Текст книги "Анатомия Комплексов (ч.1) (СИ)"
Автор книги: Райдо Витич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
У одного, постарше с виду, во все плечо замысловатая татуировка, наподобие Алениной, только больше и значительно скромней, а в ухе какое-то приспособление– маленькая пуговка с тонкой антенной сантиметра четыре, не больше. Он посверлил ее внимательными, карими глазами, поклонился, приложив ладонь к груди, и низким голосом и безапелляционным тоном заявил:
– Вам нельзя выходить, госпожа.
Девушка окинула оценивающим взглядом троицу, прикинула, что пройти через них не представляется возможным, и попятилась. ‘Бог с вами, посижу’.
Она вернулась в комнату, прислонилась спиной к двери и подумала: ’А с чего вдруг такая охрана наросла?’ Ребятки-то накачены – будь здоров, мускулистые, высокие, гибкие, а взгляды, что ножи, и амуниция за спиной-то явно не половники, как бы не самурайские мечи. Нинзя! Черепашки-нинзя– мутанты, флэтонского розлива. Она похолодела: а что, если Рэй приказал ее не выпускать вообще? Замурует здесь до родов, потом отберет ребенка, а ее уберет, Модрашу своему отдаст. Запросто, с него станется. У-у-у, господа, ну, уж, это вы зря!
Алена, ни минуту не сомневаясь в том, что правильно разгадала замыслы Лоан, оглядела комнату на предмет запасного выхода. Желание сбежать стало самоцелью и жизненной необходимостью, однако выхода не было. Стоп – окна. Она подошла к одному, выглянула – этаж однако второй, не меньше, а вроде ни на лифте не поднималась, ни по лестнице. Девушка подергала рамы – монумент, как приклеены – ни одной щелки, никакой задвижки. Ладно. Она рванула в ванну и, схватив первую попавшуюся вещь, внушительную и тяжелую, вернулась обратно. Приложила вдвое свернутую простынь к стеклу и с размаху ударила по ней. Ноль. Стекло завибрировало и смолкло. Ни трещинки, ни царапинки. Девушка повторила, потом еще раз и еще. Ноль. Алена постояла в раздумьях, положила на пол серебристый цилиндр, которым колотила в окно, и придирчиво оглядела рамы. Сбоку, слева, маленький треугольник в стене, и вроде неуместный. Она его и нажала. Секунда, и из окна подул ветер – стекла исчезли в неизвестном направлении, словно их и не было, только решетки рам на месте остались, однако проемы большие, не то что Алена, но и сам хозяин целиком влезет, вернее вылезет.
Алена глянула вниз, в метре под окном небольшой продольный уступ, кладка каменная, зацепиться есть за что, а там, подальше, столбики вниз, плющем увитые, теоретически –спуститься, раз плюнуть, а вот практически…
Девушка ухмыльнулась – тоже мне задачка, для вчерашнего ребенка, выросшего в российской глубинке! Они с Олесей в детстве и не по таким высотам лазили. Зимой вон только и делали, что по гаражам за домом прыгали, сколько раз влетало по первое число! Но не зря, не зря. Высоты Алена не боится, и удержаться сможет, и спуститься. Надо же, то, что, казалось, не пригодится в жизни – пригодилось, а чему учили – бестолковым грузом лежит, невостребованное.
Девушка полезла в окно.
Рэй без стука вошел в кабинет отца и, не обращая внимания на недовольный взгляд Гвидэра и растерянный брата, сел в кресло и вытянул ноги на пуфик, сложив руки на животе.
– Я занят, – сдвинул брови мужчина.
Рэй кивнул: вижу. Иллан хмыкнул и улыбнулся:
–Приятно видеть тебя. Рад, что путешествие пошло на пользу.
Рэй опять кивнул, разглядывая отца.
– Ладно. Вижу вам нужно поговорить. Пойду, пожалуй. Мне новых тэн привезли, хочу взглянуть. Позже увидимся, отец, – парень встал и, подмигнув брату, вышел из кабинета.
– Что тебе надо? Совет через четыре дня. Все вопросы, по-моему, уже разрешены, – хмуро заметил Гвидэр.
– Я тоже так думал.
– И в чем дело?
– В тебе.
– Объяснись, – мужчина прищурился: не сносен. Как Иллан сможет найти с ним общий язык? Это не правление будет, а пытка.
– Ты объяснись, отец. А я послушаю.
– Та-ак. И что ты хочешь услышать? Тема?
– Моя жена.
– Это решенный вопрос. Совет однозначно дал понять – она неприемлема.
–И ты решил ее убрать? Ты меня не слышал?
–Твое мнение, сын, в данном вопросе не имеет значения. Твоя цель высока, значит и плата должна быть соответствующей. Смирись.
– Я не тэн, чтоб смиряться.
– Придется. Если хочешь добиться звания сегюр. Совет пошел тебе навстречу, но выдвинул одно, незначительное, условие. Согласись, глупо игнорировать подобную лояльность из-за скандальной привязанности к канно. Ты выказываешь свою слабость и уязвимость. Подобный правитель не приемлем, тебя отвергнут.
– Я выказываю дальновидность, а ты слепоту и глухоту. Мне все равно, как расценивает совет присутствие в клане Лоан канно. Это их дело, а не мое, и тем более – не твое. Насколько я знаю, мы с Илланом тоже от канно, да еще и тэн.
– Да, но не законной супруги.
– Поэтому ты и не смог ее уберечь.
– Не сметь! – Гвидэр взвился с кресла. – Ты не вправе судить о том, о чём не знаешь и не можешь знать!
– Позволь возразить – ты делаешь сейчас тоже самое. Берешь на себя ответственность в решении не касающегося тебя вопроса.
–Все, что касается будущего сегюрет, касается прежде всего – меня!
– Вот и занимайся сегюрет. А в мою семью не лезь!
– Это исключено. Канно здесь не останется!
– Она мешает твоему любимцу? Ему придется смириться. Ему, тебе, но не мне.
Гвидэр помолчал, отошел к окну и, заложив руки за спину, с минуту обдумывал высказывание сына:
– Что ж. Ты выбираешь ее. Значит, я вынужден буду пойти против тебя. Я настрою совет и проголосую против твоего назначения. Иллан меня поддержит. Ты останешься сейти, – мужчина повернулся к Рэю. – Жаль, но ты сам выбрал путь. Я приказываю тебе, сегодня же покинуть территорию туглоса. Естественно, с женой. Твой гуэдо будет значительно урезан. В случае неповиновения….мне придется прибегнуть к силе. Надеюсь, ты понимаешь, к чему приведет упрямство.
– Конечно, – поднялся Лоан. – Упрямство и поспешность в принятии решений, никогда не приводили, ни к чему хорошему.
– Ты можешь решить все сейчас.
– Сказать ‘да’? Согласиться на убийство своей жены?
– Канно. Досадную помеху к трону. Не более.
– Я не меняю своих решений, отец, ты не знал об этом?
– Это твое право. Я также не меняю своих решений! Оставайся с ней и убирайся из дома! – сверкнул глазами мужчина.
– С удовольствием, – Рэйсли насмешливо поклонился и шагнул к дверям, но повернулся и, как бы невзначай, заметил, с презрением оглядывая комнату. – Я и сам пришел к выводу, что здешняя атмосфера неприемлема для ребенка. Она слишком угнетающая. Нет, ты прав, ему здесь не место.
Парень шагнул к дверям и уже приложил ладонь к сенсорам, что б выйти, как Гвидэр окликнул его:
– Постой…О чем ты?
Рэй, развернувшись, прищурился:
– Я же говорю – ты слишком стар. Плохо слышишь, плохо видишь, принимаешь опрометчивые решения, торопишься…
Мужчина внимательно смотрел на сына – блефует? Или правда? Нет. Это невозможно! Но …эта девчонка вытащила его с того света, а это было столь же невозможно.
– Что ты сказал? – голос Гвидэра значительно подсел.
– У меня будет ребенок. Ребенок! – Рэй в ярости пнул кресло, на котором сидел пару минут назад, и вплотную подошел к отцу, нависнув над ним, как ангел мести. Он бы с удовольствием раздавил этого старика, к которому ничего больше не чувствовал, кроме брезгливости. – Ребенок, которого ты чуть не убил! Фэсто! Скажи, что это не возможно и меньше, чем через 4 месяца, я докажу тебе обратное!! – Рэй в ярости, еле сдерживаясь, чтоб не встряхнуть старика, махнул рукой в сторону входа.
Гвидэр потрясенно смотрел на сына, не в силах вымолвить и слово.
– Мою жену благословил Модраш. Она зачала ребенка в первый же день. Обычного ребенка, фэсто. От меня. Я не дам вам лишить его матери, как лишили матери меня. Я знаю, на что ты способен, знаю, на что способен Иллан. У вас ничего не получится. С сегодняшнего дня Алену будут охранять эстибы и агнолики [47]47
Элитная охрана, давшая не рушимую клятву на крови служить господину и почитать его как бога. Смертники.
[Закрыть], надеюсь, ты понимаешь, что тебе не удастся достать ее? И если еще одна мония проберется в сад или вдруг появится лауг, а в пище моей жены обнаружится неудобоваримое вещество, спрашивать с тебя я буду не как сын, а как сегюр. И совет будет на моей стороне, потому что я – будущее сегюрета. Я! Мой ребенок!
– Я …не знал. Ты должен был….
– Я никому ничего не должен! И тебе меньше всего!
– Ты должен был предупредить!
– Предупредить? Я и сейчас не уверен, что поступил правильно.
– Ты не прав. Твоя женщина отныне в безопасности. Я обещаю.
– Ты умеешь лгать. А я умею не доверять. Игра на равных, отец. Я знаю, на что ты способен, но теперь и у тебя есть возможность убедиться в том, что я твой достойный отпрыск.
Рэй окинул растерянного старика презрительным взглядом и не спеша пошел к выходу:
– Да, надеюсь, ты понимаешь, что в данной ситуации решение придется менять тебе. Мы остаемся. А если не нравится, то ты волен покинуть свою резиденцию, хоть сию минуту.
Кинул он напоследок и вышел.
ГЛАВА 23
Замок гудел, как разбуженный улей. Весть о том, что младший сейти через четыре месяца обзаведется наследником, занимала всех, от тэн до почтенных фагосто, ожидающих аудиенции Гвидэра.
Тот не принимал. Заперся в своих апартаментах и мерил шагами комнаты. Внутри все дрожало от ярости и бессилия. Сын бросил ему вызов, как когда-то бросил вызов смерти. И все же этот гордец смог подняться так высоко и в такой короткий срок, что подобное самыми последними скептиками будет расценено, как чудо. Нет, Гвидэр не мог не признать силу сына. Гордость за свое чадо затопила недавнее недовольство, а прошлое, в котором сейти не имел места, было забыто, вычеркнуто из памяти бывшего сегюр, как канувшее в лету. Теперь у него будет внук или внучка, что вообщем-то не имело большого значения, главное, это был здоровый, естественно зачатый ребенок. Его продолжение. Будущее династии Лоан. Не важно, что от канно и тэн, теперь эта женщина, в глазах Гвидэра, была достойной его сына, достойна звания сегюр – мэно, правящей императрицы…
– Невозможно, – прошептал потрясенный Иллан, сверля взглядом Монтррой. Рабы, которых, он секунду назад с интересом осматривал, кивая смотрителям, кого куда определить, потеряли свою значимость.
– Я разговаривал с Кхэ. Он подтвердил, но…вы, как всегда, правы, в этой истории много не ясности, а ваш брат, уж простите меня за откровенность, способен на любые ухищрения ради звания сегюр. Ни для кого не секрет, культ Модраш терял своих почитателей, а происшедшее пополнит ряды в значительном количестве, возвеличит и Рэйсли, и Поттана. Они могли придумать все это, чтоб убедить совет, и занять трон, поднять престиж уходящего со сцены бога …а потом они посягнут и на вас. Я слышал, ваш брат уже угрожал отцу.
– Невозможно, – окаменел Иллан. – Он бы не посмел!
Черноволосый мужчина склонился, но тонкие губы были поджаты, а фиолетовые глаза смотрели на старшего Лоан по отечески ласково, но укоризненно.
Троуви – тайному советнику, фагосто, Монтррой Аваншэллу, было 50. Молод, по здешним меркам, очень, не приемлемо для занимаемой должности. Он и держался–то благодаря прозорливому уму и острому, все подмечающему взгляду. С Илланом он с пяти лет, как друг и товарищ, соратник и советчик, помощник во всех делах. Это тоже сыграло свою немаловажную роль при назначении на должность советника сегюр. Советник Гвидэра, Сотиб, был, естественно, против, но Монтррой за столько лет кропотливой работы смог переманить на свою сторону и недоверчивого старого императора, а уж о молодом Иллане и речи не шло. Тому только намекни, все, как надо, сделает. Друзья они, а это обязывает. Пришлось совету согласиться и пойти навстречу желанию нового сегюр: снять с занимаемой должности старого троуви и назначить нового.
– Я не верю ..–опять заявил Иллан.
– Слухи легко проверить, достаточно намекнуть вашему отцу о возможном подвохе, потом собрать комиссию независимых кафиров.
– А если Рэйс не согласится?
– Вопрос слишком щекотлив и задевает интересы всего сегюрет. Не думаю, что у вашего брата есть выбор. А если окажется, что данное известие – ложь…. Надеюсь, вы понимаете, что это нам на руку? Рэйсли посягает на вашу власть, пытается усилить свое влияние и ущемить ваши интересы. Мы не можем это допустить.
Долг Монтррой блюсти интересы своего господина и зорко следить за всем, что происходит, но его, естественно, больше заботило свое будущее, а оно полностью зависело от происходящих событий.
Будет ли он троуви единственного правителя, фигурой значимой, облеченной неограниченной властью, или пешкой, помощником соправителя, одним из многих? Он слишком долго ждал, слишком многое положил на алтарь своей цели, чтоб сдаться и пустить на самотек карьеру, только из-за того, что младший сейти решил воскреснуть из мертвых и обойти старшего. Нет, Монтррой не собирался уступать трон Рэю. Конечно, зная характер Иллана, можно без труда предположить, что тот сдастся без боя, но слава богам, Гвидэр еще жив и не позволит сыну допустить подобную слабость. Да и Монтррой не даст. Он знает тонкие места каждого из сегюр и сыграет на них, главное, правильно расставить фигуры…и во время сделать ход.
Жаль, что в свое время он не воспринимал всерьез младшего сейти, не изучил его нрав и привычки столь досконально, как других представителей правящей династии, но кто мог предположить, что тот, о ком и не вспоминали, кого считали мертвым еще при жизни, поднимет голову и напомнит о себе?
Монтррой заботила власть, а Иллана, совсем другое. Он смотрел на полуобнаженные фигуры новых тэн, тщательно отобранных могостоми [48]48
Надсмотрщики.
[Закрыть], и думал: ’Какова, интересно, женщина, способная зачать от окэсто, поднять мертвеца со смертного ложа?’ В его воображении возник образ богини Оби: точеная, хрупкая фигурка, большие глаза, взирающие на мир робко и ласково, длинные волосы, струящиеся по плечам до самых ягодиц, маленькие ступни, изящные руки, грация, наивность и смущение, беззащитность и смирение…О, да! Именно таких женщин и любил Иллан – красивых, смирных и беззащитных, словно бутоны абразии, умирающих без его заботы.
Нет, власть его не привлекала, он чувствовал себя не на своем месте, напрягался, пытаясь играть роль сильного и решительного властителя, и безмерно скучал на заседаниях совета. Если б не отец, не презрение, с которым посмотрели бы фагосто на старшего отпрыска Лоан, вздумай тот выказать пренебрежение к званию, он бы сложил с себя бремя власти и с удовольствием отошел на второй план, что б посвятить себя слабым и беззащитным, прекрасным женщинам, рядом к которыми он и чувствовал себя по-настоящему сильным, умным и решительным. Как просто играть роль бога рядом с недалеким и хрупким существом и как трудно – в окружении крепких, мудрых и хитрых воинов.
– Говорят, она необычайно красива, а Рэй такой грубый…– мечтательно вздохнул Иллан, разглядывая ряды тэн.
Монтррой мысленно ухмыльнулся: сегюр неисправим, мнит себя спасителем и защитником прекрасных кьяро. Что ж, стоит немного охладить его пыл, спустить на землю из заоблачных высот:
– Она под стать ему. Своенравна, дерзка, не воспитана и импульсивна.
На чело наследника набежала тень недовольства.
–Ты видел ее?
– Нет, господин, я слышал разговоры.
– Странно, – через минуту раздумий заметил сегюр. – Рэйсли не из тех, кто будет терпеть неповиновение. И потом…окэсто зачал фэсто. Он младше меня и станет отцом?…
– Вы правы, в этой истории много неясностей. Хотите, чтоб я выяснил подробности? Можно допросить Кхэ более рьяно….Или саму канно. Вполне возможно, что это ее ребенок, но ваш брат не имеет к нему ни малейшего отношения.
Иллан щурился в раздумьях, потом неуверенно качнул головой:
– Кхэ допроси, а ее …все-таки, она жена моего брата и носит дитя.
– Брата, посягающего на вашу власть, угрожающего вам и вашему отцу, – напомнил Монтррой. Иллан недовольно посмотрел на троуви: зачем он напоминает об этом? Пытается втянуть в распрю с Рэйсли? О, Анторис, к чему ему это? Брат так несдержан, напорист, хитер …Зачем злить его? Но игнорировать недопустимую резкость по отношению к отцу…его не поймут, Монтррой станет давить, да и отец будет недоволен.
– Не знаю. Может,…стоит подождать? – неуверенно протянул парень, с надеждой глядя на друга. Тот правильно понял взгляд и согласно кивнул:
– Я решу этот вопрос сам.
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Иллан, к нему тут же вернулось хорошее настроение. – Я рад, что ты мой друг и советник. Скоро празднества в честь инаугурации. Мне будет приятно видеть не только тебя, но и Эльхолию.
Монтррой поклонился, пряча довольную улыбку: как все хорошо складывается.
Вот уже третий год он наставляет сестру, как вести себя в присутствии наследника, и его усилия не прошли даром. Иллан заметил ее, а если учесть сегодняшнее положение дел в сегюрет, то можно помечтать и том, что было бы несбыточным еще вчера – о заключении союза Иллана и Эльхолии. А что? Это было бы просто замечательно для Монтррой, а главное, на данный момент вполне реально. Иллан – слабость Гвидэра, или ‘пунктик‘, как говорит Массия. Чтоб упрочить его власть, он будет стремиться, как можно скорей заключить союз, сменить статус сына, так почему бы императрицей не стать его сестре? Не будет же он сильно противиться желанию любимого сына? Тем более времени на отбор претенденток нет, и если вчера Эльхолия была недостаточно знатна для сейти, то сегодня может оказаться приемлемой для сегюр, …а Монтррой получит прочный статус, безграничную власть, по сути, станет правителем вместо Иллана. Главное, не просчитаться. У него есть верные и умные помощницы – сестра и жена, они помогут разыграть эту партию и выиграть. Пусть сегюр занимается своим любимым делом – ломает тэн, а потом складывает, как ему надо, лепит нужное, разыгрывая спасителя и защитника, это увлекает его и отвлекает, а Монтррой займется всем остальным: настроит Гвидэра на нужный лад и …уберет досадную помеху – Рэйсли.
– По-моему, вон та рабыня достойна вас, – со значением заметил троуви, кивнув в сторону рощи.
Иллан проследил взглядом и заинтересованно осмотрел девушку, отбившуюся от других тэн. Одета она была конечно, отвратительно, но по внешним данным могла соперничать с самой Оби: высокая, стройная, огромные синие глаза, с восторженным удивлением взирающие на него, алые губы, длинные, чудесные волосы и удивительное и-цы, беззащитное и выставленное напоказ, как приглашение к дегустации.
– Хороша…– протянул Иллан. В груди сладко заныло в предвкушении приятного вечера.
Монтррой с пониманием кивнул и махнул ладонью могостам.
Алене не везло. Она без труда выбралась из комнаты и… заблудилась на необъятной территории парка. Девушка сначала любовалась причудливым пейзажем, а потом приуныла и всерьез забеспокоилась. Дорожка вниз, дорожка вверх, яркий цветник, кусты с мясистыми острыми листьями, изумрудными ’зонтиками’, размером с ладонь, деревья с хлопьями ‘тины’, мелкими, прозрачными листиками, большими, с лазерный компакт-диск, круглыми красными, синими, темно-зелеными, бурыми – красиво, но дико, словно она бродит по заколдованному, сказочному лесу, густому, пустому и непролазному. Ни одной души вокруг, будто Флэт накрыл апокалипсис, пока она в спальне сидела. Алена начала медленно, но верно впадать в панику и, наконец, услышав невдалеке голоса, припустила на них со всех ног.
За гущей деревьев были расположены странные строения из бордового камня, смесь низких мавзолеев имени усопшего ацтека, колониальных домиков времен войны юга с севером и партизанских землянок. В проемы меж колоннами заводили людей: толпа налево, горстка направо. Удивляло, что входящие без труда протискивались внутрь, да еще и могли там расположиться.
Алена поглазела вокруг и замерла: наискосок от нее, на ступенях, стояли два высоких мужчины, черноволосые, стройные, элегантно одетые, и о чем-то увлеченно разговаривали.
‘Он!’ – ухнуло сердце девушки.
Мужчина, что стоял ближе к ней, в светлой, широкой рубашке с золотистым узором, был абсолютно идентичен ее сероглазой мечте. Осанка, взгляд, черты лица, фигура – все, как во сне. Она смотрела на него во все глаза и не могла унять забившееся в сумасшедшем ритме сердце. Ей хотелось кинуться к нему и крикнуть…что? Что собственно она может или должна ему сказать? Что он ей снился? Что она заочно влюблена в него и мечтает стать его …кем? ‘Ах, простите, я вас ждала, ждала, да вот, кажется, и забеременела, да еще и говорят, замужем,’…посмотрит он на нее, как на дурочку. Алена тяжело вздохнула: и что теперь? Она ведь так ждала его, так мечтала…
’Он смотрит на меня!’– подпрыгнуло сердце к диафрагме.
Двое внушительных на вид парней подошли к ней и, без разговора подхватив под руки, подвели к сероглазому. Алена зачарованно рассматривала свою мечту, потеряв и дар речи, и возможность мыслить, а тот призывно улыбался и что-то говорил – глаза ласковые, добрые, красивые. Его ладонь с тонкими длинными пальчиками прикоснулась к ее щеке, нежно обвела овал лица, дотронулась до губ. Девушка невольно смутилась, краска залила щеки, но глаза по-прежнему взирали на мужчину с восторгом и долей благоговения.
Это понравилось Иллану, он привлек тэн к себе, обнял и начал целовать, сначала нежно и несмело, потом смелей и настойчивей. Ее и-цы мгновенно вскружило голову, и Иллан, уже не в силах оторваться, возжелал получить все и сразу, его язык проник в рот девушки, а ладонь легла на грудь. Алена резко отпрянула, оттолкнув его, и одарила наглеца взглядом оскорбленной невинности, несколько усложненный осуждением и предупреждением: только сунься, по личику схлопочешь.
Вот тебе и мечта! Ничего себе любовь с первого взгляда, а постель, значит, со второго? И даже представиться не обязательно? И ради этого она отказывала Сереге?
Иллан недовольно поджал губы: хороша, но строптива. Придется отдать могористам, пусть подготовят к вечеру.
– После ужина приведете ко мне. Она должна стать сговорчивой и послушной, – кинул он слуге.
Тот низко поклонился и, окинув взглядом поляну, кивнул паре своих товарищей, подхватил Алену под руки и потащил в один из ’мавзолеев’.
Та и глазом моргнуть не успела, как оказалась далеко от своей мечты, внутри подвального помещения. Лестница вела резко вниз, в холод и полумрак, бурые, отшлифованные, как мрамор, каменные стены, по потолку светящиеся прямоугольники, колонны, пустота, в которой гулко отдавались шаги, пыльный, серый пол, холодный, как лед, резкие повороты, еще одна лестница вниз, и Алену втолкнули в небольшое, пустое помещение, сильно напоминающее ей корабельный ‘каземат’, в котором она провела немало времени в обществе Лоан. Здесь даже такая же лежанка наблюдалась у стены, только больше, 2 на 2, а вот со светом было значительно хуже – тускло горел квадрат на середине потолка, и все.
Девушка оглядела помещение и, загрустив, уселась на ложе, ждать. Зачем ее сюда привели, она понятия не имела, но подозревала, что скоро узнает. Побег, конечно, не удался, зато она увидела своего сероглазого, а ради этого стоило рваться…Впрочем, в этом она уже глубоко сомневалась. Разочаровал ее парень, как конфеты ридной Украины – шикарный фантик, а внутри пластилин. Нет, конечно, и весьма недурственные экземпляры попадаются, но ей, как правило, не везло. Вот и здесь мадам Удача подкачала.
Алена тяжело вздохнула и, подумав, решила, что не все так плохо – первый блин комом, еще не патология. Рэй же говорил, что у них ухаживать не принято, не приятно конечно, но свыкнуться можно, не кидать же свою мечту из-за всякой ерунды. Жалко, столько лет в надежде…И целуется он неплохо, если подумать…и если ни с кем не сравнивать.
Так и сидела она в гордом одиночестве, переваривая неудавшуюся встречу с долгожданным избранником. И все пыталась собрать осколки мечты, сложить воедино и облегченно порадоваться их восстановлению, но, увы, внутри зрела горечь разочарования, и мысленные убеждения больше смахивали на прощальную речь у могилки еще не известного, но уже погребенного героя ее воображаемого романа. Жаль, ах, как было жаль и себя, и иллюзию, и его, и Серегу. Бездарно, глупо и, по сути, не из-за чего, в одну секунду рухнули все надежды, все, что нафантазировала себе, ради чего она жила, к чему стремилась. А стоило ли оно того?– напрашивался вопрос и ответом был тяжкий вздох: ui, masher, вы круто обломались.
На этой минорной ноте девушку и прервали. В комнату ввалилось пяток босых амбалов с обнаженными торсами. Алена скривилась, прикидывая их назначение и цель визита, и придирчиво оглядела посетителей. Парнишки были молоды и удалы, с наглыми лицами и развеселыми ухмылками, оценивающими взглядами, с короткими, под ‘ежик’, стрижками и в широченных, гофрированных штанах, как у запорожских казаков. Они, и секунды не медля, начали раздеваться.
Девушка похолодела, понимая, что стриптиз устроен по ее душу и сейчас начнется веселенькое шоу в стиле секс впятером, а она будет главной звездой. Знать бы еще, за что такая ‘честь’?
– Господа, вы кабинет не перепутали? – севшим голосом прохрипела Алена, из последних сил пытаясь сохранить самообладание. Сердце билось уже где-то в области трахеи.
– Гляди, русская?! – широко улыбнулся один из парней, курносый, широкоскулый, с выпуклыми, карими глазами. Он не спеша подошел к ней, красуясь, как манекенщик, и, уперев кулаки в ложе, так что Алена оказалась меж его рук, весело подмигнул. – Привет, землячка!
– Ты…ты….ру-русский? – в горле у девушки пересохло, близость нагого тела весьма нервировала.
–А-то! Петр, – шаркнул голой ступней парень, приложив ладонь к груди и отвесив насмешливый поклон. – А как вас мадам?
– Во…а…ло…А-ал-лена.
– Ты заика что ль, землячка? – погладил ее по плечу парень.
– Ты…что вам ..надо?
– Ну-у, ты спросила! – ухмыльнулся Петр, качнув головой, и погладил ее по волосам. Алена чуть отстранилась и задрожала, глаза с мольбой посмотрели на парня:
– Не надо…за что?
Тот неопределенно пожал плечами:
– Сама виновата. Зачем дергалась? Попалась господину на глаза, так вела б себя паинькой. Не любит он проблем, ему готовеньких подавай, смирных, тихих и покладистых, чтоб он им за счастье показался. У каждого свои странности, сама в курсе.
– Подожди, – доходило до Алены с трудом. – Ты хочешь сказать, что вы по его …приказу…
– Не сами же! Ну, ты даешь, подруга, я что камикадзе? Мне, что скажут, то и делаю.
– И…потом…
– Систему хочешь знать? – удивился парень. – Да все просто: мы шлифуем несколько часов, потом отводим к господину. Он вытирает слезки, обязуется защищать, обрушивает свою уйму обаяния. На нас погневается, для виду, и все довольны.
– Система контраста. Вы, значит, сволочи, а он белый, пушистый….чистый и благородный. Защитник…женщина после вас и противиться не посмеет…
– Точно. После такого, любая шелковой станет, а тут и он, ласковый, сильный, понимающий. Вы таких любите.
– Боже, сколько сложностей. Зачем? – прошептала девушка, совершенно раздавленная сообщением и тем, что нависло над ней. Значит ее сероглазая мечта – банальный извращенец? Как просто и как грязно. А она Рэя считала чудовищем….
Розовые очки со свистом спланировали на пол и брызнули стеклами. Алена хмыкнула, хохотнула и зашлась в истерическом смехе до слез. И она считала себя умной девушкой? Не по годам рассудительной и вдумчивой? Прагматичной реалисткой? Господи, да какая же она дура! Загнать себя в свою же ловушку! Рваться к сероглазому шизоиду, размечтавшись о кренделях небесных, чтоб тот отдал ее другим!
Петр отвесил девушке внушительную плюху, и из губы брызнула кровь. Алена смолкла, замерла, оттерла слезы,, и кровь, затравленно оглядела секс-бригаду и умоляюще прошептала, глядя парню в глаза:
– Помоги…
– Не могу, я себе не враг, к тому же, как и ты, человек подневольный, – посерьезнел тот и даже поморщился с досады. – Совет могу дать: веди себя …спокойно. Мы ребята ласковые, не садисты, увечить не собираемся, нам ведь главное, чтоб хозяин доволен остался. Так что давай по-доброму, спокойно, без криков и насилия.
Алена озадаченно нахмурилась: что он несет?
– Господи…ты ведь, как и я, с Земли…земляк, свой…как ты можешь?
Парень плечами пожал:
– Жить всем хочется, а то, что землячка…мы все кто откуда, это к делу отношения не имеет.
Девушка понуро кивнула: ясно, каждый сам за себя. Знакомый девиз. Здорово. И никто не поможет. Некому. Рэйсли? Даже он со своим феноменальным слухом не услышит ее из этого подпола. Да и что она ему скажет? Что она здесь делала? Как оказалась? Она ведь сбежала от него.. Убьет он ее…а здесь эти убьют….Алена сглотнула вязкую слюну, поднялась и с решимостью заявила, глядя в упор на Петра:
– Подойдете – убью.
– Каждый раз одно и тоже, – скривился парень. – Короче так, подруга, совет я тебе дал, ты его, по всему видать, не приняла. Значит, будет больно. Не обессудь. Ну, что приступим? Разденешься-то сама?
– Можно один вопрос, последний?
– Ну, – поджал губы Петр.
– Как зовут вашего хозяина? У него, действительно, серые глаза? – На что она надеялась? Что хотела выяснить? Жалко было расставаться с мечтой, и, понимая, что не выйдет отсюда живой, она пыталась сохранить веру, что не зря 20 лет потратила, выискивая сон в реальности?
– Зовут Иллан, а глаза…я что, девка ему в глазки заглядывать? Мне знаешь, на их цвет…– парень озабоченно потер щеку, пытаясь вспомнить цвет глаз, и спросил, в итоге, у товарищей, так и не вспомнив. Думали мужчины минут пять, даже малость поспорили и, наконец, подтвердили: cерые!
Иллан, значит. Брат Рэйсли. Один сам изнасиловал, второй не стал, другим кинул. Братья. Яблоко от яблони. Они не выпустят ее живой, не вырваться ей. Этот вывернутый мир давил и прессовал ее несколько месяцев, а она еще боролась, надеялась и к чему-то стремилась….но больше цели не было, и желаний, и стремлений, и сил. Словно внутри кончился завод. Шла, шла и упала. Все. Села ‘батарейка’.
Петр рванул ворот ее рубахи, и Алена на автопилоте, не задумываясь о действиях, прошла ногтями ему по лицу, они оказались острыми, как бритва, и глубоко вскрыли кожу. Брызнула кровь. Парень выругался, прикрывая глаза и отворачиваясь, а на его место поспешили двое других.
Рэйсли стоял на террасе, сложив руки за спину, и щурился, глядя на кроны деревьев. Со стороны посмотришь – любуется парень шикарной растительностью, но Стейпфил видел, господин в ярости: лицо белое, ноздри раздуты, взгляд, что лезвие мэ-гоцо. Он стоял на колене перед Лоан и, низко склонившись, винился, готовый ответить за халатность и понимал, что пощады не будет.
– Мы обыскали все, господин. Ее нет, но за территорией туглоса она не появлялась. Я виноват, господин, не учел ее характер. Она слишком смела для женщины.
Рэй кинул ядовитый взгляд на агнолика: какая мягкость в определении! Смела!
– Глупа и своенравна! – прошипел он. – Ты это хотел сказать?
