Текст книги "Чужой для всех. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Rein Oberst

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Майор, вы знаете то, что не знает еще ваш фюрер? – доброжелательно спросил Гитлер. Овчарка Блонди, также приветливо смотрела желтыми глазами на Франца и помахивала хвостом…

– Да, мой фюрер! – справившись с волнением, стал говорить майор Ольбрихт. – Во время ожесточенных боев с русскими под Рогачевом в марте этого года я был сильно контужен и отправлен в госпиталь. Излечение прошло быстро, я потребовал вернуться в свой разведывательный батальон 20 танковой дивизии. Вскоре я заметил, что контузия не прошла даром. У меня стали появляться видения различного плана, особенно если я участвовал в боевых действиях. Я решил себя проверить в боевой обстановке и предложил генералу Вейдлингу провести операцию «Glаube». Он меня поддержал. В составе взвода на неприятельских танках мы проникли глубоко в тыл к русским. В ходе операции мы достали бесценные сведении о готовящемся наступлении противника на участке 9 армии. В это время ко мне пришли видения о том, что русские будут наступать именно 22–23 июня и будут наносить одновременно два основных удара силами Белорусского фронта в направлениях на Бобруйск и Слуцк. Но, в главном штабе Группы Армий Центр, не поверили моим настойчивым донесениям. Фельдмаршал Буш отнесся к ним скептически. В результате…

У Гитлера задрожали губы, глаза налились кровью. – Не напоминайте мне о Буше, майор, – перебил он Ольбрихта. – О нем достаточно сказано – недальновидная тряпка. Лучше продолжайте говорить о своих видениях. Мне это интересно…. – фюрер уставился на Франца любопытными глазами. Однако, что-то вспомнив, сам взял слово: – Ко мне тоже приходят видения, только во сне. Последнее было в июле. Оно было пророческим и спасло мне жизнь. Даже Блонди забеспокоилась, когда оно пришло, разбудив меня. Я принял видение во внимание. Я перенес совещание из подземного бункера в казарменное помещение наверх и остался живой. Я не оставил шансов предателям и врагам нации! С этими словами Гитлер вновь закрутился перед генералами и стал извергать проклятия в адрес Растенбургских заговорщиков, покушавших на его жизнь, начиная доводить себя до исступления.

– Давай, Франц, выкладывай свою сказку, – вмешался в сознание Ольбрихта его двойник Клаус, – пока ваш вождь не зашелся слюной. Переходи к главному вопросу. Не толчеи воду в ступе.

– Сейчас он подойдет ко мне, сейчас…. Мой фюрер, выслушайте меня дальше, – неуверенным голосом произнес Франц, когда Гитлер поравнялся с ним.

– Что? Что вы сказали? – Нацистский лидер остановился и возмущенно уставился на Франца. Глаза выпучились, голова слегка затряслась, рот перекосился. Он готов был перейти к оскорблениям за неслыханную дерзость, что его перебили. Все генералы замерли в ожидании конфликта.

Франц замялся, он не знал как себя повести, чтобы не навредить больше. Но, вдруг он заговорил, заговорил словами Клауса. Заговорил жестко, убедительно, безапелляционно.

– Господин Верховный Главнокомандующий! Докладывает офицер Генерального штаба Сухопутных сил майор Ольбрихт. В ходе глубокой аналитической работы, исходя из полученного задания ОКВ и имеющихся разведданных, штаб пришел к следующим выводам.

Планируемая стратегическая наступательная операция «Wacht am Rhein» своевременна и целесообразна. Указанные вами направления основных ударов по лини севернее Антверпена – Брюсселя-Люксембурга, в целях уничтожения сил противника к западу от реки Маас – правильные и осуществимые. Конечные цели операции: заставить англо-американцев выйти из войны, подписать перемирие и перенести основной удар против русских армий – решаемы.

Привлекаемых сил и средств будет достаточно, на первом этапе операции. На втором этапе, когда будут захвачены мосты через реку Маас, для развития успеха операции, завершения разгрома противника, предлагаем ввести резервную армию нового бригадного типа под командованием генерал-лейтенанта Вейдлинга.

Генеральный штаб Сухопутный войск считает необходимым:

Первое. Время проведения операции спланировать на начало декабря, на несколько дней раньше запланированного срока. Туманы обещают быть более ранними.

Второе. Командующему 6 танковой армией СС оберстгруппенфюреру Дитриху в ходе наступления особо выделить удар в направлении на Ставло, где по оценкам разведки находятся огромные склады горючего – 11,5 миллионов литров бензина. Захват этих складов считать наиважнейшей стратегической задачей на этом этапе операции. Одновременно особый упор сделать на захват города Сен-Вит на севере Арденнского выступа, удерживаемый 7 американской танковой дивизией.

Третье. Камнем преткновения в ходе наступления 5-ой танковой армии генерала танковых войск Хассо фон Мантойфеля станет г. Бастонь. Прошу захватить его путем высадки десанта из специально подготовленных штрафных батальонов, до того времени как в город зайдет 101 американская воздушно-десантная дивизия.

Четвертое. Перед началом операции сделать неожиданный бомбовый удар с последующей высадкой авиадесанта из бригад штурмбаннфюрера СС Отто Скорцени в места дислокации штабов соединений англо-американских сил, расположенных по направлениям ударов, с целью их захвата или уничтожения. Координаты мест расположения будут выданы позже.

Пятое. Прошу предоставить возможность работы с Отто Скорцени и его людьми для подготовки к операции «Грайф».

Шестое:…

Высказывания майора Ольбрихта ошеломили Гитлера. Он забыл о своем гневе, открыв от удивления рот и, как завороженный слушал офицера. Рядом стоящие генералы, также застыли в сосредоточенном ступоре.

Клаус в лице Франца четко и смело излагал свое видение наступательной операции на первом ее этапе, зная историческую справку об операции в Арденнах.

…-Таким образом, – подвел он итоги. – Операция "Стража на Рейне» будет успешной в том случае, если будут соблюдены все оговоренные мною предложения. Иначе нельзя, нас ждет поражение. Мои выводы сделаны из моих видений, а также из четкого изучения боевой обстановки складывающейся на Западном фронте. Кроме того, экселенц, прошу включить меня в группу Генштаба по подготовке операции для детализации высказанных предложений. Прошу вашей поддержки для более четкого взаимопонимания между мной и генералитетом командно-оперативного управления ОКВ. Доклад закончил майор Ольбрихт. – С этими словами Клаус, он же Франц, с наклоном головы четко щелкнул каблуками сапог и с должным подобострастием добавил: – Жду ваших указаний, мой фюрер. Готов послужить Великому Рейху.

Гитлер стоял, не шелохнувшись. Он смотрел выпученными глазами на офицера, как на музейную диковинку. Он не мог поверить своим ушам и своим глазам. Услышанная им информация была отчасти его мыслями, отчасти в заданиях для оперативного управления Генштаба, но в большинстве своем она была новой и малоправдоподобной. – Откуда этому молодому, мужественному офицеру-разведчику известно о том, что еще, только стоит на стадии первоначального планирования или на стадии стратегического замысла. Может вновь предательство или дезинформация, но уже со стороны Генштаба Сухопутных сил? Гудериан никогда ему не нравился своим вольнодумством. Или все же здесь правильные гипотетические видения майора, которые положены в основу высказанных предложений?

Гитлер на мгновение напрягся, пытаясь разобраться в поданном материале. От внутреннего напряжения его левая нога сильно задрожала и он, теряя равновесия, едва не упал. От падения его спас адъютант, стремительно подбежавший к нему. – Спасибо, – машинально и тихо произнес фюрер, не замечая услуги генерала. – В эту минут в воспаленных мозгах Гитлера крутился единственный вопрос, как поступить с майором, с его видениями. – Неужели могут быть такие пророческие видения? А почему бы и нет, – убеждал он себя. – Ведь майор угадал сведения о наступлении русских 23 июня, об их двойном ударе на участке 9 армии Йордана, которые подтвердились и были достоверными изначально. Ведь ему самому также пришло видение, когда он и Мартин Борман лезли на вершинку Тибета. Оно заставило его задуматься и быть более подозрительным к окружающему генералитету, более осторожным в выборе мест проведения совещаний.

И все же – это провокация со стороны Вермахта или оправданный риск?

Как поступить: посчитать провокацией выходку майора и его арестовать? Но высказанные им предложения подтверждают его собственную правоту, что ударить нужно в районе Арденн. Нет, надо поддержать майора, приблизить его к себе. Он, немецкий вождь, остро нуждается в смелых, боевых, думающих офицерах. Ольбрихт находка для него. Теперь Ольбрихт подробно будет рассказывать ему о своих видениях, а он, фюрер, позже будет их излагать как собственные стратегические пророческие решения. Пусть дивятся генералы и фельдмаршалы, эти кайзеровские выкачки, не нюхавшие пороха, не говоря уже о газе. Вот для чего нужен ему этот майор. Уже завтра на совещании у Кейтеля свалится пенсне, а Йодль поперхнется слюной от зависти к его познаниям численности и мест дислокации противника. Он внесет новое дыхание в подготовку операции. Он повернет историю вспять. Он склонит чашу весов победы на свою сторону. Завтра же он подпишет Директиву и направит ее в войска.

Подумав так, Гитлер воспарил духом. Он вскинул голову, правой здоровой рукой приподнял спадавшие волосы и засветился в глазах. На его одутловатом воспаленном лице появилась улыбка. Он посмотрел в глаза майора Ольбрихта. Тот не оробел. Еще более вытянулся и вновь повторил:

– Жду ваших указаний, экселенц.

– Я поддержу вас, майор, – громко, тожественно, срываясь на хрип, произнес Гитлер. – Нет, не майор, подполковник. Так вам будет легче разговаривать в штабе ОКВ. Бургдорф! – Гитлер повернул голову в сторону адъютанта, – записывайте, Вильгельм. В завтрашний приказ по кадрам включить (главный адъютант в немецкой армии одновременно исполнял обязанности и начальника отдела кадров Рейха) два новых пункта: первый – о присвоении майору Ольбрихту воинского звания подполковник. Второй – о назначении подполковника Ольбрихта моим личным помощником по оперативно-стратегическим вопросам и личным представителем на Западном фронте. Для этой цели выдать подполковнику Ольбрихту «gelber Ausweis» («желтый пропуск), где указать, что он является моим личным помощником и консультантом по военным вопросам. Обязательно внизу как обычно сделайте приписку, что фюрер просит представителей полиции, военных ведомств и гражданских служб оказывать всяческое содействие предъявителю сего пропуска, что он может пересекать все кордоны и преграды по всей территории страны, посещать любой военный объект, воинскую часть, штабы, в том числе и Рейхсканцелярию для встречи со мной. Записали, генерал?

– Так точно, экселенц.

– Хорошо. Очень хорошо. – Гитлер быстрыми шагами подошел к столу, взял лупу и наклонился над картой Западного фронта, что-то там искал, оглянулся в сторону Ольбрихта, вновь приник к карте.

Уверенный и энергичный Франц Ольбрихт, его небезосновательные предложения, связанные с подготовкой и проведением рождаемой в мучениях и спорах с Генштабом операции, произвели на Гитлера неизгладимое впечатление. Он поверил молодому офицеру – разведчику больше, чем своим старым опытным фельдмаршалам. – Все, что он услышал бездоказательно, но как убедительно! – подумал он, приняв кадровое решение. – Главное – огромные склады горючего в местечке Ставло. – Его взгляд был устремлен именно в эту точку на карте. – Захватить, непременно захватить Ставло. Техника без бензина – груды железа. Этот юноша, настоящая находка, он блестяще поддержал его своими видениями. Операции «Wacht am Rhein» – быть! – Нацистский вождь отстранился от карты, выпрямился. Его левая нога по-прежнему дергалась, глаза слезились, однако в эту минуту Гитлер был полон решимости и внутренней силы, которые давно покинули его дряхлеющее тело. Он с благодарностью посмотрел Шпеера…

– Один ноль в твою пользу, Клаус, – мысленно поздравил друга Франц. – Извини меня, что струхнул перед Гитлером, когда тот был в ярости.

– Проехали. Все обошлось. Ты рожден и воспитан в нацистской Германии и поэтому не смог полностью освободиться от его тлетворного влияния. А для меня, Гитлер – преступник и изверг номер один. Сколько лет прошло после вашей войны, а мы, немцы до сих пор чувствуем груз ответственности перед народами Европы за ее последствия. Поэтому, когда придет время, одним пальцем раздавлю этого червяка. И ты мне не помешаешь. Запомни это, Франц. А с этого дня я беру над тобой шефство.

– Спасибо, друг. Буду рад твоей поддержки в трудную минуту.

– Господа офицеры! – вдруг засуетился Гитлер. – Предлагаю выпить по бокалу шампанского по случаю встречи. Бургдорф! – он бросил на адъютанта оживленный требовательный взгляд. – Ведите гостей к столу…

Глава 18

Ноябрь. Ресторан «Папа Карло». Берлин.

Веймар. Тюрингия. Германия. Концентрационный лагерь Бухенвальд.

Несмотря на то, что нацистская Германия была зажатой со всех сторон русскими, англо-американскими армиями и ее участь была предрешенной, жизнь простых граждан мало чем изменилась к концу войны. Введенное с 1939 года нормированное распределение продуктов питания, одежды, обуви по карточкам позволило обеспечивать всем необходимым своих «рейхсдойч» почти до самых дней существования третьего Рейха.

Немецкие «бауеры» (фермеры) по-прежнему варили и коптили колбасы, окорока, уток и гусей, у них бесперебойно работали маслобойки и сыроварни. Они сдавали государству абсолютно всю продукцию, а для себя покупали в магазине по карточкам все то, что и городские жители.

До конца войны пекари выпекали отличный хлеб из смеси пшеничной и ржаной муки в виде тупоносых килограммовых батонов в многочисленных мелких частных пекарен. Каждый батон был обернут широким кольцом бумаги с рекламой пекаря.

Пивовары варили светлое и темное пиво и ее лучшие сорта бесперебойно доставлялись в столицу.

По-прежнему после работы свое свободное время немцы коротали во множественных кафе и ресторанчиках. За рюмкой шнапса или кружкой пива они вели тревожные разговоры о состоянии на фронтах и продолжали верить в благополучный исход войны, уповая на фюрера и на бога.

В своем обычном деловом ритме работал и популярный столичный пивной ресторан «Папа Карло» на бульваре Унтер ден Линден.

В тот неприветливый ноябрьский день, шел мелкий дождь, было холодно и сыро. Ресторан довольно быстро наполнялся фронтовиками, несмотря на то, что не предполагалось выступление известных певцов или артистов. Белокурые официантки в национальных костюмах не успевали подносить пиво и еду. Со всех сторон разносились недовольные возгласы заматерелых унтер-офицеров, требовавших чтобы на них обратили внимание и быстрее обслужили.

Более дорогие гостевые кабинки также были заняты. Здесь располагались офицеры старшего звена. Они, как правило, обслуживались вне очереди.

В одной из таких кабинок сидела небольшая компания из двух офицеров и девушки, одетой в костюм модного покроя в стиле «милитари». Компания пришла сюда раньше до основного притока посетителей и уже отдыхала. Офицеры разговаривали тихо и не привлекали к себе внимания, допивая по первому бокалу пива. Девушка безучастно покуривала сигаретку через длинный мундштук и изредка смотрела на входивших в зал посетителей. Подле нее стоял не полный бокал с горячим и ароматным глинтвейном и тарелка с тонко нарезанным сыром, тут же лежало почти нетронутое пирожное.

Выбранное место позволяло троице находиться в уединении, ее наполовину закрывали плотные шторы и одновременно наблюдать за тем, что происходило в зале.

– Ваше пиво, господа офицеры! – энергично и весело произнесла официантка, вошедшая в кабинку по просьбе подполковника. Она аккуратно поставила на вспомогательный столик поднос и затем оттуда на рекламные кружочки водрузила запотевшие бокалы с холодным баварским пивом: подполковнику – бокал светлого «Вайсбир», майору – бокал темного «Дункельбир». – Битте, – подчеркнуто вежливо проговорила девушка и кокетливо улыбнулась, на мгновение, задержав свой взгляд на незнакомом майоре с колкими черными глазами.

– Вы свободны, чаевые потом, – небрежно отреагировал майор– пехотинец, бегло взглянув на нее. На мундире офицера было несколько нашивок указывавших на ранения, а также знак за штурмовые атаки. Возле него у стены стояла деревянная трость.

Официантка мгновенно покраснела и быстро вышла из гостевого кабинета.

– У нас не принято говорить о чаевых, – сдержанно заметил подполковник разведывательных частей «Панцерваффе». На его шее, на ленте висел Рыцарский крест Железного креста.

– Да? – удивленно произнес майор и, сощурив глаза, пристально посмотрел на танкиста. Рука потянулась к пистолету.

– Их просто оставляют при расчете, примерно десять процентов от стоимости заказа, – хладнокровно без улыбки добавил подполковник.

– Учту, – буркнул недовольно пехотинец и чтобы сбить нахлынувшую неприязнь и раздражение к немецкому танкисту сделал несколько жадных глотков пива. Было видно, что оно ему пришлось по вкусу. Напряжение лица через несколько секунд сошло. – Не будем отвлекаться на мелочи, господин подполковник, – вновь заговорил майор деловым тоном. – Продолжим наш разговор, долго задерживаться здесь я не намерен.

– Согласен, господин майор. Перейдем к основным вопросам. Вы привезли ваши гарантии?

– Мы ценим свое и ваше время. Вот они, – с этими словами майор достал из внутреннего кармана фото и положил обратной стороной на стол. – Берите, – пальцами правой руки он подвинул его танкисту.

Подполковник осторожно приподнял фото и взглянул на снимок. Зрачки глаз моментально расширились, учащенно забилось сердце. Немецкий офицер смотрел и не мог поверить тому, что видел. Ресницы вздрогнули и увлажнились. – Да, это они, – тихим хрипловатым голосом произнес он, сглотнув подкативший к горлу солоноватый комок. – Они устроены хорошо? Этому снимку можно верить?

– На сто процентов. Не беспокойтесь, Франц Ольбрихт. Им лучше чем того требует ситуация. В следующий раз вы получите от них небольшое письмо.

– Хорошо, – удовлетворенно выдохнул подполковник, справившись с волнением. – Я доверюсь вам. Но хочу заметить, что иду на контакт с вами не только ради этой женщины и девочки. Мне противно все что делали и делают нацисты. Они погубили мою страну. Они повинны в колоссальных жертвах и им не уйти от возмездия. Хочу внести свою лепту в победу над фашизмом. Это мое четкое кредо. Скажите, господин майор, что я должен сделать для вас?

– Совсем немного, – повеселевшим голосом ответил пехотинец. – Будете нас информировать о положении в Генштабе Сухопутных сил. Мы вам подскажем конкретно, на что вам нужно обратить внимание. Но прежде всего вы должны ответить на главный вопрос, как вам удалось узнать о летнем наступлении в Белоруссии. Только не врите. Я это сразу пойму.

– Я знал, что мне придется отвечать на этот вопрос. Ваше дело верить мне или нет. Но ответ мой простой, – подполковник взглянул на майора, затем на девушку.

Молоденькая фрейлин, затушив сигаретку и сделав глоток еще теплого глинтвейна, как и майор, приготовилась его слушать, при показном безразличии к разговору офицеров.

– После получения тяжелой контузии в марте этого года, – повел свой разговор немецкий разведчик, – ко мне стали приходить видения.

– Что приходить? Видения? Это галлюцинации? – перебил его майор.

– Что-то в этом роде.

– Странно. Ладно, слушаю дальше.

– Они редки и приходят чаще, когда я бываю в боевой обстановке. Я не знаю, как это происходит, но в голове вдруг начинает говорить голос и подсказывать, что мне нужно делать, на какие даты и события обратить внимание. После чего голос пропадает. Этот голос передал мне сведения о готовящемся наступлении. Это собственно все.

– Вы думаете в это можно поверить? – язвительно усмехнулся майор.

– У вас нет другого выхода, господин майор. Я не могу вам объяснить, почему это происходит. Но это так. Ваша операция была строжайше засекречена. Утечки не могло быть, а я знал, что будут два удара на участке 9 армии Вермахта. Этому феномену нет пока научного объяснения.

– Так вы что можете предсказывать будущее? – еще больше удивился майор и переглянулся с девушкой.

– Да, могу. Но когда придет этот голос, что мне подскажет, я не знаю.

Майор задумался. Отпил пива. Ковырнул вилкой в тарелку с мясным салатом. – Не знаю, удовлетворит ли ваш ответ мое командование. Уж слишком все просто и неправдоподобно. Я посоветуюсь со своими специалистами. Пока примем вашу сказку за первую версию. Хорошее пиво, господин подполковник. У вас прекрасный вкус. – майор переменил тему разговора.

– Здесь не во вкусе дело, господин майор. Есть столетние рецептуры и традиции пивоварения. Не нарушайте их, соблюдайте все что предписано и на выходе – отличный продукт.

– Да, – крякнул майор. – Все оно так. Да не так, – он вдруг вспомнил о разбавленном жигулевском пиве на одном из привокзальных буфетов довоенной Москвы. – Хорошо. Пойдем дальше, – вновь деловым тоном заговорил пехотинец. – Две недели назад при первой встрече со старшим лейтенантом Клебером, вы намекнули ему о том, что имеете компрометирующие документы на нашу союзницу Англию. Что это за документы? Мы хотели бы их получить.

– Вы их получите в пленке, господин майор. Кратко. Англия готовится развязать с вами войну. Идет скрытая подготовка. Захваченные в плен немецкие подразделения она не расформировывает, а содержит в готовности. Ее оружие складируется и в назначенное время будет выдано частям Вермахта. Готовится третья мировая война против Советов. Она намечена на июнь 1945 года. Кодовое название операции…

В это время с шумом открылась входная дверь в ресторан и в зал вломилась военно-полевая жандармерия. рассыпались вдоль стен солдаты с винтовками. За ней важно и бесцеремонно зашло несколько человек в гражданской одежде.

– Всем оставаться на местах. Проверка документов, – разнесся зычный голос старшего полицейского жандарма.

– О, черт, – прервался от разговора Ольбрихт, увидев вломившихся полицейских. – Не утихомирится Шелленберг, – подумал он.

Майор напрягся и привстал. – Что будем делать, подполковник? В глазах пехотинца не было страха и отчаяния, только собранность и холодная рассудительность.

Ольбрихт торопливо спрятал во внутренний карман фото. – Сидите спокойно, не суетитесь. Все будет хорошо, – сдержанно ответил он майору. – Вы фронтовик. По документам находитесь в отпуске, как я полагаю. Мы с вами познакомились случайно здесь в ресторане. Я вас пригласил поужинать вместе. Фрейлин Инга – моя девушка. Говорить буду я. Если надо подтвердите мои слова. Но лучше молчите. У вас непонятный диалект, хотя вы говорите классически правильным немецким языком. Слишком правильным языком, господин майор. Это может вызвать подозрение. Можно подумать, что вы были в глубокой изоляции от общения с немцами. Сидели, например, в тюрьме в одиночной камере.

Майор нахмурился, но в разговор не вступил.

– Главное сидите тихо. Я все улажу. Следующую встречу назначу я сам, через своего водителя.

– Предъявите ваши документы. Проверка. – Жестким металлическим голосом произнес патрульный офицер, заглянув к ним кабинку. Он был в звании майора. – Я жду. – Чуть сзади от него стояли патрульные с автоматами.

– А вы меня тоже будете проверять, господин, красавчик, – неожиданно безбоязненно заговорила Инга и кокетливо улыбнулась начальнику патруля, отвлекая его. – У вас такие мужественные лица, особенно у тех мальчиков, что за вами стоят в кожаных плащах.

– Если надо и тебя проверим, местная шлюшка, не мешай нам, – одернул ее старший жандарм.

– Майор! – подполковник вскочил с места, сдернул с себя салфетку и бросил на стол. Он решил подыграть Инге. – Попрошу вас быть боле сдержанным в высказываниях к моей девушке. Иначе…

– Иначе что? – на Франца уставились наглые, самодовольные глазки краснолицего военного жандарма.

– Иначе у вас сегодня будут большие неприятности и последнее дежурство перед отправкой на Восточный фронт.

– Не дерзите, подполковник. Кто вы такой? Предъявите документы удостоверяющие личность, – майор перевернулся и посмотрел на плотного офицера СД, протиснувшегося в кабинку. Тот слегка махнул головой. Франц сразу узнал в нем сотрудника 6 Управления Шелленберга гауптштурмфюрера СС Бергеля.

– Я жду вас…! – завибрировали стальные нотки в голосе жандарма.

– Я вас предупредил, майор, – зло бросил подполковник. – Посмотрите сюда, – Франц достал из нагрудного кармана «gelber Ausweis» и, открыв его пальцами, подсунул под нос жандарма.

Тот, увидев «желтый пропуск» с печатью Рейхсканцелярии и личную подпись Адольфа Гитлера, застыл на месте. Жандарм знал, что такого рода пропуска выписываются персонально по личному распоряжению фюрера. Его носителю даются невероятно большие полномочия. Левый глаз жандарма задергаться в нервном тике. Лоснящаяся физиономия моментально покрылась пятнами. Ладони вспотели.

– Я…, я…., – заикаясь, проговорил он, – не знал, кто вы. – Извините, господин подполковник, – жандарм вытянулся в струну. Следовавшие с ним солдаты отступили в испуге назад. Офицер СД, вытянув шею, щурясь, посмотрел на открытое удостоверение Ольбрихта и от удивления разинул рот, затем откинулся назад, словно его укусила ядовитая змея. На его лице застыл страх. Он что-то пролепетал своим подчиненным, махнув им рукой и, быстро покинул ресторан.

– Разрешите идти, господин подполковник, – умоляюще, набравшись смелости, произнес военный жандарм. Его глаза бегали и не смотрели на Ольбрихта.

– Не попадайтесь мне больше на глаза, майор, – гневно произнес Франц. – И передайте своим по команде, что этот ресторан мое излюбленное место отдыха. Если вы или другие службы на десять метров подойдут сюда или ко мне или к моим друзьям, то они будут иметь бледный вид и возможно холодные ноги, попав на Восточный фронт. Там очень не достает такого тухлого пушечного мяса. Вы меня поняли, майор?

– Так точно, господин подполковник, – майор щелкнул каблуками.

Франц не ожидал такой бурной реакции полиции на свой пропуск в Рейхсканцелярию. Этого его раззадорило.

– А теперь убирайся вон из ресторана, болван, – уже с усмешкой произнес он. Здесь отдыхают фронтовики. Им завтра придется умирать за отечество, а ты здесь своим присутствием портишь им воздух.

– Да-да-да…. Есть, – скороговоркой пролепетал полицейский и, пятясь под свист и хлопки фронтовиков, восхищенных действиями бравого подполковника, удалился со своей командой прочь.

– Здорово вы их отшили, подполковник, – не теряя самообладания, восхитился поступком Ольбрихта майор. – Что вы им показали? Полиция в панике убежала от вас.

– Это вроде пропуска к вашему товарищу Сталину, подписанному им собственноручно, – улыбнулся Франц Ольбрихт.

– Да, серьезный документ. Вы нам о нем позже расскажите. Предлагаю по этому случаю выпить водки. Не возражаете, господин подполковник?…

– Я не пью шнапс. У меня от него болит голова. Но вам, господин майор, я закажу бутылку шнапса. Вы, фрейлин, что будете пить? – Франц легко коснулся руки девушки.

– Я…? – Инга отстранила руку, недоуменно посмотрела на Ольбрихта. – Пожалуй, я тоже выпью водки. Нет, лучше закажите шампанского, господин подполковник, кажется сто лет его не пила.

– Вы очень юны, фрейлин, – улыбнулся Франц, – у вас все еще впереди. – Официант, – позвал он проходившую мимо сотрудницу ресторана, щелкнув пальцами, – подойдите сюда.

Когда принесли заказ, беседа за столом постепенно приобрела оживленный характер. Говорили обо всем, но только не о служебных делах. Затем танцевали. Подвыпивший майор – с молоденькой рыжей девушкой, стоявшей у барной стойки и переходившей из рук в руки немецких офицеров как красное профсоюзное знамя, а подполковник Ольбрихт – с Ингой. Из граммофона лилась лирическая песня в исполнении Руди Шурике.

– Спасибо вам, – тихо произнесла девушка, прильнув к плечу танкиста.

– За что спасибо?

– Вы превосходно справились с военным патрулем. За это спасибо.

– Мне приятно, что я был вам полезен. Больше эти болваны здесь не появятся. Будьте спокойны.

Инга не продолжила разговор, она наслаждалась танцем. Лишь в конце мелодии она отстранилась от плеча офицера, посмотрела ему в глаза, спросила: – Скажите, Франц, вы любили друг друга?

Франц вздрогнул, он понял вопрос. – Да. Это самое яркое и незабываемое событие в моей жизни. Я никогда не испытывал таких сильных чувств. Я был счастлив те три дня. Не могу поверить, что Вера и Златовласка остались в живых. У меня появился новый стимул к жизни. Я готов…

– Молчите, об это потом…. Вы не передали нам пленку.

– Пленку? Ах да, пленку. Ее у меня нет с собой. Подвергать вас и себя риску я не имею право.

– Согласна. Тогда где и когда?

– Завтра я еду в командировку в один из концентрационных лагерей. Предлагаю вам поехать со мной.

– Нет! – не раздумывая, наотрез отказалась Инга. – Это самое плохое, что может предложить офицер девушке. Это очень страшно, – глаза разведчицы сузились, лицо заострилось, побледнело. Она с неприязнью добавила: – Танец закончен, господин подполковник. Пойдемте к столу. – Но тут, же спохватилась. – Извините, Франц, за мою несдержанность. У меня разболелась голова. Майор Иоганн Шлинк с удовольствием с вами поедет и составит вам компанию.

– Майор Шлинк…? – задумался офицер, – да, майор Шлинк, поедет. Ему по службе положено все знать и все видеть. Пойдемте, Инга, к столу. Вообще пора уходить. Уже поздно…

Ночью Инга долго крутилась в холодной постели и не могла уснуть. Нахлынувшие воспоминания о матери, о ее случайной гибели, во время облавы, когда немцы пришли в Ригу, о старшем брате, пропавшем без вести – не давали ей покоя. Об этом ей рассказали в управлении НКВД, куда она была вызвана на собеседование в начале войны, она в то время окончила первый курс университета. Неожиданный разговор с подполковником Ольбрихтом о лагере смерти всколыхнул ее память, разбередил личные душевные раны…

А в это время майор Иоганн Шлинк, он же майор Киселев, изрядно подвыпивший, развлекался в своем номере с официанткой Эльзой. Девушка долго не сопротивлялась. Она была кротка и неумела. Но по настоянию офицера, она чтила законы, утвердившиеся в Рейхе, старалась удовлетворить его любые фантазии. Майор, вожделенно ухватившись за ее молодые крепкие груди, при каждом сближении кряхтел и приговаривал: – Вот тебе, немецкая кобылка…, вот тебе…, вот тебе….

Девушка, закусив губу, чтобы не стонать, ей было не столько приятно сколько неудобно и больно, офицер поставил ее в коленно-локтевую позу, старательными движениями помогала ему получить удовольствие. Так делала ее мать в постели во время близости со случайно познакомившимися фронтовиками, когда те заходили к ним домой. Эльза, тайком, затаив дыхание, чтобы ее не услышали, иногда наблюдала за сценой соития через неплотно закрытую дверь и хорошо впитала незатейливые приемы секса.