Текст книги "Драконы ночной смены (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Аарон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6

Несмотря на наши старания, мы все-таки просто поспали. Уточню: это была не моя вина. Я была готова, но Ник уснул, как только лег. Отключился посреди поцелуя. Если бы я не переживала за него, это было бы смешно. Я не знала, что Геймскипер заставлял его делать между боями, но бедняга вырубился, как мертвый. И он был ранен сильнее, чем я думала.

Он уснул, и я попыталась снять его броню, чтобы ему было удобнее. Оружие и сапоги снять было легко, но когда я попыталась расстегнуть его бронированную куртку, я поняла, что кто-то приклеил ее к бинтам под ней. Я не знала, помогало это ранам или мешало куртке двигаться, чтобы случайно не открыть раны, но не собиралась портить то, что там сделали.

Наверное, так было даже лучше. Я тоже устала. Не так сильно, как Ник, но я легко уснула рядом с ним, хоть мы и лежали неудобно. Он был больше, уснул первым и занял большую часть дивана. Мне пришлось втиснуться в щель между ним и краем, но я слишком устала и была слишком рада, чтобы возражать. После стольких недель беспокойства, казалось, моя жизнь стала налаживаться. Не исправилась пока что, но я уже была на пути к этому.

Эта надежда отправила меня спать как ребенка. Я проснулась пять часов спустя от своего будильнике. Ник дернулся рядом со мной, в панике огляделся, а потом его глаза нашли меня.

– Эй, – сказал он, тут же расслабившись.

– И тебе эй, – ответила я, склонилась, чтобы поцеловать его, а потом схватила телефон с пола, чтобы выключить настырное гудение. – Мне нужно на тренировку.

– Уже?

– Не немедленно, – я устроилась рядом с ним. – Если я не покажусь через десять минут, меня отругает богиня на месте, но я не раздевалась прошлой ночью, так что сэкономила время.

– Ммм, – Ник зарылся носом в мои волосы.

– Можешь остаться, если хочешь, – предложила я. – Тут нет еды, но есть вода, и тут безопасно.

Ник задумался на миг, а потом покачал головой.

– У меня проверка утром. Они хотят убедиться, что я могу биться ночью.

– А ты можешь? – нервно спросила я, постучав пальцами по его груди в куртке.

– Я в порядке.

Я посмотрела на него, и Ник вздохнул.

– Урон от прошлого боя зажил не так быстро, как я хотел бы, но я буду в достаточно хорошей форме к ночи. Один из плюсов работы на Геймскипера – он не дешевый. Они вызывают меня рано, чтобы я мог окунуться в резервуар оживления.

Я присвистнула. Резервуары оживления были дорогими. Насыщенные полезными веществами ванны обычно использовали в критических случаях, например, для очень рано родившихся детей или миллиардеров, которым было за шестьдесят. Такое не ожидал найти на арене в Подземелье, но, чем больше я об этом думала, тем больше в этом было смысла. Я не следила за кровавым спортом, но нужно быть глупым и ужасно невнимательным, чтобы пропустить рекламу Геймскипера. Большие бои по выходным приносили ему миллионы. Такие деньги требовали поддерживать талант в лучшей форме, и хоть мне не нравилось думать о Нике, как о чьей-то вещи, я была рада слышать, что с ним хотя бы хорошо обращались.

Мы лежали неподвижно какое-то время. Не говорили, а слушали дыхание друг друга. Я могла лежать так с Ником вечно, но через пять минут будильник зазвонил снова, в этот раз мелодия была противной, и я заставила себя слезть с него со стоном.

– Это последнее предупреждение.

Ник вздохнул и тоже сел, потянулся за обувью и оружием, которые я убрала к краю дивана. Когда он обулся и вооружился, он поднялся на ноги.

– Увидимся вечером?

– Я буду там, как только откроются двери, – пообещала я, встала на носочки и поцеловала его в последний раз. – Удачи.

Он поймал меня и поцеловал в ответ, прижал мое тело к своему на короткий миг, а потом отпустил меня и пошел к моей двери. Он собирался повернуть ручку, когда я пришла в себя после романтических мыслей.

– Постой!

Ник замер и в смятении оглянулся.

– Тебе лучше так не делать, – я поспешила убрать его ладонь с моей входной двери. – Мы парим в пустоте, искажающей разум, которая не должна существовать. Туда идти невесело.

Он нахмурился.

– Как мне тогда выйти?

– Ну-ка, – я сжала ручку и замерла. – Кхм, куда тебе нужно?

– К тому странному ресторану, где ты была прошлой ночью, – сказал Ник. – Я оставил свою машину на Земле любви.

Я уставилась на него. Ник оставил свою машину на Земле любви, чтобы побыть со мной. Знаю, это не звучало как подвиг, но туристические места в СЗД были известны кражами. Оставлять что-то без присмотра там было как просить это украсть или испортить, и Ник оставил свою любимую черную машину там на ночь. Ради меня.

– Она на высокой парковке, – сказал он, когда молчание затянулось. – Я не собирался…

– Шш, – я прижала палец к его губам. – Не порти момент.

Он кивнул, выглядя растерянно. Все еще вздыхая от его бескорыстного романтического поступка, я повернулась к двери и сосредоточилась на картинке, с которой попала в тот район прошлой ночью. Я пыталась вспомнить детали, когда поняла, что могла сделать лучше. Я еще не пробовала этот вариант заклинания, но я использовала его на калитке ограды прошлой ночью, вряд ли могло что-то пойти не так.

Я отогнала старую картинку из головы и сосредоточилась на новой. Ее я знала намного лучше. Когда я четко представила ее, я повернула ручку и толкнула, широко улыбаясь, когда дверь моей квартиры открылась не на людный тротуар с туристами, а в салон машины Ника.

– Та-да!

– Ого, – он был впечатлен. А потом нахмурился. – Погоди, как это работает? Твоя дверь выше моей машины. Это невозможно физически.

– Невозможно, – сказала я. – Но для магии такое по зубам, тут это важно.

Ник двадцать секунд думал об этом, а потом пожал плечами и забрался в свою машину.

– Знаешь, – сказала я, когда он сел за руль. – Если подумать, я могла бы открыть дверь в твою квартиру. Тогда мы провели бы прошлую ночь в кровати, а не на диване.

– Я не стал бы менять ничего в прошлой ночи, – он показал редкую улыбку. – Но это хороший план на следующий раз.

От того, что он хотел сделать это снова, мое сердце трепетало. Это ощущалось глупо, ведь Ник всегда ясно давал понять, что хотел видеть меня рядом, но я не привыкла быть в чьей-то жизни так. Если вспомнить, что два месяца я скрывалась, Ник был самыми долгими моими отношениями. Это был новый опыт. Разве можно было винить меня за радость?

– Нет, – сказала Сибил в моем ухе. – Но ты сильно опоздаешь, если не будешь шевелиться.

Ворча из-за ответственных ИИ, убивающих радость, я помахала Нику на прощание и закрыла дверь. Когда я повернулась, чтобы убедиться, что все взяла для тренировки утром, я заметила папу на пороге спальни. Настоящего, а не призрака, как прошлой ночью.

– Эй, ты снова в своем теле! – я подошла и схватила сумку со стола на кухне. – Как ты это сделал?

– Просто вошел в тело, – кратко сказал он. – Это мое тело.

Я думала, это было куда сложнее, но:

– Хорошо, что это работает, – я повесила сумку, поправив ремешок на груди, с радостью, которую ничто не могло разбить. Хотя папа пытался.

– Где твой преступник?

– Его зовут Ник, он не преступник, и у него дела, – сказала я, не дав ему испортить мне праздник. – Кстати, мне пора на тренировку к шаману. Я принесу тебе оттуда овощи или что-нибудь еще.

– Никуда ты без меня не пойдешь, – строго сказал Ён. – Огонь, который ты дала мне прошлой ночью, уже угасает. Я едва смог забраться в свое тело этим утром.

– Тогда вылезай оттуда, – предложила я. – С телом у тебя силы кончаются быстрее, чем когда ты дым.

– Может, – признал он. – Но я лучше быстрее потеряю силы, чем буду существовать лишь отчасти как призрак.

Это было логично. Я обещала, что буду поддерживать его огнем, пока его огонь не вернется, и хоть мне не нравилось, что он ругал Ника, папа ушел в свою комнату прошлой ночью без споров. Это потрясало, если говорить о нем, но пока я тянулась к парящей магии, чтобы подтолкнуть его, чтобы удержать его дома, пока я не вернусь с обучения, я поняла, что все делала не так.

– Есть идея лучше, – сказала я, сжала ладонь папы. – Идем, сводим тебя к доктору.

– Какому? – его голос звучал почти нервно, когда я потянула его к двери.

– Она, скорее, колдунья, – я рассмеялась. – Но она лучшая.

От этого он насторожился сильнее, но я уже сжала ручку двери, повернула магию, чтобы открыть портал в одно направление, о котором мне не нужно было думать.

* * *

Вряд ли доктор Ковальски была бы счастливее, если бы я вернула ее к жизни. Как только я привела папу в ее кухню, она напала на него. Пока я ела привычную миску пшеницы – без соли, сахара или молока, только зерно и печаль – она двигалась вокруг него, тыкала и тянула за отца, пока он не показался готовым стать дымом, чтобы просто уйти. Если бы она была кем-то другим, она уже была бы горсткой золы, хоть у отца и не было толком огня. Но, в отличие от моей первой встречи с доктором К., отец явно видел, что она была лицом богини. Даже если бы он был прошлым собой, он не мог бы ее одолеть. Судя по их лицам, они оба знали это.

– Это просто чудесно, – радостно сказала доктор Ковальски, подтащила стул, чтобы забраться и заглянуть в глаза отцу. – Ты использовала его проклятие как точку входа. Это гениально! Ты сама это придумала?

– Дух Драконов помогла, – сказала я, собирая в миску как можно больше черники, надеясь, что так завтрак получит хоть какой-то вкус. – Но общая идея была моей.

Доктор Ковальски гордо вдохнула.

– Как хорошо, – радостно сказала она, сунула пальцы в рот моего папы, чтобы проверить его зубы. – Но как ты смогла подражать огню дракона? Это другая форма выражения магии.

Я хотела описать ей детали, ведь шанс похвалиться был редким, но Дух Драконов просила, чтобы то, что было с огнем папы, осталось скрытым.

– Я просто крутила магию, пока она не стала ощущаться правильно, – сказала я.

– Скрутила сущность дракона? – наставница улыбнулась так широко, что ее глаза пропали в морщинах. – Я знала, что у тебя талант!

Произошло не это. Я ничего не смогла бы, если бы дух не дала искру, которую я скопировала. Но даже с ее помощью я сама поняла, как превратить магию города в огонь дракона, так что я была достойна похвалы. Но пока я радовалась впечатленному тону доктора Ковальски, мой отец был в смятении.

– Опал, – сказал он, когда доктор Ковальски вытащила руку из его рта. – О чем она говорит?

– Ты не знал? – ответила я с праведным гневом, накопленным за двадцать шесть лет. – Я – прирожденная шаманка.

Ён не был впечатлен.

– Что?

– Прирожденная шаманка, – повторила доктор Ковальски, сжала его длинные черные волосы, чтобы проверить их силу. – Она инстинктивно понимает, как работать с магией в ее свободной форме. У нее потенциал и талант, если она продолжит и дальше так развиваться. Конечно, она уже добилась бы многого, если бы ее раннее обучение не было таким бездарным.

– Оно не было бездарным, – гневно сказал Ён, вырвав свои волосы из ее хватки. – У нее были лучшие наставники в мире!

Доктор Ковальски фыркнула.

– Кто назвал их лучшими? Кучка тауматургов-академиков, ослепленных своими предрассудками, не замечающих, что их методы подводят их? Ха! Они были дураками, раз пытались учить ребенка. Маги не просто так не учатся до десяти лет. Магия требует, чтобы человек достиг определенной стадии духовного развития, стал осознавать себя. Если начать слишком рано, это может навредить еще развивающейся душе ребенка. Это глупо.

– Опал не была в опасности, – возразил отец. – Она была создана гением. Другие дети…

– То, что она родилась с сильной тягой, не означало, что у нее была способность управлять ею. Она сказала, что ее обучение началось в пять. Пять! Чудо, что она не сожгла себя еще тогда, хотя она была близка, когда я нашла ее.

Отец в смятении посмотрел на меня, но я просто пожала плечами. Что я могла сказать? Она была права.

– И это даже не худшее, – сказала доктор Ковальски, грозя пальцем перед лицом папы. – Будто ваших «лучших учителей в мире», позволяющей пятилетней колдовать, было мало, они заставили ее учить тауматургию, хотя она явно не сторонница дисциплины. Хороший учитель изменил бы урок под ученика, особенно, под такого уязвимого, как ребенок, но ваши идиоты били ее об стену и обвиняли ее, когда она ранилась! Что за дураков вы нанимали?

Ён отпрянул на шаг.

– Я… все звали их лучшими.

– Вам стоило внимательнее следить за происходящим в вашем доме, – ругалась она. – То, что вы дракон, не оправдание! Вы приняли человеческого ребенка, значит, вы в ответе за ее развитие. Вы должны были видеть, что у нее были проблемы, и направить ее к ее естественному таланту, но сделали ли вы это? Нет! Вы решили, что она была птицей, бросили ее в воздух и сказали лететь, даже не проверив, а она могла оказаться рыбой!

– Я не знал, что она могла быть рыбой, – возмутился Ён. Он был в смятении. – И я даже не знаю, о чем мы уже говорим.

– Ясное дело, – буркнула доктор Ковальски. – Глупые драконы всегда думают, что знают лучше.

Папа отпрянул на шаг, и я чуть не подавилась зерном. Я еще не видела, чтобы Великий Ён был так растерян, и это было бесценно. Но, хоть мне это нравилось, я привела папу сюда не для укоров.

– Доктор Ковальски?

Моя наставница хмуро оглянулась, и я указала на папу.

– Вы правы во всем, но вряд ли он в ближайшее время повторит ошибку с другим ребенком-магом, так что можете посмотреть на его магию и сказать, могу ли я как-то ускорить преобразования:

– Что не так с тем, что ты делаешь? – спросила она, гнев пропал из ее голоса, ведь мы уже не обсуждали грехи отца против юных магов. – Я слышала, вчера он был еще в коме, так что у тебя серьезный успех.

– Но этого мало, – я быстро рассказала ей о его дымчатой форме, и как моя душа болела, когда я передавала магию ему. – Я ощущала такое при отдаче, но я не бью себя магией! Я идеально передаю ему безопасное количество магии, хотя этого едва ему хватает. Мне нужно, чтобы он накопил силы, а не постоянно расходовал их, но я переживаю, что вывихну душу снова, если отдам больше сил.

– Во-первых, хорошо, что ты слушаешь свое тело, – гордо сказала доктор Ковальски. – Насчет твоей проблемы – боль, которую ты чувствуешь, наверное, связана не с объемом магии, а с тем, что ты передаешь ему огонь дракона или нечто близкое. Как другие формы магии, огонь дракона верен своей натуре, и это означает, что он обжигает. Ты – не дракон, так что ты не можешь удерживать большое количество огня дракона без боли.

– О, – я смутилась. У нее это звучало очевидно. – И что мне делать?

– Не знаю, – она нахмурилась. – Давай я сверюсь с книгами и поищу ответ. А ты пока что займешься поливом, ладно? Овощ для сегодня на столе.

На столе было много овощей, но она могла говорить лишь об одном.

– Вы про это? – спросила я, поднимая мускатную тыкву размером с мою руку.

– Да, – доктор Ковальски пошла к своей библиотеке. – Полей все. Долгое время не было дождей, и осень становится жарче с каждым годом.

Я убедила ее, что все полью, но она вряд ли слышала. Она уже забиралась по встроенному книжному стеллажу, чтобы снять огромный академический том с таким длинным названием, что оно занимало весь корешок книги. Радуясь, что моя проблема была в хороших руках, я схватила тыкву и пошла наружу, наполнила ее магией, а потом вытащила из нее силу и придала облик огромной ладони, которая смогла схватить бочку для дождя, стоящую на углу дома. Наполнив тыкву магией еще раз, я представила лейку, подняла ладонь над головой, чтобы создать мерцающий барьер из магии, полный дырочек.

Получился перевернутый дуршлаг, накрывший весь сад. Когда магия приняла облик, который я хотела, я перевернула первое заклинание на второе, и вода из бочки потекла по барьеру, проваливаясь в дырки на сад, прямо как дождь.

Трюк был отточенным за недели, которые я занималась этим почти каждое утро. Когда я опустошила первую бочку и повернулась за следующей, я увидела, что отец наблюдал из заднего хода дома с потрясением на лице.

– Это было чудесно, Опал.

Я пожала плечами, смущенная, что такая мелочь впечатлила его. Комбинация бочки и дуршлага для создания дождя была сложной для меня, но настоящий маг легко полил бы так сад.

– Доктор Ковальски – хороший учитель.

– Мне уже сказали, – Ён сел на крыльцо, горько вздыхая. – Я на самом деле думал, что делал для тебя как лучше.

– Знаю, – я перевернула следующую бочку на дуршлаг из магии. – Но ты все равно ошибся, хотя я знаю, что не специально.

– Я хотел, чтобы ты раскрыла свой потенциал, – он отчаянно пытался защититься. – Даже когда ты не справлялась, я не хотел, чтобы ты сдавалась или думала, что я сдался с тобой. Потому я заставлял учителей давить на тебя.

– Я знаю, что ты хотел как лучше, пап, – раздраженно сказала я, сосредотачиваясь на работе. Было весело, когда доктор Ковальски ругала его, но я не хотела этот разговор. Старая Опал была бы рада рассказать ему, как плохо мне было от этого давления, но мне нравилось, что я хоть раз не была в ярости из-за отца. Вчера мы совершили хороший прогресс, и я не хотела спада. И крики из-за ошибок прошлого никогда не шли нам на пользу. Да, он почти во всем ошибся, когда дело касалось меня, но я уже не была малышкой, взрывающей тыквы. Я была взрослым магом со своими талантами, и я становилась лучше с каждым днем. Этого хватало. Я была готова идти дальше, когда папа открыл рот и сказал то, что я не ожидала от него услышать:

– Прости.

Я застыла. Замерла, как камень, посреди тропы в саду. Я слышала, что люди замирали от шока, но я не понимала до этого, что это был настоящий физический феномен. Когда я смогла развернуться, отец сидел на заднем крыльце дома, опустив голову, худые плечи склонились, как у старого побежденного мужчины.

– Одна из самых больших опасностей для дракона – жить прошлым, – сказал он тропе из гравия под его дешевыми сандалиями. – Эта слабость погубила моего отца. Ему было почти десять тысяч лет, он должен был знать лучше, но все еще видел людей лишь добычей, которую нужно было гонять и поглощать. Он не видел то, что видел я, не замечал их прыжки в разуме, упорстве и изобретательности. Он не приспособился, потому не подозревал ничего, когда я с древними смертными заманил его в глубокую воду, где сам и ждал его.

Я знала, куда вела история.

– Ты убил его.

Ён кивнул, сжал пальцы, словно вспоминал, как это ощущалось.

– Он заслуживал смерти. Он не менялся, был горделивым и слабым. Старый змей, который не смотрел, что мир изменился, и что его сын был не таким. Когда я съел его огонь, я поклялся, что не буду таким глупым. Не повторю его ошибки. Но повторил.

Он посмотрел на меня. Я нервно глядела на него, не зная, что происходило, так что не опустила даже пустую бочку, которую еще держала магией в воздухе. Отец говорил о прошлом все время, но не о своем. Он мог рассказать полную историю каждой страны в мире, но не рассказывал мне это.

– Я думал, что знал, что для тебя лучше, – продолжил он так тихо, что я едва слышала из-за ветра среди деревьев. – Ты была странным эмоциональным созданием. Тебя нужно было направить. Я думал, что давал тебе это. Думал, что знал, что это было. Когда я смотрю на тебя сейчас – на то, что ты сделала, на что способна – я понимаю, что совсем тебя не знаю.

Он звучал так печально, что мне стало не по себе. Это было странно, ведь я этого и хотела. Я хотела, чтобы он понял, что я уже не была маленькой. Я просто не была готова к тому, как это его расстроит.

– Дело не в том, что ты меня не знаешь, – я опустила пустую бочку. – Просто я уже не ребенок. Смертные меняются. Мы взрослеем.

– Я знаю, – с гневом ответил он, сжал костлявые кулаки на коленях. – Я – Ён из Кореи! У меня больше смертных, чем у многих драконов – золота. Я растил и защищал свою империю без клана больше тысячи лет, понимая то, как быстро могут меняться люди. Я знаю, как смертные растут. Просто… – он вздохнул. – Я не видел этого в тебе. Та же упрямая слепота, которую я презирал в отце, была все это время в моих глазах, и я не замечал, потому что не хотел видеть. Я хотел, чтобы ты всегда оставалась счастливым маленьким щенком у моих ног.

– Но я никогда не была такой, – разозлилась я. – Ты всегда звал меня щенком, но я не питомец!

– Я тебя такой и не видел.

– Тогда почему обращался как с питомцем?

Отец снова вздохнул.

– Так было безопаснее.

Я растерянно нахмурилась, а отец провел ладонями по лицу.

– Я не считал тебя ниже, – сказал он терпеливо и печально. – С момента, как твоя мать вручила тебя мне после твоего рождения, я считал тебя своим ребенком. Лучше своего, ведь мой был бы таким, как драконы, как я. Предатели, желающие мои земли, мой огонь и мою голову. Ты была человеком, и я мог свободно заботиться о тебе, сколько хотел, без страха предательства.

– Но ты видел меня как меньшее, – возразила я. – Ты «ценил» меня, только потому что думал, что я была слишком слаба, чтобы ранить тебя. Потому что я была безопасной. Разве этим ты не считал меня ниже?

Глаза отца расширились от удивления, я потом он покачал головой с отвращением.

– Как я и сказал, – пробормотал он, – я был слепым. Слепым и глупым, и я все еще раскрываю, как далеко тянулось мое неведение, – он посмотрел на землю снова. – Как верно сложилась, что ты разбила меня. Карма движется по кругу.

Я закатила глаза.

– Кто теперь ведет себя глупо? – я подошла и плюхнулась на крыльцо рядом с ним. – Я тебя не разбивала. Ты пытался запереть меня в клетке, и я отбивалась. Не буду извиняться за то, как защищалась, но это не значит, что нам суждено быть врагами. Если в этом есть карма, то это твои плохие поступки кусают тебя за хвост. К счастью, есть простое решение. Если не хочешь, чтобы я боролась с тобой, хватит заставлять меня делать то, чего я не хочу. Дай мне решать, что для меня лучше, и, может, мы перестанем кусать друг друга каждый раз, когда появляемся в поле зрения.

Тень улыбки появилась на губах отца.

– Это было бы приятной переменой.

– Точно, – согласилась я. – Мне не нравится все время с тобой ссориться, но я не могу одна все изменить. Я уже выросла, но, чтобы это сработало, тебе тоже нужно вырасти. Если я твоя дочь, ты должен относиться ко мне, как к дочери. Как к семье, а не как к «щенку» или «сокровищу», которыми ты владеешь.

Отец нахмурился.

– Уверена, что хочешь этого? Моя история с семьей не из счастливых.

– Семья такая, какой ее сделаешь, – возразила я, глядя ему в глаза. – Мне плевать на Белую Змею или гадости, которые ты мог творить тысячу лет назад. Для меня важны мы, тут и сейчас. Я и мама – семья, которую ты выбрал. Но если ты зовешь меня своим отцом, то и веди себя как отец. А не как дракон, закатывающий истерику из-за пропавшего камня.

Я ожидала, что он разозлится на последние слова, но папа сегодня был полон сюрпризов, потому что он улыбнулся.

– Вот не думал, что мне понадобится лекция о семье, – отметил он. – Хотя я это заслужил. После произошедшего нужно быть идиотом, чтобы не видеть, что ты уже не та девочка, которая сбежала из Кореи, но я такой, видимо. Идиот. Я сделал себя слепым, потому что мне нужно было верить, что ничего не изменилось. Что мы могли вернуть, как все было, если я обуздаю тебя. Но это не вернуть, и в глупых попытках удержать тебя с собой в прошлом я только сильнее оттолкнул тебя.

– Но еще можешь дотянуться, – я придвинулась ближе. – То, что мы не можем вернуть так, как было, когда я была ребенком, не означает, что все потеряно. Посмотри на нас сейчас! Мы говорим как нормальные люди. Это хорошее начало, и если мы продолжим так, станет еще лучше. Уверена, будет не так просто, но я готова попробовать, если ты готов.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Ты попробовала бы?

– Конечно, – я легонько ущипнула его за руку. – Ты – еще та заноза в боку, но у меня есть только такой папа.

Теперь он оскорбился.

– Рад, что ты считаешь, что я достоин усилий.

Я ухмыльнулась.

– Ты знаешь, как я люблю восстанавливать вещи. Ты можешь быть моей картиной, покрытой грязью, которые все считали мусором, пока я тебя не выкопала, очистила и продала на аукционе за миллионы.

Отец нахмурился от такого сравнения. А потом вдруг засмеялся. Но не иронично или высокомерно, а согнувшись, с дрожащими плечами, от души. От этого вида я опешила. Отец всегда был гордым и сдержанным, вел себя как подобает дракону. Я и не думала, что он мог смеяться не как злой властелин до этого момента, что доказывало, что не только Ёну нужно было обновить взгляд на мир.

Если я хотела, чтобы он относился ко мне, как к дочери, а не камню, то и мне стоило перестать воспринимать все, что он делал, как манипуляцию дракона. Я не была питомцем, но и он не был монолитом, какой я помнила из детства. Если я хотела узнать настоящего Ёна, мне нужно было перестать агрессивно реагировать на все, что он делал, и начать замечать то, что было перед моими глазами. И сейчас я не видела ничего плохого. Да, этот хаос был его виной, но мы оба теперь хотя бы понимали, что его попытки управлять мной были неправильными. Это было большой переменой, и хоть сутки положительного общения не могли перевесить десятки лет ужасного поведения, впервые в своей взрослой жизни я ощущала, что мы снова могли помириться.

Глупо, но я всегда была оптимисткой. Верить, что папа не будет ужасным, было рискованно, но если мы сможем так продолжать, он мог стать добрым отцом, которого я бы любила, а не властным, которого я боялась.

– Думаю, у нас произошел прорыв, – я встала на ноги. – К сожалению, мне нужно работать, пока моя наставница/богиня не поймала меня на отлынивании.

– Понимаю, – отец тоже поднялся. – Тебе помочь?

Я посмотрела на него, не понимая.

– Ты про сад?

– Знаю, великие драконы обычно не опускаются до труда руками, но несколько месяцев были унизительными, – он оглядел двор. – Что мне делать?

Так я занялась прополкой сорняков с Драконом Кореи. Хоть он ворчал из-за труда, он был поразительно хорош. Пока я рылась и задевала растения, папа вытаскивал побеги сорняков с навыками фермера. Когда я пошутила над этим, он рассказал, как в тридцать лет – видимо, ребенок по стандартам драконов – он защищал свою любимую деревню смертных, живя с ними, как помощник на ферме, говоря отцу, что он практиковал удерживать облик человека для охоты. Прошлый Ён обрадовался, что его сын проявил инициативу и согласился пощадить деревню, пока тот тренируется там, и так отец «тренировался» быть фермером девяносто семь лет.

– Правда? – я уставилась на него. – Ты был фермером в Каменном веке девяносто семь лет?

– Это был не Каменный век, – сказал сухо он. – У нас были железные инструменты. Но я был фермером, и это было не так плохо. Земля тогда была чище. Плоды хорошо росли, и скот был вкусным. И я впервые в жизни был не под контролем отца.

– Не представляю, как это, – с сарказмом сказала я.

– И не можешь, – ответил серьезно Ён. – Мой отец был очень традиционным. Он обходился с детьми в старом стиле: как со слугами и солдатами. Если мы хорошо себя проявляли, он давал нам долю добычи. Если мы ослушивались, он убивал нас.

– Нас? – повторила я, уже не смеясь. – Сколько вас было?

– Сначала четырнадцать, – он продолжил полоть. – Но когда я убил отца, остались только я и Белая Змея. Я – потому что был самым старшим и сильным, а сестра – потому что была трусихой, умеющей подкупать, – он прищурился. – Нашего отца легко можно было подкупить.

– Наглый тип, – я сжала вырванные сорняки в кулаках. – Ты… скорбел по братьям и сестрам?

– Нет, – тут же ответил Ён. – Они все были гадами, которые радостно съели бы меня заживо. Если бы отец не убил их, это сделал бы я. Только так можно было бы жить в безопасности. Я был достаточно глупым, чтобы оставить Белую Змею в живых, и смотри, как все обернулось.

Я покачала головой. Конечно, отец странно воспринимал концепт семьи. Кланы драконов звучали ужасно. Но это хотя бы объясняло, почему он растерялся из-за моей реакции на его контроль. По сравнению с тем, как его растили, папа был щедрым.

– И что случилось с твоей деревней?

– После того, как я съел отца и стал Великим Ёном, я сделал ее своей крепостью, – гордо сказал он. – Наша вилла в горах стоит на месте деревни, и часть моих работников – потомки тех фермеров.

Его люди были безумно верными, и я верила его словам.

– У меня есть древние сестры или братья среди фермеров?

– Нет, – сказал он. – У моих супруг раньше были дети, но только тебя я назвал своим ребенком.

– Почему?

Он смотрел на меня, и мои щеки горели. Я не хотела так это выпалить, да и не нужно было. Он много-много раз говорил, что я была его единственным ребенком. Но, чем больше я узнавала о папе – узнавала от него, а не из историй мамы, восхваляющих Ёна – тем поразительнее это ощущалось. Ён славился своими смертными. Хотя некоторые считали это позором. Но он не скрывал, что предпочитал общество людей драконам, и потому не было ясно, почему он ждал так долго, чтобы завести своего ребенка. Он притворялся фермером почти век! Я ожидала, что у него был целый каменный дом детей за годы, но так не было, и…

– Почему? – повторила я. – Почему ты решил сделать меня?

– Потому что твоя мать хотела тебя, – просто сказал он. – И я хотел ее счастья.

Я не могла в это поверить.

– Ты сделал все это ради мамы?

– Да, – он нахмурился. – Ты должна понять. Почти век назад многие дети людей не выживали дальше пяти лет. Зачем мне рисковать, вкладывая себя во что-то, что скорее всего умрет? И детей я нахожу отвратительными.

– Вот это да.

Ён пожал плечами.

– Это правда. Но в этом веке забота о здоровье продвинулась, научились редактировать гены, и я решил, что пора рискнуть. Люди были у меня, сколько я себя помнил, включая многих ценных супруг, но у меня не было дочери. Я подумал, это будет уникальный опыт, это запомнится на поколения. Я не ожидал, что полюблю тебя.

Сорняки выпали из моих рук.

– Что?

– Знаю, – он хмуро посмотрел на сорняк, который вырывал из земли с умелой точностью. – Это было глупо, чтобы дракон привязался к такому беспомощному и нелогичному маленькому созданию. От этого было больше проблем, чем от каких-либо решений в моей жизни. От этого все еще проблемы, но я принял бы глупо это же решение, даже зная то, что я знаю сегодня.

Я не верила ушам. Нет, я верила тому, что причинила отцу проблемы, но остальное застало меня врасплох. Я всегда знала в душе, что у отца была симпатия ко мне, но я думала, что как к сокровищу. Предмету. Я не думала, что он ценил меня и нормальным образом.

– Ты меня любишь.

Предложение звучало как вопрос, и отец нахмурился.

– Конечно, люблю. Иначе зачем я так страдал бы ради тебя?

Это был хороший аргумент, но:

– Ты так не говорил раньше!

– А зачем? – буркнул он. – Я только что сказал тебе, что это было слабостью, а кому нравится показывать слабости? И я не видел смысла отмечать очевидное. Это лишнее.