Текст книги "Анатомия Комплексов (ч.1) (СИ)"
Автор книги: Райдо Витич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
Девушка смерила Гзан презрительно уничтожающим взглядом, присовокупила к нему угрюмую ненависть и ‘одарила’ этой смесью Рэя:
– Чао, мразь!
Тот прищурился, ноздри дрогнули, а в глазах появилось сожаление.
– Приступим? – поддался вперед Дэйкс.
Рэй встал у стены между Гзан и Аленой и кивнул. Воздух рассек резкий свист, и на спину девушки словно упал кухонный набор отточенных ножей в количестве пяти штук. Она дико закричала от невыносимой жуткой боли и уткнулась лбом в стену. В голове воцарился хаос, и стена перед глазами показалась ей единственно человечной на фоне остальных присутствующих.
Гзан со злорадством посмотрел на окаменевшее лицо кэн:
– Она закричала на первом!
– Продолжим, – осадил его Дэйкс и хотт [27]27
электронный бич.
[Закрыть]вновь взметнулся в воздух.
Алена больше не кричала и не потому, что не хотелось или что-то поняла из речей своих палачей, а из чистого упрямства и ненависти к флэтонцам: не хотелось доставлять им удовольствия и все! Она лишь старалась дышать, как можно глубже, чтоб успокоить взбунтовавшийся не вовремя желудок, вздрагивала, закусив до крови губу, когда плеть обрушивалась на спину и тупо разглядывала серебристую поверхность перед глазами, пытаясь, то ли почерпнуть из нее сил, то ли зацепиться сознанием за ее шершавую поверхность.
– Мэло,… эви,…локси,… тэ [28]28
4,5, 6,
[Закрыть]…
Мерно раздавалось за спиной и, боль охватывала ее все злее, уже и не жаля, а по-хозяйски расположившись в теле, не отпуская ни на минуту, и увеличивая свое влияние на весь организм. Сознание плавало, как в тумане, стена перед глазами то исчезала, то появлялась, звуки за спиной то пропадали, то становились невыносимо громкими.
Рэйсли с каменным лицом смотрел на окровавленную спину Алены и чувствовал невыносимую боль в груди, словно не по ее спине, а по его сердцу пролегли кровавые полосы хотов. Это было ново для него и злило. Он страдал из-за тэн! Он готов был сорваться из-за глупой, непослушной девчонки, которая не могла и час прожить без неприятностей на свою голову!..
– Элли,… тойо,.. мо [29]29
10,11,12.
[Закрыть]…– отсчитывал Дейкс, щурясь и поглядывая то на товарищей, то на рабыню.
Девушка сползла по стене, обвиснув на оковах. А Рэйсли до боли сжал кулаки за спиной, из последних сил сдерживая ярость.
– Подождем? – кивнул Дейкс на тэн.
Лоан отрицательно качнул головой, нажал панель внизу стены и вытащил шланг.
Алена резко вынырнула из темноты, почувствовав холодную влагу на теле и лице и хватая ртом воздух, прислонилась щекой к стене. Перед глазами мелькали вспышки, а ноги словно забыли, как стоять.
– Еще 8, – тихо сказал ей Рэй, убирая прилипшую к щеке прядку.
– А не пойти бы тебе, гер-р Торквемада…за дровами на Эверест? – хриплым шепотом спросила она.
Лоан поморщился, не понимая:
– Что?
– Читай по губам: бессрочную путевку тебе в эротические и комфортные места для секс меньшинств и домик с видом на корни черемухи!
Рэй отпрянул, прищурился, постоял с минуту в раздумьях и отошел.
Все началось заново, только теперь девушка теряла сознание после каждого второго удара. Дейкс хмурился, флэтонцы застыли в напряженном молчании, Гзан злился.
Кэн в очередной раз обмыл спину девушки и понял в чем дело.
– Все, – тихо сказал он, обведя жестким взглядом товарищей, и кивнул Дэйксклифу.
– Посмотри.
На спине девушки зияли глубокие раны, сквозь которые проглядывали кости. Их было пять. Остальные были поверхностными и лишь кровоточили. Мужчина со значением посмотрел на Рэя и кивнул:
– Хотто закончено.
– Почему? Еще два удара, – воспротивился Гзан. Дейкс посмотрел на него с пренебрежением и, подозвав свидетелей, указал им на характер ран.
Рэйсли встал напротив парня и, глядя мимо него, ровным и устрашающе спокойным голосом сказал:
– Ты хотел повредить ей позвоночник, знаешь, что у землян он слишком хрупок. Ты намеренно усиливал ее боль и ослаблял разум, злясь на то, что она не кричит, не просит пощады и не сдается. Рабыня оказалась достойней звания эгита [30]30
Сословие.
[Закрыть]. Ты опозорил себя. Теперь ты мой. Жди.
– Но сначала мы должны закончить, – исподлобья посмотрел на него парень.
– Один такой удар считается за два, – напомнил ему Дэйкс.
– Это случайность, а не намеренность. Я требую удовлетворения! – упрямился Гзан.
Флэтонцы переглянулись меж собой, прекрасно понимая, что парень сделает тэн калекой, как минимум, или просто добьет за эти два удара.
– Я сделаю это сам, – спокойно заметил Рэйсли, взглядом давя сопротивление Гзан.
– Это твое право, – кивнул Дэйкс.
Алена очнулась и, с трудом вернувшись в вертикальное положение, покосилась за спину: что они тянут? Добивали бы быстрей. На нее хмуро смотрел Рэйсли, держа плеть в своей руке. Девушка скривила искусанные губы: не удивил!
Лоан посмотрел на спину тэн, удобнее зажал рукоять и быстро нанес два удара кряду. Полосы легли ровно вдоль основных, лишь оцарапав кожу, но не повредив мышцы.
– Все, – он кинул хотт, недовольному Гзан. Тот поймал, кивнул, покосился на рабыню и вышел.
Ворковская тупо косилась на мужчин, прислонившись виском к стене, и пыталась понять: будет продолжение или нет? Ее качало и мутило, перед глазами плясали звездочки, а в ушах шумело, как в стареньком радиоприемнике, и всплывали фразы, вклиниваясь в разум, как занозы: ’Когда дошло до нас, что смысл суров, Серега врезал им про меж рогов.. ’’ И тебя вылечат, и меня вылечат…’‘Над шестою частью света гордо реет марс заморский, застревая меж зубами толстым слоем шоколада. Боли, будет много боли!’ Алена заулыбалась…
Олсаф, самый молодой из флэтонцев с благоговейным уважением посмотрел на израненную, но улыбающуюся девушку и низко склонил голову перед Лоан приложив ладонь лодочкой к грудине, как это делают поклонники Модраш:
– Эт витто Модраш эн фиэлло [31]31
Да благословит тебя Модраш ребенком.
[Закрыть]! – с почтение произнес он. Рэйсли внимательно посмотрел на парня и с достоинством склонил голову в ответном поклоне. Нет большей чести для модрашистов [32]32
Приверженцы культа Модраш.
[Закрыть], чем получить это пожелание, и нет большей чести, чем одарить им с чистым сердцем. Древнее заклинание высших жрецов, мантра грозного бога, редко появлялось на устах в последнее столетие, ее не спешили подарить и, если уж самый молодой из экипажа ее произнес – это означало многое.
– Эт витто Модраш эн фиэлло, сейти! – склонился пожилой, приложив ладонь к грудине.
– Эт витто Модраш ээ фиэлло!– произнес третий.
‘Эт витто Модраш эн фиэлло’,– зашептала искусанными губами Алена, улыбаясь: ’До чего они забавны.’ Эт витто Модраш эн фиэлло, эт витто Модраш…
Флэтонцы, как по команде, повернули головы к тэн и потрясенно воззрились на нее. Рэйсли вздрогнул и во все глаза уставился на еле стоящую на ногах окровавленную девушку, которая глядела на него безумными, бездонно-синими глазами и… с улыбкой на устах благословляла ребенком!
Это было выше его понимания, и, хотя он осознавал, что тэн не в себе, все равно почувствовал религиозный трепет и благоговение перед этим хрупким, но благородным и сильным созданием.
Флэтонцы почувствовали тоже самое, с уважением поклонились девушке, потом кэн и молча вышли.
Алена открыла глаза и увидела серые, знакомые квадратики: она лежала на одеяле. А следом пришла и боль: кто-то лил ей на спину расплавленный воск. Она покосилась и встретилась взглядом с ненавистными голубыми глазами:
– А-а, иезуит. И как тусовочка? Удалась? …Ты в экстазе? – прохрипела она.
– Ты молодец, кьяро. Я обработал раны. Нам эта мазь хорошо помогает, думаю, и тебе поможет. Пару дней и все заживет, – тихо заметил Лоан, заглядывая ей в лицо.
Алена поморщилась, для нее это означало продолжение пытки. Жаль, что она не умерла, ох, жаль! Но, может быть, в следующий раз она огорчит своего палача и порадует свою душу – смоется от него на небеса?
– Идти сможешь? – спросил кэн.
– Ага, запросто!...Шнурки только поглажу и вперед, до финишного каземата! Ах да, еще ‘крыша’ моя где-то, в нижних отсеках, похоже, затерялась. Вами любуется, нарадоваться не может, ты пошукай…
Рэйсли покачал головой:
– Ты не исправима, Алена.
– Продолжим экзекуцию, на эту тему? – девушка попыталась подняться, но тут же рухнула обратно. В голове зашумело, желудок взбунтовался и рассказал присутствующим все, что о них думает. Лоан впечатлило, и нянюшка Арина Родионовна оказалась дилетантом в своей области деятельности, по сравнению с кэн. Это девушка, поняла точно, разглядывая плывущие над головой мерцающие квадраты потолка. Красивая картинка, да вот голова Рэя иногда вносила в нее сюрреалистические изменения, некстати появляясь на горизонте. Потом все исчезло, словно лопнуло, и ничего не осталось: ни Рэя, ни потолка, ни самой Алены.
Лоан аккуратно уложил девушку на ее постель, смазал спину жирной мазью еще на раз, обеспокоено заглянул в лицо и, не усмотрев ничего, по его мнению, опасного, вышел. Его ждала вахта. Через 6 часов он сменится, немного отдохнет, заглянет к Эллану и вернется сюда. Алена к тому времени немного придет в себя.
ГЛАВА 14
Ворковская открыла глаза, стуча зубами от холода. В комнате всегда было прохладно, но сейчас казалось, сюда заглянула развеселая, сибирская зима со всеми своими прелестями. Алена пошарила рукой в поисках Рэя. С ним ей было тепло, раньше. Кэн не было.
‘Издевательство!’– решила она и попыталась натянуть на себя одеяло, но жуткая боль, пронзив, лишила ее и сил и возможности это сделать. На спину, словно раскаленное железо положили, перед глазами все поплыло, раскружилось размытыми силуэтами.
– Мама…– прошептала Алена, протягивая руку, но та, не заметив ее, прошла мимо.
Сашка… братик курил на балконе и, смеясь, поглядывал на сестру, рядом Марьянка в жутком, изумрудном топике, готовым треснуть на ее необъятных телесах. Как она его надевала? С мылом, что ли?
Пончик, их декан, маленький полненький с залысиной на лбу. ’Умственные импотенты!!’ – орет. Опять его студенты взвели…
Папа? Откуда? Ты же на сутках? Он сидит на кухне и пьет чай по уши в ‘Известиях’. Ну что там, скажите, могут интересного написать?
Саш, а Саш? Пусти в Интернет…ах, ты жабка, жалко, да? Родной сестре…
Больно, Саш…очень больно…ты только маме не говори, не так страшно, правда? Это просто ангина..
О-о-о, а вот этого не надо! Нет! Я не хочу! Не пускай его, скажи – умерла. Да, да, холера, чума, сибирская язва, что угодно. Подкосили в расцвете…Я не смогу ему объяснить, Саша…Сережа? Сережа…Зачем, Саш? Нет, я сама виновата!....Нет, это он виноват! Его уфологии! Он, он!.....
– Ты абсолютно здоров, – констатировал Эллан. – Теперь просто поддерживай форму. Тэн можно убрать.
– Нет, – спокойно сказал Лоан и потянулся до хруста, с удовольствием.
– Что – нет? – насторожился кафир.
– Я не расстанусь с ней.
– Сделаешь, как отец Фэйру, старшей наложницей?
– Я подумаю, – кивнул Рэй.
– Вряд ли Гвидэру это придет по вкусу.
– Мне все равно. Не думаю, что он будет сильно противиться, увидев меня.
– Рэй, он, конечно, будет очень рад…
– Да? – Лоан насмешливо посмотрел на Эллана. – Скорее неприятно удивлен. Я выжил. Думаешь, это сильно его расстроит?
– Скорее изумит.
– Ну, еще бы! Иллану придется потесниться…и другим обо мне вспомнить, – Рэй холодно улыбнулся, разглядывая напряженное лицо доктора. – Не бойся, ты у меня не первый по списку.
– А кто первый? – насторожился мужчина, мстительность сейти была известна всем. Он ничего и никогда не забывал и годами мог ждать удобного случая.
– Гзан, – кивнул Рэй.
– Понятно. Слышал. Экипаж с утра только хотто и обсуждает.
– Алена вела себя достойно.
– И в благодарность ты решил ее оставить?
Кэн поморщился и встал:
– Занимайся своими делами, Эллан, прикуси язык и помни: Алена моя и она мне нужна. Узнаю, что ты опять что-то наговорил ей.. или пытался навредить…– лениво протянул кэн, со значением поглядев на доктора, и вышел не попрощавшись.
Эллан озабоченно посмотрел ему вслед: будущее тревожило. Грешков за кафиром водилось немало, а память у сейти длинная, а теперь, возможно, и руки…
Рэйсли зашел в свою каюту, вошел в ванную, разделся и встал под душ. Струи воды омывали тело, а кэн смотрел перед собой, упираясь руками в стену, и думал о семье.20 дней до посадки: не пора ли связаться с отцом? Или не стоит?
Гвидэр растеряется и изумится, в этом сейти был уверен. Его отправили умирать под предлогом наказания – с глаз долой, вон из семьи, чтоб и духу не было.
‘Охладись, мол, сынок, твои эскапады вызывают резонанс в общественной жизни’. Вздор! А причина резонанса – банальное жертвоприношение, 300 тэн. Кого это удивляет? Модраш приносят жертву первый раз? Да, это больше, чем всегда, чем в прошлом году, но меньше, чем в позапрошлом, а тогда его не выгоняли! Нет, все просто и ясно: отцу нужен был повод избавиться от младшего сына, чтоб подготовить старшего на свое место. Анто-эсто [33]33
Трехдневные празднования нового цикла, сопровождаются обильным жертвоприношениями и экстатическими ритуалами.
[Закрыть]подоспел вовремя, ерунда, что праздновали по всей планете, ерунда, что сам Гвидэр сделал младшего сына крестником Модраш, мелочь, что кьет бога стоит на территории туглоса сегюр почти тысячу лет, и вся династия Лоан прошла через его своды, принося жертвы. Главное, что Рэйсли был окэсто и должен был исчезнуть много лет назад, как его собратья, а не цепляться за жизнь, мешая и отцу, и брату…
Иллан! Братец родной, вечный соперник, вечный укор. Фиэлло фэсто [34]34
Естественно зачатый, долгожданный ребенок.
[Закрыть], не то, что он. Гордость отца, его надежда, опора, будущее …Сильный, уравновешенный, умный и абсолютно здоровый. Ему не надо было столько и-цы, как Рэю. Ему вообще ничего не было нужно так, как младшему брату, у него было все с самого рождения, как с рождения ничего не было у Рэйсли. А разница-то всего в три года…три!
Гвидэру подарили мать его будущих сыновей, когда тому было далеко за 200, он уже и не надеялся на появление потомства. Она была землянкой, тэн. Гвидэр берег ее, возлагая огромные надежды, но не уберег. Рэйсли так и не узнал: отчего умерла его мать? Его эмбриону было два месяца, когда его спешно пересадили в Фэйру из чрева умершей тэн. Она и заменила ему мать. Гвидэр отдал ей Рэя в полное распоряжение, когда тому исполнилось три года, и кафиры подтвердили, что он окэсто. Это был приговор.
Рэйсли помнит каждый день своей жизни, ощущения, запахи, эмоции, желания…Мокрая от пота постель, дрожащие тонкие руки, обтянутые желтой кожей, и тошнота от слабости, и слезы, наворачивающиеся на глаза от боли, и желание встать, когда нет сил, и запах благовоний, тихий звон у-того [35]35
Ритуальные колокольчики из хрусталя.
[Закрыть]у выхода на террасу…Там была жизнь, там были ветер и солнце, там стоял аромат природной и-цы, там жили отец и брат.
Гвидэр обнимает Иллана: ’Как прошел день, сынок?’
Тот улыбается, подкидывая в руке мяч, рассказывает не спеша, с достоинством, и отец расцветает, взгляд ласковый, любящий, заботливый…Рэйсли стоит за колонной и исподлобья смотрит на них, не нужный, не замеченный, давно погребенный в их мыслях.
Иллану можно было все: гулять с друзьями, устраивать вечеринки и состязания, присутствовать на официальных приемах, заниматься борьбой и спортом, выбирать наложниц, отдавать распоряжения…У него было все, что бы он ни захотел. На него возлагали надежды, им гордились, его ценили, его любили…
Младшему сейти можно было лишь умереть. Его не любили, его презирали, им гнушались, им пренебрегали. Рэй читал это в каждом взгляде окружающих, даже в глазах тэн. Худой больной ребенок, страшный и странный, с горящими от ярости глазами и иссохшей кожей, дерзкий, костлявый, нескладный мальчишка, смеющий жить…
Рэйсли наскакивал на Иллана, дразнил, грубил, пытаясь вывести из себя, а тот смеялся, глядя на беснующегося мальчишку, и без особого усилия придерживал рукой на расстоянии, чтоб удары братика не достигли цели. Потом приходила Фэйра и уводила сорванца, или отец… он смотрел на младшего сына, как на недоразумение, брезгливо кривя губы, и жестом отправлял вон.
Как он ненавидел брата! До дрожи, до судорог, до слепящей разум ярости…и столь же сильно он хотел, чтоб отец хоть раз посмотрел на него тепло, погладил его по голове, спросил: как прошел день? Он хотел быть нужным, он хотел тепла и любви, но он был ‘смертником’, укором Гвидэру, досадной ошибкой, недоразумением, которого не должно было быть. И жить он не должен был, а жил…
Фэйра и Поттан были единственным его окружением, то ли слуги, то ли няньки, то ли родные, то ли тени из болезненного бреда. Фэйра выхаживала его изо дня в день, Поттан учил, открывал тайны и давал надежду. Рэйсли подрастал и осознавал все больше, знания увлекли его, давая силу и веру, спасая от унижающего недуга и обиды на окружающих.
В 13, Рэйсли приручил лауга и у него появился друг. Экзиз понимал его, как никто другой, словно их внутренний мир боги сотворили из одного вещества, но снаружи они казались странной и весьма колоритной парой – хилый, обессиленный сейти и могучий, независимый, громадный хищник. Он подарил ребенку желание жить, показал, что воля и энергия способны творить чудеса, он научил его принимать мир таким, каков он есть, помог избавиться от сомнений и духовной слабости. Ка Рэйсли словно слилось с Ка Экзиза, и это перевернуло весь внутренний мирок мальчика.
Лауг ушел, когда пришел срок, просто посмотрел на сейти зелеными глазами, зевнул лениво, тряхнул шерстью и, не спеша, с грацией и достоинством исчез в вечернем тумане. Больше Рэйсли его не видел.
Скучал ли он по нему? Скорей грустил по совместно проведенным дням. Он понимал, что лауг не может и не желает жить рядом с человеческим детенышем вечно, он был слишком гордым, свободолюбивым, независимым и мудрым. У каждого из них была своя дорога, они пересеклись на время, по воле богов, чтоб одарить друг друга необходимым и разойтись.
Общение с диким лаугом пошло на пользу мальчику. Он сильно изменился, превратившись в зрелую и самостоятельную личность. Его больше не трогало пренебрежение слуг и отца, не злил брат. Бури в душе стихли, осели и больше не тревожили понапрасну. Эмоции нашли свое место в его натуре и научились подчиняться хозяину. Теперь он знал, что хочет и каким будет. Он повзрослел. Он научился отделять желания от действительности, держать себя в руках, пользоваться Ка, укрепляя его, а не ослабляя ненужными чувствами и поступками. Он научился видеть дальше, чем другие, научился слышать и осознавать значение воспринятого, он научился не упускать мелочи, научился складывать события, как мозаику, и получать ответ: направление, будущее.
В 14 Фэйра привела ему первую наложницу, и Рэйсли, выпив тэн до дна, впервые ощутил влияние чужого и-цы на собственное тело. Ему вновь пришлось учиться: руководить своими желаниями, телом, энергетическими потоками и властвовать над чужой жизнью.
Конечно, он так и остался для всех окэсто, но он был жив и носил звание сейти, как бы это ни игнорировалось. Ни разу за 32 года он не чувствовал им себя на деле, и вот сегодня после хотто, после того, как изменения в образе сейти уже нельзя было воспринимать, как временные и случайные, весь экипаж стал смотреть на своего сотоварища по другому – ни насмешки, ни презрения, ни злорадства, лишь благоговение, почтение и хорошо спрятанная зависть, как у Гзан, сквозили в этих взглядах.
Лоан признали фишэдо, а этих галактических бродяг не так просто заставить верить или уважать, но он смог, значит и отца сможет заставить признать его сыном, как и Иллана. У Гвидэра два сейти, пора ему об этом напомнить.
Рэйсли выключил воду и, нажав кнопку вэсс [36]36
Адсорбент излишней влаги.
[Закрыть], через пару секунд натянул на сухое тело свежий комбинезон. Спать не хотелось, время было ближе к обеду и Рэй решил заглянуть к тэн, чтоб проверить ее состояние и покормить. Девчонка наверняка уже проснулась и проголодалась.
ГЛАВА 15
Кэн зашел в комнату Алены, остановил поднос с пищей у ложа и настороженно прищурился: что-то было не так. В воздухе стоял запах болезни: раздражающе – острый, густой и жаркий. Девушка была укрыта одеялом с головой, только тонкая рука выглядывала из-под него, свешивалась до пола безвольной плетью. Рэй замер на минуту и отдернул одеяло.
Зрачки девушки были огромными и пустыми, пунцовое лицо, слипшиеся от влаги волосы, сухие, потрескавшиеся губы, приоткрытые, вздрагивающие, и спина, превратившаяся за это время в одну сплошную рану: отечные красные края разрезов, с бело-желтоватыми вкраплениями внутри. Рэй остолбенел. Страх, давно забытый, и, казалось, неведомый ему, мгновенно проник в душу: Модраш! Крестный наказывал его за пренебрежение и сомнения, он не забыл, что крестник дважды проигнорировал его дар и чуть не потерял, и вот напомнил, проявил свою волю, наказывал недостойного мальчишку, забирая девушку.
Алена горела, ее энергия скапливалась внизу, не желая подниматься. Рэйсли знал, что в подобных случаях умирают быстро, буквально сгорая за сутки. Для флэтонцев, повышение температуры тела означало смерть. И не важно, что девушка землянка, сейчас кэн об этом и не вспомнил, он пытался сообразить, что нужно и можно сделать.
Кэн осторожно поднял девушку на руки и понес к кафиру.
Эллан отпрянул, увидев лицо сейти, держащего на руках тэн.
– Ты вылечишь ее! – безапелляционно заявил тот, укладывая безвольное тело на кушетку.
– Я?...– зрачки мужчины расширились от растерянности и страха. Состояние девушки не вызывало у него сомнений, – не могу, Рэй, …это…конец.
– Ты поднимешь ее! – рявкнул кэн с перекошенным лицом и зажмурился, беря себя в руки. – Ты сделаешь все, что сможешь, ты сделаешь больше, чем можешь, и ты поднимешь ее,…если хочешь жить.
Голос парня звучал глухо и угрожающе жестко, а взгляд не оставлял выбора.
– Я помню все Эллан: твою предвзятость, совет о трансплантации органов… Пять лет назад отец решил, что с него хватит терпеть мое присутствие, и ты с радостью решил ему помочь, да просчитался. Я знал статистику выживших после таких операций…ноль! А кто просвещал его о моем состоянии? О количестве погибших наложниц? Ты предал Фэйру, убедил отца, что я окэсто! Ты присягнул Иллану перед отлетом, чтоб сохранить свой ранг и должность, ты встал на сторону отца, пообещав, что он больше не увидит меня …
– Но я дал тебе свой гуэдо! – закричал Эллан, не желая слышать список обвинений. Одного пункта хватает для смерти, и именно этот приговор он читал в глазах сейти.
– Если бы ты это не сделал, я бы все равно нашел, у кого взять, а ты бы признал себя ...предателем, – тихо заметил Рэй, с презрением глядя на поникшего доктора. – Ты можешь обманывать Фэйру, но не меня.
Мужчины замерли, в упор глядя друг на друга. Эллан опустил взгляд первым.
– Я не твой бог, Рэй, – тоном обреченного заметил он.
– А ты постарайся, – холодно заметил Лоан, и чуть поддавшись к нему, вкрадчиво спросил. – Эхита и ты, кажется, решили обзавестись окэсто? Похвально…мальчик?
– Нет, Рэй, – похолодел кафир.
– Да. Я лишу твоего окэсто возможности питаться. Без отца ему трудно придется. Сколько он сможет прожить? Три года, как все, шесть? Подумай об этом.
Кэн развернулся и вышел.
Эллан пошатнулся и, опершись руками на края кушетки, навис над бесчувственным телом тэн. Его жизнь и, как и жизнь его близких, теперь зависела от этой рабыни.
– Ты все равно умрешь, – прошипел он девушке и тряхнул головой, осознав, что, по сути, она тут нипричем. Эллан виноват сам, не приняв во внимание стойкость сейти и силу его Ка. Он сделал ставку не на того, он поторопился, и теперь, только вытащив эту девчонку, он сможет исправить упущения. Рэйсли, бесспорно, быстро войдет в силу и завоюет много голосов в свою пользу, история его спасения слишком чудесна, и потому привлечет массу поклонников в конфессию Модраш. Гвидэру придется признать младшего сына и отдать сегюр ни одному, а двум сейти.
Лоан остановился посреди коридора и с размаху впечатал кулак в стену. Его душила бессильная ярость: почему его тэн должна умереть? Потому, что он не смог ее уберечь? Она выполнила свое предназначение? Пусть так, но он не желает ее терять, …
Взгляд упал на бриллиантовый браслет, последнее, что у него осталось в память о своем происхождении, о доме,… Нет, не последнее.
И в ту же секунду парень понял, что будет делать.
В корабельном святилище было прохладно и мрачно. Большое помещение с рядами разных идолов вдоль стен было наполнено ароматом благовоний. Веселый добряк Имхей, бог справедливости Куэнго, изящная, резная статуя красавицы Оби, богини долголетия и семейного благополучия, и с десяток других изваяний, включая хрустальный шар и голограмму Анториса, бога мудрости, с недоумением взирали на странного посетителя, сидевшего на коленях перед огромным каменным монстром – Модраш.
Рэйсли взирал на клыкастый лик крестного и пытался предугадать: внемлет ли тот его просьбе? Золотая жертвенная чаша стояла у ног парня – ждала свое время, как и молоденький черноволосый раб, ткнувшийся лбом в поверхность пола слева от кэн. Он был оголен по пояс, как и хозяин, и дрожал от холода и страха.
Лоан нахмурился, недовольно покосившись на тэн: совсем никчемный, слабый и трусливый. Жаль, что за свой браслет Рэй смог взять только такого, остальные стоили дороже, но и были не в пример этому.
Кэн брезгливо поморщился, глядя, как трясется мальчишка, вытащил из инкрустированных каменьями коротких ножен на груди кинжал с огромным голубым бриллиантом на рукоятке и взял раба за волосы. Золотистый клинок, испещренный иероглифами, загадочно блеснул и скользнул по горлу жертвы, с легкостью вспарывая сонную артерию и трахею. Парень задергался в смертельной агонии, изрыгая кровь в жертвенную чашу, и затих. Миг, и бездыханное, обескровленное тело лежало у ног гневного Модраш, но душа, так и не успев ничего понять, еще топталась рядом. Рэй подождал, стряхнул последние капли в чашу, отпустил тело и надрезал себе запястье. Скудная струйка стекла в дымящийся от крови жертвенник и остановилась. Парень стер пальцами ее остатки и следы влаги с лезвия и вложил кинжал в ножны. Еще пара минут, и рана на его запястье превратилась в тонкую, красноватую полоску. К вечеру не будет и ее.
Рэйсли поднял конусовидную чашу на вытянутых руках, поддерживая за низ, и протянул крестному, внимательно вглядываясь в его лицо. Тот, казалось, насмешливо ухмылялся.
‘Прошу тебя, оставь свой дар мне. Я клянусь, что буду зорко следить за ней, беречь как себя. Клянусь не допускать ошибок и не пренебрегать ею’.
Модраш ехидно скалился.
‘Я …совершил всего лишь оплошность, растерялся и не понял вовремя. Это не повторится, клянусь. Прошу тебя, оставь ее мне. Я оценил ее по достоинству и смогу приручить ее. Твой дар велик и бесценен, я благодарен тебе и клянусь служить тебе верно и впредь,…оставь Алену мне’.
Модраш презрительно сморщил клыкастую рожицу. Рэй растеряно нахмурился и выплеснул содержимое чаши в углубление у ног бога. Минута, вторая, третья…Кровь стояла на месте. Модраш не принимал жертву.
‘Что же ты хочешь? Что я еще должен сказать? В чем поклясться?’ – кэн всматривался в сердитый лик, пытаясь понять: ’ Я слишком медлил? Усомнился? Ты считаешь – она мне больше не нужна? Да я абсолютно здоров и благодарен тебе, но ..я не могу расстаться с ней, она мне еще нужна.’
‘Зачем?’ – усмехнулся бог.
‘Не знаю’,– качнул головой кэн, чувствуя, что совсем запутывается. Что-то важное скользило в голове и не давалось, не желая облекаться в разумную мысль. А крестному до этого не было дела – он ждал четких аргументов, внятных объяснений.
‘Я не желаю расставаться с твоим даром. Я достоин его и могу доказать тебе это…делом’.
Модраш настороженно прищурился, и Рэй все понял.
‘Так вот в чем дело: я обещал взять ее в жены, получив доказательства ее избранности, но до сих пор не исполнил обещанье’.
В груди Лоан похолодело. Заключить союз с тэн? Взять ответственность за нее на всю оставшуюся жизнь? Ему мало забот предстоит, чтоб еще брать на себя сумасбродку? Отец будет в ярости. Совет возмущен. Общество скандализировано. А если еще и характер Алены учесть?.. Его ждут беспокойные времена и множество проблем.
Но ведь он может. Он достаточно силен, чтоб нести ответственность за двоих. Отец? Прекрасно! Это даже замечательно – позлить родственничков, навязав им своенравную девчонку в качестве претендентки на сегюрет, если с ним что-то случится. О, это было бы интересно и поучительно.
Ах, как взъярится Гвидэр! Иллан ведь уже правит и вдруг…ему придется пододвинуться. Рэй не только жив, но еще и вступил в союз, и теперь у Гвидэра не будет выбора, его просто не поймут, если он проигнорирует младшего сына и не поделит трон между обоими! Рэй получит все и сразу. О, какая горькая пилюля для родителя и брата! Надо же так просчитаться – сбросить сынка, вычеркнуть и вздохнуть спокойно, а он возьми да появись…и не один, c женой! Это уже не двоевластие, это бесспорное главенство Рэйсли, законное главенство, потому что он будет женат, а, следовательно, иметь другой статус, выше, чем у Иллана. И в случае смерти за ним останется жена, а за братом никого. Потом женатый человек – это состоявшийся мужчина, возложивший на себя бремя ответственности за другого. Это уважение и авторитет общества, и …укрепление культа Модраш. Он теперь сможет все! Прислушиваться-то будут в первую очередь к нему.
Вот что задумал крестный!
Модраш лукаво ухмыльнулся. А Рэйсли обдумывал. Он испытывал радость и облегчение от мысли, что Алена станет его навечно, официально. Она будет защищена и обеспечена. Этот союз выгоден и ему, и ей, и в тоже время кэн осознавал, насколько тяжело ему придется. Зная отца, зная Иллана, зная ситуацию, сложившуюся на Флэте. Давление будет сильным, а так как наиболее уязвима в данном случае именно девушка, воздействовать будут на нее. Она наивна, доверчива, забита глупыми предрассудками, непослушна, горда и импульсивна. Ее будет легко потерять и трудно уберечь.
Рэй тряхнул головой: и все же он будет рад взять ее на свое попечение. Ему приятна мысль, что она будет рядом с ним, как равная, как достойная. Она ведь похожа в чем-то на него. И потом, иметь ‘лауга’ под боком на постоянной основе, руководить им и усмирять – разве это не интересно? Разве это не достойное его занятие? Этот ‘Экзиз’ уже никуда и никогда не уйдет.
Рэйсли улыбнулся крестному: ’Мы поняли друг друга. Я заключу с ней союз, как только она выздоровеет. Безотлагательно’.
Кровь в углублении зашипела и ушла. Крестный принял жертву. Договор подписан. Теперь Алена будет жить, а Рэй подготовиться к церемонии…а в качестве подарка новобрачной убьет Гзан. Теперь этому уже никто не воспротивится, а потому и ждать не надо.
Эллан уже ничему не удивлялся и не противился. Прошедшие три дня стали для него настоящим испытанием и грозили вылиться в масштабные и резкие перемены по всему Флэту.
Кафир словно закаменел, боясь сказать лишнее или сделать что-то не так. Его нервировало собственное положение – неустойчивое и весьма щекотливое. Он понимал, что сейти исполнит задуманное, парень никогда не менял своих решений, но всегда взвешивал поступки и их последствия, а здесь… Эллан глубоко сомневался, что Рэй не понимает что творит, наоборот, парень скорее специально устраивает скандал во всем сегюрете, который выльется, бог знает во что. Раскол в обществе будет неминуем, как и двоевластие. Иллан анторист, как и Гвидэр, и он фэсто. Но теперь мало окэсто, и модрашист станет равновластен с ним, так еще и навяжет обществу ‘дар‘ своего бога. По всей империи поднимутся окэсто, и культ Модраш, приобретет огромную значимость. Это значит – раскол, война, и не только в семье Гвидэра, но и по всей планете. Это ужасало Эллана.
