Текст книги "Сделка-only (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Прости, Вер, но вам реально нужно поговорить, – пожимает плечами парень, а затем подходит к камню, на котором мы сидели, поднимает телефон, переворачивает и, демонстрируя мне экран, нажимает на иконку прерывания разговора.

– Не-е-ет, не может быть, – мотаю головой, обнимая себя за плечи, – твой сотовый всё это время был включен и… Виктор слушал всё, о чем мы с тобой говорили?

Паника накрывает лавиной. По телу пробегает озноб, щеки и уши горят так, что требуется лед, ладошки потеют, сердце частит, как припадочное.

Божечки, вот это я снова попала.

– Не всё, а лишь основные выводы, – фыркает Горин, всем видом демонстрируя, что ему ни капли не стыдно за такую подставу. – Подробности, уверен, дядька, выпытает у тебя сам.

– Что?

Хмурю лоб, пытаясь осознать услышанное.

– Проваливай, Дэн, дальше мы сами.

Тихий, вкрадчивый голос Арского ни разу не успокаивает, как и его взгляд, прикипевший к моей фигуре.

Снова пытаюсь протолкнуть огромный ком в горле, оглядываюсь в сторону автобусной остановки, после на парковку. Нахожу машину Дениса, чуть дальше – Виктора. Прикидываю вариант с такси…

– Даже не думай сбегать, – качает он головой, будто мысли считывает.

На лице ни улыбки, ни намека на ее существование. Черты заострившиеся, жесткие. Холодный прищур. Ноль эмоций на показ. Закрыт наглухо. И стойка обманчиво расслабленная.

Попробую ослушаться и уйти, реально остановит… и не уверена, что при этом мне понравятся его действия.

– Ладно, ребята, поеду я, а вы сильно не шалите, – Горин единственный, кому похоже очень весело.

Сосредотачиваюсь на нем, мысленно представляя, как медленно и с удовольствием откручиваю красивую, но бестолковую голову, пока он, подмигнув, не прибивает меня еще одной жестокой правдой.

– На счет постороннего, Ве-ра, – улыбается Денис широко и вместе с тем как-то по-взрослому, снова теряя все признаки безбашенного разгильдяя-мажора, – держи новую визитку.

Протягивает серый плотный прямоугольник, идентичный тому, что хранится в боковом кармашке моей сумки. Вот только текст на нем немного другой.

Под неизменными «Горин Денис Александрович» есть еще одна запись, которая отсутствовала ранее: «Генеральный директор ООО «Гора-Строй».

– Что это значит? – сиплю, потому что голос вконец пропадает.

В голове, естественно, появляются некие догадки, но…

– Горина Анна Алексеевна, в девичестве Арская, была моей мамой. Отец в честь нее назвал фирму «Гора-Строй». Так что, Ве-ра, ни хрена я не посторонний.

Твою же ж мать…

– А встреча в аэропорту… – качаю головой.

Разве бывают такие совпадения?

– Совершенно случайная, поверь, – кивает Денис серьезно.

– Это полный пи@дец, – закрываю лицо руками.

– Я именно так и сказал при нашем знакомстве, – слышу его ответ, а затем тихие удаляющиеся шаги.

Глава 34

– Как покаталась?

Черт, голос такой урчаще-мягкий, пробирающий до мурашек. Подкупающий. Располагающий.

Любая наивная дурёха сходу клюнет и растечётся лужицей.

Я бы тоже… растеклась.

Только темные провалы глаз Арского, где плотно собрались свинцовые тучи, норовя вот-вот разверзнуться и опрокинуть на меня всю мощь своего негодования, слишком отчетливо обещают проблемы.

– Х-хорошо, – отвечаю, прочистив горло, и предусмотрительно чуть-чуть отступаю.

Ага. Я – не трус, но я боюсь. Честное слово, точно про меня сказано.

– Но, наверное, мало? – подначивает Виктор, прищуриваясь.

И делает шаг вперед.

Твою же ж…

Как кот с мышью играет.

– П-почему мало? Н-нормально, – дергаю плечом.

Снова плавно отступаю.

– Ну как же? Ты ж тайм-аут до понедельника взяла, – еще на шаг приближается. – Кинула смс-ку и телефон вырубила. Умница. Прямо по-взрослому поступила. Наверное, вдоволь накататься решила. Да, Ве-ра?

От рокота его голоса сердце в галоп срывается, молотит по ребрам со всей дури так, что эта скачка отдается дрожью в руках и ногах.

– Я…

Боже, он распекает меня, как школьницу. Так грамотно подает мой прокол за проколом, что я себя реально глупой малолеткой ощущаю, у которой «в поле ветер, в попе дым».

Ужасно стыдно.

– Прости.

– Не позвонила даже, Ве-ра. Кинула сообщение, как долбаную косточку собаке, – наступает, – по-твоему это нормально?

Сглатываю и зависаю, рассматривая мужчину. Тонкий серый свитер обрисовывает широкие плечи и плоский живот, песочного цвета джинсы и белые кроссы притягивают внимание к мускулистым ногам. Он весь такой охрененно красивый.

И злой.

Очень злой. Точно вижу, пусть Витя и скрывает это под маской сдержанности. Я нутром чую, что у него руки чешутся, чтобы меня схватить и...

Дальше воображение пасует, но внутренние мышцы узлом стягиваются. И уже неясно от страха или предвкушения. Тут всё в такой жуткий коктейль переплетается, ох…

– Мы с Денисом – просто друзья… – решаю зайти с другой стороны и хотя бы один вопрос закрыть точно, – ничего предосудительного, о чем ты своими интонациями вынуждаешь думать, делать не собирались.

– Ну, мой племянник точно нет. Знает, что я ему голову откручу, причем, не иносказательно, а вот ты… улыбаешься, смеешься, рассказываешь малознакомому парню то, что должна рассказывать прежде всего мне… – Арский склоняет голову на бок и медленно почесывает зубами нижнюю губу. – Скажи, Вера Владимировна, мне стоит волноваться по этому поводу?

– Ты с ума сошел? – хмурюсь, догадываясь к чему он ведет. – После всего что между нами было, намекаешь, что я…

– А что между нами было… – перебивает, – расскажешь?

Словно удар под дых прилетает.

Резкий, мощный, прибивающий к камню, в который упираюсь бедрами.

– Я… ты… – прищуриваюсь, моргаю, стараясь прогнать слишком близко подобравшиеся слезы, режущие глаза. – Мы…

– Переспали?

Один вопрос с поддёвкой, а мне уже нутро жжет.

Больно.

Даже больней, чем предполагала. И, кажется, я слишком много всего предполагала и на многое, на что не следовало рассчитывать, рассчитывала.

– Скажи, Ве-ра, – тянет имя так, что меня сотрясает дрожью, – где в моих словах ошибка? Вчера мы просто переспали, а сегодня ты просто единолично решила по-тихому свалить из города. Так? Я же правильно услышал твои слова.

– Витя.

– По-твоему получается, – Арский не повышает голос, говорит монотонно, но так, что меня всю уже трясет, – я не стою того, чтобы со мной открыто разговаривать. Не стою того, чтобы мне можно было доверять. И все мои слова, с предложением помочь тебе решить любые проблемы, ты восприняла, как херню, не заслуживающую внимания.

– Всё совсем не так! – выпаливаю на эмоциях, топая ногой. – Ты всё выворачиваешь наизнанку. Меняешь смысл. Подаешь так, будто я тобой воспользовалась, а не…

Всхлипываю, мотая головой, и стираю прорвавшуюся наружу первую слезу.

Я не хочу плакать, не хочу.

Не хочу, чтобы Виктор считал мои слезы манипуляцией.

Это не так. Совершенно не так. Но и он – НЕ ПРАВ!

– Что «не…», Вера?

Меня штормит, а Арского будто ничего не колышет.

Ледяной дракон, чтоб его!

– Что «не…», Вера? – повторяет он вновь. – Договаривай. Ты не готова бороться за наши с тобой отношения? Поджимаешь хвост и бежишь? Почему? Может потому, что поставила меня на один уровень со своим Иваном?

– Нет! Никогда! Неправда! – качаюсь вперед и на каждое свое громкое вскрик-всхлип-заявление бью в гранитную непробиваемую грудь ладошкой.

Не знаю, как и когда он успел приблизиться вплотную, но теперь практически нависает. Окружает своей мощной аурой. Берет в плен темным взглядом.

– Я тебя не использовала, – шмыгаю носом, задирая голову, и открыто гляжу в свинцовые глаза, – я в тебя влюбилась.

– Хм, влюбилась, – неторопливо повторяет мое последнее слово Виктор. Будто пытается распробовать его на вкус. Катает на губах, ощупывает языком, ищет особые оттенки, звонкие нотки. – Уверена?

Вот же мерзавец!

Я перед ним душу вынимаю, а он…

– Уверена.

– А что, Вера Владимировна, ты вкладываешь в понятие этого слова? – не спешит он радоваться моему признанию. – Химию чувств, физическое притяжение или эмоциональную открытость и симпатию?

Господи, ему прокурором следовало идти работать. Он же меня, как лягушку, препарирует. Разбирает на составные части и каждую после медленно и подозрительно под микроскопом изучает.

– Всё сразу, – произношу уверенно.

– Но с доверием твоя влюбленность никак не связана. Верно? С этим проблема?

И почему мне кажется, что все эти вопросы задаются не просто так? А с какой-то определенной целью, пока мне непонятной.

– Неверно, Виктор Алексеевич. Связано. Я тебе доверяю.

– Правда? – прищуривается.

– Да.

– И утром твой ответ останется прежним?

– Именно так.

– Окей.

И всё?

Хочется спросить вслух, что значит его странное «Окей», но я так и стою, будто пришибленная, глядя в спину развернувшегося и уходящего в сторону парковки мужчины.

Если можно так выразиться, по мне только что морально несколько раз проехались двенадцатитонным катком. И очень требуется передышка.

Обнимаю себя за плечи, стягиваю поплотнее края накинутой Денисом куртки и отворачиваюсь в сторону воды.

Кто-то говорил, что вода заряжает энергией. Надеюсь, и мне она поможет. Потому что силы совсем на исходе. Нет их ни чтобы двигаться, ни чтобы думать.

– Вера, я буду ждать тебя в машине, – раздается всё такой же спокойный голос Арского из-за спины.

Не оборачиваюсь и просто киваю.

Но вместо того, чтобы подрываться и радостно бежать в теплый салон, вновь забираюсь на камень и еще долго смотрю на черные волны и белую пену.

Просто смотрю.

Без мыслей.

Без самокопаний.

Без попыток выстроить в голове разговор в другом направлении и попробовать себя оправдать.

А когда фиг знает сколько времени спустя я поднимаюсь на парковку и забираюсь на переднее пассажирское сидение огромного черного внедорожника, Виктор не задает вопросов, лишь прибавляет подачу тепла и плавно трогается в сторону дома.

– Поспи, ты устала, – произносит он уже совершенно иным голосом, тем, что так согревал меня еще сегодня утром.

Но легче на душе становится лишь тогда, когда он уверенно накрывает мои сцепленные в замок замерзшие пальцы своей горячей широкой ладонью.

Накрывает и тихонько сжимает.

И от этого простого, но безумно необходимого мне жеста, внутреннее оцепенение начинает спадать.

Засыпаю еще не подступах к Сестрорецку. И не просыпаюсь, даже когда на руках меня поднимают на шестнадцатый этаж и укладывают в кровать.

Глава 35

Пробуждение получается необычным. Сначала обоняние дразнит изумительный запах выпечки. Настойчивый, сладковато-ванильный, щекочущий нос и разжигающий аппетит. А после до слуха доносится негромкий звон посуды и тихие, еле различимые мужской и женский голоса.

Не до конца проснувшись, хмурюсь и переворачиваюсь с живота на спину. Медленно моргаю, потирая глаза, и осматриваюсь. Подмечаю зашторенные окна и незнакомую обстановку, а еще движение.

– Доброе утро, Вера. Это гостевая спальня, – поясняет хозяин дома, беззвучно появляясь на пороге.

Арский застывает в проеме, опираясь на ручку приоткрытой двери. В серых спортивных штанах, белой футболке и босиком он кажется очень домашним. Но его совершенно нечитаемый взгляд портит всю картину, потому что с места в карьер отбрасывает меня во вчера.

– Доброе утро, – хрипло повторяю его приветствие, не совсем уверенная в правдивости произнесенных слов.

– Тебе хватит пятнадцати минут, чтобы проснуться, умыться и выйти к завтраку? Елена уже практически всё приготовила, – голос Виктора звучит негромко и ровно.

– Успею, – автоматически копирую его интонацию и наблюдаю, как, кивнув, мужчина разворачивается и закрывает за собой дверь.

Вот и поговорили.

Оставшись одна, вновь падаю на подушку и громко, протяжно выдыхаю, разглядывая идеально белый потолок. Хочется вот такой же чистоты и ясности в жизни, но пока в ней только жуткая мешанина из серых и темных красок и мало понимания, как приводить всё в норму.

Даже тело какое-то ватное, и ощущение внутри, будто и не спала вовсе, а просто на время отключалась. Причем, как вчера впала в какое-то пограничное состояние нервного напряжения, так сегодня из него и вынырнула, ничего толком не решив и ни к чему не придя.

И чует моя попа, что разбор полетов, учиненный Виктором, еще далеко не закончился, лишь сдвинулся на более удобное для него время. А самый пи@дец притаился где-то поблизости и только ждет момента, когда я чуть-чуть расслаблюсь, чтобы явить себя во всей красе.

Еще раз громко и резко выдыхаю и, подчиняясь интуиции, поворачиваю голову влево, чтобы убедиться, что моё предположение верно. Соседняя подушка нисколько не примята. Виктор ночевал в другой комнате. Своей.

Сглатываю горечь понимания, что рядом со мной он провести время не захотел, и следующим действием сдергиваю одеяло.

Ну, хотя бы немного раздел. Фыркаю, мысленно пиная собственную гордость. Снял спортивный костюм, оставив нижнее белье и футболку.

Что ж, пожалуй, стоит сказать ему спасибо. Меняю направление мыслей. После вчерашнего душевного стриптиза, телесный реально был бы лишним.

Выделенного времени с лихвой хватает, чтобы умыться и почистить зубы новой щеткой, предусмотрительно положенной рядом с пастой на раковину, причесаться и заколоть волосы в короткий хвостик, надеть спортивные штаны от костюма, найденные на спинке кресла, и… даже заправить кровать.

Оставлять ее расхристанной – не позволяет совесть. А уж дальше пусть сами решают. Надумает Елена прямо сейчас менять постельное бельё – флаг ей в руки. Разворошит снова. Нет, так нет. Кто знает, какие указания ей даёт Виктор, который… который уже не просто настораживает своей отстраненностью и немногословием, а слегка пугает. Как и тем, что я совершенно теряюсь, стараясь его прочитать.

Он второй день ведет себя будто незнакомец, а не тот мужчина, что выиграл у меня в шахматы желание и попросил называть себя Витей, и от этого факта подкидывает. Да так, что хоть на стену лезь. Арский в амплуа затаившегося громовержца выворачивает душу наизнанку.

– Доброе утро, – поздороваться с Ольгой, первой замечающей мое появление на кухне и обращающейся по имени-отчеству, получается вполне естественно.

Как и улыбнуться.

Симпатичная женщина сорока пяти – сорока восьми лет настолько открыто излучает радушие и положительные эмоции, так по-матерински душевно пытается положить на мою тарелку всего повкуснее и побольше, и так откровенно возмущается моей худобой, обещая исправить это недоразумение, что я сама от себя не ожидаю, как перестаю постоянно фокусироваться на молчаливом хозяине дома, чье странное поведение помощница по хозяйству словно не замечает, и постепенно выдыхаю скопившее за утро напряжение.

За первым блином с творогом с удовольствием уминаю второй, а потом и третий, пока добрая хозяйка кухни наливает мне вторую чашку чая. И в отличие от Виктора, сидящего с ножом и вилкой, я, наплевав на все правила приличия, ем руками.

Мне так удобнее и вкуснее. А кому не нравится – пусть не смотрит. Решаю для себя и слегка теряюсь, когда натыкаюсь на потемневший свинцовый взгляд, внимательно наблюдающий за тем, как я, забывшись, облизываю масляные пальцы…

– Что? – спрашиваю одними губами, не торопясь прерывать своё невежество. Спалилась, так что уж теперь. Пусть видит.

И снова теряюсь, замечая, как уголки губ Виктора слегка дергаются вверх.

Ну слава богу, не совсем замороженный. Комментирую его преображение и… тянусь за четвертым кружевным наслаждением.

Хочется.

– Наелась? – уточняет мужчина минут через пятнадцать, когда я, чувствуя себя обожравшейся листьев гусеницей, довольно отваливаюсь от стола и облокачиваюсь на спинку стула.

– Угу, – соглашаюсь, отодвигая от себя подальше пустую тарелку, и вытираю губы и руки салфеткой. – Обожаю блины, особенно те, что не приходится печь самой.

Кидаю откровение, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Я запомню, – совершенно серьезно отвечает на мою реплику Арский и кивает в сторону выхода, – поговорим?

Ну вот и время казни подкралось.

Печалюсь мысленно и, поблагодарив Ольгу за прекрасный завтрак, поднимаюсь из-за стола. В кабинет вхожу вслед за хозяином. Неторопливо. Старательно сдерживая внутренний мандраж и подавляя в себе чувства котенка, нашкодившего в хозяйские тапки и потому жмущегося в угол.

В глубоком кресле располагаюсь с удобством. Помирать, так с музыкой. И, пока Виктор перекладывает на столе какие-то бумаги, осматриваюсь.

Светло-серые деревянные панели в отделке и черная сборная мебель из непонятного плотного материала, светлый пол и потолок, темные тканевые жалюзи на окнах. Много коричневых кожаных папок и… идеальный порядок.

Да, кабинет – реальное отражение личности хозяина. Строгий, лаконичный, часто мрачно-непробиваемый, но однозначно со светлой душой, которая открывается немногим и быстро захлопывается, если допустить ошибку.

– Что это? – уточняю, когда Арский без каких-либо комментариев выкладывает на стол передо мной распечатанный и уже прошитый документ, а поверх него гелевую ручку.

– Договор, – дает он малопонятное объяснение.

– И в чём суть? – прищуриваюсь, глядя в спину мужчину, пока тот неторопливо отходит к окну и занимает хозяйское кресло.

Наклоняться, брать в руки и вчитываться в бумаги не спешу. Во-первых, не предлагали, во-вторых, мне кажется, что я и не должна этого делать.

А вот почему?..

– Помнишь, Ве-ра, мы с тобой вчера говорили о доверии? – отвечает Виктор сразу на оба вопроса, озвученный и мыленный. – И ты сказала, что ко мне его испытываешь.

– Помню.

Произношу с коротким кивком и сцепляю увлажнившиеся ладони в замок.

– Сейчас ты готова это повторить?

– Готова.

– А подтвердить действием?

Ого.

Перевожу взгляд с нереального серьезного мужчины на лежащие передо мной бумаги и вновь вскидываю его вверх, чтобы утонуть в серых глазах.

– Ты хочешь, чтобы я подписала этот документ? – спрашиваю, чуть склоняя голову вбок.

– Верно, – отвечает неторопливо, делает паузу и… – но с одним условием.

– Каким? – проглотив нервный ком, задаю вопрос.

Сердце уже предчувствует расставленную ловушку и ускоряет бег, норовя прорваться к горлу, чтобы сбежать куда подальше.

– Ты подпишешь его, не читая.

Что?!

Смотрю в глаза Виктора.

Он смотрит в мои.

И, кажется, мы оба забываем моргать.

– Предлагаешь купить мне кота в мешке?

Не выдерживаю тишины первой.

– Хуже, Ве-ра. Предлагаю сделку. Онли-сделку.

– Не понимаю, – мотаю головой. – Я – юрист, но такого термина раньше никогда не встречала.

– Логично. Она будет на особых условиях. Заключенная здесь и сейчас. Между мной и тобой. Одна-единственная, нерушимая. Которая никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет быть отыграна назад. Запомни: никаких правок, никакой обратной юридической силы, никаких форс-мажоров и невыполнения обязательств с твоей стороны.

– Только с моей? – цепляюсь к словам.

– С моей тоже.

– Подожди, но как я пойму, какие требования должна выполнять, если ты не даешь мне прочитать документ? – хмурю брови.

– В этом и суть доверия, Вера Владимировна, – хмыкает Виктор Алексеевич. – Я озвучу тебе условия на словах, а ты просто перевернешь этот документ на последнюю страницу и поставишь внизу автограф.

– Не читая?

– Не читая.

А если не подпишу?

Боже, как же я хочу задать этот вопрос, но…

Почему мне кажется, что сейчас мы вновь играем в шахматы? Только в этот раз не деревянными фигурками, а нами самими. И каждый мой рисковый шаг, желание показать характер или огрызнуться, приведут не просто к моей или его победе, а к тому, что доска под нами расколется на части. И второй попытки не будет.

А ее точно не будет, понимаю, глядя в серьезные глаза оппонента. Слишком сильно я его задела своей самостоятельностью и пренебрежением к словам.

Арский – мужчина. Всегда и во всем. И тут без вариантов. Либо с ним и за ним полюбовно, либо…

– Еще пара моментов, Ве-ра, – произносит он, когда от возникшей паузы внутренности начинают завязываться узлом. – Первый, ни один из озвученных пунктов не подлежит обсуждению. Я перечисляю – ты подписываешь… или не подписываешь. А это уже, второй пункт. Тогда мы просто и мирно расходимся…

… навсегда.

Добавляю неозвученное им слово.

Незаметно посильнее сжимаю кулаки и, превозмогая оцепенение, сковавшее тело в невидимые путы, киваю.

– Я слушаю.

Прежде чем начать, Виктор откидывается на спинку собственного кресла и несколько безумно затяжных секунд меня изучает. И пусть мне это только кажется, но я хочу верить, что в серых глазах мелькает не холод, а тепло, то тепло, которым этот мужчина так щедро делился со мной всего лишь сутки назад.

– Ты – становишься моей женой и в ближайший год радуешь меня новостью о наследнике. Я – самостоятельно, целиком и полностью закрываю все твои вопросы с Игнатовыми, включая «Гора-Строй».

«Гора-Строй» – тот самый камень, который удавкой на шее тянул меня на дно. Крючок, который до кровавых росчерков цеплял и удерживал, не позволяя рыпнуться в сторону.

Не могу сдержать протяжного выдоха, но делаю его максимально беззвучно. Чувствую себя шариком, который взяли и резко проткнули. Вот только вместо того, чтобы с шипением вбиваться в асфальт, он устремляется ввысь.

Да, Виктор прав, озвученные им пункты рождают в голове массу вопросов, требуют десятки уточнений и сотни пояснений. Особенно тот, который он обязуется выполнить сам. Потому что это не только гораздо больше, чем я могла ожидать, это… чудо, которое вам протягивают в открытых ладонях. Он не просто собирается меня простить за глупости, совершенные по незнанию, он планирует меня же защищать.

Меня… саму себя уже обвинившую в косвенной причастности к смерти его сестры.

Доверие?

Да, именно с него всё и началось. С того чувства, которое я, оказывается, давно где-то потеряла и не заметила. А сидящий передо мной мужчина, молчаливо наблюдающий за сменой эмоций на моем лице, не захотел мириться и теперь настойчиво и жестко, как умеет, пытается его вернуть. Впихнуть в меня. Сделать другой.

Готова ли я меняться?

Хороший вопрос.

Но и ответ известен.

Готова. С ним.

Больше ни секунды не медля, подхватываю ручку, переворачиваю договор, не видя в нем ни одной буквы, отгибаю последний лист и подрагивающими пальцами вырисовываю чуть кривоватый автограф.

Я свой выбор сделала.

Глава 36

– Спасибо.

– За что? – хмурюсь.

Засмотревшись, как Виктор пододвигает к себе документ, неторопливо расписывается и после убирает его в ящик стола, пропускаю момент, когда он вновь сосредотачивает все внимание на мне.

– За доверие, Вера.

Его голос по-прежнему нейтрален, но взгляд.

Он меняется. Смягчается и светлеет. Это выглядит так, будто сквозь тяжелую, почти черную тучу прорывается и выскальзывает солнце, моментально освещая все вокруг.

Арский не только сам – хамелеон, ловко умеющий менять маски, но и взгляд у него соответствующий. Безумно говорящий.

Или это я настолько заточена на него самого и его эмоции, что улавливаю самые незначительные нюансы и оттенки?

И реагирую.

Чутко. Остро. Мгновенно.

– Я боялась. Боялась тебе говорить, – спешу объяснить причины своего молчания, – я боялась, что ты не поймешь и оттолкнешь…

Складываю руки на коленях и сжимаю в замок.

Говорить о собственных страхах сложно, но я больше не хочу, чтобы мои поступки понимали неверно и трактовали искаженно.

– И тогда я…

– Стоп!

Одно негромко произнесенное слово обрывает мою речь на полуслове и заставляет поднять взгляд.

– Так не пойдет, – произносит мужчина, качая головой.

Не понимаю его. Сдвигаю брови и прикусываю губу.

Не нужно рассказывать?

Ему неинтересно?

Или он сейчас куда-то спешит? И я должна буду…

– Иди ко мне, – Арский протягивает руку раскрытой ладонью вверх, – иди сюда, давай, Ве-ра.

Зовет, как пугливого котенка.

Сглотнув, поднимаюсь из кресла и, сделав лишь три шага, оказываюсь сидящей на мужских коленях.

– Вот так-то лучше, – выдыхает мне в макушку и, обняв за талию, крепко прижимает к себе.

Тело окутывает знакомое тепло. Запах мандарина и корицы, такой привычный и любимый, будоражит обоняние. И успокаивает.

Бесшумно втягиваю его в себя и расслабляюсь. Ощущение, будто отворили дверь и позволили войти домой.

Бесподобно.

Опускаю взгляд на сцепленные в замок широкие мужские кисти и, секунду посомневавшись, накрываю их пальцами. Его сухие и горячие, мои прохладные и чуть влажные. Мы совершенно разные даже в деталях, но, уже не сомневаюсь, что идеально совместимые.

Я приложу для этого все силы. Даю себе обещание.

– Без тебя мне было плохо, – произношу чуть слышно и, слегка поерзав, чтобы устроиться поудобнее, опускаю голову Виктору на плечо. – Не хочу так больше.

Суточной нервотрепки действительно хватает с лихвой. Умеет мой мужчина наглядно демонстрировать все плюсы и минусы «дружбы» с ним.

А я умею быстро учиться.

– Без меня ты больше не будешь, – ответ звучит также негромко, а затем висок обжигает короткий, но такой необходимый поцелуй. – Не отпущу.

Звучит, как признание.

И мне очень нравится.

А дальше с запинками, то ускоряясь, то замедляясь, я рассказываю Виктору всё, что помню про чертов договор с «Гора-Строй». Объясняю, почему связала две фирмы одним работником-предателем, какими угрозами меня успели за неделю закидать все, кому не лень, как вредничала я в ответ и что решила предпринять в итоге.

Где-то Арский просто слушает, где-то подкидывает для размышления интересные вопросы, которые упустила, и помогает осмыслить некоторые не совсем логичные поступки Игнатова-младшего, где-то журит, запрещая рисковать, где-то хвалит и даже смеется, называя неподражаемой язвой.

А после делится своими новостями.

Оказывается, мои слова о предателе он не пропустил мимо ушей, а воспринял серьезно. Это позволило сократить круг поисков крысы в «Балтстройинвест» практически втрое, оставив в числе подозреваемых всего двух человек. Чтобы дожать гада, в ближайшую неделю состоится провокация. Жесткая. С привлечением специальных структур. И основанием послужит подписание того самого договора, который велел мне лоббировать Иван.

– Поэтому послезавтра ты исчезнешь из города.

Мне кажется, будто я парю в открытом небе, настолько переполняют мою душу эмоции радости, нужности, нежности и… любви. Но последние слова об отъезде резко приземляют…

– Зачем? Я не хочу.

Упираюсь ладонями в гранитную грудь и привстаю, чтобы заглянуть Виктору в глаза.

– Вера Владимировна, а может, ну его нафиг, перекрасишься опять в блондинку? – произносит Арский совершенно не то, что я от него ожидаю, заставляя нахмуриться. – Ну смотри, у тебя же семь пятниц на неделе. Сама собиралась лететь к родителям уже завтра, а как я поддержал, так мигом переобулась.

– Но тут же все иначе. И я…

– Тс-с-ссс, – касается моих губ пальцем, – так надо. Просто поверь. Сейчас такой шорох начнется, что тебе лучше быть подальше. Игнатовым не просто административка грозит, тут уголовное дело вырисовывается с опечатыванием фирмы и приостановкой деятельности. И я не хочу, чтобы ты даже случайно попала под раздачу. Поэтому вместе с мамой полетишь на три недельки отдохнуть заграницу.

– Но…

– Билеты я оплачу, как и пребывание там. Это не обсуждается. Ирине Николаевне всё объясним вместе. Уверен, у такой хорошей девочки как ты, мама тоже неглупая. Она быстро поймет и поддержит зятя.

Я – не попугай, но…

– Зя-тя?

– Угу, – совершенно спокойно кивает Витя, глядя в мои распахнутые до невозможности глаза. – Сегодня ты выходишь замуж.

– Шутишь?

Мелко киваю, кривя губы в улыбке.

Но сомнения вдоль позвоночника крадутся.

– Нет, не шучу. В семь вечера нас ждут на… – тянется к планшету, ведет пальцем по строчкам и зачитывает, – Английской набережной, двадцать восемь. У тебя же есть паспорт?

– Витя!

Хлопаю ладонью ему по груди. А он вместо того, чтобы зашипеть от боли, накрывает мою кисть своей, поднимает повыше и целует в самый центр.

– Не волнуйся. Мы всё успеем.

И прежде чем успеваю произнести еще хоть одно слово, запечатывает мой рот. Надежно. Надолго. Основательно и категорично.

А я что?

Я ничего.

Таю.

Наслаждаюсь надежными объятиями, нежными прикосновениями, жадными поцелуями и близостью мужчины, в котором хочется и получается растворяться.

– Поверь, Ве-ра, если бы можно было отложить роспись, я бы это сделал. Но не хочу рисковать. Моя фамилия послужит надежным буфером между тобой и Иваном, если тот решит отыграться и потянет тебя за собой ко дну. Наш брак юридически развяжет мне руки. Хотя, в любом случае я бы не позволил этому говнюку обижать свою женщину, – объясняет Арский, глядя прямо в глаза. – И нет, женюсь я на тебе не поэтому.

Качает головой.

– Ну, это понятно, – фыркаю, чуть отдышавшись. Хотя с четкой логикой спорить сложно. Одно дело – защищать любовницу, и совершенно иное – законную жену. – Тебе же от меня наследник нужен.

– Дурочка… моя, – тепло улыбается Виктор. – Неподражаемая.

А дальше…

Дальше начинается жуткая круговерть. И воскресный день откладывается в памяти лишь фрагментарно. Оттого слабо напоминает реальность.

Вначале мы едем ко мне домой. По электронке я отправляю в «Слайтон-строй» заявление на увольнение, заверяя его ЭЦП, а после набираю по скайпу маму. Знакомлю ее с будущим зятем и ухожу на кухню варить кофе, как просит Виктор.

Арский присоединяется ко мне через пятнадцать минут и ставит в известность, что Ирина Николаевна будет в Питере в понедельник после обеда. На этом – всё. Молчит, лишь подмигивает и со вселенским спокойствием пьет кофе. А я в отличие от него мысленно бегаю по потолку.

Ну как так-то?

Как так?!

Следующие часы – это тоже что-то с чем-то. Посещение салона. Примерка платьев, покупка обуви. Ювелирный. Кольца. Мой мандраж и растерянность. Его непробиваемая уверенность в правильности происходящего. Мои искусанные в кровь губы и его крепкая рука, сжимающая мои ледяные пальцы.

И какое-то озарение, настигающее в кафе, где мы решаем пообедать.

А чего я, собственно, психую?

Что меня не устраивает? Пугает? Дестабилизирует?

А ничего!

Понимаю наконец.

Всё хорошо.

Арский рядом. Проблемы отодвинуты в сторону. Скоро поеду в отпуск, увижу мамочку. Буду скучать по мужу.

– Виктор Алексеевич, – морщу нос, балансируя на грани: пореветь или рассмеяться, и, пока не покидает смелость, выпаливаю, – скажи, а я тебе, правда, нравлюсь?

– Правда, – улыбается уголками губ.

– Честно-честно? – прищуриваюсь.

– Честно-честно.

– А если я тебе надоем, ты со мной…

– Вера Владимировна, перекрашивайся-ка ты назад в блондинку. А то с рыжим цветом реально поглупела, – выдает этот хам, заставляя мысленно ахнуть. И добавляет, совершенно обезоруживая. – Иначе я тебя новый договор заставлю подписать, где за пять лет ты обязуешься родить мне троих детей.

– Шутишь?

Смотрю в совершенно непроницаемое лицо будущего мужа.

– Нет, Ве-ра, пытаюсь всеми способами тебя убедить, что никуда ты от меня не денешься, – говорит без улыбки.

– А ты от меня?