Текст книги "Все разбитые осколки (ЛП)"
Автор книги: Риа Уайльд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Глава 5
༺Эмери༻
Он был высоким, широкоплечим, с мускулами в нужных местах и большими руками. Меня всегда привлекали руки, и я чувствовала, что можно многое сказать о человеке, просто взглянув на них. И они были большими, с длинными умелыми пальцами и мозолями, которые рассказывали историю человека, привыкшего ими пользоваться. Было что-то невероятно сексуальное в том, как огрубевшая кожа ощущается на мягкой и чувствительной.
Выступающие вены обвивали его руки, а широкие плечи растягивали костюм. Твердые грудные мышцы и пресс с впадинами, которые я хотела исследовать пальцами, языком. Далее линии паха, из-за которых – давайте будем честными – женщины теряли всего несколько клеток мозга. Сильные бедра, длинные ноги, большие… ступни.
И все это было дополняло его прекрасное разрушительное лицо. Его темные черты лица лишь подчеркивали огненные элементы, скрытые в его темных глазах, скрывающихся под низкими темными бровями. Нос у него был слегка изогнутый, возможно, сломанный, как я предположила, а затем губы. Эти великолепные губы, которые изгибались выше на одной стороне, когда он улыбался, даже если это было жестоко.
Он был произведением искусства.
Его поцеловала красота, столь жестокая, что она могла его разрушить.
Но, Боже, как он работал с моим телом, ценя каждую часть меня так, как будто я принадлежала ему, целуя, пробуя и доставляя удовольствие. Когда он наконец вставил свой большой член…
– Эмери?
Я подскакиваю на стуле, сбивая стаканы со стола так, что они звенят, и вода выплескивается через край того, который я держала между пальцами.
Я резко встаю, ударяюсь ногами о край стола и поворачиваюсь лицом к человеку, за которого мой отец хотел, чтобы я вышла замуж.
Джек Харрис именно такой, каким я его ожидаю.
Будучи сыном губернатора, он был одним из самых завидных холостяков города, и я не могла понять, как моему отцу или Марии удалось убедить его в этом союзе.
Он классический красивый, высокий и хорошо выглядит в своем сером костюме. У него рыжевато-каштановые волосы, искусно уложенные, без единой пряди, а лицо чисто выбрито. Он воплощение всего, что от меня ожидают как от наследницы миллиардного нефтяного предприятия. Но я делала это не из-за компании. Я этого не хотела. Это произошло потому, что мой отец пригрозил лишить меня последних средств на приют, если я этого не сделаю.
– Привет, Джек.
Он улыбается мне, не глядя в глаза, и жестом предлагает мне занять свое место, а сам переходит на другую сторону стола.
Я смотрю на его лицо, на прямой нос и тонкие губы, на его голубые глаза и выщипанные брови, и меня просто… тошнит.
Он смотрит в ответ, рассматривая комплект из брюк и блейзера, который я выбрала для вечера, и буквально сморщивает нос от отвращения, когда оценивает мои волосы, которые я завила, а затем заколола так, что образовалось всего несколько спиралей. Я полностью отказалась от макияжа и остро нуждалась в маникюре после нескольких недель, проведенных в приюте, убирая конуры и играя с животными, но все это были поверхностные вещи, которые меня не волновали.
– Как твой жених, у меня есть ожидания, – говорит он мне, и мои брови взлетают от этого тона.
Это был человек, за которого я должна была выйти замуж, и он говорил со мной так, как будто контракт, который мы должны были подписать между собой, был не более чем просто бизнесом.
– Теперь ты будешь носить только платья и юбки.
– Прошу прощения?
– Твоя мать…
– Мария мне не мать.
– Ожидания, Эмери, – повторяет он. – Не перебивай меня.
Мне нечего было сказать, нечего было возразить, потому что он меня ошеломил тем, как началась эта встреча. Думаю, мне следовало оценить, что он не скрывал то, кем был на самом деле.
– Как я уже говорил, мы с твоей матерью подробно это обсудили, – я сжимаю челюсть при слове “мать”, но прикусываю язык, оглядывая ресторан. Это было роскошно и дорого, при слабом освещении, и по всему зданию тихо играла классическая музыка.
– Она обещала мне, что у меня будет хорошая девочка. Она ошиблась?
Он замолкает и ожидаемо поднимает бровь. Мне нужно было подумать о приюте: если я облажаюсь и Джек доложит об этом, я все равно проиграю. Я не могла этого допустить. Нет, если только каким-то чудом я не нашла постоянный поток денег, и в больших количествах.
– Мои извинения, Джек, – бормочу я, пытаясь скрыть яд в своем тоне. – Я не знаю, что на меня нашло.
Моя мама воспитала меня быть бесстрашной. Сильной. В мире мужчин, постоянно пытающихся доминировать над нами, она научила меня, что то, что я женщина, не означает, что я слабая. У меня был голос и сила, и я должна была ее использовать. Никто не осмеливался говорить с моей матерью так, как Джек говорит со мной. И эти ожидания, дресс-код, требование тишины – все это шло вразрез со всем, что я знала.
Меня учили находить в жизни светлое, всегда смотреть на позитив, но был ли он в этой ситуации?
Думаю, это было лишь ради денег за приют. Жизни этих животных стоили больше, чем я, и я готова пожертвовать собой, чтобы этот приют продолжал процветать.
Он принадлежал мне во всех отношениях, кроме как на бумаге. Его должны были передать в день моего тридцатилетия, через четыре года, и таков был план, задолго до смерти моей матери. За это время могло случиться что угодно.
Джек холодно улыбается.
– Конечно, у тебя есть преимущества в этом браке, – он кивает и поднимает руку, чтобы позвать официантку. – Мой отец будет вкладывать деньги в компанию твоего отца, поддерживая ее на плаву, я даже согласился спонсировать твой маленький бизнес.
– Это приют, – поправляю я его.
Он щурится, но официантка приходит раньше, чем он успел сделать мне выговор.
– Вы готовы сделать заказ?
– Да, – Джек даже не смотрит на нее, пока говорит, поэтому я многозначительно стараюсь тепло улыбнуться девушке.
– Я возьму…
– Она возьмет курицу и небольшую порцию джина с тоником. Я возьму лосося и виски со льдом.
Я пристально смотрю на него, а официантка широко раскрытыми глазами смотрит на дерзость мужчины, сделавшего за меня заказ. Я даже джин-тоник не люблю.
– Вот и все, – резко отмахивается он от нее, когда она не уходит.
– Ты и это будешь контролировать? – шиплю я себе под нос.
Он улыбается и смотрит за меня.
– Ожидания, Эмери.
– Похоже, тебе нужен домашний питомец, а не жена, Джек.
– От меня требуется жениться, Эмери. У меня также есть имидж, который я должен поддерживать как сына губернатора, и, поскольку это вынуждено, я сделаю тебя такой, какой я хочу, чтобы ты была.
– У меня нет права голоса?
– Ты хорошая девочка, Эмери. Я знал это еще до того, как твоя мать сделала предложение моему отцу. Идеальный вариант. Ты воспитана и из правильной семьи. Понимаешь правила нашего общества. Твоя задача как женщины – хорошо выглядеть и сохранять спокойствие. Если мне придется контролировать твой гардероб, график и еду, я это сделаю. Я уверен, что в тебе достаточно огня, чтобы озлобить меня, я вижу это в твоих глазах и не потерплю неповиновения. Ты сделаешь то, что я скажу, когда я это скажу.
– А если нет?
– У меня есть свои способы сделать тебя хорошей маленькой женой. Я знаю, что ты можешь ею быть, – в его тоне чувствуется скрытая жестокость, от которой у меня по спине пробегает холодный пот.
Официантка возвращается с нашими напитками и быстро уходит, не удосуживаясь встретиться взглядом ни с кем из нас.
– На следующей неделе состоится осенний гала-концерт, я надеюсь, что ты будешь со мной под руку. Именно там мы объявим о нашей помолвке.
Я чувствую, как разрушаюсь внутри, теряю части себя, и просто киваю.
Мне нужно подумать о приюте, о животных. Я могу сделать это.
Я слушаю, как Джек говорит до конца свидания, и вообще не делаю глотка выпивки, пока мои мысли мечутся между приютом, мужчиной передо мной и мужчиной, который заступился за меня. Атлас Сэйнт.
Сэйнты были ужасными. Властными.
Это были демоны, которые преследовали этот город.
И хотя в то время я еще не знала, кем он был, то, как он относился ко мне, было далеко от того, чего я от него ожидала. Я слышала истории о похищениях и насилии, убийствах и коррупции, окружавших эту семью. И один из них теперь был моим чертовым сводным братом…
– Ты меня слушаешь, Эмери?
Я снова переключаю свое внимание на него.
– Да, – он прищуривается, обнаруживая ложь. – Я просто устала, – говорю я, прикрываясь. – Это был долгий день.
– Возможно, тогда нам стоит обсудить приют. Ты проводишь там слишком много времени.
– Нет! – выкрикиваю я.
Его губы кривятся в понимающей улыбке.
– Это был прекрасный вечер, Эмери, я с нетерпением жду возможности провести с тобой гораздо больше времени.
Глава 6
◦●◉Атлас◉●•◦
Около десяти машина останавливается перед роскошным жилым домом в центре города. На дорогах тихо, движение небольшое, тротуары пусты.
Гладкий черный внедорожник останавливается, и водитель вылезает из него, открывая заднюю дверь, чтобы позволить Эмери выйти, а ее новый жених выскальзывает следом за ней.
Гнев тут же вспыхивает внутри меня горячим и тяжелым, заставляя мое сердце биться сильнее, кровь бешено стучит в ушах.
Она собирается уйти, но он крепко хватает ее за руку, его пальцы впиваются в нее, и ее лицо хмурится. Мои руки сжимаются в кулаки, но когда он настойчиво целует ее, новый вид горячей ярости заставляет меня тянуться к пистолету. Я пристрелю этого ублюдка прямо на месте.
Не имело значения, что она не была моей и никогда не будет, но, наблюдая за этим, наблюдая, как какой-то другой мужчина кладет на нее руки, мне хотелось вырваться из этой машины и пустить пулю в его гребаный череп. Мне приходится сжимать руль, чтобы удержаться на месте, стиснув зубы, борясь с желанием убить человека посреди улицы.
Она отходит от него, и он просто усмехается, прежде чем залезть обратно в машину и захлопнуть дверь. Она не двигается с места, пока он уезжает, вместо этого ее ухоженные брови тревожно поднимаются, а лицо искажается от печали, которую мне не нравилось видеть на ее красивом личике. Она продолжает стоять там, а я продолжаю наблюдать, но через несколько минут она вздыхает и опускает голову в знак поражения, поворачиваясь и направляясь в здание.
Я сдержал одно желание сегодня ночью. Но это, призывающее меня последовать за ней, было тем, что я не смогу проигнорировать. Как только я вижу ее внутри, ее маленькое тело исчезает в лифте, направляющемся в ее квартиру, я вылезаю из машины и перехожу улицу к зданию.
Я приветствую швейцара по имени, когда он впускает меня внутрь.
У нее есть пентхаус, любезно предоставленный отцом, подаренный ей на двадцать первый день рождения. Я поднимаюсь на частном лифте, используя информацию, которую мне дали после того, как я запросил досье на нее и раскрыл информацию о безопасности ее дома. Лифт тихо звенит на ее этаже, а затем двери открываются, показывая ее дом.
Там было тепло и светло, полная противоположность тому, в каких условиях она жила у отца. Диван был ярко-бирюзового цвета с белыми пледами и подушками. На стенах стоят книги, а на каждой поверхности стеклянные столы с яркими цветами в вазах. Повсюду были цветные пятна, от произведений искусства на стенах до случайных украшений на полках, и даже кухня соответствовала дизайну. Большой телевизор находится на стене перед диваном, но рядом с ним стена с окнами, выходящими на город внизу. Отсюда я мог видеть огни пристани.
Ее не было в передней части квартиры, поэтому я позволил своим ногам нести меня по коридору, мои туфли бесшумно касались плюшевого ковра. Чем ближе я подхожу к единственному свету в конце коридора, тем больше слышу. Играет тихая музыка, и я могу различить мягкие нотки ее голоса, нежно подпевающего ей, сквозь шум работающего душа.
Я толкаю дверь в ее спальню и обнаруживаю, что дверь в ванную напротив меня слегка приоткрыта.
Ее спальня представляла собой смесь серого, розового и белого цветов с мягкими и пушистыми одеялами и покрывалами. В большом туалетном столике лежало множество косметики и парфюмерии, и я подхожу к ним, беру каждую и нюхаю, пока не нахожу маленький флакончик с ароматом, напоминающим мне о ней. Цитрусовый и цветочный, нежный и в то же время мощный аромат, который проникает в мои ноздри.
Я кладу бутылку в карман как раз в тот момент, когда дверь позади меня открывается, и я слышу, как она охает, увидев меня.
– Привет, Эмери, – говорю я, не оборачиваясь, и продолжаю осматривать ее вещи.
– Как ты сюда попал? – наконец говорит она.
Теперь я поворачиваюсь к ней, позволяя взгляду опуститься вниз по ее телу и отмечая, как крепко она прижимает полотенце к груди. Ее кожа красиво покраснела, а волосы откинуты назад и стали темнее, теперь они мокрые и вода с них капает на пол.
Я не отвечаю на ее вопрос, вместо этого делаю осторожные шаги к ней, изогнув бровь, когда она отступает от меня.
– Тебе было весело на свидании с женихом? – спрашиваю я.
Она сжимает челюсть, и я смотрю на ее губы, представляя, как он ее поцеловал. И как она не хотела этого поцелуя.
– Атлас… – она дышит, пульс на ее шее колеблется настолько сильно, что я вижу, как он бьется в ее нежном горле.
Ее глаза закрываются, когда я поднимаю палец и провожу им по пульсу.
Удерживая палец там, я позволяю взгляду скользнуть по ее руке, и гнев переполняет меня при виде красных отметин в форме пальцев, которые окружают верхнюю часть ее руки.
Я наклоняюсь и прижимаюсь своим ртом к ее губам, нежное, испытывающее прикосновение, прежде чем шепчу:
– Я его убью.
Ее глаза распахиваются, и в них я замечаю зеленые пятнышка среди коричневого цвета, обрамленные длинными ресницами.
– Что?
– Он оставил тебе синяк.
Она смотрит на отметину на руке, а затем поднимает ее, чтобы прикрыть.
– Со мной все в порядке.
– Ты хочешь, чтобы он так прикасался к тебе?
– Он не это имел в виду.
– Не оправдывай его, Эмери. Я видел это.
– Ты следишь за мной? – она шипит.
Я делаю шаг назад, глядя на нее сверху вниз. Воздух между нами потрескивает от нарастающего напряжения, ее грудь быстро поднимается и опускается, а ее взгляд задерживается на моих губах. Она хочет злиться на меня, раздражаться из-за моего незваного визита, но, как и я, она беспомощна отрицать, насколько нам хорошо вместе. Одного раза никогда не будет достаточно, чтобы раздавить это магнитное притяжение, которое мы имеем друг с другом.
Еще один раз.
Я мог бы взять еще один.
Ее глаза поднимаются к моим глазам, зрачки расширяются, когда ее дыхание вырывается из легких, а затем я делаю шаг вперед. Мы сталкиваемся, мой рот сливается с ее, когда мой язык проникает внутрь, и она открывается, впуская меня.
– Мы не можем, – хнычет она, скользя пальцами по моим волосам и притягивая меня ближе, это движение противоречит ее словам.
Я рычу в ее губы, отталкивая назад, пока ее позвоночник не ударяется о стену, а затем поднимаю, заставляя ее ноги обхватить мою талию. Полотенце падает, и она остается совершенно обнаженной напротив моего костюма.
Люди все время гонятся за солнцем, за его светом, и вот кем она была. Редкий солнечный свет в моей буре. И я не мог удержаться от того, чтобы не нежиться в нем, когда оно было так близко. Она напомнила мне чувство свободы, ощущение легкости, красоты мира, которое я испытывал в детстве. Она напомнила мне светлячков, за которыми мы с Ашером гонялись, когда были молоды, и уродство нашей жизни еще не развратило наши души.
Я подтягиваю ее бедра вверх и зажимаю свой твердый член между ее ног, ухмыляясь ей в рот, когда чувствую, как она прижимает ко мне свою киску.
– Все еще думаешь, что не сможем? – спрашиваю я, прежде чем прикоснуться губами к ее шее и начать сосать, позволяя своим зубам угрожающе царапать ее плоть, прямо по исчезающему засосу, который я оставил на ней раньше.
– Нам не следует, – говорит она.
– Мне остановиться, светлячок? – спрашиваю я с рыком. – Ты бы предпочла, чтобы здесь был твой жених, а не я?
Прижав ее спиной к стене, я балансирую и поднимаю руку, чтобы обхватить ее грудь, резко потирая чувствительный сосок. Она стонет, запрокидывает голову и обнажает свою прелестную шею.
– Не останавливайся, Атлас, – она умоляет.
– Ты так мило просишь, Эмери, – хвалю я.
Как же мне хотелось увидеть ее на коленях с моим членом во рту. Я хотел наказать ее за то, как она заставила меня отреагировать.
Я дергаю за штаны, освобождая свой ноющий член, и располагаю ее так, чтобы почувствовать, как кончик моего тела скользит в узкую киску.
– Черт, – стону я, чувствуя, как она окутывает меня, ее тепло и мягкость пронизывают меня, заставляя забыть всю тьму, всех демонов, пока не осталась только она. Если бы мы оказались в пропасти, она была бы тем светлячком, что освещал путь.
Ее ногти впиваются мне в плечи, и я почти чувствую жжение сквозь одежду. Я вошел в нее, прижимая к стене.
– Да, – шипит она на вздохе.
– Боже, ты такая чертовски идеальная, Эмери, – хриплю я. – Твоя киска – это чертов рай.
Она стонет, и я отодвигаю нас от стены к кровати, где снимаю ее со своего члена, хватаю за бедра и переворачиваю. Положив руку ей на затылок, я толкаю ее вперед, наклоняясь, и резко вхожу в нее. Она кричит и пытается опуститься вниз, но я не позволяю ей. Хватаю бедра, крепко сжимая пальцами, и врезаюсь в нее снова и снова. Жестко, быстро, яростно, в наказание за то, что она заставила меня себя так чувствовать.
Я не знал эту чертову женщину. Мне было плевать на нее, но она что-то сделала со мной. Она заставила меня забыть, кем я, черт возьми, был.
И это была ее вина.
– Атлас! – она громко стонет, ей это нравится, она принимает это.
Я бью ее по заднице, кожа мгновенно краснеет, и она кончает, удивляя нас обоих. Она зовет меня по имени, и ее киска пульсирует вокруг моего члена, сжимая меня так чертовски сильно, что я грозюсь взорваться прямо здесь.
– Для меня ты чертова грязная шлюха, – рычу я, толкаясь в нее, безжалостно трахая, и все, что она делает, это хнычет и стонет, мурлыкая для меня. – Давай еще раз, Эмери. Позволь мне, черт возьми, заполучить тебя.
Я протягиваю руку, провожу пальцами по ее набухшему клитору, и она прижимается ко мне, вскрикивая. Она была мокрой, мой член и пальцы были покрыты ее возбуждением. Другая моя рука остается на ее бедре, оттягивая ее назад с каждым толчком вперед, наши тела громко соприкасаются.
Ее киска спазмируется, а затем сильно сжимается. Она вскрикивает еще раз, ее второй оргазм добивает меня. Я достаю свой член и направляю на ее обнаженную спину, отмечая.
Она падает на кровать, тяжело дыша, и я падаю рядом с ней, мой член все еще стоит, но уже смягчается. Я смотрю туда, где находится моя сперма, и мне безумно нравится, как это выглядит на ее теле.
– Этого не должно было случиться, – шепчет она.
– Но это случилось.
Натягивая одежду, я поднимаюсь с кровати и направляюсь в ее ванную, беря теплую тряпку, прежде чем вернуться туда, где она лежит, отвернувшись от меня. Осторожно, я вытираю ее кожу и вижу, как ее спина поднимается при резком вдохе.
Когда она чистая, я наклоняюсь и убираю ее светлые волосы с плеч, проводя пальцем по их изгибу. Последнее прикосновение.
Я ничего не говорю, отхожу и ухожу, а она не следует за мной. Когда я подхожу к лифту и двери закрываются, я слышу тихие всхлипы.
Глава 7
༺Эмери༻
Это было единственное место, куда я могла пойти.
Внутри меня шла война, и я ничего не могла с этим поделать, кроме как плакать и напиться. Я снова была с Атласом. Трахала его и кричала его имя. Моя задница все еще болела от удара, который он мне нанес, и мое тело точно помнило, что произошло. Оргазма от шока и жжения от шлепка достаточно, чтобы заставить меня снова дрожать.
Меня ни разу не шлепали во время секса, но я переспала лишь с парой мужчин, и они никогда не заставляли меня кончать, как Атлас.
Он точно знал, что делать, что говорить, чтобы мое тело подчинялось.
Он назвал меня грязной маленькой шлюхой… Меня переполнил жар от хрипоты в его голосе, от удовольствия, с которым он говорил это. И мне это понравилось.
Я зажмуриваюсь, когда моя киска пульсирует от воспоминаний.
Локи, трехлетний Питбуль, перекатывается на спину, показывая мне свой живот, а большие глаза смотрят на меня вверх тормашками. Я чешу его там, где он этого хочет, наблюдая за своей рукой, пытаясь отвлечься от воспоминаний, произошедших всего несколько часов назад.
Я пришла сюда сразу после того, как это произошло, отчасти опасаясь возвращения Атласа, и я буду лезть на него, как на дерев, а отчасти потому, что чувствовала, что теряю силы. Собаки всегда меня успокаивали. Они забрали мою боль, и после смерти матери я проводила здесь все свое время. Я делала то, что должна была в течение дня, и большую часть ночи я засыпала в любом домике, который выбирала на вечер, обнимая любую собаку, которая там была. Я просыпалась изнуренной, покрытой собачьей шерстью и пахнущей также, но в тот момент мне было все равно.
Локи вскакивает с пола и резко облизывает мое лицо, а затем внезапно набрасывается на мягкую игрушку и начинает играть.
Это было хорошо, что в моем доме не разрешали держать домашних животных, иначе я бы, скорее всего, забрала с собой всех собак домой.
Локи пробыл здесь совсем мало времени, его хозяин внезапно скончался, и у него не было семьи, которая могла бы его взять на себя. Когда его впервые привезли, он безостановочно скулил несколько дней, и нам приходилось сидеть с ним часами. С тех пор у меня с ним сложилась особая связь, и хотя я любила других животных здесь, он был чем-то особенным. Он бросает игрушку мне на колени и так сильно виляет хвостом, что весь он движется вместе с ним.
Когда я сразу не поднимаю ее, чтобы бросить ему, он тяжело плюхается на землю и наклоняет голову, внимательно изучая меня глазами, в которых было слишком много ума.
– Я в порядке, – шепчу я собаке.
Он просто смотрит, наблюдая за мной. Я протягиваю руку вперед, и он толкается в нее носом, а затем подходит и сворачивается калачиком, наполовину сидя у меня на коленях. Он издает тихий вой, от которого у меня разрывается сердце. Моя рука скользит к его шее, прямо под синим ошейником, который я выбрала специально для него, зная, что ему нравится, когда его чешут.
В конце концов я засыпаю там, с Локи на коленях, прислонившись спиной к стене его домика.
Я просыпаюсь от пронзительного звонка телефона и сонными глазами смотрю на вызывающего абонента. Мой отец.
– Привет? – зеваю я.
– Где ты, Эмери? Я у тебя в квартире, а тебя здесь нет.
Я съежилась, замечая утренний свет, льющийся в окно напротив меня, и шум прибывающих на смену сотрудников приюта.
– Я в приюте, папа.
Он издает фыркающий звук.
– Хорошо?
Локи скулит, когда я осторожно отталкиваю его от себя, а затем потягивается, ожидаемо глядя на меня. Настало время кормления.
– Хорошо, что?
– С Джеком все прошло нормально?
– Как и ожидалось, – рявкаю я на него, поднимаясь с пола и растягивая мышцы, и это нежное место между ног сжимается от воспоминаний о прошлой ночи. Меня охватывает жар, но я подавляю его, изгоняя сводного брата из головы.
Я все еще не могла смирится с тем фактом, что у Марии есть сын, о котором никто не знал, и тем, что я с ним переспала. Снова.
– Что это должно означать? – он спрашивает.
– Именно это и должно, – ворчу я. – Если ты ожидаешь, что это будет фейерверк и счастливый конец, когда ты буквально насильственно внушаешь это, то я могу сказать тебе прямо сейчас, что ты будешь очень разочарован.
– Эмери Нора Куинн, – шипит мой отец, – твой долг как моей дочери – обеспечить, чтобы эта семья оставалась крепкой.
– Даже если это разрушит мою жизнь? – задаю вопрос я.
– Джек Харрис – хороший кандидат, и он подарит тебе хорошую жизнь.
Я подавляю фырканье от того, как он ошибается. Но спорить с ним об этом бесполезно.
– Ты знаешь, что здесь поставлено на карту, Эмери, – продолжает он, – Минимум – будущее моей компании. Они предложили вложить в бизнес много денег, чтобы он продолжал работать. Взамен Джеку нужна жена. Не говоря уже о том, что ты знаешь, что произойдет, если ты откажешься от предложения.
– Ты прекратишь финансирование приюта, – повторяю я его предупреждение.
– Да, Эмери.
– Я понимаю, – говорю я ему. – Не волнуйся, но я надеюсь, ты знаешь, что я делаю это не для тебя или компании. Я делаю это ради собак. – я слышу, как отец вздыхает, и, прежде чем он успевает заговорить, перебиваю. – Мне пора идти. Пока.
Я заканчиваю разговор и опускаю голову, прижимая ладони к глазам, как будто это могло остановить жжение за ними. Мои сотрудники спешат по зданию, готовя завтрак для животных, а я выскальзываю под лучи раннего утреннего солнца. Было совсем не тепло: с океана, окружающего город Редхилл, доносился свежий холод, но солнце светило вниз, высушивая лужи с земли после дождя.
Я направляюсь к машине, но останавливаюсь, когда замечаю мужчину, стоящего через дорогу. Атлас прислоняется к своей Audi, скрестив руки на груди. Он носит очки, чтобы скрыть глаза, но они, тем не менее, прожигают меня насквозь.
Я опускаю взгляд и поспешно забираюсь в машину, оставляя его смотреть, как я отъезжаю.
***
Я знаю, что он последовал за мной. Я почувствовала это. Почувствовала его.
Его машина остается припаркованной на другой стороне улицы, но он не делает попыток выйти. Я решаюсь взглянуть на него, но из-за тонированных окон не могу разглядеть его фигуру. Выбросив это из головы, я прохожу через двери в здание, приветствуя швейцара, который сейчас занят установкой вывески о продаже в одном из окон. Кто-то, должно быть, переезжает. Он бормочет в ответ на мое приветствие.
Внутри я завариваю кофе и устраиваюсь на кухонном острове со своим ноутбуком, просматривая данные и номера приюта.
При нынешнем уровне поступления денег я смогу платить персоналу и радовать собак еще четыре месяца, но после этого, с прекращением деятельности нескольких ключевых спонсоров, мне повезет, если я смогу прокормить животных.
Мне нужны были деньги отца. Отчаянно.
Скоро у нас должно было состояться мероприятие по усыновлению, и хотя это принесло некоторый доход, это не сможет существенно повлиять на текущую ситуацию.
Но, по крайней мере, некоторые животные наконец-то обретут дом.
С чашкой кофе в руках я подхожу к окну, выходящему на улицу внизу. Оно высоко, но не настолько, что я ничего не могу разглядеть на улице. Машина Атласа теперь исчезла с обочины.
Почему он последовал за мной?
Зачем он вообще пришел сюда вчера вечером?
Наши связи уже были слишком запутаны, поскольку он был давно потерянным сводным братом, о существовании которого я никогда не подозревала, и будучи частью правящей преступной семьи, которая управляла этим городом, мне пришлось держаться от него подальше.
Ничего хорошего не выйдет из связи с таким человеком, как Атлас Сэйнт.
