Текст книги "Анатомия Комплексов (ч.1) (СИ)"
Автор книги: Райдо Витич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
– И что ты хочешь взамен? – тихо спросил Рэй.
– Убери ее, – прищурился Гвидэр.
Сейти внимательно посмотрел на отца: чем ему так не по нраву девушка? Только лишь тем, что стала своеобразным трамплином к трону для младшего сына?
– Нет, – отрезал парень.
– Тогда мне придется убрать ее самому.
Мужчины уставились друг на друга, как давние и непримиримые противники. Алена устала ждать, когда можно будет вставить слово, и решила воспользоваться минутным затишьем, а заодно и обстановку разрядить.
– Э-э-э, не знаю ваше имя отчество, – обратилась она к Гвидэру и покосилась на Лоан. – Папенька твой по-русски разумеет?
– Только на нем и разговаривает, – хмыкнул парень и, взяв Алену за руку, пододвинул к себе вместе с сиденьем – Хочешь рассказать ему?
– Да, – девушка попыталась выдернуть руку, предчувствуя очередную каверзу, да куда там – у Рэя хватка, как у капкана. Он перехватил ее через грудь, улыбнулся так, что девушку передернуло, и многообещающе шепнул:
– Сейчас расскажем и покажем.
Секунда, и плечо Алены было оголено и выставлено напоказ. Гвидэр впился глазами в печать и окаменел.
– Ну, как отец, рискнешь? – хитро прищурился парень. – Вряд ли. Модраш не Анторис, и тебе это хорошо известно.
Алена видела, что татуировка произвела на мужчину неизгладимое впечатление, и стало ясно, что разговаривать с ним и доказывать, что сын держит ее здесь силой, бесполезно. Девушка сникла, дернулась, высвобождаясь от объятий суженного, поправила рубашку и спросила:
– Где у них здесь ванна?
– Зачем?
– Тошнит от вас всех.
– Лжешь.
– Желаешь удостовериться? Папу тоже в свидетели возьмешь?
Парень посверлил ее недоверчивым взглядом и нехотя кивнул на выход:
– Прямо и направо.
Алена поспешила прочь, выскочила за дверь и перевела дух. Нет, в ванную комнату ей и не надо было, чувствовала она себя превосходно физически, а вот морально, мягко говоря – отвратительно и категорически больше не желала лицезреть двух напыщенных болванов. Хватит с нее светской хроники и сцен из жизни флэтонской аристократии.
Девушка, посматривая вокруг, немного прошла по полутемному коридору, разглядывая обстановку, и, заинтересовавшись материалом, которым были обиты стены, остановилась и начала их ощупывать. С виду – малиновый бархат, к которому прибили золотые цепочки, образующие ромбики, но на ощупь поверхность оказалась чуть шершавой и никак не ворсистой. Странно: обман зрения или еще какие новшества, основанные на процессе преломления света? Кудесники, гении, эстеты…одно слово – гуманоиды.
– Вэ эксуэто [43]43
Ты заблудилась?
[Закрыть]– раздался голос за спиной. Алена чуть не подпрыгнула от неожиданности и резко развернулась: в паре метров от нее стоял невысокий, босой мужчина лет 30, в странной одежде: полупрозрачная, синяя гофрированная рубаха с широкими манжетами, черный ремень с пейджером и короткие, просторные брюки. На флэтонца парень не был похож: длинные, темно-русые волосы, уложены в стиле ’гнездо для птиц’, лицо приятное, простоватое, но без типичной желтизны, зато с атипичными для флэтонцев признаками небритости. Впрочем, кто его знает? Поручиться за что-то определенно Алена бы не рискнула, тем более держался парень хоть и дружелюбно, но весьма уверенно и с долей превосходства, сквозившей в карих, немного выпуклых глазах.
– У то энно гоу соутэбо, мон нэвитто [44]44
Тебе нельзя здесь находиться, могут быть неприятности.
[Закрыть].
Алена пожала плечами, прикидывая, как объяснить незнакомцу, что по-флэтонски она не понимает, и только руками развела.
– Нэо бенно [45]45
Не понимаешь?
[Закрыть]? – приблизился парень, окидывая ее внимательным взглядом. – У то вэ моон? Бэльфлэро? Юкитерро [46]46
Ты из последней партии? Бельфлерка? Юксиот?
[Закрыть]?
– Noy, noy, – покачала девушка головой и ладонью для убедительности и замялась: как ему объяснить? Да и что, собственно? И вздохнула. – Как же с вами тяжело.
Брови парня взметнулись вверх, один глаз прищурился, уголок губы чуть приподнялся – получилась удивленная рожица, малость парализованная на левую сторону, но весьма забавная. Алена в ответ скорчила недовольную мину: побыла одна, как же! И откуда они выныривают? Посмотришь – кругом ни души, отвернешься – здравствуйте! Из-под пола выползают что ли?
– Ты извини, но я к беседам не расположена, очень, знаешь, вы мне все надоели, до оскомины. Еще парочку встречу и взвою.
Парень расцвел и хлопнул ладонями по бедрам:
– Русская?!
– Папуаска!...– и вдруг дошло, заулыбалась в ответ. –Господи! Ты русский, с Земли?!
– Ну! Привет, сестренка! – парень аж засиял, как цепторовский чайник, и Алена от радости чуть не подпрыгивала. – Как зовут-то?!
– Алена! А тебя, землянин?!
– Серега!
– Здорово!
– А то! Я уж и речь нашу забывать стал!
– Давно здесь?
– Седьмой год, – парень качнул головой, улыбка поблекла, глаза посерьезнели.
– Господи! – ужаснулась девушка. – Что, никак не уйти?
– Не-а. Даже не думай.
Алена неподдельно огорчилась и, засунув руки в карманы брюк, прислонилась спиной к стене:
– Как же так?
– А вот так, – Сергей пристроился рядом. – Ты давно от нас? Как там?
– Осень, – и тряхнула волосами. – Бред какой!
– Да не так все плохо. Правда. Привыкнешь. Ты чья – младшего сейти или старшего?
Девушка поморщилась, так и хотелось крикнуть – ничья, мамина да папина, и уж точно не сержанта Лоан. Да мечты к делу не пришьешь.
– Младшего, – вздохнула.
Сергей кивнул, как ни в чем не бывало:
– Это хорошо, значит, видеться будем часто. Я тоже его. Здорово. Ты бы знала, как я рад тебя слышать! Думал, уже язык наш забыл.
– Наш не забудешь. Великий и могучий, всегда с нами…, а что, наших здесь больше нет?
– Есть, но либо среди наложниц, а с ними не поговоришь, либо из другого сеприша, да и мало, двое у Иллана, я вот, да среди девчонок одну знаю,…знал. Все. В основном бельфлерцы, юксиоты, да и еще куча всяких инопланетчиков. Раньше-то много наших попадалось, да потом нашего сейти отправили, половину распродали. Я вот остался, да еще 25 человек. Ничего, сейчас вернулся, так нас быстро пополнят. Ты, главное, сестренка, не переживай – не так все плохо, осмотрись и …подальше держись от других сепришей.
– Что такое сеприш?
– Помещение для рабов, место их жительства. В женский попадешь – считай все. Будешь, как в гареме, через паранджу и решетку на мир смотреть, а потом в кьет, вон, отправят, и привет пращурам.
– А сбежать?
– У-у-у, выкинь из головы. Даже не думай. Я в первый год раз десять сбегал. Не далеко, и очень, скажу тебе, болезненно. Штук семь хозяев поменял, и такие гады попадались…Баба одна была, гюрза, одно слово. Тварь, еле ноги унес. А потом сюда попал и ничего, привык. Здесь очень даже неплохо, поверь, лучше, чем у других. Даже старшего сейти возьми..–парень махнул рукой. –Да, что говорить…Он уже и не сейти – сегюр.
– А мне, что одно, что другое – фиолетово.
– Э, нет. Разница есть и большая, потом поймешь, как обвыкнешься. Я слышал, перемены нас ждут. Говорят, выздоровел наш, не узнать. Ты его видела?
– Кого, Рэя? – зло сверкнула глазами девушка. – Привалило ’счастье’, кому бы подарить!
– Понятно, – хохотнул парень. – Уже приметил, значит, тебя? Это он быстро.
– Сволочь! – ощетинилась Алена.
– Ему не вздумай сказать. Быстро языка лишит. Манеры у них, не чета нашим.
– Я уже заметила. Килограмм хамства на один биллимоль галантности. Роботы!
– А ты не нарывайся. Веди себя тихо да послушно, глядишь, поживешь.
– Обломится! Я ему такую тишину устрою! – прошипела Алена и кулачки сжала. – Убила бы!
– Ну и глупо. Кому хуже-то сделаешь? Себе только. Он все равно свое получит, так стоит ли ерепениться? Кстати, говорят, он женился, девчонки, вон, с утра в белое облачаются, воют, к смерти готовятся. Вздумается – всех в кьет к дружку своему отправит, с него станется. Так что, ты б потише, а то ведь следом пойдешь.
– В смысле?
– Тьфу, ты! В жертву принесут, – и для убедительности по шее ребром ладони провел. – У них это быстро.
– В курсе. Убийца! Упырь! Что хочешь говори, а я здесь не останусь, сбегу. Домой хочу, сил нет…
В коридоре появилась знакомая фигура – Лоан вышел жену поискать. Нашел. Подошел и навис, переводя холодный подозрительный взгляд с напряженно застывшего Сергея на Алену. По всему видать, близилась буря, которую парень пережить и не мечтал, а девушка все ж надеялась.
– Что он здесь делает? – вкрадчиво спросил Лоан у жены, чуть склонив голову в сторону раба.
– Стоит, – брякнула девушка. – Присоединяйся.
‘Ой, дура, малолетка! Грубить-то зачем?’ – похолодел Сергей, прикинув, что девушке теперь точно не жить, да и его с собой утянет, вот тебе и встретил соотечественницу, унял ностальгию.
Рэйсли был зол, и сам не знал, что его больше взъярило – разговор с отцом, долгое отсутствие жены или этот тэн рядом с ней. Впрочем, раба он знал хорошо. Тот своевольничать не станет, верный и не глуп, шесть лет тайные поручения выполняет, и ни разу не подвел.
– Она моя соотечественница, господин. Мы всего лишь разговаривали о нашей Родине, – склонился Сергей.
– Соотечественница? Что ж, так тому и быть. Теперь, она твоя подопечная. Присматривать за ней будешь, в оба глаза, а не усмотришь, поплатишься головой. Понятно?
– Да, – кивнул тэн, хоть и ничего не понял.
Рэй не много успокоился, схватил девушку за руку и потащил по коридору прочь. Она только и успела на прощанье взмахнуть ладонью да послать печальный взгляд Сергею.
– Фьють! – присвистнула она минут через пять, миновав с десяток зал и пролетов и оказавшись в просторной комнате с весьма вычурной обстановкой. Хозяйка данного антуража стояла посреди помещения и улыбалась. Правда, столь напрягаться, по мнению Алены, ей не стоило, все равно изгиб губ можно было с трудом отнести к разряду улыбок, но с легкостью к оскалу голодного аллигатора. Мадам ’Горгона’ кинулась навстречу сыночку, взметнув подолом просторного пеплума, фасончик которого явно тяпнула из журнала мод Древнего Рима.
Алена наморщила носик и скромно притулилась у массивной софы, дабы не мешать теплой встрече матери и сыночка. Тем более, эта встреча действительно была теплой: мамаша чуть не лобызала родное чадо, пытаясь достать до его персиковых ланит, но рост подкачал, до трахеи в прыжке сыну оказалась, а ведь не коротышка. Это озадачило девушку. Помнилось ей, Лоан пониже ее при первой встрече был, а сейчас, выходило, что вырос, как гриб после радиационных дождей, а она и не заметила. Ничего себе причуды генетики, такими темпами и мифические атланты тому по подбородок будут, а Алена и вовсе потеряется где-то между пупком и грудиной. Впрочем, в тот момент ее больше другой факт смутил: сын на маму похож был, как Ворковская на тульский самовар. Хотя, может, он фейсом в папу, а характером в маму, кто их, гуманоидов, знает? Сами свихнутые и порода под стать.
‘Горгона’, обнялась с сыном, поговорила, довольно щурясь, как сытый кугуар, обошла его раз на пять, придирчиво оглядывая, и переключила внимание на Алену: выцепила взглядом, подплыла, закружилась, осмотрела с ног до головы со всех сторон, как новый наряд, даже обнюхала и чуть не ощупала. Алена настороженно следила за ней глазами, готовая, в случае вольностей, шлепнуть ненормальную по руке, и всерьез озадачилась, обратившись к Рэю:
– Мессир, у вашей мамаши девичья фамилия случаем не Адамс?
Тот отрицательно мотнул головой, не понимая вопроса. Девушка не поверила: ‘Соврала свекровь, по лицу видно’. Женщина развернулась к сыну и что-то залопотала, спич вышел длинным, а перевод изысканно лаконичным:
– Ты ей понравилась.
– Н-да? – скорчила ехидную рожицу девушка. Язык так и чесался пройтись по генеалогическому древу Лоан. – ‘Честь-то’ какая! Моя ‘радость’ не имеет границ!
Женщина с улыбкой кивнула и, развернувшись к сыну, опять залопотала. Разговор родственников получился долгий, тематика, по всему видать, животрепещущей, и Алена, замучившись косить под интерьер, плюхнулась на софу. Она с час в этом здании, а уже готова была взвыть. Семейство Лоан навевала массу ‘приятных’ эмоций, и желание испариться без следа, как можно быстрей, и не важно в каком направлении, крепло с каждой минутой.
‘Не прошло и полгода!’ – с облегченьем вдохнула Алена, когда пришел момент расставания, и Рэй вывел ее из комнаты матери. Покружив, как Сусанин по лабиринтам и залам, парень, наконец, привел девушку в свои апартаменты. Конечным пунктом оказалась спальня, что, в принципе, не удивляло.
В огромной комнате, с зеркалами на полу и потолке, посередине высилась гигантская овальная кровать, к которой вели три низеньких ступени. Слева и справа – широкие окна– бойницы, с пяток кресел и пуфиков весьма замысловатой формы и прозрачные столбы по углам с пузырящейся внутри них разноцветной жидкостью, отбрасывающей блики на зеркальные поверхности.
– Кабинет в борделе для высокопоставленных клиентов, – кивнула Алена.
– Не нравится? Интерьер можно сменить. Вот панель. Здесь около 5 000 дизайнерских работ. Нажимаешь кнопку и обстановка меняется.
Он нажал: на потолке вспыхнули звезды, точь в точь, как на ночном небе, даже летящий спутник можно было рассмотреть, по полу поползли светлячки, мелькая в темной траве, кресла превратились в остатки вековых деревьев – пни, застеленные мхом, кровать превратилась в ложе друидов, причем смертное, не иначе – каменная плита, испещренная страшноватыми символами, и темная шкура сверху.
Алена вздохнула: ’Для принесения жертв в самый раз, а спать здесь – кошмары замучают’. И спросила:
– А повеселей ничего нет?
Щелчок, и комната опять преобразилась: по стенам пополз плющ, постель стала низкой, застеленной изумрудно-зеленым шелком с множеством подушечек в виде фруктов, на полу цвели диковинные цветы, устилая яркими бутонами всю поверхность, на потолке лежали тени, словно от кроны деревьев…
– Богатая фантазия, – кивнула девушка.
– Сама потом поправишь, как тебе надо, – сказал Рэй и подошел к ней вплотную, обнял за талию. – Я соскучился.
– А-а, требуете исполнения супружеского долга?
– Точно.
– А больше вам заняться нечем?
– Позже, – и парень впился ей в губы.
ГЛАВА 22
Алена, улыбаясь, рассматривала листву над головой. Выспалась она превосходно, а отсутствие тирана на обозримых просторах поднимало настроение на невиданные высоты. Куда испарился Рэй, ее не занимало, а интересовало – надолго ли? Она еще с минуту понежилась на зеленом шелке и встала: пора и домой, загостилась, однако.
Пять дней она продержалась, как жена декабриста – безропотно и скромно. Даже пережила два ужина с ‘горгоной’, но более не желала. Хватит с нее семейных фуршетов и прочих сентенций. Пора.
За эти дни Алена тщательно, но осторожно изучила окружающую среду: излазила вдоль и поперек весь замок, но осталась не удовлетворена исследованием, по причине невообразимого объема данного пространства. Выходило, что Тадж-Махал, по сравнению с этим произведением флэтонского зодчества и архитектуростроения, скромная кладовка для хранения съестных запасов на зиму. Окружающий парк был также бесконечен и витиеват, и больше походил на лабиринты Миноса, чем на место отдыха, но за полем с высокими растениями, смахивающими на одну из разновидностей столетника, стояла роща, за которой в ряд выстроились те самые штуки, на одной из которых Рэй ее сюда привез. Алена сунула туда свой нос вчера и поняла, что лучшего места для побега и не придумаешь. К тому же постоянное отсутствие супруга, с утра и до позднего вечера, также было, как нельзя, кстати, и облегчало побег.
Девушка спешно натянула джинсы, клетчатую кофту, в который раз за эти дни посетовала на отсутствие обуви и устремилась прочь из помещения.
На террасе было, как всегда, безлюдно и весьма прохладно, правда, Рэй сказал, что по земным меркам сейчас у них лето, на что Алена задала себе резонный вопрос: какая же у них зима? Оставалось только удивляться героизму растительности, буйно разраставшейся и цветшей при температуре не выше + 10, а скорей всего и намного ниже. Морозы Алена не любила, как, впрочем, и жару, а уж Флэт, с его климатическими особенностями, вызывал у нее бурную антипатию, до дрожи, поэтому и мечтала она испариться отсюда, пока не наступила зима, которая, видать, будет по арктически ‘теплой’.
Да и вообще ей здесь все не нравилось – от виртуальных интерьеров, меняющихся, как по волшебству, до жителей. Нет, бежать, бежать! И Алена, глянув вокруг, без раздумий рванула через мшистую террасу в сторону леса, пригибаясь и прячась за мясистыми листьями неизвестных растений, ровными рядами натыканных в красноватую, сыпучую, как манка, почву.
Пару раз, услышав разговоры невдалеке, она ложилась на землю, стараясь не дышать, а потом поднималась и вновь устремлялась вперед. И вот, наконец, последние растения и первые деревья: огромные в три обхвата не меньше, красновато-коричневые стволы и тонкие ветки, спускающиеся почти до корней, не с привычной листвой, а с темными, синеватыми, рваными хлопьями, смахивающими на тину. Девушка уже приготовилась спрятаться под ними, сделав последний шаг, и резко плюхнулась на землю меж ‘столетниками’, скрипнув зубами с досады.
Под стволом, опираясь спиной на шершавую поверхность, с невозмутимым видом сидел Рэй в белой безрукавке: две полосы искрящейся, как снег, материи от плеч до ремня, и, отрезая своим кинжалом кусочки от длинного светло-зеленого мясистого стебля, клал их в рот. Казалось, парень полностью поглощен этим занятием и не видит ничего вокруг, однако, как только девушка решила ретироваться и начала отползать, он негромко позвал:
– Иди сюда.
Алена чертыхнулась сквозь зубы и, прикинув, что дальше скрываться смысла нет, нехотя выползла на свет божий.
– Откуда ты взялся?! – гавкнула она с досады, усаживаясь рядом, у ствола.
– Оттуда, – парень, не глядя, махнул в сторону родных пенат. – Вышел, полюбовался на твои маневры, порадовался, что жена нашла себе применение, и в свободное от супружеских утех время тренирует свое тело, а не сидит тихо, мирно, как другие, сплетничая с подругами и служанками. Вот и решил подождать тебя здесь. Обратно тем же способом направишься? – Рэй, наконец, посмотрел на притихшую девушку и ухмыльнулся, запихнув в рот очередной кусочек растения.– Все не успокоишься никак?
Алена тяжело вздохнула и отобрала следующий кусок из его рук, пожевала, пришла к выводу, что вкус не плох – почти как ревень, только слаще, и, скривившись, выплюнула – однако вяжет.
– Все равно сбегу! – буркнула, надувшись.
– Ага, – согласно кивнул Лоан и с интересом посмотрел на строптивицу. – И долго будешь экспериментировать? Пока неприятностей не наживешь в удовлетворительном для тебя количестве?
– В смысле?
– В прямом. Я вот тебя сейчас раздену и пущу голышом по территории туглоса, в наказание, а потом, если мало покажется, что-нибудь более внушительное придумаю.
– Туглос – это данная коллизия вашего мозгового потенциала? – кивнула девушка на виднеющееся здание. – Название соответствует. А на счет наказания…слабо.
– Хочешь убедиться? – широко улыбнулся Рэй. Девушка вздохнула, уверившись: запросто так и сделает, садюга, и отрицательно качнув головой, решила сменить тактику, воспользовавшись видимым благодушием супруга:
– Может, так отпустишь? – заглянула ему в глаза, подвинувшись ближе. – Папенька твой дюже серчает, огорчил ты родителя до чрезвычайности своей женитьбой, того и гляди инфаркт схлопочет, лицезря неотесанную невестку в родовых стенах этого самого…туглоса. К чему волновать старенького? Пожалел бы, уважил…
– У нас инфарктов не бывает, – спокойно заметил Рэй. Глаза открыто насмехались.
– Да? Ничего себе строение…Ну, инсульт.
– Тоже мимо, – кивнул парень.
– Ну, блин! Пардон. Тогда нервы его побереги!
– Угу, – тряхнул челкой парень, дожевывая очередной кусочек. – Только я привык свои беречь, а не чужие.
– Ну, ты и отпрыск, я тебе доложу, так себе. Никакого уважения к родной крови, ни трепета, ни тепла – одно название. Я б удавилась, такого сына имея.
– У тебя все впереди. Придет время, обсудим.
– Щас! От ежиков пингвины не рождаются. Обломись.
Рэй рассмеялся, откинул остатки растения, втиснул кинжал в ножны на груди и улегся на мох, облокотившись. Алена примостилась рядом, положив голову ему на ноги. Настроение странным образом перешло от минора к крещендо. Погода уже не казалась холодной, окружающая растительность чужой и отталкивающей, а Лоан неприятным. Наоборот, девушка не могла не признать, что он весьма недурственен внешне, даже более, очень привлекателен, нет – откровенно, вызывающе красив. Ее так и манило потрогать упругие мышцы, вздыбливающие грудь и плечи, а на его улыбку ее губы сами изгибались в ответ. Если б он еще всегда был столь лоялен и вменяем, как сейчас, Алена, в принципе, могла бы сжиться с мыслью, что он ее муж. Она с трудом оторвала взгляд от Рэя, чтоб тот, со свойственной ему проницательностью, не заподозрил ее в смене гнева на милость, и воззрилась на шуршащую над головой листву.
Пара минут безмятежности пролетели, как мгновенье, и наступило отрезвленье. Внутри что-то екнуло и, словно толкнуло ее, в который раз за последние дни. Это уже всерьез беспокоило. Мало того, что ее живот рос не по дням, а по часам, внутри еще что-то шевелилось, словно ползало. Мысль о возможной беременности девушка отвергала напрочь, и, начитавшись в свое время маминых книжек по медицине, пришла к выводу, что в ней завелся какой-то паразит, инопланетный солитер, например. А так как поделиться своей растущей тревогой и сомнениями было не с кем, она решила во что бы то ни стало добраться до дома, где ей, несомненно, помогут. И добираться надо было срочно – солитер с каждым днем становился все резвей и прожорливей.
Девушка резко села и серьезно посмотрела на Рэя:
– Давай договоримся по хорошему – мне срочно надо домой. Срочно! Я здесь загнусь, понимаешь? Я согласна на любые условия с твоей стороны, говори.
– Чем тебе здесь не по нраву? И что обозначает слово – загнусь? – выгнул бровь парень, взгляд настороженный, цепкий.
– Умру! Не место мне здесь, не нравится мне ваша жизнь! Варварство кругом, дибилизм какой-то! Словно в виртуальности живешь, не понять: где, что, да и не хочу я ничего понимать! Домой хочу! Где все ясно и понятно. Привычно, без всяких изысков и прогрессивных наворотов.
– Привыкнешь.
– Нет! Не привыкну! Не могу я здесь, не мо-гу!
– Алена, наш мир не настолько отличается от вашего, чтоб к нему невозможно было привыкнуть, а насчет варварства, тут ты, как обычно перепутала определения. Хотела сказать одно, а сказала другое.
– Ничего подобного! Я сказала, как есть! Рабство ваше и культы всяких…даже отношения меж людьми, впрочем, и людьми-то вас не назовешь, эрзац какой-то бесчувственный! Родственники, а друг к другу, как враги.
Рэй угадывал за тирадой жены скрытую тревогу и совсем на другую тему. Что-то ее беспокоило, и серьезно, и никак не то, что она выставляла на поверхность.
– А вот это, милая, тебя не касается. Это мои проблемы, впрочем, и не мои, а их. Насчет остального… Представь себе … хищника, которого вырвали из стаи и поселили в человеческом жилище, заставили есть из тарелок, спать на кровати, носить одежду. Ему этот мир покажется варварским и чужим, как и человеку, попавшему в его стаю, и, тем не менее, и тот, и другой не будут правы, и привыкнут рано или поздно. Все дело именно в привычке. Нет плохого или варварского мира, как нет и хорошего, есть привычный мир. Тебе твой, тем он и хорош, мне – мой. Но у тебя, в отличие от меня, нет выбора, я надеялся, что ты это уже поняла.
Алена нахмурилась и загрустила. Рэй приподнялся, подвинул ее к себе и обвел пальцами овал лица:
– Ты умеешь говорить правду? Твои доводы надуманны. Причина плохого настроения в другом. Я прав? Тебе одиноко? Это ненадолго. Еще дней десять, и я смогу уделять тебе достаточно времени. Сейчас очень напряженный период, я только вернулся домой, и ..у меня много дел, которые, увы, не отложишь. Ты должна понимать, что твой муж занятой человек, но в ближайшее время я обязательно займусь тобой, обещаю: нужно выбрать служанок, подобрать охрану. Тебе скоро некогда будет скучать – пойдут празднества, придется готовиться к ним, подбирать наряды, изучить наши обычаи, язык, кстати.
– Не хочу ничего! Мне домой надо!
– Почему ты так упряма? В чем причина?
– Я умру здесь, – всхлипнула девушка.
– Ты плохо себя чувствуешь? – насторожился Рэй.
Алена стесняясь своего заболевания, и не в силах больше сдерживаться и носить в себе горе, уткнулась носом ему в шею и горячо зашептала:
– Во мне что-то завелось. Оно шевелится. Я думаю, это солитер. Он растет, а я …я не знаю, что делать. Это, наверное, от вашей пищи или воды.
Рэй выгнул бровь, хмыкнул, фыркнул и расхохотался.
– Я так и знала, что ты лишь посмеешься! Бесчувственный болван! – отпрянула от него обиженная девушка.
– О, Модраш! Какой ты еще ребенок!
– А ты очень взрослый, да? Вымахал под два метра, так думаешь ума много?– Алена хотела встать, но Рэй не дал, уложил ее на траву, навис и округлив глаза, прошептал, словно ужасаясь ее сообщению:
– И давно шевелится?
Алена видела, что тот смеется над ней, но его лицо было настолько сияющим, что обидеться не представлялось возможным. Она лишь мысленно покрутила у виска – crazy.
– Дней шесть…– протянула она, прикидывая, что ж его так от радости распирает?
Рэй делано серьезно кивнул и приник к животу девушки. Пару минут Алена лежала, боясь пошевелиться, и озадаченно косилась на парня.
– А ваши солитеры с ногами? – наконец спросил он, оторвавшись от нее.
– В смысле? – нахмурилась девушка, пытаясь понять, кто из них глупее.
– Он пинается. Ногой. Ощутимо, – нет, Рэйсли не сиял, он цвел и благоухал, как клумба у городской администрации, светился от радости, как театральный софит. Алена приподнялась на локтях, с подозрением глядя на чрезвычайно довольное лицо, и нахмурилась, не желая принимать действительность, но, уже сообразив, что за солитер в ней завелся:
– Не-а! – упрямо качнула она головой.
– Да-а, – кивнул Рэй, улыбаясь.
Алена села, и первая мысль, что мелькнула у нее в голове, была: ’Все, конец!’ Это действительно был конец, тупик, большой и жирный крест на всех мечтах и стремлениях, на будущем, на ней самой. Все. Не вырваться. Судя по тому, как смотрит на нее Рэй, даже если она сможет прорвать все заслоны и кордоны и сбежать, он все равно найдет ее и притащит обратно. Стоп. Он знал? Но как?...Как такое могло случиться? Ведь он другой, совсем, абсолютно.
Рэй, склонив голову, задумчиво рассматривал побелевшее, окаменевшее лицо жены:’ Да, после родов ребенка придется забрать. Она сама еще совсем ребенок, куда ей воспитывать? Избалует. Нет, милая, не дам я тебе портить своего наследника.’
– Ты знал? – тихо спросила Алена. Взгляд обвинял.
– Естественно.
– Ты…это невозможно.
– Боги решили по-другому.
– Боги?! Ты фанатик!… Убийца, насильник, психопат, жестокий, беспринципный, бесстрастный…Господи, что от тебя может родиться?! Такое же чудовище?!
– Хочешь знать пол? Пошли к Эллану.
Алена посмотрела на него, как на ненормального, потерянно кивнула и встала:
– Причем тут пол? Гены…
Она обняла себя за плечи, мгновенно замерзнув и шатаясь, оглушенная и раздавленная свалившимся на нее известием, побрела к туглосу. Рэй не задерживал ее, хмуро посмотрел в спину и отвернулся, в раздумье пошарил глазами округ и замер: на месте, где только что сидела жена, лежала красная, еле заметная змейка – мония. Ее яд был смертелен. Секунда, и Алена упала бы замертво. Рэй похолодел – Модраш уберег ее на этот раз, но убережет ли в другой? Как эта змея оказалась здесь? Случайно? Парк тщательно обрабатывают, чтоб подобная живность в него не забредала. Отец?
Змея приподняла голову и стрелой взметнулась вверх, намереваясь впиться в парня. Тот перехватил ее в полете, пальцами раздавил голову и вновь посмотрел в спину жене. Придется вытаскивать козырь из рукава, иначе… он будет вынужден убить отца и брата. За жену. За не рожденного ребенка. Гвидэр не уберег его мать, но он сможет уберечь Алену.
Рэй свистнул, откинув труп пресмыкающегося. Из-за ствола тут же вынырнул лысый мужчина с тремя волнообразными полосками на правой щеке, и, приложив ладонь к грудине, почтительно склонился, выжидательно поглядывая на Лоан.
– Смотри за ней в оба, – он кивнул на труп змеи. – Понял?
– Да господин, но нас мало.
– Сходи к Поттану. Возьми эстибов и набери команду. Собери всех, кто служил мне. Приведи к повторной присяге. Твоя цель – она. Если мой ребенок останется без матери…– Рэй сжал кулаки, и веко дернулось. – Твоя жизнь теперь принадлежит ей, понял, Стейпфил?
– Да, господин, – кивнул мужчина, прищурив карие глаза в спину девушки, словно запоминал ее. Склонился в поклоне и исчез за стволом. Рэй проследил глазами за женой, дождался, пока она скроется в здании, и пошел следом. Надо навестить отца.
Алена, шатаясь, бродила по спальне, не зная, куда себя деть. Ее бил озноб, мысль о беременности никак не укладывалась в голове и приводила ее в отчаянье. Ребенок! У нее будет ребенок. От Рэйсли! Она повторила это раз 100, но ничего. кроме ужаса, не испытала, так же, как и тепла или любви к малышу, растущему внутри. Она даже не осознавала себя беременной, а потому не могла представить себя матерью. Ребенок? Что за ребенок может родиться от этого чудовища? Такой же упырь! И из-за него она будет на всю жизнь прикована к этому напыщенному болвану? Жить здесь? До конца жизни? Только потому, что оказалась настолько глупа, что смогла забеременеть от инопланетянина? Бред! Бред!! Алену передернуло. Господи, но ведь этого не может быть!
Может! Ребенок мягко погладил ее изнутри, и девушка невольно улыбнулась. Малыш. Ее малыш. Вот! Точно! Ее малыш, не его. Ну и что, что от него? И без отца обойдется, воспитает. Мама и отец ее поймут, она уверена: не выгонят, помогут. Только бы добраться до дома, только бы суметь вырваться. А ребенок…Без тлетворного влияния папаши и его семейства может получиться весьма смышленая и симпатичная личность. Рано, конечно, Алене ребенка заводить, да и …с любой стороны посмотреть – глупо, но не аборт же делать? Что ж теперь, сама виновата, думать надо было. Хотя при чем тут она – это он,… специально, что ли? И светится, главное, ‘рад до ушей, хоть завязочки пришей’! У-у-у, так бы и убила! Конечно, ему-то что, чурбану бесчувственному? Он дома, наследничек, ему все можно, а ей? Сиди теперь в этом…туглосе, как собака на цепи! Ну, уж нет!
Алена вышла из комнаты и остановилась. Ей пригладили дорогу трое странных мужчин: лысых, с волнообразными полосами на щеках – красно-синей и золотой. Темно-синяя гофрированная одежда – широкие брюки, стянутые на лодыжках, мягкие полусапожки– мокасины, на груди крест-накрест через плечи две полосы такой же гофрированной, словно жеваной, прозрачной ткани, пересеченной кожаными, тонкими ремнями, и кортики на золотых цепях, в скромных темных ножнах. На шее – маленькие наушники, на запястьях – широченные кожаные браслеты с массой непонятных знаков, инкрустированные сапфирами. На поясах – хотто и ‘пейджеры’.
