Текст книги "Скрытое Пространство Темного Лордона (СИ)"

Автор книги: Рин Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Отмыв себя, нехотя пробралась к берегу, не желая высовываться из воды. Стивник, обнаженный по пояс, ждал на прибрежной гальке, держа в руках лисью накидку на манер полотенца. Он молча закутал меня, едва я вышла из воды. Закинул на лошадь, словно я была рюкзаком, пристроил рядом мокрые вещи и тронул в сторону невысокой скалы. Все это он проделал, не проронив ни слова, с бесстрастным выражением на лице.

Я тихо дрожала, прикрытая лишь пропитанной влагой накидкой, да его руками, стараясь не смотреть на обнаженный торс принца. А смотреть, честно говоря, там было на что. Пресс, разбитый на квадраты, расчерчивал его живот, объемные мышцы вырисовывали правильный рельеф предплечий и грудной клетки, сильные мускулистые руки крепко держали спеленутую меня. Нет, раскаченным культуристом Стивник не выглядел, но такие бодибилдеры мне и не нравились.

Принц остановил коня около зияющей темной пасти – входа в пещеру.

«Неужели привез вернуть обратно?» – пронеслась вспышка от шальной мысли.

Стивник снял меня с лошади, занес в черное нутро и усадил на выступ из каменной стены.

– Без глупостей, – негромко, равнодушно произнес он.

Да я и сама уже была не рада самодеятельности – сначала чуть не утонула в болоте, а потом, когда принц спас и решил отмыть – надавала ему по морде, неверно истолковав намерения наследника. Вздохнула, рассеяно наблюдая, как пятно света, сочившегося из входа в каменный мешок, стремительно меркнет в надвигающихся сумерках. Мало того, что сама промокла до нитки, еще и его оставила лишь в штанах – и то, мокрых. И еще мне было до безумия обидно, что это все-таки другая пещера, не ведущая в мой родной, привычный мир.

Стивник вернулся, неся в руках сухие ветки и листья. Он так же молча сложил из хвороста костер и поджег его устройством наподобие зажигалки. Затем, без видимого труда, подкатил несколько крупных каменных обломков и развесил на них мокрые вещи.

– Сними одежду и просуши, – без какого-либо выражения проговорил он. – И сама погрейся.

Естественно я не собиралась представать перед ним в чем мать родила, поэтому с места не тронулась. Так же молча принц развернулся ко мне спиной и застыл, скрестив руки.

«Ага, я сейчас разденусь, а он обернется», – подумала я, не шелохнувшись.

– Я не собираюсь стоять тут всю ночь, – спокойно произнес Стивник. – Поворачиваюсь через минуту. Не успеешь – твои проблемы.

Меня тут же сдуло с камня. Пришлось повозиться – мокрая футболка не желала стаскиваться, цеплялась за белье, сережки, волосы. С джинсами дела обстояли еще хуже – даже ноготь сломала при попытке отлепить их от кожи. Кроссовки, отчаянно хлюпавшие всю дорогу, были придвинуты к огню в срочном порядке. Поколебалась на счет нижнего белья, а потом решила, что останусь в нем – не смогла перебороть смущение. Накинула сырой плащ Стивника, пытаясь максимально прикрыться и села поближе к огню. Стащила с пальца ноги папино колечко и надела его на безымянный палец – без обуви оно могло легко соскользнуть и затеряться.

Стивник обернулся. Бросил на меня короткий, ничего не выражавший взгляд, и вновь вышел из пещеры.

«Даже грозиться и предупреждать не стал…», – рассеянно отметила я, хотя и мысли сбегать в неглиже от теплого костра не возникало. Принц вернулся спустя какое-то время, держа в руках по два прутика с нанизанными на них мясом и грибами. Подержал их над костром, и вскоре по пещере поплыл дивный аромат.

– Держи, – протянул он угощение.

Трясущейся от голода и от произошедших приключений рукой я приняла еду и впилась в нежное мясо.

– Что это? – полюбопытствовала я, когда первое чувство голода было утолено. Нужно же как-то общение налаживать…

– Фазан, – коротко бросил Стивник в сторону. – Подстрелил, когда тебе пришло в голову сбежать. Неужели не ясно, что от меня здесь не скроешься? Ты, вроде, не глупая, а ведешь себя, словно последняя дурочка!

– Интересно, как бы ты себя повел на моем месте, – тихо, сквозь зубы, возмутилась я.

Но Стивник, все же, услышал:

– Я бы в это пространство вообще не совался. Тем более, на твоем месте!

– Что за загадки, Стивник? Я уже говорила, что пришла сюда за отцом! – разозлилась я.

Принц коротко и невесело рассмеялся. Откинул пустые прутики, придвинулся ближе к костру:

– Если бы тот хитрый лис, которого ты называешь отцом, посмел бы появиться здесь, то я бы первым об этом узнал, и поверь мне, если бы он реально хотел тебе добра, то увез куда подальше от этого проклятого места. Но, похоже он специально подталкивал тебя сюда, прямо ко мне в руки.

– Зачем?! – искренне удивилась я.

– Вот и мне интересно, зачем?

– Не может быть, – недоверчиво покачала я головой, – папа любил меня…

– Если бы любил, то все бы давно рассказал, и про твое происхождение, и про меня. И никогда в жизни не допустил нашей с тобой встречи.

– Почему? – разумеется, я не верила словам принца.

Стивник развалился у огня, как сытый ленивый кот, блаженно вытягивая ноги и заложив руки за голову.

– Потому, – безмятежно улыбнулся он, – что теперь я должен буду тебя убить!

Я вздрогнула и отпрянула от костра. Ну вот… Хоть воля, хоть не воля – конец один. Стивник с усмешкой проследил за моими действиями и посоветовал:

– Расслабься. Сегодня точно не буду.

– Сегодня? – невесело уточнила я.

– Устал за тобой гоняться, – лениво пояснил принц.

– Зачем тогда гонялся и спасал?

Стивник так недобро рассмеялся, что ответ пришел сам:

– Спокойно хочешь? С полными силами? С чувством, с толком, с расстановкой? – уточнила я.

– Именно, – улыбнулся королевич. – Нужно придумать для тебя что-нибудь особенное.

– Не дамся просто так! – пригрозила ему, нервно озираясь по сторонам.

План был прост: сейчас уставший кровожадный наследник уснет, а мне остается только делать ноги. Снова и снова. Если долго биться в одну и ту же стену, то пробьешь. Вот и я найду выход домой.

– Не смеши меня и не тешь себя иллюзиями, – посоветовал Стивник.

Одним рывком он поднялся, сгреб одежду с камня и медленно направился к выходу. Изящно накинул на мускулистые плечи льняную рубаху, поверх камзол и удалился. Тут же последовала его примеру. Сорочка, которою пожертвовал для меня Расти, была все еще сырой, но другого шанса спокойно одеться, могло и не быть.

Снаружи послышалось ржание коня, затем стук камня о камень, и в темноте проступили очертания Стивника, задвигавшего валунами вход в пещеру.

Костер уже догорал, не давая и десятой доли прошлого тепла. Стивник расстелил попону около пепелища и кивком позвал меня:

– Ложись.

– Да я лучше тут, – на всякий случай отодвинулась подальше и легла прямо на землю, закутавшись в плащ Расти, точно в кокон.

Мало ли что придет на ум этому психованному потенциальному убийце? Мне уже таксиста-извращенца за глаза хватило. Лучше не испытывать судьбу, а сразу обозначить границы наших с ним взаимоотношений.

– Как знаешь, – не стал уговаривать королевич. – Мне же удобнее будет.

Я лежала на твердом каменном полу, свернувшись калачиком, и не сводила глаз с тлеющих углей.

Заснуть бы до того, как костер погаснет полностью, мечтала я, но сон как назло не шел – холод ли был тому причиной, или неудобное ложе, а может и присутствие постоянного угрожающего принца. Фиг теперь убежишь – он и выход заложил. Камни мне ворочать точно не под силу.

Последний уголек испустил красноватый луч и потух. Наступила кромешная темень. Принц не издавал ни звука. Тишина давила на уши, темнота колола глаза. И тут, снаружи, раздался протяжный, леденящий кровь, вой. Я вздрогнула и зажмурилась что было силы. Вой повторился, над головой раздалось тревожное хлопанье крыльев.

Я быстро развернулась и закуталась в плащ с головой – слышала, если летучая мышь вдруг застрянет в волосах, то выход только один – выстричь клок. Распутать мерзкие перепончатые крылья с острыми коготками, вроде как нереально.

Кто-то взвыл совсем близко и противно заскрежетал по камням. Рассекая воздух, со свистом сквозь темноту пронеслось что-то молниеносное. С хлюпаньем вонзилось в плоть.

"Стрела", – догадалась я, сжавшись в комочек ни жива ни мертва.

Вой, переходящий в предсмертный скулеж, разнесся по пещере, когтистые лапы еще помолотили о камень в агонии, но вскоре все затихло. Еще одна стрела заставила пискнуть обладательницу крыльев и ее тушка свалилась ко мне в ноги. С ужасом, брезгливо оттолкнула от себя летучую мышку, закусив рукав сорочки, чтобы не закричать.

Воображение живо рисовало красками по темноте картину пронзенного стрелой волка, свесившего мертвую голову через камень вовнутрь пещеры. Близость убитой мышки все-таки заставили меня позвать принца:

– Стивник.

– Спи, не бойся, – спокойно отозвался он. – Или ко мне надумала перелечь?

– А ты не сделаешь мне…

– Сегодня – нет. Сказал уже, – перебил он меня.

Чиркнула местная зажигалка и улыбающееся лицо Стивника озарилось в темноте. Я все так же лежала в нерешительности.

– Да, брось, принцесса, хотел бы, – уже бы сделал. Или ты думаешь, если будешь лежать в сторонке, то не достану тебя?

Вздохнула, признавая его правоту. Да и застрявший меж камней убитый зверь красноречиво толкал под крыло принца. Рядом со Стивником тоже будет страшно, но не так, как наедине с дохлым зверем.

Я медленно поднялась, сгребла плащ и подошла к королевичу походкой приговоренного к эшафоту. Он подвинулся, освобождая место. Опустилась на самый краешек попоны, как можно дальше от него. Принц хмыкнул и демонстративно отвернулся.

Пару минут я лежала в тишине, прислушиваясь к звукам снаружи и внутри пещеры, но, кроме мерного дыхания парня, так ничего и не услышав, прошептала:

– Стивник.

– М-м… – полусонно отозвался он.

– Тот убитый зверь так и торчит сейчас у входа? – боязливо поинтересовалась я.

– Угу. Завтра уберу, – мирно пообещал королевич. – Не мешает же?!

Я не могла сомкнуть глаз, беспокойно ерзая на ложе. Жестокому королевичу, может и не мешает торчащий в проходе труп волка, а вот мне, даже очень. Живого, наверняка, боялась бы меньше.

– Лив, ты как маленькая! – принц развернулся и я почувствовала его тяжелую руку на своей талии.

Тело молниеносно напряглось. Так мы не договаривались. Нечего свои грабли распускать. Я только открыла рот, чтобы высказать возмущение, как послышалось:

– Расслабься, – ладонь совершила пару дружеских похлопываний и замерла в районе солнечного сплетения. – Сейчас ты под моей защитой. Никто не посмеет тронуть тебя.

– Не могу… – тихо призналась я, сжавшись в единый комок нервов.

– Понимаю, – его глубокий бархатный голос словно пытался ее убаюкать. – Но нужно выспаться. Завтра выдвигаемся на рассвете.

– Стивник, куда ты меня везешь? – попыталась вновь выяснить свою участь.

– Увидишь, красавица. Спи, хорошо?

Принцева рука совершила еще несколько невинных поглаживаний и затихла.

Его дыхание сделалось размеренным и спокойным. Я снова начала замерзать. Как-то само собой получилось, что оказалась у него под боком. Во сне он уложил мою голову на свое плечо и обвил второй рукой.

Несмотря на страх и ненависть к нему, в тот момент я не испытывала отрицательных эмоций. Только тепло, уют от его объятий, и действительно чувствовала себя защищенной. Как… как жена, рядом с любимым мужем. Только разница была в том, что свадьба между нами – абсурд, а он мне не муж, а пленитель, каждый час напоминавший, что должен убить. И жива я до сих пор лишь потому, что кровожадный королевич, видите ли, не придумал еще особо изощренного способа…

Терзаемая мыслями из крайности в крайность, я и сама не заметила, как уснула.

Утро застигло не вовремя: посреди идиллического сна, где мы со Стивником жили в собственном доме на берегу озера и играли с золотистым ретривером Пиратом в мячик.

Стивник аккуратно потряс меня за руку и потрепал по щеке:

– Просыпайся принцесса.

– Нет… – сонно простонала я. – Еще пять минуточек, пожалуйста…

– Никаких минуточек! Вставай, я пока туманного уберу.

Тут же зажмурила глаза, пытаясь забыть последние слова и вернуться к Пирату – надо же! Даже кличку ему уже придумало мое подсознание. Чудеса!

Стивник фыркнул и удалился. Пират, как назло в голову уже не лез. Я привстала, ощутив, что больше не могу дышать носом – забит, а голова тяжелая и «трещит по швам».

"Простудилась… о, черт, вернее как тут принято, Лордон! – простонала про себя. – «Терафлю» и «Колдрексов» у них тут точно нет». О пшикалке, сужающей сосуды и мечтать не могла.

Да хоть обычного аспирину бы – потерла висок. Ранение на боку также дало о себе знать неприятным пощипыванием.

– У, садист проклятый! – тихо взвыла я, дотронувшись до раны и поминая таксиста.

Стивник тем временем освободил проход от камней и, подняв на руки бездыханное тело туманного пса, покинул пещеру. Я увидела лишь рыжеватый пушистый хвост животного и снова вспомнила Пирата. Стало еще хуже: как бы хотелось остаться там во сне, где не надо бояться чокнутого кровожадного принца, каждую минуту грозящего изощренной казнью, а просто играть с ним в выходные. С ним и с нашей собакой, а не туманным монстром, пожелавшим сожрать незадачливых путников прошлой ночью.

Помотала головой, отгоняя сюрреалистичное видение. Этот Стивник, небось и не знает, что бывают выходные, а псов можно не только убивать, но и играть с ними. При мысли о королевиче меня взволновали более насущные проблемы: заплести поаккуратней волосы, умыться, зубы почистить, ну и другие элементарные утренние заботы. В общем, не хотелось предстать перед ним растрепанной после сна.

Приведя себя в минимальный порядок, насколько это возможно в походных условиях, я с опаской выглянула из пещеры. Принца нигде не было видно. Невдалеке в низине журчал горный ручеек. Обрадованная, я дернулась к нему и блаженно погрузила ладони в ледяную чистейшую воду. Умылась, попила, налюбовалась на себя в водной глади.

– «Ох, сейчас бы зубную щетку сюда и пасту!» – мысленно вздохнула, признавая, как мало человеку нужно для счастья.

– Красивая, красивая, – раздался над головой глубокий бархатный голос. – Завтракать идешь?

Он протянул руку, помогая подняться, второй же удерживал холщевый мешочек, до краев наполненный давешними ягодами, будь они не ладны, из-за которых меня чуть в болото не затянуло.

– Собери наши вещи из пещеры, а я пока ягоды помою. – Приказал Стивник, нагибаясь к воде.

– К тебе в рабыни не записывалась! – тут же разозлилась я. – Сам иди и собирай. А я мыть буду.

Нет, ну в самом деле. С какой радости командует здесь? Он не мой принц, я вообще из другого мира, и нечего ему тут условия ставить. И вообще, я – девочка. И мне легче ягодки в речке помыть, а не…

Стивник, явно не привыкший чтоб ему кто-то перечил, вытаращился на меня черными глазами и прервал мои рассуждения:

– Очень ошибаешься, на счет рабыни, – процедил он, поднимаясь во весь рост.

«Ой, мамочки!» – пятилась я от надвигавшейся на меня темной двухметровой громадины с молниями в антрацитовых глазищах.

Допятилась, пока не уперлась спиной в скалу. Вжалась, побледнела, с ужасом наблюдая, как он с яростью откидывает мешок с ягодами. Медленно, не теряя зрительного контакта, заносит кулак.

– Узнаешь свое место. Я тебя сейчас так проучу, что навсегда запомнишь, как с принцем разговаривать, если жива останешься! – быстро прошипел он сквозь зубы.

«Сейчас как вмажет, и никто мозги не отскребет», – ошалело успела подумать я, почувствовав, как кулак пронесся в миллиметре от лица и удар пришелся на стену.

«Промахнулся? Нет, вряд ли, пожалел», – и тут боль в ране заставила меня согнуться пополам.

– Эй, не притворяйся, – прорычал разгневанный принц, – не трогал я тебя.

Я не смогла разогнуться, так и сползла по стеночке, держась за бок. Перед глазами все плыло и разлетались разноцветные мушки.

– А ну, вставай! – начал беситься он по новой. Схватил за руку и дернул на себя что было силы.

Меня, конечно, подбросило кверху, как тряпичную куклу, но устоять на ногах, я не смогла. Так и повисла на нем.

– Что с тобой? – чуть смягчился его голос. – Лив, не молчи!

Он приподнял меня за подбородок и заглянул в полные слез и искр от боли глаза.

– Ммм… – невнятно промычала в ответ и потянулась к ране.

Вот теперь я наглядно поняла, что означает выражение: «увидеть небо в алмазах». Зверский королевич продемонстрировал мне его во всей красе.

– О, Лордон! – рыкнул принц.

Он осторожно прислонил меня к стене, опустился рядом на одно колено и задрал сорочку. Мне было не до стыда.

– Похоже, у тебя жар, – озабоченно проговорил злыдень растеряв весь свой запал. – И рана воспалилась.

Потер руки и накрыл разогретыми ладонями пылавший лоб и ранение. Я, было, дернулась, но он успокаивающе прошептал:

– Не бойся, лежи, сейчас должно пройти.

Мне и впрямь полегчало через какое-то время. Стивник понял это и прикрыл шрам сорочкой. Потрепал пленницу по щеке и неожиданно наклонившись, коснулся губами моих губ. Я боялась пошевелиться, только глаза мои, что называется, поползли на лоб, когда он попытался поцеловать меня по-настоящему. Еще ни разу не целовавшись, боязливо сжала губы, но, вопреки страхам, принц не стал проявлять настойчивость. Разогнулся, поднялся и протянул мне руку.

– Последнее тоже было частью лечения? – чтобы убрать неловкость нервно спросила я.

– Нет, – очаровательно улыбнулся Стивник. – Последнее – исключительно домогательство. В самой наглой форме. Воспользовался, так сказать, моментом.

– Ну, ты и коварный тип! – полушутя-полуобиженно возмутилась я.

– Обаятельный гад, – подтвердил он, веселясь.

– Неужели и правда, ударил бы? – мне нужно было что-то говорить. Поцелуй действовал на меня как-то очень странно. Чувствовала себя мега неловко.

Стивник вновь остановился и, развернув, заглянул в глаза.

– Не доводи меня, красавица. А то быстро красоту твою подпорчу. Зубки-глазки повыбиваю. Мало таких, кому понравится подобная прелесть!

Глава 9

Макса и Алистера мирно трясло в зоне турбулентности. Парень прикрыл глаза, все еще не веря до конца, что удалось пересечь границу по поддельным документам. Профессор, несмотря на всю свою чудаковатость оказался весьма пронырливым типом, имевшим кое-какие связи с околокриминальными структурами. Все-таки у него учились дети разных слоев населения. И этих, в числе прочих. Хороших оценок, понятное дело, тоже хотелось всем.

То ли профессор всегда таким был, то ли грядущее приключение так взбудоражило его кровь, но после согласия Макса он развил бурную деятельность. Обратился к знакомым и в кратчайшие сроки раздобыл ему фальшивый паспорт на имя Максимилиана Байера, двумя годами старше истинного возраста Платова, и за несколько дней оформил им визы и другие необходимые бумаги. По настоящим документам Макс не мог лететь, во-первых без разрешения родителей, а во-вторых, при пересечении границы он мог тут же угодить в полицию по делу об убийстве Лив.

Медленная грустная песня в наушниках парня служила отличным саундтреком к воспоминаниям о странной одинокой девушке-изгою с необычным именем, и как теперь выяснилось, принцессе, которую кроме как Максу, спасти было некому.

В памяти всплывали сцены чуть ли ни с первого класса. Когда всех приводили мамы, с Оливией приходил высокий мрачный мужчина с окладистой бородой и серебристыми волосами. Тогда все думали, что это ее дедушка. Но, как выяснилось позже, это был отец. А вот матери не было. Совсем. Это обстоятельство и сыграло в пользу выбора жертвы на травлю. Ведь издеваются над теми, кто хоть в чем-то отличается от основного коллектива. Но среди одноклассников, к сожалению или к счастью, не нашлось слишком толстых или худых, ушастых или беззубых, или как-то по-иному выделявшихся детей. Зато была очаровательная девчушка с волнистыми рыжеватыми волосами, у которой умерла мама. Ну чем не идеальный повод для буллинга?

Вот и пошло-поехало: сначала насмешки, потом стали прятать ее вещи, сначала по мелочи: карандаши, ручки, тетрадки. Вскоре настало время для более крупных пакостей: исчезал рюкзак, пачкали и прожигали куртку. Макс лично рисовал неприличные картинки на ее учебниках, и сейчас ему было ужасно стыдно за те идиотские шалости. Оливия стойко терпела, видимо понимая, если пожалуется отцу – станет еще хуже. В третьем классе до учительницы, наконец, дошло, что не все так мило в вверенном ей детском коллективе, и она серьезно поговорила с учениками и их родителями. Физическая травля прекратилась. Но началась психологическая.

Оксана очень постаралась выдумать ей это дурацкое прозвище и до сих пор гордилась этим, как чуть ли не главным достижением в жизни. Масленку периодически бойкотировали, ведь учась хорошо, она не давала списывать после очередной гадости, устроенной дорогими одноклассниками. Макс замечал, что она особо не нуждалась, и в материальном аспекте у отца ее был полный порядок. Из-за травли, она постаралась ни от кого не зависеть и в плане учебы. Так что всегда была холодной, ни от кого независимой, отстраненно-неприступной, гордой девочкой, даже виду не подавшей в школе, когда у нее исчез отец.

Совесть ела Макса и за последнюю крупную гадость, что они всем классом устроили для жалкой изгойки.

Оксана училась очень плохо. Ни о чем кроме как о моде, косметике и инстаграмме не думала. Что при ее идеальной внешности, было само самой разумеющимся. Но двойку в четверти, тем более в выпускном классе, ей получать не хотелось. Поэтому, найдя в интернете ролик о том, как можно исправить оценку в журнале, и подговорив неплохо разбиравшегося в компьютерах одноклассника Женьку изменить баллы и в школьной программе, «золотые детки одиннадцатого «Б» выкрали классный журнал. Но что-то пошло не так, и страницу с отметками они безнадежно испортили. Оксана и ее приближенные пришли в ужас. А потом нашли крайнего. И козлом отпущения, естественно, стала Масленка.

Когда учителя хватились журнала, Оксана первая ткнула в изгойку пальцем. Лив справедливо возмутилась, но весь класс поддержал девушку Платова, наперебой рассказывая, что в последний раз они видели журнал в руках Оливии.

Сироту немедленно вызвали к директору, и вышла она оттуда лишь через несколько часов, зареванная и несчастная. Журнала так и не нашли, и пришлось заводить новый. Оксана естественно не призналась, что оговорила одноклассницу, и документ все это время лежал в кейсе Макса. Классной деве это происшествие, все же помогло – двойку в четверти она не получила. Но на Лив, с того момента, начали коситься не только одноклассники, но и учителя.

Сейчас, вспомнив этот эпизод и сопоставив некоторые даты, Макс сообразил, что пакость для Оливии пришлась как-раз на первое, после исчезновения ее отца, время. В свете этого, поступок выглядел еще более омерзительным и вопиющим.

«Я спасу тебя принцесса, вытащу оттуда! А потом ты простишь меня. И я буду рядом. Да, я хочу быть рядом с тобой. И я добьюсь этого. Потому, что… ты мне нравишься. Очень нравишься!» – признался он сам себе и расплылся в улыбке. Вот так все просто! Ему, оказывается, была нужна не искусственная кукла Оксана и остальные алчные красотки города, липшие к нему, словно мокрые банные листья к пятой точке, а одиночка-изгой, тихая и скромная, но сильная и независимая, которая так остро нуждалась в помощи и защите.

* * *

Флер сидела перед зеркалом и меланхолично расчесывала длинные светлые волосы. Стивник удрал. В который раз за последнее время. Ну да, он с самого начала откровенно признался девушке, выбранной отцом ему в невесты, что не испытывает к ней романтических чувств. Но Флер знала, что его сердце точно никому не принадлежит – да, он взрослый мужчина, наложницы и любовницы гостили в его спальне время от времени, но это были просто естественные потребности тела – не более. Ни с кем из них, больше пары дней ее жених не задерживался.

Но и брать Флер в жены, Стивник тоже не торопился. Каждый раз находил какие-то дурацкие отмашки, словно тянул время и чего-то ждал. Флер была умной девушкой и понимала – давить на принца бессмысленно и опасно – он передумает, найдет другую, более сговорчивую, мягкую, податливую… А лишаться в будущем статуса королевы Блония Флер не собиралась.

Знала и так: если проявит терпение и тактичность, то никуда милый жених от нее не денется.

В последнее время все лишь усугубилось. У Флер, к ее полной неожиданности, начали просыпаться некие чувства к жениху. Да, все вокруг твердили о кровожадности, тяжелом вздорном характере, нетерпимости Стивника, но девушка знала избранника другим: справедливым, разумным, даже пытливым, проявлявшим интерес к науке и всему новому. Во дворце много чего говорили про принца, в народе же, с придыханием передавали из уст в уста, что он и есть возродившийся Лордон. Приписывали ему дикий нрав, ужасное обращение с людьми и женщинами в особенности. Но мудрая невеста понимала – такие слухи были на руку кандидату в короли, более того, он их всячески поощрял и поддерживал – подданные должны бояться своего господина. Иначе вновь наступит анархия, как несколько десятков лет назад, когда свергли прошлого короля и на престол взошел отец Стивника.

В глубине души Флер надеялась, что со временем, если она будет кроткой, проявит благоразумие и терпение, Стивник все же полюбит ее. И только вера в этот благополучный исход заставляла сдерживать злость и стервозный характер невесты. Ее сестре Лайзе в этом плане повезло больше: Зигмунд не скупился на комплименты и подарки для нее. С удовольствием проводил дни и ночи в компании будущей жены, но, тем не менее, не гнушался и остальными смазливыми девицами, порхавшими по дворцу. Но то был Зигмунд. Всего лишь запасной вариант на случай гибели (не приведи Лордон!) наследника. Быть невестой, а потом и женой Стивника – это совершенно особый статус. Требовавший серьезных жертв. Флер собиралась пожертвовать своим характером, свободой, жизнью, в конце концов, чтобы обрести его. Жажда власти и любви принца потихоньку опутывали ее прочными стальными нитями.

И вот, Стивник, ее милый долгожданный Стивник, не успев вернуться с охоты – улизнул вновь, даже не удосужившись подняться в покои невесты и уточнить, нужно ли ей что-нибудь и как она себя чувствует. Остается только сжимать зубы посильнее, и держать лицо при остальных обитателях дворца – никто не должен знать, как страдает Флер.

В дверь постучались, и в комнату влетела Лайза – прехорошенькая младшая сестра Флер – черноволосая, кудрявая, напоминавшая чем-то ягненка.

– Сестричка, все грустишь? – начала она с порога. – Зигмунд рассказал мне кое-что: на охоте им попалась новая вторженка!

– Что этим вторженцам в своем мире не сидится? – с презрением задала риторический вопрос Флер. – Вторженка… женщины у нас не частые гостьи. В основном мужики любопытные…

– Зигмунду она понравилась, он говорит, что Стивник сначала пожаловал ее тебе в рабыни, а потом она сбежала, и сейчас принц погнался на ее поиски! – взбудоражено тараторила Лайза.

– Ему что, больше делать нечего? – задумчиво проговорила старшая из сестер.

– Тебе же подарок, сестренка! Он хочет порадовать свою красавицу Флер новой служанкой! – Лайза вовсю старалась убедить сестру в том, что она единственная любимая у будущего короля и он готов ради нее на все.

Но Флер видела в этом только лишний повод сбежать из дворца. Не сидится Стивнику подле нее… И, похоже, для него теперь сгодится любой повод. Вон и за вторженками теперь лично гоняется. Мальчишка прям. Жаль, что мужчины так поздно взрослеют – невеста подавила тяжелый вздох.

– Зигмунд сказал, что вторженка симпатичная! А еще ухитрилась прогнать самого Грейза, когда ее пытались скормить ему.

– Симпатичная? – встрепенулась птицей Флер.

Ох, не потому ли милый жених в очередной раз бросил невесту скучать в одиночестве и подался на поиски смазливой вторженки? На сердце сразу как-то потяжелело. Флер гнала от себя абсурдные мысли, но интуиция шептала: причина именно в этом. Беглянка, видимо, в дополнение к красоте обладала и разумом – сумела же этого жуткого медведя от себя прогнать! А привлекательность и ум – это гремучий коктейль, делавший вторженку серьезной соперницей для Флер.

– Как, говоришь, зовут ее? – в который раз попыталась удержать лицо Флер.

– Лив. По словам Зигмунда, ее зовут Лив.

– Лив, так Лив, – недобро произнесла Флер. – Поживем – увидим, какой сюрприз готовит нам Стивник.

* * *

Слова Стивника вызвали во мне досаду. Меня и так все бросили: сначала папа, потом Макс открестился, злобно так. Перед всеми одноклассниками. А теперь вот этот чокнутый королевич. Грозится и домой не отпускает… Вдруг все перед глазами сделалось размытым, а губы дернулись и затряслись.

О, нет, только плакать перед этим кровожадным принцем мне не хватало. Надо держать себя в руках. Даже когда его руки крепко сжимают твое тело, обещая повыбивать зубы и разукрасить лицо фингалами. Но разве можно остановить поток слез так просто? Вот у меня, например, никогда еще не получалось.

– Ты чего? – опешил Стивник и слегка ослабил хватку.

Парень был явно в растерянности и не понимал, чего ждать от меня дальше.

– Ну, что ты? Перестань!

Ох, я и сама бы не отказалась «перестать». Вот, к чему сейчас эти неуместные слезы? Только слабость перед этим принцем демонстрировать.

– Лив, ну не надо!

– Ты же меня… убить… грозишься, постоя… – напомнила я ему, всхлипывая, но голос в конце все же дрогнул.

– Лив, я не трону тебя. Если ты не будешь специально доводить, – в его голосе появились бархатные нотки.

Он привлек меня к себе и крепко прижал. Вообще-то я совершенно не планировала взывать к жалости жестокого злодея таким отвратительным чисто женским бесполезным способом. И слезно вымаливать себе амнистию не намеревалась – еще чего! Но эти слезы… и кто их просит всегда так не вовремя возникать?

– Лив! Ох моя маленькая Лив, – говорил он зарываясь носом в мои волосы. – Зачем же он тебя сюда отправил?

– Никто меня… не отправлял, – всхлипывала прямо в его расстегнутый камзол, – сама пришла-а-а. Знала бы, ногой не сунула-а-ась…

– Нет, принцесса. Ты многого не понимаешь. Но еще рано говорить об этом, – перевел он разговор на другую тему. – Все, перестань. Мы уже близко к обсерватории. Завтрак наш я разбросал, но там приличные запасы еды.

Нет, ну прекрасно! Слезы потихоньку высыхали, а вот возникшему возмущению моему не было предела: за каким чертом, то есть, простите Лордоном, тогда мы ночевали в пещере с дохлым псом и летучей мышкой?! Могли бы до его обсерватории доехать. Еще бы и на звезды полюбовались по ночному времени… Видимо, все эти эмоции отразились на моем лице, потому как принц обаятельно улыбнулся и заключил:

– Зато, эта ночь нас сблизила.

– Ах, ты! Ты! – я никак не могла подобрать правильного эпитета к этой наглой самоуверенной принцевой роже.