Текст книги "Шаг навстречу"
Автор книги: Ребекка Форстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Ну, еще один поцелуй, – взмолилась она с очаровательной улыбкой.
– Конечно, дорогая.
Он стремительно наклонился к ней, припав на одно благословенное мгновение губами к ее губам, и вышел из комнаты. Через несколько минут Бриджет услышала, как закрылась входная дверь. Теперь перед ней стоял выбор. Она могла снова зарыться в постель и надеяться на то, что проснется вовремя, или она могла встать, принять душ и начать день. Наконец, она решила поступить так, как никогда в жизни раньше не делала – Бриджет снова легла спать, совершенно не заботясь о том, когда она проснется.
Ричард Хадсон, напротив, совершенно проснулся и торопился покончить с тем, что ему предстояло. Во время короткой поездки к морскому берегу перед его глазами стоял образ Бриджет, лежавшей в постели и смотревшей на него с любовью. Возможно, она сейчас выглядела более приземленною, но любовь ее была искренней, и это было чувство, которого он хотел и которое было ему нужно только от нее. Оставить ее было для него все равно что отсечь себе руку, тем более сейчас, когда Мора Килберн возвысила ее до членства в клане Хадсонов силой своего завещания.
Он умело припарковал «порше», закрыл машину и пошел к кафе, где последний месяц каждую субботу его ждала мать. Никакие уговоры не могли заставить ее переступить порог дома, где сейчас жили они с Бриджет. Никакие разумные доводы не могли унять ее гнев. Кэти Хадсон ясно дала понять Ричарду, что он не должен упоминать имени Бриджет Девлин. Он и не упоминал. Но все было готово измениться.
Толкнув стеклянную дверь, Ричард услышал звон колокольчика, возвещавший его приход. Два других завсегдатая не удосужились даже посмотреть в его сторону. Марша, субботняя официантка, улыбнулась и подняла голову.
– Доброе утро, мистер Хадсон. Как обычно?
– Спасибо, только кофе, – сказал, благодарно улыбнувшись, Ричард и направился прямо к столику своей матери.
– Я уже начала думать, что ты не придешь, – сказала Кэти, подставляя для поцелуя щеку. Ричард поцеловал ее, затем сел в кресло в чехле из английского ситца, слева от нее.
– Я поздно встал.
– Придется купить тебе будильник получше, – съязвила Кэти.
– Этот будильник прекрасно работает, мама, – сказал Ричард, надеясь, что это может послужить началом разговора. Может, хоть сейчас она вспомнит о Бриджет. Но его надежды в следующее же мгновение развеялись.
– Тебе пора вернуться к работе, если ты так спишь, что не слышишь будильника, – заговорила Кэти. Она широко и радостно, хотя и слегка натянуто, улыбалась.
Вскоре появилась Марша и поставила перед ними две чашечки дымящегося кофе.
– Мне так нравится этот ритуал. А тебе, Ричард? Кофе каждым субботним утром. Только мы вдвоем. От этого у меня какое-то особенное ощущение…
– А мне грустно, мама, – ответил Ричард, отодвигая в сторону чашку в цветочках. Он скрестил руки на столе и наклонился к матери. – Мама, я хочу, чтобы ты выслушала меня. Меня очень огорчает то, что мы сами поставили себя в это положение.
– Не понимаю, о чем ты, – ответила Кэти, встряхивая пакетик заменителя сахара и осторожно открывая его. Ричард протянул руку и остановил ее. Он хотел, чтобы она смотрела на него.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, и мне кажется, что ты устала от этой игры не меньше меня. Я говорю о наших тайных встречах, потому что ты не желаешь признать женщину, которую я люблю и с которой живу. Мама, это ненормально. Это по-детски. Ты должна вести себя так, как было при жизни бабушки. Ты должна забегать к нам повидаться, когда захочешь. Звонить нам и говорить, что ждешь нас к ужину. И я должен чувствовать, что в любой момент могу позвонить тебе, пригласить в свой дом. Мы не можем больше так жить. Мы ходим по лезвию бритвы, и все потому, что ты совершенно безосновательно держишь зуб на Бриджет.
Кэти, которая внимательно смотрела на руку Ричарда, пока он говорил, повернула к нему большие, искусно подкрашенные глаза. У Ричарда упало сердце. То, что он сказал, не произвело на нее никакого впечатления. Взгляд ее был тверд как кремень.
– Прекрасно, Ричард. Ты прав. Это абсурдно. Я никогда не думала, что мне будут ставить ограничения, когда я захочу повидать своего сына. Мне не нравится, что мы видимся лишь час-другой в субботу утром, словно у меня есть право только на официальный визит. Но не я создала эти препятствия, если ты помнишь.
– Очень хорошо помню. Но и не Бриджет. Бабушка. Бриджет предложила вернуть тебе все деньги, но ты не захотела даже выслушать ее. Тогда я защищал тебя. Я попытался объяснить Бриджет, почему у тебя есть все основания чувствовать себя уязвленной. Я спрятался за твою боль и слишком долго не обращал внимания на свою. Если бы я стал ждать другого момента, чтобы сказать Бриджет о том, что я тоже чувствовал себя во многом обманутым, я потерял бы ее.
– Разве это было бы так ужасно? – протянула Кэти, высвобождая свою руку. Внезапно рука Ричарда сделалась тяжелой и горячей.
– Хватит, – гневно прошептал он, откинувшись в кресле. – Я действительно уже по горло сыт твоей вендеттой Бриджет.
– Это не вендетта. Это честное чувство, Ричард. Но меня вовсе не удивляет то, что ты не можешь смириться с ним, – холодно ответила Кэти.
– И что же это должно означать? – прищурился он, искренне удивленный таким поворотом.
– Это значит, что ты не честен даже с самим собой, потому прости меня, если я не слишком серьезно восприняла твою маленькую проповедь.
– Мама, – ровным голосом сказал Ричард, – ты ведь понимаешь, что это абсурдно. Я не выкину Бриджет из своей жизни. Я живу с этой женщиной. Я люблю ее. Она честный и преданный человек. Она добра. И, кроме того, она не ведет себя, как Дура.
– Но она терпит дураков. Если она такая умная и замечательная, как ты говоришь, неужели она не видит тебя насквозь? – На этот раз Кэти потянулась к сыну. Она ласково коснулась пальцами его руки, взгляд ее смягчился, голос звучал умоляюще. – Я не хочу делать тебе больно. И не хочу еще больше разрушать твои иллюзии. Я знаю, что ты чувствуешь. Как если бы бабушка помнила о дне рождения подкидыша и забыла о твоем. Я же не глупа, Ричард. Я знаю, что ты страдаешь, и по другой, чем я, причине. Мама силой ввела Бриджет в нашу семью, в наш мир, даже не спросив нас. Но, Ричард, не создавай проблемы сам. Ты живешь с женщиной, которую не можешь по-настоящему любить. Будь честен и с ней, и с собой.
– Я всегда был честен, мама, и мне неприятны твои домыслы о том, будто я не подумал как следует о моих отношениях с Бриджет.
– Это не домыслы, Ричард. Это правда. Поверь мне, если ты не способен осознать свои настоящие чувства сейчас, то вся твоя остальная жизнь под угрозой.
– Не говори глупостей… – фыркнул Ричард.
Но Кэти остановила его.
– Это не глупости. Выслушай меня. Если хочешь, можешь отрицать, что твое сожительство с Бриджет означает то, что состояние мамы останется в нашей семье и под твоим контролем. Разве не могло случиться, что твое чувство к Бриджет окрепло именно после того, как ты понял, что она наследница твоей бабушки? Имел бы ты столь же серьезные намерения в отношении нее, решился бы на это так же быстро, если бы эта молодая женщина по-прежнему оставалась сиделкой?
Ричард резко вскочил с места. Прелестное маленькое кресло, на котором он сидел, с глухим стуком упало на пол. Он возвышался над своей матерью, смотревшей ему прямо в лицо. Он любил ее. В ней так многое восхищало его – энергия, деятельность, решительность. Но того, что он обожал в ней, он больше не видел. Чувство юмора и умение играть честно – все это ушло без следа. Она свела свою рассудительность к простому уравнению и решила его не в пользу Ричарда.
– Да, мама. Я поступил бы точно так же. Я любил бы ее, если бы она оставалась прислугой. Дело не в этом.
– Я не говорила, что ты воспылал к ней потому, что она стала богатой, – насмешливо сказала Кэти.
– Я знаю. Ты только сказала, что появился дополнительный стимул любить Бриджет: если я женюсь на ней, я смогу держать под контролем бабушкины деньги, и они останутся в семье. Хорошо. Но знаешь ли, у Бриджет свои собственные планы насчет этих денег. И я сомневаюсь, что смог бы контролировать капитал даже если бы захотел. Да, я даю ей советы. Но контролировать ее – никогда.
– Грань между советом и контролем весьма зыбка, Ричард, – заметила Кэти.
– И я не переступил ее. Я люблю Бриджет и намерен жениться на ней. Я сегодня пришел сюда с надеждой, что ты поймешь: я нашел в Бриджет то, что вы с отцом нашли друг в друге много лет назад.
– Я никогда этого не пойму, – прошептала Кэти, глядя в окно и не желая признавать правоты слов Ричарда.
– Неправда. Ты можешь это понять, просто не хочешь. И знаешь что? Это ужасная потеря. Я никогда не думал, что ты можешь быть несправедливой, ограниченной или недоброжелательной. Я так гордился твоей открытостью. Когда матери других детей сплетничали, ты просто не обращала на них ни малейшего внимания. Когда, взрослея, я совершал ошибки, когда я, будучи молодым юристом, разрывался между тем или иным нравственным решением, ты никогда не говорила мне, как мне поступать, отвечать или чувствовать. Я никогда не слышал из твоих уст пренебрежительных слов. А сейчас ты проклинаешь женщину, которая не сделала тебе ничего. Ты ведь не ее ранишь, мама. Даже не нас двоих. Моя любовь защищает Бриджет, а ее любовь – меня. Ты делаешь больно самой себе. Ты отталкиваешь тех, кто нежно любит тебя. И из-за чего? Из-за денег? Из-за своих расстроенных чувств? Это такие мелочи по сравнению с тем, что бабушка на самом деле оставила тебе. Бесценные вазы, картины, люстры из французских замков. Если продать это, тебе хватит денег на три жизни. Но посмотри на все вещи в этом доме, прикоснись к ним и ты поймешь, что бабушка оставила тебе бесценное богатство воспоминаний. Она сделала тебя хранительницей всего, что было ей дорого… Но горше всего то, мама, что ты сама обманываешь себя.
Голос Ричарда дрогнул и пресекся от напряжения. Он быстро справился с ним, понимая, что иначе тяжесть выбора, который он должен сделать, сломит его.
– Если ты не посмотришь на ситуацию беспристрастно, то скоро утратишь все, что делало тебя необыкновенной. Мне невыносимо на это смотреть, но невыносимо и жить в такой ненормальной обстановке. Если уж мне дана жизнь, я не намерен проводить ее, тайком выбираясь на встречи с тобой по субботам и пытаясь не говорить с Бриджет о тебе. Дела обстоят именно так, мама, и, похоже, все так и останется. Я принял решение. И надеюсь, что ты сможешь смириться с происшедшим. Если нет, то тебе придется жить без меня.
Ричард медленно наклонился и поставил кресло. Он не поднимал головы, но уголком глаза видел, что его мать сидит выпрямившись и смотрит прямо перед собой. Он взглянул на нее, надеясь, что она ответит ему. Но она молчала.
Он снова тихо заговорил:
– Я люблю тебя, мама. Я пытаюсь не обращать внимания на свою собственную боль. Не добавляй же мне еще страданий. Я не прошу любить ее как когда-то. Никто из нас не может любить по-прежнему. Я только прошу понять и простить бабушку за ее решение и снова вернуться в нашу жизнь.
Ричард ждал. Его пальцы все сильнее сжимали спинку кресла. Он услышал позвякивание колокольчика над дверью, но не повернулся посмотреть, кто бы это мог быть. Все его внимание сосредоточилось на матери. Когда она так ничего и не сказала, Ричард вздохнул, и страдание проявилось на его лице. Но Кэти Хадсон не пожелала посмотреть на него.
– До свидания, мама. Мы будем ждать весточки от тебя. Мы оба.
Кэти Хадсон по-прежнему сидела молча. Она не дрогнула, когда Ричард обошел вокруг стола, чтобы поцеловать ее в щеку. Он вышел прежде, чем Кэти позволила слезе скатиться по щеке.
Бриджет сегодня никак не могла очнуться. Сидеть по утрам до одиннадцати за чаем было не в ее привычках. Но сегодня она разленилась и теперь расплачивалась за это. Она быстро убрала квартиру. Встав под душ, она вдруг поняла, что Ричард, как всегда, будет пунктуален, и ей придется поторопиться, если они собираются пойти на встречу с Джерри. Она уже высушила волосы, но не успела застегнуть джемпер, когда зазвонил звонок. Бриджет бросилась открывать, обрадованная тем, что он пришел почти на пятнадцать минут раньше.
– Ты что, забыл ключ? – воскликнула она, распахивая дверь, не успев застегнуть перламутровые пуговки кашемирового джемпера. Но когда увидела посетительницу, улыбка ее погасла, пальцы застыли. Бриджет оцепенела от изумления.
– Насколько я понимаю, вы ждали Ричарда, – спокойно сказала Кэти Хадсон.
Бриджет кивнула, онемев от изумления и мрачного предчувствия. Все те ужасные слова, которые они наговорили друг другу, снова зазвучали в ее ушах. Кэти, повернувшаяся к ней спиной, вычеркнувшая Бриджет из своей жизни. Слезы. Боль. И теперь мать Ричарда, богатая и известная дама из Сан-Франциско, стояла в дверях дома Бриджет, и в ее лице не было ни гнева, ни мести. Напротив, Кэти походила на человека, пережившего тяжелую болезнь и твердо решившего снова стать здоровым.
– Д-да, – заикаясь, только и смогла сказать Бриджет, приводя себя в приличный вид. – Я…
– Все в порядке. Я знала, что вы уже некоторое время живете вместе. Мы с Ричардом встречались каждую субботу за завтраком, и потому мне известно, как обстоят дела.
– Я не знала, – тихо сказала Бриджет. – Мне жаль, что вам приходилось видеться тайком. Вы должны были встречаться с Ричардом когда захотите.
– Да. Но ничего хорошего из этого не получается, так ведь?
– Но не по моей вине, – твердо сказала Бриджет, чувствуя, как снова ожесточается ее сердце. Решив не позволить Кэти Хадсон разрушить то хорошее, что в было у них с Ричардом, она вздернула подбородок и стала ждать.
– Я знаю, что не из-за вас. Правда, Бриджет, я уже давно знаю, что вас не за что винить. Я просто не хотела признавать, что вы не виноваты. Я была так зла на свою мать, на себя за те чувства, которые я испытывала. Мне кажется, вы оказались здесь мальчиком для битья. Я не представляла, что способна так озлобиться. Я жаждала мести. Ричард, мне кажется, оказался куда рассудительнее. Он, по крайней мере, сумел понять, что, несмотря на всю свою боль, продолжает вас любить. А я даже не снизошла до того, чтобы принять это. Сможете ли вы простить меня?
– О, миссис Хадсон! – прошептала Бриджет. – Конечно! Это было такое тяжелое время для всех нас… Может, мы сумеем все начать сначала. Не хотите ли войти?
Бриджет слегка посторонилась, ее щеки вспыхнули. Между ними столько произошло, что было трудно снова открыть свое сердце.
Кэти покачала головой. Она опустила глаза, рассматривая свою сумочку так, словно в ней могла отыскать нужные слова.
– Нет, спасибо. Бриджет, я пришла кое-что вам сказать. Я хочу сказать вам, что не могу больше ненавидеть вас. Я обвинила всякого, кто попадался мне на глаза, хотя никто не был виноват. Не мне решать, как моей матери нужно было поступить со своим состоянием. Не мне и судить ее. Теперь я понимаю, что мама сделала так, как, по ее мнению, было лучше всего. Я помню, что моя мать каждым днем своей жизни доказывала мне, как сильно она любила меня. Но эта злость многое отняла у меня. И мне стыдно сознавать, что я могла так сильно ненавидеть. Я никогда не думала, что могу стать такой. И когда поняла, во что превратилась, когда осознала, что Ричард сумел справиться со своей болью и по-прежнему вас любит, мне пришлось заглянуть себе в душу, чтобы найти ответы на некоторые вопросы. Это было очень мучительно.
– Миссис Хадсон, пожалуйста, войдите. – Бриджет протянула руку и коснулась руки Кэти. Та устало улыбнулась.
– Нет, спасибо. Я еще не готова. Я пришла только потому, что иначе потеряла бы и себя и Ричарда. Я уже потеряла вас, а теперь жалею о случившемся. События могут выйти из-под контроля, Бриджет. Я рада, что Ричард дал мне это понять. Есть вещи, без которых мне не обойтись и, что важнее, я говорю не о деньгах. Мне нужно счастье, радость жизни, душевное спокойствие. И силу для этого мне давали люди, которых я любила. А теперь боюсь потерять все, что мне дорого. Я надеюсь, что мы сможем начать сначала, Бриджет. Я надеюсь, что вы позволите мне попытаться исправить то, что я наделала.
– О, если бы все могло пойти по-старому, ничто не могло бы сделать меня счастливее, – тихо сказала Бриджет.
– По-старому не будет никогда. Вспомните, что сегодня большей частью состоит из ужасного вчера, и это не забывается. Это никогда не будет так просто, как можно надеяться, но и не так горестно, как могло бы показаться.
– Я буду об этом помнить, миссис Хадсон, – спокойно сказала Бриджет.
– Хорошо. Я надеюсь, что мы скоро снова станем друзьями. Да, кстати, Бриджет…
– Да?
– Меня зовут Кэти. Миссис Хадсон – это мать Теда.
Бриджет улыбнулась. Не раздумывая, она шагнула вперед и обняла Кэти Хадсон. Несколько долгих мгновений две женщины стояли, прижавшись щекой к щеке, погрузившись в воспоминания и с надеждой глядя в будущее, когда они смогут снова обрести прежнюю приязнь. Когда они разомкнули объятия, никто из них не сказал ни слова. Все уже было сказано. Настало время исцеления.
Когда Кэти ушла, Бриджет медленно закрыла дверь, постояла, прижав руку к сердцу. Она почувствовала себя более счастливой, чем могла себе представить. Легким шагом подойдя к низкой белой софе, Бриджет села, прислушиваясь к шороху кожаной обивки, рассеянно глядя из окна на город.
Воспоминания вернули ее в прошлое. Бриджет снова была молоденькой ирландкой в белой форме медсестры. В прекрасном доме наверху отдыхала ее подопечная. А сама Бриджет смотрела из окна на город, одновременно прекрасный и пугающий.
Она больше не боялась Сан-Франциско – теперь этот город казался ей только красивым. И она была уже не девушкой с широко открытыми глазами, а любящей и любимой женщиной. Обстоятельства изменились, хотя каким-то образом остались прежними. Бриджет Девлин оставалась связанной нерушимыми узами с семьей Хадсонов, как того и хотела Мора Килберн.
– Разве вы не этого хотели, миссис Килберн? – прошептала Бриджет, и тут открылась входная дверь. Она повернулась к Ричарду со слезами радости на глазах. Он подошел к ней, нежно обнял, чувствуя, что что-то изменилось.
– Я так люблю тебя, Ричард.
Он спрятал лицо в ее волосах и ответил:
– Я тоже люблю тебя, Бриджет.
Затем он открыто, от всего сердца улыбнулся. Она казалась прежней. Снова он обнимал Бриджет Девлин, девушку с изумрудными глазами и водопадом вьющихся волос, которая так чудесно выглядела в платьице из синего фая с белым воротничком. Закрыв глаза, Ричард крепко обнял ее и вспомнил о бабушке. Он надеялся, что когда-нибудь сможет наконец любить Бриджет, не сомневаясь в любви к нему Моры Килберн.
– Вот она, Ричард. Вон там, женщина с черными волосами. Это Дженнифер Йенсен, художница, нарисовавшая все эти картины. Вон там. – Бриджет старалась не показывать пальцем, но она была так взволнована тем, что оказалась на вернисаже картин Дженнифер, что ничего не могла с собой поделать.
– Ты имеешь в виду ту, черноглазую, в черном платье и черных чулках? Нарядившуюся как для Хэллоуина?
Бриджет ткнула его локтем в бок.
– Тихо. Мне кажется, что она великолепно выглядит.
– Это ты великолепно выглядишь, – сказал Ричард, наклонившись к ее уху, быстро поцеловал ее и снова выпрямился. – Без макияжа на нее никто и глядеть бы не стал.
– Но если у нее такой стиль? – нахмурилась Бриджет, думая, что у Ричарда неверное мнение о Дженнифер. Все люди, набившиеся в эту комнату, казались ей очень модными.
– Не знаю. Я не очень разбираюсь в моде…
– Наконец-то Ричард осознал, чего ему недостает, – вмешался Майкл, наклонившись, чтобы поцеловать Бриджет в щеку, которую она охотно подставила.
– Не очень-то вежливо подслушивать, Пэйн, – ответил Ричард, улыбаясь одними губами.
– А мне и не нужно было. Ты вел Бриджет к двери мимо меня, и я слышал вашу беседу.
– Да? – поднял бровь Ричард, обняв Бриджет за талию, словно оберегал ее. – Извини, похоже, я тебя не заметил.
– Вероятно, – ответил Майкл, и это единственное слово прозвучало как вызов.
Бриджет вмешалась в разговор, прекрасно понимая, что на их лицах сейчас лишь жалкие подобия улыбок. Хотя они оба ей очень нравились, петушиные бои ей уже несколько надоели. Смеясь, она взяла их под руки.
– Ну, идемте, хорошие мои мальчики. Помните, вы оба согласились соблюдать перемирие. И я не хочу, чтобы вы нарушали обещание в такой вечер. Я раньше никогда не бывала на открытии галереи и намерена взять от этого вечера все что можно. Так что, если вы не хотите развлекаться в моем обществе, веселитесь без меня или, если хотите, разойдитесь по углам и сидите там, надувшись.
– Твоя взяла, Бриджет, – сказал Майкл, уступив первым. – Ты сегодня слишком хороша, чтобы спорить с тобой. Что ж, как насчет того, чтобы выпить с Дженнифер за знакомство, прежде чем мы все осмотрим и решим, что тебе нужно для твоей квартиры? Я уверен, что ты найдешь здесь что-нибудь подходящее.
– Ты забыл, Майкл, – вмешался Ричард, – что она не собирается оставаться в этой квартире после того, как истечет срок субаренды. Мы скоро переедем в мой дом.
– Прекрасно! У Дженнифер хватит холстов на три дома, – воскликнул Майкл, изо всех сил пытаясь уколоть Ричарда. Ричард тем не менее не подавал виду, что задет. Беспечно осмотревшись, он взял Бриджет за руку и поднес ее к губам, глядя прямо в глаза Майклу.
– Боюсь, то, что я видел, слишком мало интересует меня в качестве украшения нашего дома. Я бы хотел, чтобы у меня на стенах висели картины более солидных художников.
– А мне казалось, это демократическая страна, – отпарировал Майкл. – Разве Бриджет не собирается тоже там жить?
– Я же сказал, что мы оба будем жить в этом доме, – ответил Ричард.
– Тогда, надеюсь, ты позволишь Бриджет иметь собственное мнение насчет того, чем она хотела бы украсить стены.
– Хватит! – воскликнула Бриджет. – Майкл, я точно сегодня куплю что-нибудь, чтобы в дальнейшем помочь Дженнифер. Но я не повешу ее картин там, где ты не захочешь, Ричард.
Разговаривая с ними, она одарила каждого ослепительной улыбкой. Она была взволнована сегодняшним вечером, ее щеки пылали. Вокруг них прохаживались элегантно одетые люди, но ни один из них не выглядел более эффектно, чем эти трое, стоящие тесным кружком посреди галереи. Майкл был великолепен в своем шафрановом пиджаке с расширенными плечами, сшитом из шелка-сырца, льняной рубашке, застегнутой доверху. Для воротника-стойки галстук не требовался. На нем были свободные, с небольшим напуском брюки, легкие светло-коричневые кожаные туфли. Ричард до кончиков ногтей выглядел как человек со средствами. Он был одет в двубортный пиджак, сшитый по-европейски безупречно, свободный в бедрах и низко застегивающийся, подчеркивающий стройность его высокой фигуры. Ослепительно белая рубашка и галстук. Стоявшая между ними Бриджет смотрелась потрясающе в коротком платье, обнажавшем плечи. Розовый шелк великолепно контрастировал с ее молочно-белой кожей и каштаново-рыжими волосами. Казалось, на ее лице совсем не было косметики, но таким сделал его искусный визажист с помощью едва заметных румян и помады. Глаза подведены тенями. В руках сверкала сумочка от Джудит Либер, украшенная драгоценными камнями, щиколотки обвиты серебристыми кожаными ремешками, удерживающими изящные босоножки на каблуках-шпильках.
Бриджет рассматривала обоих мужчин, предостерегая их, чересчур взволнованная праздником, чтобы слишком беспокоиться об их соперничестве. После разговора с Кэти, после того как Ричард внимательно выслушал ее рассказ о том, что преграда между ними начала таять, Бриджет никому не собиралась давать портить ей настроение.
– Ты действительно намерена что-нибудь купить, Бриджет? – снова повторил Ричард. – Я не назвал бы это разумным вложением денег.
– Ты многое из того, что мне хочется, не назвал бы так, мой дорогой, – поддразнила Бриджет, намереваясь поставить его на место, припомнив один неприятный момент этого дня – Джерри и его проклятую лекцию о том, как работают акции. Ричард кивал, соглашаясь со всем, что говорил этот человек, а Бриджет безуспешно пыталась заставить их понять, что не может ждать, пока деньги станут работать на нее. Они уже должны были работать. Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли, Бриджет встала на цыпочки и поцеловала Ричарда в щеку.
– Скажи честно, Ричард, неужели ты не хочешь повесить какое-нибудь из этих ярких полотен в нашем доме? – спросила она.
Ричард покачал головой, с улыбкой глядя сверху в ее возбужденное лицо. Несмотря на прекрасные волосы, вызывающее платье, когда он видел выжидательное выражение в ее глазах, невинные губы на нежном лице, он не мог не доставить ей удовольствия. В конце концов, это ее деньги. Разозлившись на себя за мелькнувшую мысль, Ричард ласково поцеловал ее в ответ.
– Вовсе нет. Если тебе что-нибудь понравится, то мы найдем место и для трехглазого арлекина, выполненного в основных цветах.
– Смотри, Майкл, – радостно воскликнула она, – я же говорила тебе, что он учится доставлять себе удовольствие!
– Я вижу, он хорошо проводит время, – сухо заметил Майкл. – О, смотрите, Дженнифер освободилась. Идемте поздороваемся с ней.
– Я подойду через минуту, сердце мое. – Ричард остался на месте. Ему надо было привыкнуть. На его взгляд, и Моне был смел. Юрист всегда и во всем, он хотел собрать воедино факты, прежде чем делать выводы насчет новых друзей Бриджет. – Я принесу нам выпить. Белое вино?
– Это было бы чудесно. Не задерживайся, – весело сказала Бриджет, взяв Майкла под руку, и они исчезли в толпе очень-очень модно одетых людей.
– В ней что-то есть, правда?
Ричард поднял бровь и бросил через плечо взгляд на идущего за ним Майкла. Он поднял стакан и отпил бренди с содовой, затем согласно кивнул:
– Да.
– Она мне очень нравится, – сказал Майкл, сделав знак бармену. – Белого. – Затем снова обратился к Ричарду: – Я не хочу, чтобы ей было больно.
– Я люблю ее, – решительно ответил Ричард, повернувшись, чтобы положить руки на стойку, – и тоже не хотел бы этого. И я также не хочу, чтобы у кого-нибудь возникали мысли о том, что они могут воспользоваться щедростью души Бриджет. Кто-нибудь, считающий, что она получила деньги, чтобы прожигать их, а он составит ей пару.
– Давай внесем ясность, Ричард. Я ни цента не взял у Бриджет. Я даже и во сне не мог бы об этом подумать. Но я также думаю, что ей действительно нужно было поверить в то, что случившееся с ней не проклятье. Ей никогда не придется сомневаться в моей дружбе из-за того, что я могу позавидовать ее деньгам или каким-то образом захочу манипулировать ими. Я-то понимаю, что у меня нет на них прав. А ты?
Пока Майкл говорил, Ричард не отрывал взгляда от его глаз. Майклу показалось, что на миг в карих глазах Ричарда мелькнуло чувство вины.
– Я ничего не требую. Ни Бриджет, ни ее денег. – Ричард помотал головой.
Обернувшись через плечо, он увидел Бриджет, увлеченную разговором с мужчиной в шортах и тяжелых черных ботинках. Он был похож на занудного школьного зубрилу-переростка. А Бриджет была так великолепна, что у Ричарда перехватило дыхание. Это была та Бриджет, которой он никогда прежде не знал – уверенная в себе, блестящая, загадочная. Он поражался – неужели это та самая женщина, которую он любит? Затем ее собеседник, извинившись, отошел поговорить с кем-то еще, и Бриджет осталась одна. Это снова была прежняя Бриджет. Пока Ричард смотрел на нее, она стала как-то мягче, он увидел, как еле заметная застенчивость сменила несколько искусственное воодушевление предыдущего разговора. Ей было неловко в новой обстановке, но во всем прочем она превосходила всех в этой комнате. Бриджет быстро менялась. Хотя Ричарду была дорога и новая Бриджет, он никогда не смог бы любить ее как ту, прежнюю. Ему хотелось бы, чтобы в ней сочеталось лучшее от прежней и настоящей.
Порывшись в кармане, Ричард достал немного денег и бросил на стойку, даже не пересчитав.
– Майкл, я думаю, мы с тобой понимаем положение каждого из нас. Бриджет считает тебя замечательным человеком. Это прекрасно. Ты сможешь потанцевать на нашей свадьбе. Возможно, ты поможешь ей потратить немного денег на ее приданое. Но поверь мне, ты никогда не сможешь дать ей того, что смогу дать я.
– Любви? – саркастически спросил Майкл. – Каждый раз, когда я помогал ей наслаждаться ее новой жизнью, я давал ей это.
Ричард печально покачал головой.
– А как насчет того, чтобы помочь ей жить реальной жизнью в ее новом мире, а не только наслаждаться ею?
– Но жить как раз и значит получать удовольствие от жизни, – настойчиво повторил Майкл.
– Видимо, мы обречены не соглашаться друг с другом в этом вопросе. Спасибо за приглашение. Был интересный вечер. Бриджет позвонит тебе.
С этими словами Ричард ушел. Майкл, стоя у стойки, видел, как просияло лицо Бриджет, когда Ричард протянул к ней руки. Он увидел, как она тает от счастья в объятиях другого. Они заговорили. Может быть, шептались? Она улыбнулась. Он поцеловал ее, она по-прежнему улыбалась. Посмотрев через плечо Ричарда, Бриджет нашла в толпе Майкла и помахала ему. Он махнул и опустил руку, когда Ричард взглянул на него. Мгновение они смотрели друг на друга, затем Ричард обнял Бриджет за талию и повел прочь от шума, от нуворишей и от Майкла Пэйна. Бриджет так ничего и не купила, но Ричард убедил ее, что у нее взамен осталось нечто получше. Майклу было любопытно, сколько еще она будет этому верить.
