Текст книги "Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ)"

Автор книги: Ричард Рубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Я замялся, пытаясь подыскать подходящий ответ. Но мозг подсовывал либо пошлятину, либо пустую браваду, либо кринж, уместный только в сопливых мелодрамах. Поэтому пришлось обходиться своими силами.

Губы у нее оказались холодными – то ли это меня нежданно в жар бросило, то ли моя спутница начала мерзнуть тут на ветру, но тем не менее. Бури эмоций, которая нахлынула на нас в кладовке, не было и в помине. Ее заменило что-то еще. Чистое, легкое и ласковое, как свет солнца, висящего над рекой. На мгновение даже показалось, что я забыл как дышать. Кажется, она тоже.

(а знаешь, по сравнению с тем, что было у вас в ресторане, она значительно спрогрессировала)

Но это замечание надолго не задержалось. Его тоже течением унесло.

– Пойдем домой, – сказал я, когда все закончилось, – ты мерзнешь.

– Не сейчас, – мягко сказала Моника и запустила руку мне в волосы, – с тобой мне теплее. Постоим еще чуть-чуть.

Я не стал спорить. Мы стояли, глядя на реку, на деревья и виднеющиеся вдалеке дома, а ветер вздымал с дороги желтые пылинки.

Наверное, это как раз и был тот самый момент, когда я окончательно поверил в то, что этот мир перестал быть картонными декорациями бесплатной визуальной новеллы.

Глава 19

Домой снова вернулся поздно, около десяти вечера. Тому были причины – по пути зарулили с Моникой в одну кафешку. Этого я даже не планировал – просто пока проходили мимо, оттуда так одуряюще вкусно пахло пончиками. И не теми круглыми американскими поделками, которыми постоянно питаются киношные копы, а нашими. Желудок сразу же скрутило, и мы зашли поужинать. Чутье меня не обмануло – пончики в меню и правда нашлись. Я заказал самую большую порцию, и мы с Моникой слопали ее под кофе. Очень хорошо пошло.

– Мне нравится твоя вера в меня, Гарик, – сказала госпожа президент, вытирая с губ сахарную пудру, – но не думай, пожалуйста, что у меня в гостиной печатный станок стоит, с которого я каждый день наличность снимаю.

– И не думал, – отозвался я, – наличные это прошлый век уже. Я ставил на безлимитную кредитку.

– Вынуждена тебя разочаровать, – Моника забарабанила пальчиками по ободку чашки, – кредитка вовсе не безлимитная. Конечно, средств хватает на относительно безбедную и комфортную жизнь, но в отсутствие консоли аппетиты стоит поумерить.

– И это говорит человек, который умял в одиночку восемь пончиков, – съязвил я, – Саёри бы тобой очень гордилась.

Моника закатила глаза и засунула в рот еще один пухлый комочек теста. Последний.

– И мне ни капельки не стыдно, – заявила она, – я сегодня не обедала, только кофе с утра перехватила перед выходом. Столько дел, даже присесть не успеваю толком.

(судя по тому, какая у нее задница накачанная, приседает она порядочно)

Когда потом шли по улице, рука сама собой сложилась в подобие той клешни, которая в автомате вытягивает мягкие игрушки, и я едва удержал себя от не самых… социально одобряемых действий. Хотя кто знает, может, Моника и не стала бы возражать. Но старуха, сидевшая на лавке под раскидистым то ли дубом, то ли вязом, уж очень подозрительно на меня смотрела. Лучше поостерегусь. Мне все-таки в этом городке жить какое-то время. Неохота прослыть маньяком, который девок направо и налево лапает.

Хотел проводить Монику до дома, вроде бы так полагается по неписаным правилам жизни, но вышло в итоге наоборот. Когда подошли к моему скромному жилищу, она остановилась.

– Здесь наше с тобой путешествие завершается, Гарик, – сказала Моника, после чего раскрыла сумочку и извлекла оттуда кошелек. Отсчитала еще пять купюр и вручила мне. Я прищурился.

– Уже все? Если продлишь на ночь, будет скидка. Давай, выгодное предложение, че ты.

Моника мягко улыбнулась.

– Не уверена, что могу позволить себе такую расточительность, Гарик, но спасибо. Это тебе на магазин. Сходи приоденься. В школьной форме повсюду рассекать как минимум странно.

Я взял деньги. В кулаке они приятно захрустели.

– Вот радость-то какая, век вам этого не забуду, мисс Моника, богом клянусь, благодетельница вы моя… а если серьезно, то правда спасибо. Очень выручаешь. Чесслово, я уже близок к тому, чтобы развести во дворе костер и сжечь это тряпье нахер.

Моника потерла ладони. Видимо, и впрямь озябла, не рисуется уже. Пригласить, что ли, ее в дом?

– Давай без этого обойдемся. У соседей есть глаза… по крайней мере, теперь. И вряд ли тебе на пользу пойдет дурная слава.

– Это точно, – подтвердил я и взял ее за запястье свободной рукой, – послушай, а зайти не хочешь? Я могу тебе какао сварить.

Как готовить этот напиток, я помню весьма смутно. Настоящий пить приходилось редко, в основном пил только «несквик» из желтой упаковки с зайцем, да и то в детстве. Но тут про такой и слыхом не слыхивали. Что, наверное, к лучшему. Бурда жуткая получалась из него. Зато в сухом виде на ура шел.

Моника опустила глаза и наморщила лоб. Прохладный ветерок трепал ее волосы. Я вообще на такое внимание редко обращаю, но они у нее роскошные. Густые, длинные, хоть и не такие, как у Юри, однако расческу сломать можно. И цвет приятный, что-то типа молочного шоколада.

– Какао неплохо звучит, – признала она наконец, – но мне еще надо домой добраться, а завтра вставать рано…

– Так ты ж сама говорила недавно, что живешь неподалеку, – заметил я, – время еще не настолько позднее. И предложение на ночь остаться тоже действует, если что.

Моника закусила губу и помотала головой, словно отгоняя нахлынувшее наваждение.

– Ты очень добр, Гарик, но сегодня я слишком вымоталась, – вздохнула она, – к тому же это может иметь не самые приятные последствия.

С этими словами она указала куда-то вбок. Я повернулся. Окна дома Саёри встретили сумраком и пустотой. Все, кроме одного на втором этаже. Спальни. Занавески были задернуты, но в небольшом просвете между ними угадывался силуэт. Вполне конкретный.

(Гару, ты любишь Монику?)

– Да ну нахер, – пробормотал я сквозь зубы и сжал ладонь моей спутницы, – пошли давай. С Саёри я разбираться сам буду, это потом. И теперь уже ты не спорь. Нечего по ночам шляться в одиночестве. Даже если тут район благополучный. Мало ли что.

С этими словами я вставил ключ в замочную скважину и несколько раз провернул. Дверь распахнулась, впуская в прихожую вечернюю прохладу. Я прошел внутрь и невозмутимо начал разуваться. Моника в конце концов сообразила, что я не шучу и не дуркую, поэтому присоединилась. Скинула туфли и осталась в одних чулках. Я, конечно, не фетишист, как Квентин Тарантино, но выглядело это весьма соблазнительно.

(покажи себя заботливым челом, Игорян, а не криповым)

Ох кто бы говорил. Ты постоянно в возбужденном режиме находишься, приятель. Но совет дельный.

– Там снизу, на полке, есть тапки, – пояснил я, – надевай. Я пойду сварю нам какао. Только извини, растительного молока у меня нет, придется на коровьем.

Моника фыркнула, но спорить не стала. Я направился на кухню и принялся шаманить с кастрюльками. Уж не знаю, кого благодарить за это, но в шкафчике над раковиной какао и правда обнаружилось. Открыл пачку и от запаха чуть не одурел. Действительно натуральный продукт. Иронично даже, на самом деле. По идее этот порошок должен из единичек и ноликов состоять, а не из какао-бобов, но по сравнению с ним даже «Красный Октябрь» просасывает. Вот, кажется, к чему надо стремиться компьютерным играм будущего. Как раз тот самый уровень погружения.

(ага, и чтоб проигравших выкидывало во тьму, как тебя тогда)

Ну, это недостаток, который необходимо устранить. Я бы даже баг-репорт составил.

Только успел воодушевиться, как вспомнил, что какао я варить не умею. Мда. Можно было бы пойти с интернетом проконсультироваться, но при Монике зашкварно как-то. Особенно после того, как я похвалился, что ща все организую. Но вселенная решила, что мучений с меня на сегодня достаточно. Сзади на упаковке с какао обнаружился и способ приготовления. Поэтому получилось неплохо. Когда в кастрюльке закипело, я разлил какао по чашкам, поставил их на небольшой пластиковый поднос и направился в гостиную.

Моника уже ожидала там. Ей уж точно не требовалось говорить «чувствуй себя как дома». Она и так чувствовала. Сняла серый пиджак, галстук (на самом деле нет, но я хз, как эта красная ленточка называется по-настоящему), даже бантик свой развязала, из-за чего волосы теперь ниспадали на плечи красивыми волнами.

У Гару в гостиной столик был не такой удобный как у Саёри, явно подешевле и классом пониже, но все равно на что-то годился.

– Ну что ж, – произнес я, водружая на него поднос с чашками, – извольте вкусить от наших щедрот, госпожа президент. Сильно на повара не ругайтесь, он сегодня первый день, может и проколоться…

– Не паясничай, Гарик, – сказала Моника строго и взяла чашку. Осторожно пригубила, поморщилась. Кажется, я забыл предупредить о том, что налил вот только что, с пылу с жару.

– И не прибедняйся, – добавила она, – Вроде бы все правильно сделал.

Я обрадовался и приземлился рядом с Моникой на диван. Щас бы к этому какао какой-нибудь бутер сварганить с колбасой да с плавленым сыром «президент». А лучше два бутера. Но пока что приходилось довольствоваться другим президентом. Из литературного клуба.

Моника осторожно подула на какао.

– Не сочти за наглость, но не найдется ли у тебя печенье или что-нибудь в этом духе?

– Не найдется, – парировал я, – не люблю сладкое. Даже крекеры предпочитаю луковые.

Моя спутница скорчила гримаску отвращения. Надо же, какие мы нежные.

– А такие бывают?

– Еще как бывают. По крайней мере, там, откуда я. Постоянно их беру, когда надо чем-нибудь перекусить.

– Там, откуда ты… – протянула Моника, – скажи, Гарик… если это будет возможно, ты возьмешь меня с собой?

Вот подстава. Я, конечно, ожидал этого вопроса, но как на него отвечать, все равно не представляю. Вот и вернулось то обещание, которое я дал в ресторане. Вернулось, чтоб схватить меня за жопу хваткой матерого питбуля. Сказать-то легко, особенно в запале, но как начинаешь эту задачу на более мелкие раскладывать, так столько проблем вылезает.

Для начала непонятно, а могут ли вообще люди отсюда проникнуть в мою реальность. Вдруг канал связи не двунаправленный? Если так и выйдет, это будет для меня полным п… пренеприятнейшим открытием. Потом. Предположим, что мне удалось не просто обратно в свою чертановскую берлогу свалить, но еще и Монику с собой перетащить. Сразу же свалится куча бюрократического головняка, ведь у нее ни паспорта, ни свидетельства о рождении, вообще никаких документов нету, потому что не существовало такого человека никогда. И хотя будет забавно записать ее в нашем мире какой-нибудь Маринкой, это все равно изрядно кровушки мне попортит.

(а еще будет не очень прикольно забрать Монику а остальных тут оставить, согласись. не очень-то он на хорошую концовку тянет, такой поступок. так что тебе придется всех четверых с собой брать)

Тоже верно. И в моей съемной хате, на шестидесяти квадратных метрах, мы все дружно свихнемся впятером. Но если я сейчас начну об этом всем рассказывать, то только ее расстрою. Конечно, горькая правда лучше сладкой лжи и все такое прочее, но пусть пока не переживает. Мне проблем меньше будет.

– Если смогу, то однозначно да, – заверил я, – хватит тебе тут тусоваться. Я тут всего четыре дня, и то все настоебало уже.

Моника так обрадовалась, что даже ругательство мимо ушей пропустила. Аж глаза засияли.

– Приятно, что я в тебе не ошиблась, – произнесла она с каким-то придыханием, – ты славный, Гарик. Есть над чем поработать, конечно, но в целом…

Договаривать она не стала – отставила в сторону полупустую чашку и придвинулась ко мне. Снова обвила руки вокруг шеи и поцеловала. Хотел бы я сказать, что привыкаю к этому, но не мог. Потому что каждый раз все казалось будто внове. Я прижал ее к себе и начал расстегивать блузку.

– Может, лучше наверх? – прохрипел я, когда она наконец от меня оторвалась, – там удобнее.

– Нет, – ответила Моника, – не будем медлить. То, – ей уже непросто давался подбор слов. Хотя я не винил, у самого кровь от мозга отхлынула, – то, что у нас сейчас, это правильно.

Вообще ни один человек в здравом уме не назвал бы все происходящее со мной за эту неделю правильным. Но спорить я не стал. Не было желания. Вернее, было, но совсем другого рода.

– Только больно мне не сделай, – прошептала она, когда я наконец снял с нее белье – черное, кружевное, как в понтовых каталогах типа «Виктория Сикрет» или еще каких-то похожих. На них Милка все время облизывалась.

(развернул конфетку, хихи)

Я мягко коснулся ее щеки. Сейчас Моника казалась такой… уязвимой, такой беззащитной, что очень хотелось эту просьбу выполнить. Хотя вряд ли мне удастся, все-таки ее первый раз вроде как.

– Не сделаю, – пообещал я, притянул девушку к себе, и после этого комната утонула в зыбкой дымке, пропахшей парфюмом, ванилью и свежим какао.

Будь на моем месте какой-нибудь профессиональный писака или просто человек, шарящий в большой литературе (или, как говорят в определенных кругах, «боллитре»), он бы, разумеется, запилил красочное описание всего происходящего. С марафоном ночь напролет, томными вздохами, мятыми простынями и, разумеется, одновременным оргазмом. Но увы, я к мастерам слова не отношусь, поэтому скажу как есть. Остальные «галочки» проставить тоже не вышло.

Когда дошло до дела, предводительница литературного клуба, от одного вида которой симпы со всего интернета приходили в благоговейный трепет, оказалась зажатой и от этого не очень-то инициативной. Потому процесс получился довольно неловким. Как, наверное, и всякий подростковый секс, если подумать.

Еще и тело у Гару угловатое такое, костлявое. Нихрена не привлекательное, с моей точки зрения. В реале я, конечно, тоже не Тимоти Шаламе и не Крис Хэмсворт, но выгляжу погорячее. Однако Моника не жаловалась. Удовольствие мы тоже получили оба, пусть даже для этого мне пришлось задействовать не только предварительные ласки, но и ПОСЛЕДУЮЩИЕ ГОРНОСТАИ, блин.

(зато ты наконец-то свой долг перед ней отрабатывать начал, возрадуйся)

Пока Моника самозабвенно плескалась в душе, накачивая мой грядущий счет за коммуналку, я сгонял наверх и переоделся в домашнее. Потом немного прибрал в комнате – маловероятно, что Саёри решит заглянуть ко мне в гости в такой час, но пустота в скрипте по-разному может заполниться. И такой шизанутый выверт со счетов списывать не стоит. Поэтому я отнес чашки с какао на кухню и свалил их в мойку, после чего поднял с пола мятую одежду.

– Боже, пожалуйста, скажи, что ты не один из тех извращенцев, которые покупают в интернете ношеные трусики школьниц, – послышался за спиной голос.

Я повернулся. Моника стояла передо мной, завернутая в пушистое розовое полотенце с Томом и Джерри. Черт знает, откуда оно там взялось, я его раньше не замечал как-то, а вот поди ж ты. С тихим «тап-тап» на пол падали капли воды.

– Пойман с поличным, – усмехнулся я, – ща выставлю объявление на реддит, и кружок твоих поклонников меня озолотит. Или убьет, узнав, что я прикоснулся к их богине.

(допущен был к вагине их богини, хихи)

Бля, как же это тупо. Мне даже стыдно за тебя. Стыдно и смешно.

– Можешь не бояться, даже в таких стесненных финансовых условиях я не опущусь до торговли личными вещами. У нас, кстати, проблема, – я оглядел ее стройную фигуру.

– И какая же? – Моника не смущалась, кажется, была совсем не против. Даже ногу кокетливо назад отставила.

– У меня тут одеться не во что, – поведал я, – так что придется тебе снова в школьную форму наряжаться. А видок у нее так себе, врать не буду.

Моя спутница

(и любовница, чего уж теперь)

вновь нахмурилась. Знакомая картина. Кажется, если щас все раздражители типа тиканья часов приглушить, я услышу, как в голове у нее шестеренки крутятся. Интересно, чего это она вдруг? Тут другого выхода из ситуации не найти, если консоль в ауте.

– Отойди-ка, – Моника указала в сторону. Я повиновался, уж больно у нее вид был решительный. Несмотря на полотенце. Подобравшись к дивану, Моника встряхнулась и… приподняла сиденье. Под ним обнаружилось углубление, что-то типа ящика. Ба, знакомая штука. Родаки мои тоже в тахте хранили всякое барахло. Например, искусственную новогоднюю елку родом из китайского подвала вместе с игрушками, всякие ставшие ненужными провода, переходники, видеокассеты… и прочую дрянь, которую вроде как и употребить некуда, и выбросить жалко. Но что и в этом мире так принято, я и понятия не имел. В диване у Гару нашлась… стопка с одеждой. Моника с видом знатока порылась в ней и выудила простенькую серую пижаму, судя по виду, флисовую.

– Нихрена себе лут, – подумал я, – и откуда это?

– Можешь считать это пасхалкой, – усмехнулась Моника, – несколько лет назад, вскоре после прозрения, я решила оборудовать тут небольшой схрончик на тот случай, если вдруг случится то, что случилось, и мне придется заночевать в доме. Статус игрового объекта я с этих вещиц сняла, поэтому при перезагрузке мира они не пропадают. Очень удобно. А теперь, – она выразительно посмотрела на меня, – будь милым и сходи на кухню, кофейку сделай. Не хочу при тебе переодеваться.

– Посмотрите на нее, – съязвил я, – какая стесняша. Я тебя только что голой видел, пяти минут не прошло. И не только видел, а…

– Достаточно! Это не значит, что теперь я при тебе буду в таком виде по дому разгуливать, – воздела моя гостья указательный палец, – действуй. Я пью черный, один кусочек сахара. Шевелись, Гарик, ночь на дворе, скоро спать ложиться.

От такой неприкрытой наглости даже опешил немного. Эт че теперь, она меня в мальчики на побегушках запишет? Ну уж нет, ни хрена подобного. Двенадцать с половиной минут возни на диване этого не стоили.

– Я сегодня и так слишком много шевелился, сил нет никаких. Пожалуй, пойду наверх, прилягу. Весь первый этаж в твоем распоряжении, развлекайся.

Моника поджала губы.

– Хорошо, Гарик. Приготовь для меня кофе, ПОЖАЛУЙСТА, – на последнее слово она прямо-таки нажала. Получилось совсем не искренне.

– Все равно не добираешь, – припечатал я и направился к лестнице, оставляя Монику в одиночестве.

В мире, где всякая чертовщина творится чуть ли не поминутно, комната показалась мне маленьким островком спокойствия. Если про инцидент с Chat-GPT из первого дня не вспоминать, конечно. Кажется, что это так давно было уже. Скрипт явно любит набивать события. Такую регулярность выдерживает, как режиссер в Left 4 Dead, буквально. Новые волны зараженных прут и прут, а я все никак не ломаюсь. Что дальше? Гопники на пути в школу поймают и за шмот спросят?

(шшш, не подавай идеи. вдруг чел с консолью сейчас тебя слышит?)

Это паранойей уже попахивает, не стоит в нее скатываться, так и до безумия недалеко. Хотя нет, чем-то здесь определенно пахнет. Затхлостью какой-то. Перед тем, как девочек сюда приглашать, надо бы хоть помещение намарафетить по-хорошему. А то вон пыль клоками мотается, да и пол помыть не мешало бы.

(у тебя в распоряжении целых четыре потенциальные горничные, главное, говори поубедительнее)

О да. Монику со шваброй я вообще представляю плохо, Юри тоже – ее и так к земле клонит постоянно, надолго бедолагу не хватит. После Саёри придется проводить еще одну уборку, чтоб устранить последствия ее трудов, а Нацуки на такое предложение просто в глаз мне засандалит, и на этом все. Так что придется самому. И когда только я все успею? Завтра вечером хотел же за город выехать. Пусть толку немного, если верить Монике, но лучше я лично в этом удостоверюсь. Так что в субботу придется встать пораньше и за пару часов привести дом в порядок.

Но позже. Пусть об этом башка болит у Игоря из будущего.

Я порылся в школьной сумке и достал из ее недр цветастую книжку. Пора расквитаться со вторым томиком «Девочек Парфе», а то чует мое сердце, что завтра Нацуки как минимум краткий пересказ затребует. Первоначально автор снова навалил кринжа по горло, хотя, может, я просто в целевую аудиторию не попадаю…

(если б ты в нее попадал, это был бы весомый повод для беспокойства. ведь ты же не девчонка пубертатного возраста)

…но потом сюжет снова свернул со слайсухи в сторону экшна, и дело пошло веселее. Девочки Парфе как раз вышли на след нечистого на руку производителя печенья, от которого у людей возникает зависимость, когда в дверь спальни постучали.

– Заходи, – пригласил я.

Моника деловито прошествовала прямо к моей постели. Кажется, после перехода наших отношений на новый уровень она перестала стесняться и теперь чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой. Наверное, в каком-то роде так оно и было. И не только в этом доме, а вообще в мире.

– На ночь, кстати, кофе вредно пить, – заметил я, – не заснешь потом.

– О, для меня это не проблема, – заверила Моника.

Почему-то я ожидал, что дальше она скажет что-нибудь в духе «мне вообще сон не нужен». Как андроиду, сверхсуществу или на крайняк объекту SCP.

(все объекты класса «кетер» подросли на целый метр)

Я искоса поглядел на нее поверх книжки. Может, конечно, это так во мне остатки выплеснувшихся гормонов говорят, но как же чертовка хороша. Даже в этой неказистой мешковатой пижаме и без штукатурки на лице. Заметил, кстати, что здесь «рисовать» себе лицо не очень-то принято. Может, правила школы такие, запрещают наводить индейский раскрас или просто не модно, но факт есть факт. Кое-чем девчонки все же пользуются – блеск для губ у Моники сегодня имел отчетливый фруктовый привкус. Я хорошо его распробовал.

– Интересное чтиво? – поинтересовалась моя гостья.

Вопрос был со скрытой подколкой, с булыжником в огород Нацуки. Я этот булыжник предпочел проигнорировать.

– Ну, не совсем моя тема, – признался я честно, – вырос я из таких комиксов уже…

– Скажешь это завтра при Нацуки – и ты труп, – засмеялась Моника.

Я пожал плечами.

– Согласен, она мне все лодыжки отобьет. Но читать можно, приличная жвачка для мозгов. Книжки разные нужны, даже столь своеобразные.

– А за такое тебя убьет уже Юри, – Моника развеселилась еще пуще.

Интересно, отчего мысли о моей возможной гибели поднимают ей настроение?

Прийти к каким-либо выводам я не успел, потому что в следующее мгновение эта зеленоглазая бестия скинула тапки и юркнула ко мне под одеяло. Уверен, настоящий Гару от всего, что сегодня произошло, лопнул бы. Он от близости к Юри и Нацуки сознание терял, бедолага. Так и ходил бы до сорока лет в девственниках, если б не я.

(КНЯЗЬ ИГОРЬ ДЕРЖИТ ЭТОТ МИР ЗА БОРОДУ)

Не будем преувеличивать. А то, чует мое сердце, мир возьмет холодной твердой рукой князя Игоря за яйца. Пришло ощущение тесноты. Койка у Гару явно не была рассчитана на двух человек, даже довольно стройных. Но это еще терпимо. Вот теснота в трусах досаждала гораздо сильнее. И ведь в такой близости ты ее никак не скроешь.

– Отложи книгу, Гарик, – сказала Моника тихо, – мне нужно спросить тебя… об одной вещи.

Я не стал спорить и захлопнул мангу. Хорошо, что занавески задернуты – наши с Саёри спальни друг на друга выходят, и если бы она могла сейчас нас увидеть…

(это был бы потенциально славный тройничок, я так скажу)

А знаешь, я согласен, черт возьми.

– Тебе… эм… тебе понравилось? То, что между нами сегодня было, я имею в виду…

Господь всемогущий, какая милота. Она и правда стесняется еще похлеще Юри. Какие тут нахрен кнуты, какие пряники… «я» из томографа, который советы давал, явно хреново разбирался в людях разбирался.

– Моника, к чему такие вопросы? – спросил я и наклонился, чтоб чмокнуть ее в шею. Она отпихнула меня ладошкой, но не сильно, только для вида.

– Гарик, ты не увиливай тут, не выйдет. Если что-то не так, то сразу…

– Конечно, понравилось, о чем ты, – заверил я, – что за ерунда? Я думал, что по мне было заметно.

Сказал и тут же придвинулся поближе, обхватил за плечи. На сей раз она противиться уже не стала и склонила голову мне на грудь. Давненько эти приятные чувства меня не навещали… сколько? Да пожалуй, с самого разрыва с Милкой. После нее я монахом-отшельником не жил, конечно, но ни с кем не было так… уютно, что ли.

(нет, даже не так. ты чувствуешь себя на своем месте, правда?)

Вот. Прямо в точку. Абсолютно прав.

– Это не ерунда, – слегка занудный «учительский» тон вернулся, – надеюсь, что и ты так не думаешь на самом деле. Просто я раньше никогда и ни с кем, потому…

– Успокойся, Мони, – прервал я ее. Еще чуть-чуть и начала бы заикаться.

(если она так стесняется, представь, что потом будет с пышногрудой тихоней)

Сдается мне, что из всей четверки Юри самая сексуально раскрепощенная. Тихий омут с чертями и все в таком духе. Главное – пусть ножи с собой в койку не берет, а со всем остальным можно жить. Да и не до того сейчас совершенно.

– Успокойся, – еще раз повторил я, – все получилось как надо.

(а теперь наплети что-нибудь красивое, девки же любят всякую муру сопливую. ты же хочешь себе регулярный трах, а не разовые акции? постарайся)

– Стрессовая неделька у меня пока что выходит, лгать не буду, – сказал я, – к телу приходится привыкать, к новому миру, к людям, еще и крипота всякая валится каждый божий день. Знаешь, как часто мне казалось, что вот-вот – и крыша поедет окончательно? Дохрена. Даже сегодня несколько раз посещала такая мысль. Бороться с этим сложно, а победить и вовсе нельзя, потому что как ты себя победишь, свой разум? Но пока ты была со мной, этот тяжелый груз словно с плеч сняли. И я почувствовал себя легко и свободно, хотя бы ненадолго, минут на десять. Это дорогого стоит, Моника, – сказал я как можно более проникновенным тоном.

Она посмотрела на меня с недоверием… а потом хихикнула. Черт, по-моему, с пафосом борщанул ты, Игорян. Проще надо говорить, от сердца. А ты телегу из современного любовного романа прогнал, которые на литнете по сто писят рублей за штучку продают.

– Боже, Гарик, – сказала Моника насмешливо, – все-таки ты поэт, как ни отпирайся. Есть в тебе чувство прекрасного.

Я ничего не сказал. Если щас возражать начну – все только запорю. Надо быть мудрее. И оказался прав: посмеиваться она перестала, но взгляд так и не отвела. Все же не врал скрипт – Моника действительно была для Гару недосягаема. Даже чисто по внешке. Пожалуй, без моего внешнего управления ему могло бы что-то перепасть только от Саёри. Да и то из жалости или по пьяни. Но вот с главой литературного клуба вообще никаких шансов. Наверное, я и впрямь неплохо умею играть. Пойти потом в геймдев, что ли…

– Хочешь, я снова сниму этот груз с тебя? – спросила она тихо.

Я хотел.

Проснулся от деликатной возни под боком. По тому, какие осторожные были движения, я понял, что Моника очень старалась меня не разбудить. Однако ей не удалось – ничего не поделаешь, я с общажных времен очень чутко сплю. Как мафиози с Сицилии. Один глаз открыт, а в зубах кинжал, чтоб не дай боже что-нибудь из барахла не сп… кхм… увели.

Заворочавшись и кое-как открыв заспанные глаза, я пробормотал:

– Доброе, кх-х, утро. Сколько времени?

– Ш-ш-ш… – Моника приложила палец к губам, – спи, еще шести нет.

Шести утра? Не, я понимаю, что среди приверженцев здорового образа жизни ранний подъем в порядке вещей, но это слегка перебор. В школу раньше восьми нет смысла топать…

– Куда ты в такую рань-то? – прохрипел я. Все равно вставать придется, во рту сушняк как после многодневного блуждания по пустыне Невада. Щас бы водички хлебнуть…

– Домой. Надо забрать кое-какие документы, да и с Саёри не хочу встречаться. Это может вызвать у нее подозрения, а мне лишняя головная боль ни к чему.

Ах да, точно. Тем более, что после вчерашнего эти подозрения вполне обоснованы.

– Давай хоть провожу, – заявил я и начал кое-как выкапываться из-под одеяла. Очень теплого и уютного одеяла. Я бы предпочел с ним не расставаться еще пару часиков, но по отношению к Монике это будет гадством… Однако все мои попытки были сведены на нет.

– Отдыхай, говорю, – она наклонилась и чмокнула меня в щеку, – я взрослая девочка, дорогу и без тебя найду.

Я собирался поспорить, но тут одеяло с подушкой навалились на меня и отвлекли. Хорошо так отвлекли – когда проснулся, на часах уже значилась половина восьмого. Поэтому время, затрачиваемое на водные процедуры, пришлось сократить. Ненавижу это. Еще и гребаный нагреватель продолжал чередовать ледяную воду с кипятком. Такой вот ультраконтрастный душ с утра подвезли, не обессудьте, товарищ Игорь. Настроение упало в ноль и вырасти хотя бы до приемлемых значений не обещало. А потом я вошел на кухню и обнаружил там маленький сюрприз. На столе стояло блюдо, накрытое миской вроде той, в которой попкорн подают. Рядом нашлась записка. Я взял клочок бумаги и вгляделся в знакомый почерк:

«Ты наверняка проспишь, поэтому не трать время на готовку. Если вдруг остынет – разогрей в микроволновке. До встречи. М.» Завершалось послание маленьким сердечком. Поневоле морда сама по себе разошлась в улыбке. Неужели жизнь для разнообразия решила перестать херачить мне по голове разводным ключом?

Когда снял миску, настроение еще улучшилось. На блюде во всей красе покоилась глазунья из двух яиц и два куска поджаристого хлеба. Сюда бы еще колбаски какой-нибудь… краковской или докторской. Хотя Моника же вегетарианка, о таком она и не подумает.

Яичница, конечно, успела подостыть, но я не обратил на это особого внимания – так нечеловечески хотел жрать. Потом свежим кофе отполировал, и совсем хорошо стало. В самый раз. После завтрака немного разморило, но я себя одернул. Рассиживаться нельзя, щас Саёри уже зайдет, а у меня еще не в шубе рукав.

В учебники я даже не заглядывал – алгебра, химия, обществоведение, история… так, а это что за кирпич? С обложки на меня глянул страхолюдный глаз. Однако вместо ужаса он вызвал только укол чего-то неясного… стыда, что ли? Юри наверняка ждет, что я прочитаю эту книжку, а я все забиваю и забиваю на нее. Надо бы как-то собрать в кулак все свои скиллы по технике чтения и одолеть этот шедевр современной беллетристики. Не забыл и про мангу Нацуки. Боже, надеюсь, что они сегодня меня не порвут.

Саёри сегодня была необычайно тиха и задумчива, что на нее совсем не похоже. Вернее, на ее, так сказать, публичную личность. Пару раз она порывалась меня о чем-то спросить, но никак не решалась. Что ж, придется самому пластырь сорвать.

– Что такое, Сайка? Опять твои тучки набежали? – поинтересовался я.

Она смущенно улыбнулась.

– Да нет, Гару, я их под контролем держу, в этих, как его, ежиных рукавицах, вот!

– Ежовых, – усмехнулся я, – а чего мнешься тогда все утро? Давай выкладывай, я тебя не укушу.

(если ты сама об этом не попросишь, хихихихи)

Саёри смутилась еще сильнее.

– Понимаешь, об этом… об этом не очень прилично говорить…