая что-то, что угодно, что остановило бы закутанное в кожу чудовище – Прошу, нет.

Небрежно махнув рукой, гигант в содранной коже с грохотом отшвырнул через весь зал разделявший их пюпитр. Разорванные силовые катушки заискрили и защелкали. Рыдая и дрожа, Андрей приподнялся и встал на колени.

Гигант склонился над ним. Тень закрыла остатки света уцелевшей сферической лампы. Он протянул свободную руку и медленно погладил ею Андрея по лбу. Глава обслуживания вздрогнул, когда торчащие из перчатки кошмара шипы впились в плоть. Существо заговорило:

– Теперь ты один, старик. Тебе страшно?

Андрей всхлипнул. По низу одеяний расползалось мокрое пятно. Хватка кошмара стала чуть сильнее.

– Не нужно. Если бы ты сумел отправить предупреждение до того, как я расправился с твоими слепыми рабами, то тогда, возможно, я бы тебе отомстил. Как бы там ни было, у меня нет времени тебя свежевать. Ты умрешь быстро. За это тебе следует меня поблагодарить.

Андрей издал стон. Кошмар сжал его голову рукой.

– Благодари меня, – приказал он.

– Б-благодарю тебя, – сумел выдавить Андрей.

– Ave dominus nox, – продекламировал кошмар. И раздавил ему череп.

Два часа до варп-прыжка. Магистр роты Шарр стоял неподвижно и не моргал, давая сканеру сетчатки криозала считать данные. Раздался звонок – ему разрешался вход. Лязгнули открывающиеся замки, а затем послышалось «щелк-щелк-щелк», с которым массивные противовзрывные двери – с выбитым на них океаническим хищником Кархародонов – откатывались назад.

Свет с той стороны был еще более тусклым, чем в остальных местах на борту «Белой пасти». Он еле доходил до сводчатого каменного потолка криозала и слабо поблескивал на латунных ребрах, которые окружали тянувшиеся вдоль стен вертикальные контейнеры.

Когда Шарр вошел, раздался стрекочущий шум. Дюжина аппаратно подключенных боевых сервиторов, рассредоточенных по всему широкому помещению, развернулась и навела на него оружие. Магистр роты проигнорировал их, и через мгновение они дернулись, словно уродливые марионетки, и приняли первоначальную позу, завершив сканирование на предмет наличия угрозы. Закутанные служители, суетящиеся в тенях зала, склоняли головы. В помещении стояла тишина, если не считать пульсации энергетических катушек, змеящихся по палубе под ногами.

Вокруг Шарра дремали его братья. Всего их было сорок – половина его роты, укрытая в полубаке бронированного носа ударного крейсера. Они спали в отдельных контейнерах, обнаженные бледные тела, подключенные к жизненным мониторам и системам питания, висели в прозрачной консервационной жидкости. Нижнюю часть лиц закрывали маски респираторов. Именно так большинство боевых братьев ордена проводило основную часть времени в пустотном пространстве.

Существовать в безжизненном мраке по ту сторону звезд было непросто. Кархародон Астра странствовали по нему на протяжении десяти тысячелетий, полностью отрезанные от большого Империума. Обычные способы восстановления и пополнения, которыми пользовались ордена Космического Десанта, редко бывали им доступны. Продолжительная гибернация в криоконтейнерах давала ордену возможность отдыхать между боевыми операциями и циклами тренировок, а также помогала беречь силы. Как правило, контейнерами по большей части пользовались самые молодые из братьев и инициаты, которые боролись с болезнью глубокой пустоты посредством медитационных упражнений для недавно имплантированной мембраны устойчивого анабиоза. Кархародонам постарше, вроде Шарра, становилось все сложнее отдыхать, даже в продолжительных странствиях. Говорили, будто Те Кахуранги не пользовался своим контейнером уже много столетий. Шарр вполне мог в это поверить.

Конец зала занимали пять более крупных контейнеров. В отличие от остальных Кархародонов, их обитатели были полностью облачены в боевую броню. Даже бездействуя, они выглядели впечатляюще – пятеро терминаторов Красных Братьев, воинов Первой роты самого лорда Тибероса.

В центральном контейнере размещался командир группы. Его звали Каху. Как и у остальных терминаторов, его шлем был примагничен к поясу, а низ лица прикрывал кожух респиратора. Бледное лицо представляло собой запутанную сеть ритуальных шрамов изгнанника, отметок по-настоящему обагренного кровью воителя. Поверх ворота был захлестнут кожаный шнур, увешанный страшными резцами полудюжины разнообразных хищников. Даже во сне от него исходила ничем не замутненная, свирепая угроза.

Шарру уже доводилось нести службу вместе с Каху. Он знал, что воин вполне по праву заслужил свою репутацию. В бою его жестокость не знала предела, она прекращалась только после полного уничтожения врага. Он воплощал собой яростную неукротимость ордена. Он был одним из блюстителей лорда Тибероса, которых прикрепляли к странствующим боевым ротам для того, чтобы гарантировать, что те следуют всем предписаниям ордена и Кочевого Хищнического Флота.

У Шарра не было никаких сомнений на этот счет. Каху сопровождал его роту не для того, чтобы повышать ее боевую мощь или помогать тактическими советами. Он присутствовал здесь, чтобы следить, что Красная Подать взимается полностью. Он являлся глазами и ушами лорда Тибероса, и ему было приказано не позволять ничему мешать главной цели операции.

Большинство из Красных Братьев, включая Каху, служили ордену дольше, чем Шарр. От того, что он это знал, недавнее назначение магистром роты и Первым Жнецом воспринималось отнюдь не легче. Какое-то время он наблюдал за спящим Каху, гадая, какие кровавые грезы ласкают его оцепенелые мысли. Наконец, он подал сигнал рабам-служителям, ожидавшим его приказаний.

– Разбудите их, – произнес он, обводя взглядом зал и остальную полуроту. – Всех.

Они начали с Красных Братьев. Заранее подготовленные программы когитатора внесли в бездействующие разумы Кархародонов-ветеранов всплески возмущений, выманивая их глубоко блуждающие мысли на поверхность сознания. Температура квазиамниотической жидкости в контейнерах повысилась. По корпусу каждого контейнера начала расходиться все усиливающаяся дрожь от пульсации. На палубе под ними открылись клапаны, вбирая консервирующую жидкость. На глазах у Шарра уровень медленно понижался, пока не дошел до верха спинных панцирей терминаторов, а затем и до их выбритых скальпов. Когда он опустился до нагрудников с выгравированными символами черепа с молниями, глаза Каху распахнулись.

Безжалостности в них было столько же, сколько и черноты. Шарр встретил их взгляд, не дрогнув. Он знал, что у него самого точно такие же глаза.

Терминатор медленно поднял руку и расстегнул замок на маске респиратора, стянув ее с татуированного лица. Из-под нее показалась страшная ухмыляющаяся пасть, полная острых как бритва зубов. Шарр не стал отвечать аналогичной, лишенной веселья гримасой.

Остатки жидкости с бульканьем ушли в сливной клапан. Замигала зеленым лампа, встроенная в резные значки-черепа над контейнерами. Толстые плиты кристалфлекса с шипением скользнули в гнезда на окованных латунью бортах. Красные Братья шагнули наружу как один, и палуба содрогнулась.

– Киа оррэ, брат-в-пустоте, – мертвенным змеиным голосом произнес Каху, соприкасаясь с Шарром головами в ритуальном приветствии. Рад встрече. Шарр ответил таким же жестом, подавляя дискомфорт в зловещем присутствии Каху.

– Киа оррэ, – отозвался он. – Настало время последних приготовлений, брат. Через два часа мы снова выйдем в систему. Те Кахуранги полагает, что предатели могли уже нанести удар. Прежде, чем сможет начаться Сбор, потребуется их уничтожить.

Злобная ухмылка Каху не дрогнула.

– Стало быть, настоящая Красная Подать, брат Шарр. Добро пожаловать домой.

– Почтенный верховный библиарий считает, что его видения исполняются, – добавил Шарр, оставляя колкость без внимания. Вокруг него просыпались остальные члены дремлющей роты, выходившие из контейнеров, чтобы служители их одели. Многие, особенно молодые, двигались заторможенно, напряженно из-за крио-спазмов и мутящей слабости, которой сопровождалась продолжительная пустотная болезнь. Уже скоро на их бледных, мокрых и покрытых шрамами телах появится броня смерти и красные рубцы, и навязчивые видения из глубин полусна забудутся среди грома битвы.

– У старого Те Кахуранги эти его видения, – пренебрежительно сказал Каху. – Ничто не должно помешать Сбору. Мне ведь нет нужды напоминать тебе о твоих новых обязанностях Первого Жнеца и о том, как важен Сбор для будущего ордена?

Шарр чувствовал, что черные глаза многих из его братьев глядят на Каху и Красных Братьев. Они были чужаками, про каких в ордене говорили «не из стаи», и их грубое присутствие нарушало естественные подводные течения Третьей роты. Шарр выдержал действующий на нервы взгляд Каху.

– Тебе нет нужды напоминать мне. Задача Те Кахуранги не помешает. Орден пополнит ряды мясом с этого мира.

Каху кивнул и ударил Шарра по плечу тяжелой перчаткой.

– Мне не терпится, брат. Мои пустотные сны говорили о великом и славном кровопролитии. Мы уже слишком давно не встречали стоящего врага.

– Я бы не назвал это вероломное отребье стоящим, – произнес Шарр, отворачиваясь от терминатора. – И кроме того, ты ведь сам говорил. Ничто не должно мешать Сбору.

Штурмовое отделение колонной высыпало на мостик «Имперской истины», судорожно выискивая цели. Было очевидно, что они прибыли слишком поздно. На командной палубе не осталось ничего живого, и бойня не выглядела делом рук сбежавших заключенных.

– Главный, у нас ситуация, – произнесла Макран в свой вокс. Окружная крепость все так же не отвечала. Абордажная команда рассредоточилась, подняв щиты и дробовики, и проверяла тени.

И тела. Их было множество, и ни одно не осталось целым. Кто бы не перебил экипаж мостика, они были настроены на кровопролитие, на резню. Даже имея мало опыта на посту младшего смотрителя, Ранник знала, что жуткие следы разрывания, обезглавливания и потрошения не могли быть работой беглецов из тюрьмы. Это сотворило нечто куда более сильное и еще более жестокое.

Кроме того, тела не были свежими. На мостике смердело разложением. На вид им была по меньшей мере неделя – бледная кожа пошла пятнами, кровь потемнела и запеклась коркой.

– Арбитраторы, сосредоточиться, – бросила Макран на канале. – Я хочу, чтобы это место блокировали и зачистили.

Отделение разделилось на огневые группы и начало обследовать скамьи отключенных когитаторов, стойки оккулусов, командирское возвышение и системы авгуров. Ранник не входила в обычную структуру отделения и оказалась без напарника. Она направилась к единственному место, которое команды арбитраторов не стали осматривать сразу – к основному коммуникационному углублению у подножия командирской платформы.

Она спустилась вниз, обходя блоки аппаратуры и хрустя ботинками по корке на палубе. Ей сразу стало понятно, что что-то не так. На дне углубления лежали разделанные и гниющие останки вокс-персонала мостика. Однако сами системы вокса продолжали жужжать. Мигали лампочки активации, из подвешенных приемных динамиков и гарнитур с микрофонами тихо потрескивали помехи.

Но не это было худшим в яме. Хуже всего было тело, пригвожденное к главному передающему блоку.

Ранник медленно стала приближаться, взяв дробовик наизготовку. В желудке возникло ужасное ощущение тошноты. Что-то шло кошмарно не так.

Тело раскинулось на блоке вокса в позе орла, свесив голову. Его удерживали на месте черные гвозди с лоскутами пергамента, на которые Ранник не хотелось смотреть. По какой-то непостижимой причине из контуров блока выдрали кабели и хирургически вживили их в гортань и грудь трупа, а в рот вбили передающий узел. Тело оставалось наполовину одето в лохмотья формы капитана Флота. Ранник осознала, что, возможно, видит перед собой ван Хойта – того самого офицера, который обращался к ним буквально час назад через вокс Зартака. Она остановилась перед оскверненным трупом, силясь понять, как такое возможно.

Голова ван Хойта рывком вскинулась. Его открытые глаза кровоточили и расширились от боли. Он был еще жив.

Он закричал. Из вокса разнесся искаженный визг, от которого все на мостике дернулись.

Ранник выстрелила. Это было инстинктивное действие, вызванное паникой. Голова ван Хойта исчезла в дымке из крови и костей. Оборванные концы проводов, вставленных в его плоть, выпали наружу.

– Доклад! – заорала Макран. – Что это было, во имя Бога-Императора?

– Контакта нет, – сказала Ранник. Ее поразило, что голос звучит совершенно спокойно. Все тело трясло, но она продолжала целиться из дробовика в подергивающийся безголовый труп ван Хойта. – Повторяю, контакта нет.

– Тогда куда, во имя Императора, ты только что палила?

– Думаю, в капитана.

Макран с глухим стуком спрыгнула в яму рядом с Ранник. Та с усилием опустила «Вокс Леги» и вышла на видное место.

– Что с ним случилось? – требовательно спросила старшина, указывая на оскверненное тело.

– Что-то было не так, – сказала Ранник. – Я это чувствую. Знаю, что вы тоже. Ни слова с Зартака и от остальных абордажных команд, никаких выживших. Даже савларцев. Нужно отсюда уходить.

Возможности ответить Макран не представилось. Из теней среди балок мостика обрушилась когтистая смерть с визжащими цепными клинками.

Арбитраторов застигли порознь, наполовину оглушенными и дезориентированными неожиданной какофонией, которую издали давно мертвые жертвы. Воющие гиганты никого не щадили. За считанные секунды трупы штурмового отделения присоединились к экипажу мостика.

Один из громадных монстров упал прямо в углубление связи за спиной у Макран. Та обернулась, поднимая дробовик, но кошмар плашмя ударил по оружию своим цепным мечом, отбив его в сторону. Второй рукой он схватил ее за ворот и впечатал в боковину ближайшего вокс-блока. Повинуясь подпитываемому паникой инстинкту, Ранник вскинула свой дробовик, но палец медлил на спуске. Если она выстрелит, то попадет по обоим.

– Ранник… – прорычала Макран, силясь встретиться с ней взглядом. А затем чудовище ударило ее. Перчатка пробила череп, размазав его по воксу и прогнув металл. Старшина осела на пол, на том месте, где была ее голова, остался кровавый ореол.

Монстр обернулся к Ранник. На его шлеме в виде клыкастого черепа злобно светились красные линзы. Он навис над ней, превосходя ростом больше чем на фут. Закованное в броню тело перекрыло пространство между вокс-блоками.

Что-то в голове Ранник приказывало ей съежиться. Приказывало бросить оружие, упасть лицом в застоявшуюся кровь и сгнившую плоть, молить явившийся из теней кошмар о милосердии. Делать все возможное, чтобы он не разорвал ее тело на части и не забрал душу.

Вместо этого она закричала и открыла огонь. Первый заряд тяжелого дробовика пришелся прямо в нагрудник. Существо слегка покачнулось. Ранник передернула затвор и выстрелила еще раз. Монстр развел руки, насколько позволяла яма, намеренно подставляясь.

Она высадила в него семь зарядов. «Вокс Леги» щелкнул, израсходовав барабанный магазин. Кошмар все еще стоял, раскинув руки. Его нагрудник был помят, изрыт воронками и дымился. Из трещин сочилась темная кровь.

Создание расхохоталось.

Ранник уронила дробовик. Какая-то часть ее разума, которая еще повиновалась инстинктам, вбитым в нее при воспитании в прогениуме, велела ей потянуться за автопистолетом. Ей не хватило скорости. Двигаясь с быстротой, не вяжущейся с такой громадой, монстр с треском ударил Ранник по шлему черепом на тыльнике своего цепного меча. Она смутно осознала, что упала на палубу, в объятия старых холодных трупов. В глазах плыло. Она видела тело Макран, привалившееся к вокс-блоку. Кулак сомкнулся на кромке нагрудника и снова вздернул ее вверх. Другой сорвал с головы разбитый шлем. Она ощутила, как ноги брыкаются в воздухе. Ее глаза находились на одном уровне с глазами кошмара. Бездушный красный взгляд прожигал себе дорогу внутрь нее.

– Ты подойдешь, – прохрипело чудовище.

Ее зрение померкло, и больше она уже ничего не сознавала.

Ворфекс перекинул тело имперки через плечо и развернулся к дверям мостика.

– Бескожий Отец захочет больше, чем одну, – заметил Куртен. Раптор нагнулся стереть кровь с цепного клинка.

– Это не для старого Шадрайта, – произнес Ворфекс. – Кулл хочет оставить одного в живых. Ему нужно, чтобы на поверхности был выживший. Кто-то, кто знает, что произошло. Когда к ним придет помощь, нам понадобится, чтобы подкрепления шли именно туда, куда мы хотим.

Желание убить тщедушную имперку почти брало над ним верх. В отличие от остальных людей, эта причинила ущерб. Разумеется, Ворфекс позволил ей разрядить в него дробовик главным образом для того, чтобы доказать свою силу перед остальными из Когтя. Платой за высокомерие стал сильно поврежденный нагрудник и три небольших проникающих ранения. Он отключил предупреждающие значки на дисплее визора. Раны уже затянулись.

Раптор протопал среди растерзанных останков абордажной команды и вышел с мостика, спустившись на гравилифте к ангарам челноков. Теперь «Имперская истина» была полностью погружена во мрак, а в тенях эхом отдавались далекие крики. Экипаж и все абордажные группы были мертвы, равно как и большинство из заключенных, забитых в тюремные трюмы. Ритуальная резня последней недели истончила барьер между реальностью и варпом на корабле, позволив появиться демонам покровителя Шадрайта, Бар`Гула. Их присутствие вызывало у Ворфекса отвращение, однако от изменчивых порождений эмпиреев была своя польза. Без варп-магии Шадрайта Повелители Ночи не смогли бы подделать голос капитана и выманить отряд имперцев подальше от их планетарной крепости. Эти таланты еще пригодятся до того, как все кончится.

Ворфекс отдавал Куллу должное, тот был умен. Умен и хорош с клинком. Впрочем, это ему не поможет. Он был слишком честолюбив и надменен, даже по меркам VIII-го. Воин его возраста не имел права возглавлять группировку в Долгой Войне. В отличие от менее терпеливых чемпионов Когтей, Ворфекс уже некоторое время обдумывал падение Кулла. Он нашел себе союзника в лице чемпиона терминаторов, Шензара. Жатва предоставит им идеальную возможность захватить власть. Требовалось лишь тщательно выбрать момент.

Ворфекс принес бесчувственную женщину в ангар для челноков. Там еще оставались целые спасательные капсулы корабля. Он пристегнул имперку внутри одной из них, не обращая внимания на стоны, которыми сопровождалось возвращение сознания.

Палуба под ногами задрожала. Ворфекс подозревал, что это правобортная батарея «Имперской истины» открыла огонь по катеру Имперского Флота, доставившему на орбиту абордажные группы. Он знал, что уже сейчас на поверхности его братья расправляются с дезориентированными и разрозненными остатками жалкого гарнизона Зартака. Время пряток и уловок прошло, скоро начнутся игры. Слежка, Террор, Убийство. Ворфексу не терпелось к ним присоединиться. На чаше весов лежало будущее группировки.

Он ввел во внутренний блок управления капсулы угловые координаты, которые ему дал Кулл, запер люк и приступил к протоколу запуска извне. Затем, даже не посмотрев в ту сторону, направился обратно на мостик. Если дерзкая маленькая имперка переживет вход в атмосферу, они повстречаются снова. От этой мысли уже и без того далекая боль от ран стихла, и бледные губы Ворфекса растянулись в улыбке.

Вот тогда-то игры начнутся по-настоящему.

+++ Генетическое сканирование завершено +++

+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3633875.M41 +++

День 75, примерное время с погрешностью варпа.

Гидеос мертв. Когда это случилось, меня не было рядом. Воррен был. Когда я пришел в гадательную комнату, он был весь покрыт мозгами. Это все, что осталось от несчастного Гидеоса после того, как он услышал вопль-мортис. Одному Богу-Императору ведомо, что случилось с остальным его телом.

На Зартаке творится что-то ужасное. Астропат, прикрепленный к «Святой Анжелике», клянется в этом. Похоже, что он – почтенный и опытный псайкер, но когда я видел его в последний раз, даже он наполовину обезумел, а из всех отверстий на его теле лилась кровь. Неудивительно, что юного Гидеоса так вот разорвало. Что же могло вызвать крик душ столь ужасающей силы?

Мы достигнем Зартака первыми. Впрочем, я все равно лучше займусь этим, чем снова буду выступать посредником на Келистане. Мои мысли возвращаются к Рохфорту. По крайней мере, работа там научит его хотя бы терпению.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Каждый прожитый день на один день приближает к конечному покою +++