Текст книги "Следствие по всем правилам"

Автор книги: Римма Кошурникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

«А у нас огонь погас…»

С.Михалков.

Рассказывает Игорь Тулупчиков:

«Когда эта малышня высыпала под ноги, у меня екнуло сердце: что-то натворили!

Мы с Колькой изловили их и допросили. И – точно!.. Если даже голубенькая у Рутовых, то эта компания со своей служебно-розыскной собакой наделала столько шуму, что весь план – фрык! – как воздушный шарик!..

Ведь мы собирались проверить чердак, не дожидаясь, пока следы преступления „испарятся“. Николай под видом инспектора пожарной охраны явился бы к Рутовым, попросил ключ от чердака и… А теперь что делать?.. Решили все-таки попробовать.

Ребятню отправили к Ягодкиным, чтобы не мешали, Колька поднялся наверх, я остался на нижней площадке.

Он позвонил.

– Кто там? – голос, по-моему, Циркуля.

– Из пожарной инспекции, откройте.

Аркашка что-то ответил, я не разобрал: собачонка визжала без передыху. Колька говорит:

– Мне нужен ключ от чердака.

Опять – трель собачонки, и слышу, Колька уже „в штопор“ входит:

– Передай родителям, завтра приду. Рано. Прошу быть дома.

Спустился расстроенный и злой.

– Спугнули все-таки, да?

– Почему?.. Возможно, пацан действительно боится незнакомым открывать. И правильно делает.

– Он такой же пацан, как я!.. Спокойно до лампочки рукой достает.

– Ты его знаешь?

– Встречались… Один раз застукал его в туалете: у малышни пятаки отбирал. Ну, показал ему пару приемчиков… Он – жаловаться, мать в школу вызывали.

– С кем Аркадий дружит?

– Дружит!.. Да кому такой жлоб нужен?! Даже сидит один на последней парте.

– Но Марина, кажется, не разделяет твоего мнения?

Лучше бы Колька не вспоминал мне про Марину! Слышать спокойно не могу!.. Хоть режьте, знает что-то Королева!.. Вон сегодня с Циркулем шушукалась. Дюха говорил, что Аркашка учит ее в шахматы играть, но ведь не в подъезде же!..

Колька спокойно выслушал мою тираду и говорит:

– Личные симпатии и антипатии сыщик должен спрятать подальше. Иначе забудь об этой профессии навсегда.

Ладно!.. И он меня не поддерживает. Пусть. Жизнь нас рассудит, только может быть поздно.

Стоим, разговариваем, бежит Профессор. Торопится на всех парусах к своей Мариночке, никого не замечает. Колька его окликнул. Он подошел, а мне и говорить неохота.

– Петренко доставил домой? – спрашивает Николай.

– Да. Хорошо, что проводил Тольку. Там у них мать на обед пришла, обнаружила закрытого Юрика – ругалась, плакала!.. Хотела в детскую комнату милиции звонить, будто бы Толька попал в плохую компанию: деньги из дома стал таскать… Ну, я объяснил, как мог, успокоил… А что у вас?

– А у нас огонь погас, – пошутил Колька. – Ночью шел снег, следы засыпало, слепки уже не получаются.

– Но место происшествия сфотографировали? – с беспокойством спрашивает Дюха и смотрит на меня.

Я молчу. Отвечает Колька.

– Все, что было возможно, милиция сделала, не волнуйся.

Профессор опять ко мне обращается:

– А сейчас какие планы у вас?

Молчу. Колька говорит:

– Заберем ваши вещдоки, отвезу Чернецову, он передаст в лабораторию на экспертизу.

– А мы с Баркиной закончим обход квартир.

Вижу, Дюха расстроился. Ну и пусть, может, наконец, поймет, что нельзя на друзей плевать и чихать даже ради королев.

– Значит, до вечера, – говорит Колька.

– До вечера.

И разошлись как в море корабли… Эх, жизнь!..»

36

«И все-таки женщинам верить нельзя. Таким, как Баркина».

И.Тулупчиков.

Андрей Лаптев привычно взбирался по винтовой лестнице. Интересно, она больше не кажется ему крутой и неудобной. И каждый раз поднимается он с одним настроением, а спускается непременно с противоположным. «Лестница настроений!» – улыбнулся Андрей. Но если она действительно волшебная, то сейчас его ждет очередная неожиданность.

На последнем повороте Андрей замедлил шаги: послышались голоса. Один мелодичный, чуть растягивающий гласные, который он узнал бы из тысячи, другой – тонкий, плаксивый, то ли девчонки, то ли парня.

– Говорят тебе, отец забрал, – сердито сказала Марина.

– Отдай!

– Вечером принесу!

– Отдай! – взвизгнул тот же голос. – Мне попадет!

Андрей кашлянул, объявляя о своем присутствии. Говорившие замолчали, затем, прыгая через две ступеньки, проскочил мимо Аркашка Рутов. Этажом ниже хлопнула дверь.

– Чего ему надо? – спросил, поздоровавшись, Андрей.

– Аркашке?.. – Марина нахмурилась. – Книжку требовал. Ты – за мной?.. Подожди, сейчас оденусь.

Марина была явно чем-то расстроена или озабочена – Андрей не понял. Через минуту она вышла.

– Откуда начнем? – спросил Андрей.

– Какая разница? – она пожала плечами. – Ее все равно нет.

– Кого?

– Ели.

Марина говорила загадками. Андрей улыбнулся:

– Объясни, пожалуйста. Не дошло.

Она остановилась возле узкого, похожего на бойницу, окна и, глядя прямо в глаза Андрею, спокойно сказала:

– Голубой ели в доме нет. И никогда не было… Я вас разыграла: во все подъезды подкинула метелки. Нарочно!

Андрей продолжал глупо улыбаться.

– Не веришь?.. Пойдем покажу!

– Стой! – Андрей догнал Марину и загородил дорогу. – Стой!.. Зачем ты это сделала?

Она отвернулась и долго молчала.

– Разозлилась на вас. Такие сознательные!.. Друзья природы – для «галочки». А когда осенью около школы сквер под бульдозер пустили, чтобы построить спортивный комплекс, где эти «друзья» были?! До сих пор не могу забыть: бульдозер сирень давит, а она сопротивляется, ветки из-под гусениц пружинят, вырываются… Как живые… Все молчали! Стояли и смотрели!.. Не так?

– Вчера… – Андрей внезапно охрип, – вчера ты об этом хотела сказать?

– Неважно, – Марина стояла, не поворачивая головы. – Не хотела сначала говорить. А потом увидела, какую вы деятельность развернули… Малышня целый день по подъездам шныряет, в окна подглядывает. Противно.

– Кто подглядывает?

– Братец твой со своими сотрудниками. Вчера по галерее носились.

– Скажи… а где ты метелки взяла? Которые в подъезды подкинула?

– В роще, конечно. Пойди, проверь: там и следы мои есть.

– Прощай, Баркина.

– Подожди, – Марина взяла его за рукав. – Ты сейчас ужасно про меня думаешь?! Пусть. Андрюша, надо настоящего преступника искать, через милицию. Того, кто срубил ель! Ты не представляешь, как я хочу, чтобы его нашли. Не представляешь!.. – голос Марины задрожал, еще немного – и польются слезы.

Нет, больше Андрей не попадется на эту удочку! Игорь прав, сто раз прав! Женщинам верить нельзя, даже самым хорошим и красивым! Все!

Андрей нахлобучил по самые глаза шапку и, громко стуча каблуками, сбежал по высоким ступеням. «Лестница настроений»…

И тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за его спиной.

37

«И больно, и трудно, и некому руку подать в минуту душевной тревоги»…

А.Лаптев. (Подражание М.Лермонтову).

Из дневника Андрея Лаптева:

«Мне трудно описывать свое душевное состояние. Я не поэт и даже не прозаик, а в школе выражать словами переживания не учат, только требуют оценки того или другого произведения.

Я шел и мечтал, чтобы споткнуться обо что-то и сломать ногу или еще что-нибудь случилось бы в том же духе… Тогда я бы хоть заплакал! Все-таки нам ужасно тяжело жить! Если что, даже нельзя дать волю чувствам, сразу стыдят: „Ты же мужчина!“. Будто мужчина – не человек и не имеет права снять стрессовое состояние слезами.

Я пытался разобраться, что произошло, мысли перескакивали с одного на другое, и получалась такая чехарда, все запутывалось еще больше…

Ведь Марина про голубенькую знала с самого начала. Она пришла на собрание и стала возражать – не хотела, чтобы мы искали ель. Потом попросила на память ветку, потом я потребовал ее назад, и Марина ее принесла… И вдруг решила принять участие в поисках, очень просила, чтобы рейд по квартирам поручили ей… А теперь оказывается, она нас разыгрывала! Всех! Игоря, понятно: он ее оскорбил, стал подозревать, а меня за что?..

Мне не дает покоя одна мысль. Но она такая противная, подлая, что я даже не могу написать о ней здесь, в своем дневнике. Мне стыдно, что она возникла в моей голове! Нет, не хочу об этом думать!..

И посоветоваться не с кем. Игорь злится на меня из-за Марины, избегает. Считает, что она меня погубит или уже погубила. А может, он прав?..»

Рассказывает Игорь Тулупчиков:

«Дюха мне встретился возле нашего дома. Я выходил, а он – входил. Я по привычке двинул как следует дверь, а он в это время протянул руку, чтобы открыть, ну и по пальцам немного попало. А Дюха… расплакался! Ну, вообще!..

То ли успокаивать его, то ли извиняться – стою, не знаю, что делать.

Он, правда, быстро перестал.

– Новости есть? – спрашивает, а смотрит в сторону.

– Сегодня вечером решили устроить рейд по роще. Колька студентов своих приведет. Пойдем?

– Зачем – рейд?.. Караулить, не выбросят ли голубенькую на помойку?

– Ну да, – отвечаю, а сам внимательно наблюдаю. Что-то стряслось у Профессора, и отбитые пальцы тут ни при чем!

– А ты уверен, что ель в Тереме?

Бац! Я просто обалдел от такого вопроса! Даже милиция этой гипотезы не исключает… Правда, Андрюха не знает еще про „шубу“, которая на чердаке лежит-полеживает…

– А ты не уверен? – спрашиваю.

Дюха усмехнулся гримасой Мефистофеля:

– Просто знаю, что ее там нет! И никогда не было.

Заболел Профессор – точно!

– А улики?.. – говорю, как с больным, тихо, терпеливо. – Ты ведь сам лапу нашел в подъезде.

– Я еще одну нашел. В соседнем, – и подает мне еще голубую метелку, третью теперь, значит, по счету.

Когда он мне рассказал все, я немного успокоился.

– Врет она, не расстраивайся. Точно тебе говорю.

– Я проверил: в левой группе у Веселки „шуба“ порвана, и следы кругом… Баркиной. Четкие….

Вот тебе и „хау ду ю ду, я ваша тетя“! Приехали.

– Так вы с ней по квартирам не ходили?

– Не вижу смысла.

– Она специально тебе насочиняла, чтобы ты не ходил по квартирам. Понимаешь?

– Зачем ей это надо?

– Она кого-то выгораживает! Может, и себя!

Я не успел уклониться, как мне прилетела „штука“ по уху! Но у меня реакция – будь здоров – отработанная!.. Машинально махнул, смотрю: кулак красный. До меня еще не дошло, что у Дюхи потек нос, как он мне по другому уху – для симметрии припечатал. Скажи, способный! Ведь всего два раза показывал ему приемы.

– Ты сдурел? – завернул ему руку за спину и платком нос зажал: еще изойдет кровью!

– Убирайся! – шипит. – Ненавижу!

– Псих, – говорю. – Мы же истину выясняли, а ты – махаться! – и чтобы он опять что-нибудь не выкинул, раскрыл свою тактику: рассказал про находку на чердаке, про то, что Циркуль не отдал ключ Кольке и тэ дэ.

А Дюха как взбесился:

– Маринка не виновата! Не виновата!

– Да ладно, ладно – не виновата! Тихо!

Мы вышли на улицу, я ему кровь снегом смыл, и тут меня словно черт за язык дернул:

– А у Баркиных в квартире ты был?

Дюха просто озверел! Думал, снова полезет драться.

– Был! – кричит. – Нет у них голубенькой! Пихта с базара стоит! Пахнет на весь дом!.. – и побежал от меня, как сумасшедший.

До чего любовь может довести: облик потерял человеческий! И это – Дюха, наш Профессор?!.»

38

«Часовая стрелка приближалась к семи – времени, когда приезжала „мусорка“. Напряжение у всех достигло самого последнего предела».

Из дневника следственной группы.

До приезда «мусорки» оставалось полчаса, а Игорь не появлялся…

Тетки с ведрами, свертками, пакетами начали заполнять пространство между Теремом и сквером. Возможно, и преступник с тайным свертком, в котором спрятана «шуба» или остатки голубой ели, бродит сейчас здесь. Надо было срочно принимать какое-то решение…

И Петр Лаптев принял.

– Ягодкин, Бельчиков и Дар дежурят на улице. Рассейтесь в толпе и приглядывайтесь, принюхивайтесь, особенно Дар!.. Карасева… – он задумался и вздохнул: – Тебе придется выполнить самое опасное поручение.

Тень скользнула по лицу Лили, но она беспечно улыбнулась:

– Пожалуйста! Какое?

– Сядешь в засаду возле чердака. Там ящик с песком стоит – за него.

– Он же низкий!.. Голова будет торчать!

– Замаскируешь! Придумай что-нибудь.

– А что там Лилька будет делать? – с беспокойством спросил Бельчиков. – Лучше мне поручи!

Лаптев-младший поморщился.

– Бельчиков, за операцию отвечаю я. Раз уж меня выбрали общим голосованием. И кроме того, Карасева только подаст сигнал, если на чердак кто-нибудь зайдет. Мы сразу – туда и… – Петька выразительно сжал кулак, – берем преступника с поличным!

– Пока я буду сигналить, он сбежит, – без энтузиазма сказала Лиля.

– Ага, – поддержал Ягодкин, – Там дли-инная лестница.

– Нужен связной, – уверенно сказал Саша.

– Сам знаю! – огрызнулся командир группы.

– Причем который не бросается в глаза, – уточнил свое предложение Бельчиков.

– Н-нинка может! – радостно воскликнул Миша, показывая в сторону подъезда.

Нина Шептунова только что вышла и стояла, видимо, соображая, к которой из двух старушек подойти в первую очередь: одна почти каждый раз выносила порванные книжки с картинками, а вторая – поломанные игрушки. По всему видно, что их внуки были очень способными детьми и старушки без дела не сидели.

Обычно Нина критически осматривала содержимое узлов и забирала в пользу детского сада то, что еще могло послужить людям, остальное разрешала сгрузить в машину.

Лаптев-младший оценил гениальность Мишкиной идеи: маленькая девчонка не вызовет никаких подозрений! Даже у самого опытного и осторожного преступника.

– Как у нашей Ниночки новые ботиночки, – пропел Петька, бочком подскакивая к Шептуновой… – Идет коза…

Нинка отодвинулась и предупредила:

– Я с тобой не играю.

– Почему?

– Потому, что кончается на «у»!

– Обиделась?

Шептунова молчала. План рассыпался на глазах. Петька лихорадочно соображал… Дар! Вот кто их выручит!

– Смотри, какая собачка! – восторженно крикнул он.

На счастье, Нинка оказалась собачницей, она ойкнула и подбежала к Саше:

– Можно, я собачку поглажу?

Петька не дал опомниться Бельчикову:

– Можно, Ниночка! Угости ее конфеткой, – он вытащил из кармана последний НЗ – дольку шоколада – и вручил девочке.

– Нельзя! – запротестовал Саша. – У него нервы возбудятся!

– Можно! – Лаптев сверкнул глазами. – Не понимаешь, девчонку приманить надо! – прошипел он в ухо Бельчикову.

Дар вежливо взял из рук девочки шоколад, опустил на снег и придавил лапой.

– Спрятал! – Нинка засмеялась.

– А хочешь в палочку-стукалочку с собачкой поиграть? – предложила Лиля.

У Шептуновой загорелись глаза.

– Пойдем со мной. Мы с тобой спрячемся вон в том подъезде, а она будет голить, нас искать. Как только услышишь, что собачка залаяла: «Гав-гав-гав!» – сразу беги к Пете, застукаться. Поняла?

Нина энергично тряхнула помпоном на шапке и помчалась прятаться. Лиля и Петька едва поспевали за ней.

Они оставили девочку на нижней площадке и прикрыли санками.

– Сиди тихо, как мышь! – приказал Петька Шептуновой.

– Не провожай меня, – Лиля старалась говорить бодро и беспечно, чтобы Лаптев не заметил ее волнения.

– Не командуй, Карасева.

Он проводил ее до самой верхней площадки и лично проверил Лилину маскировку.

Лиля села на корточки за ящик с песком, а на голову надела красное пожарное ведро с острым, в виде конуса, дном. На площадке царил полумрак: слабый свет угасающего короткого зимнего дня едва пробивался сквозь узкое маленькое оконце напротив лестницы, а лампочку над чердачной дверью Петька предусмотрительно выкрутил. Теперь тому, кто будет подниматься по лестнице, должно показаться, что ведро просто опрокинуто на ящик.

– Ну, Карасева, пора… В случае чего – лупи ведром! – Лаптев тяжело вздохнул: лучше бы сам залез под ведро…

– Петя, – тихо позвала Лиля. – Я должна… я хочу тебе что-то сказать..

– Что? – почему-то испугался Петька и замер.

– Это я писала тебе записки… «Л» – это я… – голос Лили, гулкий, тягучий, изменившийся до неузнаваемости, звучал таинственно и сказочно.

Петькино сердце подскочило к самому горлу, как на качелях, когда кажется, что вот-вот перевернешься. Он судорожно сглотнул комок в горле и сказал:

– Ладно, прощаю…

До начала операции оставались считанные минуты, и напряжение всех участников достигло предела…

39

«Вопрос: Как поймать тигра?»

«Ответ: Надо поставить перегородку и заставить тигра через нее прыгать. Он устанет и упадет. Тут его и ловить!»

Загадка-шутка.

Рассказывают участники операции:

Петр Лаптев.

«Мы придумали очень здорово. Карасева сидела в засаде наверху, Нинка – внизу, а мы с пацанами караулили возле дома. Теперь, если этот „Мистер Икс“ полезет за „шубой“ на чердак, его застукают девчонки, а если он исхитрился вытащить ее днем, то это сделаем мы, когда он будет выбрасывать „шубу“ в мусорку. В общем, поставили „тигре“ перегородку.

А Мурзик еще одну штуку предложил: организовать тимуровское движение. То есть: берешь у теток истарушек пакеты и свертки и складываешь их в кучу, чтобы, когда приедет машина, быстро все погрузить. Тетки были в восторге, мы – тоже. Потому что когда несешь пакет, сразу чувствуешь, что там: шурум-бурум, вроде старых ботинок, или еще что. Два подозрительных мы с Бельчиковым „нечаянно“ уронили. Оказались – целлофановые мешки из-под новогодних подарков и лопнувшие шарики.

Вдруг дверь подъезда – бах! – вылетает Циркуль! С огромным тюком, запакованным в бумагу. За ним – Решка – маленькая такая, на тонких ножках и без хвоста. Дар – ка-ак бросится к ней! И – лаять! Аркашка, видать, хотел его отогнать, махнул ногой, поскользнулся – и носом в снег! Пакет отлетел, развернулся, а там какие-то хвойные отходы: ветки, сучки. А цвет не поймешь, то ли зеленый, то ли голубой – темно.

Мы с Бельчиковым, само собой, Циркуля за шкирку: „Что несешь?“ Старухи подумали, что деремся, заорали, Циркуль тоже надсажается, собаки заливаются – весело!»

Нина Шептунова.

«Я услышала, собачка лает, и побежала застукаться, а дверь закрытая. Я заплакала. И дяденька идет. Он меня выпустил. Я закричала: „Стук, палочка-выручалочка!“ А Петя заругался: „Зачем вылезла?“ Я сказала: „Собачка залаяла!“ А он сказал: „Дуреха, это другая собачка“».

Лиля Карасева.

«Сначала хлопнула дверь какой-то квартиры, потом – внизу – подъезда. Потом снова – хлоп! И жуткий топот по лестнице, как будто слон бежал. И в это же самое время тихий-притихий звук: звень-звень! – как игрушки на елке. Сначала подумала, что в голове звенит от ведра. Потом слышу – шаги! Ближе, ближе… И кто-то в чердачную дверь вошел. У меня мурашки даже побежали. Я начала гавкать, просто охрипла, а мальчишки никак не идут. Ну, тогда пришлось ползти на чердак, потому что ноги не шли. Или оттого, что долго на корточках сидела, или от страха…»

Саша Бельчиков.

«Пока мы с Циркулем возились, вылетает Нинка – в слезах. Лаптев ее отругал, что рано вылезла. Мне послышалось, что в доме залаяла собака. Как в мегафон. У меня ведь на собачий лай слух натренированный: я своего Дара с трамвайной остановки слышу. Ну вот. Лает, думаю, Лилька, надрывается. Побежал. А на верхней площадке темно, Петька лампочку-то вывернул! Вглядываюсь изо всех сил: на полу какое-то чучело копошится. Я руку протянул и наткнулся на что-то холодное и острое. Топор! – сразу мелькнуло. Ну, в минуты опасности ведь не рассуждаешь – кинулся разоружать. Схватил – оказалось… ведро! Только не обыкновенное, а пожарное, как колпак у клоуна. Меня смех разобрал: надо же спутать топор с ведром!»

Лиля Карасева.

«Саша такой молодец, мне помог от ведра освободиться. А я то ли растерялась, то ли оно на шапке застряло, не слезает с головы – хоть плачь!.. Говорю Саше: „Саша, это я!“ Он смеется шепотом: „Догадался“. Я его останавливаю: „Тише! Он там!..“ Саша на минуту замолчал и говорит: „Пошли!“ – а сам побледнел, просто по голосу было слышно!.. Ноги у меня уже распрямились, и мы ринулись на чердак.»

Саша Бельчиков.

«Я одним пинком вышиб дверь и закричал: „Руки вверх!“ Там, на чердаке, окошко под самым потолком, и немного свет от фонарей пробивается. Мне почудилось: тень мелькнула. Я ведром – шварк! Чувствую, попал. Кто-то охнул и тут же напал на меня. Сражаюсь, а Лилька у дверей кого-то валтузит и приговаривает: „Не уйдешь, все равно не уйдешь!..“»

Лиля Карасева.

«Их, наверное, было двое, а может, четверо, не знаю. Но когда мы с Бельчиковым заскочили на чердак, на нас сразу произвели нападение. Я потеряла равновесие и упала. Но все же успела преступника дернуть за ногу, он тоже свалился. Я лупила по чему попало, даже руки заболели. И он ни за что от меня бы не вырвался, я цепкая, но преступник пошел на хитрость: натянул на мне шапку на самые глаза! Я на миг его отпустила и, конечно, проворонила! Не могу себе этого простить…»

Петр Лаптев.

«Мы с Мурзиком отобрали у Циркуля пакет и отпустили Аркашку на все четыре: вещдок у нас, и теперь ему не отвертеться! Мурзик побежал домой отнести, а я – к Лильке: поди уж задохлась под ведром! Прибегаю, а там что делается!.. Дверь на чердак – настежь, Карасева сидит на земле и ревет. Я испугался, вдруг, думаю, подранили? Посветил фонариком, нет, крови не видно. Дальше веду лучом… Бельчиков, перемазанный, как черт, тоже на полу с пожарным ведром в обнимку. А рядом… у меня просто глаза на лоб полезли! – стоит наш Андрюшка. Я вообще как немой стал – ни одного слова сказать не могу. А он поднял шапку, отряхнулся и вышел…»