Текст книги "Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ)"

Автор книги: Ричард Рубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

Удивительно, но Нацуки мне не мешала.

– Так, – выдавил я, когда отдышался, – все, систему перезагрузил вроде как. Снова могу ясно мыслить.

– Это радует, – осторожно заметила коротышка.

– Не так-то у нас с тобой щас много поводов для радости, – резюмировал я, – но! Нехрен слезы лить.

– Ты их обязательно прольешь, – заорала Нацуки, – если сейчас же не расскажешь, что за дичь творится вокруг!

Мощность ее голоса в сочетании с въедливым тембром дала прекрасные результаты. Из близлежащих кустов с низкого старта взлетела стайка птиц. Дед с книгой вздрогнул и чуть не уронил очки.

– Якоб, Ингрид, пойдемте отсюда, – скомандовала мамаша, – небезопасно тут. Совсем подростки от рук отбились – шумят, угрожают. Полицию бы вызвать за нарушение общественного спокойствия!

Продолжая костерить нас последними словами, она повела детей прочь. Те присмирели и позабыли о том, что еще минуту назад умирали без мороженого.

(ах этот славный советский пломбир)

Нихрена себе. Оказывается, типаж «яжматери» встречается даже здесь. Они действительно распространены повсеместно!

Нацуки фыркнула и пнула подвернувшийся под ноги камешек.

– Я бы тоже вызвала полицию. И предъявила бы этой дамочке обвинения за издевательство над ребенком.

– М? – не понял я, – за что? Не, я хз, конечно, какой нынче положняк в воспитании детей, но если их не контролировать, они ж тем же мороженым обожрутся, стоп-крана не предусмотрено…

– Да дело не в мороженом! – тут она заговорщицки мне подмигнула, – смари, кем вообще нужно быть, чтоб ребенка назвать, бля, ЯКОБОМ? Это ж имя, я даже не знаю для кого! Для дряхлого ворона, что ли!

(пусть старо как мир понятье корча порча приворот / практикуем мы к проклятьям современнейший подход)

Теперь уже в голос заорали мы оба. Стояли обнявшись в скверике под лучами послеполуденного солнца и хохотали как два пенсионера на записях «Аншлага» – до соплей и искр в глазах. В этом наверняка было что-то нездоровое, но сейчас что я, что Нацуки на это плевать хотели. Хорошенькое же у нас свидание вышло, черт возьми. Вышли, грубо говоря, за хлебом, а в итоге можем вызвать конец света. Прекрасная работа, ребята.

– А ведь мы с тобой сумки со жратвой там на улице оставили, кто-то уже стырил, должно быть, – просипел я.

– И хер с ними, – резко выдохнула Нацуки мне в морду. Ее дыхание пахло клубничной жвачкой, – если верить этому подонку, я, может, последний день живу. Поэтому не дергайся.

Прежде чем я успел понять, к чему это было сказано, лицо Нацуки вплотную приблизилось к моему. Цепкие руки обхватили меня за шею. Ну вот, кажется, щас еще одну ачивку закрою. Я потянулся к ней… и тут же все прекратилось, а через секунду мне в лоб прилетела затрещина.

– За что? – спросил я.

– Ты чего это удумал? – возмутилась она, – раньше времени помереть собрался, что ли? Могу устроить! Вот и доверяй мальчишкам после такого! Я, между прочим, все еще жду от тебя объяснений.

Угу. А мне бы щас на лоб холодный компресс пригодился. Звезданула-то она мне на совесть. Завтра на месте удара вырастет славная наливная шишка… если завтра вообще наступит, конечно. Насчет этого у меня теперь есть вопросики.

– И ты их получишь, – заверил я, – только придется чуток подождать и еще прогуляться. Иначе полной картины не получится.

– Куда?

Нацуки тяжело вздохнула. Флекс флексом, но при всей своей показной мощи она далеко не киборг-терминатор, и стопудово вымоталась после встречи с Майклом. Надеюсь, переход нам предстоит не слишком длительный.

– Знаешь короткую дорогу к дому Моники?

Глава 31.5

Кухню наполнил приятный, по-домашнему уютный аромат жареного сыра. В рецепте ничего лишнего – кусок пшеничного хлеба, одно яйцо и блюдце тертого «маасдама». Калорийно, зато энергии на весь день хватит. А это штука ценная, даже если работаешь из дома. Тем более, что в последнее время неурядиц полно – то в ванной засор ни с того ни с сего образуется, то бассейн позеленеет от того, что чистильщик схалтурил… Заменить бы его да увольнять жалко. К тому же не так уж много есть кандидатов, желающих к этой грязной работенке приобщиться. Того и гляди придется самому лезть… А что делать? Иначе дети всю плешь проедят. Дуться начнут или еще подхватят чего. Медицина-то в городе недешевая, доктора с радостью последние трусы с тебя спустят, только волю дай…

Пока завтрак на плите доходит, можно позволить себе побездельничать. Хотя бы на пару минут. Утро получалось на загляденье, как в кино. Тосты, любимые старые песни по радио, чашечка свежего эспрессо прямиком из кофеварки. Только апельсинового сока не хватает – закончился вчера вечером. Ну да и бог с ним. Это элемент приятный, но не обязательный.

В распахнутое настежь окно ворвался свежий ветер. Вел себя нагло – переворошил страницы книжки (хорошо хоть закладка на месте осталась), колыхнул занавески, попытался задуть газ – и не смог. Лицо обдало приятной свежестью. До чего ж денек обещает быть славным! Пожалуй, ни к чему сегодня надолго засиживаться. Часиков до трех поработать – и хватит.

Яркий солнечный свет бил по глазам, но даже так зрение выхватило силуэт в конце улицы. Неспешным шагом он двигался по тротуару. Шел методично, как солдат на параде – раз-два, раз-два. Не хватало только маршевой барабанной отбивки. Мало-помалу силуэт проявился и оказался худощавым пареньком лет семнадцати. Зрелище это было не новое, все-таки тут школа буквально рукой подать, так что ученики всех возрастов мимо дома хаживали регулярно. Вот и паренек явно к ним относился – по уродливому пиджаку школьной формы было понятно.

Но только вот почему-то одного взгляда на него оказалось достаточно, чтоб уже не видеть ни зеленеющей соседской изгороди, ни чистого неба, ни солнца. Что-то с пацаном было неладно. Смутная тревога поднялась внутри и стала разрастаться, словно гелий в шарике. Но причина тревоги открываться никак не желала – предпочитала прятаться на границе сознания.

(раз-два, раз-два)

Каблуки ботинок отбивают размеренный ритм по тротуару.

(раз-два, раз-два)

Песня в радиоприемнике сбивается. Голоса снижаются на тон, как будто трек замедлили, и захлебываются помехами.

(раз-два, раз-два)

Свет в окне становится бледным и каким-то неживым. Сейчас это уже не солнце, а энергосберегающая лампочка. Ничего живого в ней не осталось.

Как и во всем остальном. Трава уже не трава, а дешевый пластик. Соседские подсолнухи все так же приветливо кивают… плюшевыми головками.

(раз-два, раз-два)

Паренек приближается. Сейчас он пройдет мимо окна точно так же, как это делают десятки других до и после него. Но именно этот – особенный. Очень хочется закрыть окно и плотно его занавесить. Однако не получается. Да что там – не получается даже выключить плиту, хотя от сковороды уже тянется дымок и отчетливо пахнет гарью. Завтрак пошел насмарку.

(раз-два, раз-два)

Теперь шаги уже совсем рядом. Фигура вырастает на дорожке у дома. Она не задерживается, необходимости в этом нет. Достаточно просто обозначить свое присутствие. То ли от запаха дыма, то ли от напряжения, но в глазах рябит. Пляшут разноцветные мушки. Голова паренька появляется в окне, и становится очевидно, ясно как день, что…

(у него нет лица)

Вернее, есть, но оно все время плывет. Как будто его обладатель не может определиться с внешностью. Появление незнакомца сопровождается оглушительным писком – сработал детектор дыма. Если не пошевелишься, дом полыхнет ко всем чертям, а за него займ еще не выплачен. Но это страшное лицо завораживает так, что с места не двинуться… Оно смотрит пристально, словно изучает. И почему-то сразу становится понятно, что никто от этого гостя спасать не придет. Ни пожарные, ни полиция…

Разве что…

…

Курсор щелкнул на три точки в углу экрана. Остановился на опции «Выход». Никакого сохранения. Нельзя давать глюкам шанс, а то потом от них вовсе не избавишься.

– Опять он, – в сердцах всплеснула руками Саёри, – уже которую сохраненку мне запарывает! Сколько можно! Откуда только взялся?

На самом деле парочка версий у нее уже имелась. Вполне возможно, что Гару, когда приходил позавчера в гости чистить компьютер, дело свое до конца не довел. Зараза затаилась в дальнем уголке жесткого диска и выползла, как только опасность исчезла. А может, это она сама уже успела завирусить комп за вчера или даже сегодня за утро. Тоже не стоит такой вариант исключать. Но соблазн накатить на любимых симсов парочку модов был слишком велик.

Теперь придется пожимать плоды. Или пожинать? Гару бы сказал наверняка. Он же смышленый. Причем во всех смыслах – и в книжных, и в жизненных. В отличие от нее. Сама она разве что напортачить мастер, а вот чтоб свою ошибку исправить…

При мысли о том, что придется снова звать Гару на помощь, Саёри нервно повела плечами. Он не откажет (по крайней мере, раньше никогда не отказывал), но ворчать и зудеть будет так, что голова лопнет. Опять заведет свою шарманку про информационную гигиену, антивирусы и тому подобные страшные вещи. А ей останется только сидеть и глупо хихикать, пока он пыхтит возле монитора, то и дело вбивая с клавиатуры хитрые команды.

Еще совсем недавно Саёри бы предпочла провалиться к центру Земли, чем такое позволить. Но в последние несколько дней тучки совсем не свирепствовали. Это удивляло. Ведь на первый взгляд, в жизни не изменилось ровным счетом ничего. Да и на второй тоже.

«И тем не менее ты теперь улыбаешься себе в зеркале, не так ли?»

Значительный прогресс. Если учесть, что порой не хватало сил даже выбраться из постели, чтоб до этого самого зеркала доползти.

Что-то стало другим.

Нет, не так.

Кто-то стал другим.

Саёри никому об этом не говорила, но она сердцем чувствовала, что Гару изменился. Ровно с того самого дня, как она предложила ему вступить в клуб. Это чувство крепло в ней всю неделю и окончательно оформилось к пятнице. Когда они сидели вместе, плечом к плечу, в ее спальне и рассматривали альбом с рисунками, впервые за долгое, очень долгое время, Саёри не ощущала привычной тоски. Только спокойствие и тепло. Это сочетание ей понравилось. Слишком понравилось, чтоб его отпустить. Поэтому пусть Гару ворчит хоть до завтрашнего утра… или откалывает странные шуточки, которые до нее не доходят, хоть убей.

Впрочем, Саёри была согласна даже на посиделки в молчании. Лишь бы он был рядом.

Если бы ее спросили, что именно произошло с ее соседом и, как нынче говорят одноклассницы, крашем, она бы ответила сущую глупость. Но глупость точную. В Гару стало больше жизни. Внутри него как будто разжегся огонек. Недотепа, с которым раньше можно было разве что последний эпизод хайпового аниме обсудить, оказался внимательным, чутким, да и в стихах понимал даже больше ее.

(а может, и побольше Моники)

Недотепой быть не перестал, конечно, но это уже мелкие детали. В его неловкости даже был определенный шарм. Или так казалось из-за розовых очков.

Саёри окинула взглядом письменный стол. Солнечные лучи желтыми полосами падали на его поверхность. Так же, как и в тот день, когда она написала свое первое стихотворение для клуба. Гару угадал – последние строчки родились за завтраком.

(…только кушать хочется очень)

Заурчал желудок. Ничего не попишешь – такая уж особенность организма. Только стоит подумать о еде, как он сразу же просыпается и начинает капризничать. Нацуки часто шутит, что внутри у Саёри самая настоящая топка, в которую надо подкидывать топливо. Не совсем так, но в чем-то она права. Когда тучек собирается слишком много, забить тот шум, который они приносят с собой, удается только вкусняшками. Но сегодня, к счастью, день безоблачный не только за окном. Однако подкрепиться все же не помешает.

Саёри подхватила со стола мобильник. Если оставить его здесь, даже с выкрученным на полную рингтоном звонка не услышишь. Моника вроде как обещалась позвонить с фестивальными делами… или Гару…

Перед глазами снова предстал огонек. Маленький, теплый и уютный, он потрескивал прямо у нее на ладони.

Да, телефон определенно нужно взять. Саёри очень надеялась, что он позвонит. Какая-то часть ее, прежняя часть, все еще корила себя за это. Внутренний голос, ее давний знакомый, не уставал напоминать, что нельзя отягощать друзей своими проблемами – у них и без того полным-полно забот и более интересных занятий. Но теперь этот голос стал гораздо слабее. Его перекрывал другой. И тот другой своих желаний не стыдился ни капельки.

Саёри второй голос очень нравился. Он звал ее Сайкой и говорил ласково, но без излишней сладости. Очень знакомый голос. Родной.

Но поскольку желудок умолкать отказывался, пришлось сперва подумать о нем. В холодильнике нашлась пара яиц и кусок сыра. С хлебом повезло меньше – остался только ржаной, поэтому традиционные тосты отпали. Но Саёри не расстроилась. Пусть в готовке до уровня Нацуки ей далеко, но кое-что она все-таки смыслит.

«А ведь у тебя не так много козырей в рукаве» – возникла непрошенная мысль, – «по сравнению с остальными так уж точно».

Что есть, то есть, согласилась Саёри, пока выкладывала на разогретую сковородку хлеб. Моника – звезда школы, яркая и амбициозная. Знает, чего хочет и как это получить. Юри с ее аурой загадочности и изысканности. Нацуки с ее вечным контрастом взрывного темперамента и мягкости. Кто она в сравнении с ними? Просто неуклюжая девчонка, с которой Гару когда-то гулял в детстве. Какой шанс, что он выберет ее из всех остальных? Десять процентов? Один процент? Сотая процента?

Те краткие секунды, что они с Гару провели под козырьком магазина в пятницу, говорили, что шанс был. И потом, а разве обязательно забирать его в безраздельное пользование? Наверное, все, даже Нацуки, признали бы, что Гару сплотил клуб. Всю неделю они четверо грелись у этого огонька, словно путники, уставшие после долгой дороги.

Надо обязательно записать такую удачную…. штуку и потом в какой-нибудь стишок впихнуть. Девочкам должно понравиться. Может, и Гару тоже оценит. Хвалил же он ее прошлые работы. Чего на самом деле раньше от него тоже было не дождаться. Максимум, на который Гару был способен – кивок и короткое «угу». И это в лучшие дни. Обычно Саёри шла в школу одна.

«Спи и ни о чем не беспокойся. Ты не одна» – так он тогда сказал на прощание.

Саёри нахмурилась и рассеянно уставилась на шкворчащую сковороду. Как же глупо вышло! Кто мог вообще забраться к Гару в дом? Даже если не брать в расчет, что в городе преступлений ноль, потому что все друг друга знают, какой в этом смысл? Денег у него нет, иначе не одалживался бы у Моники, взять тоже нечего, кроме телевизора да старенькой приставки… Просто иллюзия, игра света, которую подсунул мозг…

А если нет?

Если странная тень оказалась там, в пустом доме взаправду? Гару уверял, что все обшарил, но ведь незваный гость мог и затаиться. Хотя Моника наверняка помогла. У нее же глаз наметан и со смекалкой полный порядок.

(да и со всем остальным тоже)

Сердце Саёри болезненно сжалось. Она вздохнула, взяла лопатку и перевернула румяный тост другой стороной. Ну, как перевернула – попыталась. На полпути ланч соскользнул вниз и попросту шлепнулся в сковороду. Смесь из яйца и плавленого сыра разлетелась во все стороны. Что ж, вот это как раз в ее духе.

Время оценить ущерб. Под удар попала плита, кухонная тумба… Еще немного угодило на пол. И, кажется, даже любимую ночную футболку постирать придется.

Вот в этом все и дело. С Моникой таких инцидентов наверняка не происходит.

В глазах защипало. Саёри потянуло всплакнуть, но она подавила внезапный порыв и еще вдобавок отругала себя за малодушие. Сегодня никто не придет, поэтому придется справляться самостоятельно. Как и подобает человеку на пороге взрослой жизни. Нельзя позволять, чтоб такие мелочи выводили тебя из строя. Гару не может жить одними лишь твоими заботами.

Саёри прекрасно это знала. Поэтому за вечер среды было так стыдно. Она поглядела на забинтованную ладонь. Порез от осколка уже почти зажил, а вот тяжесть никуда не ушла.

Из-за своей неуклюжести она заставила Гару волноваться. И самое паршивое, что одновременно с этим Саёри ХОТЕЛА, чтоб он волновался. Хотела, чтоб он был с ней, а не с Моникой. Хотела, чтоб багровая отметина у него на шее оказалась просто укусом какого-нибудь залетного жука.

Хотела, чтоб он позвонил. Может, стоит даже придумать что-нибудь понажористей, чем тосты? Пригласить при случае на ужин. Просто так, из дружеских чувств. Без всяких задних мыслей.

Второй голос ее полностью поддерживал. Они вместе поедят, выпьют чаю или кофе, посмотрят кино… может, даже боевик, которые так любит Гару, типа того фильма про киллера из таинственной организации, у которого еще кличка как у сказочной ведьмы… А там, глядишь, она и наберется смелости, чтоб сказать ему то, что нужно сказать. Про то, что свое «Солнышко» она уже нашла.

Или нет, не так. Не стоит мудрить. Гару не глупый, конечно, но и не мастер шарады разгадывать. Лучше все выложить как есть.

В ноздри ударил запах горелого. Саёри со вкусом чихнула и вынырнула из сладких грез, куда незаметно для себя провалилась. И очень вовремя – ланч стремительно катился в тартарары. Сыр уже успел превратиться в твердую корку, под которой наверняка прятались хлебные угольки.

– Кажется, я действительно могу поджечь воду в кастрюле, – пробормотала Саёри и снова чихнула.

Может, и хорошо, что сейчас здесь никого нет – потом об этом поминали бы десять следующих клубных собраний. Как, скажите на милость, можно спалить еду, находясь от нее в двух шагах? Не знаете? Спросите Саёри!

От сковородки шел черный жирный дым. От тяжелого запаха закружилась голова. Почему-то возникло ощущение, будто знакомая до колик в боку кухня расплывается. Теряет очертания.

«Ну дела, подруга, надышалась ты»

Так и есть. Надо открыть окно, запустить свежего воздуха, все и прояснится сразу. Саёри так и сделала. Щелчок задвижки – и теплый, совсем не осенний ветер коснулся ее лица. Удушливый чад сгоревшей еды он переборол в два счета. Но вот помутнение отчего-то не проходило.

Но Саёри не успела подумать, отчего. На столе нетерпеливо задрожал мобильник. Она отошла от окошка и схватила его. Первым в глаза бросилось имя. Такое знакомое… родное… такое нужное и желанное.

Палец ткнул в зеленую трубочку.

– Д-да.

Собственный голос показался Саёри хриплым и чужим. Наверное, успела уже наглотаться дыма, дуреха. В ухо ударили щелчки и помехи, словно Гару звонил издалека. Как минимум из соседнего города.

«Ну так это же твой принц. Значит, и жить ему положено в тридевятом царстве».

– Здорово!

– Привет! – постаралась она добавить в голос оптимизма, – как дела?

– Да покатит, – отозвался Гару, – чем занята?

Ни в коем случае не стоит ему рассказывать про маленькое фиаско, опять разволнуется. Выбирай безопасный вариант.

– Да ничем, вот собралась пообедать.

– Ну, ты как всегда, – усмехнулся он, – кто удивлен? Никто не удивлен!

Отлично. Ничего не заподозрил.

– Эй! – игриво надулась Саёри, – не делай из меня обжору!

– Не буду, ладно уж, – смилостивился Гару, – я вот что звоню-то: не против, если я щас загляну на часок?

Сердце у Саёри ухнуло в пятки. В интернете она часто натыкалась на разные мотивирующие цитатки. Очень часто их авторы любили повторять, что мысли материальны, и если прикладывать достаточно усилий, то вселенная ваши желания исполнит. К сожалению, пока что эта теория не подтверждалась. Поп-легенда Тайлер Стаут не поздравила Саёри с днем рождения, и грузовик с мороженым на улице не перевернулся. Но надежды она не теряла.

Может, не зря? Вдруг всего лишь нужно было хотеть ПО-НАСТОЯЩЕМУ? От всего сердца. Каких-то пять минут назад она думала о том, как было бы здорово оказаться рядом с Гару, и вот…

Желание само плыло к ней в руки. И тот, второй голос, тот, что разгонял тучки, советовал его не упускать.

Саёри широко улыбнулась солнцу и вдохнула полной грудью. Все вокруг будто бы наполнялось теплым сиянием. Досады от сгоревших тостов как не бывало. Какая ерунда.

– Конечно, загляни, Гару, о чем речь? Я буду ждать.

Глава 32

Как только мы с Нацуки вышли на мощеную дорожку, ведущую к дому Моники, я понял – от воспаления скромности главе нашего клуба умереть не суждено. Жилье она себе начитерила такое, что не только толстосумы с Рублевки обзавидовались бы, но и некоторые голливудские звезды. Крепкий особнячок из белого камня, три этажа плюс понтовая надстройка на крыше, отделанная стеклом. Наверняка там бассейн или какая-нибудь оранжерея, где садовники выращивают МАНГО (которые, кстати, тоже литература, лол). Очень светло, просторно, окна здоровенные, на втором этаже одно так и вовсе всю стену занимало…

(было бы очень обидно, если бы кто-то в него камнем запустил, правда? посмотри, какой там симпатичный булыжник валяется. давай, братан, я же знаю, ты хочешь. не сопротивляйся)

…поэтому складывалось впечатление, что я в гости к эксцентричному миллиардеру забрел или молодому олигарху. Денег у этого человека в любом случае столько, что удавиться можно.

– Охренеть, да? – Нацуки заметила мою реакцию и дернула меня за рукав. – Моника нас только раз к себе приглашала. После второго или третьего клубного собрания. Чаю попить и узнать друг друга получше. Мы с Юри прихренели порядочно, но постарались себя в руках держать, а вот Саёри…

– А что Саёри? – спросил я. Впрочем, зная ее, предположить нетрудно. Теперь любопытно, подтвердится ли мое предположение.

Нацуки закатила глаза.

– Да понесло ее! Как будто в парк развлечений попала. Вместо того, чтоб чай пить спокойно, она весь вечер по дому туда-сюда шарилась и Монику доставала расспросами, что и сколько тут стоит. Под конец уже всех достала, даже Юри. Так и не посидели нормально, и мне пришлось потом брауни одной доедать. А это, чтоб ты знал, совсем не прикольно!

Я едва сдержал улыбку. Угадал, черт возьми. Для Сайки с ее легкой натурой и щенячьим энтузиазмом такие места все равно что Диснейленд. Моника могла бы и предвидеть такую реакцию.

(просто она, как завещал гомер симпсон, живет импульсами. весь горизонт планирования завален. наверное, такой механизм борьбы с тем, что вся ее жизнь была расписана до последней буковки)

Не могу ее в этом винить.

– А что не так с брауни? Если ты сама его сделала, наверняка вкусная штука вышла. – закинул я небольшой комплиментик.

Ее так прикольно смущать. Да все они тают как лед в сломанном холодильнике, даже неприступная Моника, стоит мне только красноречие подключить.

(ты, главное, потом эти навыки успешно в своем мире задействуй, Игорян. там все гораздо хардкорнее. сам же знаешь, что столичные штучки более избалованные, чем эти школьницы)

И да, и нет. С одной стороны, мало кто обрадуется просто визиту в раменную. Это все равно что свидание в чебуречной организовать, где по соседству с тобой кавказцы на родном наречии ругаются и блатняк из колонок орет. Но в родных местах нет аж четырех тянок, между которыми надо лавировать и не раздолбаться об айсберг.

Нацуки действительно смутилась. Вздохнула и нервно потерла запястье.

– Потому что я же не для себя такие штуки готовлю… «Гару», – она выставила пальцами презрительные кавычки возле моего имени, – я люблю, чтоб выпечка не только язык радовала, но и глаз, это верно. Но когда только для себя готовлю, то над дизайном не убиваюсь. Зачем? Папа не оценит – он после работы никакущий приходит, ему лишь бы в желудок что-то закинуть, а ради себя одной стараться как-то глупо. Самолюбовательно.

Я чуть не прыснул. Все-таки сомнительное словотворчество – это не только фишка Саёри. На этом поле у нее есть знатный, весьма способный конкурент.

– Поэтому заморачиваюсь над дизайном только на собрания или посиделки, – закончила Нацуки.

– Здравый подход, – оценил я, – все правильно делаешь.

Она просияла довольной ухмылкой.

– А то! Я тебя еще жить поучу, дурак!

Ну вот, опять из ниоткуда оскорбления полетели. А я уж думал, что мы этот этап прошли и ступили на территорию околоромантической связи. Но, видать, произошел откат.

Откат… Если все сработает, уже скоро, ночью, Моника свою волшебную шарманку прокрутит, введет чит-код на доступ к консоли, и мы укажем ублюдку Майклу на его законное место. Но переменных слишком много. Код должен оказаться рабочий, запомнить его надо правильно… дохрена всяких «если». А надежд на нашу богатенькую буратину немного. Слишком безалаберная.

Звонка я нигде не нашел, поэтому пришлось постучаться. Дверь в цифровой крепости Моники была крепкая, блестящая и классно пахла деревом. Немного выбивается из образа «умного дома», но ничего страшного – так даже привычней как-то. На первый мой стук никто не спешил. Надо было предупредить, наверное. Вдруг она уже успела куда-то свалить…

Тут за шиворот как будто ледяной воды плеснули. Вдруг Майкл уже навестил ее перед тем, как попасться мне на глаза? Я о нем невысокого мнения, но ему хватит мозгов, чтоб приоритеты правильно расставить. Устранить главную угрозу. Сыграл на нашей внешней схожести, притворился мной, а там и…

Стараясь об этом не думать, я постучал еще раз. И вновь никакого ответа.

– Ни хрена не умеешь! – заявила Нацуки. – Гару, вот чего ты скребешься, как таракан в чулане? Так можно тут торчать до конца света!

Она оттеснила меня от двери и размяла кулачки.

– Смари, как надо, и учись!

Я прищурился от яркого солнца и приготовился внимательно следить за мастер-классом. И был впечатлен; Нацуки так забарабанила в несчастную створку, что чуть смолу из нее не выжала. Если б по соседству тут кто-то жил, они могли бы подумать, что дом Моники обстреливают из гаубицы. Но она и об этом позаботилась – дом свой разместила на живописной опушке. Если с отдаления посмотреть, вид, должно быть, получится открыточный.

(чисто винни-пух или хоббиты. бильбо, сука, тибэггинс)

Ага, и Моника как принцесса из сказки. Выходит каждое утро в лесок и заводит там свои арии диснеевские. Птички ей волосы заплетают, бурундуки орешки несут, чтоб в утренние хлопья насыпать, бобр с перебинтованными культями мелким ремонтом в хате занимается.

Словом, не жизнь, а халва в шоколаде. Хорошо быть властителем вселенной. Поэтому у нее так горит с того, что эта возможность исчезла. Даже мое наличие не слишком-то его компенсирует.

(ей обидно потому, что эта возможность не пропала, а к другому владельцу перешла. Монкер – махровая эгоистка, собственница, можно сказать. иначе всего сюжета ДДЛК не случилось бы. так что ты на самом деле очень смелый, раз вот так вот заявился сюда с Нацуки. глянь – у нее вон бретелька лифака из под футболки торчит. уже одно это может сагрить Монику на вас обоих)

Спокойно. Я знаю, как с ней действовать.

Нацуки свое дело тоже знала. Колотила себе в дверь и плевать хотела на всех окружающих, включая меня. Я уж думал, что она ее вообще вышибет нахрен.

А заменять потом кому? Мне, конечно же. За ремонт платить вряд ли буду, зато установка стопудово на мои плечи ляжет. Зачем деньгами разбрасываться и вызывать наемных рабочих, когда теперь мужик есть в хозяйстве? И плевать, что мужик этот чуть сильнее макаронины.

Однако даже на шум никто не откликался. Что ж, хватит этого барабанного шоу. Пора остановить буйство розового гремлина.

– Эй, – тронул я Нацуки за плечо, – хорош. Нет ее дома, только зря тащились…

Она отмахнулась.

– Не, Гару. Дома она. Настойчивее просто быть надо, нельзя сдаваться. И тогда тебе удача улыбнется во все свои восемь с половиной зубов.

Выдав эту мотивирующую телегу, Нацуки вновь поддала двери хорошенько. Я уже принялся прикидывать будущие расходы и трудозатраты, когда издалека донеслось:

– Я вас слышу, успокойтесь, пожалуйста.

Нацуки посмотрела на меня с торжествующим видом. Такой классический «Ну я же тебе говорила, долдон» из палаты мер и весов. Я в ответ лишь хмыкнул. Нельзя ничего говорить, так только топлива в огонь ее триумфа подброшу.

В замке завозились. Звучный щелчок – и нас встречает знакомое лицо.

(а для тебя так и вовсе уже родное, хех)

– Это что-то новенькое, – задумчиво произнесла Моника.

Теперь понятно, почему пришлось так долго в дверь долбиться. Гостей она сегодня явно не ждала. Из одежды на нашей примерной президентке была только бледно-зеленая ночнушка и тапочки с кошачьими мордами. Ночнушка была совсем коротенькая, да еще и с вырезом, оставлявшим воображению не так уж много. От вида ее костюма внутри зашевелились мысли, за которые в католической школе меня бы отлупасили линейкой. Хороша чертовка. Даже заспанная и всклокоченная, а хороша.

Надеюсь, что никто из девчонок щас не заметил, как я, кхм, оживился. Иначе неловко получится. Но вроде пронесло – они смотрели друг на друга. Моника с удивлением, а Нацуки… с завистью?

(а чего удивительного? она ж Монику в столь неформальном виде никогда не видела, пожалуй. тут сейчас все преимущества на виду. прямые доказательства того, что тройка больше единички, хехе)

– Здорово, – я натянул на морду широченную улыбку и протянул ей руку, – а мы, товарищ президент литературного клуба, решили к вам заглянуть. С совместным, так сказать, визитом.

Моника моргнула и когда поняла, что это не сон и не глюк, пожала мою ладонь. Рукопожатие вышло вялое – небо и земля с нашей первой встречей. Так она и свою альфа-самочность растеряла уже с той поры.

– Привет, Мони. Дрыхнешь, что ли? – Нацуки решила начать с ПРЕТЕНЗИЙ.

В ответ Моника зевнула и прикрыла рот ладонью.

– Немного. Все утро занималась… всяким и подустала.

Нацуки ухмыльнулась.

– Тогда это хорошо, что ты выспалась. Свари нам кофейка, плиз, разговор долгий выйдет.

Моника скрестила руки на груди.

– Нацуки, мне всегда импонировала твоя прямота, но сваливаться без предупреждения в свободное время как-то…

– Я хочу все знать, – перебила ее коротышка, – про Гару и вообще. И чутье мне подсказывает, что за этой информацией обращаться нужно к тебе, Мони. Так что удели пару часов из своего забитого графика, ладно?

Когда Моника поняла, о чем говорит Нацуки, то позеленела почти в тон ночнушке. И глаза стали огромные и круглые как два яблочных леденца. Она посмотрела на меня с мольбой. Но порадовать я ничем не мог. Раз уж рассекретил свою личность, теперь Нацуки не отвяжется. Слишком въедливая. Поэтому я лишь кивнул.

Моника смирилась и вздохнула. Поняла, что откосить от задушевной беседы не выйдет, и это случится несмотря ни на что. Как цунами, потоп и релиз десятка DLC к играм Парадоксов.

– За мной идите, – сказала она рассеянно и махнула нам рукой. Тапочки зашлепали по полу. Я двинулся за ней. В холле под потолком горели светодиодные лампочки и в их свете ее стройные загорелые ножки были как на ладони. Я нервно поскреб подбородок. Что-то штаны опять тесноваты, кажется.