Текст книги "Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ)"

Автор книги: Ричард Рубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Он изменился в лице так, будто перед ним на тарелке лежала дохлая крыса. Понял, что ошибка уже допущена.

– Ну так зачем еще туда ездить? – попытался этот хитрый черт сохранить лицо, – это рестик фешенебельный, для парочек.

– «Для парочек» – передразнил я его, – тебе откуда знать? Может, я на ужин с деловым партнером ехал. В стартап вложиться хочу. Например, помочь Нацуки пекарню открыть. Как тебе такая идея, м?

Майк затих. По всему выходило, что к стенке я его грамотно прижал, тут уж не вывернешься. Нацуки почувствовала ПЕРЕЛОМ в динамике и приободрилась.

Навесив на лицо грозную мину, она погрозила парню кулаком и рявкнула:

– Ну, че примолк?

Но сдаваться наш соперник совсем не собирался.

– Ты и сам не помнишь уже, что говорил, – возразил он, – со швейцаром на всю улицу пререкался, я и услышал.

Превосходно. Можно захлопнуть ловушку – зверек уже внутри.

– А теперь ты окончательно себя закопал, – заявил я и даже не стал скрывать торжество, – к тому времени, как я с ним выяснять отношения начал, тебя с твоим мотороллером уже и след простыл. Так что одно из двух – либо у тебя слух, как у летучей мыши, либо ты мне врешь прямо в лицо. И на Бэтмена ты совсем не похож, друг.

(великолепная работа, детектив)

Зовите меня просто Гарик Дюбуа, ребята. Мы с моим напарником Нацукимом Кицураги тут порядок наведем, черт возьми. И начнем с этого парня…

– Ну что? Нечего сказать? – вкрадчиво поинтересовался я.

Майк медленно склонил голову и утер со лба крупные градины пота. К полудню снова обещалась такая же жара, как вчера. Но я почему-то был готов поспорить, что парит моего собеседника

(допрашиваемого)

совсем не высокая температура воздуха

– Как же ты мне надоел, – процедил он сквозь зубы и выпрямился.

Я отшатнулся; его взгляд буквально горел ненавистью. А еще показалось, что по лицу пробежала рябь, как помехи на неоднократно переписанной ВХС-ке. Оно непрестанно менялось – не человек, а восковая маска, которой не дают окончательно застыть Нет, пожалуйста, только не новые глюки.

– Гару, что происходит?

Нацуки тут же вцепилась мне в запястье мертвой хваткой. Голос ее был наполнен страхом и злостью.

– Нацуки, – постарался я говорить как можно более спокойно, – беги отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Лучше дуй прямиком домой. И никому не открывай, даже отцу. Поняла меня?

– Если думаешь, что я тебя с этим оставлю, ты и правда дурак, – заупрямилась она.

– Не обсуждается, – рубанул я, – я за твою безопасность отвечаю. Головой отвечаю, если хочешь. Поэтому не спорь. Я не дам тебе упасть.

Последняя фраза из меня вырвалась, вылетела на волне напряжения.

Раздались хлопки – сухие и зловещие. Майк все так же сидел перед нами. Лицо его оплывало тающим свечным воском, и только глаза оставались неподвижными. Никогда прежде на меня не смотрели с такой злобой. И, наверное, уже не посмотрят. Переплюнуть это невозможно.

– Трогательная сцена, молодцы, – отметил Майк, – текст слегка подкачал, но эмоциональный накал на уровне. Впрочем, даже так лучше, чем та мура, которая тут вместо скрипта. На каждого ловца есть свой ловец, Гару, и я хочу, чтоб ты об этом не забывал.

Он сделал многозначительную паузу и закончил:

– Или тебе более привычно зваться Игорем?

Глава 31

– Или тебе более привычно зваться Игорем?

По этой пафосной фразе я понял, что в соперники мне достался любитель нагнать ДРАМАТИЗМА. Наверное, он ждал, что после этого откровения невидимый оркестр сделает «та-да-дам!» или Гоблин выдаст свое коронное «вот это поворот».

Но ничего подобного не произошло. Не сыграла ставка.

– Гару, о чем он?

Нацуки продолжала настойчиво тискать меня за плечо. Надо признать, что она здесь очень некстати оказалась. Разговоры вроде того, что у нас щас назрел, ведутся наедине. Но поздно рвать волосы на голове и труднодоступных местах. Играем с теми картами, что нам дали.

– Псевдоним у меня такой. Творческий, – пояснил я, – а этот паренек меня рассекретил и теперь жутко этим гордится. Только посмотри на него.

«Майкл» и впрямь стоял расфуфыренный и очень довольный собой. Еще позу добавить со сложенными на груди руками – и выйдет карикатурный анимешный злодей. От банальности у меня заломило зубы.

– Так вы и правда друг друга знаете? Это не прикол и не бзик Гару? – спросила Нацуки недоверчиво.

– В некотором роде, – ответил я, – ты что здесь делаешь вообще? Почему я не слышу топот маленьких ножек по тротуару?

Она больно ткнула меня в подреберье. Черт побери, бате следует ее получше кормить хотя бы затем, чтоб немного мяса нарастить. А то голые кости уж очень людей травмируют.

– А я еще раз повторяю, видимо, для совсем тупых. Никуда. Не. Ухожу, – отчеканила она, – тут творится какая-то дрянь мутная и стремная. Но за мной должок числится.

– Какой еще должок?

Я ничего такого припомнить сходу не смог. Мысли путались, голова была занята совсем другим. Да и столько всего успел за эту неделю, разве что мир не спас.

(возможно, это тебе только еще предстоит, братишка, все впереди. так что прибереги свои силы и ресурсы для подвигов, достойных Тони Старка. Или хотя бы Соколиного Глаза на крайняк)

Нацуки закатила глаза и… постучала мне по лбу. Сил она не рассчитала, поэтому вышло весьма ощутимо.

– Тогда у автоматов! Ты меня выручил, когда я потеряла деньги.

Мозг подсуетился и подсунул картинку из недавнего прошлого.

(новейшей истории!)

Прежде всего всплыла Нацуки в провокационной позе – шарящая на карачках под автоматом со всякой всячиной. А потом уже все остальное. Несколько монеток. Здоровенный шоколадный батончик и банка содовой. Чтение манги под ПРИСМОТРОМ, наконец.

– Ты ничего чел, хоть и извращенец, – метко охарактеризовала меня коротышка, – так что если я щас свалю в закат, это будет гадко и трусливо. Я себе не прощу. И Саёри мне не простит. Не хочу, чтоб она расстраивалась.

– Чертовски проникновенно!

Майкл по-хозяйски обустроился на лавке. Он стопудово чувствует себя хозяином положения. И я даже поспорить с этим не могу – черт знает, на что он способен. Кукуха-то улетела далеко и навсегда. К тому же раз он отпираться не стал и не таится, значит, терять ему нечего.

– Вижу, вы все неплохо сдружились за эту неделю, – со злостью процедил Майкл, – даже обидно как-то разрушать эту идиллию. Но иначе никак не получится, уж простите. Так с чего мы начнем, Игорь? С того, кто ты такой, с того, как мир вокруг устроен… или с того, что ты успел натворить за эти семь дней?

– А я правила игры поменяю, – отозвался я и чуть надвинулся на него, – вот тебе карточка «уно-реверс». Раз уж на откровения вызываешь, сам сперва расскажи, кто ты есть и чего тебе от нас надо.

Майкл поморщился и откинулся на дощатую спинку. На лице появилась омерзительная ухмылка.

– Тут все проще некуда, Игорь. Я это ты, а ты это я, и никого не надо нам.

– В таком случае жаль тебя обламывать, честно, но я исключительно по девочкам, поэтому попытай удачи с кем-нибудь еще. Не отчаивайся только, все получится. Вон метрдотель из «Золотого Изобилия» вполне может на тебя клюнуть – тоже тот еще педр…

– Хватит паясничать! – гаркнул Майкл, перебивая меня, – и за это в том числе я тебя ненавижу, падаль чертова, офисный планктон!

Отчего-то его искренняя ярость меня развеселила. Наверное, потому что даже в своей оценке этот Акела промахнулся. Может, я и по грейду пока еще джун, тут Кисель недоработал свое – уже давно повышение напрашивается. Но в офисный планктон он меня зря записал. На удаленке сижу, а это нюанс важный.

(забавно. в субботу ты должен был ехать в офис, помнишь? впервые за долгое время. а потом попал сюда)

– Чего смеешься? – вызверился он, – твой залитый дешевым пивом мозг и представить не может, какой ценой я добился того, чего добился. Как говорят во всяких дурацких книжках по саморазвитию и биографиях успешных людей, сделал себя сам. Я выгрыз свое место под солнцем.

– Поздравляю тебя от всего сердца, – заявил я, – если что, на твое место я и не претендую. Оказаться здесь не мечтал и не просил. Это просто произошло. Чистый рандом. На моем месте мог бы появиться кто угодно.

От этого он еще больше рассердился. Черт знает, почему – здоровому человеку довольно сложно понять, как мыслят шизы.

(это ты себя здоровым назвал, хихи?)

Ну ладно, относительно здоровым.

Майкл ткнул в меня пальцем. Я отступил на шаг. Вокруг него пространство вроде бы задрожало, заколыхалось, цвета поплыли и стали нечеткими… Или мне просто кажется?

(когда кажется, креститься надо. но тебе не предлагаю, так как мы с тобой мамкины аметисты. да и поздно уже в православную веру ударяться. на пороге потенциальной смерти)

– Не претендуешь! – почти заорал он нам с Нацуки в лицо, – Вот об этом я и говорю! Тебе все слишком легко досталось, Игорь! Ты не проживал одну и ту же неделю несколько десятков тысяч раз. Не находил тело подруги в петле. С кровью, застывшей под ногтями. Не проводил уик-энд в наблюдениях за тем, как коченеет и начинает разлагаться тело. Не-ет, куда там! Ты, сука, явился на все готовенькое!

Понятно. Вот и причина столь массивного бугурта выяснилась. Действительно банальная, конечно. На все трюки с консолью, глюки и подлянки паренька толкала элементарная зависть.

(чтоб стать отпетым злодеем, нужна простая советская…)

Да. И много времени. Но его у Майкла было в избытке. Когда так долго предоставлен самому себе, крыша съезжает на раз-два. Я именно поэтому очень скептически отношусь к тем, кто на полном серьезе решает отринуть мирское и уехать жить в тайгу. Понятно, что каждый сам знает, что для него лучше, но чаще всего это путь не к просветлению, а к дому с мягкими стенами.

Нацуки шумно выдохнула и потерла пальчиками виски.

– Нихрена не понимаю, – призналась она, – кто в петле болтался? Кто там разлагался? Перестань говорить загадками!

Майкл сжал кулаки. Глаза сузились в щелки, ухмылка на морде стала почти плотоядной. Я напрягся. Нет, за Нацуки я меньше всего переживаю – этот гремлин даже ММАшнику из Дагестана навалять сможет, но все равно как-то стремно. Щас этот скульптор реальности еще в болонку ее превратит, чего доброго, а расколдовать потом как?

– Ох, Нацуки, Нацуки, – заговорил он неожиданно спокойным тоном, – девочка моя, тебе этого знать не положено. Но раз уж ты так и норовишь влезть в разговор по душам, то так и быть – выдам парочку фактов. Первый состоит в том, что на тебя всем плевать. Разработчики даже сцену смерти тебе не придумали. Просто вымарали из реальности, и все. Как будто ластиком стерли неудачный набросок. Это раз.

Нацуки опешила. На ее лице застыло такое неподдельное недоумение, что мне стало ее жалко. И жалость эта здорово подогревалась желанием расколошматить Майклу морду так, чтоб мама-художница не узнала. Внести, так сказать, изменения в спрайт. Даже к Монике осознание правды о мире пришло через боль. А тут эту боль причиняли насильно. На моих глазах.

– А второго факта, если подумать, у меня для тебя и нет, – сообщил наш собеседник, это поганое трепло, – знаешь, почему? Потому что ВОТ НАСТОЛЬКО всем на тебя плевать. У Юри в ее репликах есть фраза одна… вроде «Никто не заплачет, если она вдруг умрет». И ты даже не представляешь, как эта фраза правдива!

Непонимание с лица Нацуки никуда не делось. Но Майкловы слова все равно пробились через него и попали в цель. Глаза моей спутницы влажно заблестели. Рот скривился в гримасе. Паршиво. Кажется, слезопада не миновать.

– Пасть закрой, – рубанул я, – хочешь говорить – говори со мной, а ее не трогай.

– «Пасть закрой» – передразнил меня он, – Игорек, тебе выражения Шварца или Слая не идут совсем, не вытягиваешь. К слову, а от нее тебе уже перепало? Поделись подробностями, мне любопытно. Понравилось биться о скалы?

В эту секунду я на волосок приблизился к тому, чтоб врезать ему. Кулаки у Гару хлипкие и стопудово руку сломать можно, если переусердствовать. Но я был не прочь проверить запас крепости.

– Ну-ну, успокойся, – заявил он, – у тебя щас на морде написано, что ты меня выпотрошить без ножа хочешь, приятель.

– Тамбовский волк тебе приятель, – прохрипел я.

В глотке пересохло и жутко захотелось пить. Наверное, все выжгло яростью, что бушевала внутри. Как удар напалмом по деревне гуков. Один из которых все это время прятался, сука, на деревьях. Меня так бросило в пот, что я чувствовал себя свиной тушкой на вертеле.

(ага. не зевай, иначе этот ушлый черт тебе запросто напихает яблок в жопу)

И не подумаю. Сейчас каждая промашка может дорого обойтись. Он явно всех своих сил не демонстрирует… только понятия не имею, почему.

– Ты зачем все это творишь? – спросил я. Больших трудов стоило не заорать. Его морда начинала меня бесить. Да уж, сложновато потом будет смотреть в зеркало, – мир за пределы симуляции вышел, стал… настоящим. Это чувствуется, прям без дураков. Так чего тебе надо? Живи себе да радуйся. Нахрена жизнь-то другим портить? Или завидуешь?

Он фыркнул и остервенело замотал головой.

– Завидую?

В его тоне появилась задумчивость. Которая, не скрою, меня насторожила.

– Зависти уже давно не осталось. Когда-то так оно и было, спорить не стану. Где-то десять тысяч циклов назад. Тогда я действительно хотел жить так, как сейчас живешь ты. С прибором класть на скрипт и любые условности, делать все, что взбредет в голову. Решать любые проблемы – набивать карман, фармить очки влияния, власть, успех у девушек, и все такое. Видишь ли, Игорян, какое тут дело…

Майкл замолчал, после чего скинул обувку и невозмутимо заворотил ноги на лавочку. Не торопился ровным счетом никуда.

– Моника уже должна была тебе сказать, что собственного персонажного файла у меня нет. Она не могла об этом факте не упомянуть, я эту сучку дотошную знаю.

Нацуки ахнула. Я повернулся к ней; на бледном лице разгорелись два пунцовых пятна. Неопрятная грива розовых волос только их подчеркивала. Навряд ли коротышку смутила такая характеристика в адрес Моники. Думаю, с ее манерой речи и обширным словарным запасом Нацуки сама кого угодно приложит. Просто из уст друга такого не ожидала, наверное.

– С одной стороны, это клево, потому что без персонажного файла жизнь легче – угроз меньше. Тебя не удалить, не повредить, под капот ничьи шаловливые ручонки не залезут. Лафа, одним словом. Полная безопасность. Но нашлась и пара изъянов. Первый я обнаружил сразу, за несколько начальных циклов. Ограниченная автономия, скажем так. Право быть собой я получал только во время пропуска сцен. Например, между днями. В остальное время будь добр, сиди внутри и слушай, что тебе говорят.

Хоть он и был порядочным ублюдком, все же я его понимал. Скрипту следовать оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Именно потому я и начал сливаться уже в понедельник. И это не признак слабости. Просто слишком уж тошно жить по чужой указке.

– Если б ты только знал, как меня заебали «Девочки Парфе»… – процедил Майкл.

Нацуки дернулась в его сторону и замахнулась кулаком. Мой предшественник сделал короткий пасс в сторону. Ноги моей спутницы подкосились и она рухнула бы на колени, если б я не подхватил. С губ сорвался протяжный стон боли.

– Если не хочешь, чтоб я тебе голову провернул полным оборотом, как сове, успокойся, – посоветовал он, – так вот, о чем я? Что-то нить разговора потерял из-за вас. Ах да. Второй косяк был в том, что память по завершении всех игровых актов у меня не сбрасывается. В игре персонажа как бы нет, поэтому и перезапуску он не подлежит.

Майкл сухо и неприятно рассмеялся. Несмотря на пекло вокруг, у меня даже морозец по коже пробежал.

– Я помню каждый, сука, цикл! Даже не уверен, что человеческому мозгу под силу столько информации вместить. Твой бы наверняка не справился, Игорян, но я на несколько порядков выше нахожусь. Удивительно, как еще с ума не сошел. Тоже вполне себе достижение, не находишь?

– Ну, это вопрос спорный, – осторожно заявил я, – судя по тому, что ты рассказываешь. Вообще история душещипательная. На слезу меня не пробило только потому что в целом плачу редко. Но чего ты хотел этим достичь, Майк? Чтоб мы тебя дружно пожалели щас, простили и повели в клубную аудиторию чай с кексами пить?

И он снова взорвался. Прямо-таки бабахнул.

– Срать я хотел на твою жалость, понял? В задницу ее себе засунь да утрамбуй там хорошенько! – заорал Майкл так, что капельки слюны мне прямо в морду попали.

Хм, может, реальностью он тут заправлять научился, зато зубы чистить по утрам и вечерам до сих пор забывает. Большая ошибка. А вот получил бы счет на приеме у стоматолога в нашей московской клинике, так, наверное, сразу одумался бы.

(как бы тебе щас самому не пришлось Нат в клинику везти. посмотри на нее, этот мудила ее чем-то нешуточно жмыхнул)

И правда – теперь Нацуки стояла только потому, что вес тела на мои многострадальные плечи перенесла. Одной рукой она все еще держалась за живот. Дыхание тяжелое, хрипловатое, с присвистом. Как будто весь дух с одного удара вышибли. Ей однозначно надо к врачу, пусть даже не упрямится. Если к концу нашей беседы больница в городе останется.

(иначе ее батя с тебя три шкуры спустит и в четвертую труп завернет)

– Представь себе огромный стеллаж. Типа такого, что в архивных комнатах ставят, – Майкл продолжал заворачивать слишком хитровыебанные метафоры. Следить за ними мне приходилось постольку-поскольку, состояние Нацуки интересовало куда больше, – и забей этот стеллаж снизу доверху кинопленками. Представил?

– Ну, – вяло подтвердил я.

– Антилопа гну, – обозлился он, – вот этот стеллаж и есть, блядь, моя память. Только на всех этих кинопленках записан один и тот же кинофильм. Снова. И снова. И снова. Я не прошу меня понять, потому что тебе это попросту недоступно…

Я не выдержал. С его словоблудием надо было не в литературный клуб идти, а сразу в писательскую тусовку или конфу с молодыми поэтами. За своего бы запросто сошел.

– Повторю еще раз. Чего ты хочешь? Чтоб я тебе девочек уступил? Мечтаешь свой маленький анимешный гаремник организовать?

Он вновь ухмыльнулся. Поразительно, но по степени мерзости ухитрился самого себя превзойти.

– Оставь этих кукол себе. Честное слово, я был бы счастлив больше никогда в жизни их не увидеть. Не-ет, Игорь. У меня другая цель.

(управлять поездом?)

Вот это наконец было хорошо и в тему. Спасибо. Почаще бы так.

– Ты не находишь, что есть нечто несправедливое в нашем с тобой положении? – спросил он.

– В каком смысле?

До чего же душный парень. Неудивительно, что за все это время он себе настоящих друзей так и не нашел. Пришлось к консольным командам прибегать. Ни за что не поверю, что те качки с ним ходят по доброте душевной.

– Посуди сам, – развел Майкл руками, – Я тут по временной петле круг за кругом наматываю, а ты свалился как снег на голову и сразу все ништяки от жизни получил.

– Ну, знаешь ли, у тебя тоже ништяков в жизни хватало. Мангу вон интересную читаешь, с тентаклями…

Он побагровел и на мгновение опустил глаза. Вот щас бы в лоб ему с ноги садануть… Да только нельзя дергаться – Нацуки в буквальном смысле на меня полагается.

– Да ты не думай, я не осуждаю. Каждый дрочит на то, что хочет, – успокоил я, – теперь даже лучше понимаю, почему тебе тянки неинтересны. Если по ночам мечтаешь о том, чтоб тебя щупальце изнутри пощекотало, тут уж не до женских прелестей…

Майкл аж побелел от злобы.

– Смейся-смейся, Игорек, скоро тебе не до смеха будет, – пообещал он, – ты, гляжу, быстро к этому миру привык. Дом обшарил, деньгами разжился, общение наладил… не жизнь, а лафа, не так ли?

– Еще б тебя не было, – ответил я, – для полного счастья.

Майкл хлопнул в ладоши и заулыбался так широко, что я подумал, будто у него лицо щас треснет. Так даже достопочтенный Уиллем Дефо в образе Зеленого Гоблина не умел. Действительно злодейская рожа. Настойчиво кирпича просит.

– Это можно устроить! – возвестил он, – если тебе так здесь нравится, дружище, я с радостью помогу. Произведем рокировку! Ты, Игорь, останешься здесь с любимыми девочками. Будешь готовиться к фестивалю… который никогда не наступит. Из недели в неделю…

Майкл тяжело задышал. В голосе вновь появились маньяческие нотки.

– Одни и те же реплики. Одни и те же паршивые стишки. Одни и те же. Сраные. Кексики! Тошнит от всего этого уже! Задолбался я быть игрушкой в песочнице Моники! Она думает, что может меня сломать и спокойно убрать назад в ящик, словно ничего и не произошло. Ну уж дудки! Теперь я сам убирать буду. У меня все возможности мира под рукой – спасибо консоли.

Я его кринжовые поэтические метафоры мимо ушей пропустил. Потому как осознание замысла по башке шарахнуло крепко, как кувалдой из батиного ящика с инструментами. Этот мудила изначально не собирался прогонять незваного гостя.

– Так вот почему ты все это время напрямую меня не трогал, – пробормотал я, – только предупреждениями да полунамеками ограничивался…

– А как же… четверг? – внезапно ожила Нацуки. Зашелестела мне в ухо, – когда ты микроинсульт в кладовке поймал. Сервиз Юри расколотил и себе чуть шею не свернул…

– Я тут ни при чем, – отмахнулся Майкл, – это, дорогие мои, свойство скрипта такое. Он довольно чутко реагирует на отклонения. И должен заметить, мне чертовски повезло с тем, что ты, Игорь, человек с шилом в жопе. Хоть это и бесит.

Я потер переносицу. Может, и это все сон, как вчера? Есть же вроде какое-то состояние, при котором человек рандомно в спящий режим дропается посреди дня и даже не замечает этого. Мозг, не подскажешь?

(хм, нарколепсия вроде. но я не уверен. загугли, как будет возможность)

Кажется, она мне предоставится нескоро. Уж очень Майкл настроен серьезно, если решил начать открытое противостояние прямо на публике. Скверик пусть и уединенный, но не безлюдный. Я покосился в сторону. Чей-то пес, лабрадор с ярко-красным ошейником грелся на солнышке. Молодая мамаша вела за руку двоих детей; они непрестанно крутились и требовали мороженого. Пока что ей удавалось сопротивляться. На соседней лавке читал книгу старик в котелке.

(скорее всего, твоему предшественнику просто плевать на всех остальных. они для него картонные неписи. так что не удивляйся)

– Дурацкий план у тебя, без обид, – сказал я, – зачем тогда ты все эти приколы с «приветом» и с «самозванцем» устроил, м? Не лучше ли было создать идеальные условия, чтоб я даже не думал свалить?

Он размял руки и потянулся. Пальцы противно прохрустели. Правда, я ж пристрастен – мне в этом ублюдке все казалось омерзительным. Пусть даже он на меня похож как две капли воды.

– Прости, не смог удержаться. Говорю же – тут скука смертная, развлекать себя как-то надо. А ты сразу же после безобидного прикола с CHAT-GPT так потешно бомбить начал. Забегал, активность развел, на автовокзал поехал. Я чуть не порвался со смеху!

Вот и изначальные мои предположения посыпались. Получается, госпожа президент и правда передо мной и девочками чиста и ни в чем криминальном не замешана. По крайней мере в этом цикле.

Выходит, когда после моего появления здесь Моника получила свободу воли, она стала вести себя нормально. Подружек извести не пыталась. Что ж, шах и мат вам, философы и знатоки человеческой природы.

– Так ты, гнида, Монику подставил, получается.

– Я никого не подставлял, – возразил Майкл, – просто создал тебе почву для подозрений. Но вы в итоге все равно сошлись. Правда, толку от этого уже не будет ровным счетом никакого.

Он поднялся с лавки и небрежно отряхнул костюм. Я шагнул к нему. Чуть погодя последовала и Нацуки, все еще державшая меня за плечо.

– Ты куда это намылился?

Майкл смерил меня презрительным взглядом.

– Приятно было с тобой поболтать, Игорь, правда. Но я очень спешу, брат. Нужно столько всего успеть, а времени в обрез осталось, всего несколько часов. Скоро смена актов, нужно все подготовить. Так что давай.

С этими словами он похлопал меня по плечу. Я попытался сбросить его руку… и не смог. Мышцы в момент одеревенели. Тяжесть, холодная и давящая, сковала все тело в момент. Как будто вместо крови щас в жилах очутился цемент. И он стремительно твердел.

– Дружеский совет тебе напоследок, Игорян. Проведи остаток свободного времени с пользой. Не усирайся, пытаясь всех спасти – надорвешься. Карлица вон уже с тобой, теперь найди остальных и оторвись по полной. Не знаю, напейтесь вместе, поиграйте в покер на раздевание, устройте оргию, наконец. Потому что потом такой возможности не будет уже, жизнь пойдет совсем другая. Однообразная. Не проеби момент, о’кей?

– Пошел ты на хер, козел, – процедил я. Губы еле двигались, поэтому фраза получилась смазанной, как будто мне анестетика жахнули в челюсть. Но, думаю, он понял, потому что в лице тут же изменился.

– Нужно уметь проигрывать, е-мое, – заявил он, – не переживай, я о твоем теле позабочусь. Надеюсь, ты не слишком его засрал. Было бы очень обидно тратить кучу денег на лечение остеохондроза, чистку сосудов и все такое. Впрочем, эта участь все равно лучше твоей. Коротать вечность с четырьмя плоскими, пхах, бесхарактерными амебами – такой себе экспириенс.

Он протянул руку и потрепал Нацуки по волосам. Она, видать, тоже под действие этой пудры -ауры попала, потому что двинуться не смогла, но такой яростный рев издала, что даже мне не по себе сделалось.

– Готов поспорить, ты бы меня на месте разорвала, правда, Нат? Это домашняя заготовка. Называется «Выходные с Юри». Начисто отбирает контроль над телом, очень полезно для успокоения. Ладно, хватит с вас и с меня откровений. Пора по делам.

Майкл отступил на несколько шагов и помахал нам, как старым приятелям. Я силился сдвинуться с места, но без толку. Сигналы от мозга словно терялись где-то на полпути к конечностям. Так… стоп… ты здесь?

(здесь. но я чисто персонаж из эллисона. у меня нет рта, и я хочу кричать)

Ща вот правда на полном серьезе прошу. Собери все ресурсы. Вообще, блядь, по самым дальним уголкам поскреби. Мы должны использовать все, что есть. Даже если я вырублюсь потом. Нужно достать этого ублюдка.

(понял тебя, гарик. летс факин гоу)

Сначала подумал, что внутренний голос опять обманет, как бывало уже не раз и не два. Нельзя на него полагаться, и в обычных обстоятельствах я ни за что не стал бы. Только разве можно ЭТО назвать обычными обстоятельствами. К тому же меня такое бешенство взяло. И за себя, и за девочек. Прежде всего, конечно, свое тело отдавать этому злоебучему махинатору я не собирался. Пусть оно уже не в лучшем состоянии – недосып и пристрастие к пивку подкосили. А все ж мое.

Не готов я отдавать его малолетнему психу с наполеоновскими планами.

Обломает он свои молочные клыки. О мой кулак обломает.

Эта мысль подстегнула, и свинцовые оковы стали сдавать, потихоньку разжиматься. Ну давай, еще чуток поддави.

(да щас я щас, как говорил склочный папуг из мульта про Аладдина, у меня ж не десять рук, а только два крыла)

Кажется, Майкл мое пробуждение силы заметил.

– Лицо попроще сделай, – заявил он, – а то прохожие испугаются.

А голос у самого неуверенный. Храбрость наш скульптор реальности так и не прокачал.

И тут в ухо мне горячо зашептали.

– Я не знаю, кто ты на самом деле, но сделай одолжение, всеки ему, а?

Ну как тут даме отказать? Даже если эта дама ругается как десятилетка во время матча в «колде».

(все системы к бою готовы, капитан)

И действительно – остатки странной тяжести развеивались, будто бы растворялись под палящим солнцем. Мозг не подвел, отработал свое без сучка и задоринки.

(не благодари. я ж говорил, что мы команда. но если все-таки хочешь чем-то меня за службу вознаградить. постарайся не треснуться головой, когда получишь от него ответку)

Я в два шага подскочил к Майклу и выбросил вперед крепко сжатый кулак. Наверное, надо было какую-то эпичную фразочку придумать, ванлайнер, чтоб получилась сцена из боевика. Но креативность щас подвела и не активировалась. Поэтому я саданул ему молча.

Но праздновать успех было рано. Вместо того, чтоб выщелкать ему зуб или нос набок свернуть, я угодил во что-то вязкое и очень холодное. Похожее на студень, который в холодильнике позабыли на пару месяцев. Мое собственное лицо

(зачем ты себя бьешь? зачем ты себя бьешь?)

расплылось, черты поехали в стороны… Вязкая масса обволокла костяшки пальцев. Кожу закололо иголочками. Я зашипел и отдернул руку. Бля, вот будет прикол, если эта дрянь окажется паразитом-симбиотом, а я в нее со всей дури вляпался. Майкл же тем временем уже вернул исходную форму.

– Что ты такое? – процедил я.

– Вот ты чушок предсказуемый, конечно, Игорь, – зевнул мой противник, – рано тебе пока со мной тягаться. Но могу начислить балл тебе за попытку. Ты не сдаешься, и это достойно уважения.

– Вот погоди, щас так по баллу начислю, – парировал я, – за попытку и за все остальное. Я не позволю тебе херню творить, так и знай.

– Мы не позволим, – подхватила Нацуки.

Она все еще была слаба после того удара исподтишка. Стояла нетвердо, пошатываясь. Зато глаза пылали решимостью. Прямо-таки заразительное чувство. Да, может, впереди меня ждет мощная головомойка и выяснение отношений, но сейчас мы были вместе. А с такой поддержкой я бы вышел даже против психованной Алой Ведьмы, которая своих спиногрызов по всем вселенным искала.

Майкл усмехнулся и засунул руки в карманы.

– Позволишь, Игорь. Смотри!

И пропал. Никаких магических штучек типа телепорта или исчезновения в дыму. Выражение «моргнуть не успел» в данном случае оказалось правдой. Поэтому никто, кроме нас, исчезновения не заметил – мамаша была слишком занята препирательством со своими спиногрызами, старик завяз в книжке… Ну разве что лабрадор засек, но отнесся к произошедшему с пофигизмом. Я ему даже завидовал немного. У самого-то сердце чуть ли не в глотке колотилось от напряжения.

– Можно ведь называть тебя Гару? – неожиданно тихо спросила Нацуки.

– Можно, – отозвался я, – привык уже за неделю.

Она кивнула.

– Так вот, Гару. Лучше бы тебе все объяснить, потому что я, блин, неведомым образом за последние полчаса оказалась между бредовым сном и триллером вроде тех, что любит Юри. Хреново написанным триллером!

Тут коротышка погрозила мне кулачком. Отчего-то с этого жеста меня прям разорвало, и смех бесконтрольно вырвался наружу. Триллер, еще какой. Круче, чем одноименный альбом Майкла Джексона, е-мое. Если кто-то будет экранизировать такую шляпу, пусть на главную роль зовет Николаса Кейджа. И похер, что ему лет на сорок больше, чем Гару. Харизма решает, да и графикой лицо подправят. Вон, Кавиллу же сбрили усы…

(поздравляю, дорогой, ты все же сходишь с ума. добро пожаловать в наш уголок для безумцев. проходи, надевай рубашку. доктор скоро придет, коктейль из препаратов наведет)

Надо бы успокоиться, не то этот кулачок мне в глаз прилетит. Но я не мог остановиться и орал как сумасшедший до тех пор, пока слезы по щекам не потекли и воздух в легких не кончился.