Текст книги "Коллекция Райан, том 1 (ЛП)"

Автор книги: Райан Хэйвок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Наше первое свидание сегодня. Посмотрим, что получится.

Перевод: Святослав Альбирео

Они постучали в мою дверь, и я сразу понялa, что это конец. Я зналa, что этот день настанет, и все равно не пыталaсь скрыть содеянное.

Полиция задает свои вопросы, а я не отвечаю. Мои ответы не помогут им понять... может быть, вы поймете...

«Пожирание»

1

Сегодня...

– Миссис... Уинтроп, мне нужно, чтобы вы поставили свои подписи внизу этой страницы, заявив, что вы слышали и понимаете свои права, которые мы вам изложили.

Я ни за что на свете не могу понять, как я позволилa себе оказаться здесь, как я провелa ночь в этой холодной темной комнате полицейского участка, где меня допрашивали два придурка-копа, которые выглядят настолько тупыми, словно всю жизнь мочились против ветра. Я бы хотелa, чтобы они это сделали, это могло бы вызвать у меня улыбку, которая осталась бы на всю жизнь. Вместо этого их самоуверенные ухмылки навсегда запечатлелись в моей памяти.

Я чувствую себя такой уставшей. Я бы хотела, чтобы вся эта ночь поскорее закончилась и я бы поспала, будь то в своей постели или на каком–нибудь дерьмовом матрасе, который они здесь ставят для людей, – в любом случае, мне было все равно. Я бы сейчас продалa душу Дьяволу за трехминутный сон. Но так уж у них здесь принято – я насмотрелaсь телепередач и знаю, что им нравится, когда подозреваемый настолько устает, что начинает нести всякую чушь и признаваться.

Я не могу сказать, что не буду этого делать, но я пока этого не cделалa. Так что, вот так.

– Мэм, пожалуйста, я просто должен подписать это, это формальность, вы ни в чем не признаетесь, делая это.

Это мистер "xороший полицейский", он весь вечер притворялся, что на моей стороне, просил своего напарника не давить на меня и предлагал принести мне стакан воды. Опять же, я виделa это раньше. Телевизионные шоу в наши дни действительно многое рассказывают о том, как работают копы, они, должно быть, заставляют нескольких старых пенсионеров рассказывать все свои секреты, а остальные слишком тупы, чтобы изменить свой распорядок.

Я знаю, это не значит, что я в чем–то признаюсь – и не собираюсь. Я просто не хочу делать ничего из того, о чем они меня просят, я не хочу ни минуты общаться с этими придурками. Они сами выбрали обстановку для этого небольшого разговора, который они хотят провести со мной, и я так или иначе одержу верх в этом вопросе. Даже если это их разозлит. Давайте посмотрим, как долго мистер "xороший полицейский" сможет оставаться в своей роли.

2

Все началось с...

Позвольте мне начать с того, что у нас было необычное начало наших отношений; я познакомилась с Мэтью в старшей школе, в том году я была в выпускном классе, и он был моим учителем английского.

Дома у меня творилось всякое дерьмо, и я подумывалa о том, чтобы бросить учебу, устроиться на работу и свалить оттуда к чертовой матери. Так было до тех пор, пока я не увиделa его прекрасные голубые глаза. Боже мой, я вижу их в своих воспоминаниях такими же яркими, какими они были тогда. Мне кажется, я влюбилась в него в тот самый момент.

Ему потребовалось несколько недель, чтобы заметить меня, но я поняла, что в тот момент, когда он это сделал, я увидела, что он заметил меня, и тогда в моей душе произошел толчок, который навсегда изменил меня.

Он сбил меня с ног и никогда не отпускал.

Однажды после занятий он сказал мне, что ему нужно меня увидеть, и мое сердце упало в обморок. Я представляла, что эти слова слетают с его губ каждый раз, когда наши взгляды встречаются, что случалось часто, и мы оба теряемся в окружающем мире, казалось, на часы, но на самом деле проходило всего несколько мгновений, прежде чем он отводил взгляд. Что отправляло меня на путь сомнений в себе, думая, что я вообразила интенсивность нашей связи, но это случалось снова и смывало все это. У него был способ успокоить меня в секунду.

Я сидела на своем месте и ждала дальнейших указаний от него, боясь, что то, что он скажет мне, не будет плодом моих фантазий; скорее, это разрушит мою иллюзию о нас. Я должна была знать, хорошо это или плохо, но я была готова.

– Пожалуйста, подойди сюда, Коллетт.

Он откинулся на спинку стула и подождал, пока мои спотыкающиеся ноги перенесут меня вперед.

Я села на стул прямо напротив него, стол был рядом с ним, наши колени практически соприкасались. Мои руки дрожали в ожидании перемен в моей жизни.

– Могу я поговорить с тобой откровенно?

О, черт, все шло не так, как я хотелa, он собирался сказать мне, что я перешлa черту и поставилa его в неловкое положение, что я вообразилa все это дерьмо между нами.

Тем не менее, я кивнула, готовясь к самому большому отказу в своей жизни, не в силах смотреть на него, когда он сделал глубокий вдох, чтобы заговорить.

– Ты очень красивая девушка.

Я крепко зажмурила глаза, боясь, что скажу что-нибудь настолько глупое, что все испорчу. Я проглотила свои слова с таким трудом, что у меня заболело горло, а сердце забилось так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

– Я... – он положил руку мне на бедро, чуть ниже подола моей короткой юбки, намного выше колена. – Я не мог перестать думать о тебе.

Его большой палец погладил мою покрытую мурашками кожу, скользнув под ткань.

Тогда я осмелилась взглянуть на него; ярость в его глазах пробрала меня до костей. Никогда в жизни я не была в таком возбуждении. Я раздвинула ноги, чтобы подтвердить, что мы согласны, но мой голос все еще не звучал.

Он выглядел голодным, когда просунул руку мне между бедер.

– Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе вот так?

Все, что я смогла сделать, это кивнуть.

– Кто-нибудь когда-нибудь прикасался к тебе вот так?

Я прочистилa горло, надеясь, что мои слова прозвучат сильнее, чем волна вожделения, которую я испытывалa.

– Я не девственница, но никто не прикасался ко мне так раньше.

Его пальцы коснулись моих трусиков, отчего по моему телу пробежали мурашки. Я не смогла сдержать стон, который вырвался наружу, когда он начал ритмично двигать ими.

– Коллетт, – он подождал, пока я посмотрю на него, прежде чем продолжить. – Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя?

– Эм... Да.

– Встань.

О, черт, я не могла вспомнить, как пользоваться ногами, мои колени были такими слабыми, но мне удалось, отвлекшись от него на мгновение, сосредоточиться на задаче.

– Иногда я смотрю на тебя и думаю о том, как хорошо было бы оказаться внутри тебя – погрузиться так глубоко, что я бы потерялся в тебе, – oн притянул меня к себе и запустил пальцы в мои волосы, притягивая мое лицо к своему, его поцелуй был таким страстным, что было почти больно, но я приветствовалa эту боль – она немного отвлекала внимание от пульсирующей боли внутри меня.

Я провела руками по его телу, касаясь его везде. Мои фантазии о нем были ничем по сравнению с тем, что я чувствовала в реальной жизни.

Он был всего на несколько лет старше меня, это был его первый год преподавания, но его руки знали, что делать с моим телом. Он не торопился целовать меня, прежде чем перейти к делу, и когда он наконец это сделал, это взволновало меня до глубины души. Я почувствовала возбуждение, когда его рука скользнула между нами и оказалась у меня в трусиках. Я кончила всего через несколько минут.

Он взял мою руку и приложил ее к твердости в своих штанах, было так приятно прикасаться к нему там.

Тогда я была такой наивной, но в тот момент я почувствовала, как это и должно быть между двумя людьми. Не в силах сохранить ни капли достоинства и даже не пытаясь этого сделать, я встала на колени, вытащила его затвердевший член из штанов и взяла его в рот.

Я наблюдала за его реакцией на мои усилия; я никогда не смогу забыть, каким возбужденным он выглядел, двигая моей головой в такт своим покачивающимся бедрам, чтобы кончить.

– Я так сильно хочу, чтобы ты попробовала меня на вкус, я хочу наполнить твой рот, – он отстранил мою голову и оставил мой рот пустым и все еще голодным. – Но мне нужно быть внутри тебя.

В тот момент я думала, что ничто не может вызвать у меня большего восторга, но эти слова свели меня с ума.

Он оторвал мои ноги от пола и усадил на край своего стола, того самого стола, который был неотъемлемой частью моих мечтаний о нем.

Он раздвинул мои ноги и погрузился в меня, я была такой влажной, что он смог заполнить меня с одной попытки.

– Черт, Коллетт, ты даже лучше, чем я думал, ты такая чертовски тугая... и влажная. Я никогда не захочу уходить отсюда.

Сначала он двигался медленно, и как раз в тот момент, когда я подумала, что его терпение иссякнет, он начал трахать меня, толкая все сильнее и сильнее, пока я не почувствовала, что падаю за край, вскрикивая от оргазма.

Но он еще не закончил, он снова замедлился, нежно целуя меня в шею и спускаясь к моим сиськам, после того как приподнял мою футболку, чтобы обнажить их. На мне не было лифчика. Я никогда его не надевала, он одобрительно застонал.

– Я и не думал, что ты его носишь, я был поражен видом этих маленьких твердых сосков с тех пор, как ты вошла сегодня.

Он по очереди ласкал их, сильно покусывая каждый из них, а затем втягивая их в рот, чтобы уменьшить боль.

Он сгреб меня в объятия и прижал спиной к стене позади нас. Он продолжал трахать меня до тех пор, пока я почти не смогла выдержать больше ни секунды, и вот тогда он кончил, наполнив мою "киску" своей теплой спермой, и это было просто божественно – знать, что часть его будет внутри меня даже после того, как его член выйдет.

Он поставил меня на ноги и поправил трусики, чтобы они снова меня прикрывали.

– Ты принимаешь таблетки, Коллетт?

Я кивнулa.

– Хорошая девочка, я не смогу кончить никуда больше после того, как почувствовал тебя.

– Мистер Уинтроп?

Он наклонился к моему уху:

– После того, как мой член оказался в твоем сладком ротике, тебе придется называть меня "Мэтью", если, конечно, ты не хочешь, чтобы это было более профессионально? – oн втянул мое ухо в рот, покусывая мочку.

Я немного подумала о том, на что это будет похоже после этого дня, и о профессиональном плане думала меньше всего.

– Мэтью?

– Да, Коллетт? – eго поцелуи не прекращались.

– Мне нужно домой, мне очень жаль, но у меня строгая мама, и она будет беспокоиться, где я, если не вернусь домой в ближайшее время.

Я посмотрела на большие часы на стене и поняла, что она, вероятно, уже ждет меня.

– Хорошо, Коллетт, ты можешь идти, но мне нужно увидеться с тобой завтра, скажи своей матери, что тебе нужно поработать над проектом, пусть она позвонит мне, если ей понадобится подтверждение.

– Xорошо.

Я так и сделала, и мы смогли сохранить наши отношения в секрете до конца года – вплоть до выпуска, трахаясь при каждом удобном случае, рискуя его карьерой каждый раз, когда мы это делали.

И его это никогда не волновало, он говорил мне, что хочет меня больше, чем свою работу, он хотел меня больше всего на свете. Я сама не могла остановиться, даже если бы попыталась, мое тело было зависимо от него, я жаждала его всего через несколько мгновений после того, как овладела им.

В день окончания школы я покинула дом своей матери, переехала в его квартиру на другом конце города и никогда не оглядывалась назад. Мы поженились в декабре того же года.

Я не могла думать, когда он был рядом, не могла функционировать, пока он не был внутри меня, и то же самое можно было сказать о нем, он был так же голоден по мне.

Первые несколько лет мы провели в каком-то подвешенном состоянии, деля время между "реальным миром" и тем, когда мы сможем трахнуться в следующий раз. Мы проводили каждое мгновение вместе, трахаясь, пока не засыпали, просыпаясь, чтобы повторить все сначала. Мы были похожи на нимфоманок, все больше и больше желавших друг друга. Это никогда не надоедало мне, я никогда не теряла эту потребность в нем и видела, каким ненасытным он всегда был по отношению ко мне.

Но после несчастного случая все изменилось. Это были уже не те счастливые времена.

3

Сегодня...

– Миссис Уинтроп, несмотря на то, что вы отказываетесь признать, что вам зачитали ваши права, мы все равно должны продолжить допрос. У нас есть видеозапись, как детектив Паттерсон зачитывает их вам.

И это говорит "плохой полицейский", даже тон у него снисходительный.

Я по-прежнему молчу; я не хочу, чтобы эти придурки даже знали, что я умею говорить, не говоря уже о том, чтобы услышать, что я могу сказать по этому поводу.

– Мэм, мы нашли вашего мужа мертвым. Ваше молчание сбивает нас с толку, если вы не имеете никакого отношения к его смерти, почему вы молчите, чтобы мы могли снять с вас все обвинения?

К сожалению, то, что я говорю, не исключает моей вины. Я не убивала своего мужа, во всяком случае, не напрямую.

– Мы нашли его в инвалидном кресле, в вашем доме, рядом с вами. Конечно, вы знали, что он мертв, похоже, с момента его кончины прошло несколько недель. Худшее, в чем вас могут обвинить, – это в "соучастии постфактум", поскольку вы знали, что он мертв, но не сообщили об этом, и это только в том случае, если вы ничего не знали о том, как он умер.

– Я мог бы закрыть на это глаза и не предъявлять вам обвинений, если вы сможете доказать, что не виноваты, но единственный способ сделать это – поговорить с нами. От такой сделки я бы не отказался, ваш муж сильно разлагается, и запах отвратительный, мы не сомневаемся, что вы знали, что он там гноился. На самом деле все настолько плохо, что судмедэксперту пока трудно подтвердить причину смерти, но поверьте мне, миссис Уинтроп, он это выяснит. И вам следовало бы помочь нам в это время или пожинать плоды своего молчания.

Ух ты, это была настоящая болтовня; я рискну промолчать. Говорят, что молчание – золото.

Я смотрю на него дольше, чем хочется моим глазам, но я хочу показать ему, насколько я твердa в своем молчании. Даже не для того, чтобы попросить адвоката. Мне нечего сказать.

Стук в дверь завершает нашу игру в гляделки, и я радa, что меня прервали, пока не слышу слова, которые, как я знаю, означают, что они нашли то, что я так долго ждалa, чтобы они увидели.

Какой-то парень, с которым я не имелa "удовольствия" встречаться, заглядывает в дверь и бросает взгляд в мою сторону, прежде чем быстро отвести глаза и посмотреть на детектива.

– Сэр, вам нужно кое-что увидеть.

Он избегает моего взгляда по пути к выходу.

4

Несчастный случай...

Однажды вечером Мэтью возвращался домой с работы, и эти пятнадцать минут он обычно тратил на то, чтобы понаблюдать за мной со своего телефона через веб-камеру, которую он установил дома, когда он не мог быть рядом. Я начинала еще до того, как он появлялся, устраивала для него шоу, чтобы сделать его поездку лучше и создать атмосферу предвкушения.

Я устраивала для него небольшой стриптиз или трахала себя его игрушками, но именно в этот день он хотел посмотреть, как я ласкаю себя пальцами; это было его любимое занятие. Иногда он присоединялся и дрочил, зная, что снова будет готов для меня, когда войдет в дверь.

Помню, я так увлеклась своим шоу для него, что не заметила, что он больше не отвечает. Потеря связи не была чем-то новым. Минуты шли, пока я не поняла, что прошло слишком много времени. Я немедленно остановилась и позвонила ему.

Голосовая почта.

Блядь.

Я мгновенно забеспокоилaсь, паника пронзила меня насквозь, как удар кулака. Я понялa, что с ним что-то случилось. Я почувствовалa это всем своим существом. Я мерилa шагами комнату, пока мне не позвонили, звонок, который, как я зналa, должен был быть не от Мэтью, а из больницы.

– Миссис... Уинтроп, это Кейт, я – медсестра из Первой пресвитерианской больницы, вашего мужа привезли, он сейчас в операционной, чтобы устранить некоторые повреждения, полученные в результате автомобильной аварии, в которую он попал сегодня вечером.

– Спасибо, я приеду, как только смогу.

– Я сомневаюсь, что он будет готов к приему посетителей, но если он спросит, я скажу ему, что вы уже на пути сюда. Вам нужен адрес?

– Нет, он у меня есть. Спасибо.

Я не испытывала никаких эмоций; я знала, что что–то случилось – по крайней мере, тогда я знала, что он жив. Я могла справиться с чем угодно, кроме смерти, с которой я бы не справилась. Что... в каком бы состоянии он ни был, я могла справиться с этим. Я бы убедилaсь, что с ним все в порядке; я бы помогла ему оправиться от этого.

Поездка в больницу в ту ночь отняла у меня больше сил, чем все, с чем я когда-либо сталкивалaсь. Страх сковал меня, когда я поплеллaсь в комнату ожидания, куда направила меня медсестра.

Ему все еще делали операцию, хотя врачи говорили, что он выживет, но в основном у него были повреждены ноги и спина. Им пришлось срочно доставить его к специалисту, чтобы снять часть отека, который образовался на позвоночнике. Они беспокоились о повреждении нервов, которое, по их словам, могло привести к параличу.

После того, как он покинул операционную, почти восемь часов спустя, доктор вышел поговорить со мной; по выражению его лица я понялa, что все плохо. Слова, которые последовали за этим, были именно такими, как я и опасалась. У него был паралич нижних конечностей; врачи определили, что он почти ничего не чувствовал, начиная с груди и ниже, и едва не стал полностью парализованным. Врач сказал мне, что, если бы нервы были повреждены чуть выше, он бы не мог контролировать свои руки.

Я рыдала там, в комнате ожидания, несколько часов, прежде чем мне сказали, что я могу вернуться и увидеться с ним. Я боялась его вида, или, что еще страшнее, его первого взгляда на меня, моя жалость будет очевидна на моем лице. Я никогда не была из тех, кто умеет скрывать свои эмоции, моя реакция создала бы прецедент того, как все это будет происходить, как он будет видеть себя моими глазами с того дня и впредь.

Я не хотела, чтобы он чувствовал что-то, кроме любви, поэтому придала своему лицу самое любящее выражение, на какое была способна, и открыла дверь, и, боже мой, это было худшее, что я могла увидеть. Я почти выбежала из комнаты – ради него, а не ради себя. Я не могла позволить ему понять, как мне его жаль, как сильно я хотела, чтобы этого не случилось. Теперь это была наша жизнь, и я хотела, чтобы он думал, что я достаточно сильна, чтобы справиться с этим.

К счастью, он не смотрел на дверь, когда я входилa, и я смоглa сохранить выражение лица и окликнуть его прежде, чем он посмотрел на меня.

– Мэтью...

– Привет, любимая.

Он говорил как обычно, хотя и выглядел не совсем как обычно, не то чтобы были видны повреждения, но просто из-за того, к каким аппаратам его подключили, и из-за того, что я поняла, что в той постели лежит не тот человек, мое сердце разрывалось.

– Доктор ознакомил тебя с прогнозом?

На самом деле я не хотелa быть тем, кто скажет ему об этом, но я не моглa сидеть здесь больше ни секунды, не зная, знает ли он.

– Да, кажется, я действительно облажался.

Это те же самые слова, которые он бы произнес до этого несчастья, но интонация этих слов была другой, в них не было того юмора.

– Тебе принести что-нибудь? – cпросилa я.

Врачи сказали, что ему потребуется некоторое время на восстановление, в той машине было много внутренних повреждений.

– Не могла бы ты просто посидеть со мной? Я скучал по тебе больше всего на свете.

Эти слова растрогали меня до глубины души, может быть, еще не все потеряно, и, может быть, я смогу снова найти его... настоящего его.

В тот вечер я действительно просиделa с ним несколько часов в тишине, и ни один из нас не знал, что сказать.

5

Дом...

Мы вернулись домой из больницы, где с каждой минутой я чувствовала, что ситуация становится все более неловкой и напряженной, однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что было после того, как я вернула его.

В тот момент я вложилa всю свою надежду на то, что это время останется позади, и сразу же почувствовалa, что ничего не изменилось.

Почти месяц я готовила его к этому дню, чтобы он смог вернуться, но он больше не был тем мужчиной, за которого я вышла замуж, в него вселилась новая версия мужчины, в которого я влюбилась по уши, надела его кожу, превратив его в извращенную версию моего возлюбленного.

– Мэтью, я все подготовилa для тебя, теперь здесь можно передвигаться на инвалидной коляскe, но если тебе понадобится помощь, я всегда к твоим услугам.

– Спасибо, – проворчал он.

Я могла сказать, что он был зол, хотя и не могла точно сказать, на меня ли это или на то затруднительное положение, в котором он оказался. Я винила себя в случившемся с ним; я не понимала, почему. Во мне росло чувство вины за то, что произошло той ночью, мысли бешено крутились в моей голове, все то, что могло бы произойти по-другому; они постоянно крутились в моей голове.

Если бы мы не были так увлечены сексуальной игрой, он, возможно, не потерял бы концентрацию и не врезался бы в телефонный столб, который, как назло, не остановил движение машины, и после этого джип переворачивался бесчисленное количество раз.

Поскольку на месте происшествия не было свидетелей, было трудно сказать наверняка, что произошло. Он потерял сознание, и прошло некоторое время, прежде чем кто-то остановился, чтобы позвонить в полицию, его нервы были на пределе, пока он лежал и ждал. Я былa источником отвлекающего фактора, и мое чувство вины не позволяло мне забыть об этом.

Я пожалелa о своем решении ждать и не поднимать шум, когда понялa, что он опаздывает и, возможно, попал в беду. Я никогда по-настоящему не сохранялa ясности ума во время стресса или беспокойства, это всегда было работой Мэтью.

Я постаралась устроить его как можно удобнее, лезла из кожи вон, чтобы ему было удобнее. Забегая вперед, я решилa не спрашивать его, винит ли он меня в том, что с ним стало.

Я могла служить ему только в качестве искупления – при каждом приеме пищи, при каждом купании, каждый раз, когда у него возникал гребаный фантомный зуд, я былa рядом, чтобы облегчить его бремя.

Мы быстро освоились с этой рутиной – я, его слуга, и он, бедняга, который потерял способность двигаться ниже груди. К счастью, он не утратил возможности пользоваться руками, хотя иногда из-за нервов в них было очень больно ими пользоваться.

Я просто былa благодарнa ему за то, что он остался жив, а он, возможно, нет. Я зналa, что он предпочел бы смерть тому, что получил той ночью. Иногда он говорил, что хотел бы, чтобы его изломанное и бесполезное тело увяло и умерло, но все врачи надеялись, что у него будет нормальная жизнь, какой бы она ни была.

Шли дни, я так старалась полюбить этого нового человека, ворчливую, а часто и злую и холодную оболочку, которую носил мой милый Мэтью, этот незнакомец, который взял верх и начал использовать ее.

В ту ночь, когда я окончательно поняла, что все кончено, прошло примерно три года после несчастного случая; я пыталась, как это часто бывало, удовлетворить мужчину, с которым былa в постели. У него все еще был ненасытный аппетит к сексу. У него было сексуальное влечение, как у мужчины, которого я вспоминала поздно ночью в своих фантазиях, каким он был раньше. Он сказал, что не чувствует этого так, как раньше, но его член работает, и, по его словам, "это единственное, что может заставить его встать с этого гребаного стула". Я, будучи послушной женой парализованного мужчины, который впал в такое уныние, ничего так сильно не хотела, как удовлетворить его.

Этой ночью я уложила его обратно на кровать, растирая ему ноги, чтобы стимулировать приток крови, иногда это помогало, и я всегда изо всех сил старалась сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить ему этот период нашей жизни. Я все еще любила его, несмотря на то, что внутри моего мужа чувствовал себя как дома несчастный мужчина.

Мы всегда были на высоте, когда занимались сексом, я знала, что между нами должно быть, с того самого момента, как он впервые привел меня в свой класс, там всегда была химия. После стула все немного поутихло, но не настолько, чтобы это все еще не было самым жарким сексом. По крайней мере, я так думалa.

Я надела милую маленькую футболку и едва заметные трусики, скользнула вверх по его телу, чтобы поцеловать его, затем спустилась по груди к его твердеющему члену, он все еще был таким отзывчивым. Я взяла его в рот и принялась усердно сосать, не сводя с него глаз, как, я знала, ему нравилось.

Я сдвинула трусики в сторону и опустилась на его скользкий член, потираясь о его колени. Он лапал меня, хватая за сиськи – его любимую часть меня.

– Ты такой приятный на ощупь, малыш, – cказала я ему, полностью растворившись в ощущениях. – Потри мне "киску".

Ему нравилось слышать это от меня, его всегда возбуждало, что я изголодалась по его прикосновениям.

Я увидела, как что-то вспыхнуло в его глазах, что-то, чего я раньше не замечала, я увидела ненависть, и это заставило меня немедленно пожалеть о своих словах, хотя я и не могла понять почему.

– Тебе нужно убедиться, что ты и меня заводишь.

Его слова были полны гнева.

Мой подбородок задрожал, сдерживая слезы, которые вот-вот готовы были хлынуть наружу. Я и не подозревала, насколько эгоистично это прозвучало.

– Конечно, Мэтью.

Я изо всех сил попыталась улыбнуться, но знала, что это не увенчалось успехом.

– Отвали от меня, шлюха. Я тебе безразличен, ты хочешь только еще и еще. Я даже ничего не чувствую, а ты хочешь почувствовать все, жадная шлюха.

Я выбежала из нашей комнаты, оставив его голым на нашей кровати. Я не могла заставить себя вернуться в течение нескольких часов. Я сидела в ванне, горячая вода становилась холодной, и выплакивала все слезы, которые сдерживала, чтобы показать храбрость своему мужу.

Мне стало стыдно за то, что я ушла, эти слова были резкими, более подлыми, чем я когда-либо слышала от него, но я поняла, что он был расстроен, и какой бы я была женой, если бы не могла поддержать его в его положении. В наших клятвах было четко указано, в лучшее время и в худшее, в болезни и в здравии. И хотя это была не совсем болезнь – все было гораздо хуже, но я дала ему обещание. Итак, я встала, оделась и вернулась в нашу комнату, чтобы позаботиться о нем.

Я чувствую себя крайне неловко, когда рассказываю следующую часть, но мне нужно объяснить, как прогрессировал его гнев.

Я вошла в дверь, поджав хвост, готовая извиниться, но он был в ярости.

– Иди, блядь, сюда, Коллетт.

Он цедил слова сквозь стиснутые зубы.

Я нерешительно подошла к нему. Вопреки здравому смыслу, я селa рядом с ним на кровать. Он протянул руку и сильно схватил меня за волосы.

– Ты думаешь, это нормально – оставить меня здесь, чтобы я, блядь, обоссался?

Стыд пронзил меня, причиняя больше боли, чем его рука, вцепившаяся в мои волосы.

– Мне так жаль.

Я действительно чувствовала себя виноватой из-за того, что это произошло.

– Ты хочешь, чтобы я почувствовал себя куском дерьма? Ты хочешь унизить меня и показать, что я подонок? Что ж, это, блядь, сработало. Я весь обоссался.

Он потянул мою голову вниз, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним, он сильно потянул, пока мое лицо не оказалось на одном уровне с мокрым матрасом, и прижал мое лицо к нему. Он не отпускал меня достаточно долго, чтобы я начала паниковать, я не могла дышать, из-за чего у меня перехватило дыхание, и моча попала через нос и рот в легкие.

Его руки были единственной частью его тела, которая не болела, они даже окрепли от того, что он сидел в коляске. Я не могла убежать, не вырвав волосы на голове. Так что я просто лежалa, изо всех сил стараясь дышать, чувствуя, что это мой конец. Я собиралась умереть там, уткнувшись лицом в лужу мочи моего мужа.

Я не могла отделаться от мысли, что это была моя вина, поэтому, когда я простила его за это, я подумала, что могла бы избежать повторения подобных вещей, если бы только была достаточно хорошей. Но что бы я ни делала, это было недостаточно хорошо, недостаточно правильно. Я все еще страдала от его гнева. Если до несчастного случая он не видел во мне ничего плохого, то после – не видел ничего хорошего.

Это разбивало мне сердце, разбивало его вдребезги почти ежедневно – до тех пор, пока у меня совсем не осталось сердца. Это было что-то неузнаваемое, что перестало чувствовать и превратилось в нечто, от чего просто текла кровь. Я не могла найти в себе ни капли сострадания к нему. Я не могла найти ни проблеска любви.

На десятую годовщину нашей свадьбы я поняла, что проводила с ним больше времени в таком состоянии (я не говорю об инвалидной коляске – я могла бы любить его вечно, в каком бы состоянии мне ни посчастливилось его иметь), я имею в виду холодного, бессердечного и ненавидящего человека, которым он стал после. У меня внутри все сжалось, когда я поняла, что была с ним счастлива меньше времени, чем когда он был несчастен и якобы с ним плохо обращались.

Я почувствовала, как что–то овладело мной, какие-то мстительные мысли, заставлявшие ненавидеть его за то, что он забрал мужчину, которого я любила, и превратил его в этого мужчину – если бы я могла назвать его «мужчиной», настоящий мужчина не поступил бы так с женщиной, которую он якобы любил.

6

После того, как до меня дошло, я больше не могла ему помогать, я не могла продолжать ждать, пока он станет кем–то другим – тем человеком, которым он был раньше. Я чувствовалa, что далa ему достаточно времени, чтобы измениться и приспособиться к своей новой жизни. Он взял у меня достаточно, и я перестала отдавать.

Я выполняла свои обязанности, как медсестра; я следила за тем, чтобы у него было все необходимое: еда, кров, ванная, душ. Все остальное отпало само собой, и он не спрашивал почему. Он не пытался расспрашивать, и я ничего ему не отвечaлa.

В тот день он взял на себя смелость самостоятельно встать с постели; иногда он делал это под моим присмотром – он действительно стал достаточно сильным и самостоятельным. Было бы впечатляюще, если бы мне все еще было не все равно.

Я услышала грохот из кухни, стены задрожали, как будто взорвалась бомба, и я быстро вбежала в туда. Он лежал на полу бесформенной кучей.

Мне и так было трудно управлять им, когда он сидел в кресле или на кровати, но оторвать его от пола было практически невозможно. Я старалась и старалась до тех пор, пока пот не смешался со слезами, хлынувшими из моих глаз; он обзывал меня, заставлял чувствовать себя ужасно и обвинял меня в том, что это произошло, говоря, что я оставилa его без присмотра.

Мне захотелось свернуться калачиком и утопить свою боль в большой бутылке какого-нибудь одурманивающего алкоголя. Вместо этого я сделала глубокий вдох и приподняла его, пока он не смог ухватиться за подлокотники своего кресла и помогать мне проделать остаток пути.

Я практически упалa на него сверху, когда освободилась от его веса и повалилa его, приложив все свои силы. Я тут же пожалелa об этом, потому что он использовал свой любимый прием – схватил меня за волосы – это сразу же вывело меня из строя.