Текст книги "Драная юбка"
Автор книги: Ребекка Годфри
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Вот одна старушка с подсиненными волосами и зонтиком по мотивам Пикассо:
– Я верю, что эти девочки сгорят в аду. Та, что в бегах, уже, наверное там.
Мой новый адвокат – друг наших соседей. Человек, который отдавал нам использованную технику, пожалел нас и сказал, что заплатит, чтобы меня защищали как следует. А может, Симус сдался и позвонил Эверли. Мне хочется верить, что она выслала чек из Палм-Спрингс. Когда ты взаперти, тебе позволены такие надежды, или как там их называют, нужда в неизвестном спасителе, сны наяву, иллюзии – давно утерянные дочери фантазии.
В любом случае, мой новый адвокат нравится мне значительно больше дурака Эдмундо. Он даже лучше того мужчины из «Династии». Мистеру Гэллоуэю, наверное, около пятидесяти; на вид он богатый и непорочный. Наверное, живет в особняке в предгорьях, где-нибудь по соседству с тем продюсером, что все время ошивается в Лос-Анджелесе. Интересно, по ночам они с женой слышат, как в пустом бассейне катаются мальчишки? У него мудрые глаза; он носит полосатые костюмы. Мне импонируют его манеры. Он никогда не полагает. Он просто говорит мне, что у полиции слабые доказательства, основанные на том, что называется косвенными уликами. Он не хвастается и не усмехается, тихо сообщая, что у Стэнли Смазерса обнаружена папка с фотографиями полураздетых девочек, многие из которых явно несовершеннолетние.
– Мне кажется, доверия он не заслуживает, – говорит он. – Совсем. Он педофил.
– Что это значит?
– Неважно, – отвечает он.
Кажется, ничего не произойдет, пока не поправится мистер Уоллес. В соответствии с версией потерпевшего, меня обвинят в:
а. преднамеренном убийстве,
б. нападении при отягчающих обстоятельствах с нанесением телесных повреждений
или
в. соучастии в сокрытии преступления.
Мистер Гэллоуэй говорит, что хочет довести все до второстепенной роли. Второстепенная роль – будто я массовка в кино.
– Что значит второстепенная роль? – спрашиваю я, пытаясь не звучать саркастически.
Он бросает на меня взгляд поверх полукруглых очков – кажется, он насквозь меня видит. Я не могу играть ни в какие игры и говорить, что я не верблюд.
– Это тот, кто знает, что человек совершил преступление, но все равно принимает, содействует, утешает этого человека или помогает ему бежать.
– Значит, утешение является преступлением?
– Сара, интересно, что, по-твоему, скажет мистер Уоллес, – рассеянно говорит он, будто пытается вспомнить фамилию нашего общего друга.
Ну откуда мне знать, черт подери? Я могла бы так ответить кому угодно. Но с ним я в таком тоне разговаривать не могу.
– Он может много чего сказать. Я не знаю.
– Ну да, – отвечает он. Кажется, я его обидела.
Может быть, это ошибка, но я рассказываю ему, что сделала в переулке.
– Ммммм, – говорит он. – И где была твоя подруга, когда ты это делала?
Он всегда называет Джастину моей подругой, и я ему за это очень симпатизирую.
– Она пошла вызвать «скорую».
На самом деле это неправда. Она убежала, я долго ждала, она не вернулась, и когда я пошла ее искать, я увидела только фары машины и услышала, как мне кто-то погудел. Она исчезла.
– Ты думала, что она вернется?
– Не знаю, – отвечаю я, потому что на самом деле не знаю. Он что-то записывает в свою папку, а я молчу и думаю о красном, которое так усиленно пытаюсь искоренить из памяти.
Краснота лилась из его сердца; толчок за толчком, красная, как мак, который мы прикалываем на грудь в День поминовения. Он вздрогнул и застонал.
Козел, сказала Джастина, и я наклонилась над ним.
Он хотел меня, он ненавидел меня, так что вините меня.
Сара, что ты делаешь? спросила она. Пошли.
Мой нож валялся на тротуаре, словно отрезанная серебряная рука.
Сара, я не могу здесь оставаться. Он скоро очнется и пойдет домой, к жене. Он в порядке.
Она сказала, что ее отец был известным поэтом, и она хотела разыскать его до того, как полиция разыщет ее. Я сказала ей: Так иди. Иди.
Я не могу сесть в тюрьму, сказала она. Я убью себя, прежде чем сяду. Он очнется. Он жив!
Я не виню ее за побег – я сама ее отправила. В последний раз я видела Джастину такой же, как и в первый – она бежала по переулку. Я видела, как поднимаются ее тонкие ноги, как снова рвется юбка, отталкиваются от земли каблуки.
А потом – никому не рассказывайте, но потом:
Я вдыхала свою жизнь в рот мистера Уоллеса. Я оживляла его пьяной сердечно-легочной реанимацией. Я отрезала кусок своего белого платья ножом, забинтовала рану, кровь из его сердца текла у меня по рукам, а я все прижимала к ране самодельный жгут из белой материи.
Я вдыхала жизнь в мистера Уоллеса, хотя должна была убежать с Джастиной, и смешно, что я это делала, ведь, в конце концов, он был мой враг.
Отец проносит мне ивовую кору в рукаве фланелевой рубашки. Говорит, что это жаропонижающее. Он рассказывает, что посадил белые-белые лилии, и когда я вернусь домой, они будут для меня цвести. Симус притаскивает книжки, которые любил, когда был в моем возрасте, – книги по философии и антропологии.
– Они взяли Джастину? – спрашиваю я, хотя знаю, что она в Греции.
– Нет, – отвечает он. – Эта девочка неуловима, как лунный свет.
Я беру кору и засовываю под язык. Я не говорю Симусу, что с тех пор, как попала сюда, у меня не было жара. Я не хочу, чтобы он думал, будто я теперь не чувствую слишком много или не сражаюсь слишком яростно. Может, кора сработает наоборот и возвратит непослушный жар в мое тело, так хорошо воспитанное.
У меня нет времени на философию, потому что мистер Гэллоуэй приносит мне черные папки. Он говорит, я должна их прочитать и подготовиться к тому, что меня ожидает в суде, даже если меня обвинят только в содействии, а в суде я, скорее всего, окажусь, потому что Дирк Уоллес идет на поправку.
Внутри находятся фотокопии страниц из моего блокнота. Вот моя фотография и серия подставных. Я в черно-белом, голова повернута влево, пряди искромсанных волос падают на лоб. Я в ряду с девочками, которые гораздо круче, глядят в фотоаппарат увереннее.
Это называется «представление документов».
На меня есть одна папка, на Джастину две, и они могут с таким же успехом назвать ее «мусор», потому что она полна вранья. Я думала, самое страшное слово – это шлюха, но у меня образовался богатый словарный запас. Антиобщественная, самовлюбленная, бредовая, патологичная, Дефицит Внимания, Фенилциклидин, какая разница.
Эти люди заслуживают похвалы: они изо всех сил стараются рассказать историю моей жизни и доказать, что взяли ту самую девицу, стойкую психопатку.
Тайные агенты работают в две смены. Как это называется? А, да, сверхурочно. Я под, так что они сверху. Они даже сходили в Маунт-Марк, раздобыли имена моих соучеников и вызвали их в участок. Я прямо вижу: туалет в участке, заполненный девицами в кудрях и в голубых тенях, армии юных Фар Фосетт, позирующих перед камерами, когда клянутся на Библии, потому что да, подруга, я верю в бога. Абсолютно.
Тиффани Чэмберлен просто блистала. Я вам о ней рассказывала, да? Бывшая подруга обернулась мучительницей, когда Дин Блэк выбрал меня. Она ведь не такая уж и хорошенькая. Она странная. Ну да, теперь она звезда полицейских интервью:
Тиффани Чэмберлен: Раньше Сара была очень милой. Мы довольно близко общались. Но она была скорее девочка-мальчик, и, когда я вошла в группу поддержки футбольной команды, у нас не осталось ничего общего. Но она все равно была милой. Потом она начала общаться с отморозками. Они все просто торчат в лесу и, ну, я не знаю, употребляют наркотики. Недели две назад она неузнаваемо изменилась. Как? Не знаю. Все время вроде злилась, будто всех ненавидела, шаталась по коридорам и глядела на всех волком. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что она замышляла убийство. Думаю ли я, что она может обидеть незнакомца? О боже, да несомненно.
Следующий пассаж меня веселит. Дэйв Парсонс, я его помню. Такой прыщавый чешущийся мальчик, с раздолбанной машиной, его еще временно исключили из школы за то, что глушил пиво в туалете в ночь бала «Дамы Приглашают Кавалеров». Однажды он попытался со мной заговорить, когда я наблюдала, как Айви забирается в зеленую «вольво». Я заблокировала воспоминания про этого обсоса, но, к несчастью для меня, он все помнит:
Дэйв Парсонс: Я не в курсе, знаете ли вы, ребята, что Сара выросла в семье, которая на сексе поехала. Они, типа, все время им занимались. Везде. Вроде как даже с собаками. Мне предки все о них рассказали. Они были типа «Семьи»
Мэнсона,[21]21
Чарлз Мэнсон (р. 1934) – глава общины хиппи, убийца жены кинорежиссера Романа Полански актрисы Шэрон Тейт.
[Закрыть] но только вместо кутежа с убийствами они пускались в кутеж с еб – простите – сексом. Мерзопакостные хипповские забавы, понимаете ли. Однажды, о да, я вот только на днях вспомнил. Однажды мы с друзьями сидели в машине на парковке, а она чего-то болталась рядом. Я думал, она хочет с нами поговорить, потому что обычно она ошивается в лесу с Дином Блэком и его торчками. Ну вот, мы с друзьями не издевались над ней, и вообще. Мы просто спросили: «Эй, Сара, а это правда, что тебя вырастили в семье, которая на сексе подвинута?» И она, ну, на самом деле, она ничего не ответила. Ну, и потом мой друг Томми, он, типа, просто шутил, понимаете, он спросил, не может ли она дать его подруге каких-нибудь советов, потому что та фригидная. И Сара, она только на нас посмотрела. Холодно. Типа, мы все смеялись, но меня до костей пробрало. Вы ее прозвище слышали, да? Она психопатка. Мы все ее звали Снежной Королевой.
– Дейв Парсонс собирается говорить это под присягой? Он встанет и скажет, что меня воспитали в семье, которая на сексе поехала? Это ведь не имеет отношения к делу. Я не хочу…
– Нет, это не имеет никакого отношения. Ты права. Меня волнует только один свидетель, и я хочу, чтобы ты прочитала его заявление и сказала, все ли там правда.
Вот то, что беспокоит моего адвоката. Когда мы окажемся на суде, это может нам сильно повредить:
Маки Холландер: Я рад, что все так произошло. Мои друзья думали, что я недоделанный, потому что эта девка на меня напала, а я не дал сдачи. Теперь все знают, что она больная на голову. Что? Нет, я не испугался. Она ведь только чуть-чуть меня задела. Маленький порезик. Я не знаю, в чем там дело. Я просто сидел на скамейке с друзьями, и мы были чуток на взводе, совсем чуток, типа, готовые к игре с Дубовым заливом. Это правда, что она перерезала горло тому человеку? Двадцать пять раз, я слышал. Нет, другую девочку я не знаю. Зато я видел ее фотографию. Выглядит она странно. Я не связываюсь с людьми, которые тусуются в центре. Да, я уверен, что это тот же нож. Я его уже раз двадцать пять описал полицейскому художнику, но если вам так надо, хорошо, да. Спасибо. Какая у нее была манера поведения? Что вы имеете в виду? А, выражение лица – ну не знаю, не очень счастливое, но и не испуганное, ну, типа, как лицо нормальной девчонки. А, вот еще, я раньше забыл рассказать, она всегда носила мальчиковую одежду. А в тот день она была довольно сомнительно одета. Типа, как певица, типа, она хочет казаться рок-звездой. Я не знаю, какого цвета. Я не обратил внимания.
Сейчас вспоминаю и вижу, что она была сильно не в себе. Она больная. Ну какая девка будет резать людей за здорово живешь? У нее обманчивая внешность, правда? Вы, наверное, очень удивились, да? Видели бы вы ее в прошлом году. Она еще нормальнее выглядела. Я слышал, что она девственница. Подружки? У нее не было подружек. Иногда я видел ее с Маргарет Хейл. Вы о ней слышали уже, да? Вот же ж она учудила. Мне кажется, у Сары в жизни не было положительного влияния, но это ее не оправдывает.
Я извиняюсь, что не доложил раньше, но откуда мне было знать? Лок выпер ее из школы, и я решил, что этого достаточно. Сейчас я очень сожалею и думаю, что сам во всем виноват, типа, если бы я вам сказал, может, она бы не добралась до мистера Уоллеса. Моя мама знает друзей его жены, и она, вроде, ужасно расстроена, и мы послали ей подарочную корзину чая из магазина «Мёрчи».
Ваш сотрудник сказал, что я могу оказаться главным свидетелем. Конечно, клево. Я готов. Я неплохо говорю на публике. Есть ли у меня костюм? Ага, был один для выпускного, но я его брал напрокат. Не смокинг? Ну, я посмотрю, соображу чего-нибудь. Все, типа, что надо. Я очень хочу вам помочь.
Дочитав, я продолжаю листать страницы. Я не хочу говорить моему адвокату, что это не совсем правда. Ну какая разница? Всем же понятно, что поверят Маки. Он славный парень. У него есть диплом. Кроме того, я читаю следующее донесение.
От него у меня текут слезы, и я отворачиваюсь, чтобы мой адвокат их не видел. Это заявление написано от руки, не оформлено по всем правилам, оно все еще пахнет дождем и грязью.
Дорогие полицейские, вы звонили мне домой пятнадцать раз, и любому понятно, что дома меня нет. Отцепитесь. Я сажаю деревья и посылаю вам это письмо, потому что мой прораб меня к вам не отпускает. Я знаю, о чем вы хотите со мной поговорить.
Сара Шоу была моей подругой 7 месяцев и 13 дней. Мы знакомы почти всю жизнь, с двенадцати лет. Я ничего плохого о ней не говорю, и моя мама считает, что мне не надо влазить.
Но я знаю ее очень хорошо, лучше всех. Многие думают, что Сара застенчивая, но она не такая, она просто не хочет тратить силы на идиотов. Нам с ней всегда было здорово. Она и мухи не обидит. Меня жутко раздражает, что кое-кто из моих друзей доложил вам о ноже. В среду она не была в школе. В четверг после обеда она появилась, и этот друг, о котором вам стоит знать, что он абсолютный отморозок, заявляет, что она ругалась и выглядела как черт знает что, но это на нее не похоже, поэтому я не знаю, в чем там дело. Я слышал, что она очень изменилась, с ней наверняка что-то произошло. Просто наверняка. Она должна была поехать со мной. Я устроил ее поваром. Она даже не позвонила. Мы с Брайсом ждали у ее дома два часа. Я потому и думаю, что с ней что-то случилось. Мне кажется, этот парень ее изнасиловал, потому что от такого у девушек едет крыша, да?
В школе я был негласным лидером. Я был очень популярен и не стал бы встречаться с ПСИХОПАТКОЙ. Она мне нравилась, потому что ей было наплевать, кто и что о ней думает, и я всегда считал ее привлекательной, но строгой, совсем не такой, как школьные шалавы, которые только и делают, что хихикают, курицы безголовые. Я был единственным парнем, с которым она разговаривала. Я был единственным человеком, который мог ее развеселить. Она всегда все делала по-своему, и мне казалось, что она очень мистическая, или загадочная, ну, или как там еще. У меня в голове не укладывается, что ее засунули в тюрьму с кучей преступников. С ней там может произойти какая-нибудь гадость. Эти бандиты могут неизвестно чего сотворить. Я за нее волнуюсь.
Кстати, вы как-то арестовали моего брата за продажу травы в лесочке за «Кмартом». Рони Блэк. Ага, проверьте свои записи, братки. Оказалось, что это была не марихуана, а орегано. Вы потом «заморозили» обвинение. Это полицейский сленг для «дико извиняемся, мы ошиблись». Ну вот, вы опять напортачили, теперь уже с девочкой, и все значительно серьезнее, Ронни было 19, Саре только 16, и вы поломали ей жизнь. Все же знают, что, когда вам скучно, вы достаете молодежь. Наверное, жутко скучно работать полицейским в городе, где полно стариков и туристов из Швеции. Но вам бы стоило перестать доставать молодых и переезжать в Нью-Йорк, если вам так уж необходимо бороться с преступностью. Мой брат теперь даже работы найти не может. Он считается подследственным, потому что вы не удосужились написать, что «заморозка» означает «мы ошиблись» и что марихуана на самом деле была орегано. Брат теперь сидит на пособии. Проверьте свои записи. Ронни Блэк.
Я также думаю, что вы должны позволить мне с ней поговорить, потому что, если она ничего не говорит вам, может быть, мне она скажет правду. Я надену подслушивающую аппаратуру и поработаю на стороне ваших агентов, если ей это поможет. Я видел такое в полицейском шоу. У меня все получится. Это будет КРУТО.
Я тут заперт со всеми этими дровосеками, только и делаю, что думаю о ней, и у меня куча хороших воспоминаний. Это, конечно, не ваше дело. Но я вам могу сказать: все, кто вам докладывает, типа сучки-Тиффани, – они вам еще не такое скажут. Все девки, которые говорят, что она сумасшедшая, они ревнуют, потому что, как только я начал встречаться с Сарой, все эти вертихвостки перестали с ней разговаривать. Угадайте почему? Глядите, все говорят, что Сара всегда была не в себе. Это полнейшая ерунда. Она даже была девственницей и не курила траву. Зуб даю, что Маки Холландер, его тренер и Бритый Хрен (зачеркнуто) мистер Лок целуют вам жопы, потому что они жуткие козлы (зачеркнуто). Маки себя выставляет послушненьким, но он столько голов позапихивал в туалет, что зовут его Вантуз. Спросите его. Да, кстати, проверьте его на стероиды. Ну, не важно, я никого не хочу закладывать. Мама не хочет, чтобы я давал показания, потому что вы вывернете мои слова наизнанку и спросите, употреблял ли я наркотики. Да, употреблял. Ну и что с того? Я все равно знаю свою девушку. У нее немножко задвинутый папаша. В последнюю неделю перед выпуском он названивал мне домой, искал ее, и я мог бы догадаться, что дело неладно, но я готовился к экзаменам, пытался упаковать вещи, найти все походные принадлежности – все сразу, и я просто подумал, что он либо чего-то напутал, либо она слегка загуляла, поэтому я сказал, что позвоню ему позже. На самом деле она очень любит своего отца, и это, кстати, еще одна вещь. Если бы она была какая-нибудь ПСИХОПАТКА, она бы не спешила домой к ужину с отцом каждый день и не была бы с ним образцом терпимости, хотя иногда он ей действовал на нервы. Тут есть один парень, он очень умный и перечитал кучу книжек о России и всяких других, так вот, он говорит, что на вас давят, а вы не можете найти панкующую психичку и подставляете Сару, потому что она там тоже была.
Можете ей передать, что я очень за нее переживаю, особенно, что ее мог изнасиловать тот парень, или что там на самом деле ее так огорчило. Я всегда буду ее любить. Всегда. Всегда.
С уважением,
Дин Блэк.
P.S. Полицейские – козлы!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Адвокат говорит, что последняя строчка все портит. Он очень надеялся на показания моего парня.
На Джастину у них есть только два отчета. Первый от Мина:
«Джастина – очень хорошая девочка. Я не говорю по-английски, простите».
Второй от какого-то парня, о котором я даже не слышала. Он не был в списке людей из Запретной Зоны.
Джек Макги: Как я вам уже неоднократно говорил, я познакомился с Джастиной у Мина, она сказала, что ей некуда деться. Поэтому я пустил ее ночевать в свою студию. Дней на семь. Она ни разу не спала, сон ей нелегко давался. Она выскальзывала из окна, возвращалась под утро и рассказывала мне истории, что познакомилась с грабительницей банков по имени Афина, ходила в Синий Дом, болтала с девочкой по имени Таитянка. Я ей совершенно не верил, но это было забавно. На седьмой день она меня достала. «Джек! Пойдем куда-нибудь! Давай найдем вечеринку!» Я сказал ей, что мне 40. Мы поссорились. Я нашел ее в ванной, она металась и плакала. Она знала, что ее разыскивает полиция и что ей нельзя показываться на определенных улицах, но предупреждения ее не смущали. Мне кажется, после того как я попросил ее уйти, она пошла к Мину. Английский? Да, у него прекрасный английский. Я ее больше никогда не видел. Какой-то пожилой человек звонил несколько раз. Он ее называл его маленькой птичкой. Нет, я не знаю как его зовут. Описание внешности? Маленькая, худенькая, пять футов два дюйма, не знаю. Зачем мне давать показания? Я могу только сказать, что мне не стоило ее отпускать, но и оставить ее я не мог.
В моей камере стоит маленькая койка с дешевыми простынями и столик из прессованного дерева. Я сижу за столом, как прилежная ученица над домашней работой.
Озеро Брошенных Сирот
В кустах с отморозками
Я записываю все это в блокноте, а потом смотрю на украденное из «представления документов».
Когда мой адвокат выходил к телефону, я вырвала то, что мне понравилось и хотелось сохранить. Письмо Дина Блэка и последнюю фразу этого парня, Джека Макги, о том, что он не должен был отпускать Джастину, но и оставить не мог.
Интересно, Айви Мерсер уже в Новой Англии?
Увидев показания этих идиотов из Маунт-Марк, я жутко расстроилась и сказала своему адвокату, что ему стоило бы разыскать Айви Мерсер. Она меня практически не знает, но вам стоит ее найти. Она всегда была очень умной. Вдруг она сможет написать что-нибудь обо мне.
По ночам я читаю Леонарда Коэна и пытаюсь отвлечься от мысли, что рано или поздно мне придется настучать на Китаянку и Джастину.
Какой-то мальчик кричит в коридоре.
По ночам в колонии мне порой не хватает острых вспышек, странной дрожи.
Иногда мне хочется закончить ЕВМ, начатую Кэсси на моем плече.
Я беру карандаш и трогаю черный кончик, снимаю футболку и обвожу их секрет, их клеймо. Но я не могу прокалывать до крови.
Карандаш скользит, как когда-то мои перепачканные пальцы в саду, он врезается, он отстраняется; я нажимаю сильнее. Я не слышу, но чувствую, как выпеваю мягкий вздох, как тогда в саду.
Я пишу про лес и отморозков. Я теряюсь в воспоминаниях.
Я не писательница, не дочка поэта, не Сильвия Плат. Я просто пытаюсь отвлечься от того, что рано или поздно мне придется закладывать.
Если я не расскажу про Джастину, они запрут меня тут навсегда. Здесь. Какой-то мальчик кричит в коридоре. Его зовут Дерьморуки, потому что он швыряет в стену испражнениями.
Когда я вижу у душа эту ссутулившуюся девочку, я решаю, что моя болезнь вернулась, и я вижу мираж.
Но она была самая настоящая, вся из себя такая хитрая и лукавая. Ее взяли за нарушение предписаний суда. Я помчалась к ней, обняла, закрутила, и мы орали так громко, что охрана чуть не подняла тревогу. Девушки, никакого физического контакта. Пять баллов выговора. Вот что они должны были сделать, но, я думаю, они так удивились, когда я пробудилась из комы, когда я засмеялась, что закрыли глаза и разрешили нам обниматься. Охранники – неплохие ребята. Половина из них утверждает, что сами были бы тут за решеткой, если бы не странные повороты судьбы.
Амбер выкрасила волосы в золотой цвет и скрутила косы в кольца, как принцесса Лея.[22]22
Персонаж фильмов Джорджа Лукаса «Звездные войны», героическая предводительница сил Республики.
[Закрыть] Но ее брови выщипаны все так же тонко, а губы накрашены темно-фиолетовым. Бледно-голубая форма делает ее лицо еще ярче. Когда она говорит, что протащила для меня подарок, я думаю: О нет, только не лезвие. Но это не лезвие. Она пронесла крошечный тюбик вишневого блеска для губ и две сигареты. Не спрашивайте меня, как ей это удалось. Сами додумывайтесь.
Как только я увидела ее, мне внезапно захотелось поговорить. Я тут ни с кем не разговаривала. Не доверяй НИКОМУ, сказал мой адвокат, даже погоду не обсуждай. Поэтому я держалась особняком и часто делала вид, что сплю. Когда идут новости, другие ребята рассказывают, что никто не знает точно, что произошло на самом деле с тем мужиком, он, наверное, пытался тебя изнасиловать, Джастина, наверное, сумасшедшая, но она крута, я с ней раз встречался, ее называют мелкий ужас, что произошло, подруга, и я только пожимаю плечами и отвечаю, что не помню. Когда это не срабатывает, я говорю, что была пьяна. Но единственный ответ, который их затыкает, – сказанное низким, мертвяческим голосом: А мне наплевать.
Амбер! Я чуть не заплясала джигу. Мне было так одиноко. Я почти разучилась разговаривать.
Мы сидим в прачечной, выдуваем дым в сушилку.
Цикл полоскания ревет ураганом, но мы все равно шепчемся. Стараемся не шуметь.
Я зарабатываю тем, что складываю выстиранные формы, и мне очень нравится запах свежего белья. Мне немножко неудобно, что мы выдуваем дым в темно-голубые футболки, но я не хочу, чтобы Амбер думала, будто я не благодарна ей за сигареты.
Амбер говорит, что явилась сюда по делу. Она должна сказать мне что-то очень важное…
Но сейчас мы сидим в прачечной и тихо разговариваем под гудение стиральных машин.
Она просто лопается от гордости – у нее талант взламывать и проникать, когда вздумается.
– Сара, попасть в колонию так легко. Я только перешла улицу перед носом полицейской машины. Бум. «Амбер, ты знаешь, что не должна находиться в Запретной Зоне?» – «А, да?». И я вся такая удивленная. «"Белые Дубы" переполнены, ребята. Как жаль, вам придется отвезти меня в колонию, потому что я не собираюсь извиняться». Вот так я и заработала эскорт сюда, чтобы увидеться с тобой. Мне даже не пришлось за автобус платить.
– В этот раз я основательно напортачила, – говорю я и сама удивляюсь, как нервно звучит мой голос.
Я абсолютно сбита с толку. Они велят мне ничего не говорить и в тоже время требуют, чтобы я все рассказала, они говорят, что чем меньше я говорю, тем лучше, и чем больше я говорю, тем глубже я копаю себе могилу. Заткнись. Повинись.
– Сара, ты не напортачила. Напортачили они. Кроме того, теперь тебе не стоит волноваться. У меня есть для тебя кое-что очень важное, Сара.
– Что?
Но в дверь стучится охранник.
– Эй, Кэрри, – говорит он. Этот бык с толстенной шеей прежде работал вышибалой в «Чародейке», но ушел, потому что терпеть не мог посетителей.
Он зовет меня Кэрри, потому что видел мой выпускной альбом, где я похожа на рыжую девочку из фильма по Стивену Кингу.[23]23
Имеется в виду фильм американского кинорежиссера Брайана Де Пальмы «Кэрри» (1976).
[Закрыть] Я бы хотела быть Кэрри; я хотела бы обладать способностью телекинеза, потому что я тогда могла бы перемещать предметы силой мысли.
– Привет, Амбер, – говорит он. – Мне теперь надо прилежнее работать. Мне о тебе рассказывали.
Мой суд назначен на сентябрь. Я думаю, все хотят дождаться конца туристического сезона, потому что история о сумасшедшей девочке в самом тихом, казалось бы, канадском городке станет плохой рекламой. Мистер Гэллоуэй говорит, что все еще пытается официально добиться смягчения обвинений.
Происходящее очень забавно и похоже на спектакль. Есть целый список участников и исполнителей.
Ее Высочество Королева против Сары Шоу.
Акт первый.
Королевская власть представляет свои доводы и обвинения. В главных ролях: Маки Холландер, Стэнли Смазерс, студентки театрального отделения, Дэйв Лок, следователи Хейвуд и Вауэлл, поляроид, фотографии книг и платьев Джастины в моей комнате, мой блокнот, который они называют Дневником. Доктор Дирка Уоллеса, его начальник, жена, теща и мать.
Акт второй.
Мой адвокат не хочет, чтобы я свидетельствовала, и других свидетелей у него нет.
– Никого? – спрашиваю я. – Это ведь ужасно выглядит, да?
– Ну, а кого мне добавить? – спрашивает он, жуя свою дорогую ручку. – Подскажи мне.
– Айви?
Он вздыхает:
– Ее мать не хочет, чтобы она принимала в этом участие.
Ее мать только хочет, чтобы Айви сочиняла стихи.
– Кто-нибудь еще?
Кэсси и Амбер, Китаянка и Маргарет, Дин Блэк и Звезда Скейтборда Николас. Больная девочка с фурункулом на лице, наставница по прозвищу Глория.
Но я не хочу, чтобы эти люди стояли перед толпой. Их разорвут на куски, собьют с толку, измочалят, выставят идиотами, ненавистниками закона, попрошайками и лесбиянками-феминистками.
Маргарет расспросят об инциденте со шлангом, потому что юристы обязательно пронюхают о ее репутации. Такая вот игра по правилам. Николаса будут расспрашивать, почему я ушла из его квартиры и почему он не лишил меня невинности. Они найдут Китаянку и спросят, что она из себя представляет. Подстрекательство к чему? Говорите громче, пожалуйста. Сколько раз у вас случались передозировки? Пожалуйста, объясните суду четко и доступно, нам нужно понять, не плохая ли у вас репутация. Громче, громче, громче, говорите громче. Расскажите, как вы оказались на коленях. Что вы делали мистеру Уоллесу? Громче, Алиса, пожалуйста, говорите громче. Расскажите суду и всему миру, что вы наркоманка и проститутка.
Одна мысль об этом внушает мне ужас. Я скорее умру, чем позволю одному из тех, кого люблю, предстать перед дамочкой с зонтиком по мотивам Пикассо.
Люблю. Неужели я произнесла это слово? Не думайте только, что я какая-нибудь простодушная хиппи, дочь природы какая-нибудь.
Забавно, как внезапно все эти люди вошли в мою жизнь и ушли.
Их нет в списке, с тем же успехом они могли не существовать вовсе.
Но я все время о них думаю, честно, чем дальше – тем больше.
Амбер прогуливается по тюрьме, приветствуя старых знакомых.
– Эй, Баджи, Фрэнки передавал тебе привет.
Мы сидим рядышком в комнате отдыха. Сегодня вечер кино. Нам не разрешают смотреть «Аутсайдеров»,[24]24
«Аутсайдеры» (1983) – драма американского режиссера Фрэнсиса Копполы о трудных подростках.
[Закрыть] а показывают «Золушку».
– На фиг все это, – говорит Амбер. – Встретимся у тебя в комнате.
Нам нельзя ходить в камеры других девочек. Но Амбер разжимает руку, прижимает палец к губам – тссс – и показывает ключ, вдавленный в линии на ладони. Знаете, линии, по которым гадалки говорят, выйдете ли вы замуж и во сколько лет умрете.
Амбер знает. Я не знаю откуда. Просто знает.
Может, она помнит, что я вздрогнула, когда увидела, как они с Кэсси режут себя лезвиями.
Я говорю ей, что никто понятия не имеет. Полиция, адвокаты, газеты, люди, болбочущие по телевидению. Я пыталась им объяснить, но даже не знала, с чего начать. Наверное, им понадобятся песни, и они должны увидеть Алисин «Мир», и зубную щетку на шее, и палец, с которого пробовался отцовский джин. И даже тогда – поймут ли они?
Пока я сплю, я разрешаю ей почитать мой блокнот. У меня пока есть только первая и вторая главы. Больше никто никогда не увидит то, что она читает. Про отморозков и лес, пропитанный дождем, где я лежала и мечтала о короне из прутьев и мха. Это не имеет никакого отношения к делу. Про то, как я сидела у Мина и смотрела на красного дракона, и он лизал бирюзовое солнце.
– Ау. – Она будит меня, как в приюте для неблагополучных девочек, когда мы были соседками. Мне снятся кошмары о королеве Елизавете: она выпускает на меня белого тифа, который должен разодрать мне лицо.
Но Амбер настоящая. Она достает ключ из лифчика и победоносно улыбается.
– Запомни, – говорит она, – когда будешь писать о «Белых Дубах», не забудь, у меня дар. Помни меня. Я – всемогущий Гудини!
Время пришло, я готова.
Мне принесли голубое платье с кружевным воротничком. Гардероб для предварительных слушаний.
Мы репетируем суд. Свидетели, пожалуйста, встаньте и приступите к описанию мисс Шоу, жестокой лгуньи, которая еще до происшествия носила в лифчике нож.
Я натягиваю платье и впервые за много дней, а может, и недель, оглядываю себя. За то время, что я провела здесь, мои груди и бедра не только вернулись, но стали больше, словно у меня после жара случился период полового созревания. На лоб спадает рыжая челка; остальные волосы уже закрывают уши, кончики все еще белые. Веснушки покрывают щеки, будто я загорала. Узнают ли меня по фотографиям в газетах? Я совершенно не похожа на фальшивую улыбающуюся девочку из выпускного альбома Маунт-Марк. А похожа ли я на девочку, которую представляют себе люди, читая статьи или глядя в телевизор, где меня описывают наивной и неблагополучной?