Текст книги "Следствие по всем правилам"

Автор книги: Римма Кошурникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

«Тулупчиков и Баркина сидели за столом, а между ними, как граница, ветка голубой ели».

Из дневника А.Лаптева.

Из дневника Андрея Лаптева:

«Игорь сверлил меня следовательским взглядом, а я ничего не мог объяснить: мне сначала было необходимо разобраться самому!

– Игорь… Ты сейчас иди к нам: там ребята уже, наверное, собрались…

– А ты?.. Понятно, – он усмехнулся. – Королева ждет? Ну, беги, беги.

Он ошибался, к Марине я и не думал идти, мне просто хотелось побыть одному. Я выбирал малолюдные улицы, ходил и думал, думал… Почему Игорь так ненавидит Маринку? Просто готов изничтожить! Ведь она такая, такая… Лучше всех девчонок! И тут же одёрнул себя: а ты?.. Только что заподозрил в подлости, презирал! Друг, нечего сказать! Вместо того, чтобы сразу правду выложить, прямо сказать, начал какие-то ловушки изобретать…

Уши запылали, будто отморозил, пришлось даже растирать их снегом.

А Маринка сказала правду! Но тогда… голубая метелка, которую я нашел в подъезде… ч у ж а я! Кто-то случайно обломил, когда заносил ель? Значит, о н а в Тереме? В северной башне?!

Меня понесло, будто ветром, и я, наверное, засмеялся, потому что прохожие на меня стали оглядываться. Представляю картину: мчится парень и хохочет. Рекорд я тогда побил наверняка!..

…Тулупчиков и Баркина сидели за столом, сердитые, красные, а между ними, как граница, – ветка голубой ели.

– Полюбуйся! Вещдок стащила и не сознается! – говорит Игорь, а глазами просто испепеляет Марину.

– Эту метелку подарил я, а эту, – кладу на стол рядом с первой еще одну, – нашел в подъезде северной башни, в Тереме. Сегодня.

Тулупчиков любит всякие эффекты, но тут и он речи лишился на несколько минут. И Марина, вижу, поражена. Я плохо по глазам читаю, но тогда мне показалось, в ее глазах был ужас!

– Интересно, как она туда попала? – Сыщик есть сыщик: с ходу начал расследование. Говорит, а сам в упор смотрит на Марину.

– Вы… Вы на меня думаете?! – она вскочила, руки прижала к груди…

Только тут я сообразил, что своим сообщением как бы подставил ей ножку.

– Маринка!.. Ты что?.. – пытаюсь ее успокоить, но после драки кулаками бесполезно махать. Я расстроился жутко.

А Игорь – прирожденный инквизитор!

– Почему такой переполох? – улыбается. – Походим по квартирам, найдем голубенькую, вот тогда и будет: „Хау ду ю ду, я ваша тетя!“ С вашей и начнем. Баркина, не возражаешь?

– Проверяйте! Хоть сейчас!.. – Марина заплакала.

– Прекрати немедленно, Тулупчиков! – я разозлился. – Если мы будем подозревать еще друг друга… Тогда вообще!..

– Вообще народная пословица советует: доверяй, но проверяй.

– Ветка могла оказаться там совершенно случайно! – Маринка размазывала по щекам слезы кулаками, как первоклассница, и не могла успокоиться.

– Ах, какая замечательная ерундистика! Вечер сплошных случайностей, – съехидничал Игорь. – Случайно срубили ель, случайно остались на тропинке следы, случайно метелка в подъезде оказалась!.. Твой отец, случайно, не „Шипку“ курит?

– Он вообще не курит!

Я не понял, зачем Тулупчиков спросил про „Шипку“, но уточнять не стал.

– В конце концов, ее мог кто-нибудь нарочно подбросить! Навести на ложный след!.. В роще их еще девять штук, – не сдавалась Марина.

Ее можно понять: не хочется верить, что рядом с тобой живет подлый человек, а ты с ним каждое утро, здороваешься…

Но пришлось все равно возразить:

– Марина, это невозможно: ели укутаны в „шубы“. Чтобы отломить ветку, надо снять „шубу“, понимаешь?

И вдруг Игорь загоготал и хлоп меня по плечу!

– Молоток, Профессор!.. А я никак додуматься не мог! Утром кручусь в роще возле голубеньких, нутром чую, что-то не то!.. Значит, дядька ее в „шубе“ уволок! Потом ее снял, стал затаскивать в Терем, прищемил дверью, и веточка обломилась!.. Красотища!.. – он строил свою логическую цепь и плавился от удовольствия. А мне почему-то стало вдруг тоскливо и совсем не хотелось радоваться.

– А „шуба“ тоже улика! Соображаешь, Профессор?»

18

«Очень трудно поймать кошку в темной комнате. Особенно тогда, когда ее там нет».

Древний ученый Конфуций (вероятно).

Когда дело сделано, а уверенности нет, что всем понравится, поневоле гложут сомнения.

Мише до слез было жалко Альбатроса. И если он не плакал, то исключительно из-за присутствия в группе лиц женского пола.

Лиля, может быть, впервые в жизни усомнилась в непогрешимости Лаптева-младшего и сидела оглушенная своим открытием.

Бельчиков, как натура очень впечатлительная, томился плохими предчувствиями, и если совершенно честно – боялся расплаты.

Один командир группы сохранял самообладание и чутко прислушивался к звукам за стеной. Тонкая дощатая перегородка, хоть и оштукатуренная с обеих сторон, пропускала их очень щедро.

Вот Касьяновна, отдохнувшая, снова затопала по комнате, что-то сказала деду. Монотонно затрещал телевизор. Судя по времени, шла передача «Очевидное-невероятное»…

Ожидание становилось невыносимым. Минуты растягивались, как жевательная резинка.

И наконец тишина взорвалась!.. За стеной забегали, захлопали, закричали, что-то с грохотом упало, зазвенело разбиваемое стекло…

Лаптев-младший слегка побледнел, кивнул Мише: пошли!

Ягодкин беспрекословно – теперь уж все равно! – двинулся следом. Вскочили со своих мест Бельчиков и Карасева, но командир жестом остановил их:

– Идем вдвоем с Ягодкиным.

Саша с видимым облегчением занял старую позицию – у окна, а Лиля проводила мальчишек до порога и, скосив глаза в сторону, прошептала:

– Ни пуха!

– К черту! – как полагается, ответили уходящие на операцию…

Лаптев-младший позвонил.

– Спросишь, нет ли у них кота. Будто потерялся. И сразу заходи, ясно? – вполголоса инструктировал он Мишу.

Открыла Касьяновна. Сморщенное, как сухофрукт, лицо было сердито. Головной платок, повязанный узлом назад, съехал набок.

– Ирод проклятущий!.. Бес поганый!.. – не переставая ругаться, старушка внимательно изучала незваных гостей.

Здороваться в такой обстановке было нелепо, поэтому Миша, невероятно волнуясь, без всякого вступления, пропел:

– Альбатрос мой не у вас ли? Не у вас ли Альбатрос?

Касьяновна испуганно попятилась и хотела захлопнуть дверь, но Петька вовремя подставил ногу.

– Кот у них потерялся, – дополнил он информацию. – Случайно к вам не заскочил?

– Забирай своего паразита! – старушка нервно поправила платок и пошла в комнату. – Бешеный! Ровно собака кидается! Всю руку Маркелу исполосовал!

Ребята шмыгнули следом.

Бородатый дед, которого назвали Маркелом, стоял в шерстяных носках посередине комнаты и на вытянутой руке держал за шкирку кота.

– Ну и зверюга! Уважаю, – басом сказал дед и сдал кота Ягодкину.

Альбатрос дернулся, пытаясь вырваться, но потом, почуяв знакомый запах и услышав ласковый шепот хозяина, прижался к Мише и затих, мелко дрожа всем телом.

– И как он сюда попал?.. – гадала Касьяновна. – Должно, в форточку залез. Маркел, уходя, открыл для ветра… Дак и она, гли-ка, захлопнутая!..

– Напугал, шельмец, Нюрку, – тихонько посмеивался, дед, пощипывая свою белоснежную бороду. На преступника, если честно сказать, он походил мало.

– Поначалу думала: мышь. Шебуршит и шебуршит за диваном. Говорю: «Братка, глянь!» Маркел как глянул – ох! – а он, значит, вздыбился и – «пшш!»… – Касьяновна вдруг залилась тоненьким смехом. – Маркел-то ловить, а он брысь на стол! Ваза – грох! – на пол!.. Стул – кувырк!

Старушка вытирала кончиком платка глаза, Миша счастливо гыгыкал, радуясь, что все обошлось как нельзя лучше, а Петька вежливо улыбался и в который раз обшаривал глазами комнату.

Голубой ели н е б ы л о!

В уютной, чистенькой, небольшой, в одно окно комнате помещалась нехитрая мебель: круглый стол, гнутые несовременные стулья, допотопный, с высокой горбатой спинкой и круглыми валиками диван. В углу ютился старый «Рекорд» с маленьким экраном, на котором с космической скоростью мелькали кадры «Очевидного-невероятного». На телевизоре стояла пластмассовая елочка-лилипутка с такими же крохотными блестящими шариками, бусами, разноцветными лампочками.

Петька не выдержал, шагнул к елочке.

– Поглянулась, никак? – заметил дед – Сеструхе привез в гостинец. Ить как наука приспособилась: любо-дорого! И дерево губить нет надобности, и в хате – красота!.. А для запаху, – дед Маркел подмигнул, – вон пихтовую лапу приволок. – Он легко нагнулся и поднял с пола темно-хвойную пахучую ветку. – Уронилась пока ЧЕ-ПЭ энтова ловил.

Неужели можно так ошибиться?! Принять елку-малютку за двухметровую ель?!. Ведь они смотрели все трое! Петька растерянно озирался по сторонам, и тут его осенило: березка! Высокое, раскидистое деревце занимало весь передний угол у окна, и если смотреть с галереи, лампочки на елке должны просвечивать сквозь листву.

– Мы пойдем, – сказал Петька. – Извините.

– Ничо, – махнула Касьяновна. – За вазу не печальтесь: старая была, треснутая… – и снова всплеснулась смехом, вспоминая переполох.

– Спа-асибо, – Миша, обнимая своего ненаглядного, тоже направился к выходу. Голубой шартрез неприлично громко мурлыкал и всаживал когти в хозяйское плечо.

– А вы ничего подозрительного не заметили? – неожиданно обернулся Петька. – Никто елку вчера вечером не втаскивал в дом?

Касьяновна и дед Маркел посерьезнели.

– Е-ель голу-убую срубили, – пояснил Миша.

– Вона что!.. – старушка ахнула. – Маркел, ты дышать выходил по вечеру. Ну-ка?..

Дед задумался:

– Боюсь зазря на людей сказать. Но вроде в тую, северную, башню ктой-то тюк ташшил. Двое было, точно. А уж что в тюку было – не скажу, не видел.

– Спасибо! – еще раз поблагодарил – Лаптев-младший. Он отступил назад, к дверям, и обо что-то споткнулся.

У порога растянулись поперек коридора огромные, толстые, подшитые валенки. Касьяновна незло ругнулась:

– Раскинул свои бахилы! Людям не пройтить!

– Не журись, Нюра, – усмехнулся дед. – Парнишонки нашенские, извинят.

19

«Я очень хотел, чтобы мне на голову свалилось яблоко».

Горячее желание И.Тулупчикова.

Рассказывает Игорь Тулупчиков:

«На второе наше собрание (лучше сказать „оперативку“) пришли все, кроме Юрика Петренко.

Профессор предложил каждому по очереди коротко доложить о результатах поисков.

Петька сказал, что они обошли в южной башне все квартиры, но ели не обнаружили.

– А что вы делали на галерее? – спросила Баркина.

Мне показалось, что Петух на миг смутился, но потом вполне натурально удивился:

– На какой еще галерее?

– Сам знаешь.

Он пожал плечами и сел. Правильно, нечего оперативку в базар превращать. Дальше – очередь Петренок.

Толька покраснел: не привык еще выступать, понятно – пятый класс все-таки!

– Не выполнили, – говорит, – задания.

Я аж подскочил:

– То есть как?!. А Юрка где?

– Дома.

– Почему? – из этого Петренки надо клещами слова вытаскивать!

– Жаловаться побежал. Я его отлупил.

Вот тебе и „хау ду ю ду!“

– За что? – у Профессора терпение, наверное, по наследству – учительское: даже голоса не повысил!

– Он сказал: раз денег на автобус не дали, ездить не будет… И я два раза всего махнул, а он… глаз подставил… – расстроился парнишка: голову опустил, ждет казни. Никогда не дрался, что ли?

Но Юрка-то выкинул номер! Копейку пожалел на общее дело! Небось на мороженое берег, жмот проклятый! А я на него надежды возлагал!.. Нет, надо каленым железом эту черту выжигать, прямо с самого раннего детства! Иначе мы далеко не уйдем. До коммунизма уж точно не доберемся!..

– Вношу предложение, – как можно жестче сказал я. – Юрку Петренко исключить. За недостойное поведение. И объявить на слете „Зеленого патруля“.

Проголосовали единогласно. Даже Баркина на этот раз человеком оказалась: Юрку осудила.

Потом Дюха про милицию рассказал. Кое-кто нос повесил. Они думали, как только заявление сделаем, сразу милиционера в помощь приставят и машину с мигалкой и сиреной дадут. Наивняки!.. Я-то с самого начала знал, что это – пустой номер, потому что у них там посерьезнее нашей елки есть дела. Мне Колька говорил…

Ну, после Профессора выступил я. Подробно описал наш с Чирой следственный эксперимент. И о Скворцове сказал отдельно, как он работал, не ожидая никаких наград. Нарочно об этом упомянул – в пику Юрке, во-первых, а во-вторых, человек должен знать о себе не только плохое, но и хорошее. Считаю, что это даже важнее. Вот когда мать критикует меня: „Плохо пол вымыл, сор в углах оставил“, – думаете, мне хочется переделать?. Прямо! Раз не нравится, пусть не заставляет. А если она скажет: „Отец, Игорек сегодня отличился: всю посуду перемыл, обувь вычистил и даже цветы полил. Молодец!“ – и батя тоже отпустит в том же духе – настроение подскакивает, как ртуть в термометре! И завтра хочется сделать так же. Правда, послезавтра – уже нет.

Снова отвлекся. Говорю, значит:

– Мы с Чирой установили, что преступник курит „Шипку“. Окурок я обнаружил на месте порубки еще утром, а пустую пачку сигарет дядька выбросил около лазейки. Вывод: скрылся он все-таки с помощью автотранспорта. Пачку нашел Скворцов.

Ребятишечки наши притихли.

– А перед Теремом в сквере еще следы есть, – вдруг пискнула чернявая девчонка из Петькиной группы и подает мне мятый-перемятый листок. А на нем – нарисован след, который я показывал еще утром.

Петьку будто оса ужалила:

– Ты почему молчала?!

Его можно понять: руководитель группы, а узнает последним.

– Забыла… – девчонку перепугал насмерть: не говорит уже – шепчет.

– В какую сторону следы? К дому или от дома? Не помнишь? – вмешался Профессор.

Девчонка немного успокоилась:

– Помню. От дома. Прямо наискосок, через сквер.

Информация к размышлению, мягко выражаясь… Соображаю: значит, срубил, покурил, до тропинки дошел, повернул к Терему. Зашел в северную башню, потерял там ветку, вернулся назад коротким путем через рощу. Дошел до остановки, выбросил пустую пачку, уехал на автобусе или троллейбусе.

Не сходится. Живет он в Тереме или нет?.. Если нет, то кому отдал елку? С „шубой“ или без?.. А если живет, то куда отправился на ночь глядя?.. В гости, Новый год встречать? В подшитых валенках и с топором?..

Да… Хотел бы я, чтобы какое-нибудь яблочко меня но башке трахнуло! Вот на одного известного ученого свалилось с дерева – он сразу важный закон открыл! Невольно позавидуешь.

Нет, надо срочно повидаться с Колькой!..

В это время заглядывает в комнату дядя Петя и гудит:

– О-обе-едать!

Отказаться – нечего думать! Лаптевы такие гостеприимные, так всегда приглашают, что улизнуть нет никакой возможности. Татьяна Ивановна постелила белую скатерть (тоже вот, зачем?!) и нашу компашку усадила: вилочка-ножик, вилочка-ножик…

Порубали мы, конечно, нормально. Потому что пробегались – раз, и поработать головой пришлось много – два, а когда думаешь долго – аппетит жуткий разыгрывается!

Дядя Петя подождал, пока мы налопаемся, и „под компот“ говорит:

– А почему уважаемые молодые люди не требуют отчета у нас?.. Мы с Татьяной Ивановной тоже славно потрудились для общего дела, – и вытаскивает из кармана куртки лист бумаги.

Это мы с Профессором, конечно, промашку дали: сами же просили их быть диспетчерами! А дядя Петя нацепил на нос очки и торжественно прочитал:

– Областная газета… Главному редактору товарищу Новосельцеву. Рубрика „Курьер природы“.

Ну и дальше – на две страницы, как все случилось и какая голубая ель необычайная в принципе. Так изложено – закачаешься! Блеск! Умеют же люди писать со смыслом… А кончается статья призывом охранять зеленого друга. И тэ дэ.

– Если одобряете, то можно послать, – дядя Петя выжидательно посмотрел поверх очков. Татьяна Ивановна разливает компот, а ложка о стакан: дзинь-дзинь! Волнуется, надо же!..

Пока я выбирал выражения, чтобы одобрить, Петух выскочил вперед:

– Одобряем. Только в конце добавь, чтобы сообщили, если кто-нибудь разузнает про елку. В редакцию, а они нам.

– Верно, – закивала Татьяна Ивановна. – Я ведь говорила тебе, Петр!

– Раз общество настаивает… – он пожал плечами и пошел дорабатывать заметку.

А мы стали договариваться, что делать дальше.

Профессор говорит:

– Петька с группой закончит обход квартир в Тереме. Тулупчиков… – он не успел закончить, Баркина перебивает:

– Можно, я?., Поручите квартиры мне! Очень прошу!

Я думал – ослышался!

А она смотрит на меня через ресницы и продолжает:

– Если, конечно, доверяете… А то некоторые меня подозревают.

Профессор – глаза в пол: неудобно ему! Говорит:

– Считаю, надо поддержать просьбу. И я могу помочь.

Петькина группа возмутилась:

– Зажимаете? Да?

Дюха поднял руку:

– Тихо!.. Лиля и Саша поедут в редакцию, отвезут заметку. Скворцов будет работать с Петренко. Не возражаешь, Игорь?

Вспомнил! Молчу! Демонстративно.

– А мы с Мурзилкой? Мы не нужны? – тихо говорит Петька, а у самого глаза круглые от обиды.

И тут я, не знаю почему, быстро говорю:

– Со мной пойдете. Не возражаешь, Лаптев?

Он даже иронии не уловил, а раньше всегда понимал! Вот до чего мадамы доводят! Сердце стонет, какой парень погибает! Неужели он не видит, что она насквозь фальшивая?..

Обязанности распределили, Профессор, конечно, пошел Баркину провожать, а я остался со своими ребятишками пошептаться: появилась у меня одна мыслишка…»

20

«Почему так бывает: в детстве всегда куда-нибудь тянет, а прав не дают?..»

Горькие размышления П.Лаптева.

Коля, невысокий, коренастый, с черным ежиком волос, с быстрыми глазами, которые видели, казалось, на все триста шестьдесят градусов, сидел среди кухни на вертком трехногом табурете и внимательно слушал Анну Ульяновну.

– …хоть бы ты с ним поговорил, – услышал Игорь конец фразы. Ясно, жалуется! Он стрельнул глазами на мать, и та мгновенно отвернулась к плите, начала греметь кастрюлями, собирая ужин.

– Привет! – Николай упруго поднялся и протянул руку.

– Наше вам, – Игорь подал свою и в ту же секунду оказался на полу.

– Ой! – ахнула Анна Ульяновна. – За что ты его?!

Николай засмеялся и помог Игорю встать.

– Все в порядке, тетя Аня… Форму потерял братан!.. Реакция слабовата.

– Я не ожидал, – оправдывался Игорь. Ему было неприятно, что он так опозорился: не разгадал обычного отхвата.

– А ты ожидай. Всегда. На турнике занимаешься?

– Какое!.. – ответила Анна Ульяновна. – Либо спит, либо книжку читает, а то улизнет на целый день, как саврас без узды!..

– Запела… – недовольно буркнул Игорь.

– Запела! Сегодня уж в двенадцать первый раз поел. А в девять часов убег… И не груби матери!

– Не убег, а ушел по делам. И тебе, между прочим, сообщил. И Татьяна Ивановна нас булочками кормила.

– А!.. – отмахнулась Анна Ульяновна. – У тебя на все – ответ.

Игорь подмигнул Николаю: пойдем?

– Тетя Аня, мы с братаном покрутимся на турнике. Пока вы на стол накрываете.

– Крутитесь, чего вам еще делать…

Турником называли металлический штырь, который глава семейства закрепил между косяками двери в гостиную. Штырь почему-то не понравился Анне Ульяновне, и она несколько раз пыталась контрабандой утащить его в подвал, но штырь неизменно появлялся снова, обе створки двери открывались настежь, стол отодвигался подальше, и занятия возобновлялись.

– Как ты не понимаешь! – возмущался Игорь – Мне мускулы надо наращивать!

– Ешь больше, сами вырастут.

Тулупчиков-старший только посмеивался, наблюдая за этой «холодной войной».

Однако человек в конце концов привыкает ко всему: Анна Ульяновна повесила на двери раздвижные шторы, которые закрыли «железяку», и успокоилась. Но против «шведской стенки» она воспротивилась категорически, сказав, что ей больше по душе русская. Не помог даже авторитет Николая, которого она считала образцом и постоянно ставила в пример Игорю.

– Как дела? – подтягиваясь на разведенных чуть в стороны руках, спросил Николай.

– Нормально.

– Чем занимаешься?

– Есть одно дело, – уклончиво ответил Игорь, не зная, что известно Николаю от матери.

– А все-таки? – Николай спрыгнул, уступая место.

Игорь подтянулся три раза и бросил.

– Отвык с этими контрольными… Ель голубую в роще срубили, – нарочито небрежно сказал он.

– Точно?

– Ну.

– И вы ее ищете?

– Ну.

– Понятно. Об этом и хотел поговорить? – Николай словно читал мысли!

Они устроились на тахте, и Игорь поведал брату о событиях дня.

Николай погонял ежик волос туда-сюда и сказал:

– Действия в целом одобряю. Молодцы, что зацепились. Сама ель и «шуба» – серьезные улики. Их надо искать.

Игорь довольно покраснел.

– Самое трудное будет изобличить преступника. Нужны свидетели.

– Соображаем. Толька с Чирой этим занимаются.

– Кто?

– В школе у нас учатся, в пятом «Б».

Николай присвистнул:

– Пинкертоны-дошкольники?

– Нормальные мужики, – оскорбился Игорь за ребят.

– Не сердись. Слушай, все это очень серьезно, самодеятельность может си-ильно навредить. Теперь слово – за милицией.

– Это что?.. – Игорь даже задохнулся. – Нас… того? Побоку?!

– Тихо, тихо, не кипятись! Никто вас не отстраняет. И Чернецов ведь обещал Андрею помощь, – напомнил Николай.

– Чтоб отвязаться, железно!

– Не скажи. Я Чернецова знаю: слово держит.

– Пока они там раскачиваются, елку выбросят на помойку, и пламенный привет! – Игорь распалялся все больше.

– Чудак-человек!.. Пойми, одни вы ничего не сделаете. Чтобы объявить по радио или телевидению, надо получить специальное разрешение. Это может сделать лишь милиция. Дальше. Войти в чужой дом и провести осмотр помещения тоже нельзя без определенной санкции органов внутренних дел.

– Петька Лаптев со своими шпанятами без всякой санкции сегодня ходил!

– Твоему Петьке просто повезло: люди попались хорошие. А представь: ты пришел к человеку, у которого действительно стоит голубая ель. Пустит он тебя?

– Дурак будет, – нехотя буркнул Игорь.

– Вот!.. И еще пожалуется в милицию, а твоих родителей вызовут для беседы: обратите, мол, внимание на сына.

– Лучше бы я тебе ничего не говорил! – настроение Игоря спустилось до нуля.

Николай рассмеялся.

– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Завтра буду в отделе, зачем-то вызывают. Поговорю там с кем надо. Если никого не назначили, попрошу дело себе. Найдем, не дрейфь, братан!

– А юрис-тпру-денция? – лукаво напомнил Игорь.

Николай вздохнул:

– Будем разумно совмещать…

Игорь боднул Николая, тот поймал его за плечи, чуть пригнул и, удерживая в таком положении, потребовал:

– А мать не обижай!

– Пусти!

– Слово?

– Ну.

– Опять барахтаются, – Анна Ульяновна заглянула в комнату. – И что у вас, мужиков, за порода такая?.. Чуть что – руки в ход пускают. Ужинать идите.

– А это – завсегда! – Николай наклонился к Анне Ульяновне. – Чем отличается студент от гостя?.. Гость встал из-за стола и пошел домой, а студент поел за одним и – сел за другой. Чувство голода у него наследственное, чем он и знаменит среди прочих бледнолицых.

– Ой, Колька! Балаболка несусветная! – Анна Ульяновна покачала головой.

– Дорогу знаменитому Шерлоку Холмсу и его верному другу доктору Уотсону! – Николай распахнул дверь и с поклоном пропустил вперед Игоря.

21