Текст книги "Следствие по всем правилам"

Автор книги: Римма Кошурникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

«Тетенька-диспетчер сказала, что с конечной остановки 31-го вечером уходили два автобуса: № 1 и № 19 и троллейбус».

Из отчета Юры и Толи Петренко.

Сначала было решено проехать по маршруту троллейбуса. На этом особенно настаивал Юрик Петренко:

– Он ведь первым вчера укатывал с остановки. И потом на дядькином месте я поехал бы только троллейбусом: елку туда затаскивать легче – двери у него шире и задняя площадка больше.

Но главное, что привлекало Юрика и о чем он умолчал: в троллейбусе было самообслуживание. Он понимал его так: хочу обслуживаю себя и покупаю билет, не хочу – не покупаю. Сейчас они с Толькой катаются не для удовольствия, а выполняют общественное поручение и тратить свои «мороженные» деньги Юрик не собирался. Но говорить об этом Тольке нельзя ни в коем случае, потому что тогда из-за упрямства и совершенно ненормальной любви к справедливости он заставит его, Юрика, купить не два билета, а четыре.

В троллейбусе в этот ранний час было малолюдно, расспрашивать о вчерашних поздних пассажирах было некого.

Юрик раздумывал минуты две:

– Ну и что, побеседуем с водителем.

– С ним во время движения разговаривать запрещается, – авторитетно заявил Толя. Он участвовал в телевикторине «Безопасность движения» и знал все правила назубок.

– По служебным вопросам можно! У нас важное задание.

Про служебные разговоры в правилах не упоминалось. Пока Толя раздумывал, как поступить, Юрик устремился к кабине водителя и постучал.

Молодой усатый парень в толстом пушистом свитере искоса взглянул в зеркало и сдвинул дверь в сторону.

– Деньги разменять?

– Нет, мы по другому вопросу, – быстро сказал Юрик. – Вчера вечером, под самый Новый год, в роще срубили голубую ель. Слышали?.. Под корень! Разыскивается преступник: выше среднего роста, в валенках и с топором. Возможно, с елкой. Не заметили?..

Троллейбус подкатил к остановке, водитель объявил в микрофон ее название и повернулся к ребятам.

– А вы, следователи, из какой школы?

– Из восьмой, – сообщил Толя.

– И кто вам поручил искать преступника?

– Штаб, – нашелся Юрик. – Штаб «Зеленого патруля». Проверяем все общественные машины, которые ходили вчера с 21 до 22 ноль-ноль.

Парень в свитере усмехнулся, но братья не поняли, в хорошем или плохом смысле.

– Я вчера не работал, – наконец сказал он. – Мой напарник, Иван Афанасьевич, смену катал.

Троллейбус тронулся, и водитель замолчал. Толя дернул брата за рукав, но Юрик отмахнулся и снова приступил к допросу.

– А вы не подскажете, как разыскать Ивана Афанасьевича?

– Он… отдыхает… Нечего человека… тревожить, – парень за рулем внимательно следил за дорогой и говорил с расстановками и даже несколько рассеянно.

– Извините, – Юрик отодвинулся от кабины.

Такое откровенное равнодушие взрослого и на вид симпатичного парня расстроило братьев. И елку срубил, между прочим, тоже не ребенок! Вот и борись со злом, если никто не хочет помочь!

– Площадь Революции, – объявил знакомый голос в микрофон, чуть картавя.

Братья Петренко приготовились выходить: ехать дальше не имело смысла.

– Следователи, – снова ожил микрофон, – а билетики не забыли приобрести?

– Мы сейчас выходим, – громко объявил Юрик и спустился на ступеньку к выходу.

Толя покраснел и двинул брата в спину. Тот понял, что гениальный план экономии провалился, и покорно разжал кулак.

«Десярик» прощально звякнул, и почти целая палочка «эскимо» превратилась в два узких, пахнущих типографской краской билета. И конечно же – несчастливых, какое уж тут счастье?

Двери троллейбуса захлопнулись, оставив братьев на остановке у столба с металлическим флажком, который пересекало огромное черное «Т».

Машина, показав поворот, мягко тронулась, а усатый водитель в пушистом свитере вдруг улыбнулся и помахал братьям рукой.

13

«В детях надо воспитывать наблюдательность с самого раннего возраста».

Л.Карасева, особое мнение.

Оперативная группа Лаптева-младшего стояла на площадке и совещалась.

Саша Бельчиков внес дельное предложение:

– Сначала надо сходить к самым подозрительным. Мурзик, кто в седьмой живет?

– С-степановы. И-их нет: уехали н-на каникулы.

– Пожалуйста! Отпадает. В шестой?

– М-мы.

– Еще одна отпадает. Рядом кто?

– Там тоже делать нечего: старуха, Касьяновной зовут, – Петька знал жильцов подъезда не хуже Ягодкина.

– Так и запишем: «Не ходить, так как елки Касьяновна не имеет», – Саша согнул руку и старательно стал изображать, будто пишет на рукаве. – Точка.

– Имеет, – неожиданно раздался звонкий голос.

Ребята обернулись. На верхней ступеньке лестницы стояла Нинка Шептунова, закутанная до самых глаз.

Лиля улыбнулась девчушке, как старой знакомой:

– Что ты сказала, Нина?

– У бабушки тоже елка есть! – делая большие глаза, сообщила маленькая Шептунова. – Ей дедушка принес.

– Ка-акой дедушка? – не выдержал Ягодкин.

– С бородой!.. Вот отсюда-пересюда – и обратно вот сюда! – на ходу фантазировала Нина.

– Врет? – Лаптев-младший посмотрел на Мишу.

Тот пожал плечами:

– Ка-асьяновна одна живет.

– Детям надо верить, – убежденно заявила Лиля.

– Нет уж, я этот народ знаю! – запротестовал Бельчиков. – Сам такой был!.. Давайте зайдем и посмотрим!

– Н-не пустит.

– А я скажу… – Лиля с минуту подумала, – скажу, что мы собираем макулатуру. А вы отойдите! Чтобы она вас не видела.

Мальчишки нехотя повиновались. Карасева решительно позвонила. За дверью прошаркали шаги и дребезжащий голос спросил:

– Кто там?

– Бабушка, это мы, пионеры. Откройте, пожалуйста.

Загремел звонок, и дверь приоткрылась. Лиля ринулась было войти, но цепочка с внутренней стороны надежно преграждала дорогу. Из плохо освещенной прихожей Карасеву зорко оглядывали.

– Мы собираем макулатуру…

– Чего? – не поняла старуха.

– Старые газеты, бабушка. «Миллион – Родине». Операция такая, может, слышали?

Лиля замолчала, давая время Касьяновне «переварить» услышанное. Неожиданно Нинка Шептунова, которая стояла рядом, радостно вскрикнула, показывая пальцем в щель:

– Деда!

В то же мгновение дверь захлопнулась с таким грохотом, что девочки вздрогнули, а Нинка засмеялась универсальным смехом, который в подходящей обстановке мог бы легко перейти в плач.

– Н-не пустила, – почти удовлетворенно сказал Ягодкин.

– Испугалась чего-то, – заметил Петька.

– Когда Нина сказала «деда»! – уточнила Лиля.

– Нет, она сразу боялась! – возразил Бельчиков. – Дверь-то зацепочена была!

Все сошлись на том, что старуха что-то или кого-то скрывает! И потому не хочет пускать в дом.

– Мурзик, пойдем к вам, надо обсудить, – распорядился командир группы.

Маленькая Шептунова деловито начала обтирать ноги о разноцветный пестрый коврик, лежащий перед дверью.

– А ты куда? – Петька легонько, но настойчиво оттолкнул девчушку.

Нинка вывернулась и уцепилась за Лилю.

– Я с ней хочу!

– Карасева, обеспечь, – и командир отряда выразительно посмотрел на Шептунову.

– Нина, а мы пойдем с тобой погуляем, – мгновенно сориентировалась Лиля. – У тебя санки есть?.. Вот хорошо! Покажешь, где горка?.. – Карасева ухватила девчушку за руку и устремилась вниз по лестнице. – Раз-два-три-четыре, – считала она ступеньки. – Бух! Прыгнули!.. Молодец!..

– Шептунова нейтрализована, – подвел итог Саша Бельчиков. – Порядок. Мурзик, а где родичи? – спросил он, взглянув на обувницу, где стояли три пары домашних тапок.

– В гости ушли.

– Без тебя? – не поверил Петька.

Ягодкин был известный любитель наносить визиты. Про него в школе местные остряки сложили поговорку «Мишку хлебом не корми, по гостям его води. (А хлеб он и там порубает.)»

Миша вздохнул, и всем стало ясно, на какие жертвы пошел человек ради общества.

– Люблю, когда никого нет дома! – Саша с удовольствием прохаживался по комнате. – А эта дверь куда ведет?.. А эта?..

– На балкон.

– Ничего себе балкончик! – восхитился он. – Как туннель длинный.

– Ба-алкон общий.

– А старухино окно которое? Третье? – Петька задумчиво отскребал со стекла наледь, стараясь отколупнуть льдистую прозрачную пластинку побольше.

– Ага. А напротив – Ма-аринки.

– Королевы? – Бельчиков передернул плечами, и мальчишки рассмеялись: похоже!

– Мурзик, а дверь на балкон у вас хорошо закрыта? – вопрос Петьки прозвучал неожиданно, и Миша удивился:

– А-а что?

– Есть одна мысль, – Лаптев-младший загадочно улыбнулся. – Карасева на посту?

– Вон бегает, – показал вниз Саша.

Лиля, видимо, изображала резвую лошадку, а Нина сидела на санках, дергала шнурок, как вожжи, и понукала.

– Н-нинка те-теперь от нее н-не отстанет, – пожалел Миша Карасеву.

Внезапно «лошадка» остановилась как вкопанная. Пассажирка, немного погодя, присоединилась к ней. Они смотрели куда-то в сторону, подъезда, за дом.

– Что они там увидели? – мальчишки прилипли к стеклу.

Вдруг Лиля сорвалась с места и бросилась бежать. Через минуту, не больше, пронзительно завизжал звонок. Саша, Петька и Миша, натыкаясь друг на друга, бросились открывать.

– Там… – задохнулась Карасева, – там… старуха! Касьяновна! И дед с ней!.. Ушли.

– Дед?! – у Лаптева-младшего загорелись глаза – Значит, Шептунова сказала правду?

– И борода у него… вот такая! До пояса. И сплошная белая, как из синтетики.

– Маскарад? – таинственно предположил Бельчиков.

– А п-пимы? – вспомнил Миша Я годкин.

– Дед – в пимах? – командир группы впился взглядом в Карасеву. – Вспомни, это очень важно!

Лиля покосилась в сторону Миши и виновато призналась:

– Не заметила.

Лаптев-младший застонал: самую важную деталь н е з а м е т и л а!

Дверь скрипнула, и в прихожую вкатилась пахнущая морозом Нинка.

– Ты почему меня бросила? – капризно надувая губы, протянула она.

– Кыш! – скомандовал Бельчиков.

Но девчушка ухватила Карасеву за полу и не тронулась с места.

– Ниночка, – наклонилась к ней Лиля, – дедушка с бородой во что был одет?.. На ногах у него что было?

Маленькая Шептунова посмотрела на свои красные, расшитые узорами теплые сапожки, перевела глаза на стоящую у порога разномастную ребячью обувь и уверенно ткнула пальцем в подшитые валенки Ягодкина.

– Как у Миши.

– Пимы?! – Петька готов был пожать руку этой пигалице!

– Дети очень наблюдательны, – гордо, словно это была ее заслуга, сказала Карасева. – Надо только уметь с ними разговаривать.

Командир группы задумался, надо было выработать дальнейший план действий: установить слежку за преступником или…

– Только Профессору не говори, – предупредил Бельчиков. – А главное – Сыщику. Сами справимся!

– Ага! – Ягодкин тоже разделял эту точку зрения.

– Тогда так, – Петька повернулся к девочкам. – Идите вниз и караульте. Как только Касьяновна или дед будут возвращаться домой, ты, Карасева, свистнешь.

– Я не умею, – вид у Лили был самый разнесчастный.

– Тогда крикнешь… «ку-ку»! – предложил Саша.

– Или «гав-гав»! – подсказала маленькая Шептунова.

– А вы что будете делать? – Лиля переводила беспокойный взгляд с одного на другого.

– Разговорчики! – повысил голос Лаптев-младший, и девочки покорно вышли.

– А мы… – командир вгляделся в лицо каждого сотрудника, – …должны проникнуть в квартиру. К старухе.

От этих взрослых и непривычных для Петьки слов на ребят пахнуло холодом дальних стран и таинственных приключений.

И в наступившей тишине гулко и тревожно часы пробили двенадцать…

14

«Настроение было хуже, чем перед контрольной».

И.Тулупчиков.

Андрей вышел из милиции. На глаза попалась витрина: «Не проходите мимо!» Хулиганы, «зайцы»-безбилетники, нарушители общественного порядка… Вот бы и того паразита, который ель срубил, – сюда! Чтобы все люди увидели и запрезирали его! А стихи для подписи Андрей бы сам сочинил. Что-нибудь «под Маяковского»:

 
Товарищ, стой!
Открой свое веко
на это подобие человека!
Ель голубую
под корень срубает!
Кого
он тебе
напоминает?
Он —
язва и враг
и круглый дурак!
 

Две последние строчки немного подредактировать, а так – нормально! Можно даже Маринку попросить помочь: у нее по литературе – сплошные «пятаки»!

Андрей не заметил, как снова оказался в роще, возле знакомого дома с двумя башнями по бокам. Мощные, потемневшие от времени бревна, сложенные внахлест, «колодцем» возносились вверх. Наверное, в такой вот башне, в светелке за резным окном, сидела Марья-царевна, а Иван на верном Сивке-Бурке прыгал, чтобы надеть ей на палец заветный перстень…

Интересно, дома сейчас Марина?.. А если зайти?.. Кстати, все равно надо узнать про объявление по телику. И он решительно потянул дверь подъезда.

Свет падал сверху, разбивался о бесчисленные пылинки и отливал радужными цветами. Андрей переждал, пока привыкнут глаза. Через минуту он уже различал чьи-то санки, прислоненные к стене, коляску с подвешенной к раздвижной крыше погремушкой, большую лопату-пехло для уборки снега, еще такую же поменьше, закатившийся в угол и забытый кем-то мяч и… Сердце Андрея екнуло и застучало быстрее. Он наклонился и поднял колючую ветку, которая казалась черной в полутьме лестничного колодца.

Прыгая через две ступеньки, Андрей взлетел наверх, к окну. Голубые иголки весело топорщились, упруго упираясь в ладонь.

«Бросила! – пронеслось в мозгу. – На память просила… Зачем?!. Разыграть?.. А он, паровоз, размечтался, растаял…»

Обида крепко сдавило горло.

Дверь на второй площадке, замысловато обитая гвоздями с фигурными шляпками, внезапно отворилась. Рука Андрея с голубой метелкой непроизвольно метнулась в карман.

– Лаптев?! Ты ко мне? – Марина явно растерялась. – Про объявление хотел узнать?.. Мамы дома нет. Я вечером поговорю, – заторопилась она. – Ты не волнуйся, я позвоню.

– Ветку верни, – хмуро, не глядя на Марину, сказал Андрей. – Это – вещдок, его нельзя было… отдавать.

Марина поспешно кивнула. Андрей ждал.

– Я сейчас не могу, честное слово! Мне за хлебом надо. Я принесу потом, хорошо? – и каблучки белых сапожек застучали скороговоркой вниз-вниз…

Это походило на бегство. Андрей догнал ее на улице и пошел рядом.

– Тебе попало из-за меня? – Марина искоса взглянула на Андрея.

– Почему?..

– Ты злишься, я вижу.

– Ерунда!

Марина засмеялась:

– Ты не умеешь притворяться, Лаптев. Совершенно! Думаешь, потеряла метелку?.. Никуда она не делась – на столе лежит жива и здорова!

Андрей как споткнулся, сбился с шага. «Врет! Прямо в глаза!» – тоскливо подумал он.

– Ты сегодня странный какой-то… Мрачный, молчишь… Даже страшно!

Ему показалось, что голос Марины дрогнул, но он тут же одернул себя: с чего бы ему дрожать? С какой стати?..

– Я – домой. Ребята должны собраться, – Андрей отводил глаза, боясь выдать себя. Как он сейчас ее презирал! И как, оказывается, это тяжело!..

Он перемахнул через невысокую ограду сквера и, не выбирая дороги, зачерпывая ботинками пушистый снег, пошел прочь.

– Лаптев!.. Андрей!.. – крикнула Марина, но Андрей не оглянулся.

15

«Приехал ревизор!»

Немая сцена почти по Гоголю.

Рассказывает Игорь Тулупчиков:

«Когда я притащил домой Максима, он уже почти нормальный был: не качался и улыбался, как человек. А то зубы скалит и пришептывает: „Здорово? Правда, здорово?!“ Совершенно одурел парнишка. Я еще раз убедился: правильно учителя нас за курево гоняют! Но у меня просто выхода не было: Максим из нашей компании самый высокий. А эксперименту, который мы с ним провели, цены нет! Во-первых, уточнили рост: дядька – с Чиру, или около того. Во-вторых, пополнилась характеристика: преступник курит „Шипку“. Окурок-то, вон, в мешке! Только бы найти этого паразита!..

Жалко, у нашего Кольки сессия, и мозги у него, конечно, заняты сейчас юрис-пру-денцией (язык сломаешь, пока выговоришь!). А вообще-то посоветоваться с ним – до зарезу надо! Только я так подумал – телефонный звонок! Надо же, прямо телепатия!

– Ты? – говорит.

– Нет, мой заместитель, – отвечаю.

– Передай начальнику, сегодня загляну.

– А как поживает юрик-пургенция?

– Остряки-самоучки нынче в цене упали. Слышал?.. Требуется образование. Начальное, как минимум, – и повесил трубку.

Я даже ничего ответить не успел. Не в настроении Николай. Обычно мы с ним дольше шпильками перебрасываемся.

Интересно, сам решил навестить или мать вызвала? Нажаловалась, поди, насчет табеля. Ну, две тройки я беру на себя, виноват: как уехал батя на курорт лечиться, маленько филонил, признаюсь. А по русскому, хоть разрежьте, нет способностей и точка! Такой родился, такой умру.

Опять отвлекся… С Николаем поговорил, иду в кухню. Там Чира сидит и пьет молоко (какой стакан по счету – неизвестно). Я его как привел, сразу матери сдал – отпаивать. А она уж старается, подливает ему: сильно любит угощать! Максим, по-моему, уже осоловел от молока: развалился, ноги до половины кухни вытянул и рассказывает про следствие. Мать слушает внимательно, сочувственно кивает, а сама, знаю, на ус мотает. И точно, только зашел, она сразу:

– Игорек, бросьте вы эту слежку! Боюсь я за вас: пырнут ножом! Такие головорезы – за рублевку дерево не пожалели!..

Началось! Ну, это я сам виноват. Чиру один на один с ней оставил.

– Без вас поймают, кому положено, – говорит и смотрит так, будто я уже в гробу лежу.

Я поддакиваю: хорошо, хорошо, не будем! А Чира не унимается:

– Тетя Аня! Мы же пионеры! Мы не можем в стороне стоять! Охрана природы – всенародное дело!

Прямо как на сборе отряда выступает!

– Всенародное-то всенародное, – мать вздохнула, – вон у нас на фабрике аллею березок высадили к маю, а поливать – никому дела нет. Мы с женщинами, пока до отпуска, воду таскали ведрами, а вернулись через месяц – всего два деревца и выжили.

Вижу, Чира снова приготовился выступать. Я ему сигналю – ногой толкаю: замолчи! А он глазами хлоп-хлоп:

– Чего пинаешься?

Мне мать пальцем погрозила:

– Отец приедет – расскажу! Ишь, волю взял! И ребенка с панталыку сбиваешь.

Слово-то какое выкопала доисторическое – „с панталыку“!

А „ребенок“ притих, ноги подобрал, понял, наконец, обстановку. В это время зазвонил звонок. Мы с Чирой наперегонки в прихожую рванули, чтобы из кухни побыстрее смотаться.

Открыли – Профессор. Я по физиономиям вообще прилично читаю, ну, а его, можно сказать, наизусть знаю. Стоит бледный, плечи опущены, ссутулился, будто рюкзак за спиной, а в глазах – тоска зеленая. Все, думаю, будет разговор, и свидетелей, похоже, не потребуется.

– Чира, – говорю, – ты мог бы еще поработать на благо общества?

– А что?

– Надо снова в роще пошарить. Может быть, дядька еще курил и где-нибудь окурок выбросил.

Скворцов согласился, но физиономия кислая, как лимон.

– Особенно возле лазейки посмотри, на остановке. Сейчас – солнце, видно прилично. Это очень важно для следствия, – воодушевляю Чиру. – А потом сразу к Лаптевым, там собираемся. Заметано?

Максим ушел, а мы с Профессором прошли в комнату. Мать выглянула из кухни и заулыбалась. Она вообще Дюху обожает: считает, что он на меня влияет в положительную сторону. Восхищается: и умный-то он, и обходительный, и вежливый! „Андрюша даже здоровается по-особому, – говорит. – Скажет: „Здравствуйте, Анна Ульяновна!“ Каждую буковку выговорит, не то что ты, охламон: „Здрасьте!“. Не поймешь, то ли здоровья пожелал, то ли чихнул.“

А Профессор мрачнее тучи, по комнате бегает, мечется. Я сразу вспомнил: летом к нам в город зоопарк приезжал. Все звери какие-то тоскливые, измученные так же вот мотаются за железными прутьями туда-сюда… И кто придумал только эти дурацкие передвижки!

Опять отвлекся. Ну вот. Вижу, пора вмешаться. Снял с елки воздушный шарик, синий, и подаю Профессору. А он:

– Кончать с этим надо! – и ка-ак трахнет по шарику! Бедняга – хлоп! – и в синие клочья. Я ему еще один подсунул, красный: пусть нервы разрядит, И его отправил на тот свет. И еще один…

А мать из кухни кричит:

– Игорь, не балуйся!

После пятого, желтого, Дюха успокоился и рассказал про милицию.

– Предлагаешь, значит, бросить? Милиция пусть разбирается?.. – говорю спокойно, а у самого все кипит внутри. – Ребят завели, столько уже сделали! Петька сейчас из рейда явится со своими. Мы с Чирой такой „сувенир“ раздобыли!

Когда я про „Шипку“ упомянул, Профессор оживился.

– Покажи!

– Смотри. Законный вещдок, точно? Кстати, ветка где? Которую Мурзик нашел?

Он как-то странно взглянул на меня и вытаскивает из кармана:

– Вот.

Тут у нас немая сцена получилась: я на него уставился, он – на меня.

– Где ты ее взял? – спрашиваю.

Профессор почему-то забеспокоился:

– А что?

– А то! Это совсем другая!.. И больше, и фасон не такой.

– Ничего не понимаю, – Дюха сел и вытер со лба пот.»

16

«Двум смертям не бывать, а одной не миновать».

Слабое утешение для тех, кто идет на риск.

Балконная дверь отчаянно сопротивлялась. Уже были отогнуты гвозди, которые накрепко прижимали ее к косякам, из всех щелей вынут поролон – защита от ветра, открыты шпингалеты, но дверь упорно «держала оборону».

Лаптев и Бельчиков в четыре руки дергали фигурную скобу и нервничали: ведь в любой момент могли вернуться из гостей Ягодкины или Касьяновна с дедом – и такой блестящий план рухнет!

– Да она же примерзла! – счастливо сообразил Саша. – Мурзик, тащи стамеску, надо лед сколоть.

Миша покорно доставил инструмент. Он, в отличие от своих товарищей, был абсолютно спокоен. Больше всего страшит неизвестность. А когда знаешь, что тебя ожидает в недалеком будущем (например, недельный бойкот, когда, кроме кота, с тобой никто не разговаривает, или самое легкое – пара «горячих» по мягкому месту), то невольно сосредоточиваешься и для волнений просто не остается времени.

Наконец, крепость пала, и ребят обдал резкий, ознобный и веселый дух морозного, солнечного дня.

Первым на белоснежную пушистую дорожку галереи ступил командир группы. Сотрудники, чуть помедлив, последовали за ним.

– Стоит, – сказал Петька, отлепившись от окна Касьяновны. – В углу. Только видно плохо.

Бельчиков и Ягодкин по очереди приложились к стеклу и подтвердили: елка стоит! Но определить, какого она цвета, тоже не смогли.

– Придется все-таки проникать, – обыденным тоном произнес Лаптев, как будто речь шла не о чужой, закрытой на замок квартире, а о собственной комнате.

Бельчиков отвел глаза. Миша молчал и обреченно ждал команды, потому что двум смертям не бывать…

– Чудики, – Петька хитро сощурился. – Все будет по самому законному закону! Бабуся нам сама откроет и скажет еще «Пожалуйста»!

Сотрудники явно не понимали ход мыслей своего командира и смотрели на него с некоторым замешательством.

– Мурзик, где Альбатрос?.. Что-то я его не вижу.

– В в-ванной сидит, закрытый, – Миша почувствовал смутное беспокойство.

– Тащи!

– 3-за-ачем?

– Скоро узнаешь.

Ягодкин набычился: породистого кота – голубого шартреза – впутывать в непонятные, подозрительные дела? Ни за что!

– Да ничего с твоим котом не случится, – наугад сказал Бельчиков. – Правда же, Петька?

Лаптев нахмурился и взглянул вниз, где, дружно держась за руки, прогуливались Карасева и маленькая Шептунова. Лиля оживленно болтала с девчушкой, изредка, будто невзначай, посматривала на галерею.

– Ты срываешь операцию, Ягодкин, учти!

С тяжелым сердцем пошел Миша за Альбатросом. Едва он щелкнул задвижкой, как голубой шартрез пулей вылетел к ногам хозяина и возмущенно заорал: почему его так долго держали взаперти?!

– Альбик, Альбик! – гладил, успокаивая кота, Миша, – Иди ко мне.

Альбатрос немедленно взобрался на руки и цепко ухватил Мишу за свитер. Почуяв морозный воздух, кот вздыбил шерсть и недоуменно мявкнул: для вечерней прогулки было еще слишком светло…

– Мурзик, ну где ты? – заглянул в комнату Бельчиков. То ли от холода, то ли от ощущения опасности Сашины зубы выбивали чечетку.

Неожиданно во дворе закуковала кукушка. Видимо, куковала она впервые в жизни, потому что голос ее срывался от волнения и часто давал «петуха». Дворовый пес Нинкиным голосом немедленно облаял неопытную кукушку.

– Полундра!.. Старуха возвращается! – звенящим шепотом прокричал Лаптев-младший и схватил Альбатроса. Но голубой кот намертво вцепился в хозяина и устрашающе зашипел.

– Толкай его в форточку! – скомандовал Петька. – Быстрей!..

Кот вытаращил глаза, судорожно растопырил лапы и дико завопил.

Бедная кукушка совсем охрипла. Наконец, перепуганного насмерть Альбатроса общими усилиями спустили в форточку и тут же ее захлопнули – единственный путь к отступлению был отрезан…

Теперь оставалось ждать. Лаптев и Бельчиков на цыпочках прокрались в прихожую и обратились в слух.

Чмокнул отпираемый замок соседней двери. Шаги прошаркали в комнату, стали глуше и совсем пропали: наверное, старушка и дед утомились после прогулки и присели отдохнуть.

– А вдруг они спать улеглись? – прошептал Саши. – С мороза знаешь как…

Он не договорил; стоявший у балконного окна Ягодкин тихо вскрикнул. Ребята бросились в комнату.

Миша показывал в окно и пытался что-то сказать.

– Ба-ба-баркина, – наконец выговорил он —

В окне северной башни, прямо напротив Мишиного, виднелась фигура. Лица было не разобрать, но сомнений не оставалось: плавно, как при замедленной съемке, описав полукруг, исчезла за спиной коса, затем силуэт растворился в серой глубине комнаты.

– За-засыпались, – прошептал Миша и почувствовал, как неприятно забулькало в желудке.

17