сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
— Что это означает? — крикнул командующий Вивернами, размахивая перед лицом Защитника копией сообщения, размноженного писцами.
Приас внимательно изучил документ, содержание которого знал наизусть, и сказал:
— Здесь указаны твои обязанности, командующий, и, пользуясь случаем, предупрежу тебя последний раз на предмет богохульных высказываний. У меня сегодня прекрасное настроение, иначе пришлось бы тебя наказать немедленно.
— Во-первых, сейчас в Амбеоне мы занимаем равное положение, — сердито ответил Баккор, — а, во-вторых, если следовать этому приказу, погибнет весь Амбеон. Ты оставишь западные крепости без рабочих рук, а людоеды неспокойны и давно точат зубы на эти области...
— У нас полно рабов для строительства.
— За каждым нужно присматривать в четыре глаза, или они просто разбегутся! Это касается и рабов в карьерах!
Судя по равнодушному выражению лица, командующий-прокуратор не был впечатлен подобными аргументами.
— Мы начинаем проект более важный, чем Амбеон! Он касается будущего всех минотавров!
— Какое тут будущее, если мы выпустим из рук ход запланированных работ! Империя развалится, я не позволю...
Приас ударил кулаком по столу. Немедленно рядом выросли четыре массивных воина.
— Баккор, сделаешь, как приказано! — Защитник кивнул стражам. — Сопроводите командующего до его лошади.
— Не беспокойся, я и сам счастлив уйти! — Баккор тяжело затопал к выходу.
Приас подозвал помощника:
— Талак, недавно я послал указ Арднора об аресте леди Мариции. И не получил никакого ответа. Что происходит?
Талак нахмурился:
— Ну, я донес его только до восточных ворот, а потом его забрали легионеры...
— Из Виверн, без сомнения... Вмешательство в дела трона... явный признак измены. Держу пари, указ попал в руки Баккора! — Приас нахмурился. — Подними по тревоге Хрустальный легион... Скоро нам предстоит важная работа...
Лицо Талака расколола злобная усмешка:
— Будет исполнено, брат!
После ухода помощника Приас тоже позволил себе улыбнуться — верховная жрица будет довольна. Никто не встанет на пути Храма. Раса минотавров возвеличится, а такие, как Баккор, скоро обнаружат себя на другом плане бытия — раньше, чем планировали...
Новый шторм разразился перед рассветом и теперь столько усилился. Хоть корабли и успели бросить якорь в безопасных водах, течение и порывы ветра рассеяли их.
Ближайшее от Фароса судно пострадало первым — корабль налетел на рифы, и с низким стоном корпус начал разламываться пополам. Моряки бессильно посыпались в воду, захлестываемые могучими волнами.
— Они не последние, если мы ничего не предпримем! — крикнул Ботанос.
— «Чемпион с Дума» и «Мститель Каррака» сейчас столкнутся! — крикнул кто-то с кормы.
Корабли действительно швырнуло друг на друга, нос «Чемпиона» проскочил в паре ярдов от борта «Мстителя». Команды пробовали избежать столкновения, но якоря, держащие суда, теперь запутались под водой. В итоге более мощный «Чемпион» навалился на борт соседа, грозя его потопить. Оставались считанные мгновения до катастрофы.
— Восстание закончится тут, если ничего не предпринять! — закричал Фарос. — Поднимайте парус, отец всегда говорил, лучше выдерживать ураган, чем пытаться заткнуть ему рот.
— Мы потонем в открытом море! — возразил Ботанос.
— Хочешь ждать и молиться?
Кивнув, капитан кинулся к корме, передать огнями приказ для всего флота. Моряки «Драконьего Гребня» уже поднимали паруса.
На тонущем корабле быстро спускали лодки и мастерили плоты. Через некоторое время он, оставшись пустым, медленно погружался в воды, а флот мятежников уже покидал остров, уходя в открытое море.
— Ненастье усиливается! — показал Ботанос вперед. — Нам долго не продержаться там, придется уходить в сторону Куранского океана.
— Надолго?
— Кто может сказать, сколько будет лютовать шторм... Может, часы, может, дни.
Выругавшись, Фарос кивнул — даже он видел, какой ужас творится к юго-западу от Картая. «Драконий Гребень» лег на новый курс, содрогаясь от раскатов грома.
— Зажгите больше огней! — скомандовал Ботанос. — Хочу, чтобы корабль сверкал, словно Великая Арена во время фестиваля.
Остальные корабли не должны потерять флагман из виду — опасность потеряться в океане пересилила возможную угрозу от имперцев.
«Гребень» теперь шел на север Куранского океана, но шторм и не думал стихать. Волны вздымались выше мачт, дозорный в «вороньем гнезде» спустился вниз, опасаясь быть смытым.
— Придется вернуться в гавань! — подбежал Ботанос к лидеру мятежников. — Мы идем слишком быстро, некоторые уже отстают! Если их потерять сейчас...
Огромная волна перекатилась через палубу, опрокинув Фароса к швырнув его на планшир борта. Когда она схлынула, минотавр едва смог отдышаться, тяжело отфыркиваясь.
Ботаноса же вал унес за борт. Моряк попытался плыть обратно, но в шторме его усилия ни к чему не привели.
Фарос бросился к бухте каната, крича во все горло:
— Скорее! Капитан за бортом!
Матросы увидели, как предводитель мятежников торопливо обвязывается канатом.
— Милорд, ты не должен рисковать! — крикнул один. — Позволь нам!
— Нет времени, не упустите другой конец!
Фарос отчаянно греб в сторону Ботаноса — силы капитана явно были на исходе, мех намок и тянул ко дну. Накатывающиеся волны ударяли, как каменные стены, но Фарос уже почти добрался до терпящего бедствие. Новый вал сначала помог, швырнув его к Ботаносу, но потом утащил в сторону, намотав канат вокруг тела.
Теперь пришлось бороться с веревкой — но та внезапно скользнула в глубину и исчезла. Фарос подплыл к капитану, бессильно лежащему на волнах, и потряс его:
— Ботанос!
Моряк не отвечал.
Их понесло вниз, под накатывающийся вал невероятных размеров. Весь мир застила стена воды, погребая минотавров под собственным весом и прорываясь в легкие...
Внезапно Фароса окружило странное спокойствие. Шторм, кипящие волны — все исчезло. Удивительное зеленое сияние наполняло мир вокруг. Впереди мягко покачивался Ботанос. Фарос попытался подплыть к нему, но тело налилось каменной тяжестью.
Одна гигантская рука с длинными пальцами схватила Ботаноса и медленно повлекла, другая подхватила старающегося отбиться Фароса. Кисть чуть расслабилась, давая ему возможность оказаться на ладони, и минотавр заметил странные перепонки между пальцами. Кожа переливалась перламутром, хотя, возможно, это была просто игра света.
Минотавру пришло в голову, что они уже наверняка умерли, — ведь никто живой не может так долго находиться под водой.
Женский смех, напоминающий мягкий утренний бриз, раздался со всех сторон. Фарос обернулся, но сначала ничего не увидел. Затем заметил двух существ, плывущих к нему, — ему показалось — это магори, но потом минотавр узнал огромных серых черепах. Животные темнели, наливались клубящимся светом, превращаясь в странные огромные зрачки.
Женские глаза!
Фарос уже не сомневался, что к нему приближаются очаровательные, но при этом зловещие очи некой женщины. Вокруг начало формироваться бледное лицо и громадная фигура, непохожая на эльфийскую или человеческую. Прекрасные волосы цвета несущейся пены кружились в ритме морских глубин... Но Фарос не поддавался очарованию — в приближающемся существе ощущалась смерть.
Собрав силы, он неуклюже поклонился Зебоим — ужасной хозяйке морских глубин. И снова вокруг раздался смех. По легенде, Зебоим была капризной Богиней, склонной похищать моряков с кораблей и скармливать своим острозубым любимцам. Морская Королева, как ее часто называли, постоянно сражалась с Хаббакуком, Королем-Рыбаком, за власть над водами Кринна.
Поняв, что пока его не тянут в глубину, Фарос рискнул посмотреть Богине в глаза. В ее взгляде смешивались любопытство, презрение и желание развлечься. Он почувствовал к Зебоим странное влечение — она словно стала долгожданным берегом и клокочущими глубинами одновременно.
Зебоим баюкала обоих минотавров на груди, как мать — малышей. Морская Королева был облачена в сине-зеленое платье, растворяющееся по краям в морской воде, и медленно скользила сквозь океан.
Богиня сделала знак рукой, и из черных глубин показалось огромное существо — настолько большое, что затмило размерами Зебоим. Видимо, это была рыба — у нее обнаружились жабры и плавники, а рот заполняли острые зубы.
Фарос отчаянно рванулся, но едва он соскользнул с призрачной руки, как легкие мгновенно заполнились водой, и он начал тонуть.
«Ах, какой непослушный!» — раздался мелодичный голос в сознании Фароса. Глаза Зебоим потемнели, и она, легко поймав минотавра, потрясла его за шкирку, как нашкодившего щенка. Задыхаясь, Фарос видел, как Морская Королева указала огромной рыбе на виднеющиеся вдали корабли мятежников.
Чудовище изогнулось в знак понимания. Вновь подняв руку к лицу, Зебоим посмотрела в глаза Фароса. Очи самой Богини уже стали лазурными.
«Для моего отца... — раздались странные слова. — И за ваше, маленькие минотавры, уважение к Королеве Вод...»
Зебоим рассмеялась и швырнула обоих к огромной рыбе. Фарос закувыркался, изо всех сил сдерживая дыхание, но уже почти ничего не видел перед собой. Рядом промелькнул Ботанос и, судя по сжатому рту и хлопающим глазам, старый капитан еще не погиб.
Существо распахнуло пасть и выстрелило длинным языком, обхватив минотавров и потащив Фароса и Ботаноса к себе в рот.
Дуэль
Два флота дрейфовали рядом, несмотря на отвратительную погоду. Минотавры имели преимущество в числе судов и оснащенности, людоеды превосходили противников свирепостью. Кроме того, у них был ключ, заставляющий повиноваться минотавров.
Марицию никто не тронул, страдала она совсем не физически. Голгрин запер ее в удобной каюте, даже телохранители остались в живых, хоть и томились в худших условиях — изысканную пищу и мягкие подушки получила только командующая.
Голгрин сделал клеткой для Мариции собственную каюту. Она пыталась найти лазейку для побега, но людоед все продумал.
Заключение не могло продолжаться вечно — Голгрин рано или поздно решит, как с ней лучше поступить. Если он повернет к Керну, то флот минотавров воспрепятствует ему.
Но почему он ее «арестовал»? Разве Мариция ослушалась мать или Арднора? Нет, никогда, им самим хотелось отомстить за смерть Бастиана не меньше.
Так почему?
Голгрин не любил шероховатостей. Все шло прекрасно — людоеды подчинялись, титаны находились под полным контролем, союзник — минотавры по команде леди Неферы могли помочь продвижению в Нераку. И теперь из-за той же Неферы все могло рухнуть...
— Джахара я ду ф'хан Мариция'н, — пробормотал сзади Нагрок.
— Ф'хан Мариция'н?— резко обернулся Голгрин, впиваясь взглядом в подручного. — Киал нур ф'хан и'Нагроки ке?
Людоед из Блотена опустил голову.
— Нги, — бросил в пустоту Великий Лорд.
Сам он теперь вынужденно жил в каюте Нагрока, казавшейся после его рая нищенской халупой. Воин спал на старых шкурах в углу, по полу были раскиданы куски мяса и подсыхали лужи вина. Освещала все маленькая лампадка, которая лишь радовала Голгрина, не давая возможности рассмотреть мелкие детали интерьера. Тяжелый дух казармы въелся в дерево — сам Голгрин пытался противостоять запаху пота если не купанием, то ароматическими маслами. Но даже бочка духов не смогла бы ничего сделать с каютой Нагрока. Сотни насекомых завершали картину.
Великий Лорд уже которую ночь ждал возвращения призрака Колота. Мертвецы умели перемещаться на далекие расстояния почти мгновенно, и времени, чтобы вернуться с ответом, было предостаточно.
Значит, верховная жрица колеблется с решением судьбы дочери?
Сидящий напротив Нагрок злобно прошипел что-то себе под нос. Голгрин не разобрал слов, но все было ясно — людоед жаждал рога леди Мариции, обвиняя ее в смерти брата.
— Гхай, — рявкнул Голгрин, раздражаясь.— Рох гэхай!
Нагрок угрюмо поклонился и вышел. Великий Лорд понял, что его разозлил не только помощник... Здоровой рукой людоед потрогал висящий на шее «талисман», вновь рассматривая возможные варианты будущего...
«Великий Лорд...»
Единственным признаком удивления людоеда стали чуть напрягшиеся мышцы. Голгрин посмотрел через плечо, но увидел там не младшего сына Хотака. Скрывая любопытство, он молча наблюдал за закутанным фантомом. «Вот так, шавка повелительницы... теперь и ты подождешь...»
«У хозяйки есть более важные задачи, чем вести тебя за единственную руку...»
Игнорируя удар по самолюбию, Голгрин ответил:
— Но ее собственная дочь? После всего, что мы сделали, после требования сына Неферы...
«А теперь позволишь ей уйти. Император признал ошибку — Мариция верна трону. Жрице сообщили обо всем...»
Глаза людоеда сузились:
— Вот как? Это просто шутка? Объявить Марицию предателем именем брата и ждать столько дней... — Несмотря на отвращение, к фантому, Голгрин приблизился к мерзкой тени. — Я — Великий Лорд! Позволить ей уйти сейчас, в такой манере... это означает потерю лица! Да я даже не смогу объяснить...
Такир разлился во все стороны, черный плащ зазмеился к Голгрину, который и не подумал отступить.
«Хозяйка приказала... Все... Все будут повиноваться...»
— Я....
Прежде чем Голгрин продолжил, фантом исчез — людоед с отвращением плюнул на место, где тот стоял мгновение назад. Решение Неферы окончательно испортило настроение — Великий Лорд не любил, когда им играли как марионеткой на длинной нитке.
Это, может, просто для урсув суурт — пошел и отпустил. А как объяснить все Мариции Де-Дрока, в каком виде он предстанет перед собственными подчиненными?
Голгрин злобно зашипел — не стоило показывать командующей кольцо Бастиана... Тогда она бы не поверила в приказ Арднора... Мариция достаточно умна, чтобы теперь протянуть логический мостик от кольца к убийству Бастиана и его собственной причастности к смерти черного минотавра...
Совсем плохо, ведь он предпочел дочь матери...
— Этот союз, — проскрежетал Великий Лорд, — уже не так ценен, от него одни неприятности...— Он погладил мумифицированную руку. — Тут другой интерес...
Людоед кивнул, принимая решение. Нефера заставила его купить бараки в мешке — как говорит старая пословица. Но он сделает лишь то, что выгодно ему самому, ему больше нет дела до верховной жрицы.
И тут решение сверкнуло в мозгу Голгрина.
— Нагрок! У меня есть для тебя приятное дело...
Мариция безучастно сидела напротив Голгрина, пришедшего с Нагроком и несколькими охранниками навестить ее. Что его привело сейчас, он слишком хитер для простого визита...
— Все ли в порядке? Хороша ли каюта?
— Слишком благородна для моих простых вкусов. Предпочту свою.
Голгрин огляделся и не увидел никаких графинов рядом.
— Есть ли у тебя вода?
— У меня ее забрали, когда я пыталась проломить голову охраннику...
Великий Лорд рассмеялся, любуясь ею. Мариция иногда подозревала, что Голгрин очень жалеет об их принадлежности к разным расам. Только не знала, чувствовать гордость или отвращение.
— Ты пришел, я предполагаю, объявить мне о казни?
— Ах, совсем нет! Наоборот, меня привело счастливое известие — ты свободна! Все случившееся — лишь досадное недоразумение...
— Недоразумение! — резко вскочила Мариция. — Вроде моего кольца?!
— Ошибка в донесении, как вы любите говорить... Но теперь все исправлено!
— Если так, как ты говоришь, я уезжаю немедленно. Где мои охранники?
Мариция прошлась по каюте, словно собирая невидимые вещи. К ее удивлению, людоеды не делали попыток помешать ей.
— Два охранника уже отпущены и ждут на палубе.
— А оружие? Находиться среди людоедов без клинка...
— Нагрок?
Огромный людоед нехотя встал и почти швырнул командующей латы, меч и кинжал. Мариция даже не посмотрела на него, натягивая доспехи.
Опоясавшись мечом, она внезапно присмотрелась к кинжалу...
— Это не кинжал моего отца! Отдай немедленно!
— У меня его нет, — прорычал Нагрок, хотя из-за края его пояса выглядывала костяная рукоятка.
Мариция бросилась к нему, но ей заступили дорогу другие людоеды.
— Кул итак! Ирук!
Стража отступила, но теперь перед ней стоял сам Великий Лорд.
— Ты назвала его вором? — небрежно спросил он.
Дочь Хотака отшвырнула кинжал в сторону.
— Это не мое оружие. Я требую возвращения кинжала своего отца.
Посмотрев на Нагрока, Мариция больше не увидела любимого клинка.
— Я не вор, — заревел людоед. — Это ложь!
— Ты его куда-то спрятал!
Нагрок плюнул Мариции на ногу, и кровь бросилась командующей в лицо. Она пробовала сохранить спокойствие, но горечь от потери подарка отца пересилила. Людоед нагло украл кинжал и теперь подверг оскорблению ее честь.
— Г'лахди и сунг... — ревел Нагрок на родном наречии. — Нера и сунг...
Мариция плохо поняла, но, кажется, людоед назвал ее самкой, неспособной родить детей...
Это стало последней каплей. Командующая рванулась вперед и ударила людоеда в челюсть. Нагрок вздрогнул, но устоял на ногах.
— Ин хита ф'хон! Поединок чести!
