Текст книги "Маршал С К Тимошенко"

Автор книги: Ричард Португальский

Соавторы: А Доманк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Что и говорить "оппоненты" и ему самому и его командармам серьезнейшие. И это со всей очевидностью показали события минувших десяти дней войны, которые Тимошенко мысленно перебирал в памяти.

...22 июня в 7 часов 15 минут он подписал директиву Главного Военного совета. Ее приказная часть гласила: "1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100-150 км. Разбомбить Кенинсберг и Мемель. На территории Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать"{1}.

Два часа спустя доложил Сталину проект Указа о проведении мобилизации, постановлений о создании Ставки Главного командования, Западного, Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. При этом присутствовали все члены Политбюро.

В тот день было принято немало решений по организации отражения агрессии, но Семен Константинович с досадой отмечал, что их эффективность была совсем иной, чем та, на которую он рассчитывал. Причиной тому была противоречивая, отрывочная информация, поступавшая из штабов фронтов. Связаться с их командующими – генералами Ф.И. Кузнецовым (Северо-Западный фронт), Д. Г. Павловым (Западный) и М.П. Кирпоносом (Юго-Западный фронт) не удалось.

Поздним вечером по его приказу в штабы фронтов пошла директива, предусматривавшая их контрнаступление с выходом на территорию противника. Так намечалось планом. Так, казалось тогда можно было успешно решить задачу перехвата стратегической инициативы у врага. Во всяком случае, теоретически. Сегодня же он полностью понимал ее (чего уж греха таить!) полную нелепость. Ведь при сложившейся тогда обстановке, при создавшемся соотношении сил и средств фронты достичь этих целей, конечно же, не могли.

23 июня учреждается Ставка Главного командования во главе с Тимошенко. В ее состав вошли К.Е. Ворошилов, В.М. Молотов,. И.В. Сталин, начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, первый заместитель Наркома обороны С.М. Буденный, Нарком Военно-Морского флота Н. Г. Кузнецов.

В полдень доложили о том, что войска Западного фронта оставили Гродно. Из штаба Северо-Западного фронта поступило сообщение, что вражеская авиация совершила первый налет на Ленинград. В тот же день во исполнение требований директивы No 2 войска Юго-Западного фронта нанесли контрудар. Находившийся там Г.К. Жуков просил Тимошенко поддержать фронт авиацией Дальнего действия. По решению Наркома обороны кроме авиации ДД на поддержку контрудара перенацеливалась часть самолетов формируемого Южного фронта.

24 июня войска Северо-Западного фронта оставили Вильно. Создается Северный фронт. Его командующим назначается генерал М.М. Попов. Тимошенко в переговорах с генералом Ф.И. Кузнецовым уточнил задачи по проведению контрудара на шауляйском направлении. Командующий войсками Западного фронта доложил о готовности контрудара на гродненском направлении силами двух механизированных и кавалерийского корпусов.

25 июня Ставка под председательством Тимошенко приняла решение образовать Группу армий резерва Ставки в составе 19, 20, 21-й и 22-й армий, развернув ее на рубеже Невель, Витебск, Гомель, Чернигов. Соединения 13-й армии Западного фронта отошли на рубеж Минского укрепленного района. Поступившие отрывочные данные свидетельствовали о том, что контрудар в полосе фронта ожидаемого результата не дал...

26 июня. Оставлены Даугавпилс, Паневежис, Слуцк. По предложению Тимошенко для выяснения обстановки и оказания помощи на Западный фронт направляются К.Е. Ворошилов и Б.М. Шапошников.

По поступившим данным агентурной разведки стало, известно, что Гитлер вместе с высшим генералитетом перебрался из Берлина в Восточную Пруссию. Здесь, в лесу восточнее Растенбурга, в "Вольфшанце" (Волчьем логове") разместилась Ставка фюрера. Несколько позже ее историограф Г. Пикер напишет: "Отсюда Гитлер управлял германским рейхом с 112 миллионами немцев, военной машиной в 20 миллионов солдат, партией в 25 миллионов ее членов и оккупированными областями с населением в 150 миллионов человек"{2}.

27 июня стало очевидным, что в полосе Западного фронта создалась кризисная обстановка. Часть его сил отходила за реку Березина, часть вела бои в районе Минска.

28 июня поступили сведения об оставлении столицы Белоруссии. Очень тяжело было воспринято это известие в Ставке. Семен Константинович хорошо помнит резкую реакцию Сталина, когда стало ясно, что командование фронта плохо знает обстановку. 30 июня по его приказу в Москву был вызван и отстранен от командования Западным фронтом генерал армии Д. Г. Павлов{1.10}.

По предложению Семена Константиновича командующим войсками Западного фронта назначили генерала А. И. Еременко, только что прибывшего в Москву с Дальнего Востока, начальником штаба к нему – генерала Г.К. Маландина, занимавшего до этого должность начальника оперативного управления Генштаба. Уже в полдень Еременко доложил, что прибыл на КП фронта в лесу под Могилевым. Ясности же в обстановку, сложившуюся в полосе фронта, новый командующий внести не мог, лишь высказал предположение, что основные силы 3-й танковой группы развернулись на юго-восток, обходя Минск.

На следующий день, можно считать, приграничные сражения завершились. Итог удручающий: войска Северо-Западного фронта отошли к реке Западная Двина, Западного – к Бобруйску, Юго-Западного – на линию Ровно, Кременец, Львов. И лишь войска Южного фронта пока удерживали государственную границу, отражая удары 11-й немецкой армии, румынских и венгерских войск. Группа армий "Центр" окружила одиннадцать дивизий Западного фронта юго-западнее Минска. Поражение на первом этапе вооруженной борьбы становилось очевидным...

30 июня было принято решение об образовании Государственного Комитета Обороны (ГКО) – чрезвычайного высшего государственного органа в стране. Его возглавил И.В. Сталин.

1 июля советские войска оставили Ригу. Командующий ПВО Московского военного округа генерал Громадин доложил о том, что постами воздушного наблюдения обнаружен первый вражеский самолет Ю-88 на подлете к Москве.

В столице началось формирование дивизий народного ополчения. Ночью Сталин принял решение направить С.К. Тимошенко на Западный фронт, где складывалась наиболее сложная обстановка. По его мнению, именно здесь, на направлении, выводящем противника к Москве, чтобы овладеть ситуацией нужна фигура заметная, волевая и авторитетная для армии. Выбор пал на Наркома обороны... Но не только этими соображениями было обусловлено такое назначение. Установленное с начала войны двухстепенное командование, когда окончательное решение по всем важным вопросам принималось Сталиным, оказывало самое негативное влияние на руководство Вооруженными Силами и, естественно, на ход боевых действий. Это прекрасно видели Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков.

В самом деле, что же получилось? Получив утром первую сводку с фронта, по которой требовалось принять срочные меры, начальник Генерального штаба не мог сделать этого сам и докладывал Наркому обороны, который также не имея соответствующих полномочий, ехал в Кремль, докладывал Сталину. И тому нужно было время, чтобы выслушать доклад, разобраться в обстановке, сказать последнее слово. Решение, оформленное в приказе, направлялось на места. Уходило на все это 7 – 8 часов. А обстановка уже успевала измениться. Поступали новые сведения, по ним в том же порядке принималось новое решение. И опять-таки с опозданием...

Вопрос стоял, что называется, ребром: либо Тимошенко по докладу Жукова немедленно, ни с кем не согласовывая, принимает решение, либо это делает сам Сталин. К концу июня и тому стали ясны неправильность принятой системы, гибельность проволочек. С назначением Наркома обороны командующим Западным фронтом, обязанности Верховного Главнокомандующего переходили к Сталину, а с ликвидацией , двухступенчатости работа органов управления принимала более организованный и оперативный характер.

...Прошло менее двух часов после вылета из Москвы. Ровно в полдень 2 июля машина маршала подъехала к штабу, расположенному в знакомом ему по довоенной поре зданию отдыха Белорусского военного округа близ Смоленска. Его встретили член Военного совета фронта армейский комиссар 1 ранга Л.З.Мехлис, начальник штаба фронта генерал-лейтенант Г.К.Маландин, генерал-лейтенант А.И. Еременко, назначенный заместителем командующего войсками фронта, помощник командующего войсками фронта по автобронетанковым войскам генерал-майор А.В. Борзиков, другие должностные лица. Поздоровавшись, прошли в просторное помещение с висевшей на стене оперативной картой, похожей на ту, что развертывал он в самолете. Это и позволило ему после заслушивания кратких сообщений Маландина сформулировать свое первое решение в должности командующего войсками Западного фронта:

– Основные усилия сосредоточить на удержании рубежа реки Березина. Сюда стягиваем большую часть имеющихся сил, в первую очередь 1-ю Московскую мотострелковую и 100-ю стрелковую дивизии. Междуречье Березины и Днепра максимально насыщаем минно-взрывными заграждениями, завалами, надолбами, фугасами. Собираем отходящие войска, закрепляемся. Это даст нам возможность выиграть время до подхода с востока к Днепру ближайших стратегических резервов. На витебском направлении, учитывая особую угрозу вражеского прорыва, будем готовить контрудар. К нему привлечем соединения 20-й армии Курочкина, часть сил 19-й армии Конева, 7-й и 5-й механизированные корпуса{3}.

– Вам, Герман Капитонович, – обратился он к Маландину, – подготовить необходимые расчеты на сосредоточение войск, распоряжения штабам армий. Подтвердите 22-й армии задачу обороняться на рубеже Полоцкого укрепрайона. 21-й армии – ускорить выдвижение к Бобруйску. Распорядитесь, чтобы начальник инженерных войск фронта создал зону заграждений, – и он, взяв протянутую кем-то указку, провел ее по карте, – на линии Любаничи, Охотичи, глубиной 5 7 километров.

На 19 часов вызовите ко мне командующего ВВС и помощника по автобронетанковым войскам. Вот, кажется, пока все.

– Вам, – повернулся он к Еременко, – подобрать группу командиров со средствами связи и немедленно выехать в район Борисова. Подчините себе все, что там найдете, организуйте оборону. Опирайтесь на Сусайкова, – он тамошние места знает как свои пять пальцев (И.В. Сусайков тогда был начальником танкового училища в Борисове. – Авт.). Ваша главная задача – не допустить прорыва противника к Минскому шоссе до выхода туда соединений 20-й армии.

– Лев Захарович, – обратился Тимошенко к Мехлису, – я сейчас поеду к Курочкину. Прошу вас помочь Маландину в организации обороны на Березине. Если будет возможность, встретьтесь с Крейзером (командиром 1-й мотострелковой дивизии. – Авт.). Постарайтесь направить к нему группу сильных политработников... И еще – помогите, пожалуйста, Смоленскому обкому в организации партизанского движения в тылу врага. Попов (секретарь обкома. Авт.) уже обращался за помощью в Москву. Дело это нужное и не из легких...

К командующему 20-й армией генералу П.А. Курочкину Тимошенко прибыл спустя час. Павел Алексеевич был опытный военачальник, обладавший большим жизненным опытом. Свое семнадцатилетие он отмечал, занимая Зимний в составе красногвардейского отряда, восемнадцатилетие – бойцом особой бригады. В двадцать лет командовал эскадроном, после гражданской войны учился, командовал полком, закончил военную академию имени М.В. Фрунзе, преподавал, командовал дивизией, учился в академии Генерального штаба. В советско-финляндской войне возглавлял 28-й стрелковый корпус, был награжден орденом Ленина. Затем командовал армией, войсками Забайкальского и Орловского военных округов.

Убедившись, что командарм правильно понимает стоящие перед ним задачи, маршал выехал на командный пункт соседней, 19-й армии в сопровождении представителя оперативного отдела штаба этой армии подполковника А.Х. Бабаджаняна, по дороге на Смоленск их атаковали три "юнкерса". Все повыскакивали из машин, залегли. Бомбы попадали веером, не причинив впрочем вреда. Когда самолеты повернули назад, Тимошенко погрозил им вслед кулаком:

– Ну, ну, еще посмотрим!.. – И тут взгляд его упал на стволы зенитных пушек. – Зенитки?! Почему молчат?

Маршал направился к огневой позиция.

От орудий отделился небольшого роста, крепко сбитый сержант четким строевым шагом подошел к командующему и отрапортовал, что он остался за командира батареи, комбат погиб вчера при отражении танковой атаки, командир огневого взвода тяжело ранен.

– Где же люди? – осведомился Тимошенко.

– В укрытиях, товарищ маршал. Разрешите подать команду "К орудиям"?

– Подайте.

Расчеты молниеносно заняли свои места.

– Почему не стреляли? – спросил Семен Константинович.

– Так нечем, товарищ маршал. Снарядов нет. Очень хочется бить гадов, да нечем. Потому и приказал всем: в укрытия. Зачем зря людей подвергать опасности?

– Что же, резонно, – согласился Семен Константинович. – Люди ваши и так достаточно жертвуют собой. Они заслуживают того, чтобы их беречь. Дел предстоит впереди немало...

– Это точно, товарищ маршал, – браво подхватил сержант, – снаряды без людей – мертвые, а люди без снарядов – живые{4}.

Командующего армией генерала Конева Тимошенко нашел недалеко от командного пункта. Ивана Степановича он знал хорошо, уважал и ценил. Военком, комиссар бронепоезда в годы гражданской войны, комиссар бригады, дивизии и штаба народно-революционной армии Дальневосточной республики в двадцатых годах, командир полка, дивизии, корпуса, командующий особой группой советских войск в Монголии в тридцатые годы, командующий войсками Забайкальского, а затем Северо-Кавказского военных округов, он прошел суровую школу военной жизни.

Задачу Коневу маршал Тимошенко поставил предельно кратко.

– Соберите все, что имеется под рукой, товарищ Конев, и немедленно отбросьте немцев от Витебска. С подходом армии организуйте устойчивую оборону в междуречье Западной Двины и Днепра. Вот здесь, – маршал показал на карте полосу обороны. – Одновременно готовьте контрудар по прорвавшимся частям 39-го моторизованного корпуса противника. По моим данным, части ваших 127-й и 134-й стрелковых дивизий под командованием заместителя командира 25-го стрелкового корпуса комбрига Горбатова закончили выгрузку. Подходит 220-я механизированная дивизия. Обратите внимание на организацию устойчивой связи. Максимально используйте радио, подвижные средства. Вышлите разведку в тыл. Не забудьте о противодесантных отрядах...

4 июля в целях координации действий войск, которые вели бои в междуречье Березины и Днепра, Тимошенко подчинил командующему 20-й армией все части 13-й армии, командующему 21-й армией – остатки выходившей из окружения 4-й армии, а также 4-й воздушнодесантный корпус{5}. К исходу дня Военный совет фронта отдал командующему 20-й армией директиву на осуществление контрудара силами 7-го и 5-го механизированных корпусов. Ее копия, поступившая в Генеральный штаб, была одобрена Ставкой Главного командования. Предлагалось, кроме того, нанести вспомогательный удар 2-м и 44-м стрелковыми корпусами из района восточнее Борисова в направлении на Лепель в тыл 57-го моторизованного корпуса. "Без этого удара, – указывала Ставка, – механизированные корпуса успеха иметь не будут". Приказывалось, также ликвидировать вражескую переправу через Днепр у Рогачева, поскольку иначе противник сорвет наш план по организации прочной обороны на рубеже Днепра{6}.

Передавая эти указания маршалу Тимошенко, генерал армии Жуков просил его сообщить свои соображения по оценке обстановки. В тот же день вечером Военный совет фронта направил в Москву донесение. В нем сообщалось о положении противника, а также о том, что "войскам Западного фронта поставлена задача, прочно удерживая рубеж рек Западная Двина, Днепр, с утра 6 июля перейти в наступление для уничтожения лепельской группировки противника..." Части 44-го и 2-го стрелковых корпусов, – указывалось в донесении, – с 18 часов перешли в наступление на Борисов".

В поддень 5 июля Тимошенко вызвал командующего 20-й армией генерала П.А. Курочкина, начальника штаба генерала Н.А. Корнеева, командиров 7-го и 5-го механизированных корпусов генералов В.И. Виноградова и И.П. Алексеенко к перекрестку на шоссе Минск – Москва, в 15 километрах северо-восточнее Орши. Здесь маршал отдал им приказ о нанесении контрудара во фланг и тыл полоцкой группировке немцев в общем направлении на Лепель на глубину 90 – 100 километров.

Уточняя задачу, Тимошенко ни на минуту не забывал того, что боевые действия танкистов чрезвычайно слабо обеспечены разведкой и связью из-за опоздания на станцию выгрузки разведбата и батальона связи. Но ждать их было просто невозможно.

– Особое внимание, товарищи командиры, прошу обратить на согласованность действий с соединениями 2-го и 44-го стрелковых корпусов, – напомнил Тимошенко. – Хорошо изучите с подчиненными местность. Здесь две цепи озер, множество заболоченных участков. Вы, товарищ Курочкин, позаботьтесь о связи, особенно с авиацией, а авиаторов – с мехкорпусами. Из состава армии вышлите две разведроты, и к вечеру направьте на автомашинах в распоряжение Виноградова и Алексеенко. В организации воздушной разведки и авиационного обеспечения вам поможет генерал Н.Ф. Науменко.

– В вашем распоряжении огромная сила, – подчеркнул маршал, – более тысячи танков. От того, насколько умело вы их используете, зависит очень многое...

Проехав затем с Курочкиным в соединения 2-го и 44-го стрелковых корпусов, Тимошенко отработал с их командирами, вопросы взаимодействия, встретился с командирами частей и подразделений, политработниками и красноармейцами. На фронтовой КП вернулся уже ночью, провел короткое совещание с начальниками родов войск, поставив им задачи по обеспечению контрудара.

Утром 6 июля он был нанесен, как и планировалось, в направлении на Лёпель. Но вскоре выяснилось, что почти одновременно с войсками 20-й армии, перешли в наступление 19-я, 20-я танковые и 18-я моторизованная дивизии противника. Произошло одно из крупнейших в начальном периоде войны танковых сражений, с участием с обеих сторон более полутора тысяч танков. Четверо суток шли ожесточенные бои. Враг нес большие потери.

Тимошенко доставили оставленный при отходе одной из частей приказ командира 18-й немецкой танковой дивизии генерал-майора X. Неринга. В нем отмечалось: "Потери в снаряжении, оружии и автомашинах необычайно велики. Они значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо. Мы напобеждаемся до своей собственной гибели{8}. Чтобы отразить контрудар советских войск, фельдмаршалу Клюге пришлось перегруппировать на помощь действовавшим здесь войскам из района Десны 7-ю танковую дивизию, организовать оборону на рубеже Гнездиловичи-Липно.

И все же контрудар не дал ожидаемых результатов. Мехкорпуса потеряли почти половину своих танков, множество их застряло в болотах и экипажам пришлось подрывать свои машины.

Обострилась обстановка и на правом крыле фронта, на участке 22-й армии, где по предположению Тимошенко, мог последовать главный удар двух моторизованных корпусов противника. В случае его успеха становилась реальной угроза выхода этой группировки во фланг и тыл фронта. Командующий не сомневался, что немцы не упустят такой возможности. И новая неприятность поступали сведения о том, что соседняя справа, 27-я армия начала отход, а на этот участок кроме соединений 39-го и 57-го моторизованных корпусов вышли также части 28-го немецкого армейского корпуса. Это означало, что теперь против шести дивизий 22-й армии могут действовать до шестнадцати вражеских соединений.

В создавшейся обстановке особое значение имело твердое и бесперебойное управление войсками, и Семен Константинович направил в помощь командарму 22-й генералу Ф.А. Ершакову на его КП под Невелем оперативную группу штаба фронта во главе с Еременко. Туда же направил завершавшую разгрузку 214-ю стрелковую дивизию. Неимоверными усилиями соединений армии удалось приостановить наступление противника на Себеж.

В эти же дни войска Западного фронта по решению маршала нанесли еще два контрудара по врагу: на борисовском и бобруйском направлениях. Как стало известно позже, 6 июля командование группы армий "Центр" донесло в Берлин следующее: "Противник перед 2-й танковой группой усилил свою группировку за счет подброски новых частей в направлении Гомель. Удары противника от Жлобина в направлении Бобруйска, а также в районе Березине позволяют предполагать, что он намерен сдержать наступающие через Березину наши танковые силы для того, чтобы организовать свою оборону на р. Днепр". В результате контрударов советских войск корпуса танковой группы противника понесли большие потери и на несколько дней были задержаны в междуречье Березины и Днепра. "47-й моторизованный корпус, – отмечал командующий 2-й танковой группой генерал Г. Гудериан, – находился в тяжелом положении и нуждался в особой поддержке"{9}. Ее соединениям не удалось прорвать предмостных укреплений в районах Могилева и Рогачева, и они не смогли, как требовало главное командование вермахта, стремительно выдвинуться к Днепру и форсировать его с ходу.

В ночь на 8 июля Тимошенко вызвал на фронтовой командный пункт командующего 13-й армией, чтобы детальней разобраться в обстановке, сложившейся в ее полосе. "На рассвете мы с генералом Филатовым на его броневичке добрались до Смоленска, – вспоминал С.П. Иванов, в то время начальник оперативного отдела этой армии. – Без труда нашли в Гнездово санаторий, где в двухэтажном главном корпусе располагался штаб фронта. Маршала Тимошенко в кабинете не было. Адъютант сказал, что с минуты на минуту он появится. И действительно, вскоре Тимошенко вошел в приемную. Я тогда впервые увидел Семена Константиновича. Он отличался кавалергардским ростом и телосложением, говорил рокочущим баритоном с заметным украинским акцентом. Заслушав доклад, маршал уточнил задачи армии... Нарком размеренно вышагивал по кабинету на своих длинных прямых ногах и не приказывал, а как бы внушал Филатову, что армия должна сделать все возможное и невозможное, сбить в полосе своих действий темп наступления вражеской танковой армады и лучшим рубежом для этого является Днепр..."{10}. С 9 июля в полосе Западного фронта образовалась непродолжительная оперативная пауза. "Наличие крупной, все время усиливающейся группировки противника между Оршей и Витебском, – констатировал Ф. Гальдер, заставило командование 4-й армии отдать приказ 2-й танковой группе временно отложить наступление, обеспечить на своем левом фланге отражение контратак противника и сохранение прочной связи с 3-й танковой группой{11}. Военный совет Западного фронта, не терявший еще надежду вырвать инициативу у противника на рубеже Днепра, готовил войска не только к оборонительным, но и наступательным действиям. По решению Тимошенко значительные силы 20-й и 21-й армий были выдвинуты в междуречье Березины и Днепра для нанесения очередных контрударов.

Надо, конечно, признать, что исход военных действий на Западном направлении оказался неудачным для советских войск, вынужденных в первой декаде июля оставить значительную часть Белоруссии и отойти на рубеж Западной Двины – Днепра. И все же, оценивая обстановку, Тимошенко не без оснований считал, что вражеское командование в связи с серьезными потерями, растянутыми тылами, ухудшившимся снабжением, будет вынуждено сократить размах последующих операций. Лишь после войны он узнал, что к почти аналогичному выводу пришел и один из его "оппонентов" фельдмаршал фон Бок, который доносил главнокомандованию сухопутными войсками: "Общее положение со снабжением и обеспечением группы армий, включая и воздушные силы, требует определенных ограничений как во времени, так и в масштабах проведения активных действий"{12}.

Но главные испытания были еще впереди. 10 июля началось историческое Смоленское сражение, развернувшееся на кратчайших путях выхода противника из Белоруссии к Москве.

В тот же день Ставка Верховного командования была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования. Председателем ее стал И.В. Сталин, в состав Ставки вошли Нарком обороны С.К.Тимошенко, В.М. Молотов, С.М. Буденный, К.Б. Ворошилов, Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков. Решением ГКО были образованы также три главных командования: Северо-Западное, Западное и Юго-Западное во главе с маршалами К.Б. Ворошиловым, С.К. Тимошенко и С.М. Буденным. В подчинение Главкома войск Западного направления передавались объединения Западного фронта, Пинской военной флотилии и группа армий резерва Ставки. Собрав на рассвете 10 июля Военный совет направления, а также руководящих работников полевого управления, Семен Константинович так сформулировал замысел предстоящих действий:

– Развернув войска подходящего второго стратегического эшелона (пять армий) по среднему течению рек Западная Двина и Днепр, а две резервные армии (24-ю и 28-ю) – в полосе от Нелидова до Брянска (в 210 – 240 километрах восточнее основного оборонительного рубежа), прочно удерживая занимаемые позиции и полосы, не допустить прорыва противника на Москву, создать условия для перехода в контрнаступление. Основные усилия сосредоточить на направлении Смоленск – Москва ...

Тимошенко подчеркнул, что задачу предстоит решать в очень сложных и неблагоприятных условиях. Противник владел стратегической инициативой, господствовал в воздухе. По данным штаба направления, он превосходил наши войска по личному составу, артиллерии и авиации более чем вдвое, а по танкам в четыре раза. На избранных направлениях главных ударов за счет массирования сил и средств командование группы армий "Центр" имело реальные возможности создать пяти-шести кратное превосходство по всем показателям, а по танкам значительно большее.

– Наша первостепенная задача, – отметил в заключении Главком, – резко повысить устойчивость обороны в противотанковом отношении, принять все возможные меры к обеспечению большей маневренности войск, их активности с учетом слабых мест тактики действий врага...

Вечером Семен Константинович получил первое за время пребывания на фронте письмо из дома. Анастасия Михайловна сообщала последние новости: Катя занимается на курсах радистов, ухаживает за ранеными в госпитале, Ольга и Костя собирают бутылки для формируемых в Москве команд истребителей танков, дежурят на крыше дома в составе команды по борьбе с зажигательными бомбами. Просила не беспокоиться за них, беречь себя и, пo-возможности, звонить в Москву (читая последние строки, Тимошенко невольно улыбнулся)...

Прошло менее суток, как противник вновь перешел в наступление. Его танковые клинья устремились к Смоленску. Удары наносились с севера из района Витебска и с юга из района Орши.

На северный участок фронта Тимошенко немедленно направил генерала Еременко, поручив ему организовать взаимодействие 19-й армии с соединениями 20-й и 21-й армий, подготовить и провести контрудар по флангам прорвавшегося противника. По его вызову на фронтовой командный пункт прибыли: командующий 16-й армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, член Военного совета дивизионный комиссар А. А. Лобачев, начальник штаба полковник М.А. Шалин.

Поздоровавшись, Тимошенко кивнул на расстеленную на большом столе карту:

– Смотрите.

Пояснений особых не требовалось, чтобы сразу же понять всю сложность обстановки.

– Ваша армия, товарищ Лукин, должна перекрыть все дороги на Смоленск с севера и юго-запада. Ни в коем случае, сами понимаете, нельзя пропустить врага севернее Смоленска на Ярцево и южнее – через Красный. Лукин смотрел на карту и думал, как же выполнять такую задачу? Чем перекрывать эти направления?

– При всем желании, товарищ маршал, – заговорил он, – сплошного фронта обороны создать невозможно. У меня очень мало войск.

Наступило молчание. Присутствовавшие как бы осмысливали, какая катастрофа может постигнуть защитников Смоленска, если враг обойдет фланги советской группировки и замкнет кольцо где-нибудь у Вязьмы или в районе между Смоленском и Вязьмой. В нем окажется по меньшей мере три армии Западного фронта.

– На подкрепления ни мне, ни вам рассчитывать нечего, – прервал затянувшуюся паузу Тимошенко. – Думайте, товарищи, активно используйте ночные действия, создавайте сводные подвижные отряды, прикрывая ими фланги Смоленска. Помогу с транспортом. Выделю, сколько могу, танков. Все, что только будет прибывать по железной дороге, подчиняйте себе.

Уже прощаясь, он сказал:

– Надо внушить командирам и красноармейцам, что успех противника временный. Наступит срок, и враг покатится назад. И еще. Поступают сведения, что многие бойцы, особенно вновь прибывшие страдают танкобоязнью. Надо бороться с нею, внушать людям, что вражеские танки не так уж и страшны. Конечно, у нас еще мало противотанковой артиллерии, но даже бутылки с зажигательной смесью – грозное оружие в руках смельчаков.

Июльские дни и ночи 1941 года слились для Тимошенко и всех его сослуживцев в нескончаемый поток неотложных дел, забот, волнений. Уточнялась оперативно-тактическая информация. Поступало пополнение. Формировались партизанские отряды. Прибывала техника. Ослабленные армии вступали в неравное противоборство с танковыми группировками противника, не знавшими поражения ни в Польше, ни во Франции. Дивизии, да и армии, нередко оказывались глубоко охваченными с флангов, а то и в окружении, расчлененными на части. Фашистская авиация буквально висела над районами выгрузки прибывавших резервов. Приходилось менять районы, а это нарушало отработанные штабами графики, вынуждало разрабатывать новые. На места выезжали представители штаба, управлений и отделов.

Все же сопротивление советских войск становилось более организованным и действенным. Более того, развивая контрудар на бобруйском направлении, 13 июля соединения 21-й армии освободили Жлобин и Рогачев. Тимошенко приказал немедленно представить отличившихся в боях командиров и красноармейцев к наградам.

"Войска 3-й танковой группы, – отметил в середине июля ее командующий генерал Г. Гот, – понесли большие потери. Моральный дух. личного состава подавлен... Противник появляется повсюду и ожесточенно обороняется"{13}. Тимошенко, опираясь на штаб и другие органы полевого управления, проводил большую организаторскую работу. Он потребовал создать в каждой дивизии истребительные отряды, объединить их действия в армейском масштабе, широко использовать противотанковые заграждения, привлечь для борьбы с вражескими танками авиацию, наносить по ним удары специальными термитными шарами, бутылками и ампулами с горючей смесью{14}. По приказу Главкома в тыл противника высылались специальные группы, выполнявшие диверсионно-разведывательные задачи. О результатах действий одной из них, направленной по личному указанию маршала, рассказал в те дни в очерке "Так называемое окружение" корреспондент газеты Красная Звезда Евгений Воробьев: группа, возглавляемая капитаном Н. Шевцовым, уничтожила тридцать два танка, большое количество автомашин с вражескими солдатами. Только во второй декаде июля по дороге Витебск – Смоленск она разгромила семнадцать фашистских транспортов.