Текст книги "Свадьба с отсрочкой"
Автор книги: Рини Россель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Нико и предположить не мог, что проведет ночь столь ужасно: без сна, обхватив руками голову, проклиная себя. Он уже начинал сожалеть о задуманной мести.
– Ты имеешь хоть слабое представление о том, что сделало со мной твое выступление голышом? – обратился он к отсутствующей Келли.
Черт возьми! Он целиком был сосредоточен на мести, умело, подавляя остальные чувства – до этого проклятого поцелуя. А сегодня, когда она сбросила халат, он словно получил удар ботинком прямо в живот. Вспомнив это видение, Нико почувствовал, как внутри него опять все сжимается.
Эксперимент с блондинкой провалился. Доставив ее домой, Нико забыл о своих планах и мечтал только об одном, – как можно скорее вернуться в особняк. Однако избавиться от дамы оказалось не так-то просто. И тогда Нико прибег к последнему средству: не помня, как зовут прелестницу, назвал ее первым пришедшим в голову именем. Это подействовало безотказно – она мгновенно превратилась в лед...
Что с ним происходит? Почему он отказался от ночи с блондинкой? Почему чувствует себя столь странно? В чем проблема? Что означает его влечение к Келли? Желание того, что невозможно получить? Соблазн запретного плода? Если это так, он будет просто счастлив, когда этот спелый маленький персик закончит свою работу и вернется в Канзас.
Единственное, что понял Нико: месть – вещь непредсказуемая. Она может и не принести удовлетворения. Остается только посмеяться над тем, что его, подобно вспышке молнии, охватила страсть к женщине, которую он должен ненавидеть, причем имеет на то все основания.
* * *
Келли работала, как проклятая, сочтя это единственным способом стереть из памяти дурацкий эпизод в бассейне. Однако ничего не получалось! Пожалуй, даже полная амнезия тут не поможет.
О чем она только думала, купаясь голышом? Как правило, ей несвойственны эксцентричные поступки. Ну почему она не надела купальник?
Келли закрыла глаза и застонала, что было не очень разумно с ее стороны, если учесть, что она забралась на самый верх десятифутовой лестницы, чтобы сфотографировать потолок в гостиной. Каким-то чудом предыдущие владельцы не закрасили прелестный резной цветочный орнамент. Келли, благодарила провидение и счастливый случай, которые помогли этому чуду избежать валика и нескольких слоев бананово-желтой латексной краски.
Она попыталась отвлечься от вчерашних событий и забыть презрение, сверкавшее в загоревшихся глазах Нико. Занимаясь съемкой, Келли поклялась, что не позволит, его пыткам доконать ее. Она здесь, чтобы выполнить самую лучшую работу в своей жизни. Она докажет, что никогда не бросает начатое дело.
Даже если все в доме настроены против нее, она справится и отпразднует победу. Она уже видела статью в солидном журнале: «Николос Варос пригласил эксперта по реконструкции Келли Ангелис, которая возродила один из наиболее интересных особняков викторианской эпохи в полном соответствии с особенностями архитектуры того времени».
С мечтательной улыбкой, Келли сделала еще один снимок, потом поднялась немного, чтобы запечатлеть резьбу в другом ракурсе. Она посмотрела через видоискатель, навела резкость и нахмурилась. Здоровенная паутина закрывала большую часть орнамента.
– Черт возьми, – пробормотала Келли и потянулась к паутине. Она кляла себя за то, что не захватила наверх ручку или хотя бы лист бумаги, который можно свернуть в рулон. А еще лучше – метелку. – Это Нико во всем виноват, – сдавленно бормотала она, стараясь добраться до паутины. – Если бы не он и его постоянные шуточки и поддразнивания, я не была бы так рассея... ааа!.. – Келли испустила полный ужаса крик – лестница покачнулась, наклонилась, и она полетела вниз.
Вся жизнь Келли пронеслась перед ее глазами. Однако скоростной спуск окончился быстро и безболезненно, а лестница обрушилась рядом с оглушительным шумом. Обрадованная тем, что она чудесным образом избежала такой же печальной участи, Келли открыла глаза и обнаружила, что упала на пару крепких, сильных рук. Инстинктивно она обняла своего спасителя, переполненная благодарностью к нему. Если он и не спас ей жизнь, то по крайней мере, точно избавил ее от переломанных костей.
Еще через какую-то долю секунды она осознала, что этим спасителем оказался Николос Варос. Но, к сожалению, осознание пришло слишком поздно: Келли уже поцеловала его в знак благодарности.
– Ой! – выдохнула она. – Я... я...
Хотя ее губы чуть коснулись его, она все равно ощутила незабываемый вкус Нико.
Он выглядел несколько странно: лицо напряжено, зубы крепко сжаты. Ну, а чего, в общем-то, она ожидала? Восторженных приветствий?
Келли мгновенно вернулась к своему обычному состоянию: подозрительности и раздраженности.
– Что вы сделали? – спросила она повелительно и скрестила руки на груди. – Вышибли лестницу у меня из-под ног?
Он сдвинул брови, и Келли заметила жилку, пульсирующую у него на виске.
– Ну конечно, это же мое хобби, – сказал Нико. – Только, к сожалению, я всегда забываю убежать после этого.
Его сарказм задевал, но Келли знала, что заслуживает этого. Он совершил героический поступок. Он мог ушибиться. Она постаралась справиться с враждебностью и уязвленной гордостью. Щеки ее покраснели.
– Хорошо, хорошо, я прошу прощения. Это было неуместное замечание. – Она покосилась на него. – Спасибо вам за, то, что вы сделали. Я... я догадываюсь, что я совсем не перышко. – Она не сомневалась, что весит, как пакет цемента. – С вами все в порядке? – спросила она с пристыженным видом.
– Я буду жить. – Нико все еще хмурился. Жилка на виске продолжала пульсировать, а зубы оставались крепко сжатыми. – Какого черта вы там делали? – спросил он. – Испытывали судьбу, не подарит ли она вам возможность сломать спину?
– Я пыталась смахнуть паутину, чтобы сделать снимок.
– Понимаю.
Нико все еще держал ее на руках. И это начинало сказываться. Келли беспокойно провела языком по губам. Еще один глупый поступок, но ей безумно хотелось снова попробовать его на вкус. Она покашляла.
– Вы можете отпустить меня.
– Конечно, – проворчал он, опуская ее на паркет.
Келли не очень хорошо себя чувствовала. Голова кружилась, в душе творилось нечто невообразимое. Пытаясь придумать хоть что-то, она показала на фотоаппарат, висевший на шее.
– У... у меня пленка закончилась. – И без каких-либо дальнейших объяснений пулей вылетела из комнаты.
* * *
Стремительные шаги Келли удалялись, затихали... Нико, не стал смотреть ей вслед, предпочитая остановить свой взгляд на чем-нибудь менее волнующем, чем ее спина. Он обнаружил, что упавшая лестница расколола прямо посередине стол в форме бумеранга и сбросила причудливо изогнутую металлическую лампу, которая напоминала космический корабль пришельцев. Перешагнув через это безобразие, он посмотрел на экстравагантную обстановку комнаты и задержался на литом стуле, походящем на большую ложку. Он был покрыт лимонно-зеленой виниловой обивкой и держался на трех кривых металлических ножках.
Вздохнув, Нико опустился на неудобное сиденье. Хрупкое сооружение заскрипело под его весом. Закинув голову, он начал изучать потолок. Различные цветы и спирали переплетались в причудливом узоре.
– Она чуть не погибла, фотографируя это? – пробормотал он, закрыв глаза. Почему он испытывает такую усталость? Он не делал ничего, – только спал, ел, плавал, бегал и гулял. Где же силы и энергия? – Что, черт возьми, я творю? – ворчал он. – Желаю, как полоумный, ту самую женщину, которая бросила меня? Может, избыток свободного времени сводит человека с ума?
– Месть сладка, верно?
Нико не мог ошибиться: то был голос деда. Раздосадованный тем, что этот старичок, которому до всего есть дело, нашел его как раз тогда, когда он клял собственную глупость, он нахмурился. Дион поднял свои густые, кустистые брови.
– Разве не так?
Нико почувствовал непреодолимое желание солгать, сказать, что он наслаждается тем, как обстоят дела, но по непонятной ему причине не мог заставить себя сделать это.
– Нет, не так. – Он уставился в пол. – Не совсем.
Дион засмеялся и хлопнул в ладоши.
– Ха! Кристос и я знали, что вы с Келли созданы друг для друга.
Нико с гневом посмотрел на деда. Дион махнул рукой, не соглашаясь с его молчаливым выговором.
– Пал, проглоти свою гордость! Иди к ней и снова предложи ей выйти за тебя!
Нико, не мог поверить тому, что услышал. Как дед осмелился нести такую чепуху? Он покачал головой и встал.
– Ты ничего не понимаешь, Папу. – Так Нико звал дедушку в детстве. Всплывшее в памяти греческое слово было бессознательной попыткой смягчить ссору. Проходя мимо Диона, Нико добавил: – Не суйся в это дело.
* * *
Келли вбежала в свою комнату и бросилась на кровать. Руки ее тряслись так сильно, что она не могла поменять пленку в фотоаппарате. Со стоном она опустилась на подушки и вцепилась в пестрое одеяло. Как она могла так поступить? Как решилась поцеловать Николоса Вароса прямо в губы?
Конечно, она была благодарна своему спасителю, но она не знала, что это был Нико.
«Ну да, конечно, не знала! – поддразнил предательский внутренний голос. – Кто еще настолько силен, чтобы поймать тебя? Старый дворецкий? Дион, которому за семьдесят? Одна из горничных? Твоя мать?»
– Заткнись! – приказала Келли то ли себе, то ли внутреннему голосу. – Я не знала, что это Нико! У меня на раздумья не было и доли секунды, к тому же я почти распрощалась с жизнью!
«Правда? К твоему сведению, это был не поцелуй благодарности, маленькая мисс! Это был поцелуй, напрашивающийся на нечто большее. И ты это отлично знаешь!»
Келли зажмурилась. Как бы ужасна ни была правда, это все же правда.
Так как ее унижение было единственной причиной, по которой Нико заставил Келли взяться за эту работу, он должен быть доволен, потому что добился своего. Она поцеловала его с нескрываемым желанием. Унизительно до отчаяния!
Келли попыталась собраться. С самобичеванием необходимо покончить. Варос ни в коем случае не должен узнать, как взволновал ее этот горячий импульсивный поцелуй. Слава богу, сейчас она уже пришла в себя.
– Перестань! – скомандовала себе Келли. Работу необходимо завершить. Если она будет усиленно трудиться, то может сделать все за неделю. Или даже меньше, если будет работать днем и ночью. Чем скорее она уедет отсюда, тем лучше будет для ее душевного состояния, – не говоря уже о физической форме. В конце концов, она не может рассчитывать на то, что Нико окажется рядом, когда она вдруг надумает опять упасть.
А прикосновение его губ?.. Те два поцелуя и так будут мучить ее в снах долгое время. Третий она может не перенести и совершит что-нибудь поспешное и необдуманное, о чем еще долго не сможет вспоминать, не покраснев.
Слишком тяжело будет жить дальше с размышлениями о том, какой Нико замечательный любовник. А он был превосходным любовником, Келли не сомневалась. Что-то подсказывало ей это, какая-то глубинная женская сущность. Если она узнает его так близко, то он точно выиграет, а она потерпит поражение. Келли не сомневалась, что Нико расценит победу над женщиной, которая посмела отказать ему, как самую сладкую расплату.
* * *
Нико, не был в восторге, однако у слуг выходной, а Дион и Зои очень торопились на какое-то представление в Сан-Франциско. Таким образом, некому, кроме него, передать сообщение. Он поднялся по боковой лестнице на третий этаж, где весь день работала Келли. Он старался не встречаться с ней. Казалось, чем больше времени он проводит с Келли, тем больше неприятностей навлекает на себя, тем сильнее ему приходилось сражаться с самим собой. Эта женщина влекла его все сильнее, и все сильнее он злился на нее за то, что он ей неинтересен. Нико начинал бояться за свой рассудок.
Глубоко вздохнув, Нико постучал в дверь.
– Мисс Ангелис!
Нет ответа. Он постучал в следующую дверь.
– Мисс Ангелис!
Тишина. Он выругался и прошествовал к третьей двери, последней.
– Мисс Ангелис! – закричал Нико, ударив кулаком по массивной створке красного дерева. Прощай, самообладание!
– Что? – послышалось изнутри. – Надеюсь, это важно, потому, что из-за вас я порезала колено.
Нико повернул ручку, однако дверь не поддавалась. Он нажал на нее плечом и под скрип старых петель влетел внутрь. Комната была обставлена очень просто. Очевидно, раньше здесь жила прислуга. Но теперь все покрывал толстый слой пыли. Келли сидела на корточках у стены, осматривая свою коленку через порез в джинсах.
– Идет кровь?
– Обычно в таких случаях всегда идет кровь. – Сев поудобнее, она начала закатывать штанину.
– Чем вы порезались?
Она показала на маленький ножичек, лежавший у стены, с которой было снято несколько слоев обоев.
– Я очищала образец. – Келли поморщилась от боли. – Ваши крики и стук испугали меня.
Увидев последствия своего плохого настроения, Нико ощутил укол совести. К счастью, порез был неглубокий.
– Что я могу сделать? – спросил он.
– Вы можете уйти.
Он проигнорировал пожелание и оторвал кусок от рубашки.
– Возьмите вот это. Она чистая.
– Я не могу испачкать кровью творение Армани.
– Можете. – Нико прижал белый хлопок к ее ране. – Вот видите. Это просто. – Он заметил ее напряженный взгляд. – Повязка – все, что вам нужно.
Келли отобрала у него кусочек ткани и повторила:
– Вы можете уйти. Кровь уже не идет... почти.
– Я искал вас, чтобы передать сообщение. Келли уронила тряпочку, Нико поднял ее, снова приложил к порезу и слегка прижал.
– Ну, тогда передавайте скорее, – распорядилась она, стараясь не смотреть на него.
– Миссис Ангелис забыла сказать, что некий мистер Клоувер собирается связаться с вами по поводу какого-то проекта.
Келли посмотрела на него с ошеломленным видом.
– Это настолько срочно, что вы искали меня по всему дому?
Нико поднялся на ноги.
– Зои сочла это важным. Келли пожала плечами.
– Ну, хорошо. Тот проект я уже почти закончила.
Она посмотрела ему прямо в глаза. После такого взгляда, сомнения Нико рассеялись: она безумно желала, чтобы он, как можно скорее исчез.
– Я собираюсь вечером уехать, – сказал он, не очень понимая, зачем сообщает ей об этом. И добавил: – Надеюсь, вас не пугает перспектива остаться одной в старом скрипучем доме?
Как раз в этот момент послышался скрип, как будто кто-то наступил на половицу в коридоре.
Затем раздалось еле различимое бряцанье металла. Нико посмотрел на дверь, потому что этот тихий звук напоминал поворот ключа в заржавевшем замке. Хмурясь, он уставился на медную ручку.
– Вы не слышали только что?..
– Я до смерти боюсь оставаться в старых скрипучих домах, – усмехнулась Келли. Очевидно, она не услышала ничего необычного. Сообразив, что двери сами по себе не запираются, он повернулся к ней. – Именно поэтому и занимаюсь реконструкцией. Я помешана на мазохизме!
Нико решил, что, возможно, заслужил это. Зачем он задал этот вопрос? Ему действительно нужно уехать вечером. Досчитав до десяти, он выдавил из себя улыбку.
– Поздравляю. – Он посмотрел на часы. Почти восемь. Чтобы встретиться с человеком, ответственным за ремонтные работы в его апартаментах в пентхаусе, следует поторопиться. Потом он съездит куда-нибудь поужинать, может, заглянет в несколько клубов. Что угодно – только бы отвлечься. – Мне нужно идти.
– Очередное свидание?
Он внимательно посмотрел на Келли. Ее лицо не выражало ничего, кроме вежливого интереса. Если не считать воинственно нахмуренных бровей.
– Точно, – солгал Нико, сам не зная зачем. – Вы же знаете, что говорят.
– Нет, не сказала бы, что знаю. – Келли опустила штанину, закрывая ногу, которая волновала его. – Так что же говорят?
Нико пожалел, что начал этот разговор. Пожав плечами, он бросил первое, что пришло в голову:
– Совершенство нуждается в практике.
Нико занялся дверью. Он навалился на нее всем телом – никакого результата. Он повернул ручку и снова налег на дверь. Опять ничего.
– Что вы там делаете? – спросила Келли подозрительно, очевидно вообразив, что это часть какого-то хитроумного замысла.
Нико нахмурился.
– Танцую. Неужели не понятно?
– Танцы тут не помогут. – Она показала на дверь. – Не открывается?
Нико усмехнулся.
– И что же мы будем делать, Шерлок? Келли уставилась на ручку. Если взгляд был бы способен открывать двери, то от горящих гневом глаз девушки створки просто взорвались бы.
– Или заело, или кто-то запер нас... – Нико, не договорил, ошеломленный. – Не может быть... Если они сделали то, что я думаю, я убью их обоих.
– Кого? Что за чепуху вы несете?
– Они заперли нас, – хмуро сказал Нико. Келли в полном замешательстве уставилась на дверь. Постепенно до нее дошел смысл его слов. Глаза ее расширились. Если бы Нико, не был сейчас очень зол, то, должно быть, счел бы ее испуг забавным.
– Они? – переспросила она шепотом. – Кто «они»?
– Ваша мать и мой дедушка, – объяснил Нико. – Похоже, они спелись и пытаются любой ценой свести нас. – Он устало вздохнул, оглядевшись по сторонам. – Здесь должно быть что-то, с помощью чего я смогу выбить чертову дверь.
– Что?! – В ее голосе прозвучало такое возмущение, что он остановился и посмотрел на нее в недоумении.
– В чем дело?
– Никто, кроме профессионала, не дотронется до этих петель. Двери больше ста лет. Вы же не собираетесь изуродовать ее.
Нико, не мог поверить своим ушам.
– Послушайте, это мой дом, черт возьми, и если я хочу сорвать петли... если найду что-нибудь подходящее... то я сделаю это.
– Нет. Я не позволю! Нужно помнить об исторической значимости дома. Даже старинные металлические петли бесценны.
– Ну, хорошо, хорошо. – Нетерпеливым жестом Нико показал на два окна.
– Как насчет того, чтобы полазить по стенам?
– Не хотелось бы, – ответила Келли.
Нико подошел к одному из окон и выглянул. Может, рядом растет дерево, ветви которого выдержат его вес? Как и все в этот вечер, попытка не удалась: окно не желало открываться. После бесплодной возни со вторым окном Нико предложил:
– Я мог бы разбить стекло.
– О нет, ради всего святого, нет! Это уникальное витражное стекло ручной работы! Только через мой труп.
Он ухмыльнулся и посмотрел на Келли.
– Не искушайте меня.
Казалось, от гнева она выросла, по меньшей мере, на два дюйма.
– Можно сказать вам одно слово, мистер Варос? Заткнитесь.
Он не знал, почему, но ее драчливое поведение приятно щекотало ему нервы. Может, Келли и была вероломной, но одно совершенно очевидно: это пылкая девушка.
– Отлично, мисс Ангелис. Так как вы не позволяете притронуться ни к чему в этой бесценной комнате, мне остается констатировать, что мы пленники. Вы согласны?
Она сжала губы.
Девушка, похоже, испытывает те же чувства, что и приговоренный, к смерти в ожидании палача. Нико покачал головой. Он никогда еще не встречался с женщиной, которая бы не мечтала провести ночь в одной спальне с ним. Пропади она пропадом! Он покажет ей, как доводить его до полного безумия. Через минуту Келли будет ползать на коленях, умоляя его, каким угодно способом открыть дверь.
С насмешливой улыбкой Нико спросил:
– Так, как здесь только одна кровать, мисс Ангелис, как вы смотрите на то, чтобы спать со мной?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Пораженная тем, что Нико решил подкалывать ее таким способом, Келли мрачно посмотрела на него.
– Неплохо, да? – Увидев его циничную улыбку, Келли уже не сомневалась: он дразнит ее.
– Очень смешно. – Она хотела сразу же пренебрежительно отвернуться, но не в силах была оторвать от него взгляд. Да, это было захватывающее дух зрелище! Нико выглядел потрясающе. Рубашка с оторванной полой впечатления не портила. Пиджак подчеркивал его широкие плечи, а брюки – мускулистые бедра и узкую талию. Он был таким мужественным, таким очаровательным...
Нико разлегся на кровати с ленивой грацией, прядь волнистых волос упала на лоб, бросая легкую тень на его темно-серые глаза. Черты лица смягчились. Эта мягкость и заставляла трепетать, и раздражала ее.
Через несколько мгновений, она отвернулась и пошла к единственному в комнате стулу.
– Дион и мама должны вернуться около двух. Я предпочитаю заниматься делом, пока они не появятся.
– А потом мы убьем их, правильно?
Келли покосилась на него, тщательно скрывая смех.
– Я пошутил.
Ухмылка Нико сменилась искренней, веселой улыбкой. На мгновение неприятные черты его характера забылись, и трудно было противостоять его обаянию. Растерявшись, Келли зажала руки между коленей и тихо сидела, уставившись в стену.
Нико откашлялся, чего, с сожалением отметила она, хватило, чтобы немедленно привлечь ее внимание.
Он жестом указал на кровать.
– Отдохните. Я не наброшусь на вас. – Он подмигнул.
От этого подмигивания у Келли участился пульс, поэтому она заставила себя отвернуться от него.
– Молодец! Браво! – Она положила ногу на ногу, но боль в колене напомнила о ране, поэтому пришлось поменять ноги, чтобы больная оказалась наверху. Чем бы заняться? Келли посмотрела на стену, где не было ничего, кроме обоев с узором из розовых бутонов. Им было, наверное, лет двадцать. Может, пятнадцать. Она попыталась всеми силами сосредоточиться на возрасте обоев, только бы отвлечься от образа Нико, более человечного, более мягкого. Только не здесь! Только не в спальне!
Внезапно все поглотила тьма. Келли больше не могла ничего видеть: ни обоев, ни чего бы то ни было. Всматриваясь в темноту, она грозно произнесла:
– Зачем ты выключил свет? – Некоторое время ответа не было, потом послышалось тихое проклятие. – Умело, – сказала она. – Сначала выключил свет, а теперь молчишь. Хватит этих игр.
– Я не выключал свет.
– Ну да, конечно! – Она нахмурилась и вдруг неожиданно предположила:
– Только не говори мне, что это сделали они.
– Хорошо, не буду.
Она потрясла головой, пытаясь избавиться от тревожных мыслей.
– Моя мама и твой дедушка впали в детство или просто сошли с ума, как ты думаешь? – От отчаяния Келли едва могла формулировать предложения. Она схватилась за голову. – Я не верю, не могу поверить в это! Неужели они думают, что из-за какой-то темноты мы... мы... – Она не могла продолжать, настолько невыносимой была для нее эта мысль.
– У меня есть план, – проворчал Нико. – Я разделаюсь со стариком, а ты – с матерью.
Наступила тишина, затем Келли услышала звонкий смех. В следующее мгновение она осознала, что это ее собственный смех.
Она точно не могла понять, что так рассмешило ее: идиотизм ситуации, средства, к которым прибегли родственники, чтобы свести их, или план кровавой расправы.
Насмеявшись вдоволь, Келли вытерла слезы.
– Думаю, у меня истерика. – Она глубоко вздохнула. – Наверное, я истеричка, потому что это не смешно!
Келли откашлялась, пытаясь собраться с мыслями и вернуть самообладание. Она, должно быть, совсем сошла с ума, раз смеется, оказавшись запертой в темной комнате со своим бывшим женихом, которого она бросила, и который ненавидел ее.
Смех сменился тяжелыми вздохами. Она чувствовала себя потерянной, испуганной и заплакала без видимой причины. Одновременно волны раздражения окатывали ее, и это страшило. В душе царили самые разные ощущения: предательство, несчастье, ярость и даже какая-то глупая радость.
Ненавидя себя за то, что не может сдержаться, Келли вскочила со стула, сделала шаг и наткнулась на живую стену. Это был Нико.
– Ой! – вскрикнула она и замолчала, потому что Нико обнял ее, поддерживая, успокаивая. Его прикосновение произвело неожиданный эффект: у Келли подкосились ноги, и она упала в его объятия.
– О, боже мой... – пробормотал Нико, прижимая девушку к себе.
Как бы ей этого не хотелось, сил для борьбы не осталось. Тихо плача, она прислонилась к нему. Слишком много дней и ночей ее одолевало отчаяние. Дух ее был сломлен. А с того момента, как мать осудила ее поступок, Келли приходилось каждую минуту крепиться, чтобы сердце в буквальном смысле слова не разорвалось от чувства вины, боли и подорванного доверия.
Она ощутила, как ее заботливо положили на что-то мягкое, и догадалась, что это кровать.
– Отдохни, – прошептал Нико. – Попробуй заснуть. Ты слишком много работала.
Ее руки сами собой обвили его шею. Келли блаженно улыбалась, уверенная, что он ничего не видит. По какой-то странной, безумной причине в этот самый момент она ощущала тесную близость с Нико. Они оба стали жертвами озорной и прихотливой игры Купидона.
– Прости, что вела себя, как ребенок. – Она фыркнула и погладила его по затылку. Мягкие волосы приятно покалывали пальчики, и ей захотелось делать это постоянно. – А знаешь, Нико, – прошептала она, – в темноте ты кажешься не таким уж плохим парнем. – Она зажмурилась. Откуда появилась эта мысль?
– Спасибо, – пробормотал Нико. Возникла пауза, словно время раскололось и завертело их в головокружительном водовороте. Когда его губы встретились с ее губами, Келли не была поражена, удивлена или ошеломлена. Ее уже ничто не могло смутить. Только сердце трепетно и быстро забилось.
В этот раз, Нико не был ни груб, ни сердит. Этот поцелуй не походил также на тот, что она подарила ему. Он длился и длился, и был нежен. Ей нравился вкус его рта, ощущение его губ на своих, мягкость и сладость прикосновения, нежная сила его рук, гладивших ее спину.
Женщина в ней просыпалась вместе со страстью, которой она никогда не знала раньше. Келли застонала, страстно желая глубочайшего, самого интимного прикосновения.
Внутренний голос выкрикивал только одно слово, повторяя его раз за разом: «Глупая! Глупая! Глупая!» Келли старалась заглушить его.
Ее руки скользнули под его рубашку. Обрадованная маленькой победой, она погладила его плоский живот. Он был упругим, горячим. Прикосновение только разожгло ее аппетит. Желая большего, Келли ласкала его тело.
Здравый смысл умолял Келли остановиться, вспомнить, зачем Нико пригласил ее в этот дом, подумать о том, что единственной его целью было унизить, причинить боль. Но сейчас, рядом с ним, она не могла прислушиваться к голосу разума. Она застонала от желания и обняла его. Прижавшись к упругому мощному телу Нико, она поддалась всеохватывающей страсти, которую больше не могла отрицать.
Пусть он унижает ее, пусть делает ей больно, пусть уничтожит ее, но он настолько сексуален, что перед ним трудно устоять. Его поцелуи были, как огонь и мед, а ласки – блаженство. Он знал, как прикоснуться, как довести ее до помешательства. Келли отдавалась человеку, который ненавидел ее, дразнил, оскорблял, издевался над ней, критиковал ее.
«Неужели ты настолько слаба? – закричал мозг, в последний раз пытаясь спасти ее от нее же самой. – Неужели ты столь безрассудна? Почему ты позволяешь Николосу Варосу сломать тебя, когда знаешь, что его единственная цель – месть? Неужели не понимаешь, что он посчитает ночь безумного секса с тобой прекрасной расплатой за то, что ты бросила его в день свадьбы? Как ты сможешь жить в мире с собой после этого?»
Конечно, теперь он развлечется с женщиной, которая бросила его, и это потешит его самолюбие. Он будет чувствовать себя отмщенным, победителем. Все будет возмещено сполна.
Разве она хочет оплатить этот мифический долг своим телом?
– Нет! – всхлипнула Келли, убирая руки. Одна часть ее кричала, что потом она будет сожалеть о том, что не узнала Нико так близко, как только женщина может познать мужчину. Но в конце концов, логическая часть рассудка восторжествовала. – Нет! – крикнула она снова, отталкивая его. Девушка знала, что он может счесть ее ненормальной: сначала она с жадностью отвечает на его страстные поцелуи, потом кричит и прогоняет его. Но ничего не могла с этим поделать. – Оставь меня, Нико! Я ничего не должна тебе.
Она услышала, как он глухо застонал. Нико застыл, его теплые губы были рядом с ее губами, его руки неподвижно лежали на ее бедрах. Казалось бы, все превосходно: его губы и руки – там, где им и положено быть, – однако Келли быстро перебралась на другую сторону кровати и слезла на пол. Хотя было темно, ей удалось разглядеть его: неясная фигура растянулась на бежевом покрывале.
Нико лежал на боку, глядя на нее. Или, может, его глаза были закрыты – не разобрать. Взволнованная, трясущимися руками Келли оправила футболку, которая, к ее досаде, задралась.
– Я думала, ты пошутил, спросив, буду ли я спать с тобой. – Скрывая за злостью растерянность, она посмотрела на него. – Можете продолжать праздновать свою победу, мистер Варос, потому что это последняя, на вашем счету. Мой ответ «нет». Раз и навсегда, точное, абсолютное «нет»! Понятно? Я не позволю, чтобы вы отомстили мне таким образом!
Он не двигался и ничего не говорил.
Колени ее дрожали, ноги стали ватными. Келли решила, что лучше ей будет присесть, желательно где-нибудь там, где его запах не будет приводить в смятение ее чувства. С трудом она добралась до дальнего угла комнаты, где плюхнулась на стул.
После минуты напряженной тишины она услышала, как заскрипели пружины кровати, и, встрепенувшись, посмотрела на Нико.
– Что ты делаешь? – воскликнула Келли и тут же прикусила губу. Нечего разговаривать с этим развращенным животным!
Нико сел, сгорбившись, на краю кровати и обхватил голову руками.
– Как – что? – произнес он сдавленным голосом. – Праздную победу.
* * *
Эти шесть часов взаперти с Келли Ангелис, стали последней каплей. Нико не собирался целовать ее, но она улыбнулась и обвила его шею руками, прижимаясь к нему, как соблазнительная сирена. Что, черт возьми, он должен был думать? Внутри опять все сжалось, и он застонал от нового приступа желания. Он привык контролировать себя и поэтому боялся, что сходит с ума. Ему и в голову не приходило целовать ее и, тем более, заниматься с ней любовью. Но...
В волнении Нико обеими руками провел по волосам. Он всегда легко находил женщин и так же легко оставлял их. Но эту женщину – женщину, которую всеми силами старался оставить в покое, – он желал...
Нико выругался и закрыл чемодан. Достаточно мести! Защелкнув замочки, он поднял чемодан с кровати.
– Пора приниматься за работу, – проворчал он. На работе были доллары и центы, черное и белое. На работе были цифры в стройных колонках. Он понимал цифры. Они складывались. Они не сводили его с ума. – Что касается меня, мисс Ангелис, – пробормотал Нико, – медовый месяц окончен.
Он спустился по центральной лестнице, перешагивая через две ступеньки, и оказался в холле, как раз когда дворецкий пошел открывать дверь. Нико не обратил на это особого внимания, потому, что единственное, о чем он думал, – побыстрее уйти отсюда.
Он услышал женские голоса и понял, что Келли и Зои заканчивают завтрак. Судя по всему, Келли простила свою мать, но про дедушку, Нико не мог такого сказать. Он никогда не забудет веселого лица деда, когда тот увидел физиономию внука. Этого было достаточно, чтобы Нико захотелось выкинуть Диона в одно из витражных окон, столь дорогих сердцу Келли. Но он подавил в себе это желание. Просто появилась одна причина уехать. Если он не будет видеть деда хотя бы месяц, то, может быть, простит его.
