Текст книги "Не теряя времени. Книжник"

Автор книги: Режис де Са Морейра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

У архитектора с дочкой добра накопилось с избытком, так что и после большого зажигательного веселья во хмелю немало чего осталось.

Эти последние остатки Бен и Фонтанна, которых алкоголь разжалобил сильней, чем перед тем взбесил, великодушно пощадили. Уцелело все то, что они отобрали сначала (музыкальный центр, несколько дисков, цветные карандаши, пара плюшевых обезьянок, свечи, неопознанный череп и кое-что из одежды), и то, что спасла от сожжения водка с шампанским.

Усталые и пьяные, они поднялись в спальню, разделись и свалились на просторную кровать, – что-что, а уж ее-то они бы жечь не стали, даже если бы надрались до полного бесчувствия.

– Дом, – сказал Бен.

– Дом, – повторила Фонтанна.

И оба отрубились.

* * *

Дом принял в объятия новых обитателей, уснувших глубоким сном. Деликатно закрыл все ставни, оберегая их покой, зевнул во весь камин и тоже задремал.

Ночью Бен и Фонтанна прижались друг к другу.

Не просыпаясь, ненароком.

Очень медленно.

Их разомлевшие тела нашли друг друга, хоть и не искали, почти случайно, словно бы во сне.

В доме

Наутро, проснувшись и опасаясь, что все было только во сне, они еще раз накрепко сплелись, к вящей радости дома.

С ним это было в первый раз.

Архитектор хоть и тронулся умом, но с дочкой не спал, супруги, что жили до него, ложились порознь, а еще раньше попадались сплошь холостяки.

Дом пропускал по одному сквозь ставни спальни солнечные лучики, щекоча ими Бена с Фонтанной, чуть потрепал постель прохладным сквознячком.

То был прекрасный первый раз!

Бен и Фонтанна перекатились на край громадной кровати, им захотелось посмотреть, где же они сейчас.

Дом тут же распахнул балконные ставни, и ласковое солнце затопило комнату. Они встали, и только теперь им припомнилась водка с шампанским.

Бен схватился за голову, Фонтанна – за живот, и оба, ковыляя, вышли на балкон.

В честь их первого утра дом приготовил сюрприз. Он стоял на лесной опушке, около дикого озера, в полном безлюдье.

В этот еще довольно ранний час вода хранила цвет весеннего утра: бледно-зеленый, светозарно-прозрачный. Все вокруг дышало живым покоем. Ивы полоскали в озере свои ветви, на другом берегу цапля чистила перья. По чистому небу пробегали редкие облачка, очутившись над озером, они смущенно думали, зачем их сюда принесло, и старались проскользнуть побыстрее, пока никто не заметил. К берегу подплыла утиная семейка.

– Удрали, – еле ворочая языком, выговорил Бен. Это отняло у него столько сил, что для их восполнения он стал растирать себе голову.

– Пусть живут на воле, – слабым голосом пролепетала Фонтанна, держась за живот.

– Небось, надоело торчать на кухне…

– Конечно, разве это жизнь для уток!

– А ведь неплохо придумали! – сказал Бен, пыхтя и шатаясь, влез на перила балкона, закрыл глаза и плюхнулся в озеро, безжалостно взбаламутив водную гладь.

Цапля вспорхнула и полетела прочь, утки отплыли подальше от берега. Фонтанна в первый миг опешила, уставясь на круги, что расходились по воде в том месте, куда брякнулся Бен, а потом и сама взобралась на перила.

Озеро было глубокое, Бен долго шел ко дну, а потом, оттолкнувшись ногами, снова вынырнул на поверхность и как раз попал под брызги, которые взметнула Фонтанна. Он подождал, пока она всплывет, смотрел, как появляются из-под воды голова, шея, плечи, и в нем зародилось желание кого-то поблагодарить.

– Ух! Здорово! – выдохнула Фонтанна.

– Благодарю, – промолвил Бен.

От холодной воды обоим стало лучше. Они немного побарахтались и окончательно пришли в чувства и здравый рассудок.

– Поплыли на тот берег? – предложил Бен.

– Кто первый! – крикнула Фонтанна.

Бен замялся:

– Я как-то не в форме…

– И я как-то тоже.

– Да, но ты девушка!

– Откуда ты знаешь? Да и какая разница?

– Потому что девушки плавают лучше. А знаю оттуда, что сегодня вместо завтрака у меня была ты.

Фонтанна улыбнулась, глаза ее блеснули.

– И правда… – сказала она медленно – ей показалась соблазнительной идея.

В воображении нарисовалась картинка (она лежит обнаженная на лиственном ковре, и между ногами – голова Бена), картинка претворилась в мысль, мысль облеклась в слова, и она полуневинно – полу-вовсе нет предложила:

– Давай, кто первый доплывет, тому награда?

Слова скользнули по воде, залились Бену в уши, проникли в мозг, а там возникли мысли и картинки (он стоит обнаженный, спиной к большому дереву, а рядом с ним Фонтанна на коленях), и он воскликнул с жаром:

– Давай! Давай!

Они взглянули друг на друга, каждый пытался разглядеть картинку в голове другого.

– Ртом? – спросила Фонтанна.

– Ртом, – согласился Бен.

Раз… два… три!

Они рванули что есть сил. Не оглядываясь на соперника, глядя только вперед, чтобы не отклониться от курса и не потерять драгоценное время. Плыть надо было не сказать, чтоб очень далеко, но все-таки изрядно. Бен мощно загребал и двигался рывками, Фонтанна – ровно и стремительно.

Они неслись ноздря в ноздрю.

Между тем картинки поменялись головами (Бен увидел себя между ног у Фонтанны, а Фонтанна себя на коленях у Беновых ног), и каждый понял, что предпочитает проиграть.

Началась гонка наоборот. И Бен, и Фонтанна сбавили скорость, старались плыть как можно медленней и то и дело проверяли, где соперник. Плыли тише, еще тише… почти не шевеля руками и ногами.

Заплыв, казалось, никогда не завершится.

Но все же улитка-Бен и черепаха-Фонтанна неотвратимо приближались к берегу.

«Да, черепахи явно лучше умеют плавать», – подумала улитка, оказавшаяся первой.

Фонтанне удалось изобрести плавание на месте, и Бен ее обогнал.

* * *

Бен ждал Фонтанну, прислонясь спиной к большому дереву.

Слегка шатаясь, голая и мокрая, она вышла из воды и, пряча улыбку, сказала:

– Браво! Ты так быстро плаваешь!

Бен клял свою победу-поражение. Однако Фонтанна подошла к нему совсем близко и опустилась на колени у подножия дуба.

Бен глянул вниз, у него захватило дух, и он поскорей перевел взгляд на озеро. Перемахнул его глазами, поднялся к дому, на балкон, на крышу, по трубе и воспарил… Победа-поражение оказалась сладостной, и эта сладость разлилась по жилам.

Он снова глянул на Фонтанну, вцепился в дуб, опять взвился на небо и громко закричал.

Испуганные птицы разлетелись во все стороны. Но Бен сквозь слезы их почти не видел.

– Ням-ням, – промурлыкала Фонтанна. Она встала с колен, отцепила Бена от дуба и обняла его, обмякшего.

Они сидели под дубом и смотрели, как играют на воде золотые чешуйки полуденного солнца.

– Видишь? – Фонтанна указала пальцем. – Это Дом.

Неподалеку от них белка грызла орешки, сидя на ветке, цапля таскала рыбу из воды, мама-утка посреди озера кормила из клюва птенцов.

– Что за свинство! – возмутилась Фонтанна. – Все едят, кроме нас!

– Я жутко голодный, – сказал Бен.

– Что бы такое съедобное найти?

– Дерьма пирога.

– Да и этому добру не из чего набраться.

– Рыбу ловить я не умею.

– А я ее не ем.

Бен поскреб в затылке:

– Тогда придется помирать.

– Ну… – протянула Фонтанна. – А вдруг и после смерти голод не пройдет? И мы окажемся в дураках!

– Там, может, найдется жратва…

– Наверняка! Что-нибудь зверски вкусное!

– Кускус.

– Перепелки с виноградом!

– Осьминоги с рисом!

– Вот такущие пиццы! – Фонтанна округлила руки.

– Горгонзола!

– Рататуй!

– Рататуй!!

– Рататуй!!!

Они замолкли и глотали слюнки, представив себе блюдо с рататуем.

– Все страшно вкусное! – вздохнула Фонтанна.

– И необыкновенное!

– Розовый салат!

– Гигантские сардельки!

– Сладкая колбаса!

– Коровьи яйца!

– Жирафий сыр.

– Неубитые омары!

– Что?

– Неубитые омары.

– Как это? Их едят, а они остаются живыми?

– Ага… Их едят, а они себе плавают в море и знать ничего не знают.

– Бен!

– Что?

– Можно я тебя поцелую?

– Конечно.

Она приникла к нему губами, закрыла глаза и провела языком у него во рту.

– Бутерброд с тобой… – прошептала она.

Бен улыбнулся:

– Шербет из твоей грудки.

– Бифштекс с твоей спины.

– Салат с твоими волосами.

– Фрикасе из твоих бедрышек.

– Шашлык из твоих ягодиц!

– Нет, из твоих!

Бен замялся, ища, что бы еще полакомей придумать для загробного меню.

Искал, искал, но ничего не находил. Вдруг до него дошло: он ищет то, что уж давно нашел, а потому и не находит!

– Твоя киска, – так прямо и сказал он.

– Ладно, – кивнула Фонтанна.

Фонтанна села, прислонясь спиною к дубу, и раскинула ноги, а Бен пристроился между ними.

Она положила руки ему на голову.

Все получилось быстро.

Три раза подряд.

В первый раз Фонтанна влажным взглядом смотрела на дом и на озеро. Во второй закрыла глаза и слушала шум ветвей и щебет птиц. А в третий снова раскрыла глаза, широко-широко, но ничего уже не видела и не слышала.

Бен был готов хоть целый день играть в эту игру, но побоялся за Фонтанну.

Он поднял голову и положил ей на живот. Фонтанна растрепала ему волосы, и оба задремали.

– Твои губы… – пролепетала Фонтанна, погружаясь в сон.

– Дай есть! Дай есть! Дай есть!

Бен проснулся от панических воплей в животе у Фонтанны. Он слушал их, сначала забавляясь, потом удивляясь, и, наконец, встревожился всерьез.

Он посмотрел на Фонтанну: глаза ее были закрыты, а губы шевелились, как будто она что-то жевала. Он встал, разбудил ее, потянул за руку:

– Пошли домой, что-нибудь да придумаем.

Фонтанна очень ослабела и безмолвно побрела в воду вместе с Беном. Поплыли не спеша, размеренно, чтобы хватило сил доплыть до дома. Бен то и дело озирался на Фонтанну – она все больше отставала и становилась все бледнее.

На берег она вышла совершенно помертвевшая и выдохнула:

– Больше не могу.

Бен подхватил ее под мышки и кое-как довел до дома, помог подняться в спальню и уложил в кровать. Укрыл ее, продрогшую, и сам сел рядом. Он не знал, что делать, не знал, где они находятся, и не хотел оставлять Фонтанну одну.

В отчаянии, он уже решил, что они тут и впрямь подохнут с голодухи.

Но он забыл про Дом.

Вдруг нежданно-негаданно на потолке открылся люк, из него, звякнув, опустилась до самого пола раздвижная лестница.

– Что это? – спросила Фонтанна.

– Посмотрим, – сказал Бен.

Он поднялся по лесенке, просунул голову в люк и, завопив: «Сюда, Фонтанна!» – влез на чердак.

Фонтанна собрала последние силы, завернулась в простыню и поползла по ступенькам. Бен протянул ей руку и втащил наверх.

– Гляди!

– Вау! – всхлипнула Фонтанна.

Они восторженно обозревали продовольственные запасы архитектора.

На чердаке было темно, но проникавшего снизу через люк света хватало, чтобы разглядеть горы банок с консервами.

Фонтанна несколько порозовела, а Бен спустился и принес пару свечек.

Осмотр при свечах показал, помимо банок, макароны всех видов, печенье, рис, сахар, сигареты, специи.

– Чашечку кофе? – предлагала Фонтанна, пытаясь приподнять здоровенный мешок с кофейными зернами.

– Бочоночек вина? – вторил Бен, освещая бочонок.

Они настолько ошалели, что на время забыли о голоде и уселись на пол посреди всего этого съестного великолепия.

– Дом, я тебя люблю, – сказал Бен.

Дом был не избалован признаниями в любви. Стены кухни покраснели, лестница раскалилась, в спальне стало жарко, как в тропиках.

– Ну, надо же поесть, – вспомнила все же Фонтанна. Она встала и принялась разбирать залежи консервов.

Вдруг она коротко вскрикнула и, пряча руки за спиной, подошла к Бену. На лице ее сияла загадочная улыбка.

Бен тоже встал.

– Что такое? – спросил он.

Тогда Фонтанна вытащила руки – в каждой было по банке.

– Рататуй! – завопил Бен и кинулся ее целовать.

* * *

Они выложили рататуй на большую тарелку, вынесли на балкон и поставили греться на палящем солнце.

За обедом было не до разговоров.

У озера, вдвоем, такая благодать! Время текло очень медленно, еле струилось, минуты растягивались на часы, часы – на недели.

Никакой быстротечности…

* * *

Спустя немного времени (неделю-другую), после обеда, Бен и Фонтанна, наевшись до отвала рататуя, курили на балконе.

Фонтанна не спросила:

– О чем ты думаешь?

На что Бен не ответил:

– Ни о чем.

Только что за столом Бен с полным ртом сказал Фонтанне, что озеро не озеро, если в нем нет чудовища.

А поскольку они ничуть не сомневались, что их озеро настоящее, то поджидали, когда же появится его чудовище.

Чудовище не появлялось.

– Сейчас все звери спят, – сказал Бен. Его и самого клонило в сон. – Чудовище, наверно, тоже.

– Возможно… а может, оно, наоборот, тогда и появляется.

– С чего бы?

– Чтобы звери его не увидели.

– А что ему до этого?

– А то они перепугаются и убегут.

– И ладно – ему будет только спокойнее.

– Бен!

– А?

– Дурак ты, что ли?

– А что?

– Если все звери разбегутся, что оно будет есть? Мы сами-то недавно чуть не сдохли, ты забыл? А представляешь, каково чудовищу, с его чудовищным аппетитом!

– Не знал, что оно питается животными.

– А чем ему, по-твоему, питаться? Травой и тиной?

– Послушай, хватит! Я не знаю! Я не спец по чудовищам!

– И в школу не ходил?

Бен затянулся сигаретой и с издевкой ответил:

– Нет, дорогая, не ходил. А даже если б и ходил, не думаю, чтобы меня там спрашивали: «Чем, кроме других животных, питается озерное чудовище?»

– Ну ладно, успокойся.

– А хочешь, докажу, что в твоей поганой школе такого не спрашивают?

– Она не моя.

– Потому что иначе я бы в нее ходил! – закончил Бен и раздавил окурок в пепельнице, которая стояла между ними на перилах.

Он подошел к Фонтанне сзади, обнял ее за талию и поцеловал в шею.

– Никакая она не моя, – бормотала Фонтанна.

– Ну прости, – шепнул Бен.

– Никакой школы у меня нет и не было, да и не больно нужно!

– Хорошо, хорошо.

Он поцеловал ее еще раз. Она запрокинула голову и прижалась к его плечу.

– Ну и каких же оно ест животных? – робко спросил Бен.

Фонтанна улыбнулась:

– Самых дрянных и бесполезных.

– Такие есть?

– Нет… оно само их делает… нарочно для еды.

– И что ж это за твари?

– Фу, мразь! – поморщилась Фонтанна.

– Но кто они такие?

– Я же сказала – мразь. Прям так и называются – мрази.

Бен озадаченно взглянул на девушку:

– Я вот чего не понимаю…

– Ну?

– Раз чудовище ест только мразей, ему должно быть наплевать, если все остальные, нормальные звери сбегут?

Фонтанна стала лихорадочно соображать, приговаривая про себя: «Сейчас-сейчас, мой умник…»

– Нет, – сказала она наконец, – и я тебе скажу почему… если ты мне зажжешь сигаретку.

Бен достал сигарету, прикурил и поднес к губам Фонтанны. Она глубоко затянулась.

– Чудовищу другие звери не нужны, они нужны вот этим самым мразям. Они ужасные уродины, и если б мразь узнала, что она такая мразь, то тут же умерла б от горя. Но их спасает глупость и богатое воображение. Увидит мразь какого-нибудь зверя – и думает, что и она такая же, как он. Видишь вон ту красивую цаплю? Так вот, если б ее увидела мразь, она бы сразу же вообразила себя красивой цаплей… пока ей не попался бы еще кто-нибудь. Теперь вернемся к твоему вопросу. Если другие звери разбегутся, одни только мрази и останутся. Озеро не такое большое, так что они все время будут натыкаться друг на друга, считать себя уродливыми мразями и очень скоро все перемрут. А если тут переведутся мрази, – поглядывая на горящий кончик сигареты, закончила Фонтанна, – что станет есть чудовище?

– Вот это да! – восхитился Бен.

Фонтанне не хотелось останавливаться. Она ждала, что скажет Бен, а он задумчиво глядел на озеро.

– Чудовищу не позавидуешь, – сказал он после краткого раздумья.

– То есть? – живо спросила Фонтанна.

– Ну как же, ведь эти мрази, пускай они, по-твоему, уроды и тупицы, но все-таки, должно быть, чертовски славные, забавные ребята. Иначе почему никто от них не шарахается и ни одно животное не возражает, чтобы они себя считали им! Раз уж и цапля соглашается, значит, мрази вполне ничего. И получается, чудовище должно выбирать: или сдохнуть от голода, или лопать таких симпатяг. Подумай только, как ужасно! Оно, конечно, может наделать новых мразей, но все равно – мученье каждый день! Врагу не пожелаешь такой жизни.

– И вовсе нет! – мгновенно отбилась Фонтанна. – Жизнь у него – сплошное удовольствие. Потому что… оно придумало чудесный фокус…

Бен посмотрел на нее с веселой насмешкой.

– Когда оно съедает мразь, оно его не убивает, а… а превращает! Хоть мрази постоянно принимают чей-то облик, у них есть самое любимое животное, которое они все знают. Знают так хорошо, что могут в животе чудовища, в известной стадии пищеварения, в него и превратиться. Так что наружу из чудовища выходят в виде этого животного!

У Бена просто челюсть отвалилась. А Фонтанна осталась ужасно довольна собой, но уже утомилась.

– Это что ж, – не унимался Бен, – выходит, все здешние животные – бывшие мрази?

– Ну да, – устало кивнула Фонтанна.

– И они об этом помнят?

– Вот этого не знаю, – сдалась она.

Бен понял: она выдохлась.

– Ну и ладно, не важно, – сказал он и обнял ее.

– У меня голова разболелась, – призналась Фонтанна.

– Пойдем-ка отдохнем!

– А как же чудовище?

– По-моему, оно сегодня не появится. Пошли!

Он взял ее на руки и отнес в постель.

Они были частью озерного мира, а в этот час на озере и в озере все спали.

* * *

Они лежали на спине, одетые и глядя в потолок.

Фонтанна чувствовала, что вот-вот заснет, и в сладкой истоме следила, как отходит ко сну ее разум. Вот он надевает пижаму, ныряет в постель, перелистывает страницу-другую какой-то скучной книжки, гасит свой прикроватный светильник разума и закрывает глаза.

Какая-то смутная мысль беспокоила Бена. Он докопался до нее и тут же в досаде скривился. Будить Фонтанну он не собирался, но у него невольно вырвалось:

– О, черт!

Фонтаннин разум открыл глаза, зажег светильник, сел в кровати, сердито скрестил руки на груди, нахмурил лоб и устами Фонтанны спросил:

– Что такое?

– Да нет, ничего, – поспешно спохватился Бен, но голос выдавал его тревогу.

«Ну, ничего так ничего», – подумал разум, довольный, что можно спать дальше. И, хоть что-то его неприятно царапнуло, старательно проделал все в обратном порядке: разгладил лоб, опустил руки, лег, погасил светильник и закрыл глаза.

Опочивальня разума погрузилась во тьму. Но вдруг светильник снова вспыхнул. «Да что ж такое! – возмутился разум. Глаза его опять раскрылись, в руке был зажат выключатель, тревожный голос Бена не давал ему покоя. – Никак не засну!»

– Нет, говори уж, что такое? – повторила Фонтанна.

Бен понял, что «о, черт!» его выдал, и виновато объяснил:

– Ведь мрази все равно будут встречаться…

Разум тяжко вздохнул. «Опять эти мрази!» – подумал он со злостью.

– Да ладно, плюнь, – буркнула Фонтанна и скоро снова засопела.

Но плюнуть Бен никак не мог. Он так и видел, как встречаются две мрази и тут же умирают, и страшно мучился.

Вот так лежать и мучиться, и быть единственным свидетелем воображаемой дуэли, в которой оба дуэлянта обречены на смерть, Бен больше был не в силах. Он встал – пройтись, покурить и развеяться.

Смурной, он вышел из дому и добрел с сигаретой в зубах до самого берега озера.

Всё спало в этот знойный послеполуденный час.

Всё и все, кроме Бена. Что за несправедливость, думал он и клял судьбу, свою и бедных мразей.

Впрочем, что толку злиться! И Бен утих. Только скорбь осталась в его душе. Он сел на берег и горько зарыдал, случайный гость на погребении несчастных мразей, которые прожили жизнь как братья и братски разделили смерть.

Слезы текли по его щекам, слезы смертной тоски и бессилия.

Иные капали на землю, отскакивали от нее и попадали прямо в воду. Круги расходились по глади, но Бен ничего не видел.

Он сокрушался, плакал, размышлял, мучительно искал решение.

И нашел!

Рыдания утихли, слезы высохли.

Бен улыбнулся, весело окинул взором озеро, встал и бегом помчался в дом.

В столовой он оторвал свисающий кусок обоев, вытащил из кармана ручку и, облокотившись о стойку, стал лихорадочно писать.

Довольно долго строчил, не отрываясь, потом как будто бы закончил, отложил было ручку, но тут же снова схватил и приписал что-то еще.

С обойным лоскутом в руках он поднялся в спальню, на цыпочках прошел на балкон. Впихнул в себя остатки рататуя, подсунул под тарелку свой лоскут и наконец залез в постель.

Чтобы не разбудить Фонтанну, он обнял ее только мысленно. Фонтанна почесала нос, а Бен закрыл глаза и стал дышать с ней в унисон, чтоб поскорей заснуть.

Впервые за долгое-долгое время дому не хотелось сниматься с места. Так хорошо ему было стоять тут, у озера, служа приютом двум влюбленным, двум своим друзьям.

Да и пришел он сюда не случайно. Когда-то, много лет тому назад, во время одиноких странствий он уже забредал в это место, и оно ему очень понравилось, но стоять просто так, одиноким, пустым и ненужным, совсем не хотелось. И он дал себе слово вернуться с людьми, как только попадется кто-нибудь нормальный.

Дом не спал. Он охранял спокойный сон Фонтанны с Беном, их ровное дыхание. Когда над озером летела с громким криком стая птиц, он позаботился прикрыть все окна, а потом опять открыл их.