Текст книги "Королевский пират"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)

– Она примет меня сию минуту! – сказал он тоном, не допускавшим возражений, толкнул дверцу и вошел в фургон, отстранив с дороги опешившую служанку.

Парусиновые завесы в противоположной стене были слегка раздвинуты, и это позволило принцу разглядеть внутреннее убранство просторного фургона в свете бледно-розовых лучей рассветного солнца. На устланном роскошными коврами полу помещалось пять высоких тюфяков – постели невольниц, и вокруг оставалось еще немало свободного пространства для передвижения. По бокам от дверцы, у которой остановился принц, были установлены большие деревянные сундуки, окованные железом. Там, судя по всему, хранились одежды принцессы и ее служанок, а напротив, как раз у широкого просвета, сквозь который в фургон проникало солнце, находился комод с водруженным на него зеркалом в богатой серебряной раме. Ранджана, склонившись перед зеркалом, внимательно и придирчиво себя в нем оглядывала.

Николас застыл на пороге фургона, откровенно любуясь отражением принцессы. Она и прежде, при коротком беглом взгляде показалась ему просто на диво хорошенькой, теперь же он с внезапным волнением осознал, что Ранджана по-настоящему красива, что внешность ее своей изысканной, строгой правильностью черт, пожалуй, нисколько не уступит красоте Эбигейл. Но если компаньонку Маргарет можно было сравнить с рассветной зарей, окрашенной в нежные, пастельные тона, такой, какие бывают в их родном северном полушарии, то Ранджана олицетворяла собой южную ночь, исполненную зноя, томления и страсти. Волосы ее были черны, как вороново крыло, огромные темно-карие глаза, опушенные черными загнутыми ресницами неимоверной длины, замечательно гармонировали с нежной, бархатистой кожей цвета топленых сливок. На щеках девушки играл смуглый румянец, ярко-алые полные губы, когда Николас вошел, чему-то улыбались. Однако, завидев отражение принца в своем зеркале, Ранджана скорчила недовольную гримасу, и на лице ее тотчас же появилось выражение высокомерного упрямства. Это вывело Николаса из оцепенения. Он тряхнул головой и шагнул вперед. Ранджана поспешно запахнула красный шелковый халат. Николас мельком успел увидеть ее кружевные панталоны и черную атласную повязку, поддерживавшую и без того высокую грудь, а между ними. полоску смуглой, гладкой кожи. Зрелище это повергло его в краску.

Ранджана, от которой не укрылось смущение принца, сердито топнула ногой:

– Как ты осмелился войти сюда без моего позволения?!

Николас вмиг обрел утраченное самообладание, и грозный выкрик Ранджаны не застал его врасплох.

– Я всегда поступаю так, как мне угодно, – с ледяным спокойствием проговорил он. – Допускаю, что вы, миледи, принадлежите к знатному семейству и привыкли повелевать другими. Но здесь приказываю я, а вам надлежит мне подчиняться. И если вы и впредь станете злоупотреблять своим положением гостьи, то берегитесь, как бы вам снова не сделаться пленницей. – Склонив колено, он заглянул в лицо девушки. В ее огромных карих глазах читались досада и вызов. -И запомните, что я не намерен сюда являться по первому вашему зову!

Ранджана передернула плечом и с апломбом возразила:

– Нет, ты будешь приходить ко мне, когда я тебя позову, и слушаться моих приказаний! Потому что я-Ранджана, а ты – ничтожный простолюдин!

Щеки Николаса снова залились краской. Никто еще не позволял себе говорить с ним в подобном тоне. Он с большим трудом поборол в себе искушение рассказать этой вздорной девчонке о своем отце, принце Крондорском, о дяде,

– могущественном короле, и о том, что сам он рано или поздно станет властителем большого герцогства. Вместо этого Николас решил прибегнуть к прямой угрозе, рассудив, что это гораздо вернее подействует на Ранджану и ее спутниц.

– Леди, вы совершенно напрасно испытываете мое терпение. Смею вас заверить, что оно не безгранично. Я не знаю, какую судьбу готовили вам похитители, от рук которых вас спасли мои люди, но догадаться об этом нетрудно. – Он обвел суровым взглядом, притихших служанок и снова обратился к Ранджане:

– Если вы не образумитесь, я продам вас всех на невольничьем рынке, и вырученных денег с лихвой достанет мне и моим воинам на безбедную жизнь до конца наших дней. – Он небрежно кивнул в сторону Ранджаны. – Хотя вас, миледи, боюсь, придется уступить задешево из-за вашего скверного нрава. – Поворачиваясь, чтобы уйти, он через плечо бросил ей:

– Так что еще раз вам советую: не вводите меня в искушение!

Николас сделал несколько шагов в сторону двери, но его остановил сердитый окрик Ранджаны:

– Куда это ты?! Я тебя не отпускала!

Круто повернувшись к ней, он отчеканил:

– Мы продолжим разговор, когда вы научитесь достойно себя вести и проявите хоть малую толику благодарности к тем, кто вызволил вас из рук головорезов. А до тех пор ни одна из вас не выйдет из этого фургона!

Переступив порог, он плотно затворил за собой дверь и приказал стражу:

– Не выпускай их отсюда. Пусть день-другой посидят взаперти.

Солдат отсалютовал ему, и Николас вернулся к своим спутникам. Он скатал свою походную постель в тугой свиток, перевязал его бечевкой и побрел в сторону от поляны, сделав знак Маркусу и Амосу следовать за собой. Когда они отошли на такое расстояние от лагеря, что никто не смог бы их подслушать, принц негромко проговорил:

– О том, какие силы замешаны в похищении крайдийцев, знаем только мы трое да еще Калис. Мы ни на минуту не должны об этом забывать. Но судьба, похоже, нам благоприятствует.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил Амос.

– Случаю было угодно отдать нам в руки эту капризную девчонку Ранджану. Вернув ее будущему мужу, мы вполне можем рассчитывать на его благорасположение. К тому же это нас избавит от необходимости сочинять небылицы о причинах и целях нашего появления в Городе Змеиной реки. Мы попросту себя выдадим за отряд наемных воинов, который случайно наткнулся на разбойничий лагерь и освободил несчастных пленниц.

Маркус подозвал к себе Туку и, когда возница к ним подбежал, спросил его:

– Что нас ждет в Городе Змеиной реки? Как нас там встретят?

Тука растерянно развел руками:

– Энкоси?

– Он имел в виду, есть ли у ворот города стража, – пояснил Николас, – и следует ли нам заранее оповестить городские власти или самого первоправителя о нашем приходе и получить пропуск.

Тука с улыбкой помотал головой:

– Вам надобно нанять себе глашатая, который будет бежать впереди отряда и громко кричать о ваших подвигах и славных делах. Тогда вы сможете рассчитывать, что ваш отряд кто-нибудь наймет за хорошую плату. А что до первоправителя, то его мало заботит, что творится в городе. И он очень даже не любит, чтоб его беспокоили по пустякам.

– Мне не однажды доводилось бывать в таких городах, – подходя к собравшимся, с усмешкой заметил Гуда, от слуха которого не ускользнули последние слова возницы. – Это наверняка что-то вроде военного лагеря, только и всего.

– Но прежде чем мы туда попадем, нам придется покончить еще с одним дельцем, – вздохнув, проворчал Амос.

Николас мрачно кивнул:

– «Пристань Шингази».

– Так, ты думаешь, бандиты, что уплыли отсюда на лодках, остановились именно там? – спросил Маркус.

– Конечно, ведь больше в этих краях просто некуда податься, – пожал плечами Николас и обратился к Траску:

– Как у нас с оружием?

– Не то чтоб уж очень, – поморщился адмирал. – Сам посуди: полдюжины коротких луков, да по мечу на каждого, ежели только эти тесаки можно так назвать. Щитов почитай что нет вовсе, ведь те, что мы купили у джешанди, сделаны из кожи. И никаких доспехов. Боюсь я, что с такой амуницией мы больше похожи на нищенствующих монахов, чем на отряд наемных воинов.

– Хорошо, что хоть это удалось раздобыть, – улыбнулся Николас. – И не забывайте, что у нас есть большое преимущество перед бандитами.

– Ты это о чем? – полюбопытствовал Маркус.

– О том, что они нас не ждут.

***

Примерно через час после разговора Николаса с Ранджаной одна из служанок попыталась выйти из фургона, но была остановлена бдительным стражем. Служанка выразила свой протест неистовыми криками, которым принялись вторить и остальные пленницы. Николас принужден был вернуться к фургону Ранджаны. Он строго отчитал провинившихся девушек и в назидание им велел воинам наглухо забить дверцу и прикрепить парусиновые полотнища к каркасу с помощью бечевок и деревянных колышков.

Возвращаясь к костру, на котором воины торопливо готовили завтрак, он обнаружил, что за всеми его действиями внимательно и с самодовольной, торжествующей улыбкой на лице наблюдала Бриза. Она так сияла, что Николас, на уме у которого было предстоящее сражение с бандитами, не на шутку разозлился. У девушки был такой вид, будто он запер пленниц в фургоне единственно для ее удовольствия.

– Попробуй только выкинуть еще что-нибудь подобное, и я тебя живо затолкаю к ним! – крикнул он ей, сердито хмурясь.

Бриза выхватила из ножен кинжал, провела пальцем по лезвию и с вызовом ответила:

– Только посмей, капитан Николас! Не на такую напал, ясно? Я тебе не Ранджана и сумею, ежели что, за себя постоять!

Николас с досадой от нее отмахнулся и побрел к костру. Со стороны лагеря джешанди послышался шум. По-видимому, степные кочевники только что проснулись.

– Вот увидишь, – усмехнулся Амос, – не пройдет и получаса, как они уберутся отсюда восвояси.

Николас рассеянно кивнул:

– И нам тоже не мешало бы быть порасторопнее. Давно пора трогаться в путь. Тука мне говорил, что если мы нигде не будем останавливаться, кроме как для ночлега, то сможем добраться до этой пристани завтра на закате.

Амос покачал головой:

– Ты б лучше потолковал об этом с Гудой. А по мне так правильней было бы дать хороший отдых людям и лошадям и напасть на разбойников послезавтра на рассвете.

Николас с признательностью улыбнулся Траску и присел к костру. Уперев локти в колени, он сцепил пальцы и крепко задумался над словами адмирала. Он и прежде не раз слыхал от своих наставников, что самое подходящее время для внезапного нападения на противника – предрассветные часы, когда вражеские солдаты крепко спят, а часовые изнурены ночным бдением.

– Думаю, ты прав, – сказал он Амосу. – И Гуда наверняка согласится с этим планом.

Прошло несколько минут, и над лагерем джешанди разнесся зычный голос гетмана. Повинуясь его команде, конники стянули войлочные полотнища со своих шатров, собрали жерди, оседлали лошадей и с гиканьем ускакали прочь. Николас восхищенно покачал головой. Прежде чем его небольшой караван был готов тронуться с места, джешанди исчезли из вида.

Воздух наполнился зноем, и, хотя от реки тянуло прохладой, путешествие вдоль ее русла вскоре превратилось в настоящую пытку: над водой роились несметные количества насекомых. Они тучами опускались на лица и руки путников, забивались в нос и глаза, жалили лошадей. Николас невольно позавидовал Ранджане и ее служанкам, которых защищали от нападений мошкары плотные парусиновые стенки фургона. Принц вместе с Гудой сидели как раз на его козлах. Гуда умело правил лошадьми, а Николас внимательно наблюдал за его движениями, чтобы в случае надобности сменить старого воина. Ранджана почти не переставая бранилась и жаловалась на тяготы пути и скверное с ней обращение. Девушка, казалось, успела позабыть, что минувшим днем ее освободили из рук разбойников, которые, упившись до смерти, вполне могли надругаться над нею и ее служанками, а то и вовсе лишить их жизни.

Кто-то осторожно потянул Николаса за полу камзола, и он едва не подпрыгнул от неожиданности. Но природное самообладание взяло верх над испугом, и принц в считанные мгновения овладел собой. Он оглянулся, слегка изогнув бровь, и увидел позади себя молоденькую служанку. Девушка раздвинула парусиновые полотнища фургона и глядела на принца сквозь узкую щель с мольбой и укором.

– Моя госпожа изволит гневаться, – негромко сказала она. – Ей жарко и душно в фургоне.

– Так ей и надо, – ответил Николас и повернулся к девушке спиной. Ранджана, всецело находившаяся в его власти, продолжала разыгрывать из себя владетельную принцессу, и это его ужасно злило. Пожалуй, за всю жизнь он ни к кому еще не испытывал подобных чувств, кроме разве что старшей своей сестры Елены, которая бесконечными замечаниями, придирками, колкостями, а то и шлепками порядком-таки отравила его ранние годы. Но даже и она со временем, когда вышла из отроческих лет и сделалась вполне взрослой девицей, перестала его дразнить и пренебрегать им, и отношения их заметно улучшились, став доверительными и даже нежными. Николас был к ней привязан гораздо более, чем к обоим старшим братьям, и очень тосковал, когда она вышла замуж и покинула дворец.

Принц вздохнул, вновь погрузившись в воспоминания о доме, которые, однако, вскоре были прерваны горестным возгласом из недр фургона.

– Капитан! – взывала к нему на этот раз другая служанка. – Принцессе душно! Она не привыкла путешествовать по такой жаре и того и гляди лишится чувств!

– Вот пусть она сама и попросит меня поднять стенки вашего фургона, – не оборачиваясь, отвечал Николас. – И сделает это любезно и почтительно, как подобает гостье, а не госпоже.

Девушки заговорили разом, перебивая друг друга. Слов было не разобрать. Николас и Гуда насмешливо переглянулись. Вскоре первая из служанок не без труда протиснула голову меж парусиновых полотнищ и пробормотала с вымученной улыбкой:

– Моя госпожа очень вас просит поднять стенки, а не то мы все здесь задохнемся.

Николас по своему мягкосердечию решил не настаивать, чтоб к нему обратилась сама Ранджана, и проворно спрыгнул с козел. Караван двигался достаточно медленно, чтобы те, кому не хватило места в четырех фургонах, не отстали от них, идя рядом быстрым шагом, и принц на ходу распустил узлы веревок, с помощью которых парусиновые стенки крепились к каркасу фургона, и поднял полотнища кверху.

Самая хорошенькая из служанок, обмахиваясь веером из перьев, с благодарностью ему кивнула:

– Моя госпожа признательна капитану за его любезность.

Николас бросил взгляд на Ранджану. Та смотрела прямо перед собой, сжав губы и сдвинув брови к переносице, и намеренно избегала встретиться с ним глазами. Служанка явно благодарила его по своей собственной инициативе. Николас пожал плечами и вернулся на козлы. Выходит, принцесса решила упорствовать в своем высокомерии. Что ж, хуже от этого будет только ей одной.

Караван неспешно продвигался вперед. После полудня жара заметно усилилась. Путники вяло обмахивались ветками какого-то прибрежного кустарника, отгоняя назойливую мошкару. Одни негромко между собой переговаривались, другие молчали. Николас и Гуда обсуждали план нападения на «Пристань Шин-гази». Посреди разговора старый воин внезапно умолк и натянул вожжи, а потом задумчиво проговорил:

– Не нравится мне, как все это у них было обставлено.

– Ты о чем? – удивленно спросил Николас.

Гуда тряхнул вожжами и обратил взгляд к принцу.

– Они ведь вовсе не те, за кого себя выдавали. Я как следует разглядел убитых, когда мы их хоронили. Никакие это не воины.

– Разбойники? – предположил Николас.

– И не разбойники. – В голосе старого воина слышалась тревога. – Ведь ежели этот Тука не врет, нападение на караван его хозяина было организовано по всем правилам. А охраняли-то его храбрые и опытные солдаты! Но те, кто на них напал, сумели в два счета с ними расправиться. Теперь вспомни-ка тех жалких увальней, у которых мы отбили эти фургоны. Они ж ведь даже понятия не имели, как держать оборону и биться в строю. И никакого порядка: ни лагеря, ни тебе часовых. – Он вздохнул и отер ладонью пот с лысины. – А руки их ты видал? – Николас помотал головой. – Кожа нежная, мягкая, – продолжал старый вояка, – а пальцы тонкие, со следами колец. Такие руки бывают у тех, кто не привычен не только что к труду, но даже и к разбою. Выходит, какие-то богатые бездельники решили переодеться бандитами. Зачем им это понадобилось?

Николас пожал плечами:

– Вот уж не знаю. А ты-то сам что об этом думаешь?

– А то, – наставительно проговорил Гуда, – что кому-то позарез было нужно, чтоб эти фургоны нашли джешанди или кто другой. – Помахав веткой у лица, он с уверенностью заключил:

– Помяни мое слово, капитан, мы сунулись в самую середку какого-то очень уж хитрого плана. А чтоб за это не поплатиться, нам надобно самим обхитрить тех, кто этот план составил.

– Но ведь это означает, – оторопело пробормотал Николас, – что бандиты вовсе и не ожидают, что те, кто участвовал в маскараде, пригонят фургоны к Шингази.

– А еще того вернее они заранее позаботились, чтоб фургоны ни в каком случае не добрались до пристани, – кивнул Гуда.

Николас соскочил с козел и помчался к фургону, возглавлявшему караван. Лошадьми правил Тука. Маркус сидел рядом с ним и рассеянно обрывал листья со своей ветки.

– Тука! – позвал Николас.

Возница глянул вниз, и его узкое лицо осветилось улыбкой:

– Слушаю, энкоси!

– Вспомни, есть ли где-нибудь неподалеку от «Пристани Шингази» место, подходящее для засады?

Тука сосредоточенно сдвинул брови и потер переносицу. Через несколько мгновений он с уверенностью кивнул:

– Есть, энкоси. Отсюда до этого места примерно полдня пути. И ежели там укроется даже небольшой отряд, то его и целой армии будет не одолеть.

– Все ясно, – вздохнул Николас и приказал Маркусу:

– Остановите своих лошадей. Нам надо кое-что обсудить сообща, прежде чем мы тронемся дальше.

Маркус и Тука натянули вожжи, и Николас подбежал к третьему фургону, на козлах которого сидели Калис и Гарри.

– Тука говорит, – сказал он им, – что в полудне пути отсюда есть место, где можно устроить засаду, а Гуда почти уверен, что там засели те бандиты, что уплыли на лодках.

Калис кивнул и молча соскочил на землю. Гарри остановил фургон. Полуэльф бегом бросился в хвост каравана и передал Амосу и Бризе распоряжение Николаса об остановке. В фургоне, которым правил адмирал, находились раненые, а с ними – Накор и Энтони. Траск тяжело соскочил на землю и буркнул:

– Что ж. Гуда знает свое ремесло.

– Как мало кто другой, – поддержал его Накор, успевший к этому времени выбраться из фургона и подойти к остальным. Щуря на солнце свои и без того узкие глаза, он с усмешкой добавил:

– Ему бы командовать отрядом, но у бедняги для этого недостает честолюбия.

Исалани огляделся по сторонам и подозвал к себе Энтони:

– По-моему, место вполне подходящее. Лучшего и не сыскать.

– Для чего? – настороженно спросил Николас, на уме у которого были сейчас лишь засады и сражения.

Энтони светло улыбнулся:

– Чтобы попытаться определить, где теперь находятся пленники. Я ведь с самого дня кораблекрушения этого не. делал.

Николас кивнул и отступил в сторону. Энтони закрыл глаза и задышал глубоко и часто. Чародей вслушивался в звуки, различить которые мог лишь он один, и всматривался в необозримую даль, куда способен был проникнуть лишь его внутренний взор. Несколько минут прошло в томительном молчании, и наконец Энтони произнес:

– Они там. Я это чувствую совершенно отчетливо. – Он открыл глаза и указал рукой на юг.

– Лучше и быть не может, – просиял Николас. – Ведь как раз туда-то мы и держим путь!

***

Калис кивком указал вперед:

– Вон где они.

Николас, приподнявшись на локтях, приставил ладонь козырьком к глазам. В багрово-оранжевых лучах закатного солнца он разглядел здание трактира посреди просторного двора, обнесенного низкой каменной стеной. Принц, Гуда и эльф прятались в высокой траве на вершине холма к западу от гостиницы. Те, кого они разыскивали, собрались в дальнем конце двора. Николас принялся считать.

– Похоже, их ровно дюжина.

– Это только снаружи, – уточнил Гуда. – А в трактире – гораздо больше.

Из распахнутых окон трактира доносились возбужденные крики, хохот множества подвыпивших мужчин и женщин, нестройные звуки развеселой музыки. Николас поспешно отполз назад, за гребень холма, чтобы не быть замеченным теми из разбойников, кто остался во дворе и не принимал участия в общем пиршестве. Гуда и Калис последовали за ним. Спустившись с холма, они быстро зашагали к своему лагерю в полутора милях от пыльной дороги, который оставили несколько минут тому назад. Гуда и Николас заранее решили не разводить костер, чтобы разбойники, случись кому-то из них выйти со двора трактира и подняться на холм, не насторожились, увидев вдалеке огонь и почувствовав запах дыма. Ранджана принялась шумно возмущаться тем, что ей и ее служанкам придется довольствоваться холодным ужином, однако похоже было, что откровенное безразличие, которое выказывал к ней Николас, задевало ее гораздо больше, чем отсутствие горячей пищи.

Трое разведчиков перешли дорогу и вновь зашагали по траве. Склонившись к уху Николаса, Гуда обеспокоенно произнес:

– Ох, неспроста эта дюжина мерзавцев слоняется по двору, отделившись от других!

– По-твоему, они опаснее остальных? – догадался Николас.

– Еще бы! Ежели я хоть чуток понимаю в моем ремесле, то эти двенадцать – настоящие профессиональные солдаты. Это они командовали нападением на караваи и рассчитали все по минутам. А что до остальных… Не знаю, кто они такие. Но покуда они пьянствуют в трактире и грызутся меж собой из-за тамошних шлюх, наемники в самом дальнем углу двора о чем-то сговариваются.

– Думаешь, они что-то замышляют против тех, остальных?

Гуда со вздохом пожал плечами:

– Кабы мне знать! Я могу только одно тебе сказать наверняка: те разбойники, что остались стеречь разграбленный караван, уж точно были брошены на произвол судьбы, которая никак не могла оказаться к ним милостивой. Ты это и сам понимаешь.

– Еще бы! – кивнул Николас. – Там их могли перебить и джешанди, и другие бандиты, посильнее этих и числом поболее их. – Он весело усмехнулся. – Вроде нас, например.

– Вот-вот, – без тени улыбки поддакнул Гуда. – Но скажи-ка мне, ежели у тех, кто все это затеял, на уме было только посеять рознь между хозяином Туки и первоправителем, то почему бы им тогда попросту не прирезать всех пятерых девчонок? Или не продать их на невольничьем рынке? Или, если уж на то пошло, не придержать при себе ради выкупа? Почему ж это они не посадили их в лодки да не увезли с собой, а? И вдобавок еще оставили этой Ранджане все ее дорогие тряпки и безделушки. Разве такое в обычае у бандитов? – Гуда поскреб подбородок и решительно мотнул головой, заключив:

– Больно уж много тут вопросов. А вот ответа – ни одного.

Путь к лагерю они продолжили в молчании. Неподалеку от повозок их остановил окрик часового:

– Стой! Кто идет?

– Свои, – отозвался Николас.

– Вечер добрый, капитан, – сказал воин, выходя из-за высокого куста.

Заслышав это привычное уже обращение, Николас не удержался от улыбки. Все до единого воины и матросы называли его теперь не иначе как капитаном, не исключая и Амоса, который, произнося это слово, неизменно сопровождал его иронической ухмылкой, а то и шутовским полупоклоном.

У повозок, составленных полукругом на. случай внезапного нападения, разведчиков поджидали Маркус и Гарри. Оба юноши как раз заканчивали скудный ужин, запивая сухари и солонину речной водой. Николас уселся на землю рядом с кузеном и негромко ему сообщил:

– Большинство разбойников сейчас преспокойно бражничают в трактире.

– Когда мы на них нападем? – спросил Маркус.

– Перед самым рассветом.

– Ты сказал, что пьянствует большинство, – заметила Бриза, выходя из-за ближайшего фургона. – А что же остальные?

Николас подвинулся, освобождая девушке место рядом с Маркусом, и протяжно вздохнул.

– Остальные, счетом около дюжины, о чем-то совещаются в дальнем углу двора. Вот как раз их-то нам и следует опасаться.

– Профессионалы? – догадался Маркус.

– Вот именно, – кивнул Гуда. – Опытные наемные солдаты, Это сразу видно.

– Он окинул взглядом крайдийских воинов и матросов с «Орла», расположившихся у повозок, и покачал головой. – И хоть нашим ребятам тоже опыта не занимать, но они, бедняги, что греха таить, теперь не в лучшей своей форме, да и вооружены как попало.

– Ну, не так уж все и скверно, – возразил Николас. Разбойники ведь не ждут нападения, и мы застанем их врасплох.

– Да помогут нам в этом боги! – с чувством воскликнул Гуда.

– Как мы будем действовать? – спросил Гарри. Николас вытащил из-за пояса кинжал и стал чертить на рыхлой земле план расположения постоялого двора. Остальные, чтобы разглядеть в сгущавшемся мраке тонкие линии, которые он рисовал, склонили головы над чертежом.

– Здание трактира находится у самой пристани, и одна его стена тянется параллельно реке. В разговор неожиданно вмешался Тука:

– Энкоси, как раз в этой стене, под кладовкой, имеется дверца, что ведет прямо к реке. Через нее в трактир вносят эль и провизию. Их ведь привозят в лодках.

– Так ты там уже бывал?

– Конечно бывал. Очень даже много раз.

Гуда задумчиво взглянул на чертеж и полувопросительно обратился к вознице:

– Видать, трактирщик в жизни своей ни от кого не видал ничего худого и вовсе не ждет нападений.

– Истинная правда, саб, – кивнул Тука. – Джешанди много лет назад подарили землю, на которой теперь стоит трактир Шингази, его отцу. У Шингази останавливаются все окрестные торговцы, все путники, которые появляются в этих краях. Его все любят. Врагов у него нет, а друзей – не сосчитать. И все потому, что Шингази честно ведет свои дела. Тем, кто ему причинит хоть бы и малый вред, придется плохо. Они себе разом наживут множество недругов.

– Значит, если мы будем биться с разбойниками в этом трактире, нам за это станут мстить друзья Шингази? – с тревогой спросил Николас.

– Боюсь, что так оно и есть, энкоси, – пробормотал Тука, кланяясь Николасу. – Мне очень жаль.

– Но если даже мы решим оставить разбойников в покое, нам не избежать боя с ними, – вздохнул принц. – Ведь рано или поздно кто-то из них должен вернуться назад и выяснить, что сталось с фургонами и пленницами, сработал ли их план, в чем бы он ни состоял. Мне думается, они могут начать свои поиски уже завтра на исходе дня.

– И тогда они на нас наткнутся, и нам уж всяко не удастся застать их врасплох, – добавил Калис.

Все умолкли. Несколько мгновений в наступившей тишине слышны были лишь пение цикад и всхрапывание лошадей, которые паслись в густой траве близ лагеря. Николас, понуро опустив голову, разглядывал свой чертеж. Внезапно он выпрямился, обвел глазами одного за другим всех своих собеседников и с решимостью произнес:

– Надо их окружить. Маркус и Калис, вы возьмете по пять человек каждый и зайдете с севера и юга. Не забудьте проверить тетивы у своих луков! А я поведу остальных вдоль дороги. Мы переберемся через стену против главного входа во двор трактира. – Улыбнувшись старому воину, он добавил:

– Если посчастливится, мы пройдем внутрь без всякого шума и свяжем бандитов. Пьяный сон крепок.

Гуда с сомнением покачал головой:

– Скажешь тоже! Неужто ты надеешься, что эти двенадцать тоже упьются и заснут мертвецким сном вместе с другими?

– Нет, но я рассчитываю, что они оставят снаружи только двоих, самое большее – троих часовых.

– Не забывай, Николас, – наставительно заметил Гуда, – что за стеной, которой обнесен двор, не очень. то спрячешься.

– Я знаю один фокус, который нам поможет, – подал голос Накор.

Все взгляды обратились к нему. Исалани, сидевший чуть поодаль от остальных, плечом к плечу с крайдийским чародеем, весело осклабился и похлопал Энтони по плечу:

– А вот он мне поможет.

– Я?! – опешил Энтони.

Накор вместо ответа сунул руку в свой заплечный мешок, с которым никогда не расставался, и, пошарив там, скорчил удивленную мину.

– Ба! Торговец навел-таки порядок на своем складе. Желаете полакомиться яблоками?

– Еще бы! – рассмеялся Николас и первым получил из рук коротышки спелый, румяный плод. Откусив от своего яблока изрядный кусок и прожевав его, принц спросил:

– Так что же это за фокус?

Накор с готовностью ему объяснил:

– Я проберусь в трактир со стороны реки и подожгу там пучок влажной соломы. Дыму будет как от горящей копны. А вы все ворветесь во двор, когда я крикну: «Пожар!»

– А я-то думал, что ты призовешь на помощь магию, – разочарованно пробормотал принц.

Накор скорчил презрительную гримасу. Николас почти не сомневался, что чародей, как всегда, примется уверять его и остальных, что никакой магии не существует, однако на сей раз он ошибся. Коротышка взглянул на него с хитрецой и спросил:

– А как, по-твоему, я пройду туда незамеченным, да вдобавок, поди, сквозь запертую дверь?

Николас повернулся к Гуде:

– Что ты об этом думаешь?

– Ежели мы сперва снимем часовых… – неуверенно пробормотал старый солдат. – Там ведь всего одна дверь, что ведет во двор, и два больших окна… Может, нам и удастся их быстро одолеть.

Бриза, все это время с неодобрением вслушивавшаяся в разговор мужчин, подошла к Николасу вплотную, глянула на него в упор сощуренными глазами и засыпала его вопросами:

– Послушай, может, это и не мое дело, но зачем вам вообще нападать на этих бандитов? Что они вам такого сделали? Почему бы нам не оставить их в покое и не идти себе дальше подобру-поздорову?

– Да как ты не понимаешь, – стал урезонивать ее Гарри, – что в таком случае они нас рано или поздно выследят и на нас нападут! И нам тогда будет труднее от них обороняться, чем теперь – самим их атаковать. – Девушка нехотя кивнула. – А главное, иначе нам никак не заполучить лодки, понимаешь?

– Лодки?

– Вот именно, – подхватил Николас. – Ведь отсюда до Города Змеиной реки надо добираться вплавь. – Он перевел взгляд на возницу и спросил его:

– А кстати, Тука, сколько времени занял бы у нас пеший переход туда?

Тука всплеснул руками и с горячностью заговорил:

– Да что ты, энкоси? Какой там пеший переход?! И думать об этом забудь! Дальше, к югу от «Пристани Шингази», и дороги-то никакой нет, только тропы, по которым под силу пробраться разве что охотникам. Да если б дорога и вела к самым городским стенам, тебе пришлось бы идти по ней долгие месяцы. Мой господин рассчитывает, – произнеся это, Тука пригорюнился, – что я и остальные слуги погрузим подарки для первоправителя и принцессу Ранджану в лодки и вернемся в Килбар с пустыми фургонами. По реке до Города Змеиной реки отсюда несколько недель хода.

– Итак, – подытожил Николас, – нам надо напасть на разбойников первыми и завладеть лодками, а чтобы не нажить себе врагов в здешних краях, все это следует проделать без вреда для имущества почтенного Шингази. Думаю, нам надо воспользоваться предложением Накора. Хмельные, полусонные, напуганные криками о пожаре и запахом дыма, эти бандиты станут для нас легкой добычей.

Около часа они обсуждали мельчайшие детали предстоящей атаки. После этого Николас и Гуда наскоро поужинали и приготовились ложиться спать. Принц приказал всем воинам и матросам располагаться на отдых, предварительно проверив оружие. Он и сам собрался было улечься подле фургона, чтобы хоть немного вздремнуть перед боем, но тут к нему подбежал один из часовых.