Текст книги "Чистосердечные признания (ЛП)"
Автор книги: Рэйчел Гибсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
В Дилана было так просто влюбиться. Так легко и так глупо. Однажды он сказал, что подружка – последнее, что ему нужно в этой жизни. И Хоуп ему поверила. Если бы он захотел завести отношения с женщиной, то, конечно же, выбрал бы одну из местных еще до приезда Хоуп в город. В Госпеле кандидаток было просто завались. Но шериф не хотел никаких отношений и ясно дал это понять. Ему хотелось секса, и хотя она разделяла его желание, ей, как оказалось, хотелось большего. Она знала, что уже увлеклась Диланом серьезнее, чем кем-либо, и ей будет больно, если он не ответит взаимностью. Но это не его вина. Никто не виноват. Просто у них так все получилось.
Лучше все прекратить сейчас, пока еще не больно.
Если – и когда – он позвонит, нужно объяснить, что больше они не увидятся. Хоуп должна найти в себе силу воли и просто сказать «нет».
А закончились все размышления тем, что она вообще не стала говорить с Диланом. Когда телефон зазвонил, Хоуп не ответила. Она себе не доверяла. С момента их поцелуя после инцидента в «Оленьем роге» ее сила воли стремительно приближалась к нулю. И вряд ли сейчас эта хваленая сила решит вновь проявиться. Не после воспоминаний о поцелуе и не после ночи, проведенной вместе, когда Дилан и Хоуп разрисовывали друг друга глазурью. Не теперь, когда стоило закрыть глаза, и она чувствовала его губы, ласкавшие ее тело. Не теперь, когда она со всей ясностью могла припомнить соблазнительный тембр голоса шерифа, склонившегося у нее между ног и сказавшего: «Расслабься, сладкая, я просто собираюсь попробовать этот маленький персик».
Нет, сила воли Хоуп опустилась даже ниже нуля.
Наверное, ей следует не встречаться с Диланом как можно дольше, но в таком небольшом городке полностью избежать любых контактов просто невозможно.
В следующий раз, когда она его увидит, то будет вести себя совершенно естественно. Будто у нее любовных интрижек в прошлом – не сосчитать.
Примерно в полночь Хоуп отправилась спать, вздрагивая от каждого шороха, гадая, не заявится ли шериф к ней домой, и не он ли звонил сегодня. А, может, с ней хотела поговорить Шелли. Или Уолтер. Или вообще какой-нибудь специалист по торговому маркетингу. Может, Дилан и вовсе не звонил. Придурок.
На следующее утро, ближе к десяти, в дверь постучала Шелли. Хоуп только что успела одеться, а ее волосы были еще влажными после душа.
– Дилан только что звонил, – сообщила Шелли, проходя на кухню вслед за подругой. – Попросил меня зайти проведать тебя. Сказал, что пытался дозвониться тебе прошлой ночью, но тебя не оказалось дома.
– Я не снимала трубку. – Хоуп взяла кофейник и налила две чашки. – Заработалась.
– Он сказал, что сегодня утром тоже звонил.
Пытаясь спрятать улыбку, Хоуп поднесла кружку к губам и подула: она не слышала телефон, но, может, Дилан звонил, когда она была в душе?
– Что между вами происходит?
– Ничего. Тебе добавить молока или сахара?
– Нет. – Шелли взяла свою чашку и подула. Подруги обменялись взглядами сквозь пар от кофе. – Ты знаешь, что сигнал в ФБР о Хираме Доннелли поступил от источника из офиса шерифа?
– Да, я выяснила.
– А ты поняла, кто это был?
– Хэйзел?
– Нет.
– Дилан?
– Тоже нет.
– А ты знаешь, кто?
– Да, – ответила с улыбкой Шелли. – Но тебе не расскажу. А знаешь почему? – Миссис Абердин не стала дожидаться ответа и продолжила: – Потому что я умею хранить секреты. Никто не знает, только я и ФБР. Если кто-нибудь попросит меня сохранить тайну, я так и сделаю. Я хорошая подруга. – Шелли многозначительно посмотрела на Хоуп, словно намекая, что она подобными качествами не отличается.
– Ладно, – сдалась та. – Ладно, ночь Четвертого июля я провела дома у Дилана.
– Я знала! Когда Пол сказал, что Дилан вызвался подвезти тебя домой, я сразу поняла, что он собирается опробовать на тебя свои старые уловки.
Хоуп слишком смутилась и не стала уточнять, что Дилану и не пришлось особо стараться.
– Пожалуйста, не говори никому. Я еще не разобралась, что чувствую из-за того, что произошло, а Дилан не хочет, чтобы пошли слухи.
– Ох уж этот Тэйбер! – фыркнула Шелли и махнула пострадавшей рукой. – Он думает, будто его работа священна или что-то вроде того. Более секретная и ответственная, чем у кого-то еще. Считает, что всем просто до смерти интересна его жизнь. – Она пожала плечами. – Разумеется, так и есть, но клянусь, я никому ни слова не скажу.
Хоуп подула на кофе и сделала глоток. Когда она подняла глаза, то Шелли просто дыру в ней взглядом прожигала.
– Что? Хочешь услышать подробности?
– Нет, если ты не хочешь ими поделиться.
– Я только скажу, что провела с Диланом всю ночь, и мне было очень хорошо. – Хоуп сделала еще глоток и добавила: – По-настоящему хорошо.
Они с Шелли обменялись улыбками сквозь кофейный пар. Две совершенно разные женщины, распознавшие друг в друге настоящую родственную душу.
– Как твоя рука? – спросила Хоуп.
– Хорошо. – Шелли взглянула на упомянутую руку и заметила: – Пол прямо-таки завелся от этого маникюра, но сейчас лак стал облупляться.
– Идем, давай займемся ногтями, – Хоуп махнула подруге, чтобы та шла за ней, и, собрав все необходимое, разложила на кофейном столике в гостиной. Для себя она выбрала «Бунтарский Красный», а Шелли остановилась на «Горной Чернике».
– Ты собираешься снова с ним увидеться?
– Нет. Не думаю, что это хорошая мысль, – покачала головой Хоуп.
– Почему?
Она взяла бутылочку жидкости для снятия лака и упаковку ватных шариков:
– Ну, я же уеду через пять месяцев, так что эти отношения ни к чему не приведут.
Мысль об отъезде вдруг вызвала нежданный приступ ужаса. Хоуп чувствовала себя настолько полной жизни, так много обрела, но ведь Госпел – не ее дом. Она просто не могла представить, как бы осталась здесь навсегда – но, в общем-то, и не пыталась себе это представить. Хоуп отвинтила крышку и смочила шарик в жидкости.
– Дилану не нужна подружка, а я не хочу, чтобы потом мне было больно.
Шелли немного подумала и сказала:
– Наверное. Как жаль, что ты не можешь просто приятно провести время. Ну, знаешь, поразвлечься с ним, пока ты здесь.
«Да, очень жаль», – подумала Хоуп.
После ухода Шелли она собрала волосы в закрученный внутрь «хвост» и одела голубое летнее платье, верх которого выглядел так, словно кто-то взял две банданы и сшил их вместе вокруг шеи и вокруг талии. Юбка же ниспадала до середины бедра. Доведя макияж до совершенства и накрасив губы красным блеском, Хоуп поехала в город. Сперва она решила остановиться в «M&С», прикупить свежих продуктов и большой блок шоколадных батончиков «Хершли».
Она просмотрела небольшую подборку CD-дисков, выставленных рядом с открытками и жвачкой. Хоуп никогда не причисляла себя к поклонникам кантри-энд-вестерн, но раз уж она живет в городе, где все, что не кантри – это ерунда, то решила взять диск Дуайта Йоакама[38]38
Йоакам Дуайт Дэвид (23 октября, 1956) – американский певец, композитор, актер, режиссер, больше всего известен своим творчеством в области кантри-музыки.
[Закрыть]. Хоуп никогда не слышала его песен, но видела его в «Отточенном лезвии»[39]39
«Отточенное лезвие» (англ. Sling Blade) – фильм режисссёра и актёра Билли Боб Торнтона, снятый в 1996 году. В кинокартине рассказывается о судьбе человека, в зрелом возрасте выходящего из психиатрической клиники, куда был помещен в юности за убийство. Неприкаянный и имеющий проблемы в общении, он находит друга в лице мальчика, чью жизнь осложняет и даже ставит под угрозу жестокий отчим.
[Закрыть]. Пожалуй, человек с таким актерским мастерством и такой плохой репутацией должен быть одарен и в иных областях.
Стэнли, как обычно, стоял за прилавком, разложив перед собой номер «Еженедельного вестника Вселенной».
– Снова читаете о пришельцах? – спросила хозяина магазина Хоуп, поставив корзину рядом с кассовым аппаратом.
– Ага. Только это про группу инопланетян, живущих в Нортвесте. Пишут, будто они прямо здесь, маскируются под людей, шастают вокруг и подшучивают над местными.
– Правда? Хм.
– Пишут, будто потерявшиеся туристы и несколько травм – их рук дело.
Хоуп удивленно округлила глаза:
– Ух ты!
– Пишут, будто они делают ставки.
– Ужас какой.
– Нехорошо наживаться на чужом горе. – Стэнли развернул газету и указал на центральный разворот: – Может, я сошел с ума, но это так похоже на Госпелское озеро!
Хоуп наклонилась, чтобы поближе разглядеть фото, которое сделала в тот день, когда гуляла по пляжу с Шелли и мальчишками. Журналистка не ожидала, что кто-то узнает пейзаж.
– А по-моему, похоже на Юджин, что в Орегоне, – заметила она, пытаясь запутать Стэнли.
– Возможно. Пришелец смог бы отлично смешаться с этими воинствующими «зелеными», которые приезжают в Юджин. – Колдуэлл покачал головой и взял корзину Хоуп: – Хотя очень похоже на Госпел.
Миз Спенсер была довольно неплохой актрисой, когда того требовали обстоятельства, и сейчас попыталась сделать вид, будто всерьез задумалась над версией Стэнли.
– Вы и правда так считаете?
– Не-а, но интересно, кто из горожан мог бы быть пришельцем?
Хоуп подняла взгляд от газеты и улыбнулась:
– Может, та женщина, что заведует мотелем «Сэндмэн»?
– Ада Довер? – Стэнли рассмеялся и пробил апельсины. – Может, вы правы. Она такая чудачка.
– Ага, немного со странностями.
– Не волнуйтесь. – Колдуэлл потрепал Хоуп по руке, затем пробил остальные покупки: – Я защищу вас от пришельцев.
– Спасибо, Стэнли, – ответила миз Спенсер и все еще улыбалась, выходя из «M&С».
Она отдала напечатать несколько пленок с фотографиями гор, что сделала со своего заднего двора, и заехала на заправку «Шеврон» с самообслуживанием. Колонки не меняли еще с прошлого столетия. Заправив машину, Хоуп пришлось зайти внутрь и оплатить все кредиткой.
Когда миз Спенсер вышла, то увидела Дилана, который стоял по другую сторону колонки, облокотившись на свой темно-синий грузовик, и дожидался, пока тот заправится. Шериф засунул черную футболку в темные джинсы и надвинул черный «стетсон» низко на лоб. Тэйбер выглядел так, будто сошел с голубого экрана: неотразимый злодей, собравшийся повергнуть все в хаос и разбить сердца порядочным женщинам.
Хоуп замедлила шаг, ее сердце забилось быстрее. Она не видела его глаза в тени шляпы, но чувствовала на себе взгляд Дилана. Как всегда, этот взгляд дотянулся до Хоуп и окутал ее с головы до ног. Когда она подошла к машине, Дилан выпрямился. Его губы изогнулись в медленной улыбке.
– Выглядит так, словно кто-то завернул тебя в свой носовой платок, – прокомментировал шериф, и бархатный голос словно невидимым тросом потянул Хоуп к Дилану, искушая воспоминаниями о прикосновениях его рук и губ.
Она посмотрела вниз на свое платье и не смогла придумать никакого достойного ответа.
– О, – единственный звук, который у нее получилось издать.
Хоуп снова взглянула в спрятанные в тени глаза Дилана, посмотрела на его соблазнительную улыбку… и, как последняя трусиха, пригнула голову и нырнула в машину, завела свой «порше» и рванула с места, оставив искушение позади, в пыли.
«О». И это ее ответ? «О»? Она так сжала руль, что костяшки побелели, а щеки горели до самого дома. «О»? Наверное, Дилан решил, что она идиотка. И это когда Хоуп решила вести себя холодно и изысканно?!
Она занесла пакеты в дом и разложила продукты. Интересно, что Дилан теперь о ней думает? Теперь, когда Хоуп повела себя, как дура?
Ей не пришлось долго ждать ответа. Она успела прослушать всего несколько песен Дуайта Йоакама, когда кто-то с силой постучал в дверь. Хоуп нажала «стоп», открыла дверь… и там стояло эдак под метр девяносто разъяренного мужчины по имени Дилан Тэйбер.
– Какого черта ты пытаешься доказать? – рявкнул он, ворвавшись внутрь вместе с ароматом лосьона для бритья.
Хоуп выглянула из-за плеча Дилана, но не увидела его грузовика.
– А где твоя машина?
– Ты умчалась с «Шеврон» и едва не врезалась в бок многоместной машины Элис Гатри. У нее на заднем сиденье были пристегнуты дети, и ты могла кого-нибудь серьезно травмировать.
– Да он слишком далеко был, чтобы я могла в него врезаться! – Хоуп захлопнула дверь и скрестила руки под грудью.
Свет люстры отбрасывал блики по коридору и поперек черной футболки Дилана. В ограниченном пространстве он казался просто огромным. Большой, мускулистый, стопроцентный мужчина, одетый в черное. Шериф уперся руками в бедра, изучая Хоуп из-под полей шляпы.
– Почему ты меня избегаешь?
– Я не избегаю.
– Почему тогда не отвечала на телефон?
– Я работала.
– Ага.
Дилан не купился на эту сказку, поэтому Хоуп решила быть откровенной:
– Просто я думаю, что нам не стоит больше встречаться.
– Какого черта, почему?
Но не до конца откровенной.
– Потому что не хочу, чтобы ты приходил сюда каждый раз, как захочешь позаниматься сексом.
Дилан прищурился:
– Ты думаешь, я здесь поэтому?
Хоуп не знала, но вновь ощутила, что чувства выходят из-под контроля. Что она вновь несется навстречу столкновению.
– А разве нет?
– Нет. – Дилан склонился к ней и продолжил: – Может, я хотел сам убедиться, что ты в порядке. Может, ты прекрасная собеседница. Может, мне просто нравится на тебя смотреть. – Он склонился немного ниже: – И может, мне просто нравится быть с тобой. – Сердце Хоуп сильно стучало в груди. – Может, причина, по которой я здесь, не имеет ничего общего с сексом.
– Правда?
– Возможно. – Тэйбер приподнял пальцами ее подбородок. – Может, я просто хочу тебя поцеловать. Может, это все, чего я хочу. – Он слегка наклонил голову набок и прошептал у самого рта Хоуп: – Может, я просто соскучился по вкусу твоих губ.
У нее перехватило дыхание в груди, сердце колотилось, как сумасшедшее, и Хоуп не могла вспомнить, почему именно должна попросить Дилана уйти. Ну, на самом деле, помнила, но сейчас будущее не имело такого уж большого значения. Она жила настоящим, и это настоящее заполнял высокий, соблазнительный ковбой, от чьих прикосновений ее бросало в жар и так тянуло пробежаться руками по его груди, прильнуть к нему.
– Не хочешь войти? – спросила Хоуп, хотя, на самом-то деле, Дилан уже был внутри.
– Может быть.
Он накрыл губами ее губы… и поцелуй, казалось, достиг самой души Хоуп, так глубоко, что больше ничто кроме Дилана не имело значения. Ласки его разливались по телу словно свет, словно волшебство.
Шериф отстранился и заглянул ей в глаза:
– Ты хочешь, чтобы я вошел?
Если Хоуп ответит «да», то это «да» скажет больше, чем любая блестящая беседа. Этого ли миз Спенсер хотела? Быть с Диланом столько, сколько получится, или остаться одной и мечтать о нем?
– Да, – ответила Хоуп в той же мере себе, в какой и ему, затем развернулась, прежде чем смогла бы передумать. Дилан, стуча каблуками по деревянному полу, последовал за ней. – Хочешь что-нибудь выпить? – спросила она через плечо, обернувшись.
– Нет, – ответил он, нехотя отвлекаясь от разглядывания ее попы.
Хоуп очень слабо контролировала Дилана, себя саму, отношения межу ними и с каждым ударом сердца теряла этот контроль все больше. Но прежде чем окончательно сдаться, она заявила:
– Нам придется оговорить несколько основных правил.
– Хорошо. Я буду звонить перед приходом. – Дилан взял Хоуп за руку и остановил у кофейного столика. – Но ты должна отвечать на телефон.
– Ладно, но ты должен… – Хоуп замолчала, когда Дилан поднес ее руку к губам, и от его теплого дыхания слегка закололо запястье.
– Должен что, сладкая? – спросил он, но, судя по выражению зеленых глаз, и так знал. Знал, что может взять ее там, где захочет, и наслаждался всем этим.
– Э-э… сначала звонить.
– Я только что пообещал. – Дилан поцеловал ее запястье, и легкое покалывание распространилось вверх по руке.
– О.
– Какие еще будут правила?
Невозможно думать, когда он вот так смотрит, так, будто готов просто съесть! Хоуп отвела взгляд и посмотрела в столовую, на лежащие на столе файлы ФБР.
– Мне не нравятся всякие извращения, – заявила миз Спенсер. Пожалуй, так и есть, ну, насколько она себе это представляла.
Складка залегла меж бровей Дилана, и он отпустил руку Хоуп.
– Ладно. – Шериф снял шляпу и швырнул ее на диван. – Прежде чем мы продолжим, уточни, что ты имеешь в виду под извращениями.
– Ну, отклонения.
– Уточни.
Хоуп немного поразмыслила:
– Никаких хлыстов.
– Судишь по личному опыту?
– Нет.
– Тогда откуда ты знаешь, что не любишь хлыстов?
– Мне не нравится боль. Если я порежу руку бумагой, то потребую морфий.
– А тебе нравится, когда тебя связывают?
Хоуп никогда прежде не связывали. Но от мысли, что Дилан стал бы ее связывать, кожу начало покалывать от предвкушения.
– Да.
– Когда приковывают к изголовью наручниками?
Подобного миз Спенсер тоже не испытывала, однако кивнула. Да, она сможет это сделать.
– А я могу тебя приковывать?
– В любое время, – отозвался Дилан с озорной усмешкой, затем притянул Хоуп к груди. – Это все, или у тебя есть еще правила?
– Думаю, все.
Он нагнулся к ее уху и прошептал:
– То есть если я привяжу тебя к своей кровати и стану целовать твои ноги – это нормально?
– Да.
Дилан поднял руку к ее щеке и поцеловал Хоуп в шею:
– А если я подхвачу тебя под попку и приподниму к своим губам? Это слишком «грязно»?
– Нет. – Хоуп закрыла глаза. – Это хорошо.
– Это лучше, чем хорошо. – Он провел ладонью вверх по ее руке. – Да, Хоуп?
– Что? – Она открыла глаза и посмотрела на него.
– Я никогда ничего не сделаю против твоего желания. Никогда не наврежу тебе и не причиню боль. – Дилан потянул узел платья у нее шее. – Если сама меня хорошенько не попросишь.
ГЛАВА 12
Объезд по дороге в ад
Узел поддался под пальцам Дилана, и бретельки платья соскользнули с плеч Хоуп. Он внимательно посмотрел ей в глаза и увидел там именно то, что ему было нужно. Это было в ее чуть прикрытых веках и в искорках, сверкавших как чистое голубое пламя. Обхватив ладонью ее грудь, Дилан почувствовал, как от его прикосновения напрягся сосок. Кончиком языка Хоуп облизнула губы, и шериф поцеловал ее, чувствуя желание на нежных губах. Чувствуя и свое желание к ней. То же самое желание, которое держало его в возбуждении всю прошлую ночь и сделало его твердым как камень.
Дилан спустил бретельки по рукам, и платье упало до талии Хоуп, там и оставшись. Затем он отстранился, чтобы посмотреть на то, что держал в руке. Идеальная. Нежная. В форме груши, а сосок подобен маленькой малинке. Грудь заполняла большую ладонь. Дилан легонько сжал мягкую плоть и почувствовал, как Хоуп вдохнула и задержала дыхание.
Как он мог думать, что одной ночи с ней будет достаточно? После той ночи он хотел ее еще больше, чем раньше, когда Хоуп была лишь фантазией. Теперь он знал, что она лучше, чем фантазия. Лучше, чем все, что он когда-либо держал в руках. И знал, что пока она находится в пределах его досягаемости, он будет тянуться к ней.
Хоуп вытянула футболку Дилана из джинсов. Он перехватил ее и стянул через голову. Футболка еще не успела упасть, а руки Хоуп уже были на его теле. На спине и плечах и двигались вниз по груди Дилана. Хоуп наклонилась и поцеловала его в шею. Прикосновение ее теплого влажного языка вызывало дрожь во всем теле и делало член таким твердым, что он начинал пульсировать.
Пальцы Хоуп запутались в волосках на мощной груди, оставив огненный след до самого пояса брюк. Расстегнув ширинку, она засунула руку в его джинсы и вытащила член. Это Дилану и нравилось в Миз Паиньке. Она не смущаясь брала то, что хотела.
Он посмотрел вниз между ними, на свой член, лежавший в ее нежной белой руке. Дилан не знал, как у них с Хоуп все сложится, и в данный момент ему было все равно. Кровь пульсировала в его венах, голове, пахе. Желание скручивало внутренности в тугой узел. Дилан обхватил руку Хоуп своей и начал двигать вверх и вниз, скользя в нежном бархате ее ладони.
Шериф знал, придет время, когда он не сможет касаться Хоуп. Когда ее не будет здесь, чтобы дотронуться до него, но сейчас она была тут, и Дилан хотел всего. Он хотел этой боли внутри и тяжелой пульсации в паху. Хотел чувствовать себя так, будто его сбил поезд. Будто его сбило с ног что-то, что он не мог и не желал останавливать.
Дилан целовал губы Хоуп, ее щеку, шею. Развязал завязки на платье, и оно упало к ногам Хоуп, которая теперь стояла перед ним лишь в шелковых синих трусиках. Она провела головкой члена по своему гладкому животу, и колени Дилана подогнулись. Он хотел, чтобы это длилось вечно, хоть и знал, что лучше не стоит.
– Займись со мной любовью, Дилан, – прошептала Хоуп.
Он положил ее руки себе на плечи.
– Вы, столичные штучки, – сказал он, поднимая ее из ткани, лежавшей на полу, – вы всегда спешите. – Он медленно опустил Хоуп, скользя ее телом по своему. Твердые соски задели его грудь, и Дилан прижал Хоуп к себе. Грудь к груди, пах к паху, его член касается ее бедра и развилки между ног. – У нас есть целый день. И ночь тоже.
Прильнув к его губам, Хоуп спросила:
– Тебе не нужно никуда? Никаких неотложных дел?
– Нет. Я уже поговорил сегодня с Адамом и оставил его собаку у матери. – Он прижался бедрами к ее бедрам. – Единственное место, где я хочу быть, это прямо здесь. – Он бы простоял так и дольше, но Хоуп высвободилась из его объятий. Чувствуя болезненное возбуждение, он наблюдал, как она уходит.
– Что ты делаешь?
– Никуда не уходи. – Она оглянулась через плечо и улыбнулась: – Я скоро вернусь.
Дилан посмотрел на себя: возбужденный член торчал из брюк как кусок дерева, и спросил, какого черта она подумала, что он уйдет.
Разве не она только что попросила его заняться любовью? Он достал бумажник и бросил его на кофейный столик.
– Сделай что-нибудь полезное, – крикнула Хоуп из столовой. – Разденься.
Сняв сапоги, Дилан засунул носки внутрь. Когда он начал стягивать брюки, дом наполнился звуками гитары и скрипки. Бросив джинсы рядом с сапогами, он поднял взгляд. Хоуп снова появилась, направляясь к нему: ее грудь немного покачивалась при каждом шаге. Из другой комнаты Дуайт Йокам пел о дикой скачке. Черт, Дилан больше никогда не сможет слушать Дуайта, не думая о Хоуп, идущей к нему в одних маленьких трусиках.
– Я никогда не слушала музыку кантри, – сказала она. – Хочу расширить свои горизонты. Испытать что-то новое.
Схватив Хоуп, Дилан притянул ее к себе. Она прижалась к нему всем телом, и он решил, что это его обязанность – подарить ей новый опыт. Пока Дуайт пел о женщине, ласкающей его бедро своей рукой, Дилан легкими движениями потирался о бедро Хоуп, обхватив ладонями ее попку, прикрытую этими маленькими шелковыми трусиками. Ее грудь была прижата к его груди, членом Дилан прижимался к бедрам Хоуп. И крепко целовал ее: долгое, жаркое соприкосновение языков и слившихся губ, лишь изредка ловящих воздух. Одной рукой Дилан скользнул в трусики Хоуп. Она была мокрой, и, когда он почувствовал ее там, где она была теплой и скользкой, в его груди зародился длинный низкий стон.
Хоуп снова высвободилась из его объятия, но в этот раз не ушла.
– Садись, – приказала она, ее голос звучал так же опьянено, как Дилан чувствовал себя. Она не стала ждать, пока он последует ее команде. Вместо этого положила руки ему на грудь и подталкивала до тех пор, пока он не сел на диван. Встав между широко расставленных ног Дилана, она стянула трусики. И когда отбросила их назад, его взгляд прошелся вверх по ее ногам к волоскам между ног. Лишь на прошлой неделе Дилан спрашивал себя, натуральная ли она блондинка. Теперь он знал, что да. И, Боже праведный, подобного рода знание уже чуть не убило его. Лишь этим утром, представляя ее обнаженной, он направил трактор прямо в амбар матери.
Один только вид Хоуп заставлял Дилана задыхаться.
– Мне нужен презерватив, – сказал он.
– Что?
– В моем бумажнике есть презерватив.
Взяв со стола бумажник, Хоуп вытащила оттуда квадратик золотой фольги.
– А я думала, ты пришел сюда не ради секса.
– Ну, парень ведь может надеяться, Хоуп (игра слов hope, Hope) – улыбнулся он.
Приподняв бровь, она открыла презерватив и прихватила его губами. Затем, под изумленным взглядом Дилана, надела на его член ртом.
– О, Боже, – простонал шериф, пока она расширяла его горизонты и дарила ему новый опыт.
К тому времени как она уселась верхом Дилану на колени, он был близок к точке невозврата. Она прикоснулась к себе головкой его пениса, затем стала медленно опускаться, пока он не оказался глубоко внутри нее. Дилан чувствовал ее горячую плоть, окружавшую его член через тонкий слой латекса так, будто она была сделана именно для него. Хоуп задрожала, и шериф почувствовал каждое движение в ее тесном лоне. Обхватив Дилана за плечи, она отклонилась назад. Ее губы были приоткрыты, дыхание прерывисто, а голова склонилась набок. Щеки горели. Голод в ясных голубых глазах – обращен на него, как будто он был единственным мужчиной, имевшим именно то, в чем она нуждалась.
Дилан сжал спину и поцеловал грудь Хоуп, и та выдохнула его имя. Когда она сжала внутренние мышцы, ему пришлось сильно постараться, чтобы не кончить раньше ее. Он пытался думать о чем-то другом, пока каждая клеточка его тела была сосредоточена на ней. На том, как она ощущалась там, внутри. На тепле ее сжимавшейся плоти. На боли, то острой, то тянущей, скручивавшей его пах.
Выпрямившись, Хоуп прижалась лбом ко лбу Дилана. Он выдохнул весь воздух, который был в легких, пока она двигалась вверх и вниз, лаская его в медленном, равномерном ритме, который вызывал желание большего. Шериф обхватил ее ягодицы и резко потянул вниз, заставляя двигаться быстрее.
Он не думал, что что-то может оказаться лучше, чем быть внутри Хоуп, но с каждым следующим толчком становилось еще лучше. Становилось намного жарче. И все более влажно, как у нее во рту, только еще лучше. Жар несся по его коже как поток огня. Хоуп застонала и сжала пенис, пульсируя, сокращаясь вокруг него. Сильные спазмы ее оргазма привели Дилана к освобождению, которое скрутило ему внутренности и оставило бездыханным.
Он так сильно кончил внутри нее, где она была горячей и скользкой, и, когда толкнулся в нее еще один, последний раз, то понял, почему внезапно это стало настолько чертовски хорошо.
Порвался презерватив.
Хоуп положила голову на плечо Дилана. Музыка из плейера наполняла тишину, прерываемую лишь их неровным дыханием. Хоуп не думала, что секс с Диланом может стать лучше, чем был той ночью. Она ошибалась. Возможно, теперь он оказался еще лучше, потому что она была более расслабленной. Чувствовала себя более комфортно со своим и его телом. Более комфортно, потому что была собой.
Подождав пока дыхание выровняется, она сказала:
– Думаю, теперь я потеряна для всех других мужчин. – Когда Дилан не сказал в ответ ни слова, она отстранилась и посмотрела на его лицо. Он не выглядел как человек, наслаждающийся оргазмом. – Что не так?
– Поднимись, – это было все, что он сказал.
Как только Хоуп поднялась на колени, он обхватил ее за бедра и поставил перед собой. Не говоря ни слова, взял джинсы и направился в ванную.
Хоуп смотрела ему в след, пока он не скрылся из виду. Дверь захлопнулась, и ее посторгазменное наслаждение лопнуло как мыльный пузырь. Она стояла в центре гостиной, внезапно почувствовав себя голой и уязвимой. Что случилось? Что пошло не так? Что она сделала?
Взяв платье, Хоуп натянула его через голову. Она не знала, что произошло или что она совершила. Все было просто прекрасно до самого последнего момента. Пока она не пошутила про то, что теперь потеряна для других мужчин. Может быть, дело было в этом? Может быть, это прозвучало для него как требование каких-то обязательств?
Хоуп затянула на шее завязки платья и выглянула в коридор. Наверняка это. Она разозлила Дилана. Вероятно, он уже ушел. Мысль о том, как он выходит через переднюю дверь, заставила Хоуп похолодеть.
Музыка затихла, и в туалете зашумела спущенная вода. Появился Дилан, надевший черные джинсы, но он не выглядел счастливей, чем перед уходом.
– Ты принимаешь противозачаточные? – спросил он.
– Что? – Хоуп уставилась на его мрачно сжатые губы, затем покачала головой. – То есть, нет.
– Дерьмо!
Хоуп подпрыгнула:
– Что?
– Что? – он провел рукой по волосам. – Ты разве не почувствовала, что презерватив порвался.
Хоуп задумалась на несколько мгновений. Задумалась о той самой секунде, когда все внезапно стало намного лучше, чем было.
– О, – сказала она.
Дилан опустил руки:
– Когда у тебя должны начаться месячные?
Он беспокоился о беременности. О чем Хоуп не думала уже так долго, что это даже не приходило ей в голову.
– Скоро, – заверила она его.
– Когда?
– Я не беременная.
– Ты не можешь быть уверена.
– Поверь мне на слово.
Он подошел к дивану и сел, опершись локтями о колени. Его босые ноги стояли на ее скомканных трусиках.
– Боже, ну и дерьмо
– Я не беременна, Дилан.
– Ты не знаешь этого, Хоуп. В эту самую минуту моя ДНК несется вверх по течению, миллионы счастливых маленьких головастиков, собирающихся постучаться в твое средоточие, – он потер лицо руками. – Твою мать!
Хоуп попыталась не принимать это слишком лично, но не преуспела.
– Я не могу завести еще одного незаконнорожденного ребенка, чья мама живет в другом штате. Я просто не могу снова сделать это. – Покачав головой, он поднял на нее взгляд: – И не сделаю.
Хоуп постаралась не выказать своего удивления. Она не знала, понимал ли он то, что сейчас сказал ей.
– Поверь мне. Я не беременна.
– Откуда ты знаешь?
Невелика важность, сказала Хоуп себе. Это не имело значения, но когда она только-только начала чувствовать себя с ним свободно, рассказать ему означало бы снова всколыхнуть все сомнения, которые у нее имелись относительно своего тела.
– Нет никакого средоточия.
Его взгляд скользнул к ее животу, и Дилан забарабанил пальцами по спинке дивана:
– Что ты имеешь ввиду?
Подойдя к камину, Хоуп посмотрела на холодный камень. Она стояла спиной к Дилану, пальцы ее ног поджались на медвежьей шкуре, закрывавшей пятно крови Хирама. Как сказать? Хоуп не знала. Это не должно было ничего значить, но для некоторых мужчин все было совсем иначе.
– Помнишь, я сказала, что шрам на моем животе от абдоминопластики? Так вот, я соврала. Когда я была подростком, у меня было такое плохое состояние здоровья, что я пропускала очень много занятий в школе. Доктора боялись, что это может распространиться на другие мои органы, так что когда лекарственная терапия не помогла, мне пришлось перенести операцию, которая лишила меня возможности иметь детей.
– Рак?
Хоуп оглянулась на него через плечо:
– Нет. Эндометриоз.
– Иисусе, – выдохнул он. – Почему ты просто не сказала об этом? Это звучало так, будто ты была в шаге от смерти.
– Ты слышал об эндометриозе?
– Конечно. Он был у моей матери. И ей сделали гистерэктомию, когда мне было шестнадцать.
– Мне был двадцать один год.
Дилан встал и подошел к ней:
– Должно быть, это было тяжело.
Пожав плечами, Хоуп опустила глаза на рысь, стоявшую на каминной полке.
– После этого я почувствовала себя настолько лучше, что это того стоило. У меня стало больше свободы. Мне не нужно было проводить полмесяца в страхе перед другой половиной. Я думала, что если когда-нибудь захочу детей, то усыновлю. Для меня никогда не было важным иметь собственных биологических детей. Может быть, потому что я думала, что это не будет иметь значения для мужчины, который полюбит меня.
