Текст книги "Королевский пират"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 52 страниц)

Николас поднял голову. У самого входа в пещеру два высоких и плоских скальных выступа расходились в стороны в форме буквы V. Вдоль одного из них тянулась узкая, крутая тропа. Николас не мог разглядеть, что скрывалось дальше, за выступом, и куда потом вела эта тропа.

– Ты туда поднимался? – спросил он Калиса.

– Да, я там был, кивнул эльф. – За этим уступом есть еще один, и тропинка тянется вдоль него, а потом обрывается. Но чуть выше, футах в шести над тем карнизом, в скале есть вертикальное отверстие наподобие широкой трубы. Судя по всему, оно-то и ведет к вершине.

– Как же мы сможем по ней взобраться? – с все нараставшим беспокойством спросил Николас.

Калис протяжно вздохнул.

– Что и говорить, этот этап восхождения – самый трудный из всех. Но если двое, а лучше трое из нас заберутся вверх по этой трубе, мы сможем сбросить оттуда веревку и вытянуть на вершину всех, кто доберется до второго выступа.

– Но те, кто совсем ослаб, у кого повреждены ноги или руки, не смогут туда подняться даже и с нашей помощью, – добавил Маркус. – Им вряд ли удастся взобраться даже и на второй выступ. Тропа слишком для них крута.

Николас с досадой ударил кулаком по скале. Ему нечего было возразить на слова кузена.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – твердо отчеканил он. – Но прежде всего надо помочь остальным подняться хотя бы на этот карниз.

Камни, на которых они стояли, были нагреты ярким полуденным солнцем. Юноши чувствовали исходившее от них тепло даже сквозь подошвы сапог. Когда отряд поднялся на первый из выступов, Николае приказал всем до времени укрыться в пещере. Восхождение решено было начинать только с приближением заката, когда жара хоть немного спадет. Николае отвел Траска в сторону и негромко сказал:

– Как только солнце зайдет за вершину, мы с Калисом и Маркусом попробуем подняться по трубе наверх.

– А почему именно ты? – с явным неудовольствием отозвался Амос.

– Потому что из всего нашего отряда мы трое – самые молодые и сильные.

– А как же Гарри?

– Ему я поручил кое-что другое, – сдержанно проговорил Николас.

– Но ведь тебе никогда прежде не случалось лазать по горам, – не сдавался Траск.

Николас ободряюще улыбнулся старику и потрепал его по плечу:

– Согласись, Амос, каждому из нас порой выпадает делать то, чего он не умеет, к чему у него не лежит душа. И я не исключение. Увидишь, со мной все будет в порядке. – Он принужденно улыбнулся и прибавил:

– Стану опытным скалолазом. Может, это уменье когда-нибудь в будущем сослужит мне хорошую службу. А если я пошлю на этот риск кого-то другого и потом доберусь до вершины на веревке, меня до конца моих дней будет мучить стыд. Я просто места себе не найду!

Амос выругался сквозь зубы и с нежностью проворчал:

– Ох, малыш Ники! Ты с каждым днем делаешься все больше и больше похожим на своего папашу, да продлят боги его дни! Ладно уж, лезь по этой проклятой трубе вместе с Маркусом и эльфом. Но имей в виду: следом за вами по веревке на вершину поднимется Гуда!

– Это еще почему?

– А потому, – Амос назидательно повысил голос, – что здесь нам его меч и твердая рука без надобности, а там он сможет защитить вас в случае чего.

– Решено, – кивнул Николас. – Но после Гуды к нам поднимешься ты.

– Я пойду последним, – запротестовал Амос.

Николас дрогнувшим голосом возразил:

– Некоторые из воинов и матросов не смогут подняться на следующий выступ. Нам надо с этим смириться. Ведь глупо было бы и остальным погибнуть вместе с ними.

Амос обернулся назад и скользнул глазами по спокойным, прозрачно голубым водам океана.

– Я их капитан. Я должен идти после них. Вот мое слово, и я от него не отступлюсь!

Николас хотел было продолжить спор, но после недолгого раздумья счел за благо не возражать адмиралу,. У него созрел другой план, для осуществления которого он должен был найти возможность переговорить с Гарри наедине.

– Будь по-твоему, – с притворной кротостью кивнул Николас. – Но подняться к вершине ты должен непременно. Остальным распорядится судьба.

Амос вздохнул и, ворча что-то себе под нос, прошел в глубь пещеры, к раненым морякам. Николас уселся на край выступа и стал нетерпеливым взором следить за полоской света, что медленно скользила вверх по склону.

***

Из пещеры выглянул Накор. Он подошел к Николасу и опустился на теплый камень с ним рядом.

– Скоро вы пойдете?

Николас кивнул:

– Через несколько минут. Надо, чтоб солнце спряталось за вершину. Иначе оно нас будет слепить, да и камни еще слишком горячие, чтоб держаться за них руками.

– Тебе не страшно? – с неподдельной тревогой осведомился чародей.

Николас на мгновение задумался, затем уверенно покачал головой.

– Представь себе, нет! Я чувствую голод, жажду, усталость, – что угодно, только не страх. Наверное, это оттого, что на карту поставлено слишком многое.

– Да не допустят боги, чтобы мужество тебе изменило во время восхождения!

– с чувством воскликнул исалани.

Николас кивнул и склонился к самому уху Накора.

– С полдюжины матросов и воинов, а быть может и того больше, не в силах будут подняться к вершине, – прошептал он едва слышно.

Накор с сочувственной улыбкой шепнул ему в ответ:

– Все мы когда-нибудь умрем. Каждый об этом знает и страшится своего часа. И до чего ж бывает тяжело, когда смерть настигает тех, кто с нами рядом! Пусть это даже и едва знакомые нам люди, с которыми мы и двух слов не сказали.

Николас повернулся спиной ко входу в пещеру и задумчивым взором обвел полоску каменистого берега и расстилавшиеся за ним воды океана. Легкий ветер играл его длинными волосами.

– Я видел так много смертей за последние месяцы, что должен был бы отнестись к гибели еще нескольких людей с полным равнодушием. Ведь им ничем нельзя помочь. Но я все никак не могу к этому привыкнуть. Мне так хотелось бы хоть что-нибудь для них сделать!

– Вот и хорошо, что ты так на это смотришь, – ухмыльнулся Накор. – О жизни и смерти, о потерях, коих нельзя избежать, легко рассуждать, сидя у очага с кубком доброго вина в руке. А когда смерть глядит тебе в глаза и косит тех, кто рядом, не очень-то пофилософствуешь. На такое способны только глупцы и злодеи. Хвала богам, что ты не из их числа!

– Да, когда речь идет о жизни и смерти, приходится действовать не раздумывая, – согласился Николас.

Накор положил свою узкую сморщенную ладонь ему на плечо.

– А знаешь, почему именно, по какой такой причине некоторые из этих бедняг нынче умрут?

– Нет, – с горечью ответил Николас. – И очень бы желал это узнать.

– Это потому, – проникновенно проговорил исалани, – что внутреннее существо некоторых из них устало противиться тяготам жизни, тогда как дух других еще крепок и полон сил.

– Не очень-то я понял, о чем ты, – озадаченно пробормотал Николас.

Накор поднял руку и описал ею в воздухе подобие круга.

– Все, что мы зовем жизнью, состоит из очень занятного вещества.

– Вещества? – недоуменно переспросил принц.

– Вот именно, – усмехнулся исалани и взглянул в сторону океана узкими черными глазами. – Ты видишь перед собой безбрежное море, и эту скалу, и облака, ты чувствуешь, как веет ветер. Но то же самое вещество в других его проявлениях нам не дано ни увидеть, ни почувствовать. Глупцы вроде Энтони приписывают ему волшебные свойства. Верь мне, принц: все, что нас окружает, начиная с твоих сапог и кончая звездами в небесах, сделано из одного и того же материала.

– Из какого? – с недоверчивой улыбкой спросил Николас.

Накор развел руками:

– Да кто ж его знает? Я его зову просто веществом или же материалом. Другого, более красивого названия для него мне подыскать не удалось. Этот материал составляет основу всего сущего, но рассмотреть его нам не под силу. Он придает всему форму и цвет, он как клей соединяет воедино разрозненные части живых тел и неживых вещей. Одно из его самых удивительных проявлений – это то, что мы привыкли звать жизнью. – Накор со своей привычной ухмылкой пристально заглянул Николасу в глаза и прибавил:

– Тебе довелось много всего испытать за короткое время. Ты уже совсем не тот юнец, что отплывал из Крондора на борту «Орла». Но впереди еще немало тягот, и ты должен будешь все их преодолеть, прежде чем станешь тем, кем тебе надлежит быть. А пока внимательно меня выслушай. Порой смерть приходит к людям совеем нежданной, и они принуждены против своей воли брести за нею в чертоги Лимс-Крагмы. Таково веление богов. Но ежели кому дается право выбирать, и противиться судьбе, и с нею спорить, как вот этим матросам, что ждут сейчас в пещере, то мы должны с покорностью принять их выбор.

– Я все еще не в силах до конца понять смысл твоих слов, Накор, – смущенно признался Николас.

Обернувшись назад и махнув рукой в сторону входа в пещеру, Накор понизил голос:

– Дух некоторых из этих людей надломлен и слишком слаб, чтобы сопротивляться неизбежному. Они готовы покориться своей участи. Понимаешь?

– Думаю, что да, – кивнул принц. – Потому-то одни порой умирают от легкого недуга, от пустяковых ран, а другие, получившие тяжелые увечья, и те, кто страдает серьезными болезнями, остаются в живых.

– Вот именно, – улыбнулся исалани. – И ты не можешь держать ответ за всех, кто обречен погибнуть. Это их и только их выбор, хотя сами они, конечно же, об этом не ведают. И ни короли, ни священники не в силах им помочь. Человек всегда остается один на один со своей судьбой. Запомни это, принц.

– Запомню, – вздохнул Николас и с благодарностью улыбнулся Накору. – Знаешь, когда наш «Орел» во второй раз погрузился в воду, я пытался подняться почти с самого дна на поверхность, но у меня ничего из этого не вышло. Меня затягивало все ниже и ниже. Дышать было нечем, я едва не потерял сознание и уж подумал было, что для меня все кончено.

– И что ты при этом чувствовал? – с любопытством спросил исалани.

Николас поежился. Брови его сошлись у переносицы.

– Жутко об этом вспоминать! Страх, отчаяние, а потом – странное спокойствие и какую-то отрешенность. Я словно видел себя со стороны и ясно понимал, что умираю.

Накор коротко, понимающе кивнул. Было очевидно, что Николас сказал именно то, что он ожидал от него услышать.

– Это означает, что час твой еще не настал. Судьба хранит тебя, принц. Но она совсем не так милостива к некоторым из этих бедняг. – Он кивнул в сторону пещеры. – И нам придется с этим примириться.

– Но мне это не по душе, – хмуро пробормотал Николас.

Накор оглядел его с головы до ног и с ухмылкой проговорил:

– А это означает, что придет время, и ты сделаешься мудрым, милосердным, справедливым правителем. Но для начала тебе предстоит вскарабкаться на вершину этой горы, не так ли?

Николас с усталым вздохом покосился на исалани:

– Да, Накор, я должен туда подняться в числе первых и помочь остальным. Иначе я просто перестану себя уважать.

– А про амулет ты часом не забыл?

Николас помотал головой:

– Нет, я о нем помню. Паг велел отдать его Энтони и прибегнуть к его помощи только в случае крайней нужды, когда мы не сможем справиться с бедой своими силами. – Он оглянулся в сторону отверстия пещеры. Где-то в глубине каменного коридора крайдийский чародей оказывал сейчас последнюю помощь раненым. – Паг неспроста так решил. Энтони сумеет сберечь амулет и призовет Пага на помощь, когда поймет, что без него нам не справиться. Теперь же, я уверен, мы. должны рассчитывать только на самих себя.

– Тебе пора, принц, – улыбнулся исалани. – Да помогут вам боги!

Николас поднялся на ноги и окинул взором небо. Солнце успело уже скрыться за гребнем огромной скалы. Он кивнул чародею и подошел к пещере.

– Маркус, Калис! Время не ждет!

Калис тотчас же шагнул из пещеры на выступ. В руках у него была длинная веревка, свернутая кольцом. Он продел в него голову и одну руку. Николас и Маркус также повесили себе на грудь и плечи веревочные петли. Взобравшись на вершину, они должны были сбросить веревки тем, кто оставался внизу, и помочь им подняться. Гарри хмуро взглянул на Николаса и покачал головой.

– Зря ты это, Ники! Право же, лучше бы ты позволил мне вскарабкаться туда вместо тебя!

– Тебе? – усмехнулся Николас. – Еще чего! – Он дружески похлопал Гарри по плечу и вполголоса, так, чтобы никто, кроме приятеля, не смог расслышать его слов, добавил:

– Вспомни-ка, у кого из нас при взгляде вниз с замковой башни начинает кружиться голова и ладони делаются мокрыми?

– Да, – признался Гарри, – твоя правда, я не большой любитель высоты, но мне все же не хочется, чтобы ты Попусту рисковал своей жизнью. Ведь если один из вас сорвется…

– Никто никуда не сорвется! – сердито прервал его Николас.

Гарри принужденно улыбнулся и отошел к наружной стене пещеры. Николас заглянул внутрь и обратился к тем, кто стоял у выхода:

– Когда солнце зайдет за горизонт, мы будем уже на вершине. Мы сбросим вниз конец веревки, чтобы остальные по ней взобрались. – Он повернулся к Амосу. – Ты должен следить за очередностью подъема. Пусть те, у кого больше сил, кто посмелее, помогут слабым и робким. До темноты всем нам надо быть наверху!

Амос согласно кивнул, хотя не хуже Николаса понимал, что поднять всех до единого членов отряда не представлялось возможным. Некоторые обречены были остаться внизу и встретить здесь свою смерть. Из глубины пещеры медленно, прихрамывая вышел один из матросов и остановился рядом с Траском. Нога его от ступни до колена распухла и посинела, лицо было мертвенно бледным от боли. Но он заставил себя улыбнуться и весело обратился к принцу:

– Наш капитан уж проследит, ваше высочество, чтоб все до единого поднялись по веревке.

Николас кивнул и молча зашагал к тропе. Оглянувшись, он заметил, как в руке матроса блеснуло лезвие кинжала, который протянул ему Траск. Бедняга наверняка решил покончить счеты с жизнью, чтобы избежать мучительной, медленной кончины отравы, голода и жажды.

Без труда взобравшись на верхний скальный уступ, Николас приблизился к отверстию длинного и узкого каменного цилиндра, возле которого его уже ожидали Маркус и Калис. Гарри следовал по пятам за принцем.

– Я пойду первым, – сказал эльф, – ведь из всех троих я самый опытный скалолаз. А ты, Маркус, поднимайся за мной следом. Николас, внимательно следи за каждым нашим движением и примечай, куда мы ставим ноги, за какие выступы и выбоины хватаемся руками. Учти, что многие из опор, что покажутся тебе надежными, могут осыпаться при одном твоем прикосновении, другие обрушатся под твоей ногой или рукой, когда ты на них наляжешь всем своим весом. В некоторых поперечных трещинах собирается дождевая вода, а потом она замерзает, и камень крошится под напором льда. Поэтому проверяй каждую опору, прежде чем решишься на нее налечь всей своей тяжестью. Если ты утомишься или оробеешь, непременно нам об этом скажи. Мы тебе поможем или остановимся передохнуть. Ни о какой спешке сейчас не может быть и речи!

Николас благодарно улыбнулся эльфу. Он был несказанно рад, что Калис без его указки решил распоряжаться подъемом. Он повернулся к Гарри и дружески хлопнул его по плечу.

– Внизу ты остаешься за главного! Когда мы опустим веревку, будешь всеми командовать. Сам взберешься последним. – Он понизил голос. – А главное, проследи, чтобы Амос поднялся к нам прежде тебя. Иначе он еще чего доброго останется с ранеными. Этого ни в коем случае нельзя допустить! Если понадобится, стукни его по затылку камнем, чтоб он потерял сознание, и бесчувственного подтащи к веревочной петле и в нее продень. А мы уж вытянем наверх старину Траска. Понял?

– Я все сделаю, как ты велишь, – с улыбкой пообещал ему Гарри. – Ни о чем не тревожься и – удачи тебе!

Калис засунул пальцы в одному ему видимые трещины в скале и стремительно подтянул вверх свое сильное, гибкое тело. Он уперся ступнями в стены каменной трубы и стал нащупывать руками надежные выступы для опоры. В следующее мгновение он снова переместился кверху. Маркус и Николас молча наблюдали за его восхождением, и, когда эльф поднялся по цилиндру футов на десять, Маркус последовал за ним. Движения его были гораздо медленнее и осторожнее, чем стремительные броски Калиса.

Николас старался запомнить, куда именно ставил ноги его Кузен, за какие участки стены он цеплялся пальцами. Но уследить за неторопливыми, уверенными движениями Маркуса было нелегко: в трубе царил полумрак, лишь откуда-то сверху пробивался тусклый отблеск дневного света. Когда Маркус поднялся на достаточную высоту, Николас встал на цыпочки и ухватился обеими руками за край широкой выбоины. Держаться за него было неимоверно трудно: выбоина оказалась неглубокой, и пальцы норовили соскользнуть вниз. Николас понял, что успех первого движения к вершине зависел от его ловкости, от того, сумеет ли он в одно мгновение высоко подпрыгнуть, придерживаясь руками за ненадежную опору, и прочно упереться ногами в стены трубы. Едва он это проделал, как левую его ступню свела судорога боли.

– Проклятье! – прохрипел он. – Только этого еще недоставало!

Маркус наклонил голову и с тревогой на него взглянул:

– Что случилось?

– Ничего! – ответил Николас, стараясь, чтобы голос не выдал его страха.

Он заставил себя не думать о больной ноге и стал медленно ползти вверх, вторя движениям Маркуса.

Гарри проводил принца встревоженным взглядом. Снизу все трое казались ему удивительно похожими на трех гигантских насекомых, взбирающихся по отвесной стене.

Время остановилось. Оно просто не желало двигаться вперед. Николас то вглядывался в перемещения по цилиндру Калиса и Маркуса, то перебирал руками по шероховатой поверхности стены и подтягивался на несколько дюймов ввысь. Он заметно отстал от кузена. Порой ему казалось, что, несмотря на все свои усилия, он остается на одном месте. Трижды Калис предупреждал их с Маркусом, чтобы они избегали опираться на тот или иной выступ, который мог не выдержать тяжести их тел, а один раз нога эльфа соскользнула с хрупкой опоры, и на Маркуса с Никола-сом посыпались мелкие камешки и песок.

В первые часы подъема Николас нередко останавливался в своем движении, чтобы передохнуть и восстановить дыхание, но вскоре он обнаружил, что оставаться на одном месте, упираясь руками и ногами в стены трубы, нисколько не легче, чем по ней передвигаться. С тех пор он больше не давал себе передышки. Никогда в жизни еще он так не уставал. Все тело, превратившееся в сплошной комок боли, было покрыто липким потом, во рту и горле пересохло от пыли, но он не позволял себе думать ни о чем, кроме необходимости найти очередную выбоину, куда можно было бы просунуть пальцы, и уступ, который выдержал бы его вес.

Еще до начала подъема он твердо решил не смотреть вниз, пока не окажется на вершине. Но однажды, перемещаясь с одной стороны трубы к другой, как это сделали до него Маркус и Калис, он невольно опустил глаза в поисках опоры для ног и чуть было не застонал от отчаяния: оказалось, что позади было всего около трети мучительного пути! А он так надеялся, что вершина уже совсем близко! Левую ступню его снова свела судорога мучительной боли. Николас сжал челюсти и, превозмогая боль и отчаяние, стал подтягиваться вверх.

Свежий ветер почти не проникал в каменный цилиндр, и, несмотря на полумрак, в нем было гораздо жарче, чем снаружи, где все еще ярко светило предзакатное солнце. По лбу Николаса катились крупные капли пота. Они попадали ему в глаза и застилали взор всякий раз, как он поднимал голову, чтобы увидеть, как движутся Калис и Маркус, куда они упираются ногами и руками. Он принужден был наклонять голову и отирать лоб о плечо, и это почему-то злило его гораздо больше, чем боль и усталость.

По мере того как Николас поднимался вверх, движения его делались быстрее и увереннее. Он многому научился у Калиса и Маркуса за эти недолгие часы восхождения. Расстояние между ним и кузеном к великой его радости заметно сократилось. Но стоило ему. об этом подумать, как сверху вдруг раздался крик Калиса:

– Эй! Будьте начеку! Здесь вас ждет не слишком приятный сюрприз!

Николас с усталым вздохом поднял голову вверх, но Маркус в этот момент находился на одной линии с Калисом, и принцу не удалось разглядеть ни самого эльфа, ни того участка стены, где он остановился.

– В чем дело?

– Тут труба расширяется.

– И что же нам делать? – с отчаянием спросил Николас. – Неужто ни с чем возвращаться назад?

– Нет, мы сможем тут подняться, – заверил его эльф. – Но для этого надо прибегнуть к хитрости. Снизу кажется, что левая стена трубы совсем близко и до нее можно дотянуться рукой. Но не вздумайте этого делать! Она уходит в сторону, и, чтобы до нее достать, надо сперва нащупать ее поверхность обеими ногами, а потом изо всех сил оттолкнуться спиной от противоположной стены и ухватиться руками за верхний выступ. Ты меня понял, принц?

– Вроде бы да, – неуверенно пробормотал Николас. – Во всяком случае, я не спущу глаз с Маркуса, когда он станет пробираться по этому участку. Спасибо, что предупредил!

Маркус долго оставался на одном месте, и Николас, опасавшийся подбираться к нему слишком близко, принужден был на несколько минут повиснуть над глубоким каменным колодцем. Он упирался в стены трубы руками, ногами и спиной. Сохранять эту скованную позу было значительно тяжелее, чем двигаться вверх, и вскоре от боли и напряжения у него потемнело в глазах. Левая нога тотчас же утратила чувствительность. Ступня соскользнула с выступа, и Николас едва удержался от падения, мгновенно перераспределив тяжесть тела между правой ногой, руками и спиной. От страха его прошиб холодный пот. Маркус возобновил движение. Николас несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами, и, когда сердце его стало биться ровнее, пополз следом за кузеном. В эти мгновения он как никогда ясно осознал, что поддаваться панике значило обречь себя на верную гибель.

Время по-прежнему упрямо не желало двигаться вперед. Каменной трубе не видно было конца. Николасу казалось, что они преодолели уже по меньшей мере милю. В это мгновение Маркус радостно сообщил:

– Калис пробрался через опасный участок!

Николас ничего ему на это не ответил. У него не было сил говорить. Вскоре настал черед Маркуса подниматься по коварному раструбу каменного цилиндра. Николас отер пот со лба, поднял голову и стал не отрываясь следить за всяким самым малейшим движением кузена. Он видел, как Маркус уверенно поставил ступню правой ноги на заметный выступ на левой стене трубы, опираясь спиной о поверхность правой стороны цилиндра, затем резко оттолкнулся от обеих своих опор и, переместившись вверх и вправо, ухватился пальцами за выбоину. Ноги его при этом разошлись в стороны, как у деревянного паяца, и уперлись в стены трубы. Все это заняло у него лишь несколько мгновений. Николас сказал себе, что ничего сложного в этом маневре нет, и возобновил свое прерванное движение.

Добравшись до широкого участка, он совсем было собрался повторить все виденные им до этого приемы Маркуса, но внезапно пульсирующая боль в левой ступне возобновилась с удвоенной силой, и он принужден был замереть в неподвижности.

– Проклятье! – пробормотал Николас. Он зажмурился и заставил себя, превозмогая боль и дурноту, опереться на левую ногу и переставить правую чуть выше. Резкая боль исчезла так же неожиданно, как и появилась. Николас облегченно вздохнул, и на душе у него внезапно сделалось светло и радостно. Именно теперь он окончательно уверился, что сможет преодолеть подъем и помочь подняться к вершине тем, кто остался в пещере.

Маркус продолжал быстро взбираться наверх. Николас залюбовался снизу его ловкими, слаженными движениями. Но внезапно он с ужасом увидел, как нога кузена соскользнула с едва различимого выступа. Маркус вскрикнул от неожиданности и попытался обрести утраченную опору. При этом он слегка качнулся в сторону, сделал неловкое, судорожное движение корпусом, и вот уже обе его ноги повисли в воздухе. Он тщетно пытался отыскать для них опору и удерживался от падения в бездну на одних лишь руках.

Сердце Николаса сжала ледяная рука страха.

– Держись! – крикнул он Маркусу. – Я тебе помогу!

– Не вздумай этого делать! – хриплым, сдавленным голосом отвечал Маркус.

– Передвинься вправо! Ты… висишь… прямо подо мной, и, если я сорвусь… мы оба погибнем!

Слова его прерывались мучительными паузами. По хриплому, прерывистому дыханию кузена Николас без труда догадался, каких невероятных усилий ему стоило удерживаться на весу.

Николас поборол искушение воспользоваться советом Маркуса и переместиться в сторону. Он глубоко вздохнул и стал карабкаться вверх, тщательно выбирая места для опоры. Не хватало еще и ему беспомощно повиснуть в воздухе, подобно кузену! Ведь у них наверняка не хватило бы сил дождаться, пока Калис взберется на вершину и попытается их вытащить с помощью веревки. Маркус продолжал ощупывать поверхность стены пальцами ног. На голову Николасу сыпались мелкие камешки, в глаза и нос попала пыль. Но он продолжал подниматься вверх со всей скоростью, на какую был способен. Ноги Маркуса были уже совсем близко, всего в каких-нибудь нескольких футах над его головой. Калис исчез из вида. Николас от души надеялся, что эльф через несколько минут окажется на вершине.

– Держись крепче, – сдавленно пробормотал Николас и подтянулся еще на несколько дюймов вверх. – Я уже рядом с тобой!

Маркус ничего ему на это не ответил. Он наверняка из последних сил удерживался за выступ. Времени терять было нельзя. Николас подтянулся еще выше и коснулся ладонью ступни Маркуса.

– Только не вздумай лягаться, даже если ты боишься щекотки! – предупредил он. – А не то мы оба с тобой рухнем вниз! – Он не без труда подавил в себе отчаянное желание ухватиться за ногу кузена и повиснуть на ней, дав отдых натруженным ступням.

Через несколько мгновений, показавшихся им обоим вечностью, Николас твердо уперся обеими ногами и спиной в стенки трубы и ухватился левой рукой за выбоину. Правую ладонь он подставил под ступню Маркуса,

– Становись на мою руку!

Маркус надавил на его ладонь едва ли не всей своей тяжестью. Николас поморщился от нестерпимой боли. Из глаз его покатились слезы. Ему казалось, что все связки, мышцы и сухожилия его измученного тела не выдержат этого чудовищного напряжения и разорвутся. Ноги его мелко дрожали, нестерпимая боль терзала теперь не только левую ступни, но и всю поверхность спины, ободранную о шероховатую стену трубы. Но он что было сил упирался в каменные выступы и продолжал поддерживать Маркуса, пока тот лихорадочно нащупывал руками следующую опору. Ведь стоило принцу поддаться слабости и панике, и они оба рухнули бы вниз, в бездну. Николас глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

Внезапно Маркус убрал ступню с его ладони и как ни в чем не бывало продолжил свой подъем. Николас больше всего на свете хотел бы передохнуть хоть несколько мгновений, но он не мог оставаться в том положении, которое принужден был занять, чтобы спасти Маркуса. Ему следовало медленно, осторожно переместить ноги вниз, удерживаясь от падения с помощью одних лишь рук и спины, и только после этого продолжать двигаться к вершине.

Николас попробовал было это сделать, но тотчас же с ужасом убедился, что сорвется на дно каменного колодца, если попытается сдвинуться с места хоть на дюйм.

– Эй! Калис! – в отчаянии прокричал он.

– Что тебе, Николас? – отозвался эльф.

– У меня тут кое-какие трудности.

– Чем мы тебе можем помочь? – крикнул Маркус.

– Мои ноги оказались выше плеч, – смеясь и плача от боли и беспомощности, пробормотал Николае. – Я не могу ни опустить ступни, ни оттолкнуться плечами и спиной, чтоб подтянуть туловище повыше. Похоже, мне отсюда не выбраться!

– Оставайся на месте и не двигайся! – прокричал Калис. – Я уже совсем близко от вершины!

Николас знал, что как только эльф ступит на землю, он сбросит ему сверху прочную веревку. Принцу оставалось лишь дождаться этого. Он продолжал упираться в каменные стены ступнями и спиной и молил богов о том, чтобы Калис как можно быстрее выбрался из трубы.

Время тянулось не правдоподобно медленно. Николас чувствовал гулкое, отчаянное биение своего сердца, пульсацию крови в висках. Минуты представлялись ему вереницей улиток, вяло переползавших с одной стороны лужайки на другую через посыпанную песком дорожку. И этой унылой череде не видно было конца. Он усилием воли заставил себя сосредоточить взгляд на противоположной стене каменного цилиндра. Его так и подмывало взглянуть вниз. Но он знал, что сорвется в бездну, если поддастся этому искушению.

В душе Николаса нарастала паника. Боль в левой ступне усилилась и стала просто нестерпимой. Нога горела, точно в огне. Николас помнил эту боль. Он впервые ее почувствовал еще в Крайди, когда чей-то каблук едва не размозжил кости увечной ступни. С тех пор прошло много времени, и нога его на вид стала совершенно нормальной. Но боль осталась. Она возникала именно тогда, когда ему угрожала опасность, когда он напрягал все свои силы, чтоб остаться в живых. Она была его проклятием, и Николас не чаял от него избавиться.

Калис и Маркус продолжали молча карабкаться к выходу из каменного цилиндра. Николас зажмурился и заставил себя не думать о боли и о том отчаянном положении, в котором он оказался. Он вспомнил Эбигейл. Перед его глазами вновь возникло ее милое, приветливое, изумительной красоты лицо, озаренное ласковой улыбкой. Он словно воочию видел ее грациозный стан, тонкие руки, маленькие, изящные ножки. Он снова ощущал исходивший от нее аромат свежих весенних цветов и мускуса, чувствовал на губах вкус ее поцелуя. Ах, как хорошо им было вдвоем! Рука его охватывала гибкий стан девушки, ее высокая грудь была ему видна почти вся сквозь вырез платья… Он мотнул головой и сжал челюсти. Мысли его вернулись к настоящему. Ему во что бы то ни стало надо подняться на вершину скалы. Ведь от этого зависело спасение возлюбленной! Прежде в саду крайдийского замка он сжимал в объятиях ее податливое, гибкое тело, теперь же сама жизнь девушки и многих других была в его руках.

Внезапно по лицу Николаса скользнул конец толстой веревки.

– Обвяжи ее вокруг пояса! – распорядился Калис.

Николас открыл глаза и увидел рядом с собой медленно покачивавшуюся веревку. Он ухватился за нее левой рукой и легонько потянул.

– Опусти ее чуть пониже!

Натяжение веревки ослабло. Калис продолжал ее разматывать.

– Довольно! – крикнул Николас и сделал на конце широкую петлю, в которую он медленно, осторожно просунул сперва голову, а затем одну за другой обе руки. Петля прочно охватила его под мышками. – Теперь тяни! Хоть бы она выдержала мой вес!

– Не тревожься об этом! Веревка достаточно прочная! – весело ответил Калис. – Отталкивайся от стены ногами, чтобы не пораниться о выступы. Здесь невысоко!