Текст книги "Красивое зло"

Автор книги: Ребекка Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

27

– Это было так здорово, мама! Так весело! – Сара смотрит на меня с восторгом. Ее нос и щеки красные от холода, но глаза блестят. – Можно прокатиться еще раз? Ну еще разок?

– Конечно, – говорю я и смотрю, как Сара хватает санки за веревку и тащит их на вершину холма. Подъем не очень высокий, но достаточно длинный. Сара вопила, когда ехала первый раз, я испугалась, что от страха, но оказалось, она кричала от радости.

Я уже и забыла, как тяжело двигаться в зимней одежде. Я вообще не люблю холод. Мне куда больше нравится невесомость лета, чувство свободы и радости жизни. Зима навевает мрачные воспоминания, напоминает о смерти. Но я не хочу, чтобы мои пристрастия и антипатии как-то влияли на Сару. Пусть у нее будут свои собственные пристрастия. И сейчас, видя ее радость, я заражаюсь ее настроением и тоже радуюсь этому ледяному, холодному миру.

Когда она съезжает вниз в четвертый или пятый раз, а кожу на моем лице начинает щипать от мороза, я решаю пообещать Саре горячий шоколад – думаю, это убедит ее немного отдохнуть и погреться. И тут я вижу его.

Робби.

Он стоит внизу, на лыжне. На нем ярко-синяя куртка, которую носят инструкторы. Он так близко, что я вижу, как из его рта вырываются облачка пара, я вижу даже белизну его зубов.

Мне так тяжело, что я не могу двинуться, просто застываю, сердце колотится, я глубоко дышу и пытаюсь успокоиться. Окликнуть его? Нет, лучше всего сделать вид, что не заметила, и просто уйти.

Я твердо решаю ничего не предпринимать. Если столкнусь с ним снова, пусть он сам решает, обращаться ко мне или нет. Я зову Сару, но она умоляет меня разрешить ей съехать еще разок. Я беру ее за руку и поднимаюсь к вершине холма. И тут я понимаю, что Робби заметил меня. Он останавливается и смотрит мне вслед, и даже отсюда я чувствую, как он напряжен.

28

– Не уходи. – Мик хватает меня за руку и тянет обратно на кровать.

Я сажусь рядом с ним и целую его губы, щеки, шею.

– Мне пора, – говорю я. – Сегодня день рождения Робби, и я обещала с ним пообедать. Да и домой мне надо, чтобы прибрать квартиру Вивьен. Там настоящий бардак.

– Но она же в Европе. И даже не знает про бардак.

– Да, но я-то знаю. И мне неловко.

– А что же делать мне? – огорченно спрашивает он. – Что мне делать без тебя?

– Поспать, – смеюсь я. – Тебе надо поспать. Мы с тобой почти не спали ночью.

– Но я не могу спать без тебя.

– Прекрасно можешь. Ты же спал раньше без меня? До нашей встречи?

– Правда? Не помню. – И он снова тянет меня на кровать так, что я падаю прямо на него.

– Мик, – прошу я, – пожалуйста! Ты даже не знаешь, как важно мне туда пойти. Я приду к тебе позже. После обеда. Я не буду сидеть там допоздна.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Тогда ладно.

– Пока.

Но когда я наклоняюсь поцеловать его, он быстро обнимает меня и держит так, что я не могу двинуться.

– Это правда, то, что я тебе сейчас сказал. Я не знаю, я не помню, что делал раньше. Не помню. Что меня интересовало, чем я занимался до того, как встретил тебя? Сейчас для меня самое важное – ты. Это просто безумие, но я никогда не чувствовал ничего похожего по отношению к другим девушкам. Ничего подобного, никогда.

Мое сердце начинает бешено колотиться от радости, и я прячу лицо у него на груди, скрывая внезапно выступившие слезы.

– И я тоже, – бормочу я. – Я тоже.

Я прибегаю домой и убираю квартиру. На это уходит несколько часов. Закончив уборку, я проверяю автоответчик и нахожу сообщение от Вивьен. Она в Риме и прекрасно проводит время. Еще там сообщение от мамы и одно от Робби – он спрашивает, не передумала ли я насчет обеда.

Сначала я звоню родителями. Я уже говорила с ними днем, но очень коротко, рассказала про экзамен, но точно знаю, что они хотят услышать подробности. Я болтаю сначала с мамой, потом с папой, и наша беседа занимает почти час. Они спрашивают, когда я приеду к ним, я обещаю, что скоро. Про Мика я ничего не рассказываю.

Поговорив с родителями, я звоню Робби на мобильник.

– Конечно, я не передумала, – говорю я в трубку. – Это же твой день рождения.

– Отлично. – Он смеется. – Это круто. Но пойдем, наверное, только ты и я. Элис мне не звонила.

Естественно, я не говорю этого вслух, но я рада. Мне неловко видеть Элис и Робби вместе, ведь я знаю, что она встречается с кем-то еще. Я чувствую себя так, как будто принимаю участие в ее обмане, и вообще вся эта ситуация кажется мне весьма оскорбительной для Робби. Я еще не знаю, сказать ли ему все про Элис или нет. В любом случае сделаю это не сегодня. Только не в день его рождения.

– А мой отец организует в субботу вечеринку. Ты сможешь прийти? Вместе с Миком?

– Конечно. Но мы можем опоздать. У Мика концерт. Отлично, я вас наконец познакомлю.

– Договорились, – говорит он. Но я не слышу в его голосе особой радости. Напротив, его голос звучит как-то невыразительно. Я понимаю, что он подумал об Элис, и всей душой желаю, чтобы он как можно скорее забыл о ней и встретил кого-нибудь еще.

Мы договариваемся увидеться в ресторане в семь и прощаемся. Я выбираю одежду для праздника – джинсы, туфли, розовую блузку. Затем наполняю ванну горячей водой и долго лежу там, думаю про Мика и про то, что нам с ним повезло – мы одинаково любим друг друга, не то что Робби и Элис.

Когда я добираюсь до ресторана, Робби уже сидит за столиком, перед ним полупустой бокал. Он читает меню и очень удивляется, когда я сажусь напротив.

– Привет, – говорю я. – Ты давно пришел?

– Да. – Он улыбается. – Проголодался. Не мог ждать.

Мы кратко сообщаем друг другу, чем занимались, я рассказываю про Мика и про мою дружбу с Филиппой, говорю, как я счастлива. Робби улыбается и говорит, что очень рад за меня и что я заслуживаю счастья. Он кажется вполне довольным и веселым, и я начинаю надеяться, что вся эта ситуация с Элис в конце концов разрешится.

Робби заказывает еду, ее оказывается куда больше, чем мы ожидали. Мы стараемся съесть, но ее все же слишком много.

– Кошмар, – наконец говорит Робби, надувая щеки. – Тут еды человек на десять.

– Да уж. – Я беру кусок цыпленка и засовываю его в рот. – Боже мой, Робби! Я больше не могу, я сейчас лопну. А двигаться я смогу примерно через час, не раньше. Что, будем сидеть тут всю ночь?

Я смотрю на Робби, ожидая, что он засмеется и поддержит мою шутку, но он смотрит куда-то мимо меня, взгляд серьезный и жесткий.

Я поворачиваюсь посмотреть, что же такое он увидел, но вижу только незнакомые лица.

– Робби! Что-то не так?

Но он не замечает меня. Он почти отбрасывает мою руку, встает и тяжело идет вперед.

– Робби! Да что такое, Робби?! – Я встаю и иду за ним, чувствуя, как глупо мы выглядим в переполненном ресторане. Я не понимаю, что происходит, Робби меня как будто не видит и не слышит.

Робби резко останавливается перед каким-то человеком в баре. Мужчина обрадованно улыбается и протягивает руку, но лицо Робби остается холодным и агрессивным.

– Что ты, черт возьми, тут делаешь? – злобно говорит он. – Что ты делаешь с ней? И где она? Куда она пошла?

Глаза мужчины удивленно расширяются.

– О ком ты? – говорит он. – Что с тобой, про кого ты говоришь?

– Я только что видел вас вместе, папа, – кричит Робби, и я понимаю, кто сидит передо мной. Это – отец Робби. – Вы целовались! Я только что видел ее тут. С тобой! Я видел вас, черт возьми!

– Робби! – Я хватаю его за руку и пытаюсь успокоить. – Что…

Но он отталкивает меня и снова наклоняется к отцу.

– Я видел тебя с ней. – И хотя он больше не кричит, его голос полон гнева. Лучше бы он кричал.

Отец смотрит на него по-прежнему спокойно.

– Дружок, успокойся. Она сейчас вернется, и я вас познакомлю. Все будет в порядке, обещаю.

Я начинаю понимать, что случилось. Робби увидел отца с его новой подругой.

Робби горько смеется и презрительно смотрит на отца.

– Познакомишь? Хорош подарочек на день рождения.

Я снова беру Робби за руку.

– Пойдем, Робби. Пожалуйста. Успокойся. Пойдем к столику. Давай оставим твоего отца в покое.

Отец Робби благодарно улыбается мне, и тут я вижу ее. Элис. Она возвращается из туалета. Она идет быстрым шагом, голова опущена, на лице улыбка. Сначала я думаю, что она идет к Робби – она все-таки решила прийти на его день рождения. Я рада, что ее присутствие смягчит гнев Робби.

Робби и его отец поворачиваются и видят Элис.

– Ну вот, – говорит отец Робби. – Вот и Рейчел. Сейчас я вас познакомлю.

Рейчел? Как это Рейчел? Мысли вихрем проносятся у меня в голове, и я в одну минуту понимаю, что отец Робби и есть ее таинственный старший друг.

Элис в этот момент поднимает глаза и видит Робби рядом с его отцом. Улыбка медленно сходит с ее лица. Элис потрясена, она как будто хочет убежать. Но колеблется она всего секунду, потом отбрасывает волосы от лица, изображает что-то похожее на улыбку.

Отец Робби берет ее за руку и тянет к себе. Элис ведет себя так, будто ничего необычного не случилось, будто все это игра, а мы – всего-навсего игрушки.

– Знакомьтесь, это Рейчел. Рейчел – это мой сын, Робби.

Отец Робби старается сгладить неловкость ситуации, но я вижу, что он растерян, смущен и не понимает, что тут происходит. Робби ничего не говорит, не делает ни малейшего движения – просто смотрит на Элис, его лицо искажено от гнева.

– Ой, Робби! – говорит Элис. – Не смотри на меня так. Где твое чувство юмора?

Отец смотрит на Элис, потом на Робби. Тон Элис смущает его.

– Что такое? Вы… знакомы?

Он не успевает закончить свой вопрос. У Робби вырывается рыдание, он поворачивается и выбегает из ресторана.

– Робби! Подожди! – Я бросаюсь за ним, но понимаю, что все равно не успею. Да и сумка моя все еще под столом, и за обед мы не заплатили. Но я вовсе не хочу оставаться тут, я хочу схватить свою сумку и бежать к Мику. Я не хочу говорить с Элис, не хочу слышать ее голос, не хочу слышать, как отец Робби называет ее Рейчел.

Отец Робби потрясен.

– Что случилось? – спрашивает он меня. – Вы что-нибудь понимаете?

Я не поднимаю глаз, не произношу ни слова.

– Простите, – говорит он. – Я так невежлив. Мы еще даже не знакомы. Вы, должно быть, Кэтрин. Робби мне о вас рассказывал. А я – Грэг. А это – Рейчел.

Мы обмениваемся рукопожатием, но я старательно не смотрю на Элис.

– Я думаю, мне пора, – говорит она.

– Какой я идиот, – сокрушается Грэг. – Мне казалось, это хорошая возможность познакомить вас. Я ведь знал, что Робби приедет сюда вечером, и ничего тебе не сказал. Даже представить не мог, что он так отреагирует. Мне очень жаль, Рейчел…

– О, пожалуйста! Не извиняйся, – прерывает Элис, и ее голос звучит почти нормально, но я понимаю, что ей не терпится убежать отсюда. Она заварила всю эту кашу и теперь хочет, чтобы я ее расхлебывала.

– Я пойду с тобой, – говорит он.

– Нет, нет, – возражает Элис. – Я хочу побыть одна.

Я отворачиваюсь, пока они прощаются. Не могу видеть, что Грэг так нежен с ней, а то, что он называет ее Рейчел, вызывает во мне дикую боль.

Элис уходит, и я прошу Грэга на минутку присесть. Мы сидим друг напротив друга. Я молчу и рассматриваю свои руки. Не знаю, с чего начинать, не знаю. Вот так взять и разбить его сердце?

– Не могу поверить. – Грэг нарушает молчание. – Все так хорошо начиналось. Не мог же Робби предполагать, что я никогда… – Он замолкает и задумчиво смотрит на дверь, в которую только что выбежала Элис. Вздыхает. – Я, наверное, никогда ее больше не увижу.

Я поднимаю на него сочувствующий взгляд.

– Ее зовут не Рейчел. – Мне больно говорить это, но мой голос звучит твердо.

– Что? – Он наклонятся вперед и складывает руки на груди. – Что вы сказали?

Я быстро рассказываю ему все. Сначала он не верит, качает головой и повторяет:

– Нет, нет, это невозможно.

Но потом перестает возражать и мрачно замолкает.

– Я, конечно, знал про Элис, – говорит он наконец. – Но не так много. Робби не знакомил нас. Это моя вина, я не настаивал. Мне казалось, он имеет право на собственные тайны. – Он кладет голову на руки. – Этого не должно было случиться. Этого никогда не должно было случиться.

– Это не ваша вина. Нет. Это все Элис, она во всем виновата.

– Но зачем? – шепчет он. – Зачем она так?

Я молчу. Мне нечего сказать.

– Она сказала, что ей двадцать семь, – почти спокойно говорит он. – Я поверил. Она казалась такой уверенной, такой зрелой. Восемнадцать? Господи, я так ей верил. Я полюбил ее.

29

Я не говорю Мику про Элис, не хочу испортить наше с ним время разговорами про нее. Поэтому я жду, когда он уедет на работу, и только потом звоню Робби. Так я не рискую, что Мик услышит нашу беседу.

К телефону подходит Грэг.

– Он уехал, Кэтрин, – устало говорит он.

– Уехал? Как уехал? Куда?

– В Европу. В Швейцарию. Улетел сегодня в полдень. Хочет найти там работу. Заняться лыжами. У нас там родственники.

– А как же… – глупо спрашиваю я. – Как же его работа в ресторане?

Грэг грустно смеется.

– Я уверен, ресторан справится. У них хватит сотрудников.

Грэг заверяет меня, что с Робби все будет в порядке. Он просит дать Робби время, чтобы зализать свои раны и оправиться от оскорбления.

Хотя меня все еще возмущает поведение Элис, я очень рада, что Робби наконец-то все понял. Теперь он ни за что не вернется к Элис. Он далеко, в Европе. Он в полной безопасности.

Я тоже решаю переехать, чтобы Элис не нашла меня. Даже думать о ней не хочу, не то что разговаривать. Не хочу слышать ее объяснения и оправдания.

Всю неделю я держу телефон выключенным, но все равно Элис не выходит у меня из головы. Рано или поздно мне придется поговорить с ней. Сейчас, когда она сама не хочет общаться, мне легко избегать контактов. Но мне очень хочется выразить ей свой гнев. И однажды, когда Мик уходит за пивом, я достаю мобильник и включаю его.

За неделю мне пришло четырнадцать голосовых сообщений и целая куча смс-ок. Я даже не читаю их. Уверена, большинство от Элис, и она злится. Но мне совершенно неинтересно, что она скажет. Я лишь хочу в последний раз позвонить ей и высказать все, что я думаю. Я быстро набираю ее номер.

Она отвечает почти сразу.

– А-а, это ты? Наконец-то. Знаешь, мне никогда не нравились девушки, которые забывают о подругах сразу, едва заводят парня.

Я хмыкаю. Только Элис могла вывернуть ситуацию таким образом.

– Извини, Элис. Но я возмущена твоей выходкой. Я даже не знаю, что сказать.

– Возмущена? – Ее голос звучит раздраженно и презрительно. – И что особенного случилось? Это из-за Робби и его отца?

– Я поговорила с Грэгом, – сообщаю я. – После того как ты ушла.

– Ну, естественно. Я и не сомневалась, что ты это сделаешь.

– Да.

– Грандиозно. Ну и что же? Что ты хотела сказать?

Я не могу понять, притворяется ли она, но начинаю чувствовать себя смешной и неуверенной в своих справедливых обвинениях.

– Это было очень жестоко, Элис.

– Господи, Кэтрин. Да я и понятия не имела, что вы там окажетесь. Вообще, это была идея Грэга, – говорит она резко и нетерпеливо, как будто это тема ей уже надоела и ее оскорбляет необходимость оправдываться. – Откуда я знала, что Грэг такое придумает?

– Это не про обед, Элис. Не придуривайся. Зачем ты вообще завела роман с Грэгом? Как ты могла поступить так с Робби, ведь ты знала, как он к тебе относится!

Элис с минуту молчит, затем громко вздыхает.

– Ладно. Довольно. Я поняла твою точку зрения. Будешь еще читать мне проповедь?

– Нет, по-моему, это не имеет никакого смысла. Тебе же все равно. Но это действительно ужасно, Элис. Это просто ужасно!

Элис смеется противным, холодным, жестоким смехом.

– Ну, хорошо, – говорит она. – Вот только я не понимаю, каким образом мои отношения с Грэгом и Робби касаются тебя?

Я теряюсь. И в самом деле, почему я лезу не в свое дело? Но вообще-то это нормально – влиять на поведение друзей.

– Элис, как ты можешь быть такой жестокой? Робби в отчаянии. Он уехал в Европу. И это из-за тебя. Ты разрушила его отношения с отцом. Робби – мой лучший друг. И ты считаешь, что это не мое дело?

– Что за бред? Ничего я не рушила. Помирятся. А для Робби даже лучше на какое-то время уехать в Европу. Ему надо охладиться. И в любом случае, они оба до смерти должны быть рады, что избавились от меня, раз я такая тварь, по-твоему.

– Что бы дальше ни произошло у Робби с отцом, это не меняет дела. Это было ужасно. Элис, ты поступила очень жестоко. Зачем ты сказала Грэгу, что тебя зовут Рейчел? Почему ты назвала именно это имя? Я что-то не верю в случайное совпадение!

– Знаешь, мне не нравится твой тон. Ты мне не мать, ты ничем не лучше меня, и меня вообще-то совершенно не интересует твое мнение. – Ее тон теперь ледяной и серьезный. – Я больше не хочу говорить об этом, Кэтрин. Мне скучно. Очень скучно. Хочешь пойти потусоваться вечером в пятницу? Тогда пошли. Я собираюсь заказать столик у Джованни.

– Нет, – говорю я, и мой голос звучит совершенно спокойно, хотя я потрясена тем, что она даже не раскаивается. – Спасибо, нет.

– А в субботу вечером?

– Нет. Элис, я никуда не хочу с тобой идти. Неужели ты правда не понимаешь, что это серьезно? Я чувствую к тебе отвращение. Пожалуйста, прекрати задавать мне вопросы.

– Чувствуешь отвращение? Ты чувствуешь ко мне отвращение?

– Да, – честно отвечаю я. – Я чувствую отвращение и стыд.

– Ой, – смеется она. – И стыд тоже? Ты меня стыдишься?

– Да, – тихо говорю я.

– А самой себя ты не стыдишься, Кэтрин?

Я точно знаю, что она собирается сказать, но не вешаю трубку, а лишь прижимаю плотнее к уху и слушаю.

– Может, я и сделала что-то плохое, но я-то не бросала свою сестру, когда ее насиловали. Слышишь? И не убегала, когда мою младшую сестру убивали.

30

Позже тем же вечером Мик, Филиппа и я заказываем на ужин пиццу. Едва мы садимся за стол, как Филиппа спрашивает, видела ли я Элис.

– Я сегодня разговаривала с ней по телефону.

– И?

Пока мы едим, я рассказываю им о том, как Элис поступила с Робби и Грэгом, и о нашем разговоре.

– Да ты шутишь! – Мик опускает вилку. – Это же просто невозможно.

– Да она просто больная, – восклицает Филиппа. – Несчастная девчонка. А этот Робби? Зачем он с ней общался? Он что, тоже сумасшедший?

– Нисколько. Он замечательный. Настоящий Друг.

– Но почему тогда?..

– Потому что он влюбился в нее, – перебиваю я. – Вы просто не знаете, какой она может быть очаровательной. – Я объясняю, чтобы Мик не посчитал меня или Робби глупыми. – Я на самом деле была счастлива, когда мы подружились. Я была польщена ее дружбой, она такая веселая, забавная, все вращалось вокруг нее. После смерти Рейчел я долго была одна. И Элис показалась мне глотком свежего воздуха. Она умеет нравиться.

Мик и Робби смотрят на меня с сочувствием, и я понимаю, что меня занесло не туда. Я начала оправдывать свою дружбу с Элис вместо того, чтобы защищать Робби. Но какая разница, и Робби, и я были одинаково околдованы.

– Но почему ты ничего не рассказала мне? – сердито спрашивает Мик. – Почему?

– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – Я просто не хотела об этом думать. Мы были так счастливы. Не хотелось ничего портить.

– Ничего бы ты не испортила. Я ведь даже не знаю их. – Мик хмурится. Он очень расстроен.

Филиппа перебивает его:

– Не вредничай. – Она шутливо толкает его локтем. – Теперь-то она тебе все сказала? Ты прав, ты не знаешь их, так что прекрати. – Потом она переводит взгляд на меня и говорит притворно-сердито: – Но почему ты не сказала мне? Это не дело. Я обижена.

– Ну, извини. – Я улыбаюсь. – Ты была права, а я нет. Я была не права, не права, слышишь!

– Вот как? – Мик смущен.

– Относительно Элис, – поясняю я. – Твоя умная сестра предупреждала меня о ней еще несколько месяцев назад. Она сказала, что у Элис не все в порядке с головой.

– Я ведь ее видел, – припоминает Мик. – Она такая тощенькая, в коротком платье?

– И хорошенькая, – добавляет Филиппа. – В коротком платье, от которого парни не могли оторвать взгляд.

– Да не такая уж и хорошенькая, – отвечает Мик и поворачивается ко мне. – Слишком шумная и непосредственная. Не в моем вкусе.

– Ну, бог с ней. – Филиппа поворачивается ко мне. – Надеюсь, ты сказала ей, что больше не хочешь с ней общаться? Надеюсь, ты велела ей убираться раз и навсегда?

– Да, – киваю я. – Но она, разумеется, ничего не хочет слышать.

– По крайней мере, ты все ей сказала, – улыбается Филиппа. – Я рада. Она просто не заслуживает быть твоей подругой. А уж про Робби я и говорить не буду. Надеюсь, ты не жалеешь? Не хочешь с ней помириться?

– Нет. – Я закрываю глаза руками. – Она просто опустошает меня. Не хочу ее больше видеть. Не хочу ничего о ней знать, не хочу ее слышать. Я выключила мобильник и не собираюсь его включать.

– Звонки Элис – это катастрофа? – интересуется Мик.

– Да. – Филиппа кивает. – Катастрофа. Точно. – Она смотрит на мою тарелку, на которой по-прежнему скучает пицца. – Почему не ешь? Не нравится?

– Нравится, – говорю я, но из-за разговоров об Элис пицца стала казаться мне слишком жирной и пряной. – Я просто ужасно себя чувствую. Стоит мне только вспомнить о том, как Элис поступила с Робби, и я словно заболеваю. Видели бы вы лицо Робби! – Я отодвигаю тарелку. – Мне надо попить воды.

– Я принесу. – Мик вскакивает и хмуро бросает: – Не позволяй ей так влиять на тебя. Забудь. Она не стоит этого.

Филиппа смотрит на Мика. Едва он скрывается в кухне, как она поворачивается ко мне и с улыбкой говорит:

– Он очень тебя любит.

– Знаю, – отвечаю я и улыбаюсь, но внезапно мне становится так плохо, что я кладу голову на край стола и закрываю глаза.

– Он ни к одной девушке так не относился. Обычно он совсем безразличный. Вежливый, но безразличный. И хоть и нехорошо говорить так про собственного брата, но он разбил много сердец. Девчонки вокруг него так и вились.

Я слушаю голос Филиппы, но мне плохо, в горле стоит тяжелый ком.

– Тебе нехорошо? – спрашивает Филиппа. – Ты бледная как смерть.

– Нет. – Я вскакиваю из-за стола, успеваю добежать до туалета, и меня рвет.