Текст книги "Врата скорпиона"

Автор книги: Ричард Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Если Кашиджиан и ездил на Рождество в Иран, то мне об этом не сообщили. И Солу тоже, я в этом не сомневаюсь. Вы уверены, что это был замминистра обороны, а не какой-нибудь американский дипломат? – Макинтайр старался, чтобы его голос звучал как можно более искренне.

Англичане переглянулись. Сэр Деннис кивнул Брайану Дугласу.

– Он летал на «Гольфстриме» Пентагона без опознавательных знаков, – сообщил разведчик. – Его визит готовил и координировал военный атташе США в Анкаре.

– Черт! – Макинтайр нахмурился. – Зачем им… то есть нам, это понадобилось?

– Вот и нас, Рассел, это тоже интересует. Странно начинать заигрывать с Ираном после того, как несколько лет назад вы убедили старушку Европу присоединиться к санкциям против этой страны, – скороговоркой произнес сэр Деннис и откинулся на спинку кресла.

Макинтайр прокрутил в голове все, что только что услышал.

– Постойте! Вы могли узнать о поездке американского заместителя министра обороны в Тегеран только в том случае, если подслушивали или следили за нашим военным атташе в Турции. Мне казалось, что между Соединенным Королевством и Соединенными Штатами заключено соглашение, согласно которому мы не шпионим друг за другом.

– Мы не шпионим за США, Рассел, – с расстановкой проговорил сэр Деннис. – Но так же, как и вы, мы прослушиваем других, а те иногда сообщают о том, что творится в Америке. Такая информация не всегда выходит за пределы Форт-Мид. – Англичанин имел в виду расположенный в штате Мэриленд центр электронной разведки УКВС.[58]58
  Управление командованием вооруженными силами.


[Закрыть] – Зато некоторые из нас получают такие же сведения от собственной электронной разведки, поскольку ШПСС[59]59
  Штаб правительственных служб связи.


[Закрыть] слышит то же, что и вы. Так уж повелось с 1943 года.

Макинтайр не мог себе представить, кто отдал приказ Управлению командованием вооруженными силами придержать информацию. Но это явно кому-то понадобилось.

– Мы убеждены, что за взрывами в Бахрейне стоит Иран. Не исключено, что похищение газовоза тоже дело его рук, хотя на борту оказались одни иракцы, – добавил Брайан Дуглас. – Я собираюсь разворошить угли. Все мои косточки вопят о том, что иранцы что-то замышляют.

Но если американцы вели переговоры с Тегераном и в Вашингтоне узнают, что я нелегально собираюсь в Иран, я могу оказаться в опасности.

– Почему вы все это говорите мне? – покачал головой Макинтайр. – Не понимаю.

– Потому, – ответил сэр Деннис, – что в последние несколько месяцев мы постоянно обменивались с Солом соображениями по Ирану – разумеется, очень осторожно. Нас обоих заботит растущая активность иранцев в заливе, их учения с привлечением мобильных пусковых ракетных установок, тренировочные высадки десантов. То, как они проникают в Багдад и даже проталкивают своих людей в правительство.

Ситуация в заливе очень неустойчивая. Как заверил меня Сол, вы из тех, кто считает, что Исламию рано списывать со счетов. Выяснилось также, что таких людей в Вашингтоне немного и Солу приходится защищать вас и перед директором Службы национальной безопасности, и перед министром обороны, и перед чиновниками из Белого дома. – Англичанин говорил такие вещи, которых Макинтайр от своего босса никогда не слышал. – Так случилось, что мы разделяем ваше мнение, хотя на низовом уровне Воксхолл-кросс и кое-где еще думают иначе. Поэтому неожиданное появление Брайана Дугласа в библиотеке клуба «Травеллерз» не что иное, как попытка вербовки. Сол выставил вас из Вашингтона, чтобы разрядить обстановку, а мы подумали: почему бы не попросить вас кое-что выяснить для нас во время вашего путешествия? Может, кто-нибудь из американских дипломатов, шпионов или моряков в районе залива скажет вам больше, чем нам. Или какие-нибудь бахрейнцы разговорятся – ведь теперь вы оплачиваете их счета гораздо щедрее, чем мы.

Сэр Деннис больше не казался добродушным, немного рассеянным сибаритом. Теперь он выступал в роли атлантического союзника Сола Рубенштейна, хотя до этого дня Макинтайр не догадывался о существовании такого альянса. Выяснилось также, что Сол Рубенштейн защищал его от критики, хотя и не считал нужным сообщить об этом самому ее объекту.

Сэр Деннис Пеннинг-Смит теперь вел себя так, как и подобало высшему чиновнику, жесткому, реалистичному интеллектуалу британской политики.

– К чему стремятся иранцы? Только не подумайте, что я хоть на мгновение усомнился, что Брайан мне все объяснит, когда возвратится с тегеранской ярмарки ковров. Устоит ли Бахрейн, если иранские «Стражи революции» вознамерятся поколебать королевский трон? И какие шаги следует предпринять нам, если ваши прогнозы относительно вероятных вариантов поведения Исламии сбудутся? С кем вести переговоры? Кто Кастро их революции? Какие привести аргументы или как поступить, чтобы этот Кастро не превратился в нашу вечную головную боль. Окно в Исламию скоро захлопнется. Если Дуглас прав, мы можем не успеть опередить иранцев. – Сэр Деннис поднялся, снял с полки книгу с надписью «Из произведений членов клуба» и подал Макинтайру.

– Она называется «Аравийские пески», написана полвека назад путешественником по фамилии Тесайгер. Он одевался как бедуин, жил с бедуинами – словом, любил те места. Был очень недоволен, когда на Аравийском полуострове нашли нефть, – утверждал, что это все испортило. Вообще-то я с ним согласен. Но ведь людям нравится ездить на автомобилях, летать на самолетах и пользоваться прочими удобствами. – Председатель Объединенного комитета разведывательных служб встал, собираясь уходить. – Желаю приятного дружеского ужина в ресторане внизу. А мне предстоит скучнейшая встреча с коллегой из Австралии. О книге не беспокойтесь, у меня есть еще один экземпляр. – Он коротко пожал мужчинам руки и оставил Макинтайра с его новым знакомым Брайаном Дугласом. Британский супершпион и заместитель директора быстро набирающего силу американского аналитического агентства остались сидеть среди книжных полок с пустыми стаканами.

Когда из буфетной появился официант с новой порцией напитков, англичанин уже не казался таким оптимистом, как в присутствии сэра Денниса.

– Случается, что подобные поездки вообще ничего не дают. В клубе «Травеллерз» был еще один член по фамилии Томкисон. Так вот, он отправился на остров Сокотра в Йемене изучать тамошний диалект, поскольку, как он утверждал, в этом милом местечке говорят на древнем варианте арабского.

– И что? – поинтересовался Макинтайр. – Ему отрубили голову?

– Нет, – улыбнулся Дуглас и сделал глоток виски. – Но до самого его отъезда никто не произнес в его присутствии ни единого слова.

– Что-то мне подсказывает, что ваше путешествие окажется удачнее, чем у этого Том… как его там? – Макинтайр поднял тост за успех предстоящей миссии своего нового знакомого.

– Поездка будет недолгой, – ответил Брайан Дуглас. – Должна быть недолгой. Нельзя дать им время меня опознать. Проблема в том, заговорит источник или нет. Жив он или мертв. Чтобы получить ответы на эти вопросы, не надо тянуть неделю. – Англичанин говорил это больше самому себе, чем Макинтайру. – Я буду возвращаться через Дубай. Под предлогом пересадки на рейс на Дурбан. Давайте встретимся десятого в восемь в старом городе и сравним результаты наших наблюдений. Там есть крохотный ресторанчик. – Он бросил через стол картонный квадратик. – Я буду готовить доклад для сэра Денниса и Сола по итогам того, что узнал сам и что удастся накопать вам.

– Я обязательно приду. Сначала я направлюсь в Кувейт, но к тому времени успею закончить все свои дела в Бахрейне и в любом случае задержусь в Эмиратах. – Макинтайр помолчал, размышляя над тем, что услышал. – Вы утверждаете, что отчитываетесь непосредственно перед сэром Деннисом. Вы шеф регионального отделения МИ6, а он представляет секретариат кабинета министров. И еще вы упомянули, что отправите отчет не только ему, но и моему боссу. Что происходит?

Брайан Дуглас поднялся и осушил стакан.

– Видите ли, у МИ6 своя система координат, а у сэра Денниса своя. Оглянитесь вокруг, и вы догадаетесь, что речь идет об «узах старой дружбы».[60]60
  Политический термин: старые связи, например университетских времен, используемые для достижения определенных политических целей.


[Закрыть] Деннис и Сол принадлежат к вольному клубу хранителей информации. Сэр Деннис хоть и ворчал, тем не менее с готовностью отправился в резиденцию австралийского посла на встречу еще с одним членом клуба. Его коллега должен сообщить о перспективах присутствия китайского флота в зоне Индийского океана. Эти потрясающие разведданные добыл настолько ценный агент, что Канберра не решилась поделиться ими с Лондоном. Зато сегодня за ужином сэр Деннис получит всю интересующую нас информацию. – Англичанин поставил пустой стакан на поднос. – Ну что, пойдем поужинаем. Мне бы хотелось с вами многое обсудить.

Рассел Макинтайр взглянул на скульптуру греческого бога Гермеса. Похожее чувство он испытал, когда подал заявление о вступлении в члены «Волшебного замка». Тогда он считал, что имеет представление об иллюзионизме. Но когда увидел, что демонстрировали друг другу члены клуба, понял, что это далеко не так. Все было намного сложнее… Он покачал головой.

Расти и Брайан покинули библиотеку. В ту же секунду бутафорский шкаф отъехал в сторону, и пустые стаканы вместе с бутылкой «Балвени» скрылись в буфетной.

6

8 февраля

Дорога в Исламию

– Доктор Ахмед бен Рашид, – прочитал полицейский в новом паспорте Ахмеда при въезде на дамбу из Бахрейна в Исламию. Ахмед вспомнил времена, когда здесь не соблюдали почти никаких формальностей. Революция, сбросившая с трона Ас-Саудов, изменила и все остальное.

– На какое время уезжаете, доктор, и какова цель вашей поездки? – спросил по-арабски пограничник, косясь на бортовой компьютер нового «БМВ».

– Завтра вернусь. Неотложные семейные дела, – вежливо ответил Ахмед.

Пограничник проверил его паспорт по компьютеру, и Ахмед увидел в зеркале заднего вида, что камера наблюдения повернулась так, чтобы поймать в поле зрения объектива номерной знак его машины. Другая камера уставилась ему в лицо сквозь ветровое стекло. Пограничник ждал, но вот компьютер в караульном помещении пикнул, и офицер нажал на кнопку управления заграждением. V-образный барьер, преграждавший путь «БМВ», освободил дорогу, вспыхнул зеленый свет, и Ахмед пустился в путь по шестнадцатимильной дамбе.

Пограничный контроль на исламийской стороне занял гораздо меньше времени. Здесь Ахмед предъявил особый, зеленый с золотом паспорт, который дал ему брат, и его немедленно пропустили.

Съехав с дамбы, он повернул на восток и через пятнадцать минут оказался в Хобар-Корнич, у «Золотого тюльпана», гостиницы, расположенной рядом со зданием «Арамко».

«Арамко», крупнейшая в мире нефтяная компания, теперь целиком и полностью принадлежала правительству, но названия не сменила. Зато изменилось все остальное. Исчезли или были закрашены указатели «Шоссе короля Фахда», «Улица короля Халида», «Улица принца Турки». Ахмед понял замысел: улицы были переименованы в честь прежних халифов, которые, меняя друг друга, возглавляли Умму после смерти пророка. Теперь шоссе называлось в честь Пабу Бакра Халифа. Далее следовали улицы Умара I, Муавиаха Абу Суфьяна и Язида I. Но никаких халифов-шиитов даже из древних времен, как, например, аль-Хасана иди аль-Хусейна, хотя здесь, в восточной провинции, жители в подавляющем большинстве были шиитами.

Зашифрованное электронное послание гласило, что брат целый день собирается пробыть в «Арамко» – будет проверять безопасность огромной нефтяной инфраструктуры. Но готов встретиться с ним, чтобы не поздно поужинать. В шесть часов телохранитель Абдуллы зашел в номер Ахмеда и проводил его в личное патио брата рядом с зоной барбекю у бассейна.

Пока официанты накрывали стол на двоих, появился Абдулла.

– Здравствуй, героический доктор! – приветствовал он младшего брата. Они поцеловались в щеки в знак дружбы и взаимного уважения. Четыре телохранителя Абдуллы заняли позиции по периметру патио и, встав к хозяину спиной, стали внимательно наблюдать, что происходит по сторонам.

– Даже самые несогласные в совете шуры считают, что я могу тебя поздравить с тем, как ты раскрыл заговор иранцев, решивших взорвать американскую базу. Вину не иначе возложили бы на нас. А теперь даже представитель Белого дома признает, что на борту газовоза находились иракцы. – Абдулла приступил к еде. – Так ты можешь ответить, какие иракцы были на судне?

– То, что я думаю, и то, что я могу доказать, – совершенно разные вещи, – начал Ахмед. – Инстинкт мне подсказывает, что это люди из бригады мучеников, которых готовят «Стражи революции», но у нас нет никаких улик. Иранцы покинули Бахрейн на маленьких лодках, не оставив никаких следов своего присутствия в стране. Вот что я тебе скажу, Абдулла: члены «Кудс-форс» превосходно знают свое дело.

– Согласен. И в наших интересах, чтобы они не преуспели в том, к чему стремятся. Необходимо сохранить монарха Бахрейна на троне. Пусть он из королевского дома, но этот человек борется с коррупцией и заставляет подданных принимать решения. Если короля свергнут, кто придет на его место? Очередное марионеточное правительство Ирана, подобное тому, что правит в Багдаде? Правительство, в котором не будет наших друзей? – Произнося слова, шеф безопасности Исламии для убедительности стучал о стол пальцем. – Сегодня утром мы проголосовали за то, чтобы тайно перечислить бахрейнскому правительству средства на социальные программы и создание рабочих мест в беднейших шиитских районах.

Солнце село, и с севера подул прохладный ветерок. Официанты зажгли лампы-грелки и удалились, оставив шейха наедине с гостем.

– Значит, шура стала вести себя разумнее, чем ты говорил, когда мы встречались в прошлый раз? – спросил Ахмед.

– Далеко не всегда. – Официанты принесли жаренного на гриле морского окуня. Абдулла, не спеша, разломил вилкой филе и продолжал: – Сильная фракция под руководством Зубайра бен Тайера требует ужесточения правил совета, чтобы женщины сидели по домам, ну да ты прекрасно знаешь список их требований. – Он в сердцах швырнул вилку на стол. – Они хотят, чтобы мы приступили к экспорту революции, привнесли в ислам ваххабизм, увеличили вооруженные силы настолько, чтобы выступить против неверных. Именно они настаивают на полном осуществлении китайского ракетного проекта. А теперь требуют, чтобы мы обзавелись ядерными боеголовками к ракетам. Приобрели у Китая, Пакистана, Северной Кореи или построили собственные.

Ахмед поперхнулся и словно для того, чтобы привести себя в чувство, ухватился за стол.

– Брат, они же повторяют все ошибки, которые совершили Ас-Сауды! Этот путь ведет к застою, если не того хуже. Народ не поддержит их на выборах.

Абдулла помолчал, затем посмотрел Ахмеду в глаза:

– Они не желают выборов. Или, точнее, готовы допустить единственные выборы, которые утвердят их власть. А в дальнейшем голосовать позволят только признанным деятелям ислама.

– Боже мой! – прошептал Ахмед скорее себе, чем брату. – Один мужчина, один голос, один раз.

– Что ты сказал? – переспросил Абдулла.

– Так американцы характеризуют выборы в Алжире. В голосовании участвуют только мужчины, они отдают свой голос единственный раз и в дальнейшем лишаются права своего волеизъявления. Нельзя допустить такого же у нас.

– Американцы! – Абдулла презрительно сплюнул. – Американцы уверены, что демократия решает все проблемы! Потребовалась сотня лет, чтобы весь их народ получил право голосовать – женщины, бедняки, черные. И что это дало? Они тратят уйму денег на свои избирательные кампании. Для них это игра, в которую они не прекращают играть. А каковы результаты? Мы избавились от наследственного правления, а в США оно существует до сих пор: отцы уступают место сыновьям, жены стремятся занять положение мужей.

– Их население триста двадцать пять миллионов человек. И сколько на это количество народа правящих семей? – Абдулла пренебрежительно махнул рукой. – Разве американцы искоренили бедность? Разве не требуют, чтобы граждане платили за медицинские услуги, за образование? И это в самой, как считается, богатой стране мира!

– Они считают себя настолько выше остальных, что решили преобразить арабский мир по своему отвратительному подобию. И каким же образом? Бомбардировкой наших городов, убийством наших женщин и детей! Вечным заточением людей в тюрьмы! Насилием над ними! – Абдулла повторял тираду, которую Ахмед уже слышал раньше.

– При всем уважении к тебе речь не о том, чтобы мы стали такими же, как американцы, – ответил он. – Надо выполнять то, что мы обещали народу: больше свободы, больше прогресса, больше возможностей, участие в государственных делах и владение долей богатств страны. – Ахмед вспомнил формулировки, которыми брат сыпал до революции. – Нельзя идти по пути Ас-Саудов. Они тянули народ вспять тем, что транжирили народные нефтяные деньги, экспортируя свои ваххабитские воззрения на ислам, которые многие из нас не поддерживают. Приобретали у американцев, англичан, французов и китайцев дорогостоящее оружие. Лишили прав наших сестер и засекретили семейные совещания.

– Неужели, брат, ты сражался и отнимал жизни ради того, чтобы к власти пришли новые Ас-Сауды и опять смотрели на народ как на граждан второго сорта?

Абдулла не сводил с него глаз, но Ахмед чувствовал, что не в состоянии остановиться. Он давно собирался высказать все это брату.

– Да, я жил в Северной Америке, но бывал в Германии и Сингапуре, ездил на медицинские конференции в Китай и в Великобританию. Все изобретения сделаны там. Технологии и фармацевтика. Ответь, что за последнее столетие сумели изобрести мы? Мир ушел от нас вперед, поскольку к нашим лодыжкам привязан камень ваххабизма. Наши ученые изучают один Коран, это хорошо, но у нас слишком много специалистов по Корану на одно поколение.

Ахмед достал из-под халата синюю книжицу:

– Вот доклад ООН по арабскому миру. Как мы соотносимся в цифрах с остальной планетой. Совсем не в нашу пользу. В современной жизни побеждают знания, науки и те страны, где сделан упор на образование, обмен информацией и исследования.

Обрати внимание на соотношения. – Он быстро переворачивал страницы. – Два процента нашего населения имеют доступ к Интернету, тогда как в Корее – девяносто восемь. Ежегодно на арабский язык переводится пять книг в расчете на миллион человек, а на испанский – девятьсот. Даже на собственном языке мы публикуем всего один процент мировой книгопродукции. Из пяти выпускаемых книг одна обязательно носит религиозный характер. Мы тратим на исследования менее одной трети нашего ВНП.[61]61
  Валовой национальный продукт.


[Закрыть] Вероятно, этим объясняется факт, что каждый четвертый выпускник университета покидает арабский мир, как только представляется возможность. Мы не создаем знаний, и мы не импортируем знания. Мы импортируем готовые товары. Таким способом в современном мире не живут. И это отбрасывает нас далеко назад.

Можно быть современным человеком и в то же время мусульманином. Я встречал в Канаде, Германии и США ученых – правоверных мусульман. Ислам – самая быстрорастущая конфессия в Америке. Там никто не возбраняет мусульманам следовать учению Пророка, да будет он благословен во веки веков. Кроме того, Пророк никогда не говорил, что мы должны обращать или убивать христиан и иудеев. Ведь стоит только начать – пусть этот процесс отнимет столетия – но мы все равно превратим нашу маленькую планету в пустыню. Неужели этого хотел Аллах? Если ядерное оружие попадет к нам в руки, оно погубит нашу страну.

Если фракция бен Тайера возьмет в совете верх, мы останемся рабами собственной нефти и будем наблюдать, как она истекает из земли, куда поместил ее Аллах. А деньги, которые мы будем за нее зарабатывать, так и станем тратить на псевдорелигиозные шоу. Мы не страна, а нефтяное хранилище. А коли так, обязательно придут другие. Это будут скорпионы, которые гоняются за своей любимой едой, бесценной черной жидкостью. Станут держать нас в порабощении, заставят покупать у них все, что нам требуется, в том числе оружие, которое нам вовсе не нужно.

Вместо этого мы могли бы использовать наше достояние, чтобы успешно войти в двадцать первый век, возродить времена величия, когда арабы придумали математику, астрономию, фармацевтику и другие науки. Ты можешь этому способствовать, брат. – Испугавшись, что зашел слишком далеко, Ахмед осекся, мотнул головой и отвел глаза, не выдержав безмолвного взгляда Абдуллы.

Где-то в отеле работал телевизор; передавали выпуск новостей. Над головой гудело пламя в газовых нагревателях.

– Неужели ты считаешь, маленький братик, что, пока ты катался на лыжах и танцевал в клубах, я рисковал жизнью, прятался по подвалам и убивал незнакомых людей только для того, чтобы создать общество, в котором наш народ будет влачить бессмысленное существование? Да? – Его голос испытующе взлетел на самый верх и упал до шепота. – Я совершал ужасные вещи и постоянно молюсь Аллаху, чтобы он меня простил. Но когда я читаю Коран, то не уверен, что достоин прощения. В 1996 году, когда ты был почти еще ребенком, я состоял в ячейке, которая помогла «Хезболле» и иранским «Кудс-форс» напасть на американскую базу ВВС в Хобаре.

Эту историю Ахмед услышал впервые – раньше не случалось, чтобы брат приподнимал завесу прошлого и обсуждал свою прежнюю тайную жизнь террориста.

– «Кудс-форс», – спросил он, – это те, кто пытался взорвать американскую военно-морскую базу в Бахрейне? Ты с ними сотрудничал?

– Нет. Я служил Халиду Шейх Мухаммеду, боевику бен Ладена. Потому что считал, что он намерен выдворить иностранцев из нашей страны, – нехотя признался Абдулла. – Во время операции против иностранной базы в Хобаре «Кудс-форс» попросили у Халида несколько людей в поддержку. Я помог организовать им пристанище на ферме неподалеку отсюда. Халид утверждал, что мы им многим обязаны. Вот я и оказал им помощь.

Ахмед боялся произнести хотя бы слово, чтобы брат не умолк. Но тем не менее спросил:

– Чем «Аль-Каида» обязана «Кудс-форс»?

Абдулла не отвечал и, словно вспоминая, погрузился в дальние уголки сознания, куда не часто заглядывал.

– Я познакомился с бен Ладеном и двумя его людьми: его мозговым центром доктором Аз-Завахири и его мускулами Халидом Шейх Мухаммедом. Сам Усама не играл в операции значительной роли – те двое использовали его в качестве объединяющего символа. Я отправился на встречу с ними в Афганистан. Почему? Потому что считал, что только они выступают против власти Ас-Саудов. Никто другой даже не помышлял избавить наш народ от этих пиявок. Я не против монархии вообще. Понимаю, монархии вполне хороши в Великобритании и малых государствах залива. Но только не у нас. Ас-Сауды разворовали страну, тянули народ в прошлое. Позволили иностранцам устроить свои военные базы на земле двух святых мечетей. И отнюдь не для того, чтобы защищать нас, но чтобы контролировать нефтяные месторождения.

Ахмед догадывался, что брат мучается чувством вины по поводу своего прошлого. Он говорил с тем же выражением, как в те годы, когда признавался отцу, что помял машину. Ахмед решил сменить тему и перевести разговор на современность. На иранцев.

– Ты встречался с людьми из «Кудс-форс» в лагерях бен Ладена?

– Нет-нет, они никогда там не появлялись. Если человек хорошо себя зарекомендовывал и они ему доверяли, Халид направлял его на продолжение тренировок с людьми из «Кудс-форс» или «Хезболлы». Доктор Аз-Завахири имел кабинет в Тегеране и часто туда наезжал еще в те дни, когда возглавлял египетский исламский джихад. Многие братья прибывали в афганские лагеря через Иран, где «Кудс-форс» проводила их мимо иммиграционной службы и перевозила до границы на автобусах. Но тот факт, что «Кудс-форс» помогала «Аль-Каиде» деньгами и тренировочной базой, никогда не обсуждался вслух. Об этом не знал даже президент Ирана. И уж тем более американцы.

Ахмед изумленно покачал головой. Как выяснялось, «Стражи революции» были чем-то вроде службы внутри других служб и отчитывались только перед главным аятоллой – высшим правителем Ирана.

– Что произошло между тобой и «Аль-Каидой», Абдулла? Почему ты порвал с ними и организовал собственное движение в нашей стране?

Брат пожал плечами, давая понять, что ответ на этот вопрос известен или подразумевается сам собой.

– После 11 сентября мои дороги с бен Ладеном разошлись. Я решил, что, убив невинных людей, он зашел слишком далеко. После того как американцы вторглись в Ирак, я отправился туда и некоторое время сотрудничал с этим сумасшедшим Аз-Завахири. Спросишь почему? По той же причине, что наш дядя воевал в Афганистане. И я сам боролся с Ас-Саудами. Чтобы выдворить с территории страны иностранные войска. Я участвовал в войне, набирался опыта, а затем возглавил движение, чтобы наш народ получил возможность сплотиться в единую нацию – великую нацию и перестал оставаться просто американской базой или механизмом для добывания денег в угоду одной семье.

Ахмед гордился братом: Абдулла осознал ошибки и перегибы других и основал свою партию ради освобождения родины. Хотя в том, что он делал, прослеживались параллели с «Аль-Каидой». Он тоже взял на себя тяжелую практическую работу, а общественным лицом движения сделал теоретиков вроде Зубайра бен Тайера.

– И ты победил, – сказал он брату.

– Да, но теперь мы оказались слабы. Ас-Сауды вывезли все наши деньги. – Абдулла перешел к одной из самых насущных тем – финансам. – Американцы заморозили большинство их счетов – видимо, рассчитывают востребовать для себя. Но и с тем, что у них осталось, Ас-Сауды доставляют нам много головной боли. Они мечтают вернуться и снова править страной. Ликвидировать меня и перебить весь совет. Не представляю, сколько у меня осталось времени до того, как они осуществят свои намерения. Я каждый день получаю донесения. – Ахмед поднял голову, и их глаза встретились. Абдулла кивнул в сторону одного из своих телохранителей.

– Я принимаю многое в шуре, с чем сам не могу согласиться, – продолжал он. – Многое такое, что считаю вредным для будущего нашей страны. Принимаю, потому что сейчас мы слабы и не имеем права на внутренние распри, которые с радостью используют наши враги. Те, которых ты называешь скорпионами.

Ахмед помолчал и скромно ответил:

– Если у меня и есть право рассуждать на подобные темы, то исключительно потому, что в нас обоих течет кровь нашего отца. Я не заслужил права голоса, как ты.

– Но я люблю нашу страну и люблю тебя и не хочу, чтобы твои усилия пропали даром. Если ты теперь же не остановишь своих противников в совете, они слепят Исламию из такой глины, которая очень скоро затвердеет. А затем начнут охоту на тебя, поскольку ты не вписываешься в то, что они намерены создать. А они намерены создать слабую Исламию, которая привлечет к себе целые стаи скорпионов. Особенно если они попытаются овладеть ядерным оружием. – Ахмед потянулся через стол и сжал брату левую руку. – Если ты считаешь, что тебя должны убить, лучше умереть за то, во что веришь сам, а не за то, во что верят твои недруги.

Абдулла в ответ крепко стиснул руку брата.

– Это и есть твой диагноз, доктор? Мне предстоит быть убитым?

– Нет, – улыбнулся Ахмед. – Диагноз предварительный. Мои пациенты редко умирают. Новая армия пойдет за тобой, брат. И ты уже теперь возглавляешь всю полицию. Используй эту силу, пока она в твоих руках. Используй во благо народа. Наш народ еще не полностью освобожден. Если он будет с тобой, истинно с тобой, скорпионы не посмеют прийти.

– Иншалла, – ответил Абдулла и обнял брата.

Держась за руки, они отправились обратно в «Золотой тюльпан»; телохранители сопровождали их спереди и сзади. На столе остался недоеденный ужин. А синюю тетрадку с докладом ООН Абдулла засунул за пазуху.

– Поднимемся наверх, – предложил шеф безопасности. – Познакомлю тебя со своей командой. Ребята целый день изучали бухгалтерские книги «Арамко». Расскажешь им кое-что из своих теорий. – Он увлек брата к лифту.

Рядом с главным залом ресторана на крыше имелся отдельный кабинет с коврами и подушками на полу. В углу вились дымки распространявших сладкий аромат благовоний. Когда вошел Абдулла, сидевшие кружком и курившие кальяны мужчины разом поднялись на ноги. Он поочередно пожал всем руки, расцеловался в щеки и познакомил с братом – врачом-шпионом.

– Ну что, проверили документы и состояние безопасности в компании? – спросил он, усаживаясь на пол посреди подушек. – Что-нибудь удалось обнаружить? Как там Ас-Сауды, не выкачали всю нашу нефть, не забрали с собой в Калифорнию? – Слуга принес ему новый кальян и помог разжечь.

– Нет, шейх, это не под силу даже Ас-Саудам, – ответил Мухаммед бен Хасан, вызвав смех остальных. Он был партнером в крупнейшей бухгалтерской и консалтинговой фирме в Лондоне, но после революции вернулся на родину по просьбе человека, с которым играл в футбол в Эр-Рияде, – Абдуллы бен Рашида. – Наши разведанные запасы – 290 миллиардов баррелей; и еще от 150 до 200 неразведанных.

– Я понимаю, Хаммад, что это много. Но что это значит? Как соотносится с тем, что имеют другие? – Абдулла выдохнул ароматный яблочный дым.

– Это значит, что мы обладаем третью оставшихся мировых запасов нефти. Вторая треть принадлежит другим государствам залива. И последнюю делят между собой Россия, Венесуэла и Нигерия. Но нашу нефть добывать дешевле, чем в других странах, – она буквально бьет из-под песка. России и Америке приходится тратить значительные средства сначала на геологические изыскания, а потом – чтобы поднять черное топливо из-под ледника или со дна моря. Благодаря их потребностям и высокой стоимости нефтедобычи цена за баррель подскочила до девяноста евро. Нашу нефть дешевле перегонять в то время, как большинство мировой нефти требует дорогостоящей перегонки.

– Нынешний объем потребления также в нашу пользу. Китай и Америка импортируют свыше десяти миллиардов баррелей, и их потребности продолжают расти. Вот вам ключ: почти все другие производители нефти исчерпали дешевые месторождения и могут рассчитать день, когда вычерпают все до капли. Нам же при нынешнем объеме добычи нефти хватит еще на сто лет. Когда нефть во всем мире закончится, у нас останется довольно и для себя, и на продажу.

Все заулыбались, кроме Ахмеда, который посмотрел на брата, спрашивая разрешения заговорить.

– Как тебе нравятся эти добрые новости? – спросил его Абдулла.

– При всем своем уважении к Мухаммеду я не считаю их добрыми, – осторожно ответил Ахмед.

Улыбки на лицах исчезли.

– Не будем обсуждать сегодняшний и завтрашний дни, – продолжал он. – Представим себя во времена нашего деда. Предположим, что он торговал верблюдами, что так и было на самом деле. Если бы повсеместно случился падеж и все верблюды бы умерли, а его остались бы в добром здравии, разве он не испугался бы, что соседние племена нападут на него и уведут его стадо?