Текст книги "Чистосердечные признания (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Она сделала глубокий вдох и взглянула в зеркало заднего вида. Подправила красную помаду и пожалела, что не надела что-нибудь получше белой хлопковой рубашки, застегивавшейся спереди на пуговицы, джинсов и черного кожаного ремня. Не то чтобы надетое на ней было совсем никчемным. Просто недостаточным для того, чтобы кое-кто крепко пожалел, что ее бросил.

ГЛАВА 15
Доказано: от удара по голове модно повредиться рассудком

Хоуп подошла к справочному столу и дождалась, когда женщина-помощник шерифа поднимет голову.

– Мне нужна информация касательно запретительного судебного приказа, – начала миз Спенсер.

– Это срочно?

– Думаю, да.

– На вас напали?

– Пока нет.

Служащая подняла трубку телефона и нажала кнопку:

– Хэйзел, у меня тут женщина, ей нужно получить судебный приказ о временном запрещении.

– Нет, – покачала головой Хоуп, останавливая помощницу шерифа, пока та не совершила ошибку и не вовлекла в дело Дилана и его секретаршу. – У меня уже есть приказ. Когда я жила в Калифорнии, мне пришлось привлечь к суду Майрона Ламбардо. Я выиграла дело, но только что видела этого человека у «М&С».

– Минутку, Хэйзел. – Служащая нажала удержание: – Вы уверены, что это был он?

– Да. Его ни с кем не спутаешь. Он немного похож на Патрика Суэйзи, только ниже.

– Насколько ниже?

– Он гном.

Служащая дважды моргнула, затем убрала палец с кнопки и начала снова:

– Хэйзел, эта женщина говорит, что ее преследует гном из Калифорнии. Она хочет узнать о запретительном приказе.

– О, Боже, – простонала Хоуп.

– Секунду, сейчас спрошу. – Помощница шерифа оглядела посетительницу с головы до пят: – Это вы та женщина с павлиньими сапогами?

– Да.

– Ага. – И указала на двойную стеклянную дверь, ведущую в офис Дилана: – Ступайте туда, и Хэйзел вам поможет.

Хоуп посмотрела на большую золотую звезду, нарисованную на двери, и страх увидеть шерифа пересилил весь испуг от встречи с Майроном.

– Мне просто нужна информация. Не могли бы вы мне помочь?

Собеседница покачала головой:

– Если он проследил за вами от Калифорнии, шериф должен знать об этом.

Пожалуй, у миз Спенсер оставалось два выхода. Повести себя как взрослая женщина и мужественно пройти через испытание… или сбежать и спрятаться как трусиха. Хоуп на несколько секунд в нерешительности застыла на месте. Может, это вовсе не Майрон. Может, это какой-то другой карлик, который хочет, чтобы она превратила Микки-волшебного гнома в горячего красавчика. Если сейчас уйти, то можно вернуться в другой день, когда Дилана не будет в офисе. А может, если просто не обращать на Майрона внимания, ему надоест, и он уберется прочь. Вот только проблема в том, что Хоуп уже пробовала этот способ, и он не сработал.

Хэйзел Эвери открыла одну из стеклянных дверей и придержала ее для посетительницы:

– Шериф Тэйбер послал меня за вами.

У Хоуп скрутило желудок. Она пошла вслед за миссис Эвери, мимо ее стола и дальше по короткому коридору. Чем ближе миз Спенсер подходила к двери шерифа, тем хуже ей становилось. И вот, когда она вошла в офис, перед ней предстал Дилан – еще прекраснее, чем ей помнилось. Высокий, красивый, со слегка взъерошенными волосами, словно он запускал в них пальцы. Шаги Хоуп стали нерешительными, и она остановилась прямо в дверном проеме.

– Мне пока придержать звонки, шериф? – спросила Хэйзел.

– Да, – ответил тот, и звук его голоса после стольких дней разлуки согрел Хоуп словно теплые лучи солнца в зимний день. – Соедините, только если будут звонить из офиса прокурора.

Миссис Эвери оглядела посетительницу так, словно сканировала, пытаясь выявить истинную причину ее визита.

– Если понадоблюсь – я на посту, шериф, – сказала Хэйзел напоследок и вышла, оставив Хоуп наедине с мужчиной, которого та любила, с ее разбитым сердцем и сжавшимся желудком.

– Не хотите присесть? – предложил Дилан.

– Нет, спасибо. Я знаю, что ты занят, и не хотела тебя беспокоить. У меня всего лишь один вопрос, и я думала, что кто-то из твоих подчиненных сможет помочь мне. Видимо, никто не знает ответ, поэтому они решили, будто ты захочешь меня увидеть. Я знаю, что ты не желаешь со мной встречаться, и не пришла бы, если бы знала…

– Что за вопрос? – прервал Дилан.

Хоуп положила руку на живот и сделала глубокий вдох:

– Запретительный приказ, выданный в Калифорнии, действует в Айдахо?

– Да.

– Хорошо. – Она выдохнула и сделала шаг назад. – Спасибо.

– В чем дело?

Хоуп стояла достаточно близко, чтобы видеть его зеленые глаза. Достаточно близко, чтобы видеть, как он смотрит на нее – как на простую жительницу, пришедшую подать жалобу. Словно Дилан никогда и не показывал ей Сотутское озеро и Кассиопею, кружащую в небе вверх ногами.

В его взгляде не было ни единого проблеска голода, ни даже капельки заинтересованности, с которой шериф с момента их первой встречи смотрел на Хоуп. В этом взгляде не было ничего. И лишь теперь, когда их отношениям пришел конец, она осознала, как же ей нравился этот интерес, какой желанной она чувствовала себя благодаря ему. В глазах закололо, и Хоуп провела ладонью по животу, словно пытаясь сдержать боль, причиняемую встречей с Диланом.

– В чем дело? – снова спросил шериф.

Глядя на него, она могла думать лишь о том, как сильно все еще любила этого мужчину и как мало теперь для него значила. Хоуп опустила глаза на бумажный хаос у него на столе.

– Несколько месяцев назад мне выдали запретительный приказ против человека по имени Майрон Ламбардо. – Она остановилась, нервно провела пальцами по мягкой коже пояса и приказала себе не плакать. – Это отчасти из-за него я приехала в Госпел. Мне нужно было убраться подальше от всей суматохи и переживаний из-за судебных слушаний. – Хоуп подняла взгляд. – Я увидела его, когда выходила из «М&С».

– Сегодня?

– Всего несколько минут назад.

– Что он сказал?

– Кажется, окликнул меня.

– Что еще?

– Он держал большой плакат с надписью «Сделай из Мики горячего красавчика».

– Ты уверена, что это был он?

– А кто же еще? – Дилан казался таким собранным, таким отчужденным. И хотя Хоуп считала, что такое невозможно, ее сердце разбилось еще немного.

– Как близко он стоял к тебе?

– По другую сторону парковки.

Шериф указал на стул напротив своего стола:

– Присядь, Хоуп.

Наконец он произнес ее имя – но лучше бы не произносил. Так стало намного, намного хуже, ведь она вспомнила все те случаи, когда Дилан выдыхал его… или шептал у ее шеи… или у ее губ.

– Я в порядке, – ответила миз Спенсер, но сделала шаг вперед.

Тэйбер несколько долгих секунд смотрел на нее, затем сел в свое кресло и что-то набрал на компьютере.

– Ты боишься, что он применит к тебе физическое насилие?

– Не совсем. Он никогда меня не трогал, но частенько угрожал сделать со мной «могильный камень». – Дилан поднял глаза. – Это такой прием из реслинга.

– Я знаю. – Шериф прочел что-то на экране, затем снова посмотрел на Хоуп и объяснил: – Когда Ламбардо последовал за тобой в Госпел, то нарушил условия запретительного приказа. Конечно, он всегда может заявить, что приехал сюда за чем-то другим, но сомневаюсь, что судья ему поверит.

– И что теперь?

– Я доставлю его сюда, и, в зависимости от того, когда его возьмут под стражу, Майрон предстанет перед судьей либо сегодня, либо завтра утром. Назначат сумму залога, а также дату слушания.

– Мне снова придется присутствовать на суде? – Хоуп совсем не хотелось опять проходить через всю эту нервотрепку.

– Зависит от ответа подсудимого. Он может признать свою вину, заплатить штраф и покинуть город.

Хоуп сомневалась в таком исходе дела.

– А ты не мог бы просто поговорить с ним? Его легко заметить в толпе. Майрон ростом ниже метра двадцати двух и немного похож на Патрика Суэйзи. Может, ты просто запугаешь его, и он уедет? – Но вряд ли страх перед Диланом заставит реслера покинуть город. С Майроном никогда не получалось просто.

Шериф откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди:

– Ну, если ты так хочешь, но тебе все равно следует подать жалобу. Просто на случай, если понадобится что-то предъявить прокурору.

Хоуп потерла лоб. Зря она сюда пришла. Майрон заплатит штраф и наутро сможет снова донимать ее. Разговор с Диланом ничего не дал и, в конце концов, принес гораздо больший ущерб ей – не гному. Майрон заплатит наличными, а вот для Хоуп видеть Дилана, слышать его голос и изнывать от любви к нему стоило еще одного отколовшегося кусочка сердца.

Она уронила руки, покачала головой и произнесла:

– Забудь. Видимо, этот маленький подонок может свободно изводить меня. – Слезы, что жгли с того момента, как она вошла в комнату, навернулись на глаза, и все стало размытым. Хоуп не знала, плачет ли от разочарования, что ничего нельзя поделать с Майроном, или от того, что мужчина, которого она так отчаянно любит, ничего к ней не испытывал. – Запретительный приказ для него ничто, так что просто не бери в голову.

Словно не в силах больше смотреть на посетительницу, Дилан снова уставился в монитор и, казалось, был полностью поглощен тем, что читал на экране.

Горькая слезинка соскользнула вниз по щеке с ресниц Хоуп.

– Просто забудь, что я была здесь, – произнесла она и почти выбежала из комнаты, прежде чем успела поставить себя в еще более неловкое положение.

Дилан проследил взглядом, как Хоуп выскочила из офиса, потом встал с кресла. Он было пошел за ней, но остановился. Шериф не знал, что сделал бы, если бы нагнал беглянку. Сомневался, что устоял бы и не притянул к себе, не уткнулся носом в ее волосы. Стоило ему узнать, что Миз Паинька в здании, как его тело тут же отреагировало. В груди сдавило. А ведь она еще даже не вошла в офис. Хоуп изумительно выглядела в простой белой рубашке и неимоверно тесных джинсах, что обтягивали ее красивую попку.

К счастью, шериф смог проигнорировать позывы собственного тела. Он держал себя в руках и относился к происходящему так, будто миз Спенсер была обычной посетительницей с улицы. Пока та не заплакала. При виде ее слез Дилан едва не вскочил с кресла и не бросился к ней. Даже после всего произошедшего она по-прежнему выворачивала ему душу наизнанку. Он все еще желал эту женщину.

Присев на край стола, шериф уставился на вставленные в рамки инструкции и награды за службу, развешанные на стене. Он вспомнил день, когда они с Хоуп отправились на Сотутское озеро, и она пошутила насчет того, что заявится в его офис и придумает жалобу, если просто заскучает по нему.

Десять минут назад, когда Хэйзел по внутренней связи сообщила, что миз Спенсер в приемной, воспоминания о том дне вспыхнули в голове с яркостью молнии. Воспоминания о руке Хоуп на молнии его «Левисов», ее языке у него во рту заставили Дилана задержать дыхание. Он гадал: неужели она выдумала предлог, просто чтобы повидаться с ним? Когда же понял, что она не шутит, то где-то в глубине души был чертовски разочарован.

Он скучал по Хоуп – вернее, той Хоуп, которую, как он думал, знал. Скучал по их разговорам. По звуку ее голоса, по запаху кожи. Ему хотелось снова заниматься с ней любовью, просыпаться и видеть ее голову на подушке рядом. Но, наверное, больше всего ему хотелось снова видеть ее лицо напротив за обеденным столом.

Дилан положил ногу на ногу и принялся изучать отутюженную «стрелку», спускавшуюся вниз по брючине. Как бы он ни скучал по Хоуп, как бы ни желал ее – недоверие было намного сильнее. И хотя он никак не мог соотнести Хоуп, которую знал, с Хоуп, которая работала на мерзкий таблоид, Дилан был уверен, что это все один и тот же человек. Она поставила преданность газете превыше их отношений. У нее была альтернатива: страсть разболтать большущую, сочную сенсацию и страсть к нему. И она выбрала не его.

Шериф прошел в угол комнаты и сдернул шляпу с вешалки. Теперь оставалось лишь забыть о миз Спенсер. Что он и сделает. Как только уладит ее проблему с Майроном Мялкой.

* * *

В три часа пополудни того же дня Майрон Ламбардо сидел на табурете в «Уютном уголке», с чавканьем жуя картошку-фри и заедая ее сандвичем с беконом, латуком и томатами. Пожалуй, ему случалось питаться и в худших забегаловках. И бороться в них тоже.

Какая-то дерьмовая музыка в стиле кантри-энд-вестерн лилась из старого автомата. Интересно, у них есть что-нибудь крышесносное, типа «Металлики»? В кафе никого не было, кроме повара, отправившегося в подсобку на перерыв, и официантки с длинной косой. Официантку звали Пэрис – Майрон прочел имя на бейджике и решил, что оно звучит экзотично. У нее были большие руки, широкие кости и большие груди. Как раз с женщинами такого типа ему нравилось бороться. Есть за что ухватиться. Официантка принесла ему еще колы и не пялилась на него, как на чудо морское.

– Спасибо, Пэрис, – поблагодарил Ламбардо и решил завязать беседу – вдруг удастся выудить какую-нибудь информацию? – Тебя назвали в честь того Парижа, что во Франции, или того, что в Техасе?

– Ни то ни другое. Маме просто понравилось имя.

– Мне тоже нравится. Звучит экзотично. – Майрон глотнул колы и спросил: – А ты давно здесь живешь?

– Всю жизнь. А ты откуда?

– Отовсюду и ниоткуда. Я профессиональный реслер и много разъезжаю.

– Ты реслер? – Глаза Пэрис расширились, и она раскраснелась от возбуждения. – Ты знаком со Скалой?

– Конечно, – солгал Майрон. – Мы близкие приятели.

– Правда? Он мой любимец!

Да все женщины любили Скалу – знаменитость. На какое-то время Майрон тоже урвал себе кусочек славы: пока был Мики-волшебным гномом, люди хотели с ним пообщаться. Ламбардо даже провернул несколько матчей в более высокооплачиваемых местах и смог сводить на свидания несколько цыпочек нормального роста. А потом эта сучка-репортерша, Хоуп Спенсер, превратила его в РуПола – и бац! все закончилось.

В двадцать шесть лет Майрон оказался не у дел. Он хотел вернуть себе прежнюю славу. Одна статья. Стоит этой Спенсер написать всего одну статью – и его репутация восстановлена. Пусть журналистка даст ему, что он хочет, и Ламбардо оставит ее в покое.

– А ты участвовал в боях Всемирной Федерации Реслинга?

– Не-а, но это моя мечта, – признался Мялка и зажевал картошку сандвичем. Очередная волна политкорректности, прокатившаяся по стране, уничтожила реслинг карликов. ВФР слишком боялись негативной реакции спонсоров матчей. Можно подумать, Майрон делал что-то не столь достойное, как борцы обычного роста! В последнее время он прикидывал, а не перебраться ли в Мексику, где мини-реслинг процветал? – Ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы выступать на ринге?

– Я? – Пэрис рассмеялась и прижала руку к сердцу. – Я никогда не смогла бы заниматься реслингом.

Майрон сосредоточился на ее руке и больших грудях.

– Конечно же, смогла бы, милашка. Готов поспорить, ты отлично смотрелась бы в спандексе. – Мялка перевел взгляд на покрасневшее лицо официантки. – Я бы сам с удовольствием поборолся с тобой пару раз.

– О, не думаю. – Пэрис посмотрела куда-то поверх его головы, и между ее бровями залегла морщинка. Собеседница явно встревожилась. – О нет, это же Дилан, – произнесла она.

Майрон оглянулся через плечо на высокого ковбоя, который как раз выбирался из шерифского «Блейзера».

– Голова моя два уха! – ругнулся Ламбардо. – Тебе придется меня спрятать. – Он соскочил с табурета, перемахнул через стойку, как через «коня» в спортзале, и приземлился по другую сторону. – Если спросит обо мне, не говори, что я здесь.

– Думаю, он пришел из-за того, что сделала я.

Майрон присел на корточки и прижался спиной к полкам за стойкой. Он надеялся, что Пэрис права. Надеялся, что шериф пришел не за ним. Мялка предостаточно наслушался о людях, гниющих за решеткой в захолустных городках, а среди знакомых реслеров ходили легенды о случае, когда Карлика Тэда арестовали в Оклахоме. Его тогда заставили танцевать, словно сопляка какого-то, да еще и распевать «The Lollipop Guild» перед толпой пьяных полицейских. Пожалуй, это даже вдвое унизительнее, чем когда тебя росчерком пера превращают в «голубого».

Майрон услышал, как дверь открылась, затем захлопнулась, и по линолеуму раздался тяжелый стук каблуков.

– Привет, Пэрис, – окликнул мужчина, стоя всего в полуметре от того места, где прятался реслер. – Как дела?

– Хорошо. Что будешь, Дилан?

– Ничего. Там снаружи стоит «мини-виннебаго» с лас-вегасскими номерами, и я ищу владельца. Его зовут Майрон Ламбардо, он ростом примерно сто шесть сантиметров. Ты его не видела?

– А что, он опасен?

– Просто хотел с ним побеседовать.

Повисла пауза, и Майрон задержал дыхание.

– Он был здесь до тебя, но уже ушел, – ответила Пэрис, и если бы Ламбардо не прятался под стойкой, то расцеловал бы спасительницу.

– И как давно он ушел?

– Где-то час назад.

– Не видела, куда он направился?

– Нет, – отозвалась Пэрис. И раз уж Майрон не мог ее поцеловать, то провел рукой по ее икре, под джинсовую юбку, благодарно похлопал официантку по колену.

– Ну, если еще раз его увидишь, то обязательно позвони в участок.

Пэрис снова замолчала, и Ламбардо задумался, собирается ли она его пнуть или сдать шерифу.

– А что он натворил?

– Нарушил запретительный приказ.

– В отношении кого?

– Миз Спенсер.

– О. – Вот теперь Пэрис и правда пнула Мялку.

– Что такое? – спросил шериф.

– Да ничего. Просто жука раздавила.

Майрон обхватил рукой ее бедро и держал, так, чтобы официантка не отвесила ему еще пинка. Она застыла на месте, и реслер ждал, не разразится ли Пэрис криками.

– Если увидишь его у «виннебаго», звони.

– Ладно.

Шаги удалились, дверь открылась и захлопнулась.

– Ушел? – прошептал Майрон.

– А ну убери руки из-под моей юбки!

Ламбардо медленно провел ладонью вниз по мягкому бедру к колену.

– У тебя потрясная кожа.

Пэрис отступила назад и посмотрела на него сверху вниз, словно Майрон и правда был жуком.

– Ты тут охотишься за Хоуп Спенсер.

– «Охочусь» – слишком сильно сказано. – Он встал и запрыгнул на стойку. Устроившись на краю, Мялка оказался почти лицом к лицу с Пэрис. – Мне просто надо, чтобы она кое-что для меня сделала.

– Что именно? Родила тебе ребенка?

– Черт, нет. Ненавижу эту дамочку.

Сердитое выражение лица Пэрис сменилось удивленным:

– Правда?

– Да. Она мне жизнь испортила.

– И мне. Стоило ей заявиться в город, как все мужики стали за ней гоняться.

– Это за Хоуп-то? Да она чересчур тощая.

– Ага, это ты только так говоришь.

– Нет. Мне нравятся фигуристые девчонки. – Майрон оглядел официантку с головы до ног. – Девчонки вроде тебя.

* * *

Хоуп сунула руки в прочные перчатки и вступила в бой с сорняками, разросшимися в старом розовом садике перед домом Доннелли. Послеполуденное солнце палило, нагревая голову даже через «гэповскую» бейсболку, а вокруг жужжали насекомые. Хоуп одела бежевые шорты и красный топ, а на все открытые участки кожи нанесла солнцезащитный крем и средство от комаров. На крыльце стояла большая накрытая кружка ледяного чая, а из CD-плейера доносилась песня Бонни Рейтт.

Прошло три дня с того момента, как Хоуп впервые заметила Майрона у «М&С». Больше она его не видела, зато слышала. Непонятно, откуда гном раздобыл ее незарегистрированный номер, но стал ей названивать и хотя никогда ничего не говорил, она знала, что это именно Ламбардо. Распознала его дыхание в трубке. Он вел себя так же, когда преследовал ее в Лос-Анджелесе.

Когда Хоуп рассказала об этом Шелли, подруга лишь отмахнулась и заверила, что тут не о чем волноваться. Но вызывающие мурашки по коже звонки не прекращались, и миссис Абердин предложила, чтобы Пол надрал задницу Майрону. Если бы все было так просто. По прежнему опыту Хоуп знала, что Ламбардо исключительно хорошо умел прятаться.

– Чего ты делаешь?

Миз Спенсер обернулась через плечо на двух мальчиков, шагавших через ее двор в одних только купальных шортах и ковбойских сапогах. Взгляд Уолли быстро метнулся в сторону большого, прислоненного к стене серпа, но Адам упорно смотрел под ноги.

При виде Тэйбера-младшего Хоуп почувствовала в груди маленький теплый огонек. Удивительно, насколько она была рада встретиться с Адамом. И насколько привязалась к нему за столь короткое время. К маленькому мальчику, который обожал камни и грубые словечки.

– Ребята, вы кремом намазались?

Уолли кивнул и снова спросил:

– Так чего ты делаешь?

– Пытаюсь вычистить эту клумбу с розами.

– Помощь нужна? – поинтересовался мальчуган.

При нормальных обстоятельствах Хоуп с радостью приняла бы любого, кто бы вызвался ей на подмогу.

– Нет, спасибо.

– Можешь нам заплатить, – продолжил Уолли, словно и не слыша отказа. – А мы бы хорошо поработали.

Хоуп посмотрела на Адама, и тот наконец оторвал взгляд от своих сапог и покосился на нее. Мальчик залился краской и отвел глаза, словно мучился от смущения и неуверенности.

– Я бы так и поступила, но не думаю, что отец Адама обрадуется, увидев его здесь.

– Ему все равно. Правда, Адам?

Тот покивал головой:

– Да, ему все равно, если я повыдергиваю твои сорняки.

Ага, так Хоуп и поверила.

– Вот что, – сказала она, не желая спорить, – вы пойдете поищете отца Адама и спросите у него разрешения. Если он даст добро, то я найму вас обоих.

– Хорошо, – одновременно отозвались мальчишки и кинулись через улицу.

Хоуп посмотрела им вслед. Вряд ли есть хоть малейший шанс, что ребята вернутся. Пока она занимала себя, выдирая кустарник, забивший садик под окном фасада, ее мысли вернулись к Майрону. Ранее позвонил кто-то из офиса шерифа и сообщил, что «виннебаго» Ламбардо исчез, и полицейские решили, будто реслер покинул город. Хоуп на такой трюк не купилась, но не стала ничего говорить. Последний раз, когда она обратилась за помощью, ее послали в офис Дилана. Уж лучше выдержать оскорбления от Майрона, чем видеть ничего не выражающее лицо шерифа.

Ламбардо изрядно доставал ее, но, по крайней мере, не причинял боли. Хоуп выдернула из земли большой сорняк и кинула его в кучу. Лучше мучиться от преследований чокнутого гнома, чем постоянно чувствовать, как от безразличия Дилана разбивается сердце.

Она подняла взгляд и увидела, как мальчики возвращаются.

– Папа Адама сказал, что все в порядке.

Хоуп поверить не могла, что Дилан позволил своему сыну общаться с ней. Не после того, как приказал держаться от Адама подальше.

– Он правда так сказал? – спросила она парнишку.

Тот посмотрел ей прямо в глаза и подтвердил:

– Ага, так и сказал.

– И он сказал, что ты можешь на меня поработать? Ты упомянул мое имя?

– Да.

Удивившись и испытав небольшое облегчение от мысли, что, возможно, Дилан все же не считает ее таким уж ужасным человеком, Хоуп стянула перчатки и бросила их на землю:

– Ну ладно. Идите за мной.

Хозяйка провела ребят в дом, выдала по паре розовых резиновых перчаток, в которых обычно мыла посуду, налила ледяного чая с большим количеством сахара, а потом они все вышли на улицу и принялись за работу. Уолли трещал почти без умолку, но Адам вел себя еще тише, чем обычно.

– Хоуп, а у меня к тебе вопрос, – заявил младший Абердин, выдирая сорняк чуть ли не с себя ростом.

Она подняла голову:

– Давай, но если мне не понравится, отвечать не буду.

– Ладно. – Мальчуган бросил сорняк в кучу. – Можно мне иногда брать твою машину?

Хоуп посмотрела на свой «порше», припаркованный на подъездной дорожке.

– Да. – Лицо Уолли растянулось в широкой улыбке и оставалось таким, пока соседка не прибавила: – Когда тебе исполнится шестнадцать, и ты получишь права.

– Ну вот… – вздохнул мальчуган.

А затем они с Адамом принялись за сорняк, который смогли вытащить только вдвоем.

Встав на колени у другой клумбы, в нескольких шагах от ребят, Хоуп украдкой наблюдала за Адамом. Она внимательно следила за ним, и в течение следующего часа мальчик поглядывал на нее каждый раз, когда думал, что та ничего не замечает. Он напряженно хмурил брови над зелеными глазами, словно изо всех сил пытался что-то понять.

– Хоуп?

– Да, Уолли?

– А почему у тебя нет детей?

Она уперлась руками в перчатках в бедра и посмотрела на ребят из-под козырька кепки. Как обычно с этими двумя сорванцами, Хоуп не знала, как же именно ответить на их вопрос.

– Это потому что ты не замужем? – захотел знать Уолли.

– Ты придурок, – наконец подал голос Адам. – Чтобы иметь детей, не обязательно жениться.

– Ну да.

– Вот тебе и ну да. Я ведь родился у мамы с папой, а они не женились, – заявил он, и Хоуп была рада, что мальчик наконец знает правду и вроде не переживает по этому поводу.

Уолли оглядел друга:

– Правда?

– Ага.

– Ох. – Оба мальчика вновь посмотрели на Хоуп, ожидая ответа.

– Ну, – начала она, решив сымпровизировать, – когда я была гораздо моложе, мне пришлось сделать операцию. После нее я не могу иметь детей.

Глаза Адама расширились:

– Тебе делали операцию? Где?

Хоуп встала и положила руку на живот:

– Вот здесь.

– Тебе больно? – поинтересовался мальчик.

– Больше нет.

Адам подошел ближе, не сводя глаз с ее живота, словно мог видеть сквозь майку:

– У тебя есть шрам?

– Ага.

– Ух ты! – Мальчик поднял голову, прядь волос упала ему на глаза. Его снова нужно сводить в парикмахерскую. – Можно посмотреть?

Хоуп протянула руку и убрала локон со лба Адама. Горячее солнце нагрело мальчугану голову, и это тепло миз Спенсер ощутила ладонью. И сердцем. Адам не стал уворачиваться или отодвигаться, и она улыбнулась ему:

– Пожалуй, нет.

– Ну вот…

Грузовик Дилана свернул с главной дороги на Тимберлайн-роуд, и Хоуп отряхнула пыль с колен. Интересно, сколько еще ее сердце будет реагировать на его появление? Она подошла к крыльцу и взяла чай, намеренно повернувшись спиной к шерифу. Хоуп не хотела видеть его и знать, что он смотрит на нее, но ничего не чувствует. Когда-нибудь это перестанет иметь для нее значение, и она тоже ничего не будет испытывать к Дилану. Так же, как сумела побороть чувства к бывшему мужу, но для такого нужно время, и это «когда-нибудь» уж точно еще не наступило.

– Пока, – хором попрощались мальчики и побросали на землю резиновые перчатки.

– Постойте, ребята. Вы забыли забрать свои деньги, – окликнула Хоуп, оглянувшись через плечо.

– Потом, – крикнул Уолли, и оба юных помощника, едва дождавшись, пока проедет грузовик, рванули с ее двора прямиком к Абердинам.

У Хоуп зародилось смутное подозрение, что ее надули. Что эти два паршивца смотрели ей в глаза и нагло врали. Пожалуй, Дилан не будет в восторге, и она всецело подготовилась, что шериф выскажется по этому поводу. Что-то вроде «я же велел тебе держаться подальше от моего сына»: он же решит, что она выуживала из Адама информацию для статьи.

Хоуп вернулась к работе у клумбы под окном и стала ждать Дилана. Не более чем через десять минут он прошествовал по дорожке, а затем через двор. Шериф по-прежнему носил рабочую форму – за исключением служебного ремня – в комплекте с зеркальными солнечными очками.

Хоуп выпрямилась и вытянула руку, словно желая остановить Тэйбера.

– Прежде чем ты станешь орать на меня, знай: я попросила Адама удостовериться, что ты не против, прежде чем нанять их полоть у меня сорняки. Они с Уолли убежали, чтобы позвонить тебе, а когда вернулись, Адам заверил меня, что ты разрешил ему работать у меня во дворе. – Она сняла перчатки и держала их в одной руке. – И на случай, если ты думаешь, будто я пыталась выведать у Адама информацию о тебе и Джульетт, я этого не делала. Честно говоря, мне плевать, что ты думаешь. – Последнее заявления было абсолютной неправдой, но, пожалуй, когда-нибудь оно станет соответствовать действительности.

Дилан перенес вес на одну ногу и посмотрел на хозяйку дома сквозь солнечные очки:

– Ты закончила?

– Думаю, в общем, да.

– Я пришел спросить, звонил ли тебе сегодня помощник Маллинс.

– Да, кто-то звонил.

– Значит, ты в курсе, что мы полагаем, будто Майрон уехал из города.

– Да, я знаю, что вы так считаете.

Дилан приподнял бровь:

– А ты с нами не согласна?

– Я знаю, что он не уезжал. Он мне звонил.

– И что он сказал?

– Ничего. Просто шумно дышал.

Губы шерифа недовольно изогнулись, и он подтолкнул двумя пальцами шляпу повыше на лоб:

– Ты опознала его дыхание?

– Он уже так делал раньше. Если только в городе не завелся еще любитель подышать в трубку, то это Майрон.

– Он мог звонить не из города.

Хоуп пожала плечами.

– Может быть. – Но она в этом сомневалась. – Подожди здесь, схожу за сумочкой. Адам убежал, прежде чем я успела ему заплатить.

– Забудь. Адам солгал, что звонил мне и спрашивал разрешения работать у тебя во дворе. Он не заслуживает платы за ложь. Его наказанием станет то, что он выдергивал твои сорняки задаром.

Хоуп такой подход показался суровым.

– Ты уверен? Он так трудился…

– Уверен, но на будущее: ему не нужно мое разрешение, чтобы работать у тебя.

– То есть ты не против?

– Нет. Что бы ни произошло между нами и невзирая на то, что ты сделала, я не верю, будто ты станешь расспрашивать Адама для газеты.

Видимо, это был комплимент. Вероятно, Дилан пребывал в ложном убеждении, что поступил красиво… придурок. Хоуп бросила перчатки на землю и подошла к шерифу, встав всего в паре сантиметров от него.

– Что я сделала? Я ничего не делала, и однажды ты поймешь, что ты… ты… – она настолько разозлилась и расстроилась, что не могла подобрать подходящего слова.

Уголок рта Дилана приподнялся:

– Что я – кто?

Он смеялся над ней. Он разбил ее сердце, а теперь смеялся над ней. Хоуп сложила руки под грудью и ответила:

– Неотесанный шериф, который не в состоянии найти одного-единственного гнома. Я поняла бы, если бы в городе проходил съезд Маленьких людей Америки, но это же не так. – Улыбка Дилана увяла, и миз Спенсер решила закрепить успех: – Неужели настолько трудно найти человека ростом меньше метра двадцати? Вряд ли он может смешаться с толпой.

– Вот что я тебе скажу, сладкая. Прежде всего, не обладай ты такой уникальной способностью обзаводиться друзьями, то тебя не преследовал бы гном.

Он назвал ее «сладкой», что только подогрело ярость Хоуп.

– Убирайся с моего двора!

– А то что? Позвонишь шерифу? Бери ручку и записывай номер: девять-один-один.

Упершись руками Дилану в грудь, Миз Спенсер толкнула его. Он не пошевелился, и она попыталась снова, пихнув так сильно, что ее каблуки оторвались от земли. Тело по инерции потянуло вперед, руки Хоуп скользнули по складкам форменной рубашки, и она врезалась в мощную стену груди шерифа с такой силой, что воздух вышибло из легких.

Дилан перехватил Хоуп за талию и несколько долгих секунд держал ее так, будто собирался оттолкнуть прочь. Она видела свое отражение в его очках, уловила проблеск собственного шока и удивления, а затем Дилан обнял ее и заставил подняться на цыпочки. Он пробормотал что-то насчет того, что ему пора уходить, но вместо этого опустил голову и поцеловал. И как всегда, кожу Хоуп стало покалывать, а по нервным окончаниям побежали мурашки. Дилан накрыл ладонями ее попку и прижал к своему теплому телу. Он так давно этого не делал, а Хоуп так по нему скучала. Скучала по его ласкам, по запаху его кожи. Их языки соприкоснулись, и поцелуй стал огненным.