Текст книги "Следствие по всем правилам"

Автор книги: Римма Кошурникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

«Следователь, как минер, ошибается только один раз».

И.Тулупчиков.

Рассказывает Игорь Тулупчиков:

«…Мысли мои закрутились с субсветовой скоростью.

– А чердаки разве не закрываются? – спросил я Мурзика.

Он помотал головой. Пойми у него – подтверждает или отрицает! Хорошо, Петька выручил:

– Чердак закрывается, ключи хранятся у Касьяновны. Она вроде старосты у них в подъезде.

– А вы как туда попали?

– Мурзик сказал, что Альбатрос туда забрался, она и дала.

– А ключи от другой у кого?

– У-у Ру-утовых, в двадцать четвертой.

– Что за люди?

Мишка выразительно вздохнул и махнул рукой.

– У них псина Решка, злющая!.. И Аркашка все время ее науськивает на Альбатроса. Поэтому Мишка и водит его гулять на поводке, боится одного выпускать, – пояснил Петька.

Понятно, почему Ягодкин вздыхает, я бы тоже не потерпел!..

Значит, чердак закрыт, ключа не получить, следовательно, надо рассчитывать только на природную сообразительность.

Под самым потолком – три окошка – на север, восток и запад. Вылезть через них на крышу и через такое же – проникнуть в северную башню?.. Отменяется: окна высоко, даже не допрыгнуть, и потом их, наверное, сто лет никто не открывал с тех пор, как Терем построили. Стоп!.. Сто лет назад – самый разгар грабителей и жуликов. Значит, должен быть потайной ход!

Оказывается, моих оперативников тоже такая мысль посетила, они все тут облазили и ничего не нашли. Я вообще-то – за доверие, но сейчас – случай особый. В конце концов из-за своей неопытности могли просто не заметить тайного лаза. И начал я сантиметр за сантиметром обшаривать стенку, которая делила чердак пополам. Копоти, пыли, паутины – не передать словами!.. И все-таки логика мышления меня не подвела и в этот раз: нашел!

Но радовались мы недолго. Дверца толстая, маленькая, как люк. И гвоздями забита, наверное в палец толщиной. Раскупорить ее мог мечтать только УО (умственно отсталый). Приуныли.

Вдруг Петух говорит:

– Мурзик, а если у вас антенна забарахлит, как вы на крышу залезаете?.. По лестнице? По пожарной, да?

Ай да Петр Петрович! Серое вещество у тебя в порядке!.. Я, конечно, восторгаться не стал – просто пожал ему руку.

У Терема оказалось даже две пожарных лестницы: с одной и с другой стороны дома. Метров по пятнадцати длиной, если не больше, деревянные и, кроме того, жутко шаткие.

Я как представил, что придется по ней путешествовать, против воли всякие картинки перед глазами запрыгали. Например: лезу, поскальзываюсь, лечу и, естественно, сотрясаю мозги. Меня торжественно несут на носилках, а все вздыхают: „Подумайте, такой молодой!..“

Но делать нечего – выбора нет.

– Следователь, как минер, ошибается только один раз. Запомните, – говорю, – пока я жив.

Сотруднички мои смотрят на меня круглыми глазами, прощаются уже.

Я завязал шапку под подбородком, чтобы не слетела на высоте, скинул пальто, потому что лезть в нем – верное самоубийство, – и прощай, мама! – поставил ногу па перекладину…

Мишка начал икать: нервишки не выдержали, а Лаптев говорит:

– Игорь, возьми меня с собой. Лишний человек пригодится.

Я надвинул ему на глаза шапку и сказал от души:

– Спасибо, старик, не забуду! Все будет, как в лучших детективах – „о'кей!“, то есть хорошо.

Лезть было не страшно, вниз старался не смотреть, но в голове почему-то крутилась одна и та же песня: „Орлята учатся летать!..“ И еще я подумал, что пройти пятнадцать метров, то есть тридцать шагов, это – одни минута, или – сосчитать до шестидесяти. А тут мне показалось, я мог бы досчитать до миллиона…

Снега на крыше с этой стороны дома было мало, и я почти не набрал в ботинки. Достиг окна – оно как раз на уровне глаз оказалось, – заглянул…

Если Анне Ульяновне Тулупчиковой и угрожало потрясение, то именно в эту минуту. Ее сын, то есть я, от неожиданности чуть не сделал многократное сальто-мортале. Без сетки и клетки, как говорится…»

27

«…И один в поле воин».

(Особенно, если он из 5 «Б»),

П. Лаптев.

На остановке Максима не было. Неужели все-таки его мать выполнила обещание?.. Толя Петренко нашел среди мелочи двушку и зашел в будку телефона-автомата.

Трубку сняли немедленно, словно стояли и ждали звонка.

– Чира, ты?

– Я, – Максим вздохнул.

– Заперла?

– Ага.

– А в форточку можешь вылезть?

– Мы – на четвертом, – напомнил Максим.

– Жалко… – Толя помолчал. – Один пойду.

– Позвони потом, ладно? – голос у Скворцова был жалкий и виноватый.

– Если буду живой, – мрачно пошутил Толя, представляя запертого Юрку.

«Хлебных» денег хватит на шесть поездок. Как он будет отчитываться перед матерью, Толя старался не думать. А может, вернуться? Купить хлеба и вернуться? И Юрку выпустить?..

На плечо Толи опустилась чья-то рука. Он вздрогнул, сердце испуганно трепыхнулось: рядом стоял усатый парень – водитель «того» троллейбуса.

– Ну, здравствуй!

– Здравствуйте…

– Ты один сегодня?

– Юрка заболел, – соврал Толя.

– А я искал вас. Даже в школу звонил, – парень белозубо улыбнулся, и сердце Толи застучало чуть тише: не может человек так открыто улыбаться, если задумал зло.

А глаза «усатого» весело щурились:

– Почему не спрашиваешь: зачем?

– Зачем?

– Мужика, которого вы описывали, Иван Афанасьевич видел. И кондуктор тоже засекла.

Толя растерялся: все случилось так стремительно и неожиданно…

– Зовут меня Павел, – парень снова блеснул зубами. – И пойдем сейчас мы к Ивану Афанасьевичу. Или тебе уже не требуется?

– Требуется! – поспешно ответил Толя, приходя в себя.

Павел удовлетворенно хмыкнул. К остановке мягко подкатил троллейбус.

– Давай не зевай! – парень подсадил Толю и запрыгнул сам.

– Граждане пассажиры, в салоне – кондуктор. Приобретайте билеты, – резкий женский голос, казалось, заполнил салон.

Павел подмигнул Толе и громко сказал:

– Катерина Степановна, своих не признаете?

Кондуктор, толстая тетка в сером пуховом платке, повернула в их сторону сердитое настороженное лицо и близоруко сощурила маленькие с набрякшими веками глаза.

– Пашка, никак? – и Толя удивился, как мгновенно преобразилось ее лицо, распустилось улыбкой, стало милым и добродушным. – Чего катаешься, в смену не хватило?

Павел вместе с Толей протолкался поближе к ней и, понизив голос, произнес со значением.

– Мы – к вам, тетя Катя, поговорить. Спе-ци-ально!

Тетя Катя дружелюбно оглядела Толю и, видимо, осталась довольна осмотром:

– Брат, что ли?.. Раньше не говорил.

– Да я и сам не знал, – Павел хлопнул Толю по плечу. – Вымахал пацан, а?

– Похож, – определила тетя Катя и в подтверждение кивнула несколько раз.

– Тетя Катя, помните, я спрашивал у вас про мужика?

– Ну-ну, – кондуктор запахнула плотнее пуховый платок, бросила в сумку глухо звякнувший очередной пятак и не глядя оторвала билет. – Как же! Зашел на конечной, сел бирюк бирюком, а билет, значит, я должна ему принести. Девочку нашел! – полное лицо сердито сморщилось. – Мне его рожа сразу не показалась: деньги сует, а глазами-то в сторону – зырк, зырк!

– Как он одет был? – Павел попытался направить разговор в нужное русло.

Тетя Катя отмахнулась:

– Чистый охламон! Куртишонка вся обремкалась, шапчонка черная облезлая да валенки.

– Подшитые? – осмелился Толя.

– Толстые такие, края отвернутые наружу… Подшитые, да.

– А сумка у него была? – снова спросил Толя.

Тетя Катя внимательно взглянула на него и ответила, заметно удивившись:

– Была сумка. Хозяйственная, с двумя ручками. Тоже замурзанная – страх!.. И откуда он только ее выкопал?..

– А где он сошел, мужик? – перебил Павел.

– Так я тебе уж сказывала, Пашка. На площади, возле гастронома выскочил, – она помолчала, потом добавила – С Иваном потолкуйте: он с им разговаривал, лучше запомнил. А чего натворил-то мужик?

Павел приложил палец к губам:

– Государственная тайна!

– Ой, Пашка, допрыгаешься! Тайны какие-то выдумал! Вон какой брат у тебя, о нем заботься, – она громыхнула в сердцах мелочью в сумке и зычно объявила – Граждане, не забудьте оплатить за проезд. В салоне – кондуктор.

– Спасибо, тетя Катя.

– На здоровьичко. Кто еще не обилечен, граждане?

Павел с Толей пробрались по салону к кабине водителя, и Павел постучал в стекло:

– Иван Афанасьевич, открой!

Пожилой водитель с морщинистым, нездорового желтого цвета лицом мельком взглянул в зеркало и отодвинул дверь.

– Здоров, Афанасьич! – приветствовал Павел.

– И вам здоровья, – водитель покосился на стоящего рядом Толю. – Брат?

– Похож? – Павел полуобнял Толю. – К сожалению, знакомый.

Толя Петренко покраснел от легкого чувства досады, что новый друг не выдержал условий такой приятной игры и выдал его.

– Мы поговорить, – сказал Павел.

– А вот подъедем к остановке, пару минут – пожалуйста… Кинотеатр, – объявил Иван Афанасьевич в микрофон. – Следующая остановка – площадь Комсомольская.

Павел и Толя втиснулись в тесную кабину водителя.

– Про позднего пассажира хотел спросить? – Иван Афанасьевич внимательно следил в боковое зеркало за посадкой, и поэтому казалось, что разговор его мало интересует. – Ну и что?.. Попросил закурить, я не дал: знаешь ведь, не курю. Он и вышел возле гастронома. Все.

– Ну, – Павел подтолкнул Толю, – что еще хочешь узнать? Спрашивай.

Толя робел перед строгим, неулыбчивым водителем, но общественное поручение необходимо было выполнить как можно лучше, и он отважился:

– Опишите, пожалуйста, как он выглядел.

Иван Афанасьевич пожал плечами:

– Роста… повыше среднего будет, вот – с Павла. На деревенского не похож. Хмурый… Да, спросил у меня, до которого часа ходят автобусы в Дачный. Я сказал.

– Афанасьич, если придется еще увидеть, узнаешь? – спросил Павел.

Водитель усмехнулся:

– Да уж узнаю… фашиста!

До следующей остановки ехали молча.

– Понравился? – спросил Павел, когда они, попрощавшись с Иваном Афанасьевичем, вышли.

Толя кивнул.

– Воевал старик. Восемь ранений, два тяжелых! Видел, какое лицо?.. Орден имеет и две медали «За отвагу». Чуешь? – Павел посмотрел Толе в глаза, как бы проверяя, дошло это до него или нет. Потом закурил, сосредоточенно о чем-то думая…

Толя терпеливо ждал.

– Ну, Анатолий, – Павел затушил сигарету, улыбнулся и снова стал прежним веселым парнем. – В гастроном заглядывать стоит? Как твое ученое мнение?.. Мог тот приятель в магазин зайти? Курева, к примеру, купить? Ему ведь нужно было курево!

– Мог – согласился Толя.

28

«…Еще вчера их никто не знал».

Из областной газеты от 10 января.

Редакция областной газеты находилась в новом районе города, куда ходил пока один-единственный автобус и то – в зависимости от погоды. В хмурое, морозное утро, когда из-за дыма, перемешанного с туманом, транспорт передвигался ощупью, с зажженными фарами, автобус, предпочитая не рисковать застревал на одной из конечных остановок и срочно ремонтировался (вдруг ни с того ни с сего оседали шины, начинал чихать мотор или отказывались открываться двери)…

В тихий солнечный день, когда совсем по-весеннему дрожал воздух, непривычно громко и радостно переругивались воробьи, а снег сочно хрупал под ногами пешеходов, краснобелый ПАЗ с космической точностью обегал остановки маршрута, радушно предлагая свои услуги новостроевцам.

Поэтому Лиля Карасева и Саша Бельчиков без приключений добрались до редакции – светлого, многоэтажного здания с огромными зеркальными окнами вместо толстых кирпичных стен.

Вестибюль со множеством совершенно одинаковых полированных дверей, на каждой из которых висели какие-нибудь таблички, был наполнен гулким стрекотом пишущих машинок, звонкими трелями телефонов, дробным и размеренным звуком шагов.

Лиля нерешительно остановилась, и Бельчиков недовольно дернул ее за рукав.

– Пойдем!

– Куда идти-то?

– Сказали ведь: к самому главному редактору, в рубрику «Курьер природы», – и Саша решительно двинулся через вестибюль к маленькому, ссохшемуся старичку в форменной фуражке с газетой в руках.

– Скажите, пожалуйста, – обратился к нему Саша, – как пройти к самому главному редактору?

Старичок опустил газету и строго посмотрел на Сашу поверх очков. Бельчикову показалось, что старичок не расслышал вопроса, и повторил громче.

– Не кричи в общественном месте! – приказал старичок. – Не глухой, слышу. Зачем тебе товарищ Новосельцев?

Бельчиков замялся:

– У нас важное дело… – Он оглянулся на Лилю, которая так и стояла у входных дверей.

– Какое дело? – в голосе старичка появились раздраженные нотки.

Лиля с беспокойством наблюдала за разговором. Слов она не слышала, но по тому, как наступал старичок с газетой и нерешительно топтался перед ним Бельчиков, поняла, что требуется ее вмешательство.

Она торопливо достала письмо из красивой сумки, которую специально для этого случая дала ей сестра, и поспешила на помощь:

– Вот, пожалуйста, дедушка! У нас – письмо.

Старичок устремил красные слезящиеся глаза на Лилю и сказал:

– А вы кто будете?

– Мы?.. – Лиля задумалась лишь на секунду. – Пионеры из восьмой школы.

– Надо сразу так и говорить: с поручением, мол, пионеры, – старичок покрутил письмо, для чего-то поглядел его на свет и добавил ворчливо: – В пионеры поступили, а разговаривать, как положено, не научились… В тридцать четвертую комнату идите. Спросите Иванову Лидию Васильевну.

– Нам надо самого главного… – без прежней уверенности заикнулся Бельчиков.

Старичок снова взглянул поверх очков:

– Ты как думаешь, для чего я тут посажен? Слышал про НОТ?.. Научная организация труда. Дак я – и есть эта самая живая НОТ, – старичок вдруг улыбнулся и сразу превратился в домашнего деда. – А посажен я тут для того, чтобы определять, кого и куда направить. Чтобы людей по пустым делам не тревожить. К примеру: ты принес письмо. Зачем соваться сразу к товарищу Новосельцеву? У него забот полный воз. Есть отдел писем, товарищ Лидия Васильевна прочитает и решит досконально, кому письмо твое передать. Если потребуется – главному, если кто другой может разобраться – тому. Понял?

– Спасибо, дедушка! – Лиля оттащила Бельчикова, испугавшись, что он начнет спорить с живым НОТом, и тогда им никогда не выполнить поручения.

Тридцать четвертая комната находилась здесь же, на первом этаже, по соседству с постом дежурного.

Лидия Васильевна оказалась молодой, стройной, светловолосой женщиной с лучистыми синими глазами и такой же улыбкой. В отделе писем, как потом решили Лиля и Саша, именно такой человек и должен сидеть: сразу хочется все ему рассказать, поделиться бедой или радостью. Даже просто поговорить – и то приятно.

Лидия Васильевна усадила их в мягкие кресла и тут же прочла письмо.

– А кто такие Лаптевы?

– Это… – Лиля вопросительно взглянула на Бельчикова: можно ли говорить? – Лаптевы – родители Андрюши и Пети: Андрей – командир отряда «Зеленый патруль», а Петя… – она запнулась, – наш командир.

– Петька и мы все – «зеленые», ну… из отряда то есть, – вмешался Саша. – Ведем сейчас расследование.

– Расследование? – Лидия Васильевна явно заинтересовалась.

И Саша с Лилей, торопясь и перебивая друг друга, начали рассказывать.

– Что за юные граждане у тебя, Лидуша? – в комнату заглянул бородатый парень в джинсовом костюме.

– Зайди послушай, очень любопытно, – пригласила Иванова.

Бородач схватывал все на лету: через минуту он шумно отставил стул и объявил:

– Это настоящие герои! Лида, не выпускай их. Я сейчас принесу камеру и сделаю несколько снимков.

Лиля Карасева замерла на полуслове, а Бельчиков (он тоже схватывал все на лету) быстро уточнил:

– Для газеты?

Лидия Васильевна лучезарно улыбнулась и подтвердила:

– Казаринов наш замечательный фотокорреспондент.

Лиля зарделась и, кося глазами на Бельчикова, твердо сказала:

– Лучше – Петю Лаптева. Без него сниматься не будем.

– Готовы? – в комнате снова появился Казаринов, на ходу подготавливая аппаратуру для съемки.

– Всегда готовы! – ответил за двоих Саша и шепнул Лиле: – Сфотаемся как представители «зеленых», и потом Петьку пришлем!

– Лидуша, поставь пионеров возле твоей пальмы. Прекрасный фон! Так. К свету!.. Тень листа на лицо падает – убери лист, – командовал бородач. – Ребятки, внимание!.. Делайте вид, будто пальму изучаете. Живее, живее, девочка! Не на сборе дружины стоишь… Отлично. Сейчас птичка вылетит… Оп-ля! Еще разок… – Казаринов довольно засмеялся и пообещал: – Снимочки будут экстра-класс! Лида, когда «Курьер» пойдет?

– В субботнем номере, как всегда.

– О'кей! И подпись дадим: «Юные друзья природы на боевом посту». Все, побежал!

– Товарищ Казаринов! – неожиданно для себя окликнула корреспондента Лиля.

– В чем дело, дружок?

– Мы ведь голубую ель ищем, а не пальму.

Фотокорреспондент энергично погладил свою окладистую бороду и пообещал:

– Ель сниму отдельно! Они еще там остались?.. – последние слова он кричал уже из-за двери, демонстрируя, что самые занятые в редакции люди – фотокорреспонденты.

– Ну, ребята, спасибо, – Лидия Васильевна обняла их за плечи и проводила до дверей. – Молодцы, что пришли. Факты проверим, и, если подтвердятся, думаю, газета откликнется материалом. Надо будет позвонить товарищу Баркину.

– Кому? – в один голос вскрикнули Лиля и Саша.

Лидия Васильевна удивленно пояснила:

– Валентин Николаевич Баркин – наш активный автор, много пишет для «Курьера природы». Вы его знаете?

Карасева и Бельчиков растерянно переглянулись.

29

«„Дело – в шляпе“, – уверенно сказал Тулупчиков».

(Но, как показали дальнейшие события, он ошибся).

Когда Игорь Тулупчиков заглянул в чердачное окно, то, по его собственному выражению, чуть не загремел с крыши. И грохот, надо полагать, стоял бы приличный, так как Терем был высок, а местный дворник участвовал в месячнике «За санитарную культуру города», в связи с чем добросовестно отбрасывал снег от дома к деревьям.

Но в минуту опасности человек бывает предельно собран и осторожен, поэтому Игорь благополучно, за считанные секунды спустился с лестницы. И по его торжественному и взволнованному лицу Петька и Миша поняли, что произошло нечто необыкновенное.

– Отгадайте, что я видел! – Тулупчиков выжидательно посмотрел на ребят.

– Елку! – делая круглые глаза, выпалил Петька.

– Не угадал. Ну, Ягодкин?..

– К-клад! – Миша был уверен, что рано или поздно в их Тереме будет обнаружен старинный клад.

– Эх, плохо еще у вас с логическим мышлением, – осудил Игорь. – Кто потащит елку на чердак? И зачем?

– Распилить! – Петьку задело замечание Игоря.

– Распилить я дома могу. Частями легче вытаскивать, и никто не увидит, – Тулупчиков внезапно замолчал, пораженный догадкой. – Парни, а это – мысль!.. – Игорь разволновался не на шутку. – Слушайте внимательно, пинкертоны, – Тулупчиков понизил голос, хотя никого поблизости не было. – За чердаком следить! Глаз не спускать! Особенно, как стемнеет. Когда у вас мусор вывозят, Ягодкин?

Миша похлопал ресницами, как всегда в минуты растерянности, и сообщил:

– В-в полседьмого.

– А вчера была машина?

– Пра-аздник же.

– Так… – сложная работа мысли вызвала у Игоря нервный озноб. – Значит, сегодня или завтра – конец.

Лаптев-младший насупился. Тулупчиков расхохотался:

– Не соображаете?.. Преступника скоро поймаем! На чердаке лежит «шуба»!

– Ну и что? – Петька требовал подробностей.

– Ну, давайте встряхнем ваше серое вещество. Порассуждаем, – Игорь был настроен благодушно. – Значит, так. Ель и «шуба»– улики. Будет преступник их уничтожать?.. Обязательно. Поехали дальше. Как лучше всего от них избавиться? Быстро и незаметно?.. Ягодкин?..

Миша беспокойно оглянулся на Петьку.

– Не знаете?.. Подсказываю: голубенькую распилить и выбросить в мусорку. И – шито-крыто!.. А «шубу»?..

– Т-тоже – в мусорку! – радостно сказал Миша. Он понял наконец ход мыслей Тулупчикова.

– Зачем?.. Чердак – общий! Докажи, что я ее туда положил, – запальчиво сказал Лаптев-младший.

– А-а с-следы? От пальцев? – робко напомнил Ягодкин.

– Современный преступник не дурак, шарики у него крутятся, будь спок! Перчатки надевает. Вот так! – у Петьки был вид победителя.

– Все ра-авно, следы! – краснея произнес Ягодкин: он не привык спорить с Петром. – Т-а-ам – земля и п-пыль. А он ходил! И с-собака унюхает.

Тулупчиков с интересом следил за спором.

– Молоток, Мурзик! – он покровительственно встряхнул Мишипо плечо. – Котелок у тебя варит!.. Преступник н е п р е м е н н о придет на чердак! Тем более, он знает, что голубенькую ищут, и сильно уже перепугался. Он придет, а мы его – что?..

– Цап! – дружно крикнули Петька с Мишкой и обменялись серией коротких дружеских ударов.

– И дело – в шляпе, – закруглил мысль Тулупчиков. – Но смотрите! Никакой самодеятельности! – повторил он слова Николая. – А то… – и перед носами сотрудников возник выразительный монолит из пяти крепко сжатых пальцев.

30