Текст книги "Анатомия Комплексов (ч.1) (СИ)"
Автор книги: Райдо Витич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 5
Алена дремала, сидя на полу, прислонившись спиной к стене, когда в комнате раздался шелест. Он произвел на привыкшую к полной тишине девушку эффект снежного обвала. Она резко открыла глаза и уставилась на фигуру, возникшую в полумраке комнаты.
В первую минуту помутненный рассудок, принял ее за привидение и, пока девушка соображала: пугаться ей, беспокоиться, просить о помощи или послать к черту незваного гостя, существо шагнуло внутрь и стена за его спиной закрылась со знакомым шелестом.
Это оказался не призрак, а вполне реальная особь мужского пола – тот самый голубоглазый парень, которого она видела на треклятой поляне.
Он протащил по воздуху серебристый поднос с крышкой, оставил его у лежанки, подошел к Алене и, присев на корточки рядом, заглянул в глаза.
Девушка склонила голову на бок, разглядывая парня: вполне человеческое лицо, только изможденное, с неестественным цветом кожи – желтовато-серым, без малейших признаков растительности. Ярко-голубые, большие, выразительные глаза, в которых плескалось то ли сочувствие, то ли сожаление, щурясь, внимательно изучали ее. Прямой нос, твердые, отчего-то лиловые губы, волевой подбородок, высокий лоб, и не просто астеническое, а скорей дистрофическое телосложение. Ему с таким же успехом можно было дать как 20 лет, так и 40 – 45. Безмерная усталость и явные неполадки со здоровьем мешали установить точный возраст и искажали черты.
– Как дела? – спросил он. Алена вздохнула, еще не веря, что слышит человеческую речь, видит нормального мужчину, который не тает, не сливается со стенами и так же, как она, дышит, говорит, чувствует.
– Ты кто? – спросила она, облизав губы. Голос показался ей слабым, надтреснутым, но не удивлял – в горле давно было сухо, как в пустыне Сахара.
– Меня зовут – Рэйс. Я принес тебе завтрак. Хочешь в душ? Давай я тебя отведу, а потом покушаешь, и мы поговорим, хорошо?
У Алены дернулось веко – голос у парня был тягучим, вкрадчивым, бесцветным…странным. Он словно говорил через силу или с трудом подбирал слова, они лились, как густая масса, нехотя и не спеша. Девушка так соскучилась по человеческой речи, общению и каким-то иным звукам, кроме собственных всхлипов, криков и хрипов, что буквально ловила каждое его слово, вслушиваясь в правильную речь, смакуя каждое словосочетание.
– Ты кто? – опять спросила она.
Парень пошарил полусонным взглядом поверх ее головы, видимо, искал терпение, и спокойно повторил:
– Я, Рэй. Пойдешь в душ?
Алена встрепенулась – душ! Боже, какое счастье! Как мало оказывается надо человеку.
– Да! – с готовностью закивала она, немного приходя в себя, и отлипла от стены. В глазах парня мелькнула улыбка, он выпрямился и подал Ворковской руку:
– Пойдем.
Алена, не раздумывая, вложила свою ладонь в его длинные, тонкие пальцы. Он помог ей подняться, подвел к стене напротив ложа и надавил всей пятерней. Она с шелестом отъехала, обдав их дымом.
Девушка настороженно шагнула внутрь: не большая, круглая комнатка, диаметром метров пять – шесть, вмещала в себя цилиндр с матовым стеклом от пола до потолка, с двух сторон открытой стены полукругом выступали две то ли трубы, то ли колонны с ровной вертикальной бороздочкой во всю длину, и никакого душа, санузла. Алена с подозрением уставилась на парня – очередная шутка?
Тот правильно истолковал ее взгляд и начал знакомить с устройством душевой:
– Здесь чистое белье, одежда – возьмешь,– он ладонью отодвинул полукруглую створку правой ‘колонны’. – Здесь …моющие,.. моющиеся…Средства по уходу за телом. Все необходимое. Это душ. – Он раздвинул матовое стекло цилиндра, и Алена увидела, что тот полый внутри и весьма вместительный. На метр от пола – серебристый обод с маленькой дырочкой сбоку. Стены однотонные, ровные и только прямо, напротив створок, три ряда плоских прямоугольных, разноцветных кнопочек с выбитыми на них то ли иероглифами, то ли опознавательными знаками. Алене эта ‘ душевая ‘напоминала стакан в подстаканнике, причем стакан с крышкой и вертикальным разрезом посередине, его раздвинули и предлагают ей помыться в подстаканнике, только перелезь через края.
– Кнопки – настрой и регулировка воды, – пояснил парень. – Туалет за душем. Справишься?
– А то? – повеселела девушка. Рэй выдавил улыбку и вышел, оставив Алену в гордом одиночестве. Стена вернулась на место.
Девушка не стала терять время и в первую очередь воспользовалась туалетом, потом начала жать кнопки в душе и с жадностью глотать кисловатую воду, хлынувшую с потолка, не заботясь об одежде. Живительная влага привела ее в чувство, вернула способность мыслить, рассуждать, соображать.
Алена покопалась в недрах импровизированных шкафов, выудила пушистое полотенце, пахнущее чем-то пряным, узкие трусики, чистые брюки, нормальные, стандартные темно-синие джинсы и светлую кофточку с длинным рукавом и круглым воротом – все по размеру. Потом скинула грязную одежду и залезла в ‘ подстаканник’. Вот где ей пришлось изрядно потрудиться, прежде чем она смогла помыться. Вода никак не хотела настраиваться, она то лилась сплошным потоком с потолка, грозя утопить Алену, то капала из середины, холодная, как в горном ручье. Нимало помучившись, девушка все-таки смогла смыть с себя грязь и, выскочив, быстро начала натягивать чистую одежду, боясь, что кто-нибудь явится сюда с недобрыми целями или тот голубоглазый исчезнет так же неожиданно, как и появился, а она так и не узнает : какого черта с ней все это происходит?
В голове уже роились вопросы, один ядовитее другого, формулировались претензии и угрозы. Долгожданная месть обретала четкие очертания.
При всей очевидности, Алене не хотелось верить, что она попала в лапы инопланетян. Мало эта мысль отдавала шизофренией и фантастикой, к которой она с детства относилась не очень тепло, так еще перечеркивала всякую надежду на освобождение и превращала будущее в огромный знак вопроса. Проще думать, что это устроили бухологи, а может еще кто, мало ли ненормальных на свете? Криминал цветет и плодоносит, а докопаться можно и до столба.
Алена вытерла свои длинные волосы невесомым, пушистым, как персидский котенок, полотенцем и отметила, что оно впитало почти всю влагу с волос, но и это не убедило ее в наличии инопланетного разума. Она просто кинула его на край душевой и вышла.
Парень не ушел, вальяжно развалившись на ее ложе, смирно сидел и ждал.
– Вы кто? – с места в карьер начала нападать Алена, подперев бока руками. – Что вам от меня надо?! По какому праву вы меня здесь держите?!
Парень равнодушно смотрел на нее исподлобья и молчал.
– Ну, знаете ли, это не просто наглость, это экстремизм какой-то! ‘АльКайда’ чертова! Я требую, чтоб меня немедленно выпустили! Сейчас же!
– А если нет?
– Вам же хуже. Я подам на вас в суд. Засужу. Ваши действия неправомерны и носят насильственный характер, это уголовно наказуемо и чревато последствиями!
Парень с невозмутимым видом прилег, облокотившись на ложе локтем, закинул ногу на ногу, и спокойно сказал:
– Какая экспрессия. Может быть, ты сначала покушаешь, а потом будешь задавать вопросы и предъявлять претензии?
Алена, почувствовав себя ослицей, растерянно моргнула, прошествовала к висящему в воздухе подносу, села с краю ложа, благоразумно сохраняя дистанцию меж собой и странным парнем, и откинула крышечку. Несколько розеток с кашеобразной, неприглядной массой, плоская тарелка с хлебцами и высокий стакан причудливой формы с темной жидкостью – вот и все, что она увидела. Запах, конечно, приятный и есть хотелось сильно, но – нет.
Алена решительно отвернулась и уставилась в голубые глаза:
– Я объявляю голодовку!
– Что ж, ты весьма последовательна, но неразумна, – ее заявление не произвело на парня должного впечатления. И весьма позабавило. – Тебя будут кормить искусственно. Неприятная процедура. Желаешь узнать подробности?.. Или оградишь себя от подобных впечатлений?
Алена зло сощурилась и зашипела, как ошпаренная кошка, сверкая синими глазами:
– Не посмеете! Когда все это кончится, я размажу того, кто это устроил, по стенке и всех, кто участвовал – тоже! И ничего во мне не дрогнет, не сомневайся!
– Не сомневаюсь, – прищурился в ответ парень. – И даже не удивляюсь. Ты кушай.
– Да пошел ты!
– Фи! Глупо и грубо, впрочем, для вашей расы вполне естественно. Вы всегда идете на поводу эмоций.
– Вашей, нашей.. Ты кто такой? Говоришь, как эстонец, а речь чистая, без акцента.. Ты Мишкин друг? Это он придумал?
– Я – Рэй Лоан. кэн. По-вашему сержант. Мишку не знаю и ..нисколько о том не сожалею.
– Чудно. Рэй..Лон ..Кон..– девушка автоматически взяла с подноса хлебец и начала жевать– организм требовал свое. Гордость и уязвленное самолюбие с обидой в обнимку, могут и пододвинуться на время, им тоже силы понадобятся. – Ты не русский, что ли? Мать американка, отец – китаец? Или наоборот?
Парень сверкнул глазами и предостерегающе прищурился:
– Я бы на твоем месте не торопился оскорблять незнакомых людей.
– А что в этом оскорбительного? – пожала плечами Алена. – У меня, например, мама украинка, а отец русский, и что?
– Так. Предупредил.
– Слушай, выпусти меня, а? Мне честно все равно, кто твои родители. Я тихо уйду и даже никому не скажу, где была. И что кого-то видела. Выпусти! Ну, зачем я тебе? У меня ни связей, ни денег.
– Не могу. Я кэн, но даже был бы эртеном [5]5
полковник
[Закрыть], все рвано не смог бы. Это не в моей власти. Мы в пути пятый день. Еще вчера покинули пределы вашей системы. К тому же ты – тэн, и это так же не поправимо, как и наш отлет. Я и так сделал для тебя все, что мог: отделил от других, поместил сюда..
Алена похолодела: ’неужели ребята нипричем? Неужели она ... у инопланетян?.. Абсурд!’
– Кто вы? – еле слышно выдохнула она и застыла, страшась услышать очевидное.
– Мы – исследовательская экспедиция. Наша миссия закончена и теперь направляемся домой, на Флэт.
– Я не знаю никакого Флета и знать не хочу. И вас не хочу знать, и вашу миссию.. идите хоть куда, только меня отпустите, я домой хочу! Вы не имеете права тащить человека бог знает куда, без его ведома и согласия! Это насилие! Я требую, чтоб меня отпустили! – обозлилась девушка, старательно пряча под маску гнева естественный страх и растерянность.
– Не надо кричать, это не поможет. Успокойся, тебе ничто не угрожает, я твой друг и..
– Друг?!..– с возмущением уставилась она на него: симпатичный, даже очень симпатичный, но что с того? Он один из тех, кто ее сюда притащил и держит, а значит, такой же друг, как удав кролику!
– Если ты перестанешь кричать и старательно отталкивать действительность, то наверняка сможешь задать вразумительные вопросы, и, следовательно, получить важные для себя ответы. Я понимаю, что в твоем положении произошли слишком резкие и, в какой-то степени, необъяснимые изменения, но тебе придется осознать эти перемены, понять и .. принять. Ты смиришься.
– С чем? С тем, что скопище дегенератов решило поиграть в инопланетян? Да флаг вам в руки! Меня только оставьте в покое и отпустите! У меня мама, наверное, с ума сходит, отец, Сашка. Меня ищут, понимаешь?! Я домой хочу! Я не хочу знать про ваши дела и про вас! Мне плевать с флета вы или с корвета! Хоть с кочерыжки – альфа! Яхочу домой!
– Это эмоции. Они пройдут. Вы все ведете себя одинаково: сначала бьетесь в истерике, кричите, плачете, грозите, потом молите.. и смиряетесь в итоге, привыкаете и живете.
Как же она ненавидела его в тот момент! Его невозмутимо-равнодушный вид, протяжный, словно нарочно, медлительный тон, глуховатый голос и изучающий, спокойный взгляд, который сверлил ее, словно выискивая что-то ему одному понятное.
– Да пошел ты, знаешь куда?! Подонок! Мразь! Расселся тут, философ хренов!.. Мумия египетская!
– Богатый запас. Только бесполезный и даже обременительный. Поешь и успокойся.
Алена вскочила, оттолкнула ногой поднос, с которого все тут же полетело на пол, и, развернувшись к парню, со злорадством посмотрела на него: что, мол, скажешь?
Губы кэна тронула легкая усмешка, а глаза довольно блеснули:
–Я склоняюсь к выводу, что Эллан прав. Впрочем, это было ясно с самого начала.
– Не соблаговолите ли, мессир, сообщить, кто такой Алан и в чем он прав? – ехидно спросила Алена, внутренне кипя от возмущения и искренне желая, чтоб этот пугающий ее до смерти своей невозмутимой отстраненностью парень провалился в тартарары вместе со своим Аланом.
– Эллан, – поправил ее Рэй, – наш кафир.. по-вашему – врач.
– А-а-а! Тот желтоглазый садист? Внебрачный сын Шерхана и гиены? Досадная ошибка природы?
–Хочешь совет? – спросил Лоан, поглядывая на девушку через полуопущенные ресницы. Взгляд стал жестким и предостерегающим. – Забудь свой фривольный лексикон, прикуси язычок и не давай воли скверному характеру, иначе.. тебя ждут большие неприятности. Ты – тэн. Запомни это крепко– накрепко.
– Я человек! А вы ..!Террористы! Рецидивисты-гуманоиды!
Парень фыркнул и снисходительно улыбнулся, словно подарок сделал:
– У вас занятный язык. У меня накопилась масса ваших ‘изысканных’ выражений – совершенно не сочетаемые обороты, которые вы умудряетесь соединить, не вдаваясь в смысл, не задумываясь над значением связующих слов. Причем подобное случается только с вами. Может быть, именно поэтому славянская нация так ценится? Вы ведь и мыслите как разговариваете – витиевато, алогично.. Импульсивные, доверчивые, легкомысленные, с атрофированным чувством самосохранения и гипертрофированной вменяемостью, но честны, отважны, горды и самолюбивы, преданы и наивны..
– Зато вы: подленькие, самоуверенные ..замороженные дегенераты! Говорят, в последнее время увеличилось количество пропавших без вести. Уж не вашими ли молитвами, ‘высокоразвитые’ наши?
Парень молчал, спокойный, как сытый удав, ноль внимания и на уколы и на крики.. Хорошенький... и вроде дружелюбен, но взгляд.. Он словно следил за Аленой, как кошка за любимой игрушечной мышкой, и забавлялся. И при всей своей худосочности и нездоровом виде, жалости не внушал: веяло от него чем-то животным, устрашающим.
Ворковская в другое время и в другом месте его бы за километр обошла и не пожалела.
– Веселишься, да? А мне не до смеха! Отпусти меня, а? Ну, будь человеком, я ведь никто по сути, зачем я вам нужна? Тащить куда-то, кормить – у меня ведь ничего нет, я не представляю для вашего флета никакой ценности, – Алена присела на корточки перед парнем, с мольбой заглядывая в глаза и пытаясь выглядеть как можно жалостливее, но тот даже не пошевелился, только глаза… Его зрачки расширились, задышали, смахивая с лица равнодушие и усталость, ноздри дрогнули, кожа побледнела.
Девушка почувствовала, как ее сердце тревожно зашлось к горлу, волной подкатило непонятное волнение, не страх, не отчаянье, а что-то неизвестное, глубокое и зыбкое, живущее на уровне подсознания, в плоскости интуитивного.
Секунда, другая, и Алена с трудом оторвав взгляд от голубых глаз, выпрямилась, стряхивая наваждение, а парень тихо начал вещать:
– Вы очень отсталы. Ваше понимание ценностей архаично и, по сути, преступно. Вы слишком зациклены на материи. Пока материальные блага будут для вас более значимы, чем истинные ценности, вы будете уязвимы и притягательны для фишэдо.. пиратов. Легкая добыча.. Вас обберут до нитки, а вы и не узнаете, потому что не утруждаете собственный разум излишними познаниями, а уж сложить два и два... Квантовая физика, правда? Вас пичкают знаниями, половина из которых не представляет ценности, потому что не пригодится вам в жизни, а вторая половина более чем спорна, но это занятие отвлекает вас от собственной персоны и, как бы между делом, внедряют в подсознание основную концепцию государственного сообщества – подчинение. Долгу, нормам морали.. все равно чему, лишь бы граждане не утруждали себя осознанию собственной личности. Кажется, уважать себя и любить называется у вас – эгоизм? И порицается. – Рэй насмешливо посмотрел на девушку. – Ты не осознаешь себя личностью, не знаешь, что у тебя под ногами, не говоря уж о том, что у тебя внутри, так как ты можешь оценивать собственную рентабельность?
– Ты философ, да? Диоген-гуманоид?! Давай еще по психологии личности пройдемся? Забавная беседа получится, интересная, только вот место для нее не подходящее. Может, мы и не так высокоразвиты, как вы, зато на порядок выше вас в нравственном отношении!
– Это более чем спорное утверждение и мы вернемся к обсуждению данного вопроса позже, сейчас у меня мало времени, а я так и не сказал тебе главное. Очень важно, чтобы ты осознала свое положение и проявляла благоразумие. Если ты будешь вести себя хорошо, мы будем видеться с тобой очень часто и после посадки я смогу забрать тебя к себе. Но если ты начнешь устраивать неприятности и волнения, то получишь то же самое для себя в геометрической прогрессии. И я помочь не смогу. Усложнять жизнь экипажу тебе никто не позволит, а так как ты – тэн, церемониться с тобой не станут. Другие не спустят оскорблений и заставят замолчать. Очень грубо заставят, без всяких скидок на возраст, пол и … прочие достоинства. Не множь свои проблемы – посиди тихо.
Рэй встал и пошел к стене.
– Подожди! Объясни…
– Позже. Отдыхай, – ответил он, прикладывая ладонь к гладкой поверхности. Стена раскрылась, и парень вышел.
Алена ринулась за ним и не успела всего лишь на секунду – стена сомкнулась перед ее носом, оставив девушку в одиночестве. Она прижалась к ней лбом и поняла, что сколько ни бегай, а ответ ясен – она вляпалась по самые уши!
Ворковская тут же разозлилась: ’Ну, уж нет! Это они вляпались!’ И начала лихорадочно шлепать ладонью по стене, пытаясь попасть в то место, куда прикладывал свою красивую ручку голубоглазый сержант. Без толку. Алена не успокоилась, и шаг за шагом, сантиметр за сантиметром прощупала стену – тот же нулевой результат.
Она села на пол и задумалась: ’Тэн. Буква ‘Т’ на плече – рабыня. Вот сволочи! Гуманоиды фиговы! Цивилизация высокоразвитых моральных уродов! Вот тебе и разгадка исчезнувших в никуда. Порадовался бы Крез, правильно понял, гений. Вот сюжетик – Спилберг обзавидуется. Куда тупым динозаврам?!... Так, солнце мое, тебе крупно не повезло. Знать бы еще, куда мы летим и как далеко улетели от дома? Летим?.. Тьфу! Кому скажи…Представляю глаза братьев – уфологов.. Что делать-то? Выбираться надо, выбираться! И никто тебе не поможет, ни Серега, ни Мишка, ни Олеся …А что я одна сделаю? Надо найти других, этот ведь сказал, что поместил меня отдельно от остальных, значит, не я одна такая ‘счастливая’. Вот и надо их найти и вместе выбираться‘.
О, как она жалела, что в свое время не удосужилась проштудировать физику, химию, астрономию! Она вспомнила свою учительницу по физике – Ольгу Ивановну и со всей ясностью осознала насколько та была терпелива к ней и удивительно добра, а ведь тогда, когда она пыталась впихнуть в голову Алены знания, Ворковская со свойственным всему молодняку юношеским максимализмом, стойко отвергала любую помощь и жила по принципу– ‘мало знаешь – лучше спишь’.
Как она воевала с физичкой, как доводила .. Нет, чтоб открыть глаза хоть на минуту прислушаться к мнению более взрослого и опытного человека! И что теперь? Сидит на полу инопланетной тарелочки со скудными запасами знаний по астрономии и фактически нулевыми по физике и не то, что звездолет угнать, стену открыть не может! Неужели нужно вляпываться в неприятности, чтоб понять очевидное – знания лишними не бывают. Юношеский максимализм – да гори он синим пламенем!...Да хоть бы и сгорел, что толку? Все задним числом в ум входят, да ‘вчера’ на ‘завтра’ не поменяешь. Ну, и как теперь выбраться из этой консервной банки? Какая же она глупая! Надо же было пойти на истфак! Вот и сиди теперь со знаниями исторических дат и событий, очень они пригодятся! Придет Цезарь и всех замочит! Ага, жди! Ну почему она ни Сашу, ни маму с папой не послушала?
Но должен же быть какой-нибудь выход?
Алена с яростью начала ковырять пол, пытаясь найти в нем лазейку, но он оказался не менее монументален, чем стены. Сквозь узенькие отверстия решеток с трудом проходил мизинец и ни винтиков, ни креплений, одно слово: made in НЛО! Девушка только ноготь сломала и села на постель в раздумье, нервно догрызая обломок. Понимание того, что этот корабль собирался не на Тайване, не вносило спокойствия в душу, зато надежду развалить его – убивало на корню. Впору было мылить веревку и пристраивать на шее.
‘Э, нет! Не дождетесь, дриопитеки [6]6
вымершее человекообразное .
[Закрыть]инопланетные! Тероподы [7]7
ископаемый, хищный динозавр.
[Закрыть]! Чтоб вы брякнулись на своей железяке в какую-нибудь черную дыру! Чтоб у вас амортизаторы сели, роботов сглючило, вирусы все программы сожрали! Мутанты-экстремисты! Ладно, устрою я вам рабовладельческий строй! Явлю покорность, терпение и раболепие, спокойную жизнь устрою! Вы у меня попляшете, гуманисты-философы! Я вам все прелести славянского характера выкажу, обеспечу впечатлениями на всю вашу оставшуюся гуманоидову жизнь! ’...
Вот только, как?
Перспектива по-глупому умереть в этой консервной банке ее не прельщала, так же, как и стать покорной рабыней в руках голубоглазого ”Аристотеля”. И что он о себе возомнил, интересно? На что рассчитывает? В ораторском искусстве практиковаться или социальную психологию изучать?
‘Я, девушка консервативная и морально устойчивая, со мной инопланетную “Кама-сутру” изучить – проблем не оберешься. Живо антенны обломаю, без “спорообразований” оставлю. Тоже мне, подруган выискался! Странный он, не понятный и ..опасный.. Впрочем, при его комплекции он мне не страшен. Спасибо папа, отвоевал меня у родичей и не в бальные танцы отдал, а в карате, единственное, что из приобретенного за 20 лет багажа опыта и знаний может мне действительно помочь и сослужить добрую службу. Боже! 11 классов закончила, два курса института и ничего, по сути, не умею и не знаю! Нет, прав этот.. Рэй, 13 лет на бесполезные знания угрохать, чтоб потом сидеть в этой дыре, сожалеть ‘о бесцельно прожитых годах’ и сознавать собственное бессилие, неприспособленность…Тьфу ты! Сама виновата! Головой надо было думать!.. Кто бы знал, что я до такого дойду’…
Девушка плюхнулась на колени на пол и вновь принялась ковырять монументальные решетки с тупой одержимостью приговоренного к высшей мере наказания. Решетка не поддавалась и Алена, обозлившись, двинула по ней кулачком и тут же взвыла от боли, в панике оглядывая помещение: ’Думай, кисейная барышня, думай! Двоечница, пустышка! Ну, давай, глупая, соображай, пока голубоглазый кат не явился.’
Сообразить не дали. Стена с шипением разошлась и впустила в ‘кубрик’ двух знакомых однояйцовых близнецов с челюстями супермена из детских комиксов, в сопровождении незнакомого глыбообразного великана, неприятной наружности и неопределенного возраста. Его глубоко посаженые, пронзительные, голубые глазки с минуту изучали застывшую в нелепой позе фигурку девушки на полу, и та оцепенела от нехорошего предчувствия, рожденного видом троицы.
Впрочем, что хорошего можно ожидать, находясь, бог знает где, в положении рабыни? Бог знает где и в обществе бог знает кого! Взять хотя бы этого узколобого – стоит как шлагбаум на мусорке и смотрит на нее как на ‘палочку Коха’. Лицо явного дегенерата и полного олигофрена. Черный ежик волос, узкий лоб, сросшиеся на переносице густые брови, широкие скулы, маленькие глазки, острый подбородок и, совершенно не вписывающиеся в данный ‘интерфейс’, полные, словно накачанные силиконом, синеватые губы.
’Может, его прабабушка согрешила с негром?’– подумала Алена, настороженно поглядывая на посетителя.
– Пойдем! – неожиданно тонким голоском пискнул детина и мотнул головой для верности. Нет, его прабабушка согрешила с крысой, голосок в наследство достался – блеск! Куда Витасу? Отдыхай, парнишка, здесь такой экземплярчик – тебе и не снилось! По всему видать – богатая родословная у ‘Квазимоды’’– мелькнуло в голове у девушки.
– Пойдем! – гаркнул вновь узколобый, на этот раз нормальным мужским голосом.
’У-у-у, да у него и со связками не порядок. Целый букет патологий. Тяжелый случай!’
– Куда? – только и успела спросить Алена, как ее подняли, сжав плечи с двух сторон, и без церемоний выволокли в коридор.
– Какого черта! – взбеленилась она и попыталась укусить инкубаторских ‘бультерьеров’, заодно пнув одного из них по ноге. И тут же задохнулась от боли, которая умерила ее пыл. Не то, что брыкаться и кричать, ноги переставлять стало проблематично. Этот узколобый сын крысы и негра, без лишних слов просто слегка ударил по почкам, успокоив подопечную и обеспечив себе спокойную доставку нервного и хлопотного груза до пункта назначения.
Алену, словно мешок с мукой, протащили по извилистому коридору и впихнули в уже известную комнатку, где ее ждал, восседая на табурете, еще один мутант – желтоглазый доктор ‘Скальпель’.
’Затейливая компания’, – хмыкнула Алена и застонала, когда ее грубо водрузили на кушетку. Прикручивать, правда, не стали, милостиво разрешив сидеть.
’Благодетели!’– невольно скривилась девушка. Это не укрылось от желтых глаз:
– Больно? – ухмыльнулся он.
– Радостно! – огрызнулась Алена. – Встреча с вами – праздник для души! Всю жизнь мечтала с парочкой дегенератов и Дракулой пообщаться!
Доктор заулыбался в ответ, словно хвалебную оду в свой адрес услышал.
‘ Что ж он скалится?’ – озаботилась Алена, скорчив презрительную гримасу. Тесное общение с ‘Квазимордой’ лишило ее страха напрочь, его место заняла разнузданная дерзость отчаявшегося и уже все потерявшего человека:
– Ну, и чего так смотришь ‘желтыми брызгами’?
– Любуюсь, – усмехнулся кафир. – На ‘бис’, что-нибудь будет?
– А ты желаешь? С радостью .. У меня идея: возьми меня к себе – я тебе каждый день сольные концерты устраивать стану!
– Нет уж, избави…Не по карману ты мне, ‘деточка’, да и характер у тебя препаршивейший, не каждый совладает, а я человек старый. К чему мне лишние хлопоты?
– Это – да! – согласилась Алена. – нервы беречь надо, они, говорят, не восстанавливаются. А характер у меня и, правда, скверный. Наследственность, видать, плохая: стойкое неприятие садистских методов воздействия, хамства, грубости насилия над личностью и отвращение к иезуитским приемам давления на психику!
– Тебя как зовут, дитя природы?
– Царица Савская! А тебя, внук ‘Шерхана’?
Зрачки доктора предостерегающе сузились, а лицо превратилось в застывшую маску оскорбленной невинности:
– Ты много себе позволяешь! Сними кофту, я хочу осмотреть рану.
– А больше ничего не хочешь? – скривилась девушка, уничтожающим взглядом окинув фигуру доктора.
– Мне позвать Вейтклифа? – с угрозой спросил тот.
– Не знаю такого, бог миловал, но если ты про ту туполобую гориллу, что меня сюда сопроводила, то не надо – уговорил, сама уж как-нибудь, – девушка скинула кофту с плеча и выставила его на обозрение – на, любуйся!
‘Шерхан’ укоризненно поджал губы и, взяв откуда-то, словно материализовав из воздуха, знакомый стальной инструмент со светящимся наконечником, приблизившись вплотную и, в раздумье, поглядывая на рану, покрутил им перед носом Алены.
Это произвело на девушку эффект красной тряпки на быка, словно не по почкам ей ударили, а по голове. Она и секунды не думала: резко вскочила с кушетки, схватив врача за запястье и, зайдя ему за спину, заломила руку до упора, принудив того ткнуться лицом вниз и затихнуть, дабы обезопасить свою конечность от непоправимой травмы. На всякий случай, Алена заломила и вторую руку, но на этом решимость иссякла, самодеятельность закончилась и появилась растерянность : а что, собственно, дальше?
– Сколько врачей на корабле?! – как можно угрожающе спросила она у доктора.
– Я один, – спокойно ответил тот, не делая и малейшей попытки вырваться. Он просто лежал на кушетке и словно развлекался, смакуя происходящее. Это тревожило.
– Мы сейчас пойдем на пульт управления или, как там у вас называется… В общем, только попробуй дернуться! – прошипела девушка, а врач вздохнул:
– И что потом? Ты хоть понимаешь, что делаешь? Ты всерьез решила, что сможешь пробраться до пульта управления кораблем живой и невредимой? Глупо, тебя снимут на выходе или в коридоре, но даже если на миг представить, что твоя абсурдная идея претворится в жизнь, то как, интересно, ты сможешь управлять кораблем? Повернуть его назад?
Алена прикусила губу от бессилия, принимая правильность замечания. Машину она водить умела, Сашка еще два года назад научил, но джип – не самолет и не звездолет пришельцев.
– А мы… Ты отведешь меня сначала к другим! Я знаю, что где-то еще рабы есть – ты поможешь мне их освободить!
– Ты не пройдешь и пары шагов.
– Давай попробуем! – обозлилась Алена и дернула кафира за руку. Тот поморщился:
– Мне больно, – насмешливо заметил мужчина, но девушка не обратила внимания на тон.
– Прекрасно! О-очень рада! Значит, для тебя не все потеряно! Авось, запомнишь это ощущение и впредь будешь более гуманен к своим пациентам! – Она рванула его на себя, соображая, как бы так расположиться, чтоб и этого в узде держать, и других ‘гоблинов’ контролировать, себя не подставляя?
– У тебя ничего не выйдет, – опять завел свою мелодию нравоучения доктор.
– Посмотрим! – девушка толкнула его коленом под зад, принуждая двигаться к выходу.
Эллан прошел ровно два шага и вдруг резко поддался вперед, а потом назад, так что Алена невольно выпустила его запястья. Мужчина мгновенно развернувшись, врезал ей по челюсти и под дых. Девушка отлетела к стене и рухнула на пол, согнувшись пополам.
Врач в совершеннейшем спокойствии склонился над ней, осмотрел рану, смазал чем-то бесцветным с едким запахом, от которого у Алены немного прояснилось в голове, но запершило в горле и, удовлетворенно кивнув, открыл стену, впустив гоблинов и ‘Квазиморду’.
Алена смотрела на них, кусая губы от бессилия и осознания собственной бесправности и никчемности, и слушала незнакомый, плавно льющийся язык, похожий на смесь итальянского, арабского и тарабарского.
–Гаэлли, кафир [8]8
Понял, доктор!
[Закрыть]! – буркнул Вейтклиф и, рывком подняв девушку, толкнул ее в ‘теплые‘ объятья бультерьеров. Те потащили ее по коридору. Она шла, морщась от боли, и старалась на этот раз не выступить с акцией протеста, а запомнить дорогу, на всякий случай, чтоб знать каким путем идти за сатисфакцией, если удастся сбежать. Неудачный бунт не лишил ее решимости и веры в лучшее, только наполнил ее душу негодованием и злостью до краев и укрепил в желании разнести эту коробушку к чертовой матери.
Ненависть, как и страх, как известно, активный двигатель прогресса (или регресса – это уж кому как угодно).
Алену протащили по коридору под аккомпанемент топота ног глыбоподобного за спиной и швырнули лицом к стене, с силой вдавив в поверхность.
