Текст книги "Чистосердечные признания (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Она сильно порезалась. Докторам пришлось восстановить некоторые сухожилия, но все будет в порядке. Она сможет попасть домой к утру.

Мальчики лежали на груде простыней и спальных мешков, свернувшись в клубки, как медвежата в спячке.

– Думаю, это хорошие новости.

– Мне кажется, Шелли справляется лучше Пола. Он ведет себя так, будто убил ее, – Дилан опустил край простыни и посмотрел на Хоуп. – Я не был тут, когда Шелли рожала мальчиков, но она сказала, что Пол бегал и плакал, когда они появились на свет.

– Разве ты не бегал и не плакал, когда твоя жена рожала Адама?

Он не стал поправлять ее, говоря, что Джули не была его женой.

– У меня не было времени. Я едва успел доставить Джули в госпиталь, прежде чем он родился.

– Короткие роды?

– Длинная дорога. Мы навещали ее отца, – Дилан подошел к Хоуп и посмотрел на рисунки на кофейном столике. – Адам родился в тамошней больнице.

– Он говорил сегодня о маме.

Дилан поднял глаза:

– О Джули? Что он сказал?

– Только что она живет в Калифорнии, и у нее светлые волосы, которые раньше были каштановыми.

Определенно настало время сменить тему.

– Ты оправилась от своей встречи с устрицами Скалистых гор?

– Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой.

– Что ты хочешь знать?

– Чем твоя бывшая жена зарабатывает на жизнь?

Глядя ей прямо в глаза, Дилан солгал:

– Она официантка.

– О, – Хоуп присела на подлокотник дивана, и меж ее бровей появилась морщинка.

– А теперь скажи мне, оправилась ли ты от устриц.

– Едва ли. Если бы кто-нибудь сказал мне, что есть люди, которые на самом деле едят эти штуки, я бы никогда не поверила. Это слишком извращенно.

По крайней мере, когда она говорила об этом сейчас, она не визжала и не бледнела, и не выглядела так, будто ее сейчас стошнит. На самом деле, в уголках ее губ играла улыбка. И Дилану это нравилось. Нравился звук смеха Хоуп: женственный и немного хриплый. Нравился настолько, что шериф открыл рот и выдал ей второй по величине секрет из тех, что знал. Секрет такой постыдный, что никто в их семье не говорил о нем. Даже на День благодарения, когда они собирались все вместе и дразнили друг друга.

– Если ты думаешь, что это извращенно, то тебе надо познакомиться с моим кузеном. Он умеет гипнотизировать куриц.

Брови Хоуп взлетели, и она посмотрела на него, будто он сошел с ума:

– Как?

Дилан поднял правую руку:

– Он подчиняет их и заставляет сконцентрироваться на его пальце.

– Ты меня дурачишь, – засмеялась Хоуп.

Если его мать узнает, что он разболтал секрет о кузене Франке, она его убьет. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что в их ДНК имеются подобные гены, но ради того, чтобы услышать смех Хоуп, можно было рискнуть жизнью.

– Клянусь, это правда.

Она покачала головой, ее волосы упали вперед и коснулись правой щеки.

– Зачем кому-то гипнотизировать куриц?

– Думаю, потому что он может.

– Что он заставляет их делать под гипнозом? Выходить на сцену и вести себя, как люди?

Тихо засмеявшись, Дилан направился к ней.

– Они просто лежат и выглядят мертвыми, – он заправил сияющую прядь волос ей за ухо, и тыльная сторона его ладони коснулась ее щеки. – Моя тетя Кей на самом деле думает, что у него дар.

– Ты действительно ненормальный.

Ее волосы, завивающиеся вокруг его пальцев, были прохладными и очень мягкими.

– Ты мне не веришь?

– Нет.

От этого легкого прикосновения низ его живота сжался, и Дилан опустил руку:

– Я сказал тебе правду про устриц Скалистых гор.

– Ты так же сказал мне, что съел ящерицу.

– Нет, я не говорил этого.

– Ты позволил мне думать, что сделал это.

– Да, но это не ложь.

– Технически, может и нет, но ты хотел, чтобы я поверила в то, что не являлось правдой.

Он опустил взгляд по ее щеке к изгибу верхней губы.

– Ну, тогда, думаю, мы квиты.

– Думаешь, я тебе вру?

Он посмотрел в ее ясные голубые глаза – все такие большие и невинные.

– С того дня, как приехала в город.

Хоуп нахмурилась:

– Ты ведь всегда можешь проверить меня.

– Могу, но я не проверяю личную жизнь людей, пока у меня нет на это причин. Это против политики департамента. – Он помолчал, прежде чем спросить: – У меня есть причина?

– Нет.

– Ты не нарушала закон в последнее время?

– Насколько я знаю, нет.

– Никаких арестов за появление в общественных местах в неприличном виде?

– Нет.

– Сексуальное домогательство?

Она засмеялась:

– В последнее время – нет.

Дилан оглядел ее с головы до ног и обратно:

– Стыд-то какой!

Наклонив голову, она посмотрела на него краешком глаза:

– Вы со мной флиртуете, шериф Тэйбер?

– Милая, если ты задаешь такой вопрос, значит, я старею.

– И сколько же тебе?

– Почти тридцать восемь.

Ее губы изогнулись в соблазнительной улыбке, от которой в его груди разлилось тепло.

– Ты очень хорошо выглядишь для такого дедули.

– Миз Спенсер, вы флиртуете со мной?

– Может быть, – меж ее светлых бровей появилась морщинка. – Прошло так много времени с тех пор, как я флиртовала с кем-нибудь, но, думаю, это так. – Морщинка разгладилась. – Полагаю, ты – счастливчик.

Счастливчик. Дилан не знал, должен ли убежать к чертям собачьим или опрокинуть Хоуп на диван и показать ей, что значит слово «счастливчик». Он сделал шаг назад.

– Ты послала запрос на файл о Хираме Доннелли? – спросил он, снова меняя тему беседы и устанавливая между ними дистанцию.

Несколько секунд она смотрела на него так, будто не смогла уследить за внезапной сменой темы разговора. Потом, наконец, сказала:

– А-а, да. На прошлой неделе.

– Хорошо. Дай мне знать, если тебе понадобится помощь, чтобы разобраться с этим. – Хоуп встала, и Дилан сделал еще один шаг назад. – Мне лучше отвезти мальчишек домой и уложить их в постели.

– Их обувь наверху. Я принесу.

Она направилась к лестнице и выглядела почти так же, как той ночью на кухне, когда он поцеловал ее. После одного прикосновения Дилан не смог отодвинуться от нее достаточно быстро, и, как и той ночью, она не понимала, что сделала.

Хоуп поднялась наверх, прошла по коридору и зашла в комнату по правую сторону. Может, не стоило признаваться, что она уже очень долго ни с кем не флиртовала?

Может быть, она испугала его?

Ковбойские сапоги Уолли и один из голубых сникерсов Адама нашлись рядом с кроватью в гостевой комнате. Ползая по полу в поисках второй кеды, миз Спенсер спрашивала себя, излучала ли она какую-то ауру отчаяния, которая испугала Дилана до смерти. Может быть, из-за ее признания в том, что она давно не флиртовала, он решил, что с ней что-то не так? И может, он был прав. Хоуп встретила Дилана всего лишь неделю назад. Она не знала его по-настоящему, но когда он смотрел на нее или улыбался ей, или говорил с ней, ее грудь сжималась. А когда он касался ее, все мысли исчезали.

Хоуп зашла в кладовку и огляделась. Осматривая снаряжение для кемпинга, она услышала тяжелые шаги Дилана, который зашел в комнату. Сникерс нашелся рядом со спальными мешками, и, когда миз Спенсер вышла из кладовки, шериф стоял перед окном: высокий сильный мужчина, смотревший на озеро.

– Никогда не видел его отсюда.

Его плечи закрывали окно, слабая шестидесятиваттная лампочка над головой высвечивала золотые пряди, прятавшиеся в его волосах, и подчеркивала белизну футболки, заправленной в «Левисы».

Хоуп поставила кеду рядом с остальной обувью у кровати, затем подошла к шерифу. На самом деле ей не было видно, что за окном, но она не особо и хотела смотреть. Она все еще не чувствовала никакого трепета по отношению к красоте вокруг, но нужно было признать, что во всем этом было определенное спокойствие. Спокойствие, которое не найдешь на самом дорогом курорте и не купишь в самом модном спа.

– Вон там мой дом, хоть ты и не можешь видеть его отсюда, – сказал Дилан, указывая налево и отодвигаясь, так чтобы Хоуп могла увидеть. – Прямо там за этой большой желтой сосной. А видишь вон ту яркую звезду примерно на шестьдесят градусов к северу? – Когда Хоуп не сдвинулась с места, он обнял ее за талию и потянул, так что она встала перед ним. Ее спина оказалось прижатой к его твердой груди, его рука легла ей на бедро. Он показал на звезду: – Смотри прямо под этой светлой точкой. Это скала Подбородок дьявола. Прямо внизу ранчо «Даббл Ти». Там я вырос. Моя мать и сестра все еще живут там. Если бы на то была воля мамы, я бы тоже там жил.

От него исходил легкий аромат мускуса и одеколона, а кожа пахла прохладным ночным воздухом. Хоуп вгляделась в темноту, но там было не на что смотреть. Перед окном раскинулось пустое озеро, и лишь тонкие лучи света с ее крыльца и двора Абердинов проникали в темноту. Вместо того чтобы смотреть туда, куда указал Дилан, Хоуп наблюдала за его отражением.

– Я понимаю, что ты не хочешь жить на ранчо.

– Нет. Я вырос, гоняя коров и складывая сено. Это тяжелая жизнь. Которую нужно любить. Я не любил, но, может, Адам когда-нибудь полюбит. – Он помолчал мгновение, глядя вдаль, как будто мог видеть то, что она не видела. – Я не мог дождаться, когда выберусь из этого города. Уехал вскоре после окончания школы.

– Но вернулся.

– Да. Иногда нужно поездить по миру, чтобы понять, где на самом деле твое место. И иногда оно прямо там, откуда ты начал свой путь. Мне пришлось стать очень несчастным, прежде чем я захотел вернуться домой.

– Где же ты жил, что был так несчастен?

Их отраженные в стекле взгляды встретились, и он улыбнулся:

– Сначала в Канога-Парк, потом переехал в Чатворс.

– Ты жил в Лос-Анджелесе?

– Почти двенадцать лет. – Его рука на ее бедре чуть сжалась. – Я был детективом отдела убийств в управлении полиции Лос-Анджелеса.

– Я жила в Брентвуде.

– Вероятно, я мог бы догадаться об этом, – сказал он, передвинув руку ей на живот.

– Но выросла в Нортбридже, – добавила Хоуп. Она глубоко и размеренно дышала и думала, должна ли отстраниться от него или убрать его руку. Она снова почувствовала себя неуверенным подростком, каждая клеточка ее тела звенела от энергии. Но в отличие от тех давних невинных времен, она знала, куда заведут эти чувства, разжигавшие в ней пожар. Чего она не знала, так это хотела ли оказаться там с Диланом, и хотел ли он взять ее туда.

– Ты продвинулась немного дальше, чем я.

Жар его ладони проникал сквозь хлопок ее топа и согревал живот изнутри. С небольшим усилием Хоуп сдержала желание повернуться в объятиях Дилана и коснуться его так, как он касался ее.

– У Блейна уже были деньги, когда я вышла за него.

– Блейн – это твой муж? Он гей?

– Нет.

– Ты в самом деле вышла замуж за парня по имени Блейн?

– Да, а что не так?

Он покачал головой:

– Парень с именем Блейн не может хорошо намазывать масло на маффин.

– Не говори глупостей. Он вполне нормально может намазать маслом маффин.

– Точно. Но я же сказал "хорошо".

– Он очень умный мужчина, – ответила Хоуп, удивляясь, почему защищает бывшего мужа.

– Ага. И чем он занимается?

– Он пластический хирург.

В оконном стекле взгляд зеленых глаз переместился на ее грудь.

– Нет, все от природы.

Подняв глаза, Дилан улыбнулся без всякого раскаяния.

– Мне бы не понравилось, если бы это было не так. – Он прижал Хоуп к своей груди. – Что-то подобное может запросто лишить меня фантазий.

Хоуп застыла:

– Каких фантазий?

Зарывшись носом ей в волосы, Дилан посмотрел на ее отражение в стекле:

– Не думаю, что стоит говорить тебе.

– Почему? Я в них связана?

Она почувствовала, что он улыбается.

– В нескольких – да.

В нескольких?

В уголках глаз Дилана появились морщинки:

– У тебя с этим проблемы?

Разве? Вероятно, должны быть.

– С чем? С тем, что ты мечтаешь обо мне, или с тем, что я связана?

– И с тем и с тем.

Но у нее не было с этим проблем. Вообще. И даже совсем наоборот. Температура ее тела подскочила на несколько градусов, а веки опустились. Жар в животе распространился по бедрам, и Хоуп сжала ноги.

– Мне это нравится?

Его большой палец погладил ее живот и коснулся нижней кромки лифчика.

– Конечно. Я очень хорошо с тобой обращаюсь.

Ее груди потяжелели, а под тонким хлопком топа и нейлоном бюстгальтера соски напряглись, и там словно сосредоточились все чувства Хоуп, как будто Дилан уже трогал ее.

– Хочешь услышать, насколько хорошо?

У Хоуп перехватило дыхание, и она кивнула.

Опуская голову и легко касаясь кончиком языка ее уха, он наблюдал за ее отражением в оконном стекле,

– Тебе нравится, когда я делаю так, – прошептал он и нежно втянул в рот мочку ее уха. Его дыхание согрело щеку Хоуп, и по спине пробежала дрожь. Свободной рукой Дилан убрал золотистые волосы и скользнул ртом по шее. – И так. – Он целовал ее горло, и Хоуп наблюдала как его голова опускается к ямочке на ее шеи, чувствовала как он нежно втянул в горячий рот ее кожу, но прежде чем оставить там отметку, он двинулся дальше и медленно стянул бретельки топа и лифчика с плеч вниз по рукам Хоуп.

– Ты такая нежная, – сказал он, прижимая ее еще крепче к своей груди. – Даже нежнее, чем кажешься. – Его ладонь сжалась на ее животе, сминая рубашку в кулаке. Твердый возбужденный член прижимался к ягодицам Хоуп, и внутри у нее все стало жидким. Меж бедрами сгустилось желание – жаркое и влажное. Мысль о Дилане, обнаженном, занимающемся любовью, чуть не заставила ее повернуться и обхватить его ногами за талию. На мгновение Хоуп позволила себе немного пофантазировать о том, как снимает с него одежду и проводит руками по всему его телу, но, собрав остатки благоразумия, она напомнила себе, что не знает его достаточно долго, чтобы раздевать.

– Я не думаю, что секс – хорошая идея, – чуть слышно прошептала Хоуп.

Отражавшиеся в оконном стекле взгляды встретились.

– Кто говорит о сексе? – спросил шериф, прокладывая дорожку из теплых поцелуев к ее плечу. – Мы просто немножко пообжимаемся.

– Перед окном?

– Милая, здесь никого нет на мили вокруг. – Он вытащил подол ее топа из юбки и вернулся к делу. – Если я займусь с тобой любовью, это будет не тогда, когда два маленьких мальчика спят внизу. Я приду подготовленным и удостоверюсь, что у меня есть вся ночь, чтобы трогать тебя так, как я хочу.

Она совершенно забыла, что внизу спят два мальчика.

– Может, нам следует остановиться?

Он скользнул рукой под ее рубашку, теплой ладонью лаская обнаженную кожу.

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

Хоуп подняла на него глаза, и ее лоб коснулся его жесткого подбородка.

– Нет.

– Тогда слушай внимательно, не послышатся ли шаги маленьких ножек на лестнице. – Приблизив губы к ее губам, он спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – ответила она, не успев подумать, и покачала головой, когда осознала, что, возможно, он не это имел в виду. Потом подняла руку и положила ладонь на его колючую щеку. – Я чувствую себя так, будто должна попросить тебя уйти. – Хоуп поцеловала уголок рта Дилана и сжавшуюся челюсть. – Но на самом деле я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу, чтобы ты остался, хотя знаю, что ты не должен. – Она уткнулась лицом ему в шею и вдохнула запах его кожи. – В целом ты заставляешь меня чувствовать себя смущенной и одинокой.

Его пальцы скользнули по ее животу, большой палец коснулся груди, и Хоуп пришлось напомнить себе, что нужно дышать.

– Как я могу заставлять тебя чувствовать себя одинокой, когда моя рука под твоей рубашкой?

– Потому что ты напоминаешь мне о вещах, по которым я скучала, но даже не осознавала этого, пока не приехала в твой город. – Она поцеловала его шею, затем добавила: – Например, звук мужских шагов и ощущение грубой, колючей щеки под ладонью. Ощущение твоей теплой твердой груди. Чувство безопасности. – И секс. Дилан заставил ее осознать, как сильно она скучала по сексуальной близости с мужчиной, по тому, чтобы быть желанной и захваченной, и запутавшейся во влажных от пота простынях и неприкрытом желании. – И иногда, когда я смотрю в твои глаза, я думаю, что, может быть, ты тоже одинок.

Он молчал мгновение, глядя на нее. Затем спросил:

– Ты знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя?

Под ее губами бился его пульс. Хоуп покачала головой.

– Я вижу ту, кто напоминает мне, как долго прошло с тех пор, как я касался женской кожи и вдыхал ее сладкий запах. – Он снова вжался возбужденным членом в ее попку, и Хоуп почувствовала его жар сквозь изношенные джинсы. Он распространялся вниз по ее ногам, заставляя поджимать голые пальцы на деревянном полу. – Когда я смотрю на тебя, я забываю, почему живу как монах.

Хоуп посмотрела на него, и должно быть ее скептицизм стал виден невооруженным глазом.

Дилан отстранился:

– Ты не веришь, что я живу как монах?

– Я видела, как некоторые женщины в городе относятся к тебе.

– Да, но у меня нет проблем с самообладанием, когда я рядом с ними. Они не привлекают меня. Не так, как ты. – Отклонив ее голову назад, Дилан поцеловал Хоуп. – Они не соблазняют меня фантазиями о горячем, классном, грязном сексе без всяких ограничений. Они не заставляют меня до боли желать коснуться их кожи так, как я хочу коснуться твоей. Везде. Ртом и руками. Хоуп, я хочу целовать твою грудь и пупок, и меж твоих бедер. Я знаю, что должен держаться подальше. То, что я рядом с тобой, делает все только хуже, но я не могу. Не могу сдерживать свое желание к тебе.

Это чувство было знакомо Хоуп. Дилан нежно прижался губами к ее губам и увлек в поцелуй такой медленный и сладкий, так отличавшийся от потока, несущегося по ее венам, что она передвинула руку с его щеки на затылок и заставила Дилана углубить поцелуй.

Для человека, который заявлял, что не может сдерживать желание, он, казалось, справлялся очень неплохо.

Хоуп лизнула кончик его языка, и поцелуй превратился в нежное слияние ртов, глубокая интимность которого скорее дразнила, чем удовлетворяла. Сводящее с ума преследование. Страстное нападение и отступление жарких губ и языков.

Затем, как будто Хоуп внезапно зажгла в шерифе огонь, поцелуй превратился в жадный, и Дилан наслаждался ею, лишая ее воздуха. В одно мгновение она была захвачена и подумала, что ей, скорее, нравится отдавать контроль над чем-то, чем она все равно не могла управлять.

Под топом рука Дилана двинулась вверх, нежно обхватывая ее грудь, и все стало таким жарким и головокружительным, что Хоуп перестала думать о чем-либо, кроме его ладони и большого пальца, ласкающего ее сосок сквозь тонкий нейлон бюстгальтера.

Низкий грудной стон вырвался у Дилана. Он оторвался от ее рта и полными желания глазами рассматривал Хоуп и, пока та не сводила глаз с его профиля, медленно поднял ее топ, а затем замер. Она задержала дыхание, наблюдая за Диланом и ожидая, что она скажет.

– Посмотри на себя, – сказал он, привлекая внимание Хоуп к отражению в окне: Дилан, стоявший за ней, его большие руки, сжимавшие ткань. Его взгляд прикован к белому лифчику, материал которого настолько тонок, что Хоуп могла бы с таким же успехом быть обнаженной. Ее грудь и напрягшиеся соски, натягивавшие тонкий нейлон.

– Ты прекрасна, – выдохнул Дилан, глядя ей в глаза, отражавшиеся в оконном стекле.

Прижав руки к бокам, Хоуп удерживала топ. Затем она положила ладони на руки Дилана и подтолкнула, чтобы он накрыл ее грудь. Он нежно сжал, и горячий поток пронесся по ее коже. Хоуп попыталась повернуться, но Дилан лишь сжал сильнее.

– Если ты двинешься, мы пропали, – сказал он.

– Я хочу коснуться тебя, Дилан.

– Сегодня я трогаю тебя.

Ее веки опустились, а губы приоткрылись. Прошло слишком много времени с тех пор, как она чувствовала себя так хорошо. Ее спина выгнулась, а руки бессильно упали.

– Хоуп, открой глаза. Смотри на меня. Смотри, как я трогаю тебя.

Она так и сделала. И увидела, что топ задран вверх, а правая бретелька лифчика сдвинута до самого локтя. Дилан обхватил ладонями ее груди: темно-розовые соски были видны между его расставленными пальцами. Хоуп смотрела на свое отражение, на желание, сиявшее в глазах.

Дилан свел пальцы вместе, сжимая ее соски. Колени Хоуп подкосились, и он прижал ее к своей груди.

– Если бы мы были одни в доме, – прошептал он, – я бы поцеловал тебя прямо сюда. – Он коснулся губами ее макушки и щеки. – А затем спустился бы вниз. – Он потянул за край топа и опустил его до талии. – Но мы не один, и уйти от тебя будет очень нелегко.

Он прав. Конечно, прав. Они не могут заниматься любовью, когда два маленьких мальчика спят внизу. Это было бы неправильно. Запереть дверь в спальню, полагала Хоуп, тоже было бы неправильно.

Дилан отступил и положил руки ей на плечи.

– Тебе нужна помощь с Адамом и Уолли? – спросила Хоуп.

– Милая, будь добра, оставайся здесь, пока не увидишь, что фары моей машины двигаются к городу. – Убрав руки с ее плеч, он стал отступать к кровати. – Боюсь, я исчерпал всю свою силу воли, натягивая топ обратно тебе на грудь. Оставить этот прозрачный лифчик на тебе было одним из самых сложных решений в моей жизни, и вынести больше я не смогу.

Он взял обувь Уолли и Адама и, в последний раз взглянув на Хоуп, вышел из комнаты.

Миз Паинька прошла к спальне в передней части дома и из окна наблюдала, как шериф заводит «Блейзер». Дилан вернулся в дом и сделал два захода, вынося мальчиков по одному. Когда машина выехала с подъездной дорожки, Хоуп показалось, что она видела, как Дилан смотрит на нее. Но было темно, и она не была уверена.

Она посмотрела на свое отражение в окне. На отяжелевшие веки и припухшие губы. Она не знала, кого видит там. Женщина была похожа на нее, но вела себя совсем не как Хоуп Спенсер.

Выйдя из спальни, Хоуп спустилась по лестнице. Она знала, что не стоит так хотеть шерифа. Она не признавала секс без обязательств. Она знала… но, казалось, забыла об этом, или ее это просто не волновало. Когда Дилан был рядом, она переставала чувствовать себя одинокой.

Дилан Тэйбер снова заставил ее почувствовать себя желанной женщиной. От звука его глубокого голоса и прикосновения его сильных рук ее внутренности завязывались в маленькие горячие узелки, и ей нравилось это чувство. Очень нравилось. Ни один мужчина после ее развода не смотрел на нее так и не заставлял ее чувствовать себя таким образом. Настоящей женщиной. Хоуп полагала, это случилось, потому что она не давала другим мужчинам шанса, но и Дилану она не давала шанса. По крайней мере осознанно. Она просто не могла это контролировать. Было очень трудно противостоять гремучей смеси ненавязчивого шарма Дилана и его горячих прикосновений.

И Хоуп спросила себя, а должна ли она вообще стараться?