Текст книги "Анатомия Комплексов (ч.1) (СИ)"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Райдо Витич
Анатомия Комплексов
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

– И что сидим? – пробасила Марьяна, с демонстративным грохотом опустив две толстые тетради на стол.

Рокот ее голоса эхом прокатился по пустой аудитории, и Алена невольно поморщилась:

– Не голос, а набат.

– А то! – ухмыльнулась та, уперев кулаки в пышные бока. Ядовито-зеленый пиджак строгого костюма тут же встал на дыбы, оттопырившись фалдами на высокой груди.

Зеленый цвет Марьяне не шел, а уж такой, вообще превращал в нечто жабообразное. Однако, девушка этого не замечала и с патологическим упрямством продолжала втискивать свои необъятные размеры во все оттенки зеленого, от бледно-травянистого до болотного.

В свое время она прочитала в одной заумной книжечке, что зеленый цвет приносит достаток, удачу в делах и успех в личной жизни. С тех пор и носила одежду только этого оттенка в надежде, что рано или поздно он возблагодарит свою фанатку за труды и верность.

Не высокая, полненькая Марьяна Сокирян, была весьма странной особой, чуть помешанной на мистике, и конкретно, на особях мужского пола. Ее глазки так и стреляли по окрестностям, выискивая предмет своего вожделения, и не важно, был ли он прыщав, косолап и инфантилен или элегантен, умен и симпатичен. Ее волновало.. само волнение, самое начало отношений, томление и ожидание, предчувствие, флирт. Но дело в том, что познавала она это в гордом одиночестве.

Ее пышные формы, конечно, трудно было не заметить, но и представить предметом страсти тоже. Марьянка вспугивала своим зычным голосом, навязчивостью и властным характером любого, кто приближался к ней ближе, чем на метр. Никому из парней-сокурсников не приходило в голову попросить у нее конспекты, не говоря уж о том, чтоб пригласить в ‘Баскин-Робин’, расположенный прямо напротив института. Однако та не отчаивалась, твердо уверовав в то, что рано или поздно, наперекор скептикам, какой-нибудь восточный красавец примчится к ней на тонконогой кобыле, и ввергнет в пучину бурной страсти, по сравнению с которой, перипетии шекспировских героев покажутся вялыми и бледными, как брачные игры древесных жучков. Однако ‘Джульетте’ армянского разлива уже исполнилось 21 год, а ее 'Ромео’ так и не появился.

Алена захлопнула конспекты:

– Ты, как всегда, неподражаема. Видели б тебя лягушки, от зависти умерли!

– Злая ты! – фыркнула девушка и сгребла Аленины тетрадки, – кончай голову ерундой забивать, о вечном надо думать! Домой пошли.

– Я не злая – справедливая, а вечное, к твоему сведению, знания! – парировала Ворковская, смиренно складывая конспекты в рюкзачок: переписать лекции в спокойной обстановке уже не представлялось возможным – Марьяна не даст. Так и будет теперь стоять над душой и вещать с придыханием очередную душещипательную историю из чьей-то семейной жизни, прочитанную в «СПИД-инфо», сидя в папенькином клозете. К тому же, при ее армянском темпераменте, просидеть 4 пары– подвиг, а уж сверх того в институте околачиваться – героическая эпопея, не имеющая аналогов.

– Не злись, завтра перепишешь, – прогудела Марьяна.

– Завтра мне уже отдавать. Филя на день дал, с утра заберет. Придется по твоей милости ночью корпеть, а я поспать люблю, сама знаешь.

– А чего ночью-то? Вечером перепишешь.

– Не смогу, Серега в кабак тащит.

– Да ну?! Опять предложение сделает? – вытаращила глаза девушка. – Смотрю, не сдается наш ‘смелый варяг’, все ближе к ЗАГСу мадам-недотрогу двигает? Если надумаешь вдруг, меня пригласить не забудь, все ж подруга я тебе, не абы как! Друзья у твоего – у-у-у, класc! – Марьяна закатила глаза и облизнулась, вспоминая вожделенных мужичков, словно кусок не доеденного торта.

Алена фыркнула, и закинула рюкзачок на плечо:

– Пошли, озабоченная моя.

И зацокала тонкими каблучками к выходу. Марьяна с завистью посмотрела в спину подруги и заторопилась следом:

– Ох, и стерва ты, Аленка, сколько мужика на голодном пайке держишь?

– Тебе-то что? – смерила та подружку холодным взглядом чуть раскосых, огромных синих глаз, выплывая в коридор.

– Да так, я ж не осуждаю, я завидую. По-хорошему, конечно. Ты б обо мне похлопотала, я тоже в кабак хочу,…а потом в ЗАГС.

– Посмотрим, – пожала плечами Алена, вышагивая рядом с гордо поднятой головой. Высокая, стройная, красивая и неприступная, как Джомолунгма. На лице холодная маска надменности, чтоб лишние не приставали, во взгляде туман и безразличие. Марьянка вздохнула: «Нет, ну умеют же некоторые снежных королев из себя лепить!»

– Красивая ты, Аленка, – заметила она и вздохнула. – Шазюбль опять братик презентовал? Золотой он у тебя. Эх, мне б таких родичей.

Ворковская покосилась с любопытством на нее, и бровь выгнула:

– Тебе ли на своих жаловаться?

– Ну, их, отсталые питекантропы! Представляешь, мать вчера опять нотации весь вечер читала, а папаня – змей, всю косметичку в унитаз смыл! Полторы штуки только тональный, а тушь еще больше! Представляешь?!

– И правильно сделал. Краситься уже не модно, пора природной красотой блистать.. и умственной, в первую очередь. А ты размалюешь себя, как Вера Холодная перед съемками, килограмм краски на один грамм массы тела и думаешь – красиво.

Алена толкнула входную дверь и выплыла на проспект им. незабвенного Ленина, на котором располагалось здание педагогического института.

Сокирян последовала за ней, обиженно сопя: нет, ну, кто бы уж рассуждал! Ишь вышагивает – ножки, как произведение искусства, обзавидуешся, а талия, а грудь? Не то, что у нее две подушки впереди и две с половиной сзади. Ужас!

Нет, ну, почему, кому-то все, а кому-то ничего?

Ходишь здесь, как обезьяна среди слонов, невостребованная, комплексами обрастаешь, молодость губишь. Эх, бедная армянская девочка, чего ж твоему папе в Спитаке не сиделось?

А ведь разобраться, если – не хуже она Алены, в умственном плане, а может и лучше даже. Хватило же у нее ума к Ворковской еще на первом курсе в подруги набиться и вот уже на третий вместе перешли.

Марьяна Алену давно приметила, как никак, в одном дворе росли, хоть и в разных домах жили, стоящих друг напротив друга, и в разные школы ходили. Алена в обычную, за углом, а Сокирян, папа, в специальную, с гуманитарным уклоном, возил. Вбивал доченьке в голову образование.

В то время подружиться с горделивой Ворковской девушке возможности не представлялось, а когда в один институт поступили и в одну группу попали, тут уж сам бог велел.

Аленка поначалу несказанно удивляла армянку своей моральной устойчивостью, а потом даже напрягать начала.

Вот спрашивается: для чего ее бог такими данными наделил, если она им не пользуется?

Сдала бы в архив свои отсталые взгляды да жила б припеваючи с каким-нибудь симпатичным дяденькой. Взять хоть Серегу! Чем не пара? Внешность приятная, не дурак, свой бизнес, и хоть сейчас любимую на Канары, под теплое солнышко на золотистый песок, так нет – думает ее величество, в облаках летает.

Э-эх, Марьяне бы Аленкин ‘интерфейс’, уж она бы не прогадала, живо бы мужиков в штабеля уложила и выковыривала бы по одному, по мере надобности. Уж они бы у нее попрыгали.

Девушка представила себя плывущей по проспекту в остроносых туфельках на высоченном тонком каблучке, вся такая, как Алена, неприступная и красивая, а вокруг мужички от слюнявых юнцов до седовласых джентльменов, тестостероном исходят, головы сворачивают… И, так весело стало, что она не выдержала, рассмеялась.

– Ты что? – недоуменно выгнула бровь Ворковская, останавливаясь у покореженной скамейки, на остановке.

– Да так. Смотрю вокруг и радуюсь. Мужики вон головы сворачивают, а ты хоть бы хны.

– На улице знакомиться – дурной тон, к вашему сведению, мисс. Да и мало ли кто и что сворачивает? Это их трудности, – пожала плечами девушка

– И где, по-твоему, знакомиться прилично? В институте? В кабаке?

– В кабаке одни ловеласы и алкаши с наркошами, им не жена, а подруга на ночь нужна, это в лучшем случае, а в худшем – компаньон, жилетка для пьяных соплей и спонсор. Институт – тоже не выход. Сама знаешь, нормальных раз, два и обчелся, и то уже разобрали еще на первом курсе, опоздала ты малость, – привалилась Ворковская к железному поручню, изящно выставив остроносую туфельку.

– Тогда через «Тумбу» [1]1
  Газета бесплатных объявлений.


[Закрыть]остается, – хмыкнула Марьяна, пытаясь пристроиться рядом с тем же изяществом. Не получалось.

–Ну, если закомплексованный леприкон, предел твоих мечтаний, то дерзай.

– Это почему? Говорят, неплохие экземплярчики попадаются.

– Кто говорит? – ехидно скривилась девушка. – Любительницы ‘некондишен’, замученные ПМС gerl не первой свежести, с бурным прошлым и кучей забот?

– Почему?– круглое, чуть одутловатое лицо Марьяны вытянулось, от неожиданной резкости подружки. – Санька вон, из параллельной группы, со своим папахен так познакомилась. Теперь на ‘ниве’ в институт приезжает. И приоделась. И дядечку я этого видела, ничего из себя: не высокий, правда, но не суть, в остальном, вроде, все в норме. Очки еще, на носу, старомодные, в роговой оправе и диоптрии не малые, да главное, чтоб сослепу вместо доллара, деревянный своей ненаглядной на безделушки не выдал.

– Ох, Марьянка, меркантильная ты девица, однако, а как же любовь?

– Фи, где ее взять-то? Оглянись – кругом одни оглоеды, так и норовят на шею бедной девушки сесть, а мне б самой к кому пристроиться. Если с любовью, оно, конечно, замечательно, но если с толстым портмоне, вообще шоколадно.

– Да тебе ли о деньгах беспокоиться? У меня родители на ‘скорой’ пашут, и зарплата– слезы, и то не переживаем, а твой Арон Гургенович, в самый не прибыльный день, раз в 20, наверное, больше имеет. Не в деньгах счастье, подруга.

– Ага, в их количестве.

– Никто не спорит, есть – хорошо, но только ради них.. Фу, гадость, какая! Это себя не уважать.

– Отсталая ты, прямо тургеневская девушка, очнись, XXI век на дворе, все деньгу куют, а на любовь по-фигу. Где она? Ау? – развела руками Сокирян.

– Не правда, любовь понятие вечное и за деньги ее, как и здоровье, не купишь. А ты представь – вышла ты замуж по расчету и вот крутится каждый день перед тобой совершенно чужой мужик, в постель тащит, а ты только и ждешь, когда он испарится! Нет уж, лучше в старых девах остаться, чем за деньги себя ломать.

– Это, смотря, сколько у него денег, а то и видеться, не придется. Ты на Канары, он в кабак, ты в театр, культуру свою, значит, повышать, ну, или кругозор расширить, а он на совещании до ночи. Короче, он текилу, ты – коньяк, и вам не встретиться никак!

Алена звонко рассмеялась и немедленно удостоилась подхалимской улыбочки темноволосого парня, стоящего в метре от них и развесившего уши. Девушка тут же осадила его взглядом и демонстративно повернулась спиной, встав с другой стороны Марьяны.

Ворковская стеснялась повышенного внимания к своей персоне, наперекор чужому мнению, считая себя серенькой мышкой.

В свое время, лет в 14, она посвятила много времени изучению собственной физиономии в зеркале и получила массу отрицательных эмоций, с тех пор смирившись, заглядывала в него мимоходом, не зацикливаясь особо на лице. Да и что в нем интересного? Брови в разлет, чуть вздернутый носик, белая неподдающаяся загару кожа, слишком большие, по ее мнению, глаза, слишком яркого синего цвета.

А фигура, мамочка, моя! Как Алена завидовала не высоким, и более женственным, с округлыми формами, не то, что у нее, девушкам. Вон, хоть Марьяшу взять? Ни одна косточка не выпирает, смотреть приятно. А она? Суповой набор, а не женщина!

И какой чудик ее мисс истфак прозвал?

Сокирян же покосилась на физиономию молодца и нашла его не стоящим внимания. Мелковат, однако, и одет не очень.

Тут и трамвай подошел, как по заказу. Они загрузились в салон и пристроились у окна. Осень стояла на удивление теплая. Конец сентября, а на улице + 20, ну ни чудо ли? Бабье лето радовало обывателей всех возрастов и гнало на улицу

В рюкзаке Алены вдруг резко завыла сирена. Она поморщилась, и виновато глянув на недовольного кондуктора, поспешно выудила из его недр серебристую nokia.

– И что ты другую мелодию не поставишь? – спросила Марьяна. Т а лишь пожала плечами и отвернулась, слушая голос в трубке.

– Я в трамвае, Сережа, – тихо заметила она, и Сокирян насторожилась: никак милый прорезался? – А почему?.. Нет. Да в общем-то.. Мне конспекты нужно спешно переписать … А почему? Смерти моей хочешь?.. Так уж и заморозки? … Да.. До понедельника? Нет... Меня Филя съест!.. Ладно, поговорю.. Перезвони.. Уже четыре.. Я могу не успеть … И что брать?.. А состав?... Ладно, уговорил, в шесть.. Не-е, раньше никак. Пока.

Алена отключила трубку и, сунув ее обратно в рюкзак, загадочно прищурилась, разглядывая Марьяну. У той лицо, от любопытства, из квадратного, в прямоугольное превратилось.

– На дачу поедешь?

– Когда? – чуть отпрянула та, но глазки уже заблестели в предвкушении.

– Сегодня. В ‘Лесное’, на шашлыки. В воскресенье вечером дома будем.

– С ночевкой? – то ли обрадовалась, то ли насторожилась девушка.

– Да.

– Класс!

– Тогда в шесть у моего подъезда. Выходим.

Девушки спрыгнули с подножки и потопали к дому.

– Вы ж вроде, в кабак собирались? – спросила Марьяна, врезаясь в толпу малолеток, как ледокол в торосы.

– У них спонтанный слет уфологов, так что Сережа спешно меняет планы, настраивает гитару и затаривается горячительным. То, что скучно не будет, гарантирую. Программа напряженная: шашлык, песни под гитару, с ностальгическим завыванием, пионерский костер и страшилки на ночь. Учти, контингент чокнутый, сдвинутый на совдеповском прошлом и инопланетном разуме.

– И сколько их?

– Кого?

– Уфологов?

– Ну,..– неопределенно пожала плечами Алена, мысленно подсчитывая количество голов. – Олеська, Макс, Настя со своим.. Нас четверо получается, девчонок.

– А мужчин? – насторожилась Марьяна.

Уик-энд уик-эндом, а уфологии тоже дядьки, их небось, не только инопланетяне интересуют, а и более приземленные темы. Впутываться же в историю категорически не хотелось…

Хотя, если подумать, в какую историю можно попасть с Ворковской? Она до противности старомодна в отношении полов, порядочна до тошноты и монументальна в вопросах чести и дружбы, до оскомины. С Серегой вон два года встречаются, а Марьяна голову бы дала на отсечение, дальше стыдливых поцелуев не зашли. Вот вам и простота нравов, и сексуальная революция. Встречаются и в наши дни мастодонты!

– Много, бородатые, плечистые.. женатые. Если за свою девичью честь беспокоишься – то угомонись, она им без надобности, дядьки хоть и нудные, но порядочные, не из ‘тумбы’. Их кроме вселенского разума и гуманоидов мало, что интересует. Поползновений сексуального характера не дождешься, не мечтай. Но от отбившихся от стаи бородатиков, держись подальше, поймают, будут мучить оккультной тематикой и идеей дружбы народов до утра. Точно не знаю – кто будет, но состав наверняка тот же, что и на моем дне рождения.

– Вау! – заблестели глазки Марьяны. – И ты скрывала? Обязательно подберу какого-нибудь дядечку, пускай мне про ауру и фен-шуй растолкует. А то я, наверное, не тот оттенок зеленого выбираю.

Алена закатила глаза, но промолчала, прикусив острый язычок, чтоб не обидеть подругу:

– Сбор в шесть, не забудь. Иди, отпрашивайся, – выдала со вздохом.

Они остановились посреди двора. Алене налево, Марьяне направо. Две однотипных старых девятиэтажки: Шаумяна 5, Шаумяна 5а – вот и вотчина моя.

– Давай! – помахала Алена рукой подруге, а та и не заметила, застыла, открыв рот, мысленно уже прикидывая – что одеть, с кем кокетничать.

– Марьянка! Оглохла, что ли? Так и будешь посреди двора стоять до шести?

– А?...

–Ага! Тебя отпустят хоть?

– Пускай попробуют не отпустить! – угрожающе сверкнула глазами девушка, спускаясь с небес. Аленка только улыбнулась. Действительно, нашла, в чем усомниться: отпустят ли Марьяну, если та мысленно уже в ‘Лесном’? Попробуй поперек встать – как заорет дурным голосом с армянской патетикой – не один ЛОР потом слух не восстановит, а уж что про психику говорить?

– А с собой-то что брать? – озаботилась Сокирян.

– Как всегда в поход: спички, картошку.. Ой! Не знаю. Винно– водочными изделиями и мясом мужики запаслись наверняка. Олеська уже съестное пакует. Да и на фазенде у Сокола, наверное, мыши не все погрызли, так что, будем надеяться, что сахар, соль, чай там есть.

– А кто такой Сокол?

– Ну, ты даешь, старушка, атеросклероз, что ли замучил? Ты ему неделю назад на моем день рождении глазки строила и ‘кто такой Сокол?’ Мишка! Бородатый, здоровый, в вытянутом свитере, в углу сидел, тихий такой, ‘не заметный’, как неоновая вывеска казино ’Арбат’. Он потом еще пол ночи гитару на кухне мучил, у меня соседи чуть не повесились!

– Да ты что! – осветилось воспоминанием лицо Сокирян. Уж кого-кого, а Мишку она хорошо запомнила, приметила, как тот хохол, шматок сала: ‘тильки для сэбэ!’ В ее вкусе мужчина: громадный, как медведь, кудри, как у древнерусского богатыря, лицо простоватое, бесхитростное, и возраст самое то – лет 35. А что манеры неуклюжие и голоса нет, так для мужика не это главное. Руки-то на месте. И в остальном, о-очень даже ничего, да и дачка оказывается есть! Вот такого б в мужья!

Алена покосилась на размечтавшуюся Марьяну и скривилась: нашла на кого время тратить!

Михаил Сокол, жутко въедливый и непоседливый, вызывал у Алены стойкое недоумение. И ассоциировался с медведем гризли. Тот тоже, с виду милейшая зверушка, а задень, ноги бы унести. И этот такой же. А уж если выпил – не угомонишь, будет шататься неприкаянный, идею вселенского братства в жизнь толкать и попробуй, не согласись, мигом лохматые брови на переносице грозно сведет и уставится мутными голубыми глазами, как бизон на соперника в период брачных игр.

– Все, полтора часа до общего сбора осталось, иди, давай, перышки чисти, – кивнула Алена и поплыла к своему подъезду, оставив Марьяну один на один с мыслями о Михаиле.

Та с трудом прогнала желанный образ, похлопала накрашенными, километровыми ресницами в спину подруге и, развернувшись, потрусила к себе, соображая на ходу, что ж такое на уши родичам навешать, чтоб они, без лишней суеты, отпустили ее восвояси?

ГЛАВА 2

Алена открыла железную дверь, провозившись с ней, как обычно минут десять, и в тысячный раз прокляла идею родителей поставить эту чертову железяку. Ну, и зачем она, скажите, пожалуйста, нужна? Защита от воров? А что у них брать-то? Сашкин Atlon 2000? Может старенькую стиральную машину?

Старшие Ворковские были врачами линейной бригады скорой помощи и сутками зависали на своей гвардейской подстанции, чтоб в зарплату долго рассматривать заработанные бумажки и, вздыхая, прикидывать – на что, в первую очередь, потратить кровные? Нет, в принципе, в финансовом положении их семья была вполне благополучна… Благодаря Александру, старшему брату Алены, двадцатисемилетнему гению компьютерных технологий. Если б не его умственные способности, кормившие, по сути, всю семейку, жевать бы Ворковским геркулес и ходить в секонд-хендовском тряпье до окончания ‘светлого’ периода российского капитализма.

Девушка прошла в квартиру, небрежно скинула рюкзачок и бросила на столик, под светильник, вместе с ключами, потом сняла туфли и поплыла в глубь коридора.

Квартирка у них была на удивление просторной. ‘Трешка’, с огромной кухней и двойным комплектом санузлов. Небольшой квадратный коридорчик с дверью в смежную ванную комнату убегал в даль, красуясь еще четырьмя добротными (дубовыми – горделиво заявил Саша, приобретя их по случаю) дверями. Направо – кухня и Аленкина комната, налево – гостиная, или комната родителей и комната брата.

Девушка прошла, открывая двери в каждую, в надежде найти кого-нибудь дома и увидела затылок братика. Тот мирно сидел за компьютером, как всегда, по уши в Интернете.

– Привет братец – кролик! Ты, значит, дома, а я, как дурочка, с этой железякой возилась. Алена прошла в комнату и уселась на тахту, напротив него, поджав ноги. Тот покосился и насмешливо заметил:

– Между прочим, гениальное человечество давным-давно придумало дверной звонок. Не пыталась воспользоваться? Говорят – прост и доступен в использовании.. Врут, наверное?

Алена слабо улыбнулась, с любовью поглядывая на парня, и подумала: все-таки ей сильно повезло с братом!

Саша был предметом ее гордости, обожания и глубочайшего уважения. Светловолосый, высокий, стройный, как все Ворковские, Александр, к тому же, обладал небесно-голубыми, весьма лукавыми глазами и удивительно легким характером. Ему и жизнь давалась легко, никаких прискорбных историй в период пубертата, криминальных компаний, бурной юности с бутылкой портвейна в подворотне или самопальных бомбочек в класс. Спокойный, интеллигентный, уравновешенный. Здравый смысл, добрый нрав, английский юмор и безграничное терпение. Просто идеал.

– Чего молчишь, студентка? Умаяли бедную? – покосился Саша.

– Не то слово, – вздохнула Алена. – Устала.. И зачем я на истфак пошла?

– А я тебя предупреждал, и отец с мамой то же.

– Поздно, милый, поздно, – с фальшивым тоном обреченности выдохнула девушка и, извернувшись, легла на тахту, вытянула ноги, уставилась в потолок.

– У-у-у! ‘Ее засосала опасная трясина и жизнь ее’ в истории, да? – продекламировал парень.

– И ничего смешного! Между прочим, история важней, чем твоя железяка.

– Да, это чем?

– А тем! Это бесценный опыт, и только олухи не понимают важность исторических событий! И потом, не зная прошлого, мы лишаем себя будущего, потому что все, что происходило, обязательно произойдет вновь, пусть немного по-другому. Мы можем предугадывать события не хуже Нострадамуса, основываясь на опыт прошлых поколений, прогнозировать политические, религиозные течения и свою жизнь, в первую очередь. Главное, вовремя увидеть, понять, что нам хотели сказать деятели древних царств, представители древних народов, и сделать правильные выводы, – с пафосом продекламировала девушка.

– Интересно, какие я должен сделать выводы из жизни неандертальца? Извини, на ум приходит только одно – хреново им тогда было! И потом, при всем уважении к данной дисциплине, я не могу согласиться, с тем, что опыт общения питекантропа с мамонтом может мне как–то пригодиться.

–Ты узко мыслишь, – наморщила носик Алена.

– Ну, да, только так широко, как мыслишь ты, мне не по силам, мозговой потенциал, боюсь, сглючит, – усмехнулся брат.

– Меня тоже глючит.

– Оно и видно. Закругляйся с философией, поднимай свое инертное тело и неси его на кухню. Мама дежурные котлеты оставила и суп в холодильнике, подогрей и на меня.

– Не-а, сам котлеты ешь, – качнула головой Алена и обреченно вздохнула. – Я на фуршет отбываю, в ‘Лесное’: шашлык, салатики, гитара.

– Опять? А не замучили тебя братья-уфологи? – выгнул бровь Саша и испытывающе уставился на сестру, – помнится, месяц назад, ты клялась, что ноги твоей на Мишкиной дачке не будет.

– А что делать? Они Сережины друзья.

– Та-ак, – протянул Саша и серьезно спросил, развернувшись всем корпусом к Алене. – Намечается положительный ответ?

Девушка грустно посмотрела на него и отвернулась.

– Понятно, – поджал губы парень. – Слушай сестренка, а ты хоть его любишь?

Та задумалась, и ответ был, увы, неутешительным …

C Сережей Мальцевым, она познакомилась два года назад, как водится, случайно. Ее подруга Олеся Проживалова решила купить музыкальный центр и естественно прихватила с собой Алену для единодушного «одобрям!» Правда оно не понадобилось – Олеся, обладая широкой душой и незамысловатыми претензиями к технике, выбрала после трехчасового хождения по салонам, здоровенную бандуру со смертельными для соседей колонками. Коробка, в которую поместили это чудище китайской индустрии, увеличила его габариты в полтора раза и убила мысль доехать домой общественным транспортом в зачатке. Алена косилась на разговорчивого служащего и необъятную коробку, прикидывая в уме кратчайшую дорогу домой.

– Тачку словим! – весело постановила Олеся, махнув рукой на остатки финансов, с радости от удачного приобретения, с гордостью поглядывая на фирменную наклейку – osaka.

Убеждать ее в том, что эта ‘балалайка’ с такой же легкостью может быть LG, HITACHI HITACI или попросту Китай – Лимитед, Аленка не стала, дабы не утруждать серое вещество подружки излишними знаниями и не омрачать положительные эмоции.

Подруги вывалились на улицу и решили взять такси. И взяли, вернее не они, а их.

У обочины лихо тормознул серебристый фольксваген и дверца открылась. Олеська с трепетом прижимая к груди коробку, в которую с легкостью могла бы войти сама, сунула нос в салон. Молодой, лет 25, парень, с темным ежиком волос призывно улыбнулся:

– Нам на Шаумяна, – проблеяла Олеся, и тут же была бесцеремонно оттерта плечом Алены. Ворковская, зная Олесину бесшабашную щедрость, не желала, чтоб та осталась без денег, поэтому грозно сдвинула брови и, глянув с подозрением на водителя, спросила:

– Сколько? Пятьдесят устроит?

Парень замер, похлопал ресницами, крякнул, шмыгнул, открыл рот…и закрыл. Все.

С минуту Алена ждала человеческих слов и не дождалась. Парень взирал на нее, как на Монну Лизу, со смесью недоверия, восхищения, удивления и еще, бог знает чего. А слов в его запасе, похоже, не было. Он просто мотнул головой, приглашая в салон. Алена посверлила его оценивающим взглядом и, не узрев в обалдевшей физиономии ничего опасного ни для их с Олесей здоровья, ни для кошелька, милостиво кивнула подруге, открыв дверцу: залазь!

Та чуть не подпрыгнула от радости, мигом нырнула в теплый салон, протолкнув коробку вперед. Алена глянула на нее и, не спеша села на переднее сиденье. Этот процесс, видимо, окончательно добил водителя. Он с благоговением посмотрел на длинные ноги, потом в глаза девушке и опять открыл рот.

Алена захлопнула дверцу, облокотилась на стекло локтем и милостиво кивнула, запахивая на коленях полы длинного пальто:

– На Шаумяна, пожалуйста.

Парень с трудом отвел взгляд, подумал пару секунд, закрыл рот и нажал газ. Машина плавно тронулась с места, влилась в ряд других и заскользила по проспекту.

Минут пять в салоне было тихо: девушки отогревались после уличного холода, ноябрь выдался в тот год снежный, буйный, а парень за дорогой смотрел. Потом, видимо, вспомнил, что умеет разговаривать и неожиданно мягким, приятным голосом, спросил:

– Познакомимся? Меня Сергеем зовут, а вас, очаровательные создания?

– Меня Олеся, – с готовностью сообщила Проживалова, поддавшись вперед, и облокотилась руками на подголовник переднего сиденья.

– Очень приятно, а вас? – парень чуть поддался в сторону Ворковской.

– Алена, – равнодушно ответила та.

– Учимся? Работаем?

– Студентки! – опять влезла Олеся.

– О-о-о! Какой курс?

– Первый.

– И кем станете по окончании?

– Фельдшером.

– Аленушка, тоже?

– Меня Алена зовут, – заметила та.

– Извините. Тороплюсь.

‘Оно и видно’, – мысленно согласилась с ним Алена .

– Вы тоже будущий врач? – не унимался парень.

– Я будущий историк.

– Значит, в пединституте учитесь?

– Значит.

– И чем наши будущие историки занимаются в свободное от учебы время?

– Прялка, вышивание, – брякнула Олеся.

– Кулинария, цветоводство?

– Изучение ассортимента салонов бытовой техники, – парировала Олеся.

– Результативно? – парень кивнул на коробку.

– А то! Osaka! – c гордостью похвасталась девушка. Алена ехидно улыбнулась и отвернулась к окну.

– В курсе, что покупку обмыть надо?

– Конечно!

– И как собираетесь это делать?

– Как все – весело и непринужденно.

– Меня пригласите? Обязуюсь исправно косить под медика, выдавая себя за историка.

Алена скептически выгнула бровь, с интересом уставившись на нахального водителя: ’Ничего себе! ‘

Парень, мило улыбаясь, ответил ей невинным взглядом и добавил со значением:

– Стол, за мой счет.

– Новый русский? – спросила Олеся.

– Старый, девочки, старый. 26 стукнуло.

– Тоже мне старый, – фыркнула девушка.

– Так куда подходить с провизией? На Шаумяна?

– Точно, адрес верный.

– И улица длинная.

– Вы всерьез?

– Я вообще очень серьезный человек, незлобивый, преданный и спокойный, – парень со значением покосился на Алену.

– Добрый самаритянин? – насмешливо спросила та.

– Верно, – серьезно кивнул Сергей. – И щедрый от рождения.

– Спонсор угнетенных государством студенток?

– Не всех, только таких очаровательных, как вы.

– Какая честь! – фыркнула недоверчиво Алена. Настырный парень улыбнулся:

– Алена у нас недовольна покупкой?

– Отчего ж? Довольна. Просто не люблю бесплатный сыр, говорят, его обычно в мышеловках используют.

– Отчего ж бесплатный? Я с вас чашку чая затребую.

– И кофе на завтрак?

– Алена, ну, чего ты? – недовольно надула губы Олеся.

– Да все нормально. Я, Аленушка, безопасен для детей и женщин. Так что, вам беспокоиться не о чем.

– А мы и не беспокоимся, – заметила Олеся. Алена только вздохнула, понимая, что подруга уже решила пригласить настырного парня к себе. Следовательно, противиться бесполезно, остается смириться с ее легкомыслием и обеспечить безопасность.

– Значит, договорились?

– Конечно.

– Когда намечается событие?

– А что откладывать? Прямо сейчас.

– Понял, – заулыбался парень, словно его на свадьбу к Мадонне пригласили. – Тогда прикупим необходимое по дороге? Что девушки предпочитают из спиртного?

– Кефир, – буркнула Алена.

– А кроме?

– Мы не пьем, – отрезала Олеся, проявив неожиданное благоразумие. – А вон гастроном, если Сережа не передумал, и жена его дома не ждет, можно сходить за провизией.

Парень тут же тормознул у обочины и серьезно заявил, глядя на Алену:

– Я не женат.

– Это радует, – сказала Олеся, открывая дверцу. – Идем? Только вы учтите, Сережа, аппетиты у нас большие, за портмоне не боитесь?

– Нет. Аленушка с нами идет?

– Нет, я здесь подожду, если можно.

– Хорошо, – согласился парень и вылез из машины, не вытащив ключи из замка зажигания.

Алена посмотрела в след колоритной парочке: высокий, с ежиком темных волос, парень атлетического телосложения в дорогой кожанке и низенькая девчонка в китайском пуховике и вязаной шапочке, и вздохнула. Ох, доиграется когда-нибудь Олеська!

Проживалова – девчонка озорная, непоседливая, маленькая, верткая, на язык острая, на подъем легкая, с импульсивной, грубоватой Ворковской почти с пеленок дружила. Сначала в садик вместе ходили, потом в школу, да и жили в одном подъезде, Олеся на 7 этаже, Алена на пятом. Подруги были – не разлей вода, везде вместе – что в кино, что зануде – физику дипломат к столу приклеить.

Но, после школы их пути разошлись, одна в пединститут подалась, другая в медучилище, по стопам матери.

Олесю мать одна воспитывала, работала в ГСМП медсестрой, света белого не видела и дочку соответственно– то на сутки, то с суток – не до воспитания, прокормить бы и то ладно. На институт, понятно, денег не было, но Олеся и не стремилась, одиннадцать классов-то не хотя закончила, с трояками и двумя сиротливыми четверками. Правда в училище легко поступила, на удивление, а тут и восемнадцатилетие грянуло – отметили эти события разом – сложились подруги, мама, и папаша прощальные алименты присовокупил, получилась астрономическая, по Олесиным понятиям, сумма, которую она и решила незамедлительно потратить на мечту своей жизни – музыкальный центр. Денег в обрез хватило и этот водитель кстати попался, а то обмыть радостное событие не представилось бы возможным.