Текст книги "Сделка-only (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Даже не мечтай.

Выдыхаю.

Глава 37

– И что дальше? – уточняю, когда мы с Виктором выходим из дверей Дворца бракосочетания №1 города Санкт-Петербург.

Вдвоем. В воскресенье. В девятнадцать двадцать две.

– Брачная ночь, – подмигивает супруг.

Он вообще в последний час ведёт себя неестественно довольно. Улыбается, шутит, слишком мягко язвит, а еще постоянно держит меня за руку.

Хотя, нет. С последним всё-таки привираю.

Это я за него держусь. Потому что мне с ним надежно, не страшно, комфортно. И пусть идут лесом все, кто говорит, что за ручки держатся только малыши в детском саду.

Ложь, бред и провокация. А еще зависть.

Вот точно!

Им пи@дец, как завидно, что такого мужика рядом нет. Вот и шипят из-за углов, как дворовые кошки.

– Так вроде спать рано еще, – демонстративно вскидываю голову вверх, любуясь чистым небом любимого города. – Светло же.

– Окна зашторим, – фыркает Витя, подгребая меня к себе под бок и целуя в висок, – иначе по твоей логике, Ве-ра, я свою собственную жену в постели только к июлю дождусь. Когда белые ночи закончатся.

Утыкаюсь носом в широкую грудь и тихо хохочу, выпуская вместе со смехом всю усталость, напряжение и мандраж последних часов.

Всё-таки я – жуткая трусиха, которая смогла пройти этот непостижимо сложный день только благодаря своему несгибаемому… уже мужу, его стойкости, напористости, непробиваемости и бесконечной вере, что всё получится на отлично.

Мне вообще нравится наш тандем, в котором мы с Арским идеально дополняем друг друга. Он верит, что всё будет хорошо, а я просто тихо и мирно верю ему.

А как не верить, если он у меня замечательный, пусть и трижды тиран. А еще скрытный. Ни разу не показушник. И этим еще больше цепляет.

Хотя… куда уж больше?

Уже и так влюбилась, как кошка.

И он… тоже влюбился… если надпись не врет.

Опускаю взгляд на тоненький ободок из белого золота, гладкий, без вычурностей и изысков, плотно сидящий на безымянном пальце правой руки, и прикусываю губу, чтобы как дурочка не удариться из смеха в слезы.

Последние дни так богаты на события с разной эмоциональной окраской, что нисколько не удивляюсь, когда желание убивать и закапывать в лесу сменяется потребностью купить дачу и выращивать цветочки.

И всё же да, штормит.

Потому что колечко с сюрпризом… Для всех классическое, чистое. Но только и я, и он знаем, что это не так. И внутри есть надпись.

– М-муж, – легонько толкаю Арского локтем в бок, – скажи, а ты эти слова, – поднимаю правую ладошку вверх и слегка шевелю пальчиками, – сам придумал или тебе кто подсказал?

Задираю голову и прищуриваюсь.

Жуть, как хочу вывести его на чистую воду.

– В интернете нагуглил, – выдает вредный тип без раздумий, но руку перехватывает и, легонько коснувшись губами костяшек, за нее же тянет в сторону парковки. – Веруш, поехали уже, а? Я есть хочу.

Закатываю глаза и качаю головой.

– И откуда ты, такой романтик, на мою голову свалился?

– С шестнадцатого этажа, – парирует Виктор.

Фыркаю и тихонько улыбаюсь. На душе тепло и светло. Потому что Он всё для этого сделал. И будет делать дальше, уже не сомневаюсь.

Счастье любит тишину?

Истинно так.

Не нужны мне серенады под окнами и лживые заверения в любви до гроба – проходила с Игнатовым, не понравилось. Нет никакой ценности в языке без костей.

Хочу всегда вот так, как сегодня. Без лишних слов, зато из самого сердца, не иначе. И даже если Арский действительно нашел эту надпись в интернете, пусть.

Ведь главное, что ему она зашла. А мне…

Шмыгаю носом…

Меня покорила моментально.

«Ты – моя верность и моя любовь»

Можно ли сказать лучше?

– Вить, – сжимаю пальцы мужа покрепче, – а можно, мы и тебе внутри кольца что-нибудь напишем?

– Можно, – дает таможня добро.

Не удерживаюсь и ехидно добавляю:

– Я только чуть-чуть погуглю…

***

Мама прилетает по расписанию. Встречать едем с Виктором вместе.

Он вообще в этот понедельник на работу забивает. Молодожен же.

Хот я его понимаю. Вспоминаю жаркий вечер, бессонную ночь и очень бодрое доброе утро, краснею и… понимаю.

– Знаешь, Арский, если ты свою жену будешь каждую ночь так варварски эксплуатировать, то никакие пирожки и блинчики Елены меня не откормят.

Кладу ладонь ему на колено и слегка то поглаживаю.

– Знаешь, Арская, – не остается он в долгу, накрывая мои пальцы своими, – если ты и дальше будешь в коротких шортиках по дому разгуливать, я вместо шестидневки перейду на трёхдневную рабочую неделю… или сразу на удаленку.

Ловит мой взгляд и подмигивает.

А у меня сердце с привычного ритма сбивается. Оно вообще последние дни частенько шалит, когда я в серые глаза этого мужчины проваливаюсь.

А иначе – ну никак не получается!

– Не перейдешь, – фыркаю, наблюдая, как аккуратно Виктор перестраивается в левый крайний ряд, чтобы свернуть под шлагбаум в закрытую зону парковки. – Ты у меня трудоголик.

– За одно твоё «ты у меня», Ве-ра, я готов исправляться и строго соблюдать девяносто первую статью ТК РФ. Сорок часов работы в неделю и не минутой больше.

Мамулю встречаем, примерно в таком же ракурсе и общаясь. Перешучиваясь, подкалывая друг друга и… снова держась за руки.

Не знаю, что Ирину Николаевну впечатляет больше: наша с Виктором легкость в разговоре, умение моего мужа располагать к себе новых людей, мои глаза, искрящиеся счастьем, или обручальные кольца, которые сверкают в лучах щедрого июньского солнца, но знакомство и все последующие часы Орлова-старшая проводит с улыбкой на лице и в благодушном настроении.

О, допрос с пристрастием она, конечно, устраивает… Арскому.

На целых сорок три минуты. Я засекаю.

Потому что сидеть на попе ровно и смотреть телевизор в гостиной, пока они, распивая чаи на кухне, о чём-то важном общаются, у меня никак не выходит. Вот и топчу босыми ногами овальный ковер с густым длинным ворсом. А потом еще час гипнотизирую каждого из членов своей семьи подозрительными взглядами, но они так и не раскалываются: о чём говорили, и к чему пришли.

Партизаны, что б их…

Ночевать мамуля уезжает в мою квартиру, дабы… «не мешать молодоженам спать». Как слышу эту ее фразу, моментально краснею, но не протестую. Действительно предчувствую, что буду скучать по мужу, и планирую всю ночь ему от этом рассказывать.

А во вторник мы с ней улетаем в Израиль.

Глава 38

Три недели.

Три недели в государстве ближнего Востока, в Земле обетованной, где каждая улочка, каждый камень дышат историей, где всё окутано приятной атмосферой древности и таинственности.

Кто бы мог подумать, что они будут такими длинными и одинокими, и в то же время удивительно насыщенными и интересными.

Моё сознание будто разделяется надвое. Одна часть, как преданная жена, сильно тоскует по оставленному в России мужу и пользуется любой возможностью, чтобы отправить ему сообщение или удачный кадр с местной достопримечательностью и мгновенно ответить на вызов, желая окунуться в тепло и ласку бархатного голоса, когда он звонит.

Другая же наслаждается общением с мамой, по которой действительно успела соскучиться, отдыхает, отсыпается, много гуляет, посещает достопримечательности, купается в море и загорает на пляже, занимается шопингом и скупкой сувениров.

А еще по настоянию Виктора я уговариваю маму пройти полное обследование в хорошей клинике и решить вопрос с болями в ногах, которые периодически её донимают.

Та отказывается лишь первые несколько дней, но после сдается. И спустя полторы недели мы обе отмечаем, как заметно улучшается её состояние. Не только физическое, но и моральное. Как постепенно она все чаще и чаще составляет мне компанию в пеших ежедневных прогулках, порой нагуливая по десять-пятнадцать тысяч шагов. Как забывает про извечную привычку постоянно потирать колени, пока сидит и что-то смотрит.

Что удивительно, вопрос про Виктора и нашу скоропалительную свадьбу первой поднимает ни мама, а я сама. Будто тот только меня заботит, но никак не родительницу, переживающую за своё единственное любимое чадо.

А меня, да, заботит.

И еще как. Особенно потому, что мамуля ни разу не стремится дать наставительный совет, выпытать подробности или пожурить. Точно происходящее ее вполне устраивает и не выбивается из привычного русла.

– Мамуль, ты не считаешь, что я поторопилась и сделала глупость? – спрашиваю, когда мы, искупавшись в море, возвращаемся, чтобы занять лежаки и выпить по прохладному коктейлю.

– Главное, Верунь, что считаешь ты, а не я, – Ирина Николаевна почти минуту сверлит меня своим фирменным понимающим взглядом с легкой улыбкой на губах, а после добавляет. – А ты счастлива. Я же вижу.

– Вот так просто?

Вскидываю бровь.

– А к чему усложнять? – парирует она. – Важен не срок отношений, а сами отношения. Если ты чувствуешь Виктора не головой, а сердцем, так какая разница, год вы знакомы или месяц. Главное, что он – твой мужчина.

Прищуриваюсь.

– А папу ты быстро почувствовала? – не скрываю хитринки.

Ну интересно же.

– Дай-ка подумать, – родительница откидывается на шезлонге и, постукивая указательным пальцем по губам, делает вид, что размышляет. – Познакомились мы с Володей в конце ноября, а в новый год уже рассылали всем друзьям и родственникам приглашения на свадьбу в августе. Кстати, знаешь, какой самый частый вопрос задавали мне подружки?

– Нет. Какой?

– Не по залету ли я выхожу замуж.

– Реально? – прыскаю, убирая подальше стакан, чтобы не облиться. – А у них с математикой в школе всё нормально было? Ну… как бы сроки и всё такое…

Качаю головой.

– Не знаю, Верунь, – пожимает она плечом, тоже улыбаясь, – когда счастлив, на чужие глупости не обращаешь внимания. Пустое это. Вот и ты не обращай. В жизни сложностей и без того хватает.

– Не буду, – даю обещание. – И про сложности… ты права.

Говорю без задней мысли, думая, что мама на знает, в какой переплет я попала. Но ошибаюсь.

Оказывается, она очень даже в курсе проблем. Спасибо за это идиоту-Ванечке, который в поисках пропавшей меня. Ну да, телефон же я еще в пятницу отключила. Обзвонил всех, кого можно и нельзя. Не поленился и мамулю набрать, чтобы в порыве гнева вывалить на нее кучу претензий и угроз.

Поэтому Орлова-старшая и в Питер шустро прилетела, и Арскому допрос устроила.

– А мне почему ничего не сказала? – скрещиваю руки на груди, надувая губы. – Вообще-то я – твоя дочь.

Теперь-то становится ясно, о чем сорок три минуты на кухне шла беседа, и почему мне никто и слова не сказал.

– Ты – дочь, а твой муж – мужчина, – пожимает родительница плечами. В отличие от меня она выглядит спокойной и вполне довольной жизнью, – поэтому не фырчи и позволь мальчику самому решить всё грамотно и красиво.

– Ты так подозрительно улыбаешься, – прищуриваюсь, – будто Витя собрался Игнатову рожу бить.

– Ну, бить – не бить, я не в курсе, – сверкает Орлова-старшая глазами, – а процесс он развернул знатный… Интернет Игнатовых и в хвост, и в гриву треплет. Никуда теперь этот навозный жук-Ванюша со своим папашкой не денется. За всё ответит. И впредь знать будет, как угрожать нашей семье.

Соглашаюсь. Вот уж кого не жалко, так это обоих зарвавшихся небожителей.

С этого дня за новостями из России мы с мамулей следим совместно.

А дело не стоит на стопе. Идет полным ходом, о чем рассказывает и Витя, и Денис, и пока еще работающий в «Слайтон-строй» Михайлов. Да и в новостях информация часто мелькает. Всё потому, что в «Балтстройинвест» удается вычислить крысу.

Некто Свирский, сметчик из «Гора-Строй», позже перешедший в фирму Арского, попадается в ловушку, созданную конкретно под него. Взятый с поличным, он долго не молчит, раскалывается, только бы оформить сделку со следствием и скостить себе срок. Не просто подтверждает участие в махинациях с договорами, а соловьем заливается, объясняя все схемы и нюансы, которые использовались им и его подельниками. Тех он сливает тоже с большой охотой.

А за два дня до возвращения в Россию мне звонит муж и просит не лететь в Питер.

– Игнатов сбежал, чем моментально подтвердил все обвинения, которые ему были предъявлены, – произносит Виктор, откидываясь на спинку кресла в рабочем кабинете, – Вер, я не хочу тобой рисковать. Сейчас объявлен план «Перехват». Силовики обещают управиться быстро… но ты сама понимаешь.

– И что мне делать? – хлопаю ресницами. – Идти в Посольство, подтверждать еврейские корни и оформлять израильское гражданство?

Шутки-шутками, но такая просьба меня дестабилизирует.

– Нет, ворчунья, всего лишь лететь вместе с мамой домой. А что плохого? Увидишь отца, навестишь бабулю, – перечисляет он с умным видом.

– Точно, – подхватываю и продолжаю следом, – а еще подружек и одноклассников. Может, даже в клуб схожу развеяться. Или в баньку с кем попариться.

– Ар-р-рская, – ого, как муж рычать умеет, – вернешься, я тебя так напарю… мало не покажется.

Фыркаю, но потом становлюсь серьезной.

– Вить, тебе что-то угрожает?

Вглядываюсь через экран в лицо супруга, подмечая и тени под глазами, и короткую бороду вместо привычной щетины, и общий усталый вид, пусть он и старается улыбаться и казаться беззаботным. Хочу к нему.

– Только сердечный приступ, если ты с кем-то кроме меня париться пойдешь, – ворчит ревнивец.

Улыбаюсь.

Такой милый. Мой.

– Не пойду, – заверяю, касаясь пальцами экрана, а желая его кожи, чтобы подарить ласку и почувствовать ответное тепло, – только будь осторожен.

Обещает.

А я верю.

***

Игнатова Ивана Сергеевича находят в доме его любовницы Синюхиной Валентины Игоревны на четвертый день моего пребывания в родительском доме, когда я успеваю обойти всех родственников по кругу и начать лезть на стенку, а еще понять, что… предписания Мирской я безбожно нарушила.

– И что мне делать? – спрашиваю у мамы, как и она, разглядывая четыре разных теста на беременность, показывающих везде одно и то же.

Беременна.

Однозначно.

Категорично.

– Рожать, Верунь, – фыркает довольная, как слон, родительница.

– А с мужем?

Понимаю, что туплю… но он обещал прилететь через три дня, а меня-то бомбит уже сейчас. И столько терпеть…

Да я взорвусь!

Но по телефону…

– Радовать, – уверенно заявляет Орлова-старшая и подмигивает. – Пакуй чемоданы, чудо. Я пошла билет заказывать.

Эпилог

– Да, мляяя! Пи@дец!

Знакомым возгласом встречает меня культурная столица нашей родины.

– И я тебя рада видеть, Денис, – смеюсь в голос, наблюдая за Гориным. – Но лучше сплюнь, и постучи по дереву. Пи@дец нам не нужен.

– Я лучше тому дятлу по лбу постучу, который меня толкнул, – ворчит племянник Арского, стягивая с себя рубашку и разглядывая большое темно-коричневое пятно от кофе, расплывающееся все шире у него на футболке. – Вера! Хватит ржать, посмотри, на кого я теперь похож. Полный стакан на себя опрокинул.

– Да ладно тебе, не ворчи, – подмигиваю. – Ты всё равно красивый.

– Не поверишь, язва, мне от этого никак не легче.

Горин напоминает шипящего кота, которого, не спросив разрешения, взяли и засунули в таз с водой, заставив «купаться».

Даже нос кривит похоже. Жаль, усов нет.

А мне всё равно весело.

Я же домой вернулась.

– Пошли, горе луковое, – подхватываю новоявленного родственника под руку и, не обращая внимания на толкотню и снующих туда-сюда прилетающих и встречающих, тяну его на буксире вперед. – Где там наша пальма спряталась?

– Чего?

Денис моментально прекращает страдать, сдвигает брови и устремляет на меня подозрительный взгляд.

Учитывая, что я вновь в балетках, а этот каланча на полторы головы выше меня, выглядит все слегка зловеще.

– Забыл что ли? – фыркаю, нисколько не впечатляясь его хмуростью. – Вон оно – дерево, – тыкаю пальцем в искусственную пальму, – а вон – наш стенд, – подталкиваю родственника в бок. – Узнаёшь?

– Узнаю.

Племянник мужа, наконец-то, улавливает схожесть ситуации, при которой мы с ним познакомились несколько месяцев назад, и прищуривает глаз.

– Ве-ра, ты что, хочешь мне свою рубашку отдать? – играет бровями, рассматривая мою блузку, завязанную узлом на животе. – Прости, дорогая, но она мне будет маловата.

– Шут-ник! – нисколько не обижаюсь на великовозрастного детину и, порывшись в своем любимом безразмерном рюкзаке, вытаскиваю упакованную в подарочный пакет мужскую футболку. – Держи презент. Хотела вручить дома, но… раз такой особый момент подвернулся, тянуть не буду.

– Это мне? Да ладно! Круто!

Кайфую.

Подарки порой стоит делать просто без повода, чтобы ловить вот такие естественные, чистые и сражающие наповал положительные эмоции.

В отличие от моего прошлого раза, Денис скромностью не страдает и за пальму не лезет. Скидывает грязную одежду прямо там, где стоит, и быстро заменяет ее на новую.

– Спасибо, Ве-ра. Но знаешь, на свидание всё равно тебя звать не буду, – выдает юморист, озаряя всё вокруг своими сногсшибательными ямочками на щеках, – во-первых, помню, что верная, во-вторых, дядька мне голову за тебя оторвет, а в-третьих, – зажмуривает один глаз и трет нос, глядя в потолок, – я с некоторых пор тоже несвободный.

– Да ладно! Расскажешь?

Хлопаю ладонью по массивному бицепсу, широко улыбаясь.

Новость-то какая шикарная!

– Ну-у-у-у… – тянет хитрец, – я подумаю.

– Не-а, – качаю головой. – Мы же – друзья, Дениска. Так что как-нибудь еще на «конфетке» покатаемся… кофе попьем… и, – киваю утверждающе, – расскажешь.

На секунду прищуривается и фыркает.

– Арская, не угрожай, а то я дядьке на тебя нажалуюсь.

Вот же хохмач.

– Кстати, на счет дядьки, – тут же перехожу к важной теме, – надеюсь, ты ему не проболтался, куда с работы пораньше смотался?

Наблюдаю, как ловко Горин протискивается к ленте, чтобы снять с неё мой ярко-желтый любимый чемодан, и, поймав уверенный кивок, расслабляюсь.

– Конечно, нет. Сюрприз же.

***

Сюрприз реально получается.

Прямо с ходу.

В приемной.

Когда нам наперерез, закрывая пышным бюстом дверь в кабинет генерального директора «Балтстройинвест», бросается молодая и безумно красивая блондинка.

Меня даже зависть берет, что подобным безупречным образом я выглядеть никогда не буду.

– К нему нельзя! Он занят! – выпаливает эфемерное чудо грудным голосом, еще и руки в крутые бедра упирает. – Ждите.

Тыкает пальцем в сторону дивана у окна.

И вроде бы это нормально. Вдруг совещание какое или срочная встреча.

Мало ли. Денис пропустил, пока отсутствовал.

Вот только Горин подозрительно прищуривается и продолжает наезжать, точнее, надвигаться на прелестницу, не снижая скорости.

– Марина Евгеньевна, на будущее, если хотите здесь и впредь работать, – меняет тональность голоса и улыбается так, как мне ни разу прежде. Жестко, едко, вбивая взглядом в асфальт, – то больше никогда и ни при каких обстоятельствах не говорите подобную глупость жене Вашего начальника.

Ух нифига себе заявочки.

Хлопаю ресницами, с интересом разглядывая в момент повзрослевшего парня.

Да, все-таки у Горина с Арским намного больше общего, чем мне раньше казалось. Оба – самцы-доминанты, разящие наповал харизмой и мощной энергетикой одновременно.

– Но… я… Вы… ой! – сдувается блондинка и вот теперь ее странно бегающий взгляд мне тоже не нравится. – Прошу прощения… но Виктор Алексеевич, правда, занят.

– Ничего, мы не помешаем, – Денис приобнимает меня за талию и подталкивает вперед.

Делать нечего.

Да и деваться некуда. Особенно когда перед самым носом, лишь для проформы стукнув один раз о косяк, распахивают дверь и…

– Сюрприз!

Пи@дец!

Произносим мы с Гориным вместе.

Он вслух. Я молча.

А все потому, что над сидящим в начальственном кресле Арским нависает Оленька. Хорошо нависает, чуть ли ему ни под самый нос свои прелести, вываливающиеся из низкого декольте платья в облипку, подсовывая. Правда, к чести мужа, тот это безобразие не видит – сдвинув брови, внимательно читает какой-то документ.

Но на приветствие реагирует моментально. Вскидывает взгляд и...

Как там говорят: тону в его глазах?

Ой, тону! Да еще как тону, но молча, не подавая признаком потопления.

А после на Марковой фокусируюсь. Брюнетка резко оборачивается, замечает меня, хищно улыбается и на пару сантиметров прижимается к моему мужу ближе.

Ссучка крашеная!

По телу пробегает горячая дрожь отвращения. Качаюсь вперед-назад. Пальцы сводит судорогой.

Хочется…

Нет, не убежать.

Проредить идеальную шевелюру принцесски-мерзавки, чтобы держалась подальше от занятого мужчины.

Моего мужчины.

Сжимаю кулаки, в момент забывая, что я – девочка хрупкая и нежная, прищуриваюсь, но…

– Привет, родная, я по тебе пи@дец как скучал, – не отрывая от меня взгляда, Виктор сдвигает Маркову в сторону и целенаправленно начинает надвигаться.

И всё.

Тоннель.

Я на одном конце, он на другом. И больше никого вокруг. А расстояние сокращается рывкам.

Шаг – рывок.

Шаг – рывок.

Шаг.

Вместе.

– Привет, – успеваю пискнуть, прежде чем мой рот затыкают поцелуем. Требовательно-наглым и бессовестно-напористым.

Сладким. М-м-мм.

Вот он рай.

– Ты поэтому посреди планерки встал и, не сказав ни слова, сбежал? – оторвавшись от моих губ, хмыкает Виктор, обращаясь к Денису.

В отличие от моего сбитого дыхания, он чувствует себя просто прекрасно. И не скрывает этого, сияя широкой улыбкой. Но меня больше радую руки мужа, которые не позволяют отстраниться и лишь теснее прижимают к горячему телу. Еще и узоры замысловатые на пояснице выводят.

– Решили устроить сюрприз, партизаны? – макушку опаляет горячее дыхание.

– Ну ты же рад? – ухмыляется Горин и мне подмигивает.

Вот же заговорщик фигов.

Хотя с таким точно можно ходить в разведку. Он своих не сдает.

– Я рад? – Витя приподнимает бровь. – Да нет, я счастлив. Это лучший сюрприз, какой мне могла сделать жена.

Лучший?

Морщу нос и улыбаюсь, вспоминая, с какими горящими предвкушением глазами запихивала все четыре полосатых теста в рюкзак. Ага, они у меня тут, рядышком.

Так что скоро проверим правдивость его слов.

– Василий Иванович, прошу меня извинить, но на сегодня встреча закончена. Семья превыше всего, думаю, Вы понимаете, – не разжимая рук, Арский поворачивается в сторону дивана у дальней стены, куда я до этой минуты не смотрела.

Ого, оказывается тут и Марков собственной персоной присутствует. И теперь сидит, и изучает меня внимательным взглядом.

Только как бы он не пыжился, его милой дочурке ничего здесь не обломится. Вскидываю подбородок и также прямо рассматриваю мужчину в ответ.

Кажется, он меня понимает без слов, потому что кивает и поднимается на ноги.

– Конечно, Виктор Алексеевич.

– И еще момент, – голос супруга звучит ровно, но жесткие нотки в нем улавливаются без труда, как и сталь в мимолетном взгляде, который он бросает в сторону Ольги, – пожалуйста, на переговоры не приводите с собой посторонних. Это лишь снизит вероятность успеха в наших совместных делах.

Еще один согласный кивок, рукопожатие, и гости вместе с Денисом отправляются на выход.

А я…

Я еле сдерживаю порыв, чтобы не придать Оленьке ускорение пинком под зад.

И нет, я не бешеная истеричка. Это гормоны шалят. Ага.

– Я целую секунду думал, что ты развернешься и сбежишь, – поправив свалившийся мне на глаза локон, Витя, сканирует меня внимательным взглядом.

Мы сидим в его кресле. Точнее, Виктор в кресле, а я у него на коленях. И словно насыщаемся близостью, восполняя пробелы тех дней, когда были вдали друг от друга.

– Вот еще, – фыркаю, никуда я не денусь. У нас же с тобой сделка. Забыл?

– Не забыл, – улыбается, подушечками пальцев скользя по бровям, скуле, губам. – А если бы не она?

Морщу нос.

– У меня есть твоё кольцо со словами.

– И ты в них веришь?

– Я тебе верю.

– И то, что я тебя люблю, знаешь?

– Чувствую, – киваю. – Что тебя волнует, Вить?

Заглядываю в темно-серые глаза, где переливается гремучая смесь эмоций. Не спокойный он совсем. Ох, какой неспокойный.

– Не хочу, чтобы между нами оставались тайны.

– И? – хмурю брови.

Неужели снова что-то случилось?

Придерживая меня одной рукой за спину, второй Арский тянется к верхнему ящику стола и достает знакомый договор.

– Читай.

Читаю.

И чем дальше скользит по строчкам мой взгляд, тем шире становится улыбка.

– Ви-тя, это не тот текст онли-сделки, который ты мне озвучивал, пытаясь запугать, – прищуриваюсь спустя пятнадцать минут.

– Ну да… немного не тот, – кивает супруг с серьезным видом.

– Совсем не тот, – упорствую. – Это обычная доверенность на возможность представлять мои интересы во всех инстанциях, пока идут суды над Игнатовыми.

– Угу.

– В чём подвох? – смотрю на натянутого струной мужа.

– Ни в чем, – звучно выдыхает и заключает мои щеки в «чашу» из своих ладоней. – Я просто хочу, чтобы ты знала, что ничего мне не должна. Абсолютно ничего. Понимаешь?

– Понимаю.

Вновь тону в его глазах.

И обожаемом сочетании аромата мандарина и корицы.

– И я не обираюсь ничего от тебя требовать. Ясно?

– Ясно, – вытягиваю губы трубочкой, чтобы так сильно не улыбаться. – Значит, буду просто тебе доверять, просто любить и… – вытаскиваю из рюкзака четыре разных теста на беременность и выкладываю их поверх «договора», – просто рожать наших детей.

Оказывается, иногда и у мужчин пропадает дар речи.

Зато в этот момент очень громко говорят их глаза, которые смотрят на тебя, как на сокровище.

Громко говорят их губы, которые дарят самую светлую и счастливую улыбку на свете.

Громко говорят их руки, которые, чуть подрагивая, накрывают совершенно плоский еще живот.

Громко говорит их сердце, которое сбивается, а после начинает биться с твоим в унисон.

Счастье любит тишину.

Я точно знаю…