Текст книги "Сладкая боль"

Автор книги: Ребекка Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

34

Под взглядом Лиллы Анне кажется, что ее одновременно оценивают, вызывают на поединок и презрительно отталкивают. Она понимает, что Лилла скорее всего будет уважать противницу только в том случае, если та перестанет вести себя как серая мышка и выкажет немного смелости. Достаточно вспыхнуть лишь раз – проявить гнев или презрение, огрызнуться, сказать Лилле дерзость, и она отвяжется. Может быть, они даже подружатся. Но смелости Анне не хватает. Она не в состоянии подобрать подходящие слова и вызвать у себя гнев даже ради самозащиты.

Впрочем, враждебность Лиллы не особенно раздражает девушку. Анна наслаждается жизнью, вместо того чтобы прятаться в комнате и плакать, и это вселяет в нее чувство глубокого удовлетворения. Она знакомится с новыми людьми, здоровается, смотрит им в лицо и самым естественным образом улыбается. Тим обнимает ее за талию, и она не шарахается и не падает в слезах на пол. Анна, несомненно, развлекается и от удивления и радостной атмосферы в бальной зале набирается уверенности, чувствуя себя почти неуязвимой даже для насмешек Лиллы. С какой стати беспокоиться о том, что подумает о ней какая-то незнакомка? Ведь сейчас, впервые за долгое время, Анна вновь стала нормальной двадцатилетней девушкой.

Девушкой, которая умеет смеяться и веселиться. Девушкой, у которой есть будущее.

35

Мы с Анной расходимся, когда компания школьных друзей втягивает меня в спор о том, где на северных пляжах лучшие места для серфинга. В обычное время я нашел бы эту тему крайне увлекательной, но сейчас то и дело ищу глазами Анну и гадаю, чем она занята, с кем разговаривает. Я убеждаю себя, что всего лишь проверяю, хорошо ли ей так же, как и мне, но когда я замечаю, как к Анне подходит какой-то нетрезвый тип – на вид незнакомый, возможно, его привел кто-то из моих друзей – и становится слишком близко, почти навалившись на нее, я ощущаю странное раздражение.

Прежде чем я успеваю решить, не пойти ли на выручку, в дверь звонят. Анна первой отходит от пьянчужки и шагает по коридору. Оказывается, привезли еду. Я предлагаю помощь, но Анна утверждает, что ничего не нужно, и исчезает на кухне. Вскоре оттуда начинают, поднос за подносом, выносить изысканные яства – суши, клецки, потрясающие сандвичи. Потрясает как качество, так и количество еды. Наверняка Анна потратила огромную сумму. Потрясенные друзья толкают меня под бока; несомненно, они ожидали максимум хот-доги и пирожки.

Когда я направляюсь к Анне с благодарностью, на моем пути возникает Лилла.

– Еда просто супер, – говорит она. Официант во фраке предлагает нам поднос с клецками, мы берем по штуке и немедленно съедаем.

– Как вкусно, – произносит Лилла.

– Да.

– И шампанское отличное. – Она поднимает бокал. – Совсем не похоже на твои обычные вечеринки с пивом и чипсами, Тим.

– О да.

Я внезапно смущаюсь, хотя никакого повода нет. Лилла внимательно наблюдает за мной, и я вдруг ощущаю досаду.

– Нашел себе состоятельную девочку, да? – Она ухмыляется.

– Отвали, – говорю я и хочу отойти, но она властно удерживает меня за плечо.

– Не злись, я просто дразнюсь. Хотя, признаю, мне очень любопытно. Совсем недавно ты сказал, что Анна какая-то странная, наговорил всякой жути, а сегодня вы стоите в обнимочку и, кажется, радуетесь жизни. Мы ведь с тобой друзья, правда? А друзья не должны секретничать.

Друзья. Снова это слово. Мое раздражение только возрастает.

– На самом деле не я, а ты сказала, что она странная. Я только сказал, что у нее есть некоторые проблемы.

– Да-а, но ты же видел, как она за тобой наблюдала! А разгром на кухне? Ничего странного, хочешь сказать? А по-моему, так просто жуть.

– Не исключаю, что мне померещилось, и никто за мной не наблюдал. Неудивительно. Было поздно, и я устал на работе и вдобавок хватил пару бутылок пива. А что касается кухни… да, это странно. Даже жутко. Как угодно. Но все-таки давай проявим сочувствие. Анну вполне можно понять. Учитывая обстоятельства.

– Какие?

Я жму плечами.

– Жизнь. Иногда она сводит с ума. И вообще не груби. Этот дурацкий разговор про деньги был вообще ни к месту.

– Ну извини. – Лилла усмехается и, видимо, ничуть не сожалеет. – Я не утерпела и слегка копнула. Господи, Тим, только представь, каково владеть таким домом в двадцать лет. Он, наверное, стоит миллионы…

Она недоговаривает, потому что появляется Патрик и хозяйским жестом обнимает ее.

– А, Патрик, – широко улыбаясь, говорю я. – Тебе весело?

– Просто супер, – отвечает он с такой же неискренней улыбкой.

Когда подносы пустеют, мы включаем музыку. Лилла, разумеется, одной из первых выходит на середину и начинает танцевать. Она хватает того, кто стоит ближе, и принимается прыгать. Лилла танцует так же энергично, как делает все остальное, и старается занять максимум места.

Анна улыбается мне, стоя у противоположной стены. Я залпом допиваю пиво, беру другую бутылку и шагаю к ней.

– По-моему, вечеринку можно официально объявить успешной, – говорю я.

Мы стоим рядом, в уютном молчании, и смотрим на танцующих. Я очень доволен и слегка навеселе от спиртного и от общей атмосферы веселья, но тут Патрик прокладывает себе дорогу на середину залы. Он стремится к Лилле, как умирающий с голоду – к еде. Притянув Лиллу к себе и прижимаясь пахом, Патрик уродливо подражает «Грязным танцам» и одновременно ищет глазами меня. Когда мы встречаемся взглядами, он самодовольно скалится. Вот идиот. Он даже не понимает, как глупо выглядит. Будь Лилла со мной, я бы на него даже не поглядел. Будь Лилла со мной, плевал бы я на Патрика.

Я хватаю Анну за руку и втягиваю в горячую тесноту зала. Ни о чем не спрашиваю, ни о чем не думаю. Я хочу что-то доказать – Лилле, Патрику или самому себе, Бог весть. Наверное, нечестно использовать Анну для столь сомнительной цели, но она не сопротивляется и не жалуется. В любом случае, танцуя с Анной, чья рука покорно лежит в моей, я забываю про Лиллу и Патрика, не прикладывая к тому никаких усилий.

Анна танцует, закрыв глаза и слабо улыбаясь. Она, в отличие от Лиллы, не дерзка и не хвастлива, занимает минимум места и не требует общего внимания, зато двигается очень ритмично. Как будто тревога, которая обычно окружает Анну темным облаком, вдруг рассеялась под действием музыки и танца, и она превратилась в лучезарного, солнечного человека. Дерганая и неуклюжая девушка, к которой я привык, исчезла без следа. Анна полностью изменилась и вдобавок стала красивой.

Я изучаю ее лицо, прекрасно сознавая, что наши пальцы сплетены, а тела соприкасаются. Чувствую запах волос и духов. Свет отражается от лица Анны, и кожа сияет. Анна такая бледная и невинная на вид. Она открывает глаза и понимает, что я за ней наблюдаю, но не отводит застенчиво взгляд и не смущается. Она пристально смотрит на меня, берет за другую руку и улыбается, так что я вспоминаю фотографию, которую видел в кладовке. Сексуальная, уверенная, смелая. Улыбка Анны на мгновение напоминает о Лилле – видимо, я еще не избавился от любовного помешательства – и я гадаю, отчего до сих пор не обращал на нее внимания.

Мы танцуем долго, песню за песней. Иногда окружающие притискивают нас друг к другу, и я чувствую, как она мягко прижимается ко мне. Так легко и естественно класть руку ей на бедро, на плечо, держать за руку. А когда Анна поднимает голову, чтобы что-нибудь сказать, теплое дыхание щекочет ухо. Я не наблюдаю за Лиллой и Патриком. Я не знаю, где они и чем заняты. Какая, по сути, разница?

– Я хочу пить, – наконец говорит Анна, и мы отходим в сторонку и берем пиво.

– Давай выйдем во двор, – предлагаю я. – Там, наверное, прохладнее.

И тише. Там у нас будет возможность поговорить. Ничего особенного я не хочу сказать, но я никогда не видел Анну такой открытой и раскрепощенной. По-моему, это шанс. Сам не знаю, на что. Например, стать ближе. Подружиться.

Но гости уже начали растекаться по дому парочками, подальше от шума и жары в бальной зале. В коридоре курит кучка девушек – они беспечно стряхивают пепел на пол, и повсюду воняет сигаретами.

Я уже собираюсь выгнать их во двор, но Анна тянет меня за руку.

– Ничего страшного, – шепчет она. – Пускай.

На кухне толпа. Какая-то компания спьяну развлекается – один парень ничком лежит на столе, а девушка стоит над ним и льет шампанское в разинутый рот. Мы стоим и смотрим, пока он не захлебывается и не начинает отплевываться, брызгая шампанским во все стороны.

Я искоса смотрю на Анну.

– Перестань уже волноваться, – требует она. – Праздник есть праздник. Завтра уберем.

Когда я замечаю во дворе Маркуса и Фиону, мне хочется развернуться и уйти обратно в дом, но они замечают нас прежде, чем мы успеваем ретироваться.

– Отличная вечеринка, – произносит Маркус, когда мы подходим. – Мы с Фионой как раз говорили, как приятно вновь видеть Фэрвью полным народу.

Мы некоторое время стоим рядом, пьем и болтаем о погоде и о еде. Фиона помалкивает, но я вижу, как она смотрит на Анну и на меня. Интересно, о чем она думает и многое ли подмечает. Маркус и Фиона симпатичные ребята, но в доме полно людей, с которыми я провел бы время гораздо охотнее, и я уже собираюсь вернуться, когда с небольшой компанией подходит Лилла.

– Тимми! – Она шагает ко мне и обнимает за талию. – Вот ты где.

В черных сапогах и короткой юбке, она выглядит потрясающе, и Маркус не сводит с красотки глаз.

– Я хочу познакомиться с твоими друзьями. – Лилла тоже смотрит на Маркуса, и в ее глазах вдруг вспыхивает любопытство.

Когда я представляю ей Маркуса, она жмет ему руку и не сразу выпускает.

– Маркус? – переспрашивает Лилла. – Какое красивое имя. Одно из моих любимых.

– Спасибо, – отвечает он.

– В нем есть достоинство. – Лилла наконец разжимает пальцы. – Оно вам очень идет.

– А где Патрик? – спрашиваю я.

– Уже уехал. – Лилла небрежно помахивает рукой и снова поворачивается к Маркусу.

Я невольно закатываю глаза при виде столь откровенного флирта, но по крайней мере завязывается беседа. Лилла обходится без банальных любезностей, и вскоре вокруг собирается целая толпа. Разговор заходит о гораздо более увлекательных вещах, чем погода. Секс, серфинг, политика, деньги. Лилла дерзка, шумлива, остроумна, и я замечаю, что Маркус продолжает на нее смотреть. Я уже хочу предупредить его, сказать, что она занята, но потом решаю не лезть не в свое дело. Он сам в состоянии о себе позаботиться.

Анна садится рядом с Фионой, и они тихонько разговаривают, склонившись друг к другу. Анна сегодня совсем другая – она открыта и спокойна, руки перестали нервно теребить что попало, взгляд не устремлен в пол. Трудно поверить, что в ней уживаются столь разные качества, что это – один и тот же человек.

Вскоре во дворе становится почти так же людно и шумно, как в бальной зале, и гости разбиваются на несколько групп. Я некоторое время болтаю с Ричем и другими школьными друзьями. Мы хохочем и наперебой рассказываем самые невероятные истории о наших дурацких похождениях. Рич изображает не в меру энергичного учителя физкультуры, мистера Берда – он лихо приседает и шумно пыхтит. Распрямившись в очередной раз, он задевает плечом мой локоть, и я расплескиваю пиво на футболку.

– Блин, – говорю я, оттягивая мокрую ткань от тела.

– Прости, старик, – ухмыляясь, отвечает он.

Я вручаю ему пустой бокал.

– Лучше принеси еще.

И иду в дом, чтобы переодеться.

Войдя в спальню, я включаю свет и направляюсь к гардеробу, но вдруг замечаю краем глаза какое-то движение и оборачиваюсь, чтобы взглянуть. Уходит несколько секунд, чтобы в полной мере осознать, что такое я вижу на кровати.

Пауки.

36

Вся кровать в пауках. Шевелящаяся черная масса. Их так много, что под ними почти не видно простыни. Сплошное одеяло из пауков. Сцена из ночного кошмара.

Блин.

Я отступаю и зажимаю рот рукой, подавляя рвоту. Пауки сползают по ножкам кровати на пол, карабкаются на стены. Оглядевшись, я понимаю, что они уже расползлись по комнате. Твари повсюду – на занавесках, на потолке, на подоконнике. Некоторые подбираются к моим ногам.

– Твою мать! – охваченный ужасом и отвращением, я начинаю лихорадочно отряхиваться, после чего пулей вылетаю из комнаты, захлопнув дверь, и бегу вниз. Лилла болтает с Маркусом на кухне.

– Пауки! – запыхавшись, выпаливаю я.

– Что? – Лилла выплевывает пиво. – Что ты сказал?

– В моей комнате полно пауков!

Она смотрит на меня как на психа.

– Только без паники. Возьми репеллент. Или тапочек потяжелее, или газету.

– Их там сотни, – отвечаю я, качая головой. – Пойдем наверх, я тебе покажу.

– Нет, спасибо. – Лилла вздыхает с досадой, явно убежденная, что я пытаюсь хитростью оторвать ее от Маркуса. – Что я, пауков не видела? Но если ты так испугался пары каких-то букашек, Тим, то, конечно, я могу подняться и…

– Все в порядке? – Рядом с Лиллой появляется Анна.

– Нет. Поднимитесь ко мне в комнату, – говорю я, обращаясь ко всем троим, – и посмотрите сами.

– О Боже… – ахает Лилла, увидев пауков.

Анна вскрикивает, закрывая рот обеими руками.

– Это какая-то шутка? – интересуется Маркус.

– Не знаю. Если так, то не смешная.

Мы стоим и осматриваемся. Анна медленно пятится к двери. Лилла вздрагивает.

– Ничего себе… – говорит она.

– Вот именно, – отвечаю я. – Репеллента, по-моему, маловато будет.

Она шагает по комнате, по пути старательно давя тварей, берет книжку и с размаху опускает на паука, бегущего по столу.

– Не поможет, – говорит Маркус. – Ты только разведешь грязь. У меня есть идея получше. Лилла, пошли.

Лилла выходит вслед за ним из комнаты. Анна стоит в коридоре. Она расширившимися глазами смотрит на пауков, на пол, на стены, на потолок, ее взгляд мечется туда-сюда. Девушка заламывает руки.

– Анна, ты в порядке?

– Поверить не могу… кто… – не договорив, она качает головой.

– Понятия, блин, не имею, кто, – отвечаю я.

Лилла и Маркус возвращаются с двумя пылесосами. Я беру один, Маркус другой, а Лилла расхаживает по комнате и распоряжается. Уходит минут двадцать, чтобы засосать пауков, которые в панике бросаются врассыпную, заставляя нас подскакивать и вскрикивать. Отвратительное занятие. Мы водим шлангами вдоль стен, по углам, по всей длине занавесок. Маркус залезает на стол, чтобы очистить потолок. Я открываю гардероб и осматриваю одежду.

Избавив постель от пауков, я замечаю одну штуку, которую не видел раньше. В изголовье лежит большая плоская коробка. Картонная подарочная коробка, красная, с узором из серебристых звезд. Крышка снята и лежит на подушке рядом.

Коробка пуста. Несомненно, пауков принесли именно в ней.

– Ничего себе подарок! – восклицает Лилла. Закрыв коробку крышкой, она швыряет ее на пол и отбрасывает пинком. – У кого-то тут извращенное чувство юмора.

Анна ждет и наблюдает, стоя в дверях.

Осмотрев в поисках пауков все углы и мебель, мы выключаем пылесосы.

– Нужно перестелить постель, – говорит Лилла. – На всякий случай.

– Ты права.

Анна приносит чистое белье и помогает Лилле. Вдруг она вскрикивает, так что мы подскакиваем. Когда она понимает, что просто коснулась рукой края матраса, то виновато улыбается. Лилла хихикает.

– Извините, – говорит Анна. – Извините.

– Ну, теперь ты будешь в безопасности, – замечает Лилла. – Хотя готовься к паре неприятных сюрпризов, когда будешь надевать ботинки. И особенно тщательно проверяй трусы.

Она хватает Маркуса за руку и предлагает спуститься и потанцевать, чтобы сбросить стресс. Маркусу, кажется, эта идея не особенно греет душу, но он все-таки тащится вслед за Лиллой.

– Давай лучше вернемся к гостям, – предлагаю я Анне.

Она молча кивает.

Я наблюдаю, как она спускается следом за Лиллой и Маркусом по лестнице, а сам возвращаюсь в комнату, чтобы напоследок оглядеться. Прежде чем уйти, я присаживаюсь на корточки рядом с коробкой и приподнимаю крышку. На дне коробки, почти неразличимый на белом фоне, лежит сложенный листок. Я разворачиваю его и обнаруживаю написанное от руки послание.

«С днем рождения, Тим».

Но вовсе не содержание заставляет меня уронить листок, а почерк. С характерным левым наклоном. Почерк Анны.

37

Спустившись, я нахожу Анну на кухне. Она стоит, прислонившись к раковине, и неподвижно смотрит в окно.

– Какого хрена? – спрашиваю я и всовываю ей в руки записку. Я злюсь, но стараюсь не кричать. Не хочу скандала. Лучше, чтобы остальные не узнали. – Интересные у тебя представления о подарке на день рождения!

– Что?

– Это ведь твой почерк?

Анна смотрит на листок и медленно кивает.

– Так это ты написала?

– Ну… да. Написала. Но я…

Она замолкает и качает головой.

Я хочу потребовать объяснений, но вдруг глаза девушки округляются от ужаса, лицо становится смертельно бледным. Она слишком напугана и потрясена, чтобы сейчас бросать ей обвинения.

Ничего не понимаю. С какой стати Анне так пугаться, если именно она подсунула мне пауков? Не похоже, что она притворяется – Анна не настолько хорошая актриса.

– Ты в порядке? – спрашиваю я. – Ты вся побелела…

Она закрывает лицо руками. Пальцы у нее дрожат.

– Поверить не могу… – шепчет Анна. – Не понимаю, что происходит.

Она прижимает ладонь ко лбу и закрывает глаза.

– У меня ужасно болит голова, Тим. Наверное, я выпила слишком много шампанского. Прости. Я понятия не имею, что… – она открывает глаза и вздыхает. – А ты? Ты в порядке?

Я жму плечами. Сам не знаю, что чувствую. Смущение. Гнев. Испуг. Но в основном хочется выпить пива и забыть о случившемся. Приятно провести остаток вечера. Вернуть себе ощущение благополучия.

Я уже готов предложить, чтобы мы взяли пиво и вернулись во двор, где можно поговорить, как в дверь кто-то громко стучит, а потом заходит. Еще гости.

Анна вопросительно смотрит на меня.

– Наверное, ребята с работы, – объясняю я. – Они позже всех заканчивают.

– А. – Она снова заламывает руки и отводит взгляд. – Знаешь, я, наверное, пойду спать. Надеюсь, это не покажется грубым, но я не могу…

Не сказав больше ни слова, она разворачивается и уходит.

Я выхожу в коридор, чтобы поздороваться с Блейком, Джо и остальными. Блейк обнимает Джо за плечи, и они, кажется, смущены, хоть и довольны. Мне никогда не приходило в голову, что однажды они могут сойтись – Блейк башней возвышается над Джо, а она едва достает головой ему до груди, но они каким-то образом дополняют друг друга и вполне гармонируют. Я гадаю, когда они успели поладить, и с любопытством гляжу на Блейка, когда Джо отворачивается. Он жмет плечами и радостно улыбается.

Я устраиваю им экскурсию по первому этажу. Блейк кивает и показывает комнаты, которые некогда красил.

– А где она сама? – спрашивает он, когда мы заходим на кухню. – Где Анна?

Я объясняю, что у нее разболелась голова и она пошла спать. Мы выходим во двор. Когда ребята принимаются за пиво, я украдкой пробираюсь наверх и стучусь к Анне.

– Тим?

Я открываю дверь. Она сидит в постели, накрыв ноги одеялом, в пижаме. Макияж смыт, лицо зеленоватого оттенка. Анна явно не намерена возвращаться к гостям.

– Ты просто взяла и исчезла, – говорю я.

– Извини.

– Все нормально, не извиняйся. Не за что.

Я сам не уверен. Может быть, и есть за что.

Но на лице девушки нет никакой вины. Ни злобного умысла, ни самодовольства. Некоторое время мы смотрим друг на друга. Я понятия не имею, что сказать, и Анна, видимо, тоже. Немыслимым кажется даже войти в комнату. Простота и близость отношений, которых мы достигли в бальной зале, исчезли, и мы вернулись на исходную. Два посторонних человека.

– Ну ладно, – говорю я, отступая. – Я пойду…

– Да, конечно. – Анна опускает голову на подушку. – Разумеется.

Я закрываю дверь.

Внизу тихо, и я не сразу понимаю, что внезапная тишина настала, потому что музыку выключили. Почти все гости перебрались во двор. Они утомлены, разговаривают негромко, несколько человек курят и лениво выпускают струи дыма в воздух. Появляются Фиона и Маркус.

– Нам пора, – говорит Маркус. Он крепко стискивает мою руку и выпускает не сразу.

– Искренне надеюсь, что пауки не испортили тебе день рождения, – добавляет он, как обычно, напряженно и серьезно.

– Ничуть, – отвечаю я. – Спасибо. Все нормально. Не испортили.

Я провожаю их до двери, потом беру пиво и выхожу во двор. Лилла сидит в окружении небольшой компании, которая включает Блейка и Джо. При моем появлении она машет, встает и вталкивает меня на свое место, после чего садится ко мне на колени, обвивает шею рукой и опускает голову на плечо.

– Эй, именинник, – негромко произносит она.

– Эй, – вторю я, стараясь не дотрагиваться до нее.

Лилла ерзает, придвигаясь ближе, тычется носом в шею.

– М-м, от тебя пахнет, как от Тима.

– Слава Богу, что не как от Патрика. Или Маркуса.

Она откидывается назад.

– Не груби.

– Что ты делаешь, Лилла? – я качаю головой. Несложно догадаться, отчего она предпочла мои колени. Лилла самолюбива, она хочет то, чего у нее нет, а я – просто повод.

И все-таки я позволяю ей сидеть. Не прогоняю, не пытаюсь защититься.

Она снова приваливается ко мне головой и жмет плечами.

– Не знаю. Понятия не имею. А ты?

Я и сам не знаю, что делаю. Словно в знак доказательства я тоже обнимаю Лиллу.

Мы сидим во дворе часа два, пьем, тихонько болтаем о пустяках, наслаждаемся приятным обществом и прохладой, которую приносит ночь. Гости, компаниями и парочками, расходятся, становится тише и тише. Наконец, не считая меня и Лиллы, остаются только Джо, Блейк и еще двое-трое. Когда последние гости наконец собираются уходить, мы с Лиллой составляем им компанию, пока они ждут такси. Лилла просит разрешения переночевать.

– Я не влезу в такси, – объясняет она. – И вообще мне в другую сторону. Я потрачу уйму денег.

Я отвожу ее наверх, в спальню напротив своей.

– Сейчас принесу простыни и одеяло.

Лилла обхватывает себя руками и вздрагивает.

– Здесь холодно.

– Значит, два одеяла.

Она садится на кровать, пружинит и оглядывается.

– Я не буду здесь спать, – заявляет она. – Ни за что. Не бросай меня одну. Я умру от страха.

– Чего ты боишься?

– Всего. Темноты. Ты только послушай… – Лилла подносит палец к губам, широко распахивает глаза, и мы оба на минуту замолкаем, прислушиваясь к скрипам и стонам старого дома.

– Слышишь? – Она хихикает. – Я ни за что не стану ночевать одна.

– Ну а что делать? Не можешь же ты лечь с Анной.

Лилла встает, берет меня за руку и притягивает к себе.

– Конечно, нет. Я могу лечь с тобой.

– Нет, спасибо, – я отстраняюсь. – Я не собираюсь спать с тобой в одной постели, Лилла. Блин, вот только не надо.

– Чего не надо? – Она качает головой. – Необязательно же что-то такое устраивать. Я просто переночую, Тимми, и больше ничего. Если ты боишься, что подумает Анна, так она даже не узнает. Можем лечь валетиком, если угодно.

Лилла всегда умела убеждать. Вдобавок уже поздно, я устал, пьян и не способен долго сопротивляться. Я отвожу ее к себе, поворачиваюсь спиной, как только стягиваю штаны, и забираюсь в постель в трусах и футболке. Лилла не такая скромная. Она раздевается до белья, расстегивает лифчик и ложится в одних трусиках. Я стараюсь не смотреть на темные кружочки сосков, на крошечный треугольник ткани, Прикрывающий лобок. Но Лилла прекрасно сознает собственную притягательность. Она поворачивается на бок и соблазнительно улыбается.

– С днем рождения!

Я ничего не говорю. Ни о чем не задумываюсь. Просто подаюсь вперед и целую Лиллу в губы. Она немедленно прижимается ко мне, перекатывается на спину и тянет меня за собой. Лилла широко раздвигает ноги и приподнимает бедра, алчная и ненасытная. Прижавшись лицом к ее груди, я сжимаю сосок губами и чувствую, как он затвердевает. Она издает негромкий гортанный стон – знакомый звук, который одновременно внушает желание заплакать и заняться сексом сию секунду. Лилла толкает меня вниз, к теплой ложбинке между ног. Я уже собираюсь стянуть с нее трусики и ощутить знакомый вкус, когда вдруг прихожу в себя и понимаю, что вот-вот попаду в очередную ловушку. В который раз.

Я откатываюсь в сторону и возвращаюсь на место.

– Тим, какого хрена?

Я отворачиваюсь и подтягиваю колени к груди. Задыхаюсь, как утопающий, которому дали глотнуть воздуха, чтобы вновь погрузить с головой под воду. Я сосредоточиваюсь на дыхании, стараясь успокоиться.

– Извини, – говорю я, когда дар речи возвращается. – Мы чуть не совершили глупость. Не надо. Только не сейчас.

– Неужели из-за этой сумасшедшей? – спрашивает Лилла. – Неужели у вас роман? Тим, не прячь глаза.

– Нет, – говорю я. – И прекрати называть Анну сумасшедшей. Она тут ни при чем. Я просто устал от тебя, Лилла. От тебя и твоих игр.

Я ложусь на бок, чтобы взглянуть ей в лицо.

– Знаешь что? Ты боишься представить, что я хотя бы на минуту могу забыть о тебе. Ты видела, как я танцевал с Анной, и разозлилась, вот и затеяла игру. Дурацкую игру из самолюбия. Вот как ты ко мне относишься… как к подручному средству для повышения самооценки.

Лилла тихонько хихикает.

– Средство для повышения самооценки? Хорошо сказано, Тим.

Она откашливается и прикладывает ладонь к моей груди.

– Нет-нет. Ты не прав. Я не такая. Честное слово. Я люблю тебя, Тим. Ты мне небезразличен. Я часто вспоминаю и много думаю, честное слово. Думаю о том, как мы были вместе. Я скучаю. Клянусь. И если я волнуюсь из-за Анны, то лишь потому, что не хочу, чтобы ты увлекся такой, как она. Она странная, Тим. От нее мороз по коже. А пауки? Ничего себе подарочек. Это ведь она устроила, не сомневаюсь. Ну, где твой здравый смысл? Она очень странная. Все остальные твои знакомые – плюс-минус нормальные люди. Кто еще додумался бы подкладывать тебе пауков? Ты бы видел ее лицо, когда…

– Заткнись, Лилла, – перебиваю я. – Замолчи, слышишь? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты совсем не знаешь Анну.

Но я не в силах избавиться от мысли, что, может быть, она права.