Текст книги "Красная Подать (ЛП)"

Автор книги: Робби Макнивен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Согласно краткому инструктажу, проведенному Макран на борту «Божественного возмездия», им предстояло войти по одному из многочисленных служебных коридоров, опоясывающих кормовую мачту мостика «Имперской истины». Будучи часть внешнего корпуса тюремного корабля, узкие проходы выступали в качестве сети, по которой ремонтные бригады и обслуживающие сервиторы могли быстро добраться до наиболее важных секций. Это были тесные и сырые места, где редко кто-то бывал. Как и внешние каналы большинства звездолетов, они считались совершенно не имеющими жизненной важности и лишь в малой степени тускло освещались, обогревались и обслуживались.

Именно в таком сумрачном тесном мире ржавеющих труб и заплесневелой сетчатой обшивки оказалось штурмовое отделение. Признаков жизни не было.

– Тихо, – скомандовала Макран. – Перегруппироваться. Через пятьдесят ярдов направо должен быть гравилифт во внутреннюю шахту мачты. Фельчет, ты впереди.

Штурмовое отделение выстроилось плотным строем, продолжая держать оружие наготове. Ранник сохраняла свою позицию, напоминая себе не держать палец на спусковом крючке «Вокс Леги». Она может это сделать. Может показать им, что она такая же умелая и способная, как любой арбитратор Зартака.

Туннель постоянно загибался влево, повторяя кривизну круглой мачты мостика. В нем отдавался лязг подбитых сталью ботинок штурмовиков, а также грохот и скрежет их панцирной брони. Ранник старалась не расслабляться, на ходу осматривая покрытые трубами стены и прощупывая дробовиком тени между мигающими осветительными сферами. Макран говорила им, чтобы они не ждали большого количества контактов во внешнем корпусе. Судя по описаниям капитана ван Хойта, сбежавшие заключенные на корабле до сих пор оставались не организованы. Они осаждали мостик и инженариум, однако не смогли воспользоваться своим численным преимуществом, заняв большую часть корабля.

Штурмовые отделения не собирались позволить им исправить эту ошибку. Они производили абордаж с пяти отдельных точек входа, имея целями батареи орудий правого борта, инженариум, мачту мостика, башню навигатора и главный арсенал. Жизненно важные элементы корабля будут заняты одним ударом, и мятеж окажется подавлен. Макран предупредила свои команды, что ожидает от них окончания работы еще до того, как подкрепления от главного смотрителя вообще покинут поверхность Зартака.

– Гравилифт чист, – протрещало вокс-сообщение от Фельчета, ведущего. Это был большой служебный спуск, размеров которого хватало для транспортировки комплектов циркуляционных труб или листов адамантиевой обшивки во внешний корпус. Арбитраторы набились внутрь. Макран дернула активационный рычаг. Сотрясаясь и издавая нездоровый скрежещущий рокот, платформа начала подниматься.

Пока лифт двигался к центральной шахте башни, по воксу начали поступать отчеты от других штурмовых отделений. Все четыре успешно прошли внешний корпус. Пока что сопротивления они не встретили. В сущности, ни одна из групп вообще не докладывала о каких-либо признаках жизни. Показания ауспиков были неровными и полными фантомных откликов, а нашлемные тактические дисплеи продолжали гаснуть. Даже в то время, когда Макран принимала информацию, вокс работал со сбоями и рывками, раздираемый искажениями помех.

– Что-то мешает нашим системам, – произнесла она в вокс-гарнитуру малого радиуса. – Возможно, савларцы смогли сделать из основного вокс-реле какую-то глушилку. Когда займем мостик, наша главная задача – вывести ее из строя.

Гравилифт дернулся и остановился. Ближайшие к двери арбитраторы сомкнули заградительные щиты, образовав непроницаемый керамитовый барьер. Двери откатились в стороны.

Показался очередной пустой коридор, тишину которого нарушала лишь далекая пульсация все еще работающих плазменных двигателей ”Имперской истины». Штурмовое отделение плавно вышло из лифта, водя дробовиками вслед за колеблющимися тенями. Центральная шахта мачты мостика пребывала в куда меньшем упадке, чем внешний корпус, однако похоже было, что осветительные сферы вот-вот откажут.

Ранник пыталась сосредоточиться на том, чтобы сохранять позицию и следить за своим сектором. Она чувствовала себя до нелепости неуклюжей и неуместной в тщательно вымуштрованном строю.

– Лестничная шахта, следующий поворот направо, – прозвучал голос Фельчета.

– Она ведет прямо к наружным дверям мостика, – добавила Макран. – Оставаться начеку.

Контактов все так же не происходило. Передачи от других штурмовых отделений прекратились. Как будто они проникли на корабль-призрак, брошенный сотни лет назад и вечно бороздящий пустоту. У Ранник побежали мурашки по коже, и она едва не врезалась в спину панциря арбитратора перед собой. Отделение остановилось у подножия лестницы, ведущей на палубу мостика.

Осветительные сферы внутри шахты полностью исчезли. Казалось, будто темнота не приемлет их, будучи такой же твердой и черной, как заградительные щиты.

– Прожекторы, – скомандовала Макран. Замелькали огни, выхватывая ржавые металлические ступени и темный налет сырости. Лучи колебались и перемещались вслед за движениями дробовиков арбитраторов.

– Фельчет, Хорманд, поменяться, – сказала Макран. Фельчет отошел назад, чтобы второй арбитратор в колонне возглавил подъем по лестнице.

– Двинулись.

Штурмовое отделение начало подъем, и по лестнице разнесся лязг ботинок о пласталь. Впервые с момента погрузки на борт лихтера в окружной крепости Ранник почувствовала что-то помимо адреналина и нервных скачков боевого напряжения – мрачное, наползающее ощущение грядущей беды. Что-то было не так.

Это чувство только усилилось, когда она осознала, чего именно не хватает. В узком пространстве до сих пор стоял шум от ботинок арбитраторов, однако сзади этих звуков больше не доносилось.

По позвоночнику пробежала ледяная дрожь. Она крутанулась, вскидывая дробовик и направляя луч прожектора вниз по лестнице.

Ни следа четырех арбитраторов, прикрывавших тыл.

– Мы добрались до верха лестницы, – протрещал голос Хорманда. – Контактов до сих пор нет. Вижу защитные двери мостика. Они не заперты.

– Подождите, – сбивчиво заговорила Ранник в вокс-гарнитуру. – Стойте. Все стойте.

– Проклятье, я же велела тебе молчать, – зарычала Макран.

– Они за нами!

– Кто?

– Я не знаю. Те… те четверо за мной. Их нет. Я ничего не слышу.

– Отделение, стоять, – произнесла Макран. – Тишина.

В списке не хватало четырех имен. Ранник уставилась на последнюю площадку ниже нее. Там было пусто и тихо. Она ощущала оцепенение, как будто пошевелиться означало накликать на себя ту загадочную участь, которая уже выпала шедшим за ней. Со странной холодной отчужденностью она осознала, что у нее трясутся руки. Из-за небольших непроизвольных движений свет ее лампы колебался и метался по заплесневелым стенам.

Макран все еще пыталась вызвать четверых отсутствующих арбитраторов по воксу. Никто не откликался. Казалось, что тьма вокруг луча Ранник ползет и уплотняется по углам, словно напрягшийся хищник, готовый нанести удар. В конце концов, Макран отключила вокс-канал.

– Продолжаем, – произнесла она.

– Но… – начала было Ранник.

– Мы продолжаем, младший смотритель. Или ты хочешь, чтобы я подала на тебя рапорт главному, когда мы займем это проклятое варпом место?

Всю дорогу по оставшимся ступенькам Ранник пятилась спиной вперед. Когда она, наконец, вышла наверх, то оказалась в сводчатом атриуме. Лампы, установленные в арчатых альковах, светили слабо, но хотя бы работали.

Дальний конец атриума занимали громадные двери. Они вдвое превосходили Ранник по высоте, и на них был выбит символ Имперского Флота в виде буквы «I», пересекающей корабельный штурвал. Противовзрывные двери мостика. Штурмовое отделение собралось перед ними оборонительным полукругом.

– Где заключенные? – спросила Ранник. – Мне казалось, ты говорила, что они атакуют мос…

– Тихо, – бросила Макран. – Хорманд?

– Не заперто, сэр, – сказал ведущий, осмотрев окаймленную медью запорную панель двери.

– И в воксе ничего, – произнесла Макран. – Занять огневые позиции. Щитовые ряды, готовность. Хорманд, открывай.

Штурмовое отделение с лязгом приготовилось. Ранник заняла позицию позади пригнувшейся фигуры одного из щитоносцев-заградителей. Она не могла подавить желание бросить взгляд назад, на зияющую темноту лестницы позади них, даже когда Хорманд отключил зажим на дверной петле и выдернул запорный стержень из гнезда в полу. Тяжелые адамантиевые плиты плавно откатились назад с жужжанием автоматических петель.

Изнутри потянуло гнилостным смрадом. Немедленно стало ясно, что все они прибыли слишком, слишком поздно.

Демонические сородичи Бар`Гула расправлялись с абордажниками. Шадрайт наблюдал за ними из своего убежища, которое когда-то было башней навигатора «Имперской истины». Его дух бродил по темным коридорам захваченного корабля, следя из шепчущих теней за тем, как кошмарные твари из пульсирующей противоестественной плоти материализуются на пустом месте и рвут на части имперцев, которым хватило глупости зайти в их новое логово. Он нарушил их коммуникационные сети – как дальнего, так и ближнего радиуса действия – при помощи вокс-похитителей, так что ни одна из групп ничего не знала о жуткой участи, постигшей остальных. Это было слишком просто.

Более сложная задача ожидала на поверхности мира внизу, в тюремных туннелях и рудничных шахтах. Шадрайту не терпелось заняться ею.

Он – наше будущее, – сказал ему Бар`Гул, слова которого эхом отдавались внутри черепа. Нити судьбы связали нас вместе. Найди его для меня.

Шадрайт всегда плохо относился к приказам – как к демоническим, так и к каким-либо другим. Как и все Повелители Ночи, он мрачно смотрел на порождения варпа и их таинственные сделки, пусть даже сам извлекал свою силу из того сводящего с ума моря, по которому они плыли. Он уже давно решил, что его способности не зависят от низких прихотей какого-то непонятного существа. Все было внутри него, в той силе, которая требовалась, чтобы обуздывать подобные ужасы.

– Где он? – требовательно спросил Шадрайт. Его сознание вновь возвращалось в башню навигатора, к собственному телу: к тому, кого братья знали под именем Бескожего Отца.

Ниже поверхности, произнес Бар`Гул. Голос демона звучал издалека, его как будто доносило слабым ночным ветром. Забрать его идут и другие. Они не должны преуспеть.

– Другие?

Охотники в Пустоте. Твои потерянные братья.

– Мне это ни о чем не говорит. Не изъясняйся бессмысленными загадками, демон.

Бледный Кочевник и прочие его безродные, изгнанные сородичи. Провидение являло их тебе. Когда он придет, ты узнаешь их. Отыщи мальчика прежде него.

– Отыщу.

А когда отыщешь, свяжи меня с ним.

– И ты дашь мне силы, которые обещал.

Разумеется.

Шадрайт поднял взгляд на обзорный пузырь кристалфлекса, служивший башне куполом. Они перехватили «Имперскую истину» в глубинах варпа, за два дня до прибытия к промежуточной станции прослушивания у Горгаса. Проведенный Шадрайтом ритуал успешно рассек поле Геллера корабля на достаточное время, чтобы кошмарные демоны Бар`Гула нахлынули на экипаж. Повелители Ночи завладели звездолетом и вышли из варпа в нужное время, чтобы отметиться у Горгаса при помощи вокс-записей, сфабрикованных темным искусством Шадрайта. Ловушка была заправлена приманкой и расставлена.

За кристалфлексом сверкали звезды, покров сияющего серебра на черном бархате. За ними же не было ничего. Здесь, на краю Галактики, среди населенных призраками астероидов и умирающих звезд на грани небытия, зияла пустота. Что же там такое движется к Зартаку сквозь вечный мрак? Разум Шадрата терзали видения чернильно-черных глаз и бледной мертвенной плоти. Бар`Гул уже сталкивался с этим врагом. То, что они пережили встречу с древним демоном, свидетельствовало о представляемой ими угрозе.

Он встал, сжимая в одной из перчаток варп-косу. Прикрепленная к доспеху древняя плоть потрескивала. Он нужен на поверхности. Финальный удар занесен и готов. И тогда можно будет начать охоту за мальчиком.

Глубоко в недрах «Белой пасти» дремали Великие. Их было трое, три Странствующих Предка, от останков которых остались лишь окостеневшие хрящи, навеки заключенные в адамантиевых панцирях их «Контемпторов». Как и большую часть тысячелетия, древние дредноуты спали, корпуса боевых машин были зафиксированы и неподвижно стояли на возвышении, похожем на галечный берег, в центре полузатопленного зала.

Омекра-пять-один-Корди отдавал дань уважения дремлющим воинам. Он был одним из шестерых Кархародонов, которые преклоняли колени в плещущей воде Залива Безмолвия без доспехов, в насквозь промокших простых одеяниях. Сводчатые помещения нижних палуб, высеченные из громадных глыб скального базальта, заполняла талая вода. Обычно колоссальный зал бывал заморожен на время путешествия в пустоте, чтобы лучше сохранить троих его почтенных обитателей. Впрочем, неизбежный выход в реальное пространство означал возобновление термальных циклов. Вскоре Великих будет возможно пробудить, если того потребуют обстоятельства. Корди молился, чтобы не потребовали.

Тактический десантник Четвертого отделения сконцентрировался, стремясь ко внутренней тишине, которая являлась ключевой составляющей предбоевого ритуала каждого из Кархародонов. Все искали подобного успокоения. Оно напоминало о пустоте бытия до света Отца Пустоты, о несущественности отдельной личности. Война – бешеный зверь, громогласно рычащая и воющая первобытная тварь, однако она длится не вечно. Тишина была до нее, и когда война уляжется и умрет, тишина возвратится. Постоянна лишь пустота, несомненное вечное ничто.

Корди позволил окружающему миру растечься, словно лед, некогда сковывавший зал. Холод колышущейся у его бедер воды исчез, слившись с приглушенной пульсацией варп-двигателей корабля. Пропало и ощущение присутствия других Кархародонов, стоявших на коленях по обе стороны от него. Все они пришли сюда из разных подразделений боевой роты, каждого привели свои потребности. Что касается Корди, он пытался забыть. В неподходящие моменты в его сознание врывались проблески прошлой жизни, песчаных берегов и прозрачных морей. Так было в начале каждой операции. Даже спустя почти сотню лет гипно-индукции и индоктринационные тренировки так и не смогли полностью стереть того мальчика, который существовал, пока за ним не явилась пустота.

Корди ненавидел воспоминания. Это были всего лишь фрагментарные осколки, но они вступали в противоречие с чувством предназначения, которое он теперь испытывал как часть роты. Он много раз советовался с апотекарием Тамой, однако лекарства не существовало. Процесс приема прошел неидеально, как часто случалось при ограниченных ресурсах Кархародонов. Корди сообщили, что, если на то будет воля Отца Пустоты, последние воспоминания до инициации со временем угаснут. Пока же этого не произошло, ему помогало собраться лишь причащение в успокаивающем присутствии Великих.

Корди позволил тишине накрыть его, обратив взгляд на три огромных недвижимых металлических столпа. Бронированные оболочки мерцали в мутном освещении, отраженном водой вокруг, и мерцающие узоры не вязались с их неподвижностью. Черные линзы шлемов, низко посаженных на бронированных плечах, были тусклыми и безжизненными. Они отсутствующе, словно трупы, взирали поверх выбритых голов коленопреклоненных Кархародонов. Своим мысленным взглядом Корди видел трех существ внутри – немногим более чем изорванную смесь плоти, уплотненной рубцовой тканью и чешуйчатыми наростами, причиной которых было состарившееся дефектное геносемя. Их мысли были слабыми и далекими, они плыли глубоко под поверхность сознания, счастливо скользя сквозь темные, цепенящие воды забвения. Корди стремился присоединиться к ним. Он закрыл глаза, дыша глубоко и размеренно, чувствуя, как сердце замедляется, а тело расслабляется в льдистой воде.

Женщина улыбнулась ему, раскинув руки. На ее поцелованном солнцем лице было теплое выражение ободрения. Пошатываясь, он сделал несколько шагов. Прежде чем он успел упасть, старик рядом с ним протянул руку в печеночных пятнах. Над золотыми песками поплыл смех.

Корди резко открыл глаза, его тонкие губы искривились в оскале. Воспоминание вспыхнуло во мраке его разума, словно пылающая и нежданная комета. От автоматического рывка мускулов заработало второстепенное сердце, кулаки сжались в воде.

Шум, вызванный его непроизвольной злобой, потревожил остальных Кархародонов. Корди чувствовал их неудовольствие, склоненные головы наполовину повернулись в его сторону. Он тихо, с шипением выдохнул сквозь заостренные зубы, приказывая охватившей его внезапной жажде крови улечься. Восстановив тишину, Корди встал, уважительно кивнул Великим и попятился прочь из помещения.

Близился варп-прыжок в реальное пространство, а вместе с ним и перспектива резни. Если забытье не смогло стереть память о том, кем он когда-то был, значит Корди смоет ее кровью.

+ + + Генетическое сканирование завершено + + +

+ + + Доступ разрешен + + +

+ + + Начало записи в мнемохранилище + + +

+ + + Временная отметка, 3606875.M41 + + +

День 65, локальное время Келистана.

Я только что получил при помощи астропатического хора сообщение от лорда Розенкранца. Благодарение Богу-Императору, он одобрил перевод. Он явно доверяет Гидеосу и его кошмарам больше, чем я. Предоставляю Рохфорту и двум лексмеханикам продолжить то немногое, что осталось расследовать здесь, на Келистане. Я забираю остальную свиту на Зартак. И Розенкранц и Гидеос требовали поспешить. Более чем счастлив повиноваться. Чем быстрее я смогу убраться из этой трясины политиков и бюрократов, тем лучше.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+ + + Окончание записи в мнемохранилище + + +

+ + + Мысль дня: Ограниченный ум легко заполнить верой + + +

Глава III

Арбитратор Норрен схватился за свои магнокуляры и навел их на далекую линию леса, подкручивая кольцо фокусировки. Там, сразу за границей джунглей Зартака, определенно что-то двигалось.

– Свет, – скомандовал он по воксу. – Четыре-точка-четыре градуса влево от северных ворот. Сконцентрировать.

Вспыхнули тяжелые прожекторы, высветившие кусок полосы джунглей. Ничего не шевелилось.

Норрен обводил участок магнокулярами, сжимая свободной рукой край рокритового парапета. Он входил в группу из двенадцати арбитраторов, назначенных на северную стену укреплений пустотного щита – системы управления и контроля, окаймлявшей Скважину №1. Штурмовое отделение, которое обычно выступало в роли основного гарнизона щита, забрали на орбитальную операцию, а оставшуюся охрану сократили вдвое, поскольку главный смотритель готовился их поддержать. По большей части гарнизон пустотного щита был сосредоточен на бастионах, обращенных к шахте, над лабиринтом и подвесными клетками с койками тюремных камер. Снаружи, от наползавших на северный периметр джунглей, угрозы не исходило.

Ну, или так Норрену сообщили на кратком инструктаже. Инстинкты говорили ему об ином. Мощный прожектор, установленный на парапете слева от него, выхватил неровный кусок листвы, но это была не крадущаяся тень, которую он видел прежде. Раз в месячный цикл с рудника командировали секцию заключенных на вырубку джунглей, вечно пытавшихся наползти на трехсотярдовую простреливаемую зону, расчищенную вокруг края скважины. Земля между рокритовой стеной и ближайшими деревьями была голой и красновато-желтой, так же без следов движения, как и сами джунгли.

– Что там? – прошипел Венстон, командующий группой северной стены, подойдя к арбитратору. – Контакты?

– Я не уверен, – произнес Норрен. Прежде чем он успел развить мысль, его голова взорвалась, забрызгав черную пластинчатую броню Венстона мозговой тканью.

– Трон, – задохнулся Венстон, падая под парапет. Возле него осел безголовый труп Норрена. Раздался треск и грохот – взорвался прожектор, подбитый еще одним выстрелом откуда-то из-за стены. Арбитраторы внезапно оказались в темноте.

– Контакт, контакт. – зашипел Венстон в свою вокс-гарнитуру, отцепляя свою автоматическую винтовку и отщелкивая предохранитель. – Северная стена. Неизвестный стрелок.

Рокрит над ним затрясся от попаданий, со всей простреливаемой зоны послышался гром крупнокалиберных зарядов.

– Множественные контакты, – поправился Венстон. – Вниманию всех сил, северную стену пустотного щита атакуют.

– Сэр, – начал было начальник вокса Хестель, перегнувшись через перила мостика связи.

– Я слышал, – бросил Шольц. – Щит атакуют.

Все глаза в Центрум Доминус обратились на него.

– Мы также получили расшифровку активности от главы обслуживания хористориума, – произнес начальник вокса. – Астропаты очень взволнованы. Как… как будто что-то приближается. В их сонных бдениях были возмущения.

– Для нас «что-то» означает «ничего», – отозвался Шольц. – Пока мы не определим, кто нападает на северную стену, я не стану беспокоить судей субсектора паникерскими сообщениями.

– Гарнизон пустотного щита под сильным обстрелом, – сказал Хестель. – Кто бы это ни был, они хорошо вооружены.

И высадились на планету незамеченными, – повисло в воздухе невысказанное продолжение.

– Заградительная секция арбитраторов, командированная с пустотного щита, уже готовится в ангарах челноков, – произнес Шольц. – Мы полностью потеряли связь с Макран и штурмовыми отделениями, высадившимися на борт «Имперской истины». Сейчас это большая опасность, чем мародеры из джунглей. Прикажите гарнизону пустотного щита предоставить мне корректную оценку угрозы, и тогда я решу, нужно им подкрепление или нет.

– Не могу, сэр, – проговорил Хестель. Его руки метались над руническими панелями, переключаясь между узлами блока вокса.

– Что? Почему?

– Я… мне кажется, мы только что потеряли связь и с ними.

Выпустив из когтей опоры в скважине под стенами основания пустотного щита, Первая Смерть с визгом перемахнула через парапеты. Вой, исторгаемый прыжковыми ранцами и пастями воксов, сливался воедино с ужасающей и безупречной дикостью.

План работал хорошо. Наиболее компетентных защитников Скважины №1 заманили в смертельную ловушку, в которую Шадрайт превратил «Имперскую истину». Кулл и его свита рапторов незамеченными телепортировались вглубь самого старинного рудника и успешно взобрались по внешним стенам тюремных камер и подвесных клеток, из которых состояли отвесные откосы. Фексрат и двое из его Третьего Когтя, десантировавшиеся в сердце экваториальных джунглей Зартака сорока восемью часами ранее, напали на северную сторону укреплений пустотного щита точно в нужное время. Гарнизон, численность которого уже сократилась вследствие стараний усмирить предполагаемый бунт на борту «Имперской истины», отреагировал на внезапную атаку, перебросив большинство из оставшихся арбитраторов на северную стену, обращенную к линии леса. На юге, надзирающем за зияющей тьмой скважины, осталось шесть человек.

Шесть человек против Принца Терний и шестерых его лучших убийц. Все имперцы умерли, держась за уши. Внезапный жуткий визг рапторов Хаоса поверг их на колени. Кулл обезглавил одного взмахом рунного меча, разочаровавшись легкостью убийства.

Порой нельзя потакать себе. Сейчас был именно такой момент.

Жертвы Повелителей Ночи едва успели упасть на окровавленный рокрит, а космодесантники Хаоса уже метнулись к центру управления щитом. Воздух над бронированным сооружением пронзал шип пустотного передатчика: колонна с потрескивающими силовыми стержнями и светящимися передающими узлами. К штурвалу южной противовзрывной двери центра ковылял арбитратор, спотыкающийся и дезориентированный от шока после акустической атаки Повелителей Ночи. Кулл приземлился на него сверху. Шипастые когти на нижних конечностях пробили череп человека и переломили ему хребет.

Он первым оказался внутри центра. Рокритовый коридор оканчивался еще одними противовзрывными дверями, которые защитникам удалось запереть. Где-то дребезжал сигнал тревоги. Из боковой двери выскочил техноадепт, за которым волочились красные одеяния, и молниевые когти Скорры походя разорвали его надвое.

– Пробить, – распорядился Кулл. Вперед свиты протолкался Драк, специалист-подрывник Первой Смерти, на ходу взводящий комплект магнитных мелта-зарядов. Он на мгновение остановился, оценивая преграду.

– Противовзрывные двери Мк XIX типа «Бастион», произведены на заводах Адептус Механикус на… Грифоне IV? Или, может быть, Восс Прайм. Основные запорные зажимы по обе стороны от центрального болта пальца, здесь и здесь.

– Варп бы побрал твою проклятую болтовню, Драк, – огрызнулся Кулл. – Открой ее.

Повелитель Ночи прицепил спаренные заряды в точках, на которые указал, и сделал шаг в сторону.

– Вскрываю, – сказал он и активировал подрывное устройство, прикрепленное к правому наручу. Блюдцеобразные направленные заряды на долю секунды завибрировали, растворяя горючий молекулярный пирум, а затем с басовитым хрустом сработали. Мелта-выбросы, устремленные прямо внутрь тяжелой двери, оставили в адамантиевой броне два оплавленных отверстия. Вся конструкция содрогнулась, и в месте стыка двух половинок двери появилась тонкая трещина.

– Голгоф, – произнес Кулл. Самый крупный из членов Первой Смерти раздвинул братьев плечом. Издав ворчание, он вогнал заряженные молниевые когти в разлом на двери и начал тянуть их вверх. Восемь клинков вгрызались в металл, треща и искря расщепляющей энергией, пока наконец не нащупали опору. Раздался низкий скрежещущий звук. Голгоф уперся и пригнул голову. Старинные, подлатанные сервоприводы модифицированного силового доспеха завизжали, увеличивая его и без того грозную силу. Через секунду тряски и сопротивления сработали автоматические петли. От запоров остался только раскаленный шлак, так что массивные двери откатились.

С той стороны, из-за блоков когитаторов и силовых катушек, на них просто таращились техножрецы.

– Убить их, – велел Кулл. Свита ворвалась в генераторную. Пока они рубили вопящих беззащитных людей-машин, Кулл зашагал прямо к центральной колонне, состоящей из силовых катушек, охлаждающих клапанов и блоков шестерней. Это был основной генератор пустотного щита, пульсация его ядра наполняла воздух статическим напряжением. Дуговые разряды, пляшущие на броне Кулла, щелкали и трещали, выражая свою электрическую симпатию.

Он помнил. Дворец в панике. Ненастоящий отец велит ему остаться. А он вместо этого убегает по залам и коридорам, набитым перепуганными кричащими слугами и орущими королевскими гвардейцами. Его переполняет прилив безумного неудержимого ликования. Он врывается в генераторный зал. Старый техножрец, Ативус, пытается его остановить. Он всаживает в единственный оставшийся органический глаз древнего чудовища церемониальный кинжал, который ненастоящий отец подарил ему на десятые именины. Берет свой кованый геноключ – тот предмет, что дала ему ненастоящая мать, который означал все то, чем он не был – и с его помощью запускает протокол деактивации дворцового щита. Через несколько минут щит отключился.

И вот тогда-то слуги начали кричать по-настоящему.

Умер последний из техножрецов, жалобные стенания которого оборвал Наркс. Повелитель Ночи был в свите самым молодым и лучшим мастером клинка – в соответствии с древними традициями Нострамо, он носил титул Экзекутора.

– Найди ключи от когитаторов, – скомандовал ему Кулл. – Быстро.

Моргнув, он переключил канал вокса, войдя в систему связи «Последнего вздоха», находившегося высоко наверху.

– Шензар, ты готов?

– Да, мой принц, – отозвался чемпион-терминатор.

– Жди.

Первая Смерть рылась в кровавых останках операторов щитового центра, раздирая обагренные красные одеяния и вскрывая бионические пластины. Нарксу удалось отыскать латунный рычаг, который отключил тревогу. Через несколько минут Драку попалась считываемая запоминающая пластина. Ксерон нашел еще одну. Кулл взял обе и вставил их в блок когитатора центрального генератора.

– Дайте мне руку, – приказал он. Голгоф подобрал с окровавленного пола отсеченную конечность, неуклюже держа ее своими тяжелыми перчатками. Кулл прижал ладонь к экрану сканера и нажал на руну перехвата управления. Пульсация генератора начала заметно стихать, угасая, словно биение сердца умирающего.

– Я не могу его полностью отключить без правильных кодов, но перевел в блокировку для обслуживания, – произнес Кулл. – Это уменьшит его мощность достаточно для наших нужд.

– Сигналы на ауспике, – предупредил Террон. – Остальной гарнизон приближается от северной стены.

– Слишком мало и слишком поздно, – ответил Кулл и снова перешел на частоту вокса мостика «Последнего вздоха».

– Шензар, пора.

Лампы в Центрум Доминус погасли. Через три с половиной секунды активировались аварийные полосы, тянущиеся по полу. К этому времени уже началась бойня.

Раздался треск, ударил вытесняемый воздух. В углублении центрального когитатора комнаты вдруг возникли пять фигур, стоящих кругом. Они появились словно по мановению руки какого-то темного чародея – громадные воины, покрытые толстыми пластинами полуночно-синей брони. Разряды, трещащие на их тяжелых перчатках, были копией ветвящихся молний, нарисованных на нагрудниках и наплечниках. Как только включились запасные лампы, они открыли огонь.

Шольц рухнул за ряд когитаторов, прижав руки к ушам, когда комнату заполонил чудовищный грохот комби-болтеров. Какая-то его часть осознала, что пустотный щит вскрыли, и они имеют дело с телепортационной атакой. Все остальное место занимала примитивная бездумная паника.

Очередь болтов прошлась по затрясшимся и заискрившим когитаторам. Он увидел, как справа упали двое операторов авгуров, которым разнесло туловища. Один из них был тем мальчишкой, который в начале выдернул его с доклада в оперативной комнате. Шольц возился с автопистолетом, сумев отцепить оружие с магнитного пояса.

– Сэр! – завопил начальник авгуров Тарл. Он попытался нырнуть в укрытие возле смотрителя, но ему в руку попал заряд болтера. Конечность исчезла, взорвавшись кровью и осколками костей и наполовину развернув его. Крик продлился всего секунду, а затем ему в голову угодил еще один заряд, который снес левую половину лица. Он упал.

– Раны Императора, – пробормотал Шольц, борясь с предохранителем пистолета. Оружие было липким от крови Тарла. Он услышал, как на мостике кричит начальник вокса Хестель, умоляющий о пощаде. Грохнуло, и мольбы оборвались.

Внезапно все стихло. Смотритель замер, его сердце стучало, словно молоток. Лужа крови, растекающаяся от останков Тарла, добралась до его коленей. Он не пошевелился. По полу гулко стучали тяжелые шаги, которым вторило жужжание и скрежет силовой брони.