Текст книги "Ночной рейс в Париж"

Автор книги: Ричард Джессон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 4

Как я выяснил, Жан-Луи еще не вернулся из Алжира. Мне оставалось только дождаться Туки с машиной и теми головорезами, с которыми он сговорится, и немедленно отправляться на юг. Когда я возвращался в отель, начался дождь. Этот дождь напомнил мне о «Львиной голове» и маленьком Рок Ферри. Я уселся прямо на кровать, прихватив бутылку виски и вечерние газеты. Потягивая спиртное, я выискивал в колонках новостей сплетни о благотворительном базаре на вилле Рюдена. Дочитать до конца длинную статью в «Л'Эглон» мне помешал стук в дверь.

– Войдите! – беспечно отозвался я.

Дверь открылась, и я услышал незнакомый голос:

– Мсье Рис?

На госте был насквозь промокший плащ. Он снял шляпу, и с ее полей закапала вода.

– Это вы мсье Дункан Рис? – переспросил он.

Это был тот маленький человечек, следивший за мной вечером на Елисейских Полях.

– А вы кто?

– Инспектор Роже Делиль, парижский отдел Сюртэ, – представился он и посмотрел на лужицу, которая натекла с его шляпы и плаща. – Я могу войти?

– Что вам надо?

– Задать вам несколько вопросов, мсье.

– Позвольте взглянуть на ваше удостоверение?

Он кивнул и подошел к кровати. Было слышно, как хлюпает вода в его туфлях. Он долго копался во внутренностях плаща, наконец извлек сложенное удостоверение с окошечком из целлофана и протянул мне. Документ мог оказаться подделкой, но я почувствовал, что он настоящий. Я вернул удостоверение. Инспектор зевнул мне в лицо и покачал головой.

– Надолго ли вы приехали в Париж, мсье?

– Еще не решил. А в чем, собственно, дело?

Я поднялся с кровати и, взяв с ночного столика сигарету, уселся в кресло, перекинул ногу через подлокотник и взглянул на своего гостя. Он оставался на месте, только повернулся, наблюдая за мной. Потом подошел к двери туалета и тихо постучал по ней костяшками пальцев.

– Там кто-нибудь есть?

– Откройте и посмотрите.

– Женщина?

– Откройте и посмотрите.

Он пожал плечами и с трудом сдержал очередной зевок.

– С какой целью вы приехали в Париж, мсье?

– Ради собственного удовольствия.

Он взглянул на дверь туалета.

– Я вижу, что вы не очень-то развлекаетесь. Будьте любезны, ваши документы.

Я вытащил бумажник из кармана пиджака и протянул ему паспорт. Он изучал его не меньше пяти минут, рассматривая на свет водяные знаки, тер бумагу между пальцами, испытующе переводил взгляд с фотографии на меня и обратно, словно сомневаясь в нашем сходстве. Наконец, не говоря ни слова, протянул мне паспорт, взял со столика сигарету из моей же пачки и закурил. Сквозь табачный дым он продолжал рассматривать меня. Не скажу, что мне это понравилось.

Глазки у него были маленькие, а нос преувеличенно крупный – это придавало сыщику довольно зловещий вид. Он тяжело опустился в другое кресло и несколько раз топнул ногами. Туфли издали хлюпающий звук. Он в, упор уставился на меня и усмехнулся.

– Где ваш пистолет?

– Пистолет? – удивился я. Мне стало весело. – У меня нет оружия, мсье инспектор.

Он снова пожал плечами и глубоко затянулся сигаретой.

– Так столько же вы собираетесь пробыть в Париже?

– Недели две. Может, три. Я еще не решил.

– А затем вернетесь в Англию?

– Возможно.

Он помолчал и закивал головой. Мне показалось, что он вот-вот захрапит с полузакрытыми глазами. Все-таки он открыл глаза, с ворчанием поднялся и захлюпал к двери.

– Вам придется каждый третий день отмечаться в Сюртэ, мсье.

– На каком основании?

– Пока вы живете в Париже, мы хотим знать, где вы находитесь и чем занимаетесь.

Это было высказано прямо и грубо.

– Я не понимаю зачем?

– Вы несколько неразборчивы в знакомствах, мсье.

– Туки? – спросил я.

– Увы, мсье Смит находится у нас на подозрении.

Я с горечью отозвался:

– Стоит один раз выпить со старым знакомым, как тут же тебя начинают в чем-то подозревать.

– Если мсье что-либо не нравится, он может уехать в любую минуту.

– Хорошо, – сказал я, – предположим, я не смогу отметиться.

– Почему?

– Ну, допустим, запью дня на три…

– Мсье! – Он поднял брови. – Я очень сожалею. Каждый третий день. В двенадцать часов дня.

– Иными словами, я под наблюдением?

– Не понял, мсье?

– Это вы следовали за мной сегодня на Елисейских Полях?

Он пристально посмотрел на меня.

– За вами никто не устанавливал активного наблюдения, мсье. Только, пожалуйста, не забывайте отмечаться вовремя.

Он нахлобучил свою отсыревшую шляпу.

– Всего доброго, мсье, – сказал он и тихо прикрыл за собой дверь.

Почему он соврал, что не следил за мной? Он мог сказать это, чтобы сбить меня с толку. Легко предположить, что я обознался на, Елисейских Полях. Но у меня не бывает таких ошибок. А Сюртэ не подбрасывает наживок без серьезных причин.

Правда, он мог это сделать по личной инициативе, к примеру, если бы работал на Советы. Чтобы посмотреть на мои ответные действия.

Я аккуратно сложил газеты на столике, выключил свет и подошел к окну. Выглянул на улицу. Рю Коллор была залита дождем и казалась совершенно пустой. Наблюдая за улицей, я сунул ноги в туфли, но не отошел от окна. Минут через двадцать увидел то, что предполагал. Чуть заметное движение в темноте, нечто почти неразличимое, если ты не знаешь заранее, что ты хочешь увидеть. Требуется специальная тренировка, чтобы разглядеть в темноте перемещение смутного очертания на противоположной стороне улицы в воротах гаража.

Я быстро приоткрыл дверь и выглянул. Коридор был пуст. В пролете лестницы я смог увидеть четыре нижних этажа и безлюдный вестибюль. Я повернулся к лифту и позвонил, вызывая кабину. После этого скользнул на лестницу и замер в полумраке, пока не услышал потрескивание приближающегося лифта. Я помчался по лестнице вниз, удостоверился, что в вестибюле никого нет, и двинулся к столику администратора. Дверь, ведущая в служебное помещение, оказалась открытой. Я вошел в нее и оказался в темном чулане. На ощупь отыскал дверь служебного выхода. Она открылась беззвучно.

Из вестибюля донеслось шуршание лифта, вернувшегося на первый этаж. Я сделал шаг и окунулся в туман. Дождь омыл мое лицо. Впереди была темнота. Я не знал, куда идти дальше, но медлить было опасно.

Я прикрыл за собой дверь и остановился, вслушиваясь в тишину. Ничего, кроме звуков дождя. Ощупью продвинувшись на несколько метров вдоль стены, я уткнулся в другую, идущую под углом к первой, затем наткнулся на кучу мусора и наконец нащупал доски калитки. Она была на замке. Пришлось продолжить путь во мраке. В углу, где сходились третья и четвертая стены ограды, меня ждали открытые ворота.

Дождь не умолкая барабанил по брусчатке. Я прошел через ворота, быстро осмотрелся и пошел прочь от отеля. На следующем перекрестке я уже бежал.

Я, пробежал шесть кварталов, поворачивая на каждом углу, и только тогда остановился в каком-то просторном парадном, чтобы перевести дух и восстановить дыхание. Выглянул из подъезда. Проверился. Никого.

Быстро двинулся по мостовой и на Рю Санте поймал такси.

– «Дьябль Руж», – сказал я шоферу, забираясь на заднее сиденье. На мне нитки сухой не было.

Мне не о чем было беспокоиться, если инспектор Делиль был просто полицейский и интересовался только моими отношениями с Туки. Но если мсье инспектор не был настоящим полицейским, передо мной вставало много новых проблем. Как только Туки вернется, мне придется двигать дальше. А Туки точно направится в «Дьябль Руж», если не обнаружит меня в отеле.

ГЛАВА 5

Если вы бывали в Париже, значит, вам знакомы места, подобные «Дьябль Руж». Они располагаются в кварталах, которые давно забыли о соразмерности и изяществе в архитектуре и безобразны в резком свете дня. Однако ночью темнота скрывает потрескавшуюся штукатурку, облупившуюся краску, а накопленная за день грязь неразличима в глубокой тени.

Американцы когда-то назвали ночные клубы зачехленной канализацией. «Дьябль Руж» был одним из этих унылых подвальных ресторанов, где вечером еще подают вполне приличную еду, но с наступлением полуночи закрывают кухню. Тогда меркнут лампы, начинает играть негритянский джаз из четырех музыкантов, цены поднимаются вдвое и официанты начинают подавать плохое вино. Примерно в два часа утра на сцене– появляется обнаженная женщина, а кое-где и обнаженный мужчина. Нагая танцовщица, омываемая зеленым светом, исполняет соблазнительный танец, а затем исчезает под грохот аплодисментов. «Дьябль Руж» – ловушка для туристов.

Я нашел свободный столик недалеко от входной двери и заказал бренди. Я уже расправился с выпивкой, когда в ресторане появился очередной посетитель. Он направился прямо к бару и уселся там со стаканом бренди, пристально поглядывая по сторонам. Это был крепко сложенный мужчина, светловолосый, но с такой короткой стрижкой, что показался мне сначала лысым. Мне приходилось встречаться с бывшими солдатами вермахта и я распознал в нем краута даже прежде, чем обратил внимание на твердую военную походку и характерную посадку головы. Он отошел от стойки бара и направился к моему столику. Остановился рядом и отвесил мне короткий поклон резким кивком головы. Я намеренно не обратил на это внимание. Незнакомец спокойно ждал, когда я посмотрю на него. Но мне не хотелось. Тогда он щелкнул каблуками и склонился ко мне.

– Мсье Рис? – обратился он ко мне с сильным акцентом.

Тогда я поднял голову.

– Что вам угодно?

– Позвольте присесть за ваш столик? У меня к вам разговор.

– Кто вы такой?

– Отто Лоренц, мсье. – Он снова щелкнул каблуками и снова тряхнул головой. – Я приятель Туки Смита.

– Рад слышать, – ответил я.

– Так могу я присесть?

– Прошу. – Я указал рукой на свободное кресло и вежливо поинтересовался: – Как вы узнали, что Рис – это я?

Он самодовольно улыбнулся.

– У вас характерная внешность, мсье.

Я глотнул бренди, наблюдая за проституткой, которая в третий раз прошла мимо юноши с классическими чертами латинянина. Юноша в свою очередь не отрывал взгляда от прекрасного юного создания, сидевшего в другом конце зала возле пожилого мужчины.

– Итак, что вы хотите, мсье? – спросил я, когда Отто Лоренц уселся.

– Мы с Туки большие друзья. Он рассказал мне… кое-что о ваших намерениях.

– Очень любезно с его стороны.

Отто свирепо посмотрел на меня и опустил глаза.

– Туки сказал, что вам может понадобиться профессионал со специфическими навыками.

– Это очень любезно со стороны Туки, – повторил я. – И вы хотите сказать, что в вас и в самом деле есть что-то такое?..

Отто Лоренц, очевидно, не привык к такому обращению. Он побагровел от ярости, его шея напряглась, руки чуть заметно дрогнули. Он положил руки на колени. Я видел, как он пытается сдержать свои чувства и это ему неплохо удалось. Вот он уже расслабился, и к нему вернулся нормальный цвет лица. Да, этот человек был достаточно натренирован.

– Вы хотите сказать, что обладаете подобными навыками? – продолжил я свои расспросы.

Проститутка вернулась из туалета и снова прошла мимо юноши с латинской внешностью. На этот раз она уронила сумочку. Юноша вскочил и поднял ее. Они обменялись несколькими словами, и она села за его столик. Прекрасное юное создание и пожилой мужчина целовались в другом конце зала. Эта девочка вполне годилась своему партнеру во внучки. Это было отталкивающее зрелище. Юноша отвел от парочки взгляд, и на его лице отразилось отвращение.

– Я думаю, – ответил Отто, наклонясь ко мне поближе, – меня может заинтересовать ваше предложение, если, конечно, вы пожелаете ко мне обратиться, мсье.

– Я спросил вас о ваших профессиональных навыках, – сказал я, поворачиваясь к незнакомцу, и впервые прямо посмотрел на него.

Он заметно напрягся.

– Мои навыки не подкреплены документами. Туки может аттестовать меня.

– Вы давно живете в Париже?

– Четыре года.

– Ас Туки давно знакомы?

– Тоже четыре года.

– Вермахт? – кратко бросил я.

Он сдержанно кивнул.

– Пехота. Восточный фронт.

– Нацист?

Лоренц пристально посмотрел на меня и снова кивнул.

– Нацист. Был в гитлерюгенде. Потом меня заставили вступить в партию.

– Конечно, – сказал я без нажима.

– Что – конечно? – не понял он.

Я улыбнулся и небрежно махнул рукой.

– Я хотел сказать, что большинство немецких детей были воспитаны в духе этой комедии – теории сверхчеловека.

Этим я все-таки по-настоящему достал его. Лоренца проняло. Только что он пытался изобразить чуть ли не борца против нацизма, принуждением загнанного в партию из гитлерюгенда. Теперь он должен был или проглотить мое пренебрежение к духу немецкой нации или же вступиться за честь фашизма. Я наблюдал, как он снова борется сам с собой, пытаясь сохранить контроль над эмоциями. Это давалось ему нелегко и оказалось не таким уж приятным зрелищем. Я отвел взгляд.

– Где вы встретились с Туки, когда он рассказал вам обо мне?

– Этим вечером на Монмартре. Я заглянул к вам в отель, но не застал на месте. А Туки предупредил, что вас можно найти здесь.

– Чем вам приходилось заниматься в последнее время?

– Я бы предпочел не говорить об этом, – натянуто ответил он.

Я не смотрел на него. Я наблюдал, как юноша-«латинянин» и проститутка, покачиваясь, направились к танцевальной площадке в центре зала под звуки чувственно пульсирующего мамбо.

– Вы не доверяете мне потому, что я немец! – прошипел мне в ухо Отто Лоренц.

– Я не доверяю вам потому, что ничего не знаю о вас. Возможно, Туки вам и доверяет, но я не Туки, – засмеялся я. – Кроме того, бывший нацист мало кому может понравиться сегодня.

Он опустил глаза и смотрел на стол. Мне было понятно, с каким трудом он себя сдерживает. Сейчас он должен встать и уйти или же дать мне пощечину. Но он и на этот раз взял себя в руки и проглотил мои слова.

– Черный рынок? – поинтересовался я.

Он кивнул.

– Да, вместе с Туки.

– Вы участвовали в операции в Гавре?

Он снова кивнул.

– А как оказались во Франции?

– Просто перешел границу. Понадеялся, что здесь будет легче, чем в Нюрнберге.

– У вас руки в чем-то черном. Что это?

Он засунул руки в карманы и угрюмо уставился на меня.

– А вот это не имеет отношения ни к моим профессиональным навыкам, ни к тем причинам, по которым Туки направил меня к вам.

Я поднялся и положил на стол деньги за бренди.

– Приятного отдыха, – бросил я на прощанье вполне безразличным голосом.

Я не думал, что он начнет меня упрашивать, он и не стал этого делать. Я вышел на холодную ночную улицу. Дождь прекратился. На мокрой мостовой отражалось красное неоновое изображение дьявола, танцующего с обнаженной женщиной.

Я прошел полквартала, пока не услышал за спиной звук приближающихся шагов. Ускорив шаги, я завернул за угол и прижался к стене. В том, что он узнал меня в ресторане, не было ничего противоестественного. Очевидно, Туки точно охарактеризовал мои приметы. Мне не нравилось другое – Отто Лоренц уж очень хотел присоединиться к этому делу.

Он выскочил из-за угла и резко притормозил, заметив меня. Я сделал короткий шаг вперед и ударил его под дых, а когда он согнулся, рубанул ребром ладони по шее. Падая на колени, Лоренц попытался достать меня кулаком, но я чуть отступил назад и ударил ногой в лицо так, что он отлетел к стене. Кинувшись к поверженному волонтеру, я надавил ему большими пальцами на кадык, не давая опомниться. Он смотрел на меня голубыми, прозрачными как фарфор глазами, огромными от испуга.

– Ну рассказывай! – потребовал я.

Он издал горловой звук, и я немного ослабил хватку. Он тут же попытался отбросить меня в сторону коленкой. Его следовало проучить – пришлось ударить пару-тройку раз в солнечное сплетение. Он согнулся почти пополам, упал на тротуар, и его вырвало.

– Кто тебя послал?

– Клянусь… Туки… – с трудом просипел он, и его снова вырвало.

– Что он сказал?

– Что ты готовишь крупную операцию… Тебе нужны люди… умеющие выполнять приказы… и обращаться с оружием…

– А ты умеешь выполнять приказы?

Он не ответил. Я вытащил из внутреннего кармана– его пиджака бумажник. В нем лежало письмо, адресованное Отто Лоренцу, с парижским адресом – Рю Де Ла Крис, 32 на конверте, отправленное из Нюрнберга, удостоверение с его фотографией, – причем даже в темноте было видно, что оно поддельное, пятисотфранковая банкнота, несколько непристойных картинок и вырезка из газеты с новым законом, касающимся иностранцев. Я запихнул все это обратно в бумажник и бросил его на тротуар.

Он с трудом поднялся на ноги и засунул бумажник в карман.

– Так где ты встретил Туки нынче вечером? – повторил я свой вопрос, схватив его руку и вывернув ее за спину. – Конечно, Туки все мне расскажет, но я хочу услышать это от тебя.

Он промолчал. Я усилил зажим. Он стиснул зубы так сильно, что я услышал, как они скрипнули.

– Я был… в публичном доме. Это единственное место, которое я смог здесь найти.

– И там ты встретился с Туки? – настаивал я. Я вспомнил о черных пятнах на его руках. – Там?

Он кивнул. Я отпустил его. Он прислонился к стене, опустил голову и заплакал.

– Ты не знаешь, что это такое – быть врагом, побежденным презираемым врагом в Париже, да еще без денег и документов…

Когда он успокоился, я предложил ему сигарету, и мы отправились назад – в «Дьябль Руж».

Мы ни о чем не говорили. Он выпил несколько двойных порций бренди и, не обращая на меня внимания, массировал шею и живот в районе солнечного сплетения. Юноша с чертами латинянина и проститутка уже исчезли из зала, но юное создание и ее преклонных лет кавалер, крепко обнявшись, по-прежнему сидели в углу.

Близился рассвет, когда появился аккуратно одетый Туки. Он был хорошо выбрит и выглядел значительно свежее. Увидев Отто, он удивился.

– Ты достал машину? – встретил я Туки вопросом.

Он выложил на стол квитанцию.

– Шестьсот тысяч франков за «делахайо» тысяча девятьсот пятидесятого года. Прежде чем выложить денежки, я проверил машину на шоссе. Она делает сто двадцать семь миль в час безо всякого усилия. Я легко обогнал новенький «каддилак».

– Оружие? – спросил я, рассматривая квитанцию. Машину он приобрел на чужое имя.

– Шесть новеньких пистолетов. Они достались мне дешево, потому что я взял сразу шесть, оптом. Тот парень даже спросил, не собираюсь ли я начать войну. Все патроны в обоймах. Я спрятал оружие в запасной шине.

– Молодец, – похвалил я его. – Как решим с Отто?

Туки откинулся на спинку кресла, глубоко затянулся и оценивающе посмотрел на немца.

– Он достаточно голоден, чтобы взяться за любую работу. Решай сам. Ты знаешь, где я его нашел?

– Знаю. Что ты ему говорил?

– Что нужен профессионал. Больше ничего. Так ведь, Отто?

Отто кивнул и с беспокойством посмотрел на меня.

– Хорошо, Отто. Я беру тебя в дело. Туки – мой заместитель. Но предупреждаю сразу, чтобы потом не было недоразумений. Я буду следить за каждым твоим шагом, пока ты не докажешь, что тебе можно доверять. – Он смотрел мне прямо в глаза. – Мне нужен человек, который не боится применить оружие и умеет выполнять приказы. Или ты делаешь то, что я скажу, или получишь пулю в лоб.

– Вы так говорите, потому что я немец?

– Об этом мы уже говорили. Но в нашем деле это не имеет значения. Мы работаем только ради денег.

Его глаза засветились.

– Благодарю вас, мсье.

Я перевел взгляд на Туки Смита. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Он смотрел тусклыми, как серая речная галька, глазами. Я хорошо помнил это выражение со времен недавней войны, когда карты лежали на столе, а смерть гуляла рядом с нами.

– Какой будет моя доля? – осторожно спросил Отто.

– Об этом договаривайтесь с Туки, – сказал я. – Я финансирую операцию, потому мне причитается половина.

– Вторая половина в моих руках, – заявил Туки, склоняясь вперед. – Ты получишь десять процентов из нее, независимо от того, сколько получится.

– И сколько это может составить? – Отто даже не пытался скрыть разочарование.

– Двадцать пять – тридцать тысяч американских долларов. Вполне достаточно, чтобы добраться до Аргентины с остальными тупоголовыми крайтами, – сказал Туки с добродушной усмешкой. – И с настоящими документами.

Выражение лица Отто стало меняться. Я почти различал, как у него в голове поворачивались колесики, когда он подсчитал мою долю. Его глаза затуманились.

– У меня нет денег на текущие расходы, – сказал он наконец.

– Они тебе и не понадобятся. Мы уезжаем из Парижа. Все готово к отъезду, Туки? – спросил я.

– Все о'кей.

– Тогда пошли, – сказал я и поднялся из-за стола.

ГЛАВА 6

Машину вел Туки. Отто сидел рядом с ним. Я же устроился на заднем сиденье и проверял американские «пушки» сорок пятого калибра. Это тяжелое и мощное оружие. Оно внушает уверенность.

С самого утра мы ехали в плотном потоке машин, но когда наконец вырвались на главное шоссе, ведущее на юг, к Лиону, дорога опустела. Здесь можно было расслабиться. Отто сразу уснул, склонив голову к боковому стеклу.

– В южной Франции, в Марселе, я знаю двух неплохих парней, – произнес задумчиво Туки. – Эти ребята могут пригодиться в нашем деле.

– Кто они?

– Два брата. Итальяшки. Старшего депортировали из Штатов. Он занимался рэкетом на скачках в Нью– Йорке. Когда попался, солгал на слушаниях комитета по расследованию, и ему навесили статью за лжесвидетельство – от пяти до десяти лет. Он нажал на своего босса, чтобы тот вытащил его из передряги, а иначе он расколется. Тогда Дядюшка Сэм и выслал его на родину – в Геную – как нежелательный элемент.

– Это интересно, – сказал я.

– Его зовут Джипо Делла Бичи. Может, слышал?

Я и понятия не имел.

– У него есть младший брат – Маркус, лет на пятнадцать моложе, служил в итальянской армии. Типичный фашист, он на самом деле верил в то, что проповедовал толстяк Муссолини. Точь-в-точь как этот краут в Германии, – он кивнул на Отто. – Когда старший братишка вернулся из Штатов, они затеяли рэкет по американскому образцу. Что-то связанное с коллекционерами, точно не знаю. Они убрали конкурента и им пришлось дернуть из страны. С тех пор они подвизаются в Марселе.

– Когда ты познакомился с ними и при каких обстоятельствах?

– Примерно в то же время, когда и с тобой. Как понимаешь, на черном рынке. Они время от времени кое*что забирали у меня, – он обернулся. – Ну как, заинтересовался?

– Посмотрим, – ответил я и начал снимать смазку с очередного «сорок пятого».

После того как ко мне в номер заявился инспектор Сюртэ, оставаться в Париже стало опасно и глупо. Мое знакомство с Туки было скорее всего лишь предлогом для этого визита. А контакты Туки в южных районах Франции были столь же многочисленны, как и в Париже, так что из столицы надо было выбираться как можно скорее. Я прекрасно понимал это.

В Лионе мы подкрепились в каком-то бистро и немедленно двинулись дальше. Я хотел попасть в Арль этой ночью. Наша машина неслась по пустынной дороге, окаймленной с обеих сторон деревьями. Туки вел себя за рулем с небрежной легкостью и уверенностью, как это обычно делают американцы. Одной рукой он держал руль, локоть другой высовывался в открытое окно, а сам он сидел вполоборота ко мне и рассказывал о своих неудачах на черном рынке Парижа. Вдруг он прервал рассказ и уставился в зеркальце заднего обзора.

– Босс, – сказал он, – я приторможу. Пусть этот парень проедет вперед.

Я бывал в подобных ситуациях и потому не стал оглядываться назад, чтобы рассмотреть преследователя.

– Кто это?

– Большая легковушка. Она сидит у нас на хвосте начиная с Лиона и не идет на обгон.

Туки снизил скорость.

– Она по-прежнему идет за нами? – спросил я.

Туки глянул в зеркальце и кивнул.

– Тогда жми! Нам надо оторваться от нее.

Туки газанул, и мы рванули по шоссе. Я медленно повернулся к боковому окну и незаметно посмотрел назад. За нами ярдах в трехстах шла «альфа ромео».

– Дорога пуста, – сказал Туки. – Попробовать прижать ее?

– Давай, – кивнул я.

– Держись крепче, – подтолкнул он локтем Лоренца. – Я научился этому трюку во время войны у одного знакомого летчика.

Отто приоткрыл глаза и снова задремал.

Туки еще крепче вцепился в баранку. Наша машина все быстрее неслась по узкой полоске бетона двухколейного шоссе. Темные деревья, окаймляющие дорогу, слились в сплошную линию. Неожиданно он нажал на тормоза и направил машину на свободную полосу встречного движения. Это произошло так быстро, что преследующий нас лимузин выскочил на обочину дороги и на полной скорости проскочил дальше. А Туки с усмешкой вернулся на прежнюю полосу.

Теперь «альфа ромео» неслась перед нами.

– Перелет, – прокомментировал Туки. – Так делали наши истребители, когда краут заходил с хвоста. Что будем делать дальше, босс?

Я рассматривал несущуюся впереди машину. Понять, кем могли оказаться ее пассажиры, было нетрудно. Но как они вычислили наш маршрут и почему ведут себя так бесцеремонно? Вот в чем вопрос.

Возможно, это красные, связанные с той тенью, которая маячила в воротах гаража напротив отеля и – не исключено – с мнимым инспектором Сюртэ. Он не зря маячил за мной на Елисейских Полях. Кем бы они ни были, я обязан избавиться от слежки. Иначе вся операция летит к черту. В таком деле лучше перестраховаться.

Я перегнулся через спинку переднего сиденья и вручил каждому из моих спутников по два «сорок пятых» с уже вставленными обоймами.

– Это зачем? – удивился Туки.

Отто Лоренц реагировал на оружие спокойнее.

– Надо выяснить, кто они такие! – бесстрастно сказал я. – Сверни на первую же боковую дорогу, – приказал я Туки.

– Да она прямо перед нами, – ответил Туки и с подозрением покосился на меня.

Левой ногой он утопил тормоз, не снимая при этом правой с акселератора. Машина притормозила на полном газу, и Туки крутанул руль вправо. Мы с визгом съехали на боковую дорогу. Позади остались заросли, окаймляющие шоссе. Туки прибавил скорость, и в считанные секунды мы оказались примерно в километре от шоссе.

– Встанем на обочине, – сказал я. – Жми к деревьям, чтобы укрыть машину, и на всякий случай вынь ключ зажигания.

Машина ворвалась в лесок, и здесь Туки тормознул, подняв облако пыли. Мы с Отто выскочили сразу вслед за Туки и спрятались за деревьями.

– Вот они! – Туки заметно оживился.

На проселочной дороге показался большой автомобиль, он быстро приблизился и остановился в сотне метров от нас. Захлопали дверцы. До нас донеслись голоса. Стало тихо.

Откуда взялись эти парни и почему они нас преследуют? Неужели чтобы убрать меня? Если так, значит, им известна игра с Рюденом. А может быть и нет: просто они что-то заподозрили и предпочитают на всякий случай вывести меня из игры, чтобы безо всяких помех осуществить собственные планы.

Полная тишина.

Небольшая дорога, плоская и пыльная, протянулась под горячим лионским солнцем. Над нами покачивались беспорядочно переплетенные ветви старых деревьев, протянутые к лучам солнца. За деревьями начинались поля, разделенные на квадраты полосками кустарников – живыми изгородями крестьянских хозяйств. Где-то в стороне послышались выхлопы мотоцикла, и снова наступила тишина.

– Если бы мы переправляли контрабанду, я бы подумал, что за нами идут рэкетиры. – Туки многозначительно глянул на меня.

– Но мы-то заняты другим, не так ли? – ответил я.

– Трое из машины идут сюда по той стороне дороги, – ответил Отто.

– Тогда четвертый должен подобраться сбоку, – тут же решил Туки. – Интересно, как он пойдет: налево или направо?

Туки повернулся к зарослям и внимательно осмотрелся.

– Если бы я был на его месте, – продолжал рассуждать Туки, – я бы взял поглубже вправо и попытался подобраться сюда вон за темп кустами. Да, пожалуй, он так и сделает, – завершил Туки и, не добавив ни слова, быстро и совершенно бесшумно по-пластунски пополз в сторону расположенной у нас в тылу живой изгороди. Скоро он исчез из виду.

– Давай пройдем за то большое дерево, Отто. Я прощупаю их оттуда, а ты меня прикроешь.

Он кивнул.

– Кто это может быть?

– Не знаю. Может быть, ты хочешь пойти спросить?

Он с сомнением посмотрел на меня и направился к указанному месту между стволами деревьев. Я подождал, пока он найдет укрытие. Вот он скрылся за деревом и махнул рукой.

С места, где я стоял, хорошо просматривалась вся дорога. Я скользнул вперед и прошел пару метров, когда послышались выстрелы. Целились в меня. Пули взрывали землю вокруг, поднимая пыль. Я лег и прижался к земле, ожидая, когда Отто откроет огонь. Он ответил нападающим аккуратными и педантичными выстрелами. По интервалу между ними можно было проверять часы. Пять секунд, восемь секунд, пятнадцать секунд, три секунды и снова пять секунд. Затем он начал отсчет с другого конца: пять, три, пятнадцать, восемь, пять. Он работал профессионально. Стрельба с той стороны дороги прекратилась.

Неожиданно началась частая стрельба у нас в тылу, там, где исчез в зарослях Туки. Кто-то вскрикнул, и снова все смолкло.

Прижимаясь к земле так, что мой нос касался прошлогодней травы, я осторожно отполз назад, к укрытию. По пути мне встретились несколько муравейников, и я получил возможность изучить структуру цветка дикого шафрана, прежде чем вернулся в безопасную зону за стволом большого дерева.

Шорох за спиной заставил меня резко развернуться и вскинуть оба пистолета. Но это Туки полз назад, тоже сжимая по пистолету в каждой руке. Его лицо выражало нетерпение. Он проскользнул последние несколько метров и лег рядом, перевалившись на спину.

– Вот взгляни…

На мои колени упал бумажник. Я посмотрел в сторону Отто.

– Отвлеки их! – попросил я шепотом.

Отто кивнул и продолжил стрельбу, следуя своей педантичной манере. Три секунды, пять, восемь…

Из кустов на противоположной стороне дороги послышался вскрик и что-то зашуршало в кустах. Мы глянули на Отто, он усмехнулся и поднял вверх один палец.

– Это второй, – сказал Туки.

– Второй? – удивился я.

– Ну да, один его, плюс мой, у которого я взял это, – сказал Туки, указывая на бумажник.

Я открыл его. В бумажнике ничего не было, кроме полумиллиона франков. Ничего. Ни бумаг, ни карточек, ни фотографий. Только деньги.

– Ну вот мы и разбогатели, – усмехнулся Туки.

– Радости от этого мало, пока у нас на пути стоят еще двое, – я ткнул пальцем в сторону зарослей, где скрывались налетчики.

– А кто они, босс? – язвительно спросил Туки через плечо, повернувшись лицом к дороге.

Я промолчал.

– Позволь повторить вопрос, милый, – сказал Туки, и тут я почувствовал, что мне в живот уперся ствол пистолета. – Кто они?

– Я и сам не знаю, – сказал я, – пожалуйста, не дури. Нам еще нужно отделаться от тех двоих за дорогой.

– Они меня не волнуют. Я могу пристрелить этих тупых ублюдков с закрытыми глазами. Но ты должен мне объяснить, что это означает.

– Наверное, грабеж, – я попробовал остановить Туки.

– Чего ради? – он презрительно усмехнулся. – Машина? Их «альфа ромео» в сто раз лучше. Из-за твоего кошелька? Денег у них достаточно своих, – и он пальцами перебрал пачку франков. – В чем дело, Дункан?

С противоположной стороны дороги вновь открыли огонь. Частые выстре. гАл были направлены в сторону Отто. Немец ответил на стрельбу, работая обеими руками поочередно. Он как бы отбивал ритм с коварным выражением лица: выстрел с правой руки, выстрел с левой, и опять – твердо и уверенно. На минуту стрельба прекратилась с обеих сторон – надо было перезарядить оружие.