Текст книги "Украденная песня (ЛП)"
Автор книги: Рипли Прозерпина
Соавторы: Отем Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
«И когда же турнир?»
– До него меньше месяца, – снова услышав голос Киллиана, я насторожилась и, взволнованно покосившись на окошко камеры, посмотрела на братьев.
«Если вы пришли убить меня, вам лучше поторопиться. Иначе вы попадетесь, и в итоге поплачусь я»
– Мы здесь не для того, чтобы убить тебя, – Ронан на несколько секунд сжал рукоять меча, прежде чем отпустить ее. – По крайней мере, пока что.
«Ничего себе, как обнадеживающе»
– Если ты нас не выдашь, никто не узнает, что мы были здесь, – добавил Киллиан. – Лично я предлагаю тебе сесть и сделать вид, будто все как обычно.
Словно мне было не плевать на то, что он там предложил.
Однако я села на кровать и попыталась изобразить скуку. Можно было бы выдать братьев, но что тогда? Их просто выпроводили бы отсюда, и я бы никогда не узнала, зачем они пришли.
Одно дело приехать с официальным визитом. И совершенно другое – прокрасться. Мне нужно было знать, зачем Ронан и Киллиан так рисковали. Пускай они были членами королевской семьи, но если бы попались на нарушении кодекса Колонии кошмаров, даже им не поздоровилось бы.
Я все еще смотрела исключительно на Киллиана и не замечала, что Ронан вытащил меч, пока острие не кольнуло мою челюсть. Не зная, чего бояться больше – клинка или ошейника – я изо всех сил постаралась не закричать. Одно неверное движение или мысль, и я бы поджарилась.
– Почему ты убила короля?
«Я не имею к его смерти никакого отношения», – подумала я, не сводя глаз с Ронана.
– Ты лжешь, – заявил он.
«Нет. Клянусь»
– Последний шанс. Говори правду. До последнего слова, – Ронан вдавил острие в мою кожу достаточно, чтобы причинить боль.
В мгновение ока мои слезы высохли, и расстройство сменилось яростью. Как он посмел что-то от меня требовать? Желание заговорить стало нестерпимым, и лишь непоколебимая решимость не дать Ронану победить помогла мне держать язык за зубами.
«Заставь меня», – мысленно произнесла я, прищурившись и выпрямив спину.
5. Киллиан
Не успел я осознать, что сказала Имоджен, как выбил меч из рук Ронана и отбросил к противоположной стене камеры. Лезвие с громким лязгом ударилось о бетонную стену, и я выругался. Охранник в коридоре наверняка слышал грохот, если не спал.
«Веди себя естественно», – мысленно обратился я к Имоджен, как только оттащил от нее своего брата. Он был не их тех, кто срывался по любому поводу, но обозленная рыжая женщина перед нами бросила ему вызов. Ронан никогда не игнорировал провокации.
Я не мог не наблюдать за своей бывшей подругой, устраивавшейся на кровати в полной тишине. Имоджен изменилась. Не внешне – она была по обыкновению прекрасна с яркими зелеными глазами, непослушными рыжими волосами и соблазнительной фигурой. Изменилась она внутренне.
Колония кошмаров повлияла на нее. Раньше Имоджен была самой милой девушкой из всех, кого я знал. Постоянно улыбалась и находила доброе слово для каждого, кто встречался ей на пути. Порой я даже беспокоился, что она была слишком добра. В Туате Де Дананн не все хорошо принимали невинных, и в нашем королевстве не было никого простодушней Имоджен Вечерней песни.
Пока она не перестала быть такой.
Найдя ее кинжал в ладони своего покойного отца, я почувствовал себя преданным. И потом, когда Флинн притащил Имоджен в замок, я видел вину в ее глазах, покрасневших вокруг радужек. Воспоминания до сих пор причиняли боль. Не считая братьев, я никому не доверял больше, чем Имоджен.
Теперь я невольно гадал, не повлияла ли всепоглощающая боль предательства на мои суждения. Королевским советникам проще всего было обвинить банши – загадочных созданий всегда боялись, заслуживали они того или нет. И хоть мне нелегко было смириться, я все-таки согласился.
О чем давно начал жалеть.
Вчера, когда мы покинули Колонию кошмаров, только Флинн озвучил вопрос, терзавший всех троих. Что если мы ошиблись? Но сомнения и без того изводили меня. Фактически, из-за мыслей об Имоджен я лишился сна задолго до того, как проявились первые симптомы болезни.
Болезнь.
Слово чуть не вызвало у меня смех. Разумеется, моя проблема не была связана с физическим недугом. Но как еще назвать то, что мы не могли ни объяснить, ни понять?
Услышав шаги за дверьми камеры, я вскинул взгляд и увидел охранника, разглядывавшего Имоджен через плексиглас окна. Раз он смотрел сквозь меня и Ронана, значит, чары делали свое дело. Обычная магия не действовала в Колонии кошмаров, но наше волшебство ни в коей мере не было обычным.
Хорошо быть королем.
Точнее, было хорошо, пока кто-то не решил довести меня до безумия. Теперь я предпочел бы стать смертным, прожить нормальную жизнь с милой женой и парой сыновей.
Да, спасибо смерти за подпорченные перспективы.
Когда охранник пошел дальше, я поднял меч и протянул Ронану. Проявление уважения и доверия, которые он так ценил. Иначе говоря, я продемонстрировал веру в то, что Ронан не навредит Имоджен, с чем он согласился, приняв оружие.
Для подобного общения нам не требовалась телепатия. Наша родственная связь была так крепка, что большинство людей не могли и представить. Мы с Ронаном и Флинном понимали друг друга, даже когда в чем-то не соглашались. Что случалось довольно часто.
Глядя на Имоджен, я усердно придумывал, как донести суть моего послания. Если бы мои подозрения подтвердились – и она оказалась невиновна – никакие слова не компенсировали бы того, через что я заставил ее пройти.
В конце концов, я решил говорить прямо.
– Нам нужна твоя помощь.
6. Имоджен
Сложно было думать о помощи тому, чей брат едва сдерживался, чтобы не перерезать мне горло.
Ронан смотрел на меня с прищуром. Я могла поспорить, что его убивало просить меня о помощи.
Поморгав, я заставила себя перевести взгляд на Киллиана и заметила, как Ронан немного приподнял меч.
Наверное, мне стоило при первой же возможности позвать охранников. Но стоило мне лишь подумать о том, чтобы издать хоть звук, как меня передернуло. Я лишь однажды кричала в ошейнике, доставившем невыносимую боль и лишившем меня сознания на несколько часов.
В былые времена я бы сразу согласилась помочь принцам. Но теперь я знала, как легко власть имущим причинить боль тем, кто слабее.
Теперь я думала только о себе, и помощь принцам была для меня бесполезна. Я не сомневалась, что на самом деле они ничего от меня не ждали. Судя по морщинкам, появлявшимся по бокам ото рта Ронана в моменты напряженности, я была для братьев последней надеждой. Они были бы счастливы никогда меня не видеть.
Как же иначе? Ронан хранил верность брату. Не мне. И неважно, что я себе напридумывала, когда была глупа и наивна.
Разве что…
Внезапно Киллиан отошел, и ему подурнело. Не будь мы близко знакомы, я не заметила бы вовсе.
«С чем вам нужна помощь?» – спросила я, пока не передумала. Возможно, было неплохо впустить в свой мир немного доброты и взбодриться. Мне, несомненно, требовался небольшой перерыв.
– Нет, – поднял Ронан руку, едва Киллиан открыл рот, чтобы ответить.
«Если тебе нужна моя помощь, придется рассказать, в чем дело», – напомнила я. Если только он не собирался стоять здесь весь день, храня свою тайну. Я бы поучаствовала в его играх. Все равно в камере заняться было нечем.
– Как часто ты причитала после прибытия сюда? – наконец, спросил Ронан.
«Ха-ха», – вместо ответа я указала на ошейник. Я физически не могла возвестить о чьей-либо кончине или кого-нибудь оплакать.
– Ни разу? – внезапно Ронан убрал меч в ножны и подошел ко мне. Испугавшись, я быстро попятилась и уперлась спиной в прохладный бетон. Ронан резко остановился и нахмурился. – Я… – прочистив горло, он начал заново. – Можно мне посмотреть тебе в глаза?
В отличие от принцев, я не умела читать мысли, но в тот миг точно знала, что он хотел сказать. И то был не вопрос. Ронан давал понять, что не причинит мне боли. Он замолк, поскольку хоть никогда и не поднимал на меня руку, но держал в клетке, пока за мной не пришел страж. Когда я умоляла поверить мне, Ронан лишь насмехался надо мной: «Взгляни на себя! Твои глаза и песни выдают вину».
Обычно он не повышал голос. Редкий случай.
Вскинув руку, я остановила Ронана.
«Я не хочу находиться рядом с тобой», – отрезала я. Однажды он увидел вину там, где ее не было. Я не верила, что теперь он вновь не найдет искомое.
Он нахмурился, и я скрестила руки на груди.
– Ронан, хватит,– вздохнул Киллиан, словно мы с его братом состязались, у кого струя бьет дальше. – Имоджен, каждую ночь я смотрю в потолок, пока не отключаюсь. Просыпаюсь я, будто вовсе не смыкал глаз. У меня стучит в голове. В глазах жжет. Я едва заставляю себя подняться с постели, но когда мне удается, появляется звон в ушах. Только я думаю, что больше не вынесу ни секунды, как все прекращается. Стоит мне решить, что померещилось, как на следующий день все повторяется снова и снова.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собрать картину воедино. У короля были те же симптомы и усталость, прежде чем он покончил с собой…или его довели до самоубийства.
«Ты все еще считаешь, что я убила твоего отца. И теперь решил, что покушаюсь на тебя»
Сама того не понимая, я дотронулась до ошейника. Он плотно прилегал к коже, и я не могла просунуть под него даже палец. Казалось, магия требовала, чтобы он идеально прилегал к телу, оставаясь притом твердым и холодным.
– Как следствие, мы пришли к тебе, – ответил Ронан.
«Точно. Потому что если я провернула трюк один раз, непременно повторю его», – подумала я, надеясь, что он телепатически уловит мой сарказм. С чего мне интересоваться, кто сидел на троне? Как сказали бы смертные, я в этой скачке ни на одну лошадь не ставила. Я жила своей жизнью и была счастлива. По большей части.
Киллиан, Ронан и Флинн были моими друзьями. Практически семьей. Я никогда не мечтала стать банши и все же получила дар плакальщицы. Если бы мне дали выбор, я бы никогда не предрекала смерть.
«У меня не было песен с той ночи, когда погиб ваш отец», – честно ответила я.
– С той ночи, когда ты его убила, – вздохнул Ронан, словно не мог спустить мне с рук мой ответ и не указать на виновного.
«Я не убивала»
Пройдя вперед, Киллиан встал перед Ронаном, прервав наш зрительный контакт.
– Вдруг ты просто не помнишь, что убила? – спросил он. – Банши когда-нибудь убивали?
«Нет, насколько я знаю», – спев песню, я даже не помнила, кого именно оплакала. Потребность петь завладевала мной, и через несколько минут я приходила в себя охрипшей, с мокрыми покрасневшими глазами. Единственное благословение банши – не знать, кого отпеваешь.
– По твоим словам, ты не доводила нашего отца до безумия, но признаешь, что ничего не помнишь. Думаю, ты врешь, – посмотрел на меня Ронан поверх плеча Киллиана.
В некотором смысле он был прав. Но я врала не намеренно. Я не хотела, чтобы умирали люди. Мне от их смерти не было никакой выгоды. Я лишь возвещала об уходе волшебных существ в Туате.
«Я не могу вам помочь», – я и раньше говорила им правду, но они мне не верили.
– Вернее, не хочешь, – возразил Ронан.
«Вам даже не нужна моя помощь! – мысленно прокричала я. – Вы хотите, чтобы я объяснила вам нечто, произошедшее без каких-либо причин. Я не желала смерти вашему отцу. Я не хотела, чтобы вообще кто-нибудь пострадал, – мое горло сжалось от едва сдерживаемого всхлипа. Я тяжело сглотнула, потом еще и еще. – Вы должны уйти»
– Я говорил ему, что приходить к тебе – пустая трата времени, – посмотрел на меня Ронан, обойдя Киллиана. – Но если мой брат умрет, я причиню тебе такую боль, что ошейник покажется уколом иголки.
«Ты не сможешь причинить мне боль сильнее, чем уже причинил, Ронан», – я посмотрела на него, не скрывая, какой сломленной стала по их милости.
От моих слов он моргнул и отшатнулся.
– Ронан, – Киллиан дотронулся до его плеча, – пойдем.
Комнату наполнил аромат лаванды, исчезнувший буквально за секунду и сменившийся гнилостным запахом дурной магии.
В оцепенении я подошла к кровати и села. Под скрип пружин я легла, двигаясь, как старуха с ломотой в костях.
Мне по-прежнему было нечем заняться. Книга лежала рядом, но я засунула ее себе за спину, скрывая от любого, кто мог заглянуть в окошко. Затем я закрыла глаза и погрузилась в сон.
***
Из сна меня вырвал скрип заслонки на двери. Значит, пришло время приема пищи.
Я в замешательстве поморгала. Без солнца часы тянулись, пока не гас свет – единственный признак наступления ночи. Поднос упал на пол, и вокруг него рассыпалась еда.
Мне выделяли по десять минут на трапезу, и если я не успевала, охранники вламывались в камеру, чтобы отнять пищу. Я уставилась на поднос с очередной порцией неаппетитной еды. Кусочек мяса. Нечто, похожее на горошины. Немного раздавленные. Ломтик хлеба.
Они не показались мне привлекательным, поэтому я перевернулась на бок и просто смотрела на поднос. По окончанию выделенного времени охранники сами стучали.
Но не сегодня. Дверь открылась, и не успела я понять, что происходит, как в камеру ворвалось двое охранников.
– Руки на стену, – велел один из них. – Ноги расставить.
Не тот приказ, который можно проигнорировать. Однажды я секунду помедлила и быстро усвоила урок, когда меня вжали лицом в цементный пол.
Поэтому я послушалась, невольно поглядев на кровать, где на всеобщем обозрении должна была лежать книга. Но она пропала.
Пока я стояла у стены, охранники обыскивали камеру. Они подняли матрас, сдернули с него постельное белье и перерыли содержимое маленького сундучка, где я хранила одежду и туалетные принадлежности.
– Ничего нет, – подытожил один из охранников.
Тогда на пороге появилась доктор, перекрыв собой свет из коридора. Вдохнув, она выгнула бровь и шагнула в камеру.
– Здесь пахнет тем, чем не должно, – стуча каблуками, Брина прошлась по моему тесному жилищу. Она учуяла зловоние еды? Или охранники дурно пахли. Они вспотели, поднимая матрас и копаясь в моих вещах. Подойдя ко мне, Брина внимательно изучила мой ошейник, посмотрела мне в глаза и снова на него. – Я волшебное создание, как и ты. И я знаю, как пахнет магия.
Принюхавшись, я попыталась уловить ноты лаванды или вспаханной земли, но ничего не почувствовала. Если Брина что-то и заметила, для меня оно было неуловимо.
Поэтому я пожала плечами.
– Держите ее, – велела она, и в тот же миг охранники схватили меня. Подняв руку, Брина коснулась моего ошейника, и он расстегнулся. Она поймала его, не дав упасть на пол. – Давай немного поговорим, банши. Как тебе идея?
Я сглотнула. Пускай ошейник был в ее руках, но я не знала, что случится, если попытаюсь заговорить. Глядя на нее, я покачала головой.
– Ну же, – подбодрила Брина. – Издай какой-нибудь тихий звук. Можешь даже произнести мое имя. Доктор Брина. Давай.
Я провела языком по зубам, готовясь заговорить.
Она взмахнула рукой в поощрении, но едва ко мне вернулся дар речи, как слова застряли у меня в горле.
Закатив глаза, Брина кивнула охраннику. Короткий электрический разряд в бок, и я вскрикнула.
Но далее ничего не последовало. Электричество ужалило меня и сразу пропало, не оставив после себя никаких побочных эффектов. Бывало и хуже.
– О чем ты хочешь поговорить? – было странно слышать собственный голос после стольких месяцев молчания. Воспользовавшись возможностью, я прижала ладонь к горлу и сглотнула.
– Значит, ты не разучилась говорить, – сказала Брина, словно самой себе. – Но контролируешь голос, чтобы избежать боли. Я очень довольна своим экспериментом. Что скажешь?
Вопрос не подразумевал ответа, и я промолчала, за что один из охранников предупреждающе сжал мою руку.
– Я не в восторге, – отозвалась я.
– Да, надо думать, – рассмеялась Брина. – Ты не чувствуешь запах магии?
– Не чувствую, – к счастью, мне не пришлось врать. Если вкратце, плохая из меня была лгунья. Когда я смущалась или чувствовала неловкость, у меня краснело лицо, шея и даже плечи. Поэтому я порадовалась возможности ответить честно. И да, на тот момент я не чувствовала запаха магии.
– Хм, – Брина не казалась удовлетворенной моим ответом. – Меня удивило, что принцы попросили о встрече с тобой. Сдав тебя нам, они уверили, что не хотят иметь с тобой ничего общего, и им плевать, даже если здесь с тобой что-нибудь случится, – подмигнув, она понизила голос до шепота. – Кроме телохранителя. Ронана. Он хотел, чтобы ты умерла.
«Еще бы он не хотел»
– Неважно, – продолжила Брина, – я просто решила заглянуть к тебе и убедиться, что ошейник не влияет на твое здоровье. Нет никаких проблем с приемом пищи и дыханием?
Она что ли серьезно?
– Нет, – поспешила я с ответом, едва Брина снова посмотрела на охранника. Я хотела избежать любой возможной боли.
– Замечательно, – Брина взмахнула рукой, и внезапно ошейник защелкнулся на моем горле. Он был легким, но после короткой передышки весил будто тонну. – А снимем мы его… – снова заговорила Брина, отойдя к открытой двери, – …только если я придумаю что-нибудь лучше. Между тем, он все-таки работает, верно? Можешь не отвечать, – подмигнула она.
Охранники отпустили меня и, последовав за ней, захлопнули за собой металлическую дверь, оставив меня одну. Снова.
7. Имоджен
Ночь тянулась бесконечно долго, пока я задремывала и просыпалась от запаха утренней росы в воздухе. Обычно заснуть в Колонии кошмаров не составляло труда. Здесь было очень темно и тихо, не считая случайной кутерьмы в соседних камерах.
Казалось, мое тело понимало, что лучше спать, чем тратить время на безделье.
Но не сегодня.
У меня в голове крутились слова Киллиана и Ронана. Я изначально цеплялась за веру в свою непричастность к гибели короля и теперь получила подтверждения.
Даже если я его оплакала, ненамеренно и без памяти, там была своя предыстория. Король давно слабел без причин и объяснений.
Совершенно нелепо, что на суде принцы, королевские советники и придворные подпевалы утверждали, якобы Его Величество изначально заболел по моей вине. Будто я постепенно сводила его с ума своими мерзкими песнями.
Как ни странно, где-то в глубине души я сама задавалась тем же вопросом. Причитая, я не знала, кто умирал в королевстве. Более того, повзрослев, я намеренно избегала некрологов. Они причиняли слишком сильную боль.
Но теперь? Похоже, у Киллиана проявились те же симптомы, что и у короля за несколько недель до гибели. На сей раз ошибки быть не могло. Я никого не оплакивала с самого начала своего заточения. Хоть и не понимала почему. Может, дело было в изоляции? Пока меня не привезли в Колонию кошмаров, я никогда не пересекала границ Туаты Де Дананн. Или же ошейник оказался еще эффективнее, чем думала Брина.
Как бы то ни было, новые подробности принесли мне странное облегчение. Пускай меня никогда бы не выпустили на свободу, зато теперь я уверилась в своей невиновности. Если бы еще принцы разделяли мою уверенность.
«Ага, разумеется», – мысленно проворчала я. Они были самыми упрямыми созданиями из всех мною встреченных. Чтобы изменить их мнение, потребовалось бы волшебство сильнее того, которым я могла овладеть. Тем более, король зарезался моим кинжалом. Я так и не поняла, как мое оружие, спрятанное много лет назад, попало ему в руки.
В итоге мне пришлось довольствоваться бессмысленным существованием в компании праведного гнева и случайной книги. Я слышала пересуды о тюремном мышонке, но даже он не мог пробраться ко мне через ударопрочную звуконепроницаемую дверь без решеток.
С такими удручающими мыслями я минимум в десятый раз перевернулась на койке, хотя могла бы не утруждалась. Как ни крутись, матрас мягче не становился.
Лежа лицом к стене, я начертила на ней пальцем несколько слов.
«Хотела бы я, чтобы хоть кто-нибудь мне поверил, – написала я, что частенько делала с тех пор, как лишилась тетрадок. Способ хоть как-то выразить свои мысли, озвучить которые я не могла. – А ведь я вас любила», – написала я, и на мои глаза навернулись слезы.
Поначалу мои чувства к Киллиану, Ронану и Флинну были запутанными. Все трое стали моими друзьями и доверенными лицами. Но потом, со временем, я увидела каждого из них в новом свете.
Смехотворно, ведь они были принцами, а я всего лишь банши – пугающим созданием. Но братья относились ко мне как к обычной девушке, возможно, поэтому я не смогла не полюбить их. Они никогда не боялись ни меня, ни моего дара.
Теперь я не знала, что чувствовала к ним. Я слишком злилась на них за неверие, однако мой гнев омрачило беспокойство.
У Киллиана были проблемы, значит, у Ронана с Флинном тоже, даже если под ударом оказались не они.
«Я хотела помочь. Просто не знала как», – написала я чистую правду.
Будь мне известно что-нибудь о болезни Киллиана, я бы сразу рассказала. Но я знала не больше, чем они.
Опустив руку, я положила ее под щеку. Не было смысла терзаться вопросами без ответов. Я сама велела принцам уйти и очень сомневалась, что они вернутся.
Едва я начала засыпать, как почувствовала знакомый порыв и в панике села. Схватившись за горло, я уговаривала причитание не вырываться наружу. Тщетно. Оно сорвалось с моих губ, и в тот же миг меня пронзила жгучая боль.
Песня не стихала. Я пыталась закрыть рот и проглотить звуки, но они не поддавались контролю. Мое тело отказывалось подчиняться.
Я будто летела через открытый огонь, насаживалась на шипы и падала в пропасть. Боль становилась сильнее и сильнее, пока каждая клетка моего тела не сгорела и не превратилась в пепел. Меня охватило пламя.
Мечась на кровати, я свернулась клубочком и взмолилась о смерти, которую предрекала. Она была лучше этой пытки.
Когда песня, наконец, закончилась, я захрипела, и меня поглотила тьма.
8. Ронан
«А ведь я вас любила»
От слов Имоджен мне подурнело. Было время, когда я не сомневался, что тоже ее любил. Конечно, я ей не признался. С чего бы ей хотеть меня, когда она могла быть с Киллианом или Флинном? Что один, что второй подошли бы ей гораздо больше грубого угрюмого воина.
Хотя теперь это стало неважно. Сегодня я держал меч у горла Имоджен. Даже если бы мы доказали ее невиновность, прошлого не изменишь. Скорее всего, она навечно возненавидела меня, и я не мог ее винить.
«Я хотела помочь. Просто не знала как»
От очередного ее сообщения я чуть не застонал вслух. Хотя слово «сообщение» вряд ли подходило. Дженни понятия не имела, что мы наблюдали за ней.
Мы были худшими из преследователей, используя свою магию таким образом. В иных обстоятельствах я бы никогда подобного не допустил. И считал неправильным вторгаться в личное пространство другого существа. Даже если оно сидело в тюрьме.
Но мы не знали, как еще подтвердить правдивость того немногого, что нам поведала Имоджен. Она осталась единственной ниточкой к разгадке болезни Киллиана, и мы должны были убедиться.
– Это просто смешно, – сказал Флинн, сидя рядом со мной на стуле в номере отеля. – Мы уже несколько дней догадываемся, что за смертью нашего отца стоит не Джен. И что, по-твоему, мы выясним, шпионя за ней?
– Правду.
– Какую правду? – посмотрел он на меня. – Что мы посадили невинную женщину в тюрьму? Ты об этой правде?
– Как знать, – может, я и разделял его точку зрения, но не собирался сдаваться. Слишком много вопросов осталось без ответа.
– Брат, ты меня запутал, – покачал головой Флинн. – Я знаю, что ты волнуешься за Дженни точно так же, как мы с Киллианом. Тем не менее, ты отказываешься допускать, что мы ошиблись.
– Как ты не понимаешь? – мою грудь опалило жаром, и я посмотрел на своего раздражающего младшего брата. – Если мы неправы, значит, совершили величайшую ошибку в своей жизни, – я так сильно сжал подлокотники кресла, что под моими пальцами треснула древесина. – Я никогда себя не прощу.
Не успел он ответить, как из волшебного портала, через который мы шпионили за Имоджен, раздались тихие пронзительные звуки. Песня отличалась от всего, что я когда-либо слышал. Она проникала в саму душу, заставляя испытывать странную эйфорию вперемешку с печалью.
Песня была настолько завораживающей, что лишь через несколько секунд я встряхнулся и сосредоточился на сцене, разыгравшейся по другую сторону портала.
Имоджен сидела прямо, сжимая обеими руками горло, и шевелила губами против своей воли. Ошейник на ней мерцал волшебным светом, как недавно в кабинете Коменданта.
Не считая того, что теперь она не лежала на полу и не корчилась от боли из-за произнесенного слова. Ошейник все равно наказывал ее за каждый звук, вырывавшийся изо рта. Вот только Имоджен не останавливалась.
Пока я наблюдал, как она повалилась на кровать от невообразимой боли и забилась в конвульсиях, мне подурнело.
– Черт, – бормотание Флинна вырвало меня из шока и ступора.
Внезапно осознав, что могла делать Имоджен, я оторвал от нее взгляд и бросился в комнату Киллиана. Но часть моей души осталась в тюремной камере, и я едва стерпел необходимость отлучиться.
В первую очередь мне нужно было проведать брата.
Как бы мне ни хотелось ворваться в его спальню, я лишь тихо приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Киллиан крепко спал и выглядел почти умиротворенным. Я вздохнул от облегчения. Не были они намека на то, что в данный момент его изводила банши.
Зная, что ему нужна каждая минута спокойного сна, я заставил себя отвернуться и прикрыть дверь.
По моему возвращению прозвучали последние ноты печальной песни, и в комнате повисла тишина.
– Она потеряла сознание, – посмотрел на меня Флинн, и его лицо было белее белого.
Глядя на ее неподвижное тело, я постарался не обращать внимания на то, что от открывшейся картины у меня сдавило грудь. Больше всего на свете я презирал беспомощность и именно ее сейчас чувствовал. Имоджен была в ловушке своей камеры, пока мы застряли в номере отеля без возможности пойти к ней. По крайней мере, инкогнито. Благодаря нашему заклинанию связи, мы могли в любой момент попасть к Дженни, если находились в одном с ней мире. Вот только никто не давал нам права приходить в Колонию кошмаров, когда заблагорассудится.
Через несколько минут дверь камеры открылась, и появилось двое охранников. Один из них прошел вперед и пару раз ткнул Имоджен пальцем в лицо, словно проверял, действительно ли она потеряла сознание. Затем они крайне небрежно схватили ее – один раз руки, второй за ноги – и унесли.
– Там происходит что-то странное, – прервал Флинн повисшее молчание.
– Да быть такого не может.
– Я серьезно, Ронан, – повернулся он ко мне, сжав кулаки. – После стольких месяцев она вдруг запричитала? Сомнительное совпадение.
И насущный вопрос. После разговора с Имоджен мы с Киллианом позвонили Коменданту и убедились в правдивости ее слов. Он заверил, что она ни разу не пела с самого прибытия в тюрьму. Доктор получала отчет о каждой активации ошейника, и Имоджен говорила не больше одного-двух слов. Более того, перед встречей с нами в кабинете Коменданта она месяцами не произносила ни звука.
– Дженни не могла спеть намеренно,– добавил Флинн. – Никто не будет настолько глуп, чтобы причинять себе такую боль. И уж, конечно, не Дженни.
– Ты прав.
– Прошу прощения? – уставился он на меня, приоткрыв рот.
– Я сказал, что ты прав.
– Я тебя слышал. Просто не поверил своим ушам.
Отмахнувшись от него, я пересек комнату и налил себе выпить. Виски не разобрал бы тотального бардака, зато удержал бы меня от избиения брата.
Насладившись жжением алкоголя, я немедленно налил себе вторую стопку и осушил ее. Вскоре моя нервозность отступила – поскольку виски справился с задачей – и я повернулся к Флинну.
– Что теперь? – он смотрел на меня и ждал ответа.
Да чтоб я знал.
9. Имоджен
Я шла по берегу озера, любуясь тем, как солнечный свет отражался от кристально чистой воды.
В нынешние времена ежедневные прогулки были основным – если не единственным – моим развлечением. Жизнь банши одинока. Не сказать, что до появления дара я любила компании, но у меня были друзья. Мой прекрасный голос восхищал, и я не стеснялась петь.
Теперь все изменилось. В тех редких случаях, когда меня приглашали на праздники, все недобро косились, будто ждали, что я в любой момент запричитаю. В некотором роде они были правы. Я никогда не могла ни предугадать начало песни, ни контролировать ее. Я славилась тем, что начинала петь посреди разговора.
Конечно, в такие минуты я не осознавала, что делала. Но это не имело значения. Мои бывшие друзья были более чем рады описать мое странное поведение любому, кто соглашался слушать.
Сев на валун, я притянула колени к груди и велела себе перестать себя жалеть. Не самая красивая привычка, и я была выше нее. Я ничего не могла поделать с тем, как меня видели окружающие, зато могла позволить себе наплевать на их мнение.
Полностью окунувшись в теплый не по сезону день, я не замечала, что ко мне ехал всадник, пока он не остановился прямо передо мной. Я повернулась и увидела молодого мужчину с черными волосами и дьявольской улыбкой, спешившегося с королевского скакуна.
– Флинн! – мгновенно приободрившись, и я бросилась к нему, чтобы обнять покрепче.
– Если бы я тебя не знал, решил бы, что ты пытаешься задавить меня до смерти, – рассмеялся он.
– Извини, – опустив руки, я попятилась на несколько шагов и покраснела. – Просто я слишком давно тебя не видела.
– Точно, извини, – его улыбка померкла, и он провел рукой по своим густым волосам. – Наши дела не слишком хороши, и я не хотел обременять тебя.
Мне подурнело от страха. Флинн был не из тех, кто тревожился по мелочам. Если честно, я не припоминала, чтобы когда-либо видела его таким серьезным. Он был младшим из братьев, шутником. Похоже, случилось что-то серьезное, иначе Флинн не расстроился бы.
– Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне о чем угодно, – взяла я его за руки.
– Знаю, Джен, я тоже по тебе скучал, – выражение его темных, практически черных глаз смягчилось.
– Что происходит? – я подвела его к валуну, и мы сели.
– Хотел бы я знать, – Флинн посмотрел вдаль.
– В смысле?
– Дело в моем отце, – вздохнул он, снова переведя взгляд на меня. – Мы думаем, что он болен, но ни один из целителей не может ему помочь или хотя бы поставить диагноз.
Я ахнула. Король заболел? Просто невозможно. По крайней мере, без вмешательства темной магии. Той, о которой рассказывают легенды.
– У меня нет слов.
– И у меня, – Флинн сжал мою руку, которую продолжал держать. – Киллиан вошел в режим наследного принца и требует ответов от всех подряд. Ронан перестал говорить вообще. А я? – хохотнул он. – Я всех развлекаю, чтобы отвлечь. Но трюк больше не работает. Даже я сам себе не верю.
– Флинн, мне так жаль, – на мои глаза навернулись слезы. Мне было ненавистно видеть его таким. – Как бы я хотела тебе помочь.
– Я знаю, – нежно улыбнулся мне Флинн. – Просто быть здесь с тобой помогает.
Своими словами он согрел мне сердце, но я постаралась не видеть в них большее, чем было на самом деле. Флинн считал меня милой маленькой подругой. Не более.
